Текст книги "Беги, а я буду отстреливаться (СИ)"

Автор книги: Волосинка на губе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Для всех она работала в Лондонском управлении полиции оператором. «Вполне правдивая история» – однажды подметил Гарри, когда услышал об этом. Только вот ее полномочия были далеко не «сидячие».

– Прошу, бабушка, только не говори, что…

– Время идет, дорогая, а мне хочется увидеть больше внуков, перед тем, как я умр…

Дальше она не слушала. В голове был белый шум. Иногда бабушка превосходила саму себя в своих высказываниях. Гермионе всего двадцать шесть, но для Анны часы ускорялись и тикали. Девушка удержала себя от попытки закатить глаза. Здесь было душно, помимо этого на нее давили взглядами и вопросами. Грейнджер даже подумала наложить на всех Обливиэйт, строго лишая родственников этой щепетильной темы.

Она никогда серьезно не задумывалась о семье. С Роном они остались в дружеских отношениях, а потом… А потом началась взрослая жизнь с любимой работой, где и в мыслях не появится какое-то желание выйти замуж. Дети? Какой она будет матерью для них? Никудышной. Гермиона одернула себя, давая себе же шанс. Быть может, это желание возникнет. Чуть позже. Но не сейчас.

– Пойду помогу маме,– улыбнулась она своей самой лучшей улыбкой, будто поставив точку в этом разговоре.

Но разговоры вновь возобновились.

– Мам? – заходя в кухню, Гермиона подошла к столу и посмотрела на тыквенные кексы. Теплые воспоминания о рождественских ужинах Хогвартса сразу всплыли в голове. Мама всегда их стряпала, когда на пороге появлялась дочь.

– Миона, будь добра, достань серебряный поднос, – мягко сказала женщина, заливая в заварник кипяток. – Анна уже успокоилась с расспросами?

Но вместо ответа Гермиона глубоко, по-детски, вздохнула, подходя к маме и положила голову на любимое плечо. Диана обняла ее, и обе начали тихо смеяться.

– Ну-ну, – похлопала по спине дочь. – Это же Анна. Ты прекрасно знаешь, что для нее твои часики всегда будут тикать.

После ее слов женщины рассмеялись уже громче. Гермионе было это необходимо. Она словно спустила все давление внутри, что копилось неделями. Мама всегда была на ее стороне, никогда не задавая подобных бабушкиных вопросов.

– Милая, у тебя все хорошо? – она потянула руками дочь от себя, чтобы заглянуть в ее лицо.

– Мам, все прекрасно, – и увидев секундный прищур маминых глаз, добавила. – Я не лгу.

Она лгала.

Какое-то странное предчувствие поселилось в ней и не отпускало от себя далеко. Всегда с ней. Где-то внутри, подкожно.

– Давай принесем чай? – перевела тему.

Гермиона настолько устала за целый день, что даже лишила себя удовольствия пройтись пешком до своего дома от родителей. Она аппарировала прямо к аллее, примыкающей к многоквартирному дому.

Она жила в маггловском районе, оградив себя этим от назойливых взглядов волшебников, которые после войны на их золотую троицу начали смотреть как-то по-особому. Гермиона знала, что хуже всего приходится Гарри, ведь он жил в той гуще событий. Все обострилось еще после того, как он занял место начальника Авроров, лишив тем самым надежд всех занять это кресло, кто до него работал в отделе долгие годы. Кингсли после победы мог доверять малому кругу людей, и Поттер оказался самым влиятельным из них. Ну, а Рон… Рон просто сбежал в другую страну, теперь играл за «Пушки Педдл» вратарем.

Грейнджер обожала свою квартиру, располагающуюся на последнем этаже и своей частью занимавшую балконную трассу. Уютная, маленькая, как раз для нее одной. Ее укромное жилище. Как только она открыла дверь лифта, то остановилась. Руку грело древко. Прямо у ее квартиры на полу лежала корзина цветов.

Девушка успокаивала себя от надвигающейся паники. Кто мог узнать ее местонахождение? О ее квартире знали только Поттеры, которые бы даже под пытками не рассекретили подругу.

Где-то глубоко внутри затрепетал азарт найти того, кто посмел ей оставить такой многозначительный подарок. А цветы были очень красноречивы.

Букет Белладонны вперемешку с Асфоделями. Можно было сразу прочитать название такого послания: Красивая женщина и Смерть. В них не было ничего угрожающего для ее жизни, лишь говорящее за себя название. Гермиона подошла ближе, достала из кармана штанов раскладной телефон и сфотографировала букет.

Одним взмахом волшебной палочки, композиция на полу осела пеплом, а после растворилась. Девушка выглянула на лестничную площадку, посмотрела вниз, прислушиваясь. Какой был шанс того, что этот человек был до сих пор здесь? Но в подъезде слышался лишь приглушенный шум от телевизора соседей этажом ниже.

Гермиона закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. Может бабушка Анна нагадала ей поклонника, который не имея ничего плохого прислал ей букет? Она зло улыбнулась.

«Как же»…

***

Гермиона хрустит пальцами рук и шеей. Звуки хруста перебивают шепот, направленный по ее душу в просторном зале, пока она твердо идет к кабинету Гарри.

Она знает. Они смотрят прямо на нее. На то, как ей попросту похуй, о чем люди будут говорить, видя ее обличие. Работа Аврора сложная, требующая максимального удобства перемещения для битвы. Девушка в туго обтягивающих черных штанах. Бедро на правой ноге обмотано кожаными ремешками, которые закрепляли ножны. Темная водолазка со вставками из драконьей чешуи отсвечивала от себя попадающие на нее лучи ламп. Портупея прилегала сверху. Грейнджер словно элитный боец спецназа, вот только волшебного отряда. Один ее внешний вид излучал неимоверную силу духа.

– Гарри? – Гермиона стучит уже в открытую дверь, видя, как друг отрывается от бумаг.

– Гермиона, привет, – он поднимается с места и обнимает ее. Привычка никуда не делась. Нежная дружба спустя столько лет до сих пор крепка.

Они уверенно идут к дивану. Гермионе не хочется садиться, она понимает, что это сыграет с ней плохую шутку, ведь ночью она совершенно не сомкнула глаз. Она присаживается на журнальный столик, прямо напротив дивана, лишая тем самым себя комфорта.

Кабинет Гарри по-скромному обставлен. Лишь огромный камин выдает в помещении шик прошлого хозяина. Здесь пахнет сладостями и духами Джинни. Гермионе уютно. Она любит быть тут.

– Ты в праве отказаться, потому что… – начал Гарри.

– Гарри Поттер, – сурово перебила его она, нахмурившись. – Мы с тобой договорились разделять дружбу и работу. Ты мой начальник и отдаешь приказы, а я подчиняюсь, помнишь?

Мужчина вздохнул, откинувшись на спинку дивана.

– Это Малфой, – уточнил он, будто это поможет закрепить суть. – Ты должна охранять Малфоя, пока он не закончит свою работу. Все мы знаем, что сейчас происходит. Эти каратели начинают все больше входить во вкус, убивая бывших оправданных. И он – одна из главных их целей.

Гермиона нахмурилась.

– Смею предположить, из-за того, что он являлся наиболее приближенным к Волан-де-Морту?

– Полагаю, именно так. Кингсли назначил его Невыразимцем, закрепив за ним тайный статус.

– И чем он занимается?

– Ему нужно создать артефакт, чтобы призвать всех сбежавших пожирателей для наказания. Кингсли не отменил срок давности этих преступлений, поэтому даже после стольких лет они обязаны, – Гарри подчеркнул это слово. – понести наказание.

У Грейнджер пересохло во рту. Она потянулась к стакану и наколдовала в него воды.

Драко Малфой. Это имя она слышала редко, только когда до нее доносились сплетни, одна хуже другой. Гермиона умела фильтровать ненужную информацию, а для нее он как раз являлся таковой. Она задумалась и поняла, что почти за пять лет не видела его ни разу. В голове росли вопросы. «Что это за артефакт?», «Как он сможет это сделать?», но она старалась блокировать свою привычку узнавать все. Для нее главной задачей был он. И на этом она остановится.

– Сегодня утром я отправил с ним Доули и Эрнанса. На них напали сразу же, как только они появились на том месте. Доули погиб.

«Ублюдки» – осталось при ней. Гермиона сжала кулаки.

– Он сейчас в Мунго. Ты должна сопроводить его до дома.

– Поняла. Дай мне отчеты о вчерашней операции, я должна знать, с чем мне предстоит работать.

***

Гермиона стоит, прислонившись к старому кирпичному заброшенному универмагу «Чист и Лозоход Лимитед», в самом сердце которого располагается больница Святого Мунго, замаскированная от маггловских глаз, как закрывшееся на ремонт здание.

Жвачка во рту давно потеряла свой вкус, но ей необходимо занять себя чем-то, чтобы не дать мыслям продолжать распространяться.

Желала ли она увидеть его разбитым, ссутуленным и жалким? Встретит ли он ее привычным позывным «грязнокровка»? Осталось немного подождать, чтобы это все прояснилось.

Гермиона не стала заходить внутрь, входить в его палату. Это могло кончиться ужасным началом. Она знает, единственное, что не потерял Малфой – гордость. И увидев бы, как Грейнджер заходит в его палату, зафиксировав его слабость, Малфой точно не простил бы этого. И задача его охраны усугубилась бы в разы.

Грейнджер лишь обратилась к старому обугленному манекену в витрине этого магазина, выходил ли мистер Малфой, и деревянная голова покачалась из стороны в сторону. Значит она будет ждать его здесь.

Жвачка во рту уже приобрела горький привкус, и как только Гермиона захотела ее сплюнуть, нечто неуловимое подкралось в ее сознание. Кто-то потянулся к ее мыслям и она, выхватив палочку, направила её на незванного гостя.

– Я лишь хотел убедиться, что ты пришла не убить меня.

Гермиона ждала чего угодно: побитый вид, разорванную одежду, кровь на рубашке, бинты. Хоть что-то, что могло напоминать встречу с теми, кто пытался убить его, но перед ней стоял с иголочки одетый и чистый Малфой. С бритыми висками и длинной челкой, причесанной назад. От него разило свежестью, будто он был не в больнице, а на каком-нибудь курорте.

В груди засверлило непонятным для нее чувством. Либо это было неудовлетворение от ее предположений, либо то, как он смотрел на нее. Не так, как в Министерстве случайные люди, а куда более заинтересованно. Обводя каждый ее дюйм, останавливаясь на ножах на бедре, заканчивая это путешествие взгляда прямо на ее глазах. Что он делал?

– Еще раз попробуешь залезть в мои мысли и я исполню то, в чем ты хотел убедиться, – наконец разорвала молчание и выплюнула жвачку в мусорное ведро.

Он хмыкает, поправляет закатанные рукава белой рубашки. Смотрит на часы и, не сказав ни слова, идет вперед.

– Куда ты направляешься? – она ступает следом, чуть позади него.

– Поскорее заканчивать задание Кингсли, чтобы от меня отвязали ебанных Авроров.

Вот он.

С кучей шипов. Ядовитый. Колкий на каждое выплюнутое им слово. Гермионе хватило услышать всего пару предложений, чтобы вспомнить этот нахально холодный тон. Драко не изменился только внутренне. Все такой же кретин.

Грейнджер, не имея физической подготовки, вряд ли бы поспевала сейчас за ним. Малфой шел быстро, своими длиннющими ногами отбивая брусчатку. Наверное это семейное – привлекать к себе взгляды. Пока они шли к Министерству, Гермиона видела всех этих женщин, что попадали под его очарование. Был ли он красив? Она думает, что да. Мальчишеские скулы стали острыми, шея перекатывала кадык каждый раз, когда он делал затяжку сигареты. Черная жилетка подчеркивала размах его широких плеч. Драко взял только лучшее от своих родителей. Истинный Лорд Малфой.

Гарри предупредил ее, что его задание было секретным. Только узкий круг лиц знал о его работе. Но она была уверена, многих заинтересует тот факт, что Аврора Грейнджер приставили охранять Малфоя. Она буквально видела заголовки газет, а значит об этом узнают и те, кто желал ему смерти.

Как только они заходят в Министерство, Гермиона расслабляется, но не теряет бдительности, увеличивая расстояние между ними еще на пару метров. Они ехали на разных лифтах, Малфой поехал вниз первым. Гермиона последовала за ним, вспоминая расположение отдела Темных тайн и номер его кабинета.

Уже приближаясь к нему, девушка ловит разговор из полуоткрытой двери.

– … я чуть с ума не сошел…

Она узнала этот низкий голос, признав в нем Блейза Забини. И шагнула внутрь. Мулат сразу посмотрел на нее из-за своего стола, а Малфой так и остался стоять спиной к ней.

– На сегодня мне не нужна охрана, после работы я аппарирую прямо в Менор, – режет своей сталью. – Можешь идти охранять других, Грейнджер.

Девушка подходит сзади Малфоя и вытягивает палочку прямо на него. Блейз резким движением поднимается с места и наводит на нее древко.

– Какого черта, Грейнджер? – буквально кричит Блейз.

Драко медленно поворачивается и подходит ближе к ней, упираясь шеей прямо в палочку.

– Делай, что должна и проваливай, – рычит он. Давит своим эго на маленькую площадь комнаты.

– Квен, – произносит заклинание Гермиона, видя, как на шее, прямо в том месте, где касался кончик палочки, чернеет клякса, расползается в перевернутый треугольный знак. Татуировка, что позволит ей знать, где он находится. Она напоследок задерживает взгляд на том, как он сглатывает слюну, как кадык медленно ползет вниз, чтобы потом скакнуть обратно. Убийственно завораживает. Проведи лезвием и оголишь этот хрящ…

Блейз опускает свою палочку, как только Малфой скрывается в своем кабинете. И Гермиона невольно смотрит вниз, там, где должна быть вторая рука. Мулат грустно усмехается. Поднимает культю вверх.

– Зато метки лишился, – шутит он, опускаясь на стул.

И в этом голосе столько сожаления и боли, что ей кажется, будто она спит. Потому что бывший Слизеринец вот так просто сказал об этом. Два друга были совершенно разными для нее, несмотря на множество сходств.

Малфой не показывал боль, а скрывал ее. Забини же только своим видом говорил о проблемах. Помятый вид, грубая щетина, мятая рубашка… Ей на секунду стало жалко его. Он получил свое наказание за все свои грехи. Только совсем по-другому.

Грейнджер на пятках разворачивается, держа путь к выходу, как он спрашивает ее, останавливая.

– Вот она, «хорошая» сторона, да, Гермиона? – ждет, когда девушка повернется, чтобы продолжить. – Выжившие убивают Пожирателей. Забавная ирония, не так ли?

Гермиона уходит, не сказав ни слова, потому что сама не знает ответ на этот вопрос…

Комментарий к

Ну, что. Вот мы и развернули фантик, подобравшись к конфетке. Они наконец-то встретились. Плавно переходим к сюжету.

В моей группе, вы можете найти картинки к этой главе.

https://vk.com/club195288379

Поддержите автора отзывом. Приятного чтения.

========== Часть 3 ==========

Как только Драко перешагнул порог своего кабинета, закрыв на замок дверь, он наконец позволил себе сгорбиться и обессилено упасть на кресло. Он ни за что на свете не позволил бы Грейнджер увидеть его в таком состоянии, а оно было весьма паршивым. Несмотря на свежую оболочку, внутри Малфой чувствовал процесс гниения.

Это выражалось во вселенской усталости и отрешенности от жизни. Когда ему в последний раз удавалось просто жить? Не убегать и не опасаться того, что из-за угла появится чья-то палочка, направленная в его грудину. Когда ему удавалось не искать ответы по чьей-то воле, а просто посидеть с матерью? Или в одиночестве. Расслабленно. Без забот…

Наверное так наказывает судьба. Или Бог, в которого Драко перестал верить. Что бы то ни было, сдаваться он не планировал.

Малфой касается пальцами метки на шее, которую минутами ранее поставила Аврор. Прикосновение ее палочки фантомно ощущается на коже. Теперь, Драко уверен, его посадили на поводок окончательно. Никакой свободы. За ним всегда будет идти она.

Грейнджер.

Драко зло улыбнулся от удовлетворения тем, что он видел. Девушка, которая встречала его у больницы, совершенно точно не была старой Гермионой. Жизнь ее надломила не меньше него. Гермиона выглядела потрясающе в ее новом образе, но вот глаза выдавали бывшую гриффиндорку с потрохами. Малфой сразу узнал этот взгляд, ведь у него был точно такой же. Невозможно спутать с чем-то другим эту ноющую боль и бесконечную грусть. Война оставляет кляксы в душе и их сложно вывести заклинаниями, здесь нужно что-то посерьезнее. Только вот он еще не понял, что именно…

– Черт с ней…

Драко нагибается к сейфу под столом. Шепчет кодовое заклинание, и железная дверь щелчком открывается. Ладонь холодит от стеклянного шара. Он вертит его из стороны в сторону. Любой другой бы подумал, что эта вещь из какого-нибудь школьного класса, где преподавали прорицания.

Секретница Нил Тотуш. Более восьмидесяти лет назад эту вещь создал колдун из Дурмстранга, очарованный идеей Грин-де-Вальда о завладении дарами смерти и подчинении волшебного сообщества и магглов. Тотуш был его соратником во время учебы в школе и поддерживал его начинания. Те, кто знал о нахождении одного из даров, никогда бы не выдали эту тайну, и Тотуш придумал план, с помощью которого секреты могут раскрываться. В Дурмстранге он был одним из тех, кто практиковал алхимию и темную магию на высоком уровне.

Нил обладал даром прорицания, с помощью которого и искал подсказки расположения даров. Он создал шар-артефакт, с помощью которого можно было узнать секреты человека. Стоило лишь заглянуть через него в глаза напротив сидящего.

Неизвестно, удалось ли Тотушу узнать о дарах смерти, но секреты, которые он крал, очернили его еще сильнее. В попытке нажиться на этом, он шантажировал каждого, чьи тайны он раскрывал.

Вскоре, когда в Аврорате узнали об этом, Тотуша судили, шар изъяли и спрятали, решив, что уничтожение такого сильного артефакта было бы плохой идеей, а он отделался лишь условным сроком.

Когда Кингсли приказал Малфою найти способ призвать всех сбежавших Пожирателей, то Драко углубился в литературу, ища способ это сделать. После смерти темного Лорда, Поттер был не в состоянии призвать Пожирателей, потому что не обладал темной магией. Когда Малфой, в свою очередь, кишил ей. Во время второй магической войны Волан-де-Морт дал полномочия нескольким приближённым к нему последователей. Это были: Люциус, Снегг и Драко. Только они могли призвать всех пожирателей, коснувшись метки.

После его смерти Драко, под руководством Поттера, пытался призвать Пожирателей в огороженное заклятием помещение. Но удалось вызвать лишь некоторых, остальные же сопротивлялись сильнее.

Малфой нашел книгу, наткнулся на этот шар Тотуша и понял, что колдовство, которое в нем заключалось, очень схоже с призывом метки. Драко провел несколько бессонных недель, чтобы создать формулу, с помощью которой можно было заключить в шар его привилегию призыва, чтобы в нем увидеть нахождение Пожирателя. А дальше за это взялись бы Авроры, отлавливая их по одному.

– Драко?

Из дверного проема торчала голова друга. Он выглядел настороженным.

– Проходи, чего застрял? – через силу улыбнулся Малфой, стараясь освободиться от мыслей.

Забини направился прямо к дивану, расположенному напротив стола друга, попутно призывая к себе виски, о котором говорил Драко утром.

– Ты всё-таки решился опохмелиться?

– Я решил опьянеть, Годрик тебя разрази! – он трансформировал из пепельницы стакан и налил до краев виски. – Я чуть было не поседел сегодня!

Малфой был рад, что друг вместо него начинает тему. Таким Блейз был всегда. Как бы он не отстранялся и не замалчивал что-то, он любыми путями выводил его на чистую воду. Драко доверял ему, как никому другому.

– Как видишь, я жив…

– Я и не сомневался. Ты всегда вылезаешь из любой ситуации, – сделал три больших глотка, поморщившись. – Пусть даже не целым, но живым.

Как только министр магии назначил Драко Невыразимцем, особо жирно подчеркивая его статус секретности, он предложил ему своего секретаря, но Малфой отказался, обозначая, что будет работать только с Забини. Он объяснил Кингсли, что Блейз самый доверенный ему человек.

После этого они работают вместе. Драко попадает в неприятности, а Забини его вытаскивает из них.

Хоть что-то после войны осталось целым.

Их дружба.

– Если бы я знал, что в Аврорате такая форма, то ушел работать туда, даже не оглядываясь!

– продолжил Блейз, наливая себе новую порцию. – Мерлин, ты видел, как туго сидят на ней брюки?

Драко хотел было спросить, что он имел ввиду, как воспоминания заплясали перед глазами.

Когда он выходил из больницы, то совершенно точно не представлял, что увидит ее такой.

Красивой?

Пышущая злость и угрюмость чертовски шла ей. Весь этот образ гармонично сидел на ней. Словно она была рождена для этих ремней и оружия. От беспорядочно разбросанных волос почти ничего не осталось. Они гладко лежали по плечам. И, кажется, Драко даже видел аккуратный мейкап.

– Ты видел ее нож? – голос друга стал более тягучим, он явно уже захмелел, особенно ссылаясь на то, что его похмелье помогло так быстро набрать градус. – Зачем ей нож?

– Для таких особо языкастых, как ты, дружище, – хохотнул парень, облокачиваясь на кресло.

– О нет, без руки еще можно справиться, а вот язык для меня огромная потеря! – он отсалютовал бокалом.

– Порой я сам хочу тебе его отрезать!

Блейз встал, подходя к Драко и указывая на него бокалом.

– Еще чего! Мне язык сегодня понадобится на свидании, – он высунул его и изобразил довольно доходчиво, для чего он ему нужен.

– Блять, Блейз, меня сейчас вырвет, если не прекратишь! – Малфой засмеялся теперь во весь голос и начал отталкиваться ногами от пола, покатив кресло в противоположную сторону, когда Забини двинулся к нему, с все еще высунутым языком. – Я не шучу! Отойди!

Блейз вдруг остановился. Драко знал этот взгляд. И ничего хорошего он не сулил.

– Думаешь, у нее есть парень?

Драко понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о ком шла речь.

– У Грейнджер?

– Я слышал, что они с Уизелом не вместе уже давно. – подчеркнул он. – Как думаешь, ей нравятся красивые высокие мулаты, лишенные одной руки?

– Блять, Блейз, ты не исправим! Иди уже на свое свидание!

– Ну хоть в чем-то я обошел тебя, – допивает виски и ставит стакан на стол. Почти у двери он разворачивается и бросает. – Пожалуйста, не вляпайся еще во что-нибудь.

«Поздно Блейз, поздно…»

***

Почти все последующие дни Драко работает в Меноре. Штудирует литературу в поисках хоть какой-то зацепки по Тотушу. Ему было необходимо узнать, как он пользовался шаром, как читал секреты и, в конце концов, как он его активировал.

Драко использовал на шаре множество ему известных заклинаний, но ни одно не подходило. Шар так и оставался прозрачно мертвым куском стекла.

Он почти выл от ничтожной информации, которая была известна. Драко решил на следущей неделе проверить заметки о Тотуше в книгах летописцев, которые вели учет волшебных артефактов.

В субботу утром Малфой стоял у зеркала, всматриваясь в свое лицо. Не было ли на нем признаков недосыпа или повреждений от лезвия бритвы, потому что Нарцисса реагировала на это истерикой. Каждый раз, видя сына, женщина обнимала его так крепко, будто бы прощаясь. Смерть Люциуса погубила в ней всю вменяемость. И каждое малейшее недомогание сына она воспринимала чересчур эмоционально. Нарцисса беспокоилась, что он в опасности. Но каждый раз Драко уверял ее в обратном.

Как только Малфой поселил мать на Фарерских островах, то сразу же полюбил это место. Если бы слову «тишина» нужно было приобрести физическую форму, то Драко сразу же дал определение Фареры.

Этот архипелаг омывается с востока морем, а с других сторон океаном. Практически всегда там шли дожди и не было ни разу, чтоб они звучали одинаково. А ранним утром можно было застать туман. Он был настолько густым, что невозможно было увидеть что-то через несколько метров впереди. Он словно укутывал и обнимал всех жителей острова, пряча их от внешнего мира. Идеальное место, чтобы спрятаться.

Малфой аппарировал на поле прямо перед домом. Втянул носом морской влажный воздух и посмотрел вперед.

Совершенно крошечный, неприметный домик стоял прямо у края обрыва, окруженный скалистыми горами, на верхушках которых лежал снег. Вдалеке слышались раскаты грома и шум волн, разбивающихся о каменные волнорезы. Он зашагал вперед, репетируя улыбку, которую он подарит Нарциссе, когда увидит ее. Для нее Драко всегда был счастлив.

Он проверил охранные заклинания и убедился, что они не были нарушены незванными гостями. Это успокоило его. Малфой, стоя у входной двери, прочистил горло и громко постучал. Все-таки здесь он был гостем. Почти пару секунд спустя дверь открылась, и Драко увидел домового эльфа Руби, брата Тинки. Они как две капли воды были похожи друг на друга. Исключением являлась лишь лысая голова Руби.

– Хозяин, – пропищал эльф, с поклоном пропуская мужчину внутрь.

– Я не твой хозяин, Руби.

Драко снял пальто и отдал в маленькие руки эльфа, оглядываясь по сторонам в поисках матери.

Несмотря на внешние габариты дома, внутри он был большим. Несколько комнат, включая три спальни, две ванные, кухню, гостиную и помещение для домовиков. Нарцисса сама выбирала дизайн и это помогало ей отвлечься от тяжелых мыслей.

Интерьер дома был совершенно противоположным Менору. Здесь преобладали серо-синие цвета. Ее любимые оттенки были везде. В картинах, в мебели, в коврах и даже посуде. Ее утонченный вкус добавлял этому месту изюминку.

– Мам? – Драко вошел в гостиную и нашел мать сидящей в кресле, читающей какую-то книгу. Она оторвала взгляд от страниц и сразу поднялась, направившись в сторону сына.

– Драко!

Теплые объятия сковали мужчину. Он зарылся лицом в ее шею, вдыхая любимый аромат. Нарцисса отстранилась, но только для того, чтобы всмотреться в его лицо.

– Ты неважно выглядишь, родной, что-то случилось?

– Все в порядке, просто мы вчера с Блейзом немного перебрали, – искусно солгал он и повел ее к дивану, чтобы вместе сесть.

Руби суетился, перемещаясь из кухни в гостиную, подавая чай и лимонный пирог.

– Хозяйка сегодня приготовила ваш любимый пирог, – сказал Руби, вновь поклонившись.

Странным образом этот эльф остался верен Нарциссе даже после того, как стал свободным. Тинки не раз говорила о доброте хозяйки к Руби, поэтому эльф остался с ней на добровольных началах.

– Обязательно съем кусочек, – ответил Драко, хоть аппетита вообще не было.

– О нет, родной. Ты не только съешь кусок, но и заберешь с собой! Руби, не забудь положить пирог, когда Драко будет уходить, – обратилась к эльфу. – И ты свободен, спасибо за помощь.

Как только эльф исчез, они вдвоем долго сидели и смотрели на друг друга. И эта тишина не была вымученной. Драко было комфортно. Вот так. Рядом с родным человеком просто посидеть и расслабиться. Его любовь к ней безгранична. Так любят на всю жизнь.

Виновата ли она в том, что служила темному Лорду? Драко считал, что нет. Они с Люциусом делали все, чтобы защитить сына. И теперь он хочет сделать тоже самое для матери. Во время войны у родителей даже не было палочек. Они следовали за Волан-де-Мортом вынужденно. Люциус рано понял, что эта война принесет только смерть и разрушения. И пытался огородить семью любыми способами.

– Сегодня приходил Люциус и сказал, что у тебя отличные успехи в школе…

У Драко начинает трястись нога после ее слов. Он до скрежета сжимает зубы. Берет мать за руку, гладит ее и через силу улыбается. Так было всегда. Ее помутнения часто случались, когда он навещал Нарциссу. Это буквально сводило его с ума. Женщина бредила умершим мужем, часто общаясь с ним. Как бы Драко не пытался ей напоминать, что отца нет, это вызывало у нее истерику. Поэтому он просто смирился, выслушивая ее выдуманные рассказы.

– Да, мам, ты же знаешь, что я стараюсь.

– Когда закончишь школу, мы с отцом устроим вашу свадьбу, как и договаривались, – продолжает она.

– Свадьбу? – удивляется он. – С кем?

Нарцисса улыбается, приглаживая юбку и тянется за кружкой чая.

– С Пэнси, конечно же. Ты забыл, что мы с ее родителями договорились заключить этот брак? Вы ведь встречаетесь?

Малфой слышит, как по окну начинает стучать дождь, но слова Нарциссы будто дротиками решетят его тело. Он задыхается от беспомощности ситуации. Проталкивает внутрь ком сожаления, прикусывает щеку с обратной стороны до боли.

«Пора уходить» – думает он. Потому что ему невозможно смотреть на все это. Невозможно сказать, что Пэнси мертва, как и ее родители, и Люциуса давно нет… Грудную клетку перехватывает спазмом. Щемит. Болит. Рвется криком наружу. Он отвратителен себе. И ничего не может с этим поделать. Драко смотрит на кусок пирога и тянется к вилке. Ему необходимо положить что-то в рот, чтобы не позволить себе ляпнуть что-нибудь, опровергнуть ее миражи.

Он жует пирог и совершенно не чувствует вкуса. В ушах звенит, и он видит, как шевелятся губы мамы, она рассказывает что-то о новом увлечении – вязании, что-то о том, что они с Руби видели сегодня китов, но Драко в себе. Он качает головой, делая вид, что слушает, но внутри пожар.

«Когда это кончится?»

Сумеет ли женщина прояснить свой разум? Ответов не было. Ему бы сейчас морально разложиться, наглотаться своих же собственных криков в пустоту, отчаяния. И вытеснить всё из памяти, внушая себе, что он никогда не существовал…

Спустя час, после того, как они сыграли с мамой в шахматы, Драко засобирался домой, обещая ей, что навестит очень скоро.

– Руби уже передал Тинки пирог, так что будь добр, съешь его, а то ты похудел, – Нарцисса обнимает его у порога и целует в щеку.

– Непременно, – отвечает и выходит на улицу.

Драко поднимает голову вверх, подставляя лицо под капли дождя. Ему это чертовски необходимо. Смыть эту пленку притворства.

Малфой напрягается, чувствует, что-то не так и резко оборачивается и смотрит на холм, где сейчас стояла женская фигура. На секунду ему кажется, что все пропало и он готов к бою, так как местонахождение Нарциссы рассекретили. Древко крепко зажато в руке. Он ее не отдаст. Только через его труп.

«Грейнджер» – думает он, когда глаза привыкают к серому пейзажу.

Туфли хлюпают в лужах, но ему все равно, он твердым шагом ступает вперед, туда, где стоит девушка, прямо перед защитным занавесом, который отделяет дом от чужих. Он знает, что она не сможет пройти.

Гермиона стоит не шевелясь. Ее лицо ничего не выражает. Мокрые волосы облепили ее лицо словно растаявшие нити карамели. И как только Малфой заносит ногу на нейтральную зону, бьет в ее сторону заклинанием.

– Петрификус тоталус!

Гермиона ловко отпрыгивает и блокирует заклинание. Ее движения плавные. Она даже не наводит на него свою палочку.

– Остолбеней! – вновь бьет ее Драко, надвигаясь на девушку. – Флипендо максима! Экспульсо! Блядь!

Все заклятия она отбивала, даже не двигаясь с места. Стояла перед ним с тем же отрешённым лицом. Малфой опустил палочку только для того, чтобы дать ей понять, что прекращает дуэль, если это вообще так можно было назвать. Драко делает несколько шагов вперед, чтобы вплотную подойти к ней и схватить за рукав, аппарируя.

Он пользуется моментом и с силой толкает ее на ковер гостиной.

– Экспелиармус!