Текст книги "Беги, а я буду отстреливаться (СИ)"

Автор книги: Волосинка на губе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Ты пал в моих глазах окончательно. Ебать эту шваль? Грязнокровку, которой вообще не должно существовать в нашем мире? – он отстраняется от полу мужчины, полу женщины и приближается к пленнику. Захватывает своей огромной пятерней волосы Малфоя и оттягивает голову назад и приближает свое лицо к нему, делая глубокий вдох. – Мерзость, ты даже пахнешь ей.

«Держать удар, без единой эмоции»

Драко плюет прямо в лицо. Слюна в перемешку с его почти мертвой кровью липким пятном застывает на черной бороде.

Хохот. Глубокий такой. Гортанный. Малфой смотрит, как летит в лицо сжатый кулак громилы и, сука, держит удар. Без единой эмоции, как, блять, учил отец. Почти не больно. Он сплевывает теперь уже на пол. Плюнул бы еще раз в его рожу, но тот отошел.

– Скоро Толиус вернется и убьет тебя, красавица, – рыжий, пританцовывая, крутится вокруг сообщника. – Тебе не больно, Бурый?

«Значит громилу зовут Бурый», – думает Драко, хотя ему совершенно наплевать на эту информацию. Ему ужасно хотелось пить. Смочить сухую глотку. Протолкнуть ком под названием «мертва».

Грейнджер не может. Не может вот так взять и умереть, она обещала ему. Обещала, что будет рядом. Ее метка на шее горит. Он молится всем богам, чтобы она увидела, где он. Но Гермиона не приходит. И это страшно. Страшно представлять, что Толиус смог сделать то, что захотел. И вдруг Драко не верит в Бога… Просто перестает.

Нужно думать. Нужно, мать его, думать! Нужно найти способ избавиться от пут. Он отдирает мысли со стенок мозга, по кускам старается собрать во что-то целое. Вменяемое. И вдруг его осеняет.

– Он пообещал вам, что поможет вам сбежать? – Драко не узнает свой голос. Вот настолько он был зол.

Рыжий вдруг замирает на месте. Смотрит зелеными глазами, как змей. Щурится. Думает. И Малфой понимает, что попал прямо в точку.

– Вы такие идиоты, если поверили ему, – ложь слишком легко срывается с языка. Так легко лгать, когда уже нечего терять. – Я был там, когда вас ловили. Я видел, что он делал. Слышал, что он говорил.

Смеется так уверенно. Надменно. И внутри него шипит: «давайте, ешьте наживку, прямо с червем»

И крючок пронизывает щеку.

– О чем ты? – Бурый хмурится.

– Ты думаешь, Толиус, который ненавидит Пожирателей так сильно, что пошел на преступление против Аврора рискуя всем, вдруг будет помогать вам сбежать? Только ради того, чтобы вы меня здесь подержали, забавляя вашими пидорскими разговорчиками?

Жри и глотай.

– Грубо! – обиженно, говорит рыжий.

– Замолчи, Фокс. – Бурый отодвигает друга в сторону и вновь нависает над Драко. – Что ты имеешь ввиду?

Это самый отчаянный шаг сейчас. Ложь, которая либо сработает, либо нет.

– Когда он проник ко мне в Мэнор, перед тем, как вырубить меня, он сказал, что сегодня прикончит всех Пожирателей. – Драко даже не уверен был ли это Толиус, когда его ударили сзади. – Ты действительно думаешь, что вы пожмете руки и разойдетесь? Тогда ты настолько тупой, что мне глаза выколоть хочется.

Его голос твердый, уверенный, что он почти сам верит в свои слова. Грозный и грязный. Таким голосом детям говорят: не подходи, не бери конфеты у незнакомцев. Таким голосом запугивают. Таким голосом в суде произносят «виновен».

Жри и глотай!

И чтобы не сбавлять обороты, Малфой продолжает:

– Давайте, как в старые добрые. Сразимся честной дуэлью. Или Пожиратели растеряли весь свой дух и начали полагаться на тех, кого раньше презирали?

Глотай, мразь!

– Фокс, развяжи его, – Бурый кивает головой в его сторону. Тупой и доверчивый.

Рыжий театрально прикрывает рот. И отнекивается.

– Но…

– Развяжи его, я сказал!

И он выходит из тесной комнаты наружу. Когда открывается дверь, Драко замечает, что на улице темно. Фокс достает из кармана палочку Малфоя и кидает ее куда-то в угол. Вздергивает подбородок и уже на выходе из дома снимает заклятием веревки и исчезает в ночи.

Задеть самооценку громилы оказалось проще, чем обмануть его. Драко растирает запястья, ведет плечом, проверяя степень его травм. Болит только рожа, а сердце заглохло к херам. Не думать о ней. Не думать о ней. Не позволять себе даже представить ее мертвые глаза. Нет. Он что-нибудь придумает. Нужно сначала убить этих уродов.

Палочка теплая. Он чувствует магию в себе. Силы есть. Нужно просто разозлиться.

Он толкает дверь от себя и щурится. Воздух влажный от густого тумана. Еще ночь. Впереди ничего не видно, он решает ориентироваться на этот пустой сарай позади. Тишина, даже ветра нет.

Драко прикладывает палочку к метке. И ничего. Ждет секунду, вторую. Гермиона не появляется. Черт возьми, только живи!

Он бежит в сторону, смотря прямо под ноги. От тумана не видно ничего в метре от него. Слышит где-то вдалеке шаги. Кто-то из них бежит в том же направлении. Малфой почти врезается в дерево. И прислоняется к нему спиной, стараясь дышать ртом, сдавливая грудь, чтобы не выдать себя.

– Красавчик, ты где-е?

Это Фокс. Он слева. В метрах десяти от него.

– Остолбеней!

Драко понимает, что промахнулся, когда слышит противный смех рыжего, который убегает дальше. И моментально блокирует заклятие летящее в него, припечатываясь к дереву. Малфой нагибается и меняет положение, старается беззвучно ступать по траве.

– Далеко не убежишь! Далеко не скроешься! – его голос напоминал свихнувшуюся тетку. Такой же мерзкий тон, как у нее. – Мы под куполом. И снять его может только один из нас! Отгадай, кто?

Малфой крадется в сторону, каждый раз оглядываясь, пытаясь понять где второй. Но Бурого не слышно. Сукин сын спрятался где-то или просто выжидает, когда Фокс измотает его, чтобы самому добить.

«Не дождетесь»

Драко с силой кусает губу. Жертвует кровью и болью, чтобы заглушить Гермиону в своей голове. Значит из-за защитного заклинания, он не может призвать ее. Поэтому она не «слышит». Эта маленькая капля превращается в надежду. Малфой скулить хочет, от желания, чтобы она была в порядке.

Он двигается вглубь леса. Замечает, как здесь туман будто мягче. Рассыпчатее. Обзор увеличивается на несколько метров. Как только он заносит ногу, чтобы сделать шаг, замирает прямо у ствола дерева. Впереди мелькает рыжее что-то. Фокс бегает от дерева к дереву. Он опускает голову вниз, прямо на камень размером с кулак. И он не может проебать этот шанс. Движения аккуратные, почти беззвучные, лишь шорох ткани рубашки слышимый только ему.

Фокс в вприпрыжку отдаляется дальше. Малфой делает глубокий вдох и кидает камень прямо в дерево, которое близко к рыжему. Гулкий звук размозженной коры и ублюдок стреляет туда прямо непростительным.

Этого достаточно.

Достаточно, чтобы вытянуть палочку и крикнуть выдавая себя.

Секунда, вторая. Как в долбанной замедленной съемке. Фокс поворачивает голову в его сторону и Драко стреляет Авадой.

Момент.

Фокс слишком поздно понимает свою ошибку. И слишком поздно трансформируется в лису.

Тушка зверя падает замертво на землю.

Драко смотрит вверх и видит, как трещинами появляются очертания защитного купола.

«Отгадай, кто?»

Купол зачаровывал рыжий.

Он бежит к нему, ослепленный яростью, совсем позабыв об опасности.

Которая неслась навстречу.

Он тянется кончиком палочки к метке, чтобы призвать Грейнджер но его сбивают с ног огромное нечто. Малфой теряет взор и хрипит от того, как сильно его вдавливают в траву. Чудище нависло сверху оправдав свое имя.

Бурый оказался огромным медведем. Таким же анимагом, как Фокс.

Драко дергается, но все бессмысленно. Его рука прижата лапой. Он смотрит смерти прямо в клацающую пасть. Слюна капает бешенством. Пузырится. Медведь склоняет морду прямиком в изгиб шеи Малфоя.

Крик.

Истошный до судорог.

Драко не знал, что так могут хрустеть сухожилия, вырываемые пастью. Он откусил у него метку.

Поттер не прав. Умирать не быстрее, чем засыпать.

Он чувствует облегчение, когда зверь пятится назад смотря на свое творение. Руку обжигает горячая кровь. Бесполезно затыкать эту пробоину. Все из нее выльется, как по ржавым, дырявым трубам. Шея горит в агонии. Но он пытается. Он, блять, пытается продлить себе жизнь, зажимая рану и теряя голос.

Видимо мир требовал, чтобы Малфой предсмертно смотрел на медвежью морду разбитыми глазами, замечая, как с его клыков капает кровь. Почти слыша, как человек внутри смеется своей победе.

Бурый медленно приобретал свою настоящую форму. А Драко хлюпая, харкал и давился кровью.

– Я думал ты сильнее, но оказался лишь мальчишкой. Я буду смотреть как ты умираешь. Такая смерть в самый раз для тебя. За Фокса, выблядок!

Драко раскрыл глаза шире быстрее, чем внутри все оборвалось.

В его руке до сих пор лежало древко.

Вспыхнувший шанс, ударившись о сколы ребер, мгновенно слетел с уст. Стоило лишь приподнять палочку.

– Авада кедавра!

На одном дыхании. Вот так.

Бурый валится даже не успев понять, что произошло. Для него все слишком поздно. Тупой, тупой Пожиратель.

Малфою больно.

Осталось дождаться смерти и погрузится в жизнь, которая должна пролететь перед глазами. Он ждет, что возможно в этих видениях она будет там.

Гермиона.

Отец учил его держать удар. Но, как же, сука, сложно!

Как блядски болит и воет внутри.

Гермиона вошла в его жизнь и леской сшивала все части, которые он давно утратил. Строила его по новой. С нуля. Показала, что можно жить и дышать, наслаждаясь. И сейчас… вся эта сшитая на живую рана гниет и рассыпается в пыль. Без будущего. Без единого шанса. И нечего больше зашивать. Нет ниток для такой утраты.

И в остатке у него лишь видения. Как клещи вцепляются в тело.

С ней было ярко, мокро, тепло и до сладости больно. С ней было ВСЕ…

Безумие просачивается в его глазницы, когда он вспоминает ее. И от каждого ее слова хотелось заткнуть уши и заорать во всю глотку.

«Квен»

Он вспоминает, как кончик ее палочки прямо у его шеи. Там, куда она поставила метку. Там, где сейчас дыра.

«Еще раз нападешь на своего Аврора – я убью тебя»

Обжигающая фантома боль порезанной шеи. Ее безумие в глазах. Да, Грейнджер. Наказывай меня.

«Какой же ты мудак»

«Кто из нас мудачнее, Грейнджер»

И в ее взгляде нет сожалений.

«Ну и как вообще твоя жизнь, Грейнджер?»

«Только не говори, что ты хочешь поговорить о наших жизнях»

Мокрый кашель глушит скулеж, когда он вспоминает тот день. Мерлин.

«Будь хорошим мальчиком, и, возможно, я возьму тебя с собой»

«Возьми меня с собой» – беззвучно. В уголках глаз копятся слезы. Малфой сильнее сжимает палочку. Больно! Больно!

«Кто вообще может повестись на тебя»

Он бы смеялся сейчас, если бы мог. Воспоминания убивают.

«Ну что, милый, идем?

Она в долбанном бежевом шелке. Смотрит и истязает его теплым взглядом. Кружит вокруг. Блядь! Больно! Больно! Ее острые плечи и мягкая кожа, под его ладонью на ее бедре. Боже. И чтобы добить себя этим:

«Ты потанцуешь со мной, Гермиона?»

Ее объятия в танце. Тело к телу. Чтобы разъебало пополам от ее влажных волос и приятного запаха.

«Ты не просто моя работа, Драко»

Небо светлеет, но внутри у него темно. Дыра размером с Лондон. Зубы стучат и он почти не чувствует тела. Но слышит в памяти слова:

«Поцелуй меня»

Наверное так умирают…

И Драко не выдерживает. Он рвет глотку в истерике. Плачет. Немеет от беспомощности. И наконец убивает себя.

«Я твоя»

Палочка летит вверх. Прямо в небо. Губы не шевелятся. Он их не чувствует. Прикрывает глаза. И собирает все жиреющие в памяти воспоминания. Только о ней. Заклинание озвучено, закрепленное одним лишь словом:

– Гермиона…

Сухим, стылым голосом.

И взгляд вверх. Прямо на огромного голубого дракона – патронуса. Настолько мощного, как и его любовь к ней.

Лети…

Пусть это будет последним напоминанием обо мне…

*

Малфой просыпается от кашля и садится в кровати, сгибаясь пополам. Резко дергает руку к бинтам на шее. Глаза слепит солнце. В ушах звенит.

– Драко! Салазар меня раздери! – голос друга испуганный.

Он трет глаза в попытке привыкнуть к яркому освещению. Фокусируя перед собой Забини. Дергается от острого осознания того, что он дышит.

Жив…

– Гермиона!

Пытается подорваться, но крепкая рука друга останавливает его.

– Она в порядке! – и ожидая следущий вопрос, сразу отвечает. – Нарцисса тоже. Все закончилось. Слышишь?

Его не удовлетворяет этот ответ. Он оглядывается и находит свою палочку на тумбочке рядом. Хватает ее и сразу исполняет желаемое.

Он внутри. Прямо в мозгах Блейза. Ищет то, что самое важное сейчас. Перелистывая видения, как страницы.

Вот они с Забини сидят у его кровати. Гермиона обеспокоенно держит его руку в своей.

– Выйди!

И Драко слушается.

Шея ноет. В горле першит, как от долбаной ангины. Голова кружится.

– Расскажи, – получается сипло.

И Блейз рассказывает. То, что случилось в тот роковой вечер пять дней назад, то, как Пожиратели, которых не мог увидеть в посохе были анимагами и поэтому им удавалось спрятаться в форме животных. То, как Гермиона сражалась с Карателями. Рассказывает, как его нашли с помощью его же патронуса. Восстанавливает пазлы в истории, слишком ярко и красочно.

– Поттер был в бешенстве. Проверял каждого Аврора с сывороткой правды. Но оказалось, что трое, во главе с Толиусом, были единственными.

Блейз даже упоминает, что без участия Драко состоялся суд над ним и Гермионой. Поттеру удалось убедить судей, что она действовала в целях самообороны, но в наказание получила отстранение от работы на целый год, и обязана была пройти психологическую помощь.

Малфоя же защищал сам Кингсли. Сказал, что он был самым главным и важным фигурантом в этом деле. С его помощью удалось выловить всех сбежавших преступников и наказание за два брошенных непростительных сгладили, выписав огромный штраф в две тысячи галеонов. Драко на этом моменте почти улыбнулся. Ему посох обошелся дороже.

Все сложилось удачно, вот только Малфой не понимал, почему Грейнджер не приходит к нему. С этими эмоциями он проводит в больнице еще пару дней. Связки срастались медленно. Бурый не задел артерию, но Малфой потерял много крови.

Она будто намеренно избегала его.

Больно. Больно, мать твою!

Как только он вышел из Мунго, то сразу аппарировал к Нарциссе. Слез было много. Драко терпеливо ждал, пока мать успокоится, крепко обнимая ее. В ее гостиной было множество газет, с кричащими статьями. Начался суд над Пожирателями. Его тошнило от одного вида людей в клетках на колдофотографиях.

Все закончилось.

Нужно думать только об этом.

Теперь Нарциссе можно вернуться домой.

Скрипит. Скрипит сердце от такой тоски.

– Мы можем вернуться домой, мам…

Долгожданные слова так больно ранят душу.

Нарцисса вытирает платком глаза и касается ладонью его щеки. В ней столько любви.

– Возможно позже, – почти тихо. – Я так привыкла быть здесь, что, кажется жила на островах всю жизнь. Здесь я с Люциусом. Он вот здесь, – она кладет руку на свою грудь, где под ребрами сердце.

И от этого у Малфоя першит где-то в переносице. Жжется.

– Ты всегда можешь вернуться в Мэнор, это наш дом. Твой дом…

Но в ответ лишь улыбка.

Он остается у нее до глубокого вечера. Они просто сидят и молчат. Просто наслаждаются моментом и, наконец, начавшейся спокойной жизнью.

Они спасены.

*

Он аппарирует домой и идет к себе в спальню. Злость по нарастающей кидается камнями прямо в сердце, заставляя пропускать удары.

«Почему ты не приходишь?»

На языке не поворачивается слово «струсила». Оно просто не применимо для нее. Она Грейнджер. С львиной кровью в венах и опасностью в глазах. Так почему она, блядь, не приходит!

И Драко предпринимает отчаянный шаг. Как долбанный подросток, в желании укрыться ото всех. Накладывает на дом запрет на аппарацию для всех. Забини вернулся к себе. И больше он гостей не ждал. Гермиона же просто… пропала из его жизни.

Он пытается уснуть. Ворочится на холодных простынях и они издеваются над ним, подбрасывая видения.

Ее голое тело.

Ее: еще. Сильнее. Я твоя.

Господибоже.

С этими воспоминаниями он проводит час, так и не сомкнув глаз, выкуривая сигарету за сигаретой. Глушил себя в дыме. Уничтожал легкие. Легче сдохнуть от рака, чем от ожидания.

– К черту!

Поднимается, решив просто напиться. Забыться до блевоты. И возможно выхаркать из себя вместе с алкоголем долбанное недопонимание. Идет в погреб по битому стеклу когда-то гоблинского виски. У него есть еще. Не страшно.

Драко заходит в гостиную и опять, чуть не разбивает бутылку. Потому что в кресле сидит она…

– Не хотела тебя будить.

После всего произошедшего она смогла выдавить из себя только: «не хотела будить?» Он хочет разозлиться, но, Мерлин! Не может. Не может оторвать взгляда от нее. Она в той же зеленой пижаме, как будто бы и не было всех плохих моментов. Будто они вот вот танцевали в столовой под ее маггловские пластинки. Под ее любимую песню…

– Как ты вошла? – получается резко. – Я сделал запрет на аппарацию.

– А я и не уходила…

И все по новой.

Он отбрасывает виски на диван и несется к ней, сжигая взглядом. Хватает за плечи и тянет на себя.

Целует навылет, громко, как Бомбарда, и больно, как Круцио, целует, забывается в этом огне ее губ. И Гермиона с таким же отчаянием отвечает. Стонет в рот. Мокро. Горячо.

«Я твоя»

«Не отпущу»

Он растворяется в ней.

В ее запахе. Родном, родном запахе.

В цвете ее глаз, закрытых за веками.

Ловит ее дыхание губами. Бросая себя к ее ногам.

Впитывает грейнджеровскую душу. С жадностью. Никому не отдаст. Только для него.

Гермиона отстраняется первая. Так близко, что хочется сдохнуть. Ее глаза красные. Капилляры молниями разверзлись на белках. Прошу, только не плачь…

– Мне так стыдно, – глотает слова. И Малфой качает головой, пытается вновь поцеловать ее, чтобы она замолчала, не говорила больше никогда таких глупостей, но она сопротивляется. – я не смогла тебя защитить…

Дура.

Грейнджер дура.

– Ты хоть понимаешь, насколько это глупо? – не разрывает с ней объятия. Давит своей аурой на нее. – Никто не мог предугадать этого.

Она хочет что-то добавить, но не успевает.

– Все кончилось.

Ставит жирную точку. Они идут к дивану и садятся вместе. Гермиона кладет свою голову на его колени и он почти уверен, что она так прячет слезы. Волосы мягкие и он бы гладил их всю жизнь.

Всю жизнь…

Драко глотает это не прожевывая. Думает. Думает об этом гоняя «всю жизнь» по кругу. Разбитые внутренности вновь прошиваются иглой. Грейнджер леской латает нутро. И с каждым стежком все теплее. Теплее. Больше не чувствует холод прошлого. Все кончилось. Они здесь. В его доме. На его диване. Перед камином. И он нежно касается ее головы. Сохраняет это в памяти, чтобы не дай Бог не забыть.

– Я слышал, ты убила двоих.

Она вздрагивает. И он закрывает глаза от злости на себя. Кой черт его дернул это сказать.

– Я слышала, что ты убил двоих непростительным.

Вот такие они идиоты. Прошедшие самое страшное по одиночке и смакующие вопросы. Как игра в поддавки.

– Я слышал, ты перепугалась, когда не нашла меня здесь.

Она привстает и казнит его взглядом. Личный палач и он готов оставить свою голову на блюде, лишь бы взрастить в ней ее прежний запал. Глаза у нее разбитые, запутанные и тоскливые.

– Ты отправил мне свой первый патронус…

Драко замолчал. Оборвав желание продолжать. Но не Гермиона.

– Ты думал о Нарциссе?

И глушит ее ответом:

– Я думал о тебе.

Теперь всю жизнь…

Лоб касается ее лба. Глаза в глаза и несмелой улыбкой. Он облизывает губы и решается на последний шаг:

– Я тебя …

Выдох.

– Блядь! – он отстраняется так и не закончив фразу. – держи меня, если я захочу ударить.

– Кого ударить? – хмурится она и Драко взмахом палочки разрешает доступ.

Блейз появляется прямо в двух метрах перед ними. И Малфой сжимает кулаки, и чтобы отвлечься притягивает девушку к себе. Обнимает.

– Я уже пять минут прошу доступ на аппарацию! Какого хрена? – Забини с большой коробкой под пазухой топчется на месте и наконец вроде бы понимает от чего отвлек двоих. – Я это…

Приседает и ставит коробку на пол. Пододвигает ее к ним.

Малфой и Грейнджер до сих пор ничего не понимают. Драко ломает брови. Хмурится.

– Это тебе, Гермиона… спасибо, что спасла меня…

Интересно.

Девушка выбирается из теплых объятий и Малфою становится холодно. Черт. Даже на секунду не хочет отпускать ее.

Гермиона аккуратно приоткрывает крышку и громко охает, захлопывая ее обратно. Драко делает тоже самое.

– Невероятно, Блейз, он же в точь точь, как…

– Живоглот, – заканчивает за него Гермиона и несмело берет котенка. Рыжего, как солнце.

Малфой качает головой и Забини безмолвно принимает его благодарность. Все-таки друг умел вот это – выкидывать что-то невообразимое.

Котенок ежится у нее на коленях и Гермиона пригвоздив голову к груди не шевелится. Плачет, роняя слезы прямо на пушистую шерсть.

Блейзу неловко.

Драко обнимает ее за плечи и теребит ухо кота. Целует ее в макушку.

– Ну и как назовешь? – спрашивает он и косится на Малфоя, передумывая, добавляет:

– Назове-те?

Ее смех круче любого опьянения. Круче маминого лимонного пирога. Круче полета на метле. Гермиона расправляет плечи уже не стесняясь своих слез и смотрит на мулата.

– Ты же хотел, чтобы мы своего первенца назвали в честь тебя, Блейз.

И это самое лучшее чувство.

Счастье здесь.

В его доме.

С ней.

Всю жизнь…

Десять лет спустя

Драко бежит. В легких холод. Вокруг белым бело от снега. Отдышка страшная, как и ситуация. Он прислоняется к камню, прячась за ним. Выглядывает из укрытия, чтобы проверить не заметили ли его. Чисто.

Он вновь набирает скорость и несется вперед. Снег под ногами хрустит, и изо рта при каждом горячем выдохе появляется пар. Видит высунувшуюся голову и не успевает пригнуться. Снежок летит прямо в макушку и Малфой падает под радужный детский смех.

– Сюда!

Драко немедля поднимается и бежит за выступ забора, прямо к ней. Поскальзывается и падает на землю. Ее смех до сих пор круче любого полета на метле.

Гермиона отряхивает его колени. Бесполезно. Он вскоре вновь будет в снегу.

– Нарцисса подсказывает им, где нас искать! – шепчет она и улыбка не сходит с ее лица. Боже. На всю жизнь. – Это нечестно!

Драко тянет руку, чтобы смахнуть с ее ресниц снежинки. Идеальная картинка на румяном от холода лице.

Вдалеке слышится шум волн, рассекающих скалы острова. Все кругом в снегу. В мокром, идеальном, чтобы строить из него фигуры. Здесь все так же, как и десять лет назад. Те же горы, те же скалы, те же родные для него люди. Аж сердце щемит. Потому что раннее утро, потому что все вокруг – про любовь.

– Мам, пап! Вылезайте! – ровно хором где-то неподалеку. – Или вы сдаетесь?

Гермиона быстро выглядывает из их укрытия на двоих и задорно вскидывает подбородок.

– Я в ту сторону побегу, а ты в эту, – указывает руками план. – Окружаем этих злодеев!

В последний миг он хватает ее руку и дергает на себя. Целует в любимые губы и мотает головой в несогласии с ее стратегией. На его губах остается вкус вишневой помады и частичка ее жизни.

Драко выбегает из их убежища и напоследок кричит ей:

– Беги, а я буду отстреливаться!

И кидает снежок.

Конец.