Текст книги "Эффект Плацебо (СИ)"

Автор книги: Vladi N

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Почти убили. Но меня действительно собирали практически по кускам, что изрядно подправила мою внешность.

– Подожди… – кажется, я начинаю понимать. – Все это произошло с разностью в несколько дней, я видела… Смерть, – делаю кавычки в воздухе, – мамы и твоя смерть… Все почти одновременно…

– Мне пришлось фальсифицировать документы, чтобы в той войне стёрлось мое прошлое. Она шла ещё много лет после. Меня объявили официально погибшим, но моя правая рука на тот момент все сделал безупречно чисто.

– Петтифер? – еле слышно хриплю, проглатывая приступы подкатывающей желчи.

– Да. Твоя мать скормила Хоггарду нужную ей сказку, чтобы бежать, но сделать это максимально эффектно, что не подкопаешься. Чтобы закрыть этот этап своей жизни и не бояться, что когда-нибудь ее не просто изобьют, а убьют. Или что хуже. С пристрастиями мужа это было максимально вероятно, потому что неизвестно, кому он поиграется в следующий раз. Именно поэтому были предприняты такие кардинальные меры. А ребенок это балласт. Она думала, что я докажу отцовство и заберу тебя. И что тебе ничего не будет угрожать, а получилось наоборот. Я был вынужден склеивать себя заново, начинать абсолютно новую жизнь и восстанавливать все былое, чтобы в один момент вернуть тебя. Пока она жила полной жизнью, ты осиротела, а Итон топил свое горе в бутылке. Поэтому да, она – чудовище.

– Ты говоришь, что начал новую жизнь. Каким образом? – обхватываю себя здоровой рукой и крепко закрываю глаза.

– Микаэль Петтифер перевез меня в Германию. Там меня собирали по частям. В частности мое лицо, – мужчина вертит шеей в разные стороны, демонстрируя едва уловимые шрамы по всему периметру. – Внешность претерпела значительные изменения. Габриэль Ривера умер по всем документам, что значительно облегчало многие аспекты, потому что бойня за Южный район не прекращалась много лет. Возвращаться сразу было опасно. По факту я до сих пор существовал без какой-либо идентификации для общества. Поэтому, мне пришлось выбрать себе новое имя.

Я на дышу. Дикий спазм закрутил горло от понимания сути.

– И… И какое же имя теперь ты носишь?

Он смотрит на меня долго и пристально. Я до последнего борюсь с остатками самообладания, но мои силы на пределе возможностей.

– Мое новое имя – Давид Агилар.

Как только слова слетают с его губ, последняя часть головоломки встаёт на место. И в этот момент меня рвет.

Глава 37

New Divide – Linkin Park

Тиффани

Все, что происходит со мной в данный период времени – какой-то дикий сюр. В один момент на моих глазах чуть не убили моего мужчину, я познакомилась с родным отцом, выяснила, что моя мать, оказывается, совершенно незнакомый мне человек.

После долгого признания Габриэля… Или Давида… Я ещё не решила, как мне его называть, я больше не могла сдерживать рвотные позывы. Круассан, который казался таким чертовски вкусным, встал поперек горла и полез наружу вместе с желчью, которая скопилась, кажется, везде. Меня полоскало на пол прямо перед дорогими туфлями новоиспеченного отца. А он испугался. На его лице действительно отразился ужас от того, что со мной происходило. Его ладони гладили меня по плечам и спине, пока я пыталась хоть как-то выровнять дыхание, а затем он ловким движением подхватил меня на руки и лично отнес в выделенные для меня апартаменты. Он не подпустил ко мне никого. И это сильно поразило меня.

" – Как получилось, что спустя столько лет вы с отцом снова пересеклись? Ты же уже был известен как Давид Агилар.

Я уютно устроилась на кровати, а Габриэль присел рядом. Тошнота немного прошла, уступая место дикой слабости.

– Итон превратился в алкоголика. Ты знаешь об этом, – киваю, вспоминая те жуткие дни, когда мне приходилось разрываться, чтобы пытаться контролировать его, находясь в Америке. – Он просаживал остатки денег в захудалых картежных павильонах, пока мои люди сами не вышли на него.

– Но зачем? Я просто не понимаю, почему ты не мог связаться со мной сам? Объяснить все, поговорить. А не втягивать меня в эти ваши тупорылые мафиозные штучки.

– Это эгоизм, Тиффани. И я не лишен его так же, как и гордыни. Мне очень хотелось увидеть, как этот человек сам себя уничтожит. Причем не без моей помощи, – мужчина обвел меня задумчивым взглядом. – Я с тобой максимально честен сейчас. В тот момент я правда не думал о твоих чувствах. Для меня первостепеннее была личная вендетта.

– Что ж… Спасибо, – невольно усмехаюсь и кладу руку на живот. – Ты хотя бы откровенно в этом признаешься, в отличие от матери, которая даже перед смертью не смогла сказать мне правду.

– Скорее всего, она просто не понимала, что говорить.

Какие-то минуты мы молчим. Синхронно поворачиваемся к окну, за которым показались ранние лучи восходящего солнца.

– Знаешь, какой вопрос до сих пор не даёт мне покоя? Что не сходится в твоём отутюженном рассказе?

Ривера сталкивается со мной взглядом. В нем виден неподдельный интерес. Он вопросительно поднимает одну бровь.

– Если отец ещё тогда узнал, что я не его дочь, то почему же после побега матери продолжал растить меня? Виктория якобы "умерла", ты тоже "погиб", – я рисую в воздухе кавычки, – и, судя по всему, он знал об этом, потому что это было очень громкое дело. Мне рассказывал Киллиан…

Осекаюсь. Сердце болезненно екает.

– А по итогу он вырастил меня, ещё и отправил учиться. Не сходится.

Габриэль растягивается в опасной улыбке. Вокруг глаз образовываются морщинки.

– Потому что он получил кругленькую сумму на свой счёт, чтобы ты росла нормально. В любви и в какой-никакой заботе. А он, в свою очередь, перестал играть. Петтифер позаботился об этом. Вот и все.

– Ч-ч-что? – я смотрю на мужчину, которого считала дикарём и зверем, даже не зная его. А по итогу этот человек единственный, помимо Хоггардов, по-настоящему заботился обо мне. Как умел. Коряво. Неуклюже. Но все время был рядом. – Ты дал ему денег?

– Тиффани, Итон проиграл все ваше состояние. У него не было средств даже на то, чтобы оплатить счета. Как ты думаешь, каким образом вы смогли жить в нормальном доме? Не в таком роскошном, конечно, как прошлый особняк, но тем не менее. Ты находилась в комфорте и тепле, сыта и одета, – Габриэль как-то сочувственно разглядывает мое ошалелое лицо. Я правда не была готова к такому количеству информации. – Мне было катастрофически важно, чтобы ты оставалась с Итоном, пока я буду восстанавливаться. Потому что когда пришло бы время, я смог бы беспрепятственно вернуть тебя в семью. К родному отцу. Он хоть и узнал, что ты не от него, но был привязан к тебе. Что меня сильно поразило, как я уже и говорил. Тогда им двигало чувство страха за собственную шкуру, поэтому он так легко согласился обменять тебя на списание всех долгов. А в силу новых обстоятельств для него все сложилось ещё лучше: и долги простили, ещё и денег сверху дали. И, надо отдать ему должное, он действительно обращался с тобой достаточно хорошо. Он, пожалуй, действительно был лучшим человеком, чем Виктория.

– Господи, какой кошмар, – закрываю глаза руками и надавливаю пальцами на веки, чтобы снять напряжение, – меня бросали друг от друга как товар. Почему ты не позволил Ричарду забрать меня? Он готов был стать моим опекуном.

– Потому что вернуть тебя от Хоггардов было бы сложнее, – эта простая истина осела между нами. В коротком предложении столько разношерстных эмоций спрятано, что по коже бежит холодок. – Как я уже сказал, эгоизм и гордыня мои верные спутники. Уж, как есть. Особенно когда тебе подчиняется много людей. Мне нужно было, чтобы ты была доступна для меня. А семья Киллиана, как видишь, готова пожертвовать собственным комфортом и безопасностью, чтобы тебя постоянно прятать.

На мгновение он замолкает, а после тяжело вздыхает. Будто он устал от этого разговора.

– Вернёмся к событиям трехлетней давности. К тем, в которых тебе огласили завещание и ты узнала, что он тебя проиграл. Как я уже говорил, мои люди нашли его в захудалом картежном павильоне. Дали выиграть достаточное количество денег, так сказать посадили на иглу его наркомании. А дальше по накатанной. Он вечно был пьян и просаживал мои же средства. Это выводило меня из себя, потому что наши договоренности этого не предполагали. Деньги ему были даны в первую очередь для тебя, а не для гребаного казино в обнимку с бутылкой. Петтифер наблюдал за ним, докладывал мне всю информацию. И в какой-то момент меня перемкнуло. Все было сделано так, чтобы в момент его наибольшего везения он, наконец, проиграл. Потом включился пресловутый азарт. И когда было потеряно все, вплоть до последней вшивой ложки, он сделал новую ставку. Поставил тебя на кон.

Ежусь. Каждый раз эта история внутри все замораживает.

– Это было озвучено под воздействием достаточного количества алкоголя. Он не соображал, что делает. Но сказанного не вернёшь. И когда ставка сыграла не в его пользу, я вступил в игру. Под новым именем, с новой внешностью. Глаза я всегда прятал под линзами, поэтому и Киллиан ничего не заподозрил. Потому что я прекрасно понимал, что мои зрачки меня выдадут, а мне действительно не желательно было поднимать прошлое. Иначе все труды пошли бы насмарку, и снова бы начались очередные разборки. Я устал от этого всего. Заработал себе авторитет новой личностью, и это меня вполне устраивало. А вот Итон был в ужасе. Он не понимал, с кем имеет дело. Осознал, что проигрался по-крупному. Умолял меня о возможности отыграться. Просил отсрочку. А меня забавлял его взявшийся из ниоткуда энтузиазм. И я согласился. Мне хотелось поиграть. Тем более ты заканчивала университет, я хотел дать тебе возможность получить диплом.

– Как благородно, – вылетает из меня насмешливо, на что он только пожимает плечами.

– Итон же побежал к старому другу, пока я дал ему возможность отыграть все назад. Точнее он так думал. Барлоу наступил себе на горло и попросил Ричарда о помощи. И знаешь, я до сих пор не понял: либо он действительно боялся за тебя, либо он боялся за себя, что когда люди Габриэля Риверы вернуться, чтобы забрать его дочь, а ее не окажется, потому что этот идиот снова проиграл ее в казино… Чтобы интересно с ним сделали?

– Ты хоть понимаешь, сколько судеб было покалечено из-за ваших игр? – срываюсь на крик и дергаюсь на кровати, чтобы приблизить к его лицу свое. – Сколько проблем, сколько травм было нанесено? Сколько людей убито? Неужели тебе все равно?

Габриэль неотрывно смотрит в мои глаза. Я пытаюсь прочитать его, но у меня не выходит.

– Я такой человек, Тиффани. Жестокий, хладнокровный, алчный, не умеющий прощать. Меня этому научила жизнь, которую пришлось прожить. Преимущественно все люди для меня – куклы. Марионетки, которых можно поставить так, как удобно мне. Не все вокруг белые и пушистые, ты должна понимать это. Не всегда то добро, что является им в твоём понимании, может быть добром в моем. И наоборот. Ты взрослый человек. И на мир нужно смотреть другим взглядом, если ты хочешь в нем выжить. Я всегда защищаю свои интересы. Если надо – иду по головам. И мне плевать на сопутствующие потери. А на протяжении большей части жизни ты – мой главный интерес, – он отстраняется от меня и встаёт. Подходит к окну, вглядываясь в рассветное солнце, а я сверлю напряжённым, непримиримым взглядом его широкую спину. – А Киллиан ведь такой же, Тиффани. Он очень похож на меня. Со смешанными понятиями, с импульсивными решениями, со страстью к делу. Я был таким же, когда встретил твою мать. А он тебя. Любовь – непозволительная роскошь в нашем мире. И ты оказываешься под прицелом. Становишься уязвимым. И тебя обязательно накажут за то, что ты позволил себе это пресловутое чувство.

– И что же? Ему нельзя любить меня?

Ривера снова замолкает. За всю свою продолжительную речь он всего несколько раз позволил себе настоящие эмоции. Они вспыхивали в его глазах, придавая безупречному лицу живое выражение. И в этот раз в нем что-то зажглось и практически сразу потухло.

– Почему же… Можно. Как и тебе его. Но если вы останетесь вместе, то обязательно пострадаете. Именно от этого я пытаюсь уберечь тебя, дочь."

Тот разговор перевернул в моем сознании все. Я захлебывалась в отрицании, непринятии и отторжении. Принципы новоиспеченного отца раздирали меня на части от отвращения. Но в то же время я подсознательно понимала, что вру себе же. Киллиан ничем не отличается от Габриэля. Он такой же. И я все равно люблю его. И не могу винить. Это мой выбор.

Когда врач оказалась в моей комнате, Ривера и не подумал выходить. Присутствовал все время осмотра, слушал все вопросы и ответы, в частности и по поводу руки, но как-то заметно побледнел, когда женщина уточнила дату последних месячных.

– Эм… У меня нестабильный цикл, – чувствую смущение, что обсуждаю столь пикантную тему в присутствии мужчины, но он даже сейчас не планирует уйти.

– Половая жизнь?

– Регулярно… – тут мои щеки вообще вспыхнули огнем.

– Тест не делали?

Смотрю на нее ошалело. Я об этом даже не подумала. Качаю головой в разные стороны.

– Погодите, – доктор запускает руки в свой рабочий чемодан, из которого вытаскивает тонкую длинную коробочку и протягивает мне. – Давайте сразу либо подтвердим, либо исключим беременность, чтобы понимать, какое лечение назначать дальше. Кровь я в любом случае возьму.

В несознанке забираю тест. Чувствую во рту очередной приступ рвоты. Сердце заходится в оголтелом грохоте. Мне кажется, что его слышат все присутствующие. Машинально перевожу взгляд на Габриэля и пугаюсь. В первый раз за все наше пребывание вместе я действительно боюсь того, что он может сделать, если беременность подтвердится.

На ватных ногах встаю с кровати, а мужчина придерживает меня за поясницу, чтобы я не потеряла равновесие. С трудом передвигаю ноги. Кажется, будто дорога до ванной комнаты тянется несколько километров. Физически устаю, пока дохожу до двери, пока распахиваю и с грохотом захлопываю.

Распаковываю маленькую белую полоску и смотрю. Не понимаю, что вообще надо сделать. На инструкции нахожу индикатор, который показывает результат. Выдыхаю. Задерживаю дыхание. И так несколько раз, пока, всё-таки, не собираюсь с духом.

Ожидание подобно смерти. Нет ничего хуже, чем ждать. Вот и я постоянно бросаю взгляд на кусок бумажки, лежащий на раковине. Даже не знаю, что надеюсь увидеть. И когда вторая бледная полоска проявляется на индикаторе, я начинаю рыдать. Не просто плакать, а реветь от осознания, что в происходящем дурдоме в довесок ко всему у меня под сердцем поселился ребенок. Долгожданный, желанный малыш, который выбрал такой сложный период жизни, чтобы заявить о себе.

Киллиан

В неизвестно какой раз просматриваю фотографии, которые скинул мне Тернер. Здесь и документы, и архивные больничные записи, и фото самого Риверы. Если Петтифера я узнаю сразу, то Габриэль абсолютно мне не знаком. Единственное, что подмечаю – его яркие жёлтые глаза. Даже через отвратительное качество фото они светятся так же, как и у его дочери. Сомнений быть не может. Он отец Тиф.

Меня забрали домой несколько дней назад. В больнице валяться мне уже просто осточертело. Но никто из семьи особо не сопротивлялся и не уговаривал меня, а папа договорился с Грантом. Теперь он сам приезжает в поместье, чтобы проводить осмотр раны. Мне повезло, что возраст даёт поблажку на заживление. Уже могу нормально двигаться и сам себя обслуживать, хотя мама так и норовит со мной поняньчиться.

Мама и папа… Господи, какой же я грёбаный придурок. Столько лет в задницу из-за своей тупорылой гордыни и обиды. Я признаю и принимаю это. И, если честно, очень сожалею об упущенном времени. Именно поэтому мы с отцом сейчас его наверстываем. Он практически все время со мной. Мы очень много разговариваем. И под очень я именно это и подразумеваю. Папа отвлекает меня от мыслей, которые точат мой мозг подобно жуку-короеду. Потому что я все время думаю о Тиф. Знаю, что с ней все в порядке. Уверен на ментальном уровне как и в прошлый раз, потому что она нужна Агилару живой. Сомнений в том, что она у него, нет. Я выяснил это, сразу же связавшись с Линдерманом, как только предоставилась возможность. Слухи о том, что на Хоггарда было совершено покушение, разлетелись по городу быстрее, чем меня довезли в больницу.

"– Надо же, – Адам тянет слова как жевательную резинку, нервируя меня ещё больше, – цел и невредим.

– Не так уж и цел, – крепко сжимаю трубку дрожащими пальцами. Чарли привез мне телефон в тот же вечер, когда отец попросил его. И сразу же посыпались звонки. – Расскажи мне все, что знаешь.

– Киллиан, ты же прекрасно понимаешь, что Давид держит свои острые вопросы при себе.

Да, я это осознаю. И ни у кого из нас не возникло сомнений, кем совершено покушение. Но мне катастрофически нужно знать, что с Тиф.

– Но… – он усмехается и замолкает. Знаю, что специально заворачивает мне нервы в узел, провоцируя на срыв. Он тот ещё манипулятор.

– Адам, говори уже, хватит этой театральщины, – не сдерживаюсь и повышаю голос.

– Из достоверных источником осведомлен, что девчонку, которая была с тобой в машине, доставили к нему. Куда не знаю, сразу предупреждаю.

Чувствую, что все это время не дышал, когда тяжело вздыхаю. Меня располняет облегчение и тревога одновременно, потому что я не понимаю, что этот кусок дерьма собирается делать с моей женщиной. О том, где находится его резиденция, знают только избранные, но у меня к ним нет доступа.

– Кстати, кажется я готов тебя порадовать. Есть вероятность, что к концу недели ты сможешь наведаться к тому, кого ищешь.

– Ты серьезно сейчас? – резко дергаюсь и приподнимаюсь на кровати, но острая боль пронзает тело, заставляя с глухим выдохом упасть обратно.

– Я похож на шутника? – Адам откровенно забавляется, раздражая меня ещё больше. – Когда все будет готово, то скину тебе информацию. И да, – он замолкает. Повисает какая-то тягучая пауза, и почему-то мне она не предвещает ничего хорошего. – Я нашел управу на Агилара. Этот старый козел меня достал. Он не подпускает меня ближе, не погружает в острые вопросы. Я ему не мальчик на побегушках. Хочет ответку – он получит ее.

– И что же это?

– Ооооо, это сюрприз. Но ты будешь в восторге, я тебе обещаю. Пора воевать открыто, Киллиан."

Он скидывает вызов, а у меня на душе какой-то катастрофически тяжёлый осадок остаётся."

Прокручиваю в голове этот разговор. Что-то не даёт мне покоя. Но никаких взрывоопасных историй за эти дни не происходило. Все тихо и спокойно.

Медленно иду к задней двери. Выхожу на свежий воздух, окутавший поместье после прошедшего дождя, и смотрю на Сириуса, которого гладит по морде мама. Тоска затапливает меня с головой, когда я вспоминаю наш крайний день с Тиф и это же самое место.

Господи, ну почему все так? Почему? Это за мои грехи? Тогда почему и она страдает? Да я ради нее на все готов. Откажусь от всего, лишь бы была жива, счастлива и здорова. Только, пожалуйста, помоги!

И стоило этой мысли пронеслись в моей голове, как телефон в кармане оповестил о входящем сообщении.

"Сегодня. 20:00. Твой старый ангар. Он будет ждать."

Автоматом поднимаю глаза к небу и твердо убеждаюсь в том, что это мое последнее дело. Лишь бы это все закончилось скорее.

Глава 38

All We Need Is Faith – 30 Seconds to Mars

Киллиан

Подхожу к своему старому ангару, в котором только начиналась вся моя активная деятельность, и думаю о ее завершении. Больше правда не хочу. Не только ради Тиф. Ради себя. Это не приносит никакого удовлетворения. Если раньше мне нужно было заглушить дыру в груди, затереть в памяти факт того, что меня не любили, и я справлялся со всем как мог, то сейчас в этом нет необходимости. Если бы Тиффани была рядом, то я с полной уверенностью мог бы сказать, что исключительно счастлив и гармоничен. И мне больше не нужно доказывать это миру. Осталось только вернуть мою женщину обратно.

По обоим сторонам от меня стоят Карим и Чарли. Николас до сих пор пребывает в какой-то прострации, и я не могу его винить. Если бы мне пришлось вытаскивать с того света собственного брата, неизвестно, что бы случилось с моей больной головой. Ветер остужает разгоряченную кожу, обдавая открытые руки прохладным вечерним воздухом.

Возле черных ворот вырисовывался одинокий силуэт, пока его обладатель не сделал несколько шагов вперёд, выступая из тени. Микаэль Петтифер собственной персоной. Тот же безупречный стиль, острый взгляд и огромная уверенность в собственных силах, раз он пришел один.

– Хоггард, – его голос раскатисто проносится между нами.

– Петтифер.

В прошлом между нами были острые стычки. В больнице у Тиффани я чуть его не задушил. Не могу сказать, что сейчас не испытываю того же желания.

– У тебя есть вопросы, – он утверждает, а не спрашивает. – Задавай.

– Так просто? – поднимаю бровь и осматриваю его на наличие оружия. Рукоять, ожидаемо, выпирает из-под пол пиджака. – В чем суть? Зачем тебе помогать мне?

– Я не тебе помогаю, а ему и себе.

– Кому ему?

Петтифер улыбается. Растягивается в широкой улыбке, разгоняя на сердце волнение.

– А о ком ты хотел узнать?

– Ты работал и с Габриэлем Ривера, и с Давидом Агиларом. Я хочу знать о них обоих.

– Все, что тебе нужно знать, так это то, что Давид и Габриэль – один и тот же человек.

Тиффани

Любовно поглаживаю живот и мысленно разговариваю с маленьким человечком, поселившимся внутри меня. Даже не понимаю, как описать все, что со мной происходит. Это какая-то нереальная эйфория вперемешку с колоссальным страхом. Теперь я несу ответственность не только за себя.

Давид, он же Габриэль, никак не отреагировал на новость о моей беременности. Когда я появилась в комнате с трясущимися руками и зареванным лицом, он сохранял хладнокровное спокойствие. По моему лицу было понятно, что я ни при каких обстоятельствах не дам обидеть моего ребенка. И он это осознавал. Я унаследовала от него тоже пресловутое упрямство и отстаивание своего.

Меня повторно осмотрели, но каким бы влиянием не обладал Давид Агилар, гинекологического кабинета, лаборатории и кабинета УЗИ в его доме точно не было. А это означало, что мне нужно в больницу. Женщина-врач объяснила ему нюансы, но новоиспеченный папочка не был в восторге. А я мысленно ликовала от того, что все идёт не по плану.

Мне до смерти хотелось рассказать все Килу. Всмотреться в его потрясающие глаза и ошарашить невероятной новостью. Но Агилар не дал возможности связаться с ним. На все мои попытки договориться он только молча покидал аппартаменты. Единственное, о чем он удосужился мне сообщить, так это о том, что Киллиана выписали, и он проходит реабилитацию дома. Колоссальное облегчение обрушилось на мои плечи. И, скорее всего, это было озвучено для того, чтобы я меньше нервничала в своем положении, дабы не навредить малышу.

За те восемь дней, что нахожусь здесь, я присматриваюсь к Габриэлю. Да, так мне нравится называть его больше. Как будто я действительно стала частью его прошлого. Мужчина проводит со мной практически все свое время. Я не вижу никого из других людей, кроме молодой женщины, что в первый день приносила мне круассаны. Она помогает мне переодеваться и мыться. Но практически всегда молчит. Габриэль тоже не сильно разговорчив. После его длинного монолога, который погрузил меня во все перепитии моего детства, Ривера только слушал. А мне нужно было говорить. Я рассказывала о Хоггардах, о Диане и Дереке, и это больше не приносило мне того жуткого дискомфорта. Много говорила о Киле. Но если я упомянала, что хочу связаться с ним, то непременно получала отказ.

– Но почему?! – в один из таких моментов я, наконец, взорвалась. – Ты не можешь и моей жизнью управлять! Я не кукла! Я твой ребенок! И мне нужно, чтобы ты поддержал меня! Почему ты не даёшь мне возможности поговорить с Киллианом?

– Потому что он не сможет тебя защитить.

– А что он делал, по-твоему, все это время?

Гневно топаю ногой и падаю в кресло. Эти выяснения отношений меня утомляют. Я постоянно хочу спать.

– Тиффани, – Габриэль посмотрел на меня, как на ребенка, – все изменилось. Правила игры поменялись. Ты – уязвимое место. И его, и мое. И защитить тебя в этой войне смогу только я.

– Но ты же понимаешь, что оставляешь ребенка без отца… – отвечаю на его взгляд. В жёлтых глазах усталость. – Делаешь абсолютно то же, что сделала моя мать. Она лишила тебя ребенка. И ты обрекаешь нашего с Килом на ту же участь. Знаешь, – на момент осекаюсь, подбирая правильные слова, – если ты останешься при своем, то этого я тебе никогда не прощу. Я, возможно, могу понять мотивы твоих прошлых поступков. Пусть даже они мне и не нравятся. Но то, что ты решишь жизни троих людей, один из которых – твой внук или внучка… Я не прощу тебя.

Он крепко стискивает челюсти. Да так, что я слышу скрип его зубов. Неужели мне удалось достучаться? Но Ривера размашистым шагом покидает мою комнату, оставляя наедине со своими мыслями.

Он не появился у меня ни вечером, ни следующим утром. Я могла спокойно перемещаться по дому, но уйти, ожидаемо, было невозможно. Территория охранялась как Букингемский дворец. Я слонялась по коридорам, рассматривая многочисленные произведения искусства, читала, много думала о том, что узнала. Пока вечером следующего дня Габриэль снова не пришел ко мне.

– Собирайся, – без приветствий проговаривает он, сканируя меня непривычными карими зрачками. Родные спрятаны под линзами. – Сейчас Сильвия поможет тебе переодеться.

– Зачем?

– Мы едем к врачу. Нужно сделать УЗИ.

Киллиан

– Что, прости?

Кажется, что у меня нервный тик. Я так часто моргаю, что ещё одну волну воздуха образовываю.

– Что слышал. Давид Агилар и есть Габриэль. После бойни за Южный его собирали по частям. Я увез его в Германию, там мы сделали ему новую внешность и новое имя.

– Он отец Тиффани?

Чарли позади меня испускает тяжёлый вздох. Петтифер кивает.

– Ты думаешь для чего все это? Он хотел вернуть собственного ребенка.

– Но… – теряюсь. Я ко многому был готов, но только не к этому. – Почему ты об этом рассказываешь? Это же бомба. Если Давид все сделал для того, чтобы об этом не узнали, то сейчас ты откровенно сдаешь его мне.

– Габриэль заигрался в короля. Его эго погубит и его самого, и окружающих. В частности, Тиффани. Знаешь, Киллиан, ты не особо мне нравился, – мужчина наклоняет голову и окидывает нас каким-то задумчивым взглядом. – Все это дерьмо было твоим сознательным выбором. А вот Тиффани не выбирала быть пешкой в бесконечных разборках. Но я не буду тянуть резину, это она расскажет тебе сама. У вас очень мало времени.

– Что ты имеешь в виду?

– Как ты успел заметить, мы с Габриэлем больше не работаем вместе. Я знаю, что ты искал информацию. А все из-за того случая с избиением Тиффани. Когда ее кинули под ваш забор. Ривера думает, что это моих рук дело. Но это был не я.

– Ты же контролировал этот вопрос.

Перебираю костяшками, а затем сжимаю ладони в кулаки.

– Да, но в машине были не мои люди. Это вскрылось намного позже. Я пытался объяснить Габриэлю, что под него роют, но тот не хотел слушать. Все, что касается его дочери, он воспринимал как личное оскорбление. И я его понимаю. Дети, пожалуй, единственное, что может заставить поступиться собственными принципами. Я ушел тогда. Потому что для меня было недопустимо, чтобы человек, которого я считал другом на протяжении многих лет, которого вытащил с того света, перестал мне доверять. А несколько дней назад он позвонил мне. Сам. Спустя два с лишним года.

Петтифер замолкает. Достает из кармана сигарету и протягивает мне. Качаю головой, ожидая продолжения, но уже понимаю, что оно мне не понравится.

– Адам Линдерман. Знаешь такого?

Ощущаю горечь во рту. Сука. Сука. Сука! Чувствую, как дергается рядом со мной Карим.

– Конечно. Он же организовал нашу встречу.

– А ты знаешь, что он был за рулём той машины, которая увезла Тиффани, когда ты получил это? – мужчина демонстративно обводит взглядом мою грудь, а меня взрывает. Я знал, что влез в петлю, когда согласился работать с ним. А этот ублюдок ее же и затянул. – Вижу, что нет. Адам работает на два фронта, Киллиан. Твоими руками проворачивает грязное дело, сталкивая вас с Ривера лбами. И Габриэль позвонил, когда узнал, что тот организовывает нам с тобой встречу.

– Он сказал, что не имеет прямого доступа к секретам Агилара.

– Ложь. Он всегда знал о Тиффани. Просто не понимал, кем она приходится Давиду. А теперь знает. Именно поэтому я здесь. Линдерман думает, что мы с Давидом на ножах. Именно поэтому организовал тебе эту встречу. Он отводит от себя подозрения. Но Агилар всегда на шаг впереди. Мои слова всё-таки осели у него на подкорке сознания, и он начал искать крысу. И нашел ее, когда тот заявился к тебе. Этот идиот настолько уверен в себе, что даже не думал о том, что его пасут.

– Почему Агилар сказал тебе встретиться со мной? Что ты должен передать?

– Потому что Линдерман готовит облаву. И тебе срочно нужно ехать. Габриэль привезет Тиффани. Только быстрее. Все нужно сделать тихо. Если остальные поймут, что у Агилара есть слабое место, то это начало конца. И пострадает твоя Барлоу.

Он быстро проговаривает адрес. Чарли и Карим бросаются к машине, а я и шага не могу сделать.

– Спасибо, – тяжело выдавливаю и протягиваю ладонь.

– Поторопись. Покажи этому козлу, с кем он связался.

Мужчина пожимает мне руку в ответ. И только тогда я срываюсь с места.

Тиффани

– Я, конечно, совсем тебя не знаю, но рискну предположить, что ты нервничаешь.

Вот уже минут двадцать мы едем по какой-то просёлочной дороге, окружённой деревьями. За все это время Габриэль не сказал ни слова. Он стучит пальцами по своему колену и постоянно поглядывает на часы. На город спустились сумерки.

– Тебе не кажется, что для приема врача как-то поздновато?

Бросаю взгляд на мужчину, который действительно сам на себя не похож. Постоянно вглядывается в лобовое и заднее стекло. Машина тонирована в круг, снаружи очень сложно понять, кто сидит в салоне.

– Габриэль!

Но в этот момент Мерседес резко тормозит. Мужская ладонь ложится на мое плечо, а возбуждённый голос выдает его волнение. В кои-то веки Габриэль Ривера нервничает. А значит дело плохо.

– Выходи, живо!

Жизнь с Киллианом научила меня тому, что нужно без лишних вопросов выполнять, когда требуют. Это может спасти жизнь в критической ситуации.

Распахиваю дверь и оказываюсь на свежем июльском воздухе.

– Давай, Тиффани, – его ладонь цепляет мою и ведёт по направлению к машине, которая спрятана от посторонних глаз в тени деревьев.

– У меня какое-то непрекращающееся чувство дежавю.

Ступаю по шуршащему гравию, подмечая про себя ещё несколько автомобилей, которые выстроились в ряд по дороге. Габриэль что-то безмолвно передал самому крупному из мужчин, который вышел на улицу. Я все поняла по тому, как изменилось его лицо.