Текст книги "Беги, а я буду отстреливаться (СИ)"

Автор книги: Волосинка на губе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Моя! – шипит ей в ухо, наращивая темп. – Моя!

Вдох.

Выдох.

Гермиона закатывает глаза и проваливается в оглушительный оргазм. Стонет. Извивается под ним змеей. Царапает ногтями и почти умирает. В руках Малфоя чужая жизнь – это не в новинку. Она добровольно сдается.

Драко впивается укусом прямо в изгиб ее шеи, глушит стон и кончает. Они в аду. В одном котле. И пусть весь мир подождёт…

*

– Я раньше жил в этой комнате…

Они лежат укутавшись в объятия друг друга. Драко гладит ее руки и смотрит куда-то вверх. Она потеряла счет времени, но они так долго разговаривают обо всем, что ей кажется, будто они были знакомы задолго до первой встречи. Они освободились от стен и оков в своей голове. Плывут по течению. Ей так легко…

– И почему ты «переехал»? – улыбается Гермиона, прижимаясь ближе, закидывая ногу на его талию.

– Здесь захотела жить Беллатриса.

Молчание. Болезненных ощущений не случается. Все в прошлом и нет сил по новой думать об этом.

– Ты могла представить себе, что все будет вот так?

– Как? – звучит как-то по-тупому.

Малфой поворачивается к ней и нежно касается губами ее плеча.

– Вот так.

Она давит в себе смех.

– Ты же знаешь, что я ненавидела прорицания, – отвечает Гермиона. – Тогда откуда, я могла знать, что все будет вот так?

И целует его, повторяя все с точностью.

– Я не знаю, что будет дальше, – вдруг говорит серьезно. – Но мне сейчас хорошо, даже дышать страшно…

Гермиона не отвечает. Потому что испытывает те же чувства. Она никогда не любила уроки Трелони и считала их бессмысленной тратой времени. Знать свое будущее страшно. Страшно знать, что какое-то событие приведет к концу то, что начинается. Все имеет начало и имеет завершение. Нужно жить без мыслей, что ты можешь этого лишиться. Остается наслаждаться временем, которое происходит именно в эту минуту, подстраиваясь под каждую секунду и смакуя это.

Ей нужно сменить вектор своих мыслей. Указать путь в более хорошее чувство.

– Знаешь, наверное весь мир сошел с ума, но Джинни с Гарри, зовут нас в гости, – она чувствует как начинает содрогаться его грудь от сдавленного смеха. – Не смейся! Господи! Я сама была в недоумении. Они назвали это дружескими посиделками…

И Малфой смеется уже во весь голос. Гермионе ничего не остается, как подхватить его настроение и тоже захохотать.

– Я обязан взять с собой Блейза, он просто воет от скуки здесь. Дружеская посиделка, да? – вновь смех. – Соберемся, как старые-«добрые» сокурсники.

В груди болит. Болит от этого мгновения. Идиллии. Ей так легко, что «дышать страшно». Он замечает, как она притихла и нависает над ней. Смотрит. Смотрит своими галечно-серыми глазами прямо в душу. Целует в щеку и вдруг подрывается к тумбочке, которая стоит у кровати с его стороны. В руках Малфоя палочка. Гермиона недоверчиво поднимает бровь, задумавшись над тем зачем она ему понадобилась.

– Я хочу тебе что-то показать, – он сидит перед ней в позе йога, прикрывшись куском одеяла. – Черт. Так паршиво, будто в школе…

Гермиона хмурится. И как только хочет уточнить о чем он говорит, Драко произносит заклинание, направив палочку вперед к окну, прикрыв глаза.

– Экспекто патронум!

Гермиона молчит, потому что в горле стоит ком от того, как кончик палочки Малфоя загорается ярким голубым свечением. Течет вперед, тянется к окну, но через секунду обрывается.

– Салазар!

И так звучит отчаяние. Грейнджер подрывается к нему, совсем не смущаясь того, что простыня соскользнула вниз, открывая грудь. Ей все равно. Все равно на ВСЕ, ибо Драко Малфой только что сотворил какое-то чудо. Бывший Пожиратель смерти почти вызвал патронуса. Он нашел в себе крупицу счастья, чтобы заклинание сработало. Это долбанное чудо!

– Невероятно! – шепчет она, потому что понимает насколько ему было трудно. Она вспоминает его слова: «Я не умею», и после его разгневанную речь, те самые причины, по которой он не мог вызвать патронуса. Он нашел. Нашел в себе счастье. Боже.

– Это ужасно! – он откидывает палочку в сторону.

– Нет, нет, – девушка подползает к нему, осторожно, будто боится спугнуть его открытость. – Ни у кого не получается с первого раза! – уверяет его. – Я смогла вызвать только с третьей попытки.

Гермиона накрывает его руку своей. Холодная.

– У тебя будет самый прекрасный патронус. Такой же как ты…

Драко ведет плечом и ухмыляется. Качает головой и смотрит ей в глаза.

– Это, что было признание? – язвит. Ну конечно он язвит. Не может без этого.

Грейнджер закатывает глаза и вдруг слышит краем уха вибрацию в глубине комнаты и автоматически встает с постели, продолжая улыбаться.

Мобильник лежит там же где и палочка.

На горящем дисплее подсвечивается имя, которое она практически не вспоминала за это время. Звонит Сэм. Она прочищает горло и поднимает трубку, смотря прямо на Малфоя, который наблюдает за ней с прищуром. Мерлин, как он красив…

– Привет, – решает не произносить имя.

– Гермиона, тут тебя искали двое мужчин.

Ее улыбка обрывается мгновенно. Она отворачивается к стене, чтобы не выдать себя. Затишье густое.

«Дышать страшно…»

– Я скоро буду, – и захлопывает раскладушку.

Ей требуется несколько секунд, чтобы скрыть с лица испуг и развернуться. Гермиона подходит к своей одежде и начинает копошиться, игнорируя взгляд Драко, который прожигает ее насквозь.

– Что случилось?

Нет. Нет. Нет. Гермиона не позволит ему узнать. Если это те, кто ищет его, она просто, блять, не позволит ему узнать.

– Я быстро отлучусь по делам, – натягивает на себя брюки ища взглядом рубашку. Плевать. Берет футболку с пола и надевает ее.

Драко тут же поднимается. Останавливая ее попытки пройти к палочке и ножнам.

– Ты с ума сошла? – он даже не стесняется своей наготы. Даже сейчас он в выигрышном положении. – Это ведь твой «тренер», да? Ты собралась к нему?

Гермиона обходит его и изо всех сил улыбается. Берет ножны и застегивает на бедре ремни, чтобы после обернувшись бросить мягкое:

– Ревнуешь?

Проще увести тему в это русло. Запутать его еще сильнее. Чтобы не было этого жжёного:

«Дышать страшно…»

Малфой на секунду замирает. Переваривает. И хмыкает.

– Я просто не люблю делиться…

Бей. Бей сильнее, Малфой. Думай только об этом. Гермиона сжимает челюсти, держит себя в руках. У нее кажется начинает болеть голова. Быть может прорицания были бы сейчас в тему. Ей хочется узнать, что ждет ее там.

– Я тебя сейчас оглушу, если будешь говорить обо мне, как о вещи, – проходит мимо него и задевает плечом. – Ты сказал, что Блейз скучает, вот и составь ему компанию, а я скоро вернусь.

Почти у двери он успевает схватить крепко за ее кисть, дергая на себя. Грейнджер упирается в его грудь и смотрит снизу вверх.

– Не припомню, чтобы мне когда-нибудь раздавали указы в моем доме, – бесцветным тоном.

Ломайся. Ревнуй. Злись. Но не думай об опасности. Гермиона сжимает кулак, опускает на его плечо голову. Они так и стоят. Взвинченный Малфой и Грейнджер со стеклом вместо костей и автомобильным мотором вместо сердца.

– Там охранные чары во всем квартале, – лжет она. – Я вернусь быстро. Мне нужно кое что уладить…

Драко совсем невесомо касается губами ее макушки. Гермиона отходит, не глядя ему в глаза, не поправляя падающих волос на лицо. Лишь бы он не увидел в ее глазах тревогу. Лишь бы не думал о:

«Дышать страшно»

*

Гермиона аппарирует прямо за углом здания. В руке привычно лежит древко. На улице темно. Редкие прохожие совершенно не замечают взволнованную девушку.

Она рывком открывает двери зала и входит внутрь. Везде горит свет и она видит администратора за стойкой. Элен привычно здоровается и что-то спрашивает, но Грейнджер не придает этому значения и отвечает односложными фразами.

– Где Сэмуэль?

И идет сразу в зал, после ответа Элен.

– Сэм? – она входит в зал и прячет за спиной палочку, оглядываясь по сторонам. Расслабляет плечи, когда видит в конце помещения группу людей, которые разминаются на матах. Сэмуэль стоит недалеко от них и наблюдает за процессом, давая какие-то распоряжения.

Он замечает ее только тогда, когда Грейнджер подходит ближе. Улыбается ей белоснежной улыбкой и отходит в сторону от группы.

– Привет, – он тянется к ней за объятиями, и Гермиона скромно отвечает.

– Кто это был? Ты видел их лица? Что им было нужно? – выдает вопрос за вопросом.

– Стой. Погоди. Не все сразу. У тебя что-то случилось?

Боже. Зачем он медлит, думает она и еле сдерживается.

– Ответь, – слишком резко. – Пожалуйста.

Он хмурится и складывает руки на груди. Смотрит на часы.

«Чего ты, блять, ждешь!?»

– Я не знаю, – прочищает горло. – Они зашли вдвоем, и ко мне подошел рослый такой. Спросил, знаю ли я тебя и где тебя найти. – Вновь смотрит на время.

– Ты запомнил их лица?

Ей хочется выть. Забрать бы его воспоминания и оглушить Обливейтом, нарушив кучу законов. Гермиона чувствует, как неравномерно долбится внутри сердце. Два стука подряд – в бешеном темпе, следущий – замирает, и постепенно ей начинает казаться, что этот оркестр слышно на весь зал.

– Не знаю, обычные, – несвязно отвечает он.

Грейнджер иногда казалось, что Сэм умел вот так вот тупить. Но именно сейчас он достиг своего апогея.

– Черт, – не выдерживает она и с силой сжимает переносицу. – Что ты им ответил?

Сэмуэль будто издевался над ней, растягивая время между вопросами и ответами.

– Гермиона, у тебя проблемы? – он облизывает нервно губы. – Я могу помочь?

– Что. Ты. Им. Ответил? – выплевывает по кускам.

– Боже. Да что случилось? – и нарывается на ее гнев в глазах. – Эм, ладно… я ответил, что не знаю где ты, что ты давно здесь не появлялась. Попросил их удалиться из зала, если у них нет других вопросов. Это было около часа назад.

Мерлин!

Гермиона пытается думать. Истезает мозг множеством вариаций, и что ей можно сейчас сделать. Но из всех здравых мыслей, ей хочется просто развернуться и уйти. Она даже думать боится, что могли эти двое здесь сделать. Кто это был? Каратели? Пожиратели? Вторые бы оставили жирный намек с помощью мертвых тел… Боже.

– Поняла, спасибо, – отвечает она и наконец разворачивается чтобы уйти, как вдруг Сэм хватает ее за руку.

Рефлексы отточены до острых зубов. Грейнджер опрокидывает его на пол. И в зале становится тихо…

Все смотрят.

Тренер лежит и хватает воздух от сдавленной ударом грудной клетки. Он явно не ожидал. Гермиона берет себя в руки и протягивает ему ладонь.

– Прости, ты же знаешь, ко мне нельзя так подходить сзади…

Никому.

Никому, кроме…

Сэмуэль поднимается и трет руками поясницу. Давит улыбку.

– Рад, что ты не растеряла навыки, – и вновь на часы. – Я хотел еще спросить… Когда ты вернешься к тренировкам?

Он явно намекал глубже.

– У меня много дел, – быстро отвечает она. Ей хочется просто уйти. – Возможно потом… не знаю. Ладно, мне пора, спасибо, что сказал мне о них.

Уходит не оборачиваясь.

Не стоит.

Не нужно.

Она быстрым шагом идет к выходу, бросает хилое «пока» Элен и аппарирует сразу, когда оказывается в безопасном от глаз месте.

Грейнджер идет в гостиную, не найдя в своей спальне Драко. Она уже приготовилась натянуть улыбку, чтобы не вызвать подозрение. Но она совершенно не была готова к:

«Дышать страшно…»

Его слова бьют в сознании, и камень в легких перекрывает путь к кислороду, когда она входит в комнату и замечает торчащие за диваном ноги. Бежит к нему и хватает ртом воздух.

– Блейз! Блейз!

Гермиона падает на колени и прощупывает пульс у Забини. Его висок в крови. Он дышит.

Руки трясутся и она оборачивается по сторонам, чтобы увидеть, увидеть его, но находит лишь стоящую по середине корзину с говорящим «Смерть красивой женщины».

Грейнджер безумно хочется сглотнуть. Но не может. Сухое горло, сухой ком, сухое осознание того, что прямо под ее ногами ломается комьями жизнь. Она даже не знает где он. И глотку пронзает крик.

– Драко! Драко!

Руки трясутся и она колет палочкой висок в попытке увидеть его.

Темно.

Чернее краски.

– Боже! Блейз! – она тормошит его из стороны в сторону, хотя понимает, что это пиздецки тупо.

Незримая петля набрасывается на шею и давит. Сдавливает горло в боли и отчаянии, что аж:

«Дышать страшно…»

Колотит. Бьет. Жмет и терзает.

Она вытягивает вперед палочку, чтобы призвать Гарри и показать весь этот ужас, и насколько она проебалась! Но позади слышится звук аппарации и она не глядя кто это кидает оглушающее.

– Мерлин! – Толиус блокирует заклинание и подрывается к ней. – Что случилось? Я услышал, что Мэнор в сигнализации. Я уже вызвал Поттера, он скоро будет!

Его слова на мгновение успокаивают ее. Она вновь пытается увидеть Драко. Но опять пустота. Ее трясет семью баллами по шкале Рихтера.

– Помоги, – голос твердый. В таких ситуациях нужно делать все быстро. – Нужно доставить его в Мунго!

Аврор кивает и аккуратно поднимает левитацией Блейза и они втроем аппарируют.

В Мунго их встречает Гарри, взлохмаченный, явно подорвавшийся сюда сразу из постели.

– Доложить, – приказывает он.

Гермиона пытается сохранить в себе остатки разума и рассказывает ему все вплоть по минутам. Поттер напрягается. Смотрит через стекло в палату, где сейчас над Забини работали колдомедики. Думает, думает.

– Толиус, – наконец говорит он. – Ты со мной. Гермиона, останься с Блейзом, если он очнется, сразу расспроси его или забери воспоминания.

Грейнджер качает головой и даже не смотрит, как Авроры удаляются. Она опять прикладывает палочку и опять ничего.

Девушка чувствует себя предателем и убийцей. Из-за нее Малфой возможно сейчас мертв. Гермиона не должна была оставлять его, черт, даже на секунду! Даже в Мэноре!

Она сама вырыла ему могилу – земля свежая, мягкая, черная, как ее нутро, рассыпается в руках и черви в ней копошатся, сжирают. Гермиона будто вбила лопату Малфою поперек горла.

В глазах сухо.

Зубы стучат прикусывая язык. Грейнджер думает: Малфой мертв.

И еще: а я – скоро буду.

И: блядь.

Гермиона чувствует, что у нее что-то отобрали. Прямо сразу, как только это у нее появилось. Перед глазами: его холодные испепеляющие жаром глаза, его руки, его блядская улыбка и акулий прищур, его:

«Дышать страшно!»

Она глотает слюну. Проталкивает в горло. Щурится. Как вдруг ее осеняет.

– Тинки!

Ждет секунду, но эльф не появляется.

– Тинки!

Ничего.

Перед глазами дом Нарциссы. И Гермионе кажется, что, возможно, он там… Она хочет аппарировать, но в коридоре появляется встревоженный Толиус и бежит к ней.

– Мы нашли его!

И по-новой – его холодные испепеляющие жаром глаза, его руки, его блядская улыбка и акулий прищур. Прямо перед глазами!

Она подрывается с места и быстрыми шагами подходит к Аврору.

– Где он?

Толиус хватает ее за плечо и они исчезают.

В нос ударяет запах чего-то неуловимо знакомого. И она отстраняется от мужчины, оглядываясь по сторонам. Вокруг туман. Белый, как ненавистное молоко. Она ничего не видит, дальше вытянутой руки.

– Драко!

Кричит, срывается. Смотрит под ноги. Трава мокрая от росы. И в воздухе влажность. Палочка у виска – и вновь пустота.

– Толиус! Где Малфой? – оборачивается назад, где секундами ранее они аппарировали. Но и его нет. – Черт! Толиус!

Осознание стреляет больнее пули. Она спотыкается о какой-то камень, точно так же, когда спотыкаются мысли, которую сразу озвучивает:

– Как ты попал в Мэнор?

И уши режет мерзотный смех откуда-то сбоку.

Почему она сразу об этом не подумала? Блядьблядьблядь! Как Толиус вообще проник в поместье Малфоя, если доступ был только у нее и Поттера. Гермиона бросает заклинание туда, где слышался смех, но очевидно промахивается. Она слепа в этом тумане.

– Долго же ты додумывалась, Гермиона, – вскрикивает он и Грейнджер вновь бьет мимо. – я то думал, что ты одна из умнейших ведьм.

Его хохот разносится буквально везде. Будто эхом. Девушка в защитной позе. Смотрит по сторонам, ждет, что нужно обороняться.

– Когда мы аппарировали, я почувствовала запах Белладонны и Асмоделий от твоей одежды. Пыльцу сложно отмыть. Боже, это ты! – она кричит в пустоту и бьет заклятиями по сторонам. Просто наобум, в жалких попытках попасть в ублюдка.

Гермиона вызывает патронуса и посылает его к Гарри, и замирает, глядя, как выдра мечется вверху. То влево, то вправо. Не летит в направлении, а просто останавливается.

– Волшебство прекрасно, правда, Гермиона? – вновь отовсюду. – Можно создать защиту, которую не пробьет ни одно заклинание и будет удерживать его внутри.

Поэтому патронус завис в воздухе. Толиус продумал все. Вплоть до того, чтобы прийти к Сэму и таким способом выманить ее из дома, оставляя Драко и Блейза без своей защиты. Мерлин, какая она идиотка.

– Ты и к Сэму приходил?

Она вляпалась по уши. Тонула в этом дерьме. И не знает, как выбраться, отмыться, оттереться, впервые во всей своей гребенной жизни не знает, как с этим справиться.

– О-о-о, – тянет он. – Это почти правда. Наполовину. Ты никогда не интересовалась у Сэмуэля про его жену? Пока кувыркалась с ним? – гогочет. Гермиона пятится назад, в попытке понять где она, хоть за что-то уцепиться, как вдруг слышит хохот еще двоих мужчин. Все трое здесь. Где-то в тумане. И у нее нет шансов. – Его жена была волшебницей, которую убили дружки твоего выродка Малфоя во время войны. Такие же ублюдки Пожиратели, как он!

Ей хочется сказать, что он не убийца. Но она молчит. Ее рука касается чего-то шершавого и она оборачивается и видит ствол дерева. Если это лес, то ей нужно идти в глубь, чтобы сравнять шансы и иметь место, где можно укрыться.

– Твой тренер согласился помочь задержать тебя подольше. Надеюсь ваш последний разговор был приятным? Крысы, они везде. Сэм возможно и не знает, что ты сегодня умрешь, он умолял меня отомстить всем Пожирателям.

Наверное так ломаются ребра, от таких ударов по грудной клетке. Серее в истерике. Гермионе хочется скулить. От отчаяния. Она вновь прикладывает палочку. И вновь ни-че-го.

– Где Драко!?

В нее летит оглушающее, но девушка вовремя прячется за стволом дерева и пятится назад, меняя свое местоположение.

– Случился вполне разумный обмен, – шипит он. Грейнджер пытается понять, откуда идет его голос. – Он у Пожирателей, тех, что не сумел найти. Но и они к утру уже будут мертвы, как только я закончу с тобой, мы отправимся туда и убьем и их.

«дышать страшно…»

Дыши.

Дыши и не бойся. Просто, блядь, глотай воздух и дыши. Живи, Драко. Она будто мантрой повторяет это. Возможно есть надежда, что он еще господибоже дышит!…

– А потом мы найдем его мамашу, – говорит незнакомый голос где-то совсем близко. И Грейнджер замирает. – Повеселимся с ней также, как и с Забини, кстати, как там его рука?

И этого достаточно, чтобы цифры сошлись и Гермиона обозначила точную цель.

– Сектумсемпра!

И раздавшийся звук кормит ее демонов. Кормит хлюпающим звуком от перерезанного горла. Она ступает в его сторону осторожно. И как только глаза цепляют появляющуюся фигуру на траве, Грейнджер выдыхает:

«Минус один»

Убивать не сложно. Это просто ужасно – просто ужасно желать, всеми оставшимися силами и разума убить человека. Главное хотеть этого. Хотеть ради жизни. И черт, в ней ее много. Хватит на каждого родного для нее человека. На друзей, на Блейза, на Нарциссу, на Драко…

Грейнджер… милая когда-то Грейнджер. Красивая, грязная Грейнджер. С идеальной кожей и гниющей под ней кровью. Теперь так.

Теперь ее жизнь катафалк с кучей смертей и отвратностей. И она несется на нем. Без водительских прав и без указателей. В тупик. Она в аду. В настоящем. Идет по черепам и больше не боится разговаривать с Дьяволом.

Начало положено.

Она слышит, приближающийся шорох шагов по траве, еще один Каратель подходит совсем близко. Гермиона прячется за деревом затаив дыхание. Он нагибается уже над трупом.

– Сука! Тварь! Она убила Коллиана! – кричит он в туман. Она узнает его голос, это был он в том переулке, который бросил в нее Авадой. «Мразь» – скрипит внутри нее.

Гермиона бесшумно вытягивает руку, и бьет оглушающим в него. Тут же сковывая его верёвкой и накладывая поверх Силенцио. Все происходит очень быстро. Она нагибается к его лицу и стягивает бинтовую маску с лица. Присматривается и после бежит вперед, чтобы вновь скрыться.

Толиус прав. Крысы везде. Даже в Министерстве. Карателями оказались Авроры, которые работали с ней. Двое с третьего уровня, и Толиус, их предводитель.

Она прячется за поваленным деревом, вновь пытаясь послать патронуса. Прочувствовать конец этого купола, который наложил вокруг Аврор.

– Ты всегда вызывала у меня острое чувство ненависти, с того самого дня, когда вы с Поттером решили помочь своими показаниями в суде. Самым главным Пожирателям, которые были по правую руку от ублюдка Реддла!

Его голос везде. Будто он говорил в громкоговоритель. Девушка оглядывается, пытается рассмотреть вокруг себя хоть что-нибудь. Предрассветный туман становится слабее. Теперь она видит все на пару метров вперед. От этого сложнее. Укрыться сложнее.

– Ты не Бог, чтобы карать самостоятельно людей!

Это было ошибкой.

Гермиона блокирует сильное заклятие и валится на землю, не удержав равновесие на неровной земле. Ее сердце скачет в такт приближающимся шагам. Она наводит палочку в сторону шума и это очередная ошибка. В лесу из-за эхо звуки меняют направления. И Аврор выбивает из ее рук древко, и с размаха пинает прямо в голову.

Боже.

Толиус встает на ее палочку, переламывая ее пополам, пока она пытается собрать себя по частям. Удар был мощным. В ушах шумит и боль отдает в висок. Перед глазами все плывет. Ей чертовски больно.

То ли от ощущения в голове.

То ли от ощущения приближающейся смерти.

Она чувствует, как начинает дрожать на уровне гортани.

Как начинает щипать глаза.

Как тошнит, как ее невыносимо тошнит. До боли, до хруста в костях и ломки.

Он наваливается на нее сверху, елозит, припечатывая своей огромной тушей к мягкой земле. Толиус смердит гнилью и Белладонной. Гермиона не моргает. Не позволяет векам сморгнуть слезы, чтобы очистить путь для взгляда. Не хочет смотреть в его мерзкую рожу. Она чувствует, как он опаляет ее своим стухшим дыханием, чувствует его колом стоящий член своим животом. Ей омерзительна такая смерть.

Раз-два-три.

Четыре-пять-шесть.

На семи Грейнджер понимает, что весь этот счет до десяти, чтобы унять злость, – хуйня полная. Абсолютно отвратительная хуйня.

– Сладкая, ты такая сладкая девочка…

Лижет ее висок, прямо по дорожке крови. И лапает. Лапает. Сминает футболку, приподнимая ее наверх. Тянется к голой груди своими грязными пальцами. Трясется от возбуждения. Смеется хрипло в истерике, как это делает всегда – мерзко, фальшиво. Ему не смешно, он никогда не умел радоваться и это просто давление, думает она. И Гермионе стоит признать, что в таком положении, в такой ситуации давление работает на ура.

– Я поиграюсь с тобой и позволю твоему выродку увидеть в моих воспоминаниях каждый миг, в котором я трахал тебя…

Щелчок.

Кулак сжат до боли. До белых костяшек на нем.

Толиус оказался хитрой крысой. Хитрой, хитрой крысой, но такой тупой. Он дал понять ей, что Драко Жив. Драко жив. И Гермиона выдыхает. Потому что:

«Дышать становится не страшно…»

И вонзает нож прямо в его горло.

Вытаскивает его и вновь вонзает. Даже не закрывает глаза, когда кровь хлесткими струями начинает выливаться на ее лицо. Еще раз.

За Забини.

За Нарциссу.

За всех убитых.

За Драко.

За себя.

Гермиона останавливается только когда тяжелая голова мужчины падает на ее плечо. Шевелиться трудно, придавленной его весом. Но и будто нет этой тяжести. Она скидывает его с себя и смотрит вверх. Сквозь кроны деревьев. Сквозь облака. Сквозь небо. И сквозь атмосферу.

Грейнджер видит, как уплывает ее выдра с призывом о помощи. Теперь уже не удерживающаяся от защитного купола. Он пал. Вместе с ублюдком.

Она приподнимается на локтях и стынет. Ее ошпаривает от одного взгляда на свое оружие. Палочка сломана. Она не дергается. Даже не сглатывает накопившуюся слюну. Удерживает ее во рту максимально замкнутыми челюстями. Так, что болят зубы, так чтобы раздробить себе череп к херам собачим.

Ее палочка сломана. И нет возможности посмотреть. Увидеть его глазами… Путь к Драко закрыт…

Она чувствует, как накатывают на веки слезы, и говорит себе: это просто соль, просто соль. Ничего более. Просто ебучая соль!

Грейнджер не реагирует, когда вдалеке хлопками оглушает тишину Авроры. Не смотрит и не слышит, как кричит Гарри и зовет ее. Она дрожит. Ссутулившись обняв себя руками. Во рту ржавый вкус чужой крови. Перед глазами пелена. И ничего…

Кто-то тормошит ее. Кто-то наколдовывает плед и укутывает ее. Этот кто-то – родной. Но в глазах лишь одна соль…

Гермиона поднимается с помощью Гарри на ноги и давится от его объятий. Кричит в грудь, что не смогла.

Задыхается.

Она чувствует, как воет сердце. Жмурится, щурится, икает с перебоями.

Она умирает от мерзкого понимания того, что не сможет увидеть Малфоя. Палочки нет, как и надежды.

Черт, как же ей больно.

Гарри что-то говорит, но вновь напрасно. Она улавливает обрывки приказов, которые он раздает. Слышит, как по опушке разносятся голоса. И вдруг барабанные перепонки лопаются от:

– Гермиона…

И это оглушительно больно. Это его голос. Грейнджер поднимает голову и замечает, что все смотрят вперед, прямо туда, откуда пришел он…

Гарри ошарашено пронзает голосом воздух:

– Это? …

Дышать не страшно…

Комментарий к

Время пол восьмого утра. Я заканчиваю главу и иду спать, наглотавшись мерзостью последней части работы. Жутковато…

Спасибо всем за поддержку! Жду ваших отзывов, и всех обнимаю!

Группа ВК

https://vk.com/club195288379

========== Часть 13 ==========

Отец всегда учил его, что нужно уметь держать удар.

Сжать зубы и, без единой эмоции на лице, принимать поражение. Чтобы тебя не шакалило из стороны в сторону даже от малейшего намека на боль. А еще он говорил: «Распрями плечи и иди вперед, что бы ни случилось». И Драко всегда так поступал. Шел по стеклу, которое высыпалось перед его ногами из коробки, с коротким названием «жизнь». Оно порой хрустело, как кости, прямо в такт каждому шагу.

Малфой давно превратился в пластилин: без скелета, без внутренностей и с огромной черной дырой за пазухой, которая хранила в себе все его сдержанные крики, ведь «нужно уметь держать удар».

Даже, если бьют кулаками, даже если забивают. Без эмоций. С гордо поднятой головой. Принимай, глотай, не прожевывая.

Мама всегда учила его человечности. В тайне от отца.

Она говорила: «бояться не стыдно. Это говорит лишь о том, что ты человек. Твое сердце бьется и ты живешь». Учила манерам, тонкостям общения, этикету. Делала все, чтобы приблизить сына к коммуникабельности. Что можно избежать удара одним лишь разговором, удачно подобранным словом. Можно избежать боли. Вот так она его учила.

Наверное, это называлось добротой.

– Ты будущий Лорд, Драко. Что нужно сделать когда входит дама в комнату? – говорила она.

Элементарно. Встать и поприветствовать ее.

– Будь вежлив, сын, – говорила она.

И он старался. В своих пределах, но старался.

А она говорила, говорила.

Все ее слова, сказанные когда-то, вся доброта, что она ему внушала, остались где-то далеко. Там, где стены родного Мэнора обжигали холодом и тишиной. Или, может быть, там, где в круглом зале суда Дементор высасывал последний хрип отца. А мама все говорила и говорила.

– А когда ты встречаешь знакомых, нужно улыбнуться и сказать…

– Привет, выблядок!

Драко раскрывает глаза от ощутимого удара в челюсть. Сознание очнулось сразу же и помахало кровавыми пальцами.

В горле першило и в глаза будто насыпали песка. Нос был заложен и он просто напросто не дышал, Малфой склонялся к тому, что он был скорее сломан.

«Держи удар, сын»

В голове слова отца включают свет. Бодрят лучше бодроперцового зелья. Он никогда им не пользовался, было достаточно воспоминаний и указов Люциуса. Малфой приподнимается и видит перед собой скованные веревкой руки, режет взглядом вперед и утыкается в чьи-то ботинки.

– Проснулся, ласточка? – голос тонкий и липко слащавый, как у портовой шлюхи из рассказов Блейза.

Драко тут же, от всплывшего имени друга, смотрит по сторонам. Ищет его. Восстанавливает последние события.

Они сидят с Забини в гостиной, о чем-то шутят, друг просит его достать из запасов гоблинское виски, и Малфой со второй попытки соглашается, удаляясь в погреб. Его останавливает на полпути сигнализация, которая сработала от чужого присутствия в доме. Бутылка соскользнула из хвата и разбилась, но он к тому времени бежал в гостиную, нацелив вперед палочку. Все случилось слишком быстро. Драко подбежал к Блейзу, который лежал на полу и стоило ему поднять голову, врезаться взглядом в корзину цветов, его оглушили прямиком в спину. Вот так вот тупо он проебался.

И теперь он здесь. Сидит на полу перед каким-то мужчиной, больше похожим на женщину. В костюме ядовито-оранжевого цвета, будто обтянутый золотой фольгой. Все в нем рыжее, даже волосы в толстой косе.

– Представляю сколько у тебя сейчас вопросов, – грубый, низкий голос звучит где-то слева, там где в тени спрятался еще один. – С каких хочешь начать?

Он нарушает свое укрытие и выходит вперед. Разительная противоположность первому. Огромный, как Хагрид. Такой же волосатый, с длиннющей бородой и кустистыми бровями. Глаза черные, как ночь. Как дно в котле. Мужчина подходит к «рыжему», который сидит на корточках перед Драко, и кладет огромную ладонь на его волосы. Гладит. Чешет за ухом. Отвратительное зрелище. Рыжий льнется к ласке закатывая глаза.

– А ты подрос с того момента, когда, я видел тебя в последний раз, – из-за бороды даже не видно его раскрывающегося от речи рта. – Я предупреждал Темного Лорда, что вашей семье не стоит доверять. И, как видишь, оказался прав. Быстро ты прогнулся под Министерство и помог им найти всех сбежавших.

– Кроме нас! Кроме нас! Не попались! Не попались! – рыжий сопит и распрямляется, облокачиваясь на плечо бородатого, ехидно улыбаясь. Теребит свою косу, расчесывая кончики волос прямо руками.

– Где Гермиона? – голос ломается ровно на ее имени. Черт.

– Мертва.

Драко дергается. Но связанные руки и ноги сковывают его действия. Внутри все рушится. И он больше не слышит слов отца. Не держит удар. Потому что это долбанное «мертва» режет без ножа, до скрипучей боли в лобных долях, прямо там, где еще слышится ее смех, прямо там, где еще звучит «я твоя». Мерлин, как это больно!

– Или, – громоздкий мужик шевелит усами, явно растягивая подлую улыбку. – С ней развлекается ваш Аврор.

Поддых. С ебанного размаха.

– Толиус, – почти шепотом осознает Драко.

И теперь у него ломаются кости от каждой буквы имени этого урода. Малфой рычит и дергается, но веревки сильнее впиваются в кожу. Жгут до мяса.

– Вижу ты запал на эту грязнокровку, – рыжий гогочет, бьет локтем своего дружка, чтобы он подхватил его градус веселья.