Текст книги "Эффект Плацебо (СИ)"
Автор книги: Vladi N
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
Oh Mother – Christina Aguilera
Тиффани
Какой-то одновременно счастливый и кошмарный сон только что видела. Мама. Моя мама. Моя родная. И… Живая.
Чувствую, что лежу на кровати. Кто-то гладит меня по голове. Ласковые женские руки перебирают волосы, нежные слова пробивются сквозь завесу из посторонних звуков в ушах.
– … было ожидаемо, Вики… Надо было ее подготовить…
Мужчина. Что-то ещё говорит. Ему отвечает все тот же тихий, но такой знакомый голос. Стараюсь распахнуть веки, но какая-то невидимая сила тормозит процесс.
– … Рон, у нас больше нет времени ждать…
Тяну носом воздух, заставляя разговор в момент прекратиться. Рецепторы заполняются запахом свежей выпечки и ароматного фруктового чая. Что-то внутри подсознательно отзывается на эти забытые ощущения. Чувствую сначала абсолютное расслабление, после чего тело наполняет прилив адреналина неизвестного происхождения. Это заставляет меня резко распахнуть глаза.
Снова искусственный свет лампы бьёт по неподготовленным зрачкам. Старательно поднимаю веки, чтобы сфокусироваться на женщине, чье лицо я вижу прямо перед собой. Все те же светлые волосы, узкий подбородок, прямой нос и карие глаза. Сейчас они напряжённо вглядываются в мои, распознавая каждую испытываемую эмоцию. Когда же в моем сознании, наконец, четко вырисовывается женский образ, я, словно загнанный зверь, подрываюсь на кровати и забиваюсь в самый дальний угол. Подтягиваю колени к груди, не сводя глаз с женщины, которую столько лет считала умершей, и начинаю бесконтрольно плакать.
– Ты жива… Господи… Ты жива…
– Милая, – мама подаётся вперёд, тем самым вынуждая меня вжаться в эту пресловутую стену ещё сильнее. Когда она видит мою реакцию, то разочаровано отстраняется, оборачиваясь на Рона в поисках поддержки. – Дай мне все объяснить тебе.
– Что ты собираешься объяснять? – истеричный смешок вырывается из воспаленного горла, перемешиваясь с всхлипами. – Как ты бросила родную дочь? Позволила всем думать, что ты умерла, оплакивать тебя, пока сама преспокойно жила?
– Тиф…
– Боже! Боже! – утыкаюсь лицом в коленки, размазывая слезы. Этого просто не может быть! Я похоронила ее больше десяти лет назад.
– Я говорил, что ей нужно время, Виктория. Девочка не готова.
– У нас нет больше времени! – рявкает в ответ мама. – Они найдут нас. Надо уходить. Он знает, что я жива.
– Посмотри, в каком она состоянии, – Рональд подходит ближе к кровати и сочувственно разглядывает меня. Странно, но сейчас я больше доверяю этому почти незнакомому для меня мужчине, чем родной матери. – Как мы все это осуществим?
– Рон, дай нам поговорить. Пожалуйста.
В ее голосе столько неприкрытой мольбы, что мужчина безоговорочно оставляет нас наедине. Поднимаю глаза и встречаюсь с ее, такими родными, но стертыми из памяти временем. Виктория Барлоу, красивая, статная и свежая, какой я ее и помню, сидит передо мной и пытается подобрать слова, чтобы объясниться. Во мне же борются два диких и противоречивых в своем проявлении желания: крепко-крепко стиснуть ее в своих объятиях или кричать, что есть мочи, о том, как мне сейчас больно осознавать ее предательство.
– Я не знаю, как оправдаться, родная. То, что тебе пришлось испытать… То, какой стресс ты пережила…
Ее брови хмурятся. Красивое лицо искажается от раскаяния. Но я по-прежнему продолжаю молчать. Слезы катятся градом, не давая никакой передышки.
– Я была в безвыходном положении, Тиффани. Мне грозило то, что сейчас ждёт тебя, если этого не удастся избежать, – она ждёт моей реакции, но я лишь продолжаю слушать. – Итон подставился по-крупному. А я больше не могла терпеть весь этот ужас. Ричард помог мне сделать так, чтобы меня перестали искать.
– Ричард? – хриплю, поражённая информацией.
– Да. Только он знал, что я жива. Именно он сфальсифицировал мою смерть.
– Но как же… Как же опознание?..
– Там так же был старший из Хоггардов. Твой отец в тот момент в очередной раз скитался по стране, чтобы скрыться от тех, кому задолжал. Мы все просчитали, – наблюдаю за ее реакциями на свои же слова. Мама говорит спокойно, четко определяя рамки произошедшего. – Ричард вытащил меня из такого кошмара, что и представить страшно. И если мы сейчас же не уберемся из этого города, то тебя ждёт этот же ужас. Я не могу этого допустить.
– Почему? Что тебе мешает бросить меня ещё раз, если ты уже однажды сделала это? Оставила наедине с беспробудным пьяницей и игроманом, который почти все вытащил из дома, после чего заложил и родную дочь? – слова вылетают из меня пулями, четко попадая в цель. Виктория морщится после каждой сказанной фразы. В карих глазах застыли предательские слезы.
– Это не так, доченька, – каждая буква даётся ей с огромным трудом. – Я всегда наблюдала за тобой. Рядом были мои люди и люди Ричарда. Но когда ситуация вышла из-под контроля, мы с Роном вернулись в Лондон.
– С Роном? – выгибаю бровь.
– На данный момент это неважно. Милая, я готова вымаливать твое прощение, делать все, чтобы вновь завоевать твое доверие, но сейчас, – она протягивает ко мне свою ладонь и кладёт поверх моей, разгоняя по телу совершенно особенные мурашки, – нам нужно бежать из этого города.
– Почему? Что происходит?
– Они знают, что я жива и что я здесь. Я не смогу защитить нас от этих людей.
– Стоп, мама! – повышаю голос и выпрямляюсь на кровати. – Что за игры ты снова ведёшь? Почему мне нельзя сообщить Хоггардам, что я с тобой? Они же с ума сходят! Киллиан…
– Киллиан, – она тяжело и понимающе вздыхает, – я знала, что это могло произойти.
– Что ты?..
– Я имею в виду тебя и его. Вместе. Я знала, что вы можете притянуться друг к другу. Вы слишком похожи.
– Так дай мне сообщить ему! Если объединить усилия, то мы сможем справиться!
– Тиффани, опомнись! – она берет меня за плечи и хорошенько встряхивает. – Ты не понимаешь, что это за люди! На что они способны ради достижения целей! Это не шутки, не игры, не фарс! Они убивают и насилуют за меньшее! Раскрой ты, наконец, глаза!
– Они защищали меня все это время, в отличие от тебя.
– И тогда, когда тебя избили и бросили под забором так же, как когда-то меня? И когда гоняли ночью по одному из захудалых переулков Лондона?! – она злится. Все написано на лице – каждая гневная эмоция, каждая нецензурная мысль отпечатана. – Я всегда любила Киллиана как своего собственного ребенка, но он вырос и стал одним из них. Ему нельзя доверять.
– Ты бросила меня, мама! – ору ей в лицо, пытаясь перекричать здравый смысл в собственной голове, который упорно твердит прислушаться к ее словам. – Бросила! Оставила одну!
– А он разве нет? Он не бросил тебя?
Эти слова резко отбрасывают меня в ту пресловутую ночь, когда я застала его в постели с другой женщиной.
– Откуда ты знаешь? – голос срывается, а слезы снова катятся из глаз.
– У меня свои источники, родная, – все в ней кричит о сочувствии. – Он стал одним из этих людей: опасным, циничным и равнодушным. Они считают, что всеми остальными можно пользоваться и крутить, как им вздумается. Сломать человека для них ничего не стоит. И он сломает тебя. Выкинет за ненадобностью. Такова его суть. Он – эгоист.
– Как и ты, мама. Ты бросила меня, выбрав себя. Тебе ли говорить об эгоизме.
В комнате повисла удушающая тишина. Я не узнавала женщину, которая сидела передо мной. Внешне она все та же моя мама, а внутренне совершенно незнакомый человек.
– Я знаю, что сейчас у тебя нет доверия в мой адрес, но я очень прошу тебя, доченька, прислушайся ко мне, – несколько крупных соленых капель упали ей на щеку. – Нам нужно уезжать, пока не стало поздно. После чего мы продолжим выяснять то, в чем просели за пройденный промежуток времени. Я обещаю, что смогу объяснить тебе все. И почему я так поступила.
– Я хочу связаться с Киллианом.
– Это исключено.
– Ты не можешь диктовать мне условия после десятилетнего отсутствия, мама, – делаю упор на последнее слово и устанавливаю длительный зрительный контакт. – Дай мне связаться с ним. И я поеду с тобой.
Виктория Барлоу задумчиво нахмурила брови. Ей потребовалось около минуты, чтобы принять решение. В моей груди словно граната сдетонировала, когда она достала из кармана самый простой кнопочный мобильник и осторожно протянула мне.
– У тебя несколько секунд. После чего мы сразу же покидаем это место.
Глава 14
Fall Into Line – SATV Music
Киллиан
Тот разговор с отцом случился больше недели назад. Если быть точнее – прошло восемь дней. И каждый из них ещё больше приближал меня к отчаянию.
Все стало только запутаннее. С вскрывшейся правдой лопнул огромный гнойник, в котором все эти годы копилось неуёмное дерьмо двух семей. Но расплачивается сейчас только один человек. Моя Тиф.
Я точно знаю, что она жива. Чувствую это каждой клеткой своего вымотанного организма. Ощущаю ее незримое присутствие со мной, и лишь это заставляет действовать дальше, хоть мы и не знаем, где именно искать Тиффани. Гоню от себя разрушающие мысли, чтобы окончательно не слететь с катушек. Если бы не моя семья, то это бы давно случилось.
Странно осознавать, но именно в этот момент моей жизни я чётко понял, кому способен доверять и на кого можно положиться. Наконец-то прочувствовал любовь и поддержку своих близких. Засунул свой эгоцентризм глубоко в задницу и позволил мне помогать, потому что по-другому просто не вытяну.
В поместье с той злополучной ночи каждый присутствующий вовлечён в происходящее. Отец практически не появляется дома, пытаясь по своим каналам выйти хоть на какую-то зацепку. А когда всё-таки находится в поместье, то пытается вымолить прощение у мамы. Ее мы ввели в курс дела на следующее утро после случившегося. Гнев этой женщины мне пришлось видеть первый раз в жизни. Отцу можно даже посочувствовать. Элизабет с матерью должны были уехать после юбилея Ричарда, как и было запланировано, но женщина покинула поместье одна. Лиз решила остаться с Чарли и помочь. Мы с братьями разбирались с происходящим каждый в своей зоне влияния: я в соответствующих кругах, Чарли через своих людей в монополиях страны, а Ник шерстил подпольные группировки. И везде не было результата.
После нашего разговора мы все пришли к выводу, что стоит проработать версию с Викторией. Отец в определенный период времени потерял с ней связь. Сейчас же, как оказалось, найти концы старой подруги является практически невозможным. А на данный момент это наша единственная версия.
– Это какая-то утопия! – Николас бросает ключи от машины на стол в гостиной. Младший брат выглядит таким же вымотанным, как и все мы. Никто в этом доме не спит больше четырех часов в сутки. – Может уже некого искать…
– Ник! Закрой рот! – Чарли гневно посмотрел на него. Лиз в это время наливала нам выпить и резко дернулась от вскрика, пролив виски на пол. – Прости, дорогая. Я помогу.
Я сидел на диване и устало наблюдал за всем происходящим. Как Ник хлещет из стакана бурбон, как Чарльз трёт лужу какой-то захудалой тряпкой, как Элизабет носится вокруг, убирая последствия. Все кажется таким обыденным, спокойным, живым. Сейчас бы я все отдал за то, чтобы ощущать себя умиротворённым. Но только вместе с ней. С Тиф.
– Мы в тупике, Кил. Я не знаю, куда ещё залезть, в какую, твою мать, дырку, чтобы что-то узнать. Это наша вина, что все происходит так. Мы не уследили.
Прекрасно понимаю, что Николас прав. Все осознаю и головой, и сердцем, но от этого ничерта не легче. От слова совсем.
Только я собираюсь хоть что-то сказать на слова брата, как в кармане куртки начинает звонить мобильник. Его вибрация такая ощутимая и громкая, что, кажется, оглушает весь дом. Медленно достаю трубку, цепляясь взглядами за глаза братьев. Они уже ничего толкового не ждут, как и я. Затем перевожу внимание на экран, где светится зашифрованный номер, и сглатываю от разбившего тело волнения.
– Алло, – выдаю хрипло, но слышу только потрескивающую тишину на другом конце провода. – Алло, кто это?
– Я столько раз набирала твой номер, что выучила его наизусть.
Огромный вулкан сейчас взорвался где-то внутри меня, мгновенно затапливая нутро раскаленной лавой. Ядовитый привкус застрял в горле, не давая сделать и вздоха.
– Родная… – выдаю задушенно, а у самого бесконтрольно брызжут слезы из моментально воспалившихся глазниц. Братья повскакивали со своих мест, стоило только этому слову слететь с моих губ, и очутились рядом со мной. На их лицах весь спектр эмоций: от облегчения до растерянности.
– У меня несколько секунд, Киллиан, – тарахтит Тиффани в трубку, – со мной все хорошо, я цела и невредима. Люди Петтифера меня не достали.
– С кем ты? Где ты? – вопросы вылетают из меня рикошетом, когда я резко подскакиваю на ноги и ставлю телефон на громкую. Чарли не нужно объяснять – он уже связывается с техниками, чтобы узнать, можно ли отследить звонок.
– Не ищите меня… – слышу в ее голосе затаенную истерику и сам еле держу себя в руках. Меня на такие жестокие эмоции сейчас разрывает, что может накрыть всех, кто рядом. – Я буду в порядке. Просто живите дальше. Я… Я… Я люблю вас всех.
– Тиффани, Солнце… – цепляюсь за ее последние слова, не давая положить трубку. – Скажи нам, ты с Викторией? Просто да или нет.
Судя по ее замешательству, мы были правы в своих суждениях. Чарли что-то лихорадочно объясняет, Ник не сводит взгляда с трубки, словно она может взорваться в любой момент, а я сейчас ничего не хочу так, как оказаться рядом с девушкой, чей голос ломается не последней фразе.
– Оставь поиски, Кил… Просто позволь себе жить, – она больше не скрывает слез, а меня убивает каждое брошенное ею слово. – Я отпускаю тебя. Будь счастлив.
– Тиффани! Родная, не смей… – но больше она ничего не говорит. Только стройный ряд гудков возвещает о том, что собеседник закончил разговор. – Алло, Тиф?! Тиф!
– Киллиан…
Ник подходит ближе, кладёт руку мне на плечо, но я вырываюсь. Со всей дури размахиваюсь и впечатываю телефон прямо в стену над головой ошалевшего Чарли. А после этого ору, срывая горло, на весь этот чертов дом.
– Решила она! Решила, блять! – горло дерет от натуги, но я только повышаю громкость. – Какого хрена?!
– Успокойся, – рявкает средний брат, заканчивая разговор. – Через несколько минут будут все данные. Надеюсь…
– У нас каждая секунда на счету! – принимаюсь расхаживать по комнате, молотя кулаками друг об друга. Больше никто ничего не говорит всё то время, что мы ждём вестей от человека Чарльза. Если до этого мне казалось, что уровень волнения в моем теле зашкаливал, то я ошибался. Сейчас меня просто трясет от разрываемых эмоций.
Как в тумане вижу, что Чарли и Ник бросаются к телефону. Понимаю, что что-то есть. Моментально вылетаю из помещения по направлению к гаражу. У меня нет координат места, откуда был сделан звонок, поэтому я нетерпеливо дожидаюсь братьев, после чего мы прыгаем в одну машину и срываемся с места.
Ник сидит за рулём своего Porshe и гонит, как невменяемый. За его спиной опыт участия в многочисленных нелегальных гонках, что всегда выводило из себя отца. На данный момент он – лучшая кандидатура для того, чтобы достичь цели максимально быстро. Любую тачку он разгонит до состояния полета. Чарли сидит рядом, погруженный в свои мысли, а я умираю сзади. Внутри настоящий костер инквизиции пылает, на котором, ещё чуть-чуть, и меня сожгут. Перед глазами проносятся пейзажи Лондона, с которого постепенно сходит снег. Город расцветает, а я же, напротив, покрываюсь льдом. Неосознанно все мысли стопорятся только на одной… Самой разрушительной, убийственной в своем существе.
Мы останавливаемся возле обыкновенного двухэтажного дома, коих в Британии тысячи, в недорогом районе туманного Альбиона. Неприметный фасад, небольшой садик, черепица на крыше. Выскакиваю на улицу вслед за братьями и хватаю ртом морозный воздух. Оглядываюсь по сторонам в поисках кого-нибудь из людей, но вижу по соседству только такие же, идентичные этому, дома. Шагаю вперёд, быстро достигнув бордовой входной двери. Намереваюсь постучать, но при первом же ударе она поддается и распахивается. Оборачиваюсь на братьев и захожу внутрь.
Ничего необычного. Гостиная, узкий коридор, лестница. Все стандартно. В доме пусто – это бросается в глаза сразу же. Но мы, на всякий случай, проверяем каждое помещение, пока из подвала не раздаётся крик Николаса.
– Что? – залетаю в маленькую комнатушку и дикими глазами смотрю на брата. – Что?!
– Вот.
Он дрожащими руками протягивает мне тарелку, на которой лежит та самая замороченная самодельная булка с маслом, беконом и яичницей, что так любит Тиффани, и меня передёргивает. Посуда со звоном падает мне под ноги, разбиваясь на мелкие осколки. Еда разлетается по вычищенному донельзя полу, а мое тело ведёт. Цепляю взглядом раскрытую книгу на кровати, аккуратно заправленную постель, мягкий плюшевый костюм, которые обожает моя Барлоу, брошенный бесформенной кучей в углу, и оседаю на пол. Уже понимаю, что это конец. А когда заходит Чарли и глухим голосом сообщает, что соседи видели, как постояльцы спешно покидали дом около часа назад, то все внутри меня выгорает дотла, оставляя за собой смерть и пепелище.
– Мы опоздали, – выдыхаю задушенно, глядя в смазанный на полу желток, – она забрала ее.
Глава 15
If I Lose Myself – OneRepublic, Alesso
Двадцать семь месяцев спустя
Тиффани
Медленно прохожу по маленьким улицам места, ставшего мне домом в последние два с лишним года. Каждое утро вот уже который день я преодолеваю один и тот же маршрут, возвращаясь в наш неказистый домик на окраине, где мы живем втроем: мама, я и Рон. Расслабленно наблюдаю за солнцем, встающим из-за начинающих обрастать зеленью холмов, пытаясь отвлечься от разрывающих душу мыслей, но сама просто погибаю изнутри. Казалось, что за свою недолгую по всем меркам жизнь, я уже полностью познала горечь утраты, но судьба решила иначе. Она стремилась поиздеваться надо мной, сначала неожиданно вернув мать, после чего снова забрать. Но теперь насовсем.
Разглядываю ставшие такими привычными окрестности деревни Сар, расположенной на расстояннии от Парижа примерно в семистах километрах. Я ни разу не была во Франции, но за все наше прибывание в стране так и не выехала из этих окрестностей – мама была убеждена, что для моей же безопасности лучше не покидать границы коммуны. Потрясающе красивые пейзажи скрывает место, спрятанное среди многочисленной зелени. Уже столько времени прошло, как я здесь, но восторг не уходит.
В этой деревушке у Рональда остался дом, который перешел к нему от бабушки. Именно сюда мы и направились после того, как спешно покинули Лондон. Когда я позвонила Киллиану тогда, в тот злополучный день, то думала, что не смогу вообще ничего сказать. Услышала его голос и расплакалась. Скольких сил мне требовалось взять себя в руки под гневным взором новоприобретенной матери, что торопила меня с каждой сказанной буквой. Тогда мне казалось, что я умерла. Умерла вместе с ним на другом конце провода, потому что слышала по голосу все, что происходило у него внутри. И, надо признаться, не осознавала в полной мере, какая дальше жизнь меня ждет.
Тот одноразовый телефон был уничтожен сразу после звонка. Им потребовалось не более получаса, чтобы собрать все наши вещи и разбитую меня, а затем обыкновенным мешком затолкать в неприметный черный седан, коих по городу ездят тысячи. Мама о чем-то переговаривалась с Роном, но я была абсолютно далека от реальности происходящего. В душе так детонировало и разрывало плоть, что физически заворачивало. Но до этого, к сожалению, никому не было дела. Я отпустила Киллиана, потому что люблю его. Как никого не любила. Именно поэтому оставила, дала ту самую пресловутую свободу выбора без вечной оглядки по сторонам, потому что со мной его бы ждала постоянная гонка. Опасная, разрушающая и, возможно, последняя. Я сидела на заднем сидении и оплакивала человека, которого оставила добровольно, даже не смотря на то, при каких обстоятельствах я видела его в последний раз. В конце концов, когда-то наши пути разошлись. Значит сейчас я всего лишь ускорила и так неизбежный исход.
Пока я утопала в пучине собственной скорби, мы оказались в поле, где был расположен, как стало понятно после, один из частных аэродромов. У моей матери и ее нынешнего ухажера оказались годами наработанные связи, именно поэтому мы смогли пересечь границу, не привлекая к себе лишнего внимания. Виктория Барлоу что-то не договаривала, я чувствовала это нутром, но у меня больше не было сил сопротивляться и копаться в тоннах дерьма из прошлой жизни в поисках хотя бы какой-то истины. Мне просто хотелось исчезнуть. Что я и сделала.
Население в Сар довольно небольшое, но мы достаточно легко смогли затеряться в толпе, не привлекая к себе никакого особенного внимания. В деньгах мы не нуждались, и причина этого факта скрывалась в завещании Рона, по которому он получил не только дом, но и достаточно щедрое наследство. Мама поведала мне все детали истории, произошедшей десять лет назад, и почему она так поступила. Правда сочувствия и понимания у меня это откровение так и не вызвало. Во мне кричала не своим голосом детская обида брошенной собственной матерью девочки. Но я сумела с этим смириться и научилась жить, принимая во внимание факты моего нового настоящего. Однако это шаткое спокойствие тоже не длилось долго.
Я ничего не слышала о семье Хоггард, как бы мне не хотелось подглядеть за их жизнями хоть одним глазком. Никакой информации, никаких сплетен – ничего. Они словно спрятались от всех, хотя до всей этой ситуации на первых полосах светской хроники периодически мелькал кто-то из них. Я сама отказалась от телефона, чтобы не испытывать соблазн набрать заветные цифры. Если рубить, то сразу голову. Все было спокойно, пока в журнал, который мама привезла из столицы, куда ездила встречаться по своим личным, но очень важным делам, не попала свежая новость. Не знаю, положила ли она его первой полосой на самом видном месте случайно или нет, но суть до меня дошла предельно ясно. Трясущимися руками я взяла тот чертов номер, на котором огромная фотография оповещала о свадьбе среднего из братьев на Элизабет Дэвис, дочери давней подруги Беатрис. Судя по размаху – торжество было знатное. На красивом фото счастливо улыбались виновники торжества вместе с родителями, а рядом с молодоженами внушительно расположились братья. Помню, как я неосознанно вела кончиком пальца по глянцевой бумаге, впитывая каждую черточку людей, которых я любила больше всего. Которые за этот короткий период после разлуки стали мне самыми родными. Я напитывалась их счастьем и словно сама купалась в нем, пока взглядом не зацепилась за Киллиана. Разношерстные эмоции пробили грудь, сковывая каждый напряженный донельзя мускул. Я не замечала ни наблюдающей за мной мамы, ни ожидающего какой-то реакции Рона. Я просто смотрела и смотрела на мужчину всей моей жизни, обливаясь кровью вперемешку со слезами изнутри. И только после долгого изучения каждого миллиметра этой несчастной фотографии мое внимание, наконец, осело на спутнице Кила.
Эту блондинку я помню еще с самой первой встречи. Холеная и породистая. Одна из дочерей друзей старших Хоггардов. И сейчас эта девка вцепилась пальцами в запястье Киллиана, а он же, в свою очередь, нежно обнимает ее за талию. Растерянно опускаю глаза на заголовок, где огромными буквами маячит новость о свадьбе одного из завидных холостяков, машинально открываю саму статью и в ужасе стопорюсь на многочисленных фотографиях с торжества на четыре страницы. И именно на одной из них вижу, как мой мужчина целует другую женщину. Именно эта пресловутая девица зарывается изящными пальцами в его волосы, притягивая к себе. И он отвечает. Отвечает! Боже…
Тогда меня просто уничтожило. Я отбросила этот журнал словно бомбу замедленного действия. Еле как добралась к себе в комнату, где прорыдала несколько дней подряд. Мне было так больно, что это просто невозможно хоть как-то описать. Но я же понимала, что полностью развязала ему руки. Сделала свободным от каких-либо обязательств передо мной. Понимала, но не принимала. Ни душой, ни сердцем, ни разумом.
В тот момент мне казалось, что больнее мне уже не станет. Что все, что могло случиться, уже свалилось горой мне на голову. Но я очень сильно ошиблась. Самая главная беда пришла через несколько месяцев после этой злополучной статьи. Мама и Рон тогда вернулись с какой-то экстренной встречи в Марселе, оба были морально уничтожены. И когда я села напротив, чтобы узнать, что произошло, мой мир окончательно сгорел.
У мамы обнаружили рак.
