Текст книги "Эффект Плацебо (СИ)"
Автор книги: Vladi N
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 33
Lullaby – Nickelback
Киллиан
После той ночи, когда я сумбурно позвал Тиф замуж, все сильно остро стало ощущаться между нами. И до этого отношения были на пределе эмоций, а сейчас каждое движение, каждое слово и действие воспринималось иначе. Как что-то запредельное. Космическое. Нереальное вовсе.
Все, что произошло каких-то пару недель назад, до сих пор яркими всполохами проносится в памяти: как Тиффани смотрела на меня, как, не отрываясь, слушала, как обнимала и шептала на ухо тысячное "Да", заливающее мое сердце таким вязким медом, что там незапятноного места просто не осталось. Все в Тиффани. Я весь в ней.
" – Давай пока не будем никому ничего говорить? – все еще Барлоу крутит в воздухе левой ручкой и неотрывно смотрит на безымянный палец. Я скрутил из мюзле, оставшегося от бутылок шампанского, маленькое колечко, которое девушка шустро нацепила на себя.
– Почему?
Удивленно приподнимаю бровь, отрываясь от женской ножки, которую только что покрывал поцелуями. На светлой коже тот час высыпали предательские мурашки.
– Пусть Ник и Сэм вдоволь насладятся этим временем единолично. Я не хочу сбивать их эйфорию.
Молча киваю головой. На самом деле я тоже не горю желанием сейчас афишировать изменения в статусе наших отношений. Пока мы имеем дело с большими рисками извне. Сначала нужно разобраться со всеми проблемами. Мне достаточно того, что она согласилась стать моей – это важно.
– Знаешь, что я понял? – выдаю хрипло, на что Тиф переводит на меня свой задумчивый взгляд. Всматриваюсь в красивое лицо и окончательно убеждаюсь в своем решении. – Я очень хочу от тебя ребенка, родная.
Она моментально краснеет. И не просто краснеет, а буквально багровеет на глазах, заставляя меня рассмеяться.
– Я даже не знаю, как воспринимать твою реакцию, Солнце.
– Я… – она опускает взгляд, – я не пью таблетки… перестала, когда меня забрали. Нечего было… Да и не зачем.
Осторожно цепляю пальцами острый подбородок и возвращаю себе взгляд желтых зрачков. Касаюсь румяной щеки, прикидывая в уме, сколько мы уже занимаемся сексом без защиты. Читаю в ее глазах спрятанные внутри эмоции: радость, страх и неверие перемешаны друг с другом и плещутся через край.
– Ну и славно, Красивая. Предлагаю приступить к репитиции."
Этот разговор стал катализатором нового рубежа нашей любви. Тиф призналась, что хочет детей. Видит Лиз и задается вопросом, сможет ли она быть хорошей матерью. А для меня это не требует докозательств – я знаю, что Тиффани Хоггард станет идеальной женой и мамой. Моей женой и мамой моих детей.
Единственное, что омрачает всю ситуацию, так это просьбы Тиф выйти с территории особняка. Я понимаю ее как никто. Она из одного заточения перебралась в другое. Да, они оба мало похожи на тюрьму, но все-таки это не полноценная свобода. Девушка хочет это сделать исключительно со мной, чтобы быть в безопасности, но проблема в том, что я больше не способен эту безопасность ей гарантировать. Я не могу так рисковать. Прошло почти два месяца, как она здесь, а Тиф ни разу не была в городе. Только в тот день, когда вернулась. Я знаю, что она тоскует. Но не могу пойти на уступки. Просто не могу.
Вот и сейчас, сидя в кабинете Ричарда и просматривая последнюю информацию от Линдермана, я киплю внутри. Мы поругались на этой почве несколько часов назад. Тиф хлопнула дверью и покинула поместье, направляясь в конюшню. Я наблюдал за ней, пока она выгоняла Сириуса, проводила его по корду, который отец велил подготовить специально для нее, а после сама взлетела в седло и поскакала на высокой скорости, словно выплескивала всю свою невысказанную злость. Не знаю, сколько бы я еще так стоял, если бы не мобильный, который разорвал пространство своим внезапным звонком. Вглядываюсь в дисплей, на котором светится имя Джеймса Тернера, и на момент замираю. Сердце разгоняется и начинает молотить по ребрам, предчувствуя тревогу.
– Джеймс, – бросаю без приветствий. Если Тернер звонит, значит они что-то узнали.
– Киллиан, есть новости.
Мужской голос на другом конце провода не выражает ничего. Я не так хорошо знаю этого человека, чтобы разгадать его эмоции в момент, как это происходит с членами моей семьи.
– Говори.
– В общем… Отец выянил, кто такой Габриэль Ривера. Но, боюсь, это не слишком поможет.
– Тернер, давай без ребусов, – чуть ли не кричу в трубку, с силой сжимая левую руку в кулак.
– Он мертв, Кил.
– Что?
Меня сейчас словно обухом по голове пришибло. Ноги подкосились, вынуждая упасть в отцовское кресло.
– Я не ослышался только что?
– Боюсь, нет. Он умер одиннадцать лет назад. Причем ситуация там очень непростая, – Джеймс прокашлялся, – какие-то местные разборки. Ему было тридцать четыре года на момент гибели.
– Это точная информация?
Я не говорю. Хриплю.
– Судя по всему, да. Отчеты о вскрытии, показания свидетелей, репортажи прошлых лет. Отец поднял все по своим каналам. Была крупная перестрелка. Там сотни людей полегло. Ты должен быть в курсе… Вроде делили Южный район. Или как он правильно называется.
Смутно припоминаю давнюю бойню. Но нигде не фигурировало необходимое нам имя.
– Тиффани?
Сейчас действительно изо рта вырываются одни хрипы.
– Мы не нашли никакой информации по поводу того, что он может являться ее отцом. Как и связей с Викторией. Но… Сам понимаешь, очень много времени прошло. По свежим следам рыть проще.
– Понимаю…
– Тут еще один вопрос. Параллельно с именем Ривера фигурировала одна фамилия. – Джеймс замолкает. – Петтифер.
Я моментально подрываюсь с места.
– Как ты сказал?
Кажется, что трубка сейчас взорвется в моих руках от напряжения.
– Микаэль Петтифер всюду фигурирует в делах Габриэлья Риверы. Он был его правой рукой.
– Я понял, Тернер, – бросаю на ходу, выбегая из кабинета и отправляясь на задний двор. – Огромное спасибо тебе и твоему отцу. Дальше мы сами. Я твой должник.
– Без вопросов, Хоггард. Звони, если ещё будет нужна помощь. Фото пришлю на почту.
Джеймс скидывает звонок, когда я покидаю дом. Слышу свист Тиффани и почти бегу за особняк. В голове такой колоссальный рой мыслей, что я попросту не знаю, за что мне ухватиться.
Вижу прямую девичью спину и густую копну светлых волос, рассыпавшихся по плечам. Она сидит верхом на Сириусе без привычного шлема. Все ее движения дерганые и рваные. Даже я, который никак не связан с лошадьми, понимаю, что в таком состоянии лучше не садиться в седло.
– Тиф! – кричу, быстрым шагом подходя ближе. Барлоу осознанно меня игнорирует, направляя лошадь дальше. – Тиффани!
– Дай мне остыть, Киллиан!
– Нам нужно поговорить. Да стой же ты, мать твою! – перехожу на бег, но девушка только сильнее отдаляется. – Тиф, черт тебя возьми!
– Мы уже поговорили, теперь я хочу немного побыть одна! – она оборачивается. Ее глаза полыхают огнем негодования.
– Да остановись ты и послушай меня! Звонил Тернер и…
Я на успеваю договорить. Весь ужас происходит прямо на моих глазах. Тиффани резко оборачивается. Как-то неестественно дёргается в седле, ударяя ногой в бок лошади, после чего Сириус мгновенно встаёт на дыбы. Тиф покачивается, пытаясь ухватить поводья, которые выпустила от неожиданности, но не успевает – конь начинает нестись вперёд. И я как в замедленной съёмке вижу, что Тиффани откидывается назад и кубарем валится на землю.
– ТИФ!
Ору что есть мочи, выжимая из своей скорости максимум. Внутри все замерло, пока я несусь к девушке, застывшей на земле в одной позе. Что-то внутри оборвалось, когда я слышу дикое ржание лошади в глубине участка. Не могу вздохнуть, не могу моргнуть. Тупо умираю, потому что понимаю, что она не двигается. Потому что она была без защиты. На взводе. Из-за меня.
– Тиффани… Нет-нет-нет… – падаю перед ней на колени, лихорадочно убирая с лица волосы. – Давай же, родная, очнись.
Но она не слышит. Ничего не слышит.
Глава 34
Scare Myself – Nessa Barret
Киллиан
– Давай же, родная, очнись, – перебираю светлые пряди, чтобы открыть девичьи глаза. Моему облегчению нет предела, когда я вижу ее распахнутые веки. – Господи, Тиф…
– Кажется, я сломала руку… – она хрипит и морщится, силясь повернуться. – Болит… Ай…
– Не двигайся, я сам все сделаю.
Очень осторожно поднимаю невесомую фигурку. Аккуратно провожу по правой руке и понимаю, что дело плохо – плоть раздувается и синеет в запястье и переходит на кисть прямо на глазах.
– Сильно болит? – целую ссадины на бледных щеках и прижимаю девушку к себе. Мое сердуе тарабанит так сильно, что готово пробить ребра навылет.
– Угу. Пальцы немеют.
Тиффани силится, чтобы не заплакать. Но через какие-то секунды ее белки наполняются предательскими слезами, после чего соленые капли струятся по стертой коже. Это раздирает меня на части. Ласково провожу пальцем, стирая слезу, а потом целую ее в каждую кровоточащуюю царапину.
– Что-то еще болит? Кроме руки? Голова? Ты упала с охренеть какой высоты.
– Немного кружится, – Тиф медленно прислоняется к моей голове своей. Запах крови заполоняет рецепторы. – Я инстинктивно выставила руки и упала на них. Мне еще повезло.
– Прости меня, родная, это я виноват. Ты была взвинченной, когда поехала верхом.
Я спешу к дому, чтобы позвонить нашему семейному врачу. Мистер Грант должен исключить другие травмы.
– Это не твоя вина, а моя. Никогда нельзя идти к лошади в таком состоянии. Я это знала, а Сириус почувствовал. С самого начала он был сам не свой.
Она неуклюже поворачивает голову в ту сторону, куда ускакал конь. Территория поместья настолько огромна, что Сириус давно уже скрылся из вида.
– Не переживай, мама разберется, – толкаю ногой дверь и вхожу в дом. Беатрис Хоггард раньше занималась конным спортом, именно поэтому на территории есть все для содержания лошадей. После рождения Ника она перестала ездить верхом совсем. Не знаю, что тогда произошло, но она категорически отказывалась заводить лошадей, пока это не потребовалось Тиффани. Именно мама проводила с ней большое колличество времени в конюшнях. Я впервые увидел в ее темных зрачках столько энергии, любви и огня к делу, которым она занята.
Устраиваю Тиффани на диване в гостиной и быстро набираю знакомый номер. Обрисовываю ситуацию мистеру Гранту, а он в свою очередь обещает приехать как можно быстрее. Все, что необходимо сделать мне, так это обеспечить Тиф покой. Что я и делаю. Сажусь напротив нее и ласково разглаживаю вьющиеся волосы.
– Я обещаю тебе, что как только ты поправишься, мы поедем в город. Ты и я. Проведем время вместе за пределами этих стен, – вижу, как на ее лице появляется мимолетная улыбка. – Обещаю, Солнце. Больше ни при каких обстоятельствах я не хочу ссориться с тобой.
– И я не хочу, – тонкие пальчики здоровой руки тянутся к моей щеке и нежно обхватывают ее. Правая кисть стала какого-то невероятного размера. – Прости меня, любимый. Я была неправа. Понимаю, что ты беспокоишься о моей безопасности. Просто…
– Я знаю. Знаю. Не надо объясняться. Ты забыла? Я чувствую тебя так же, как и ты меня.
За разговорами время пролетает быстро. Тиффани все время лежит, давая покой больной руке. Кроме нас в доме только Лиз, но она отдыхает у себя. Не считая прислуги, конечно. Сэм на работе, Ник везде с ней, а Чарли, Ричард и мама решают свои вопросы в городе. Жизнь, какие бы сюрпризы она не приподносила, идет своим чередом. Я рассказываю Барлоу все, что узнал от Джеймса. Наши мысли по поводу всего схожи: выйдем на Петтифера – отгадаем большую часть головоломки.
Через полтора часа приезжает мистер Грант. Конечно, он в прятном удивлении, что девушка снова в семье, потому что мы никому не распространялись об этом факте. Затем осматривает Тиф, при этом первым делом фиксируя травимированную руку, расспрашивает о самочувствии. После достаточно дотошного исследования с хмурым видом разворачивается ко мне.
– Нужно в больницу, Киллиан, – его брови сведены к переносице, весь вид выражает серьезное беспокойство. – Сотрясения, слава Богу, нет, но мне необходим рентген, чтобы определить, есть ли смещение кости.
Шумно выдыхаю. Умом я понимал, что от его приезда не будет особого смысла, потому что перелом нужно в любом случае светить. Но сердце в своей тревоге затмило разум. А по итогу мы только потеряли время, откладывая неизбежное.
– Это неотложный вопрос.
В голосе Гранта звучит сталь. Не мне с ним спорить. Лишь киваю и перевожу внимание на девушку, свернувшуюся в клубок на диване.
– Родная, надо ехать.
Она понимает без лишних слов. Медленно выпрямляется, но я не даю ей встать. Подхватываю на руки и несу в гараж.
– Мы за вами следом. Она поедет только в моей машине.
Мистер Грант уже много лет является лечащим врачом нашей семьи не только потому, что он первоклассный специалист, но и потому, что не задает вопросов. Мужчина складывает свои вещи и идет на выход, где его провожает Максимиллиан. Понимаю, что от внимания доктора не укрылось увеличенное количество охраны и досмотр на въезде в поместье, но ни единого замечания по этому поводу озвучено не было.
Осторожно усаживаю Тиффани на переднее сидение Bugatti, прыгаю рядом и выжимаю скорость на максимум. Барлоу молчит и смотрит в окно, поглаживая травмированную руку. Я знаю, что она наслаждается сменяющимися картинками, любуется сумерками, опускающимися на город. Девушка дико соскучилась по жизни вне стен поместья, где можно спокойно перемещаться.
Скидываю сообщение Чарли о том, что мы были вынуждены уехать. Предупреждаю охрану, все-таки беременная Элизабет осталась дома одна. На всякий случай отправляю месседж и ей. Господи, когда я стал таким ответственным?
– И все-таки мы едем в город, – с пассажирского сидения раздается приглушенный голос. Тиф разворачивается ко мне, на губах блуждает слабая улыбка, но желтые зрачки излучают тоску. – Я все равно добилась своего, да?
Ничего не отвечаю, потому что это не требуется. В воздухе витает одна горечь. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида, где вижу два мерседеса, следующих на небольшом расстоянии. Охрана.
Заезжаем на территорию клиники быстрее, чем наш лечащий врач. Я осторожно вывожу Тиффани на улицу, поддерживая за талию. Но стоит нам зайти внутрь, как мы сталкиваемся лоб в лоб с Николасом и Самантой, которые, судя по всему, караулили нас на входе, чтобы не пропустить. Сэм уже не в медицинском халате, а Ник вертит в руках ключи от своего Porsche. Странно, у нас в доме есть свой личный доктор, а я даже не подумал об этом.
– Тиффани! Как ты?! – Саманта бросается к подруге и остороджо осматривает руку. Надо полагать, что Грант сказал ей. Затем она резко разворачивается ко мне, выпуская весь свой адреналин. – Почему ты игнорируешь мои звонки? Я бы сразу же приехала, наскреби ты мозгов меня набрать…
– Попридержи коней, воительница. Я тебя уважаю, но всему есть предел. Ник.
Я смотрю на брата, и он понимает. Что-то шепчет ей на ухо, после чего брюнетка только гневно сводит вместе темные брови, затем целует Тиф в щеку и пулей вылетает из клиники.
– Ждем дома, – Николас осторожно обнимает Барлоу и выходит следом за своей невестой, по пути встречая в дверях мистера Гранта.
– Нрав у нее, конечно… Бедный братец.
Тиф пытается шутить, но я вижу, что ей больно. Дома она выпила обезболивающее, однако прошло уже достаточно времени, и острые ощущения вернулись.
Все время, что Тиффани была сначала в рентген-кабинете, а потом на осмотре, я мерил шагами больничный корридор, параллельно втолковывая Линдерману, что мне срочно нужно выйти на Петтифера. Адам работает с Агиларом намного дольше меня. Он имеет доступ к той информации, к которой мне никогда не подобраться. И я по-прежнему убежден, что человеком, которому Итан проиграл Тиф, является именно Давид. А если так, то он однозначно имеет или имел дела с Петтифером.
Заканчиваю разговор, когда из палаты появляется Тиффани с несуразным гипсом, сковывающим ее тонкую ручку.
– Перелом со смещением. Пришлось вправлять кость, – Грант шагает следом, отдавая мне снимки и заключение. – Если все будет хорошо, то походить придется от четырех до шести недель. Затем ко мне на контроль. И… Тиффани.
– Да, доктор Грант?
– Никакой верховой езды. Надеюсь, это понятно?
– Конечно, – она обреченно усмехается, – у меня же травма руки, а не головы.
Прощаемся и покидаем клинику. На улице уже совсем темно. Молча садимся в машину, но я не спешу трогаться с места.
– Почему мы не едем?
Смотрю на Тиф и не могу сформулировать мысли в слова. Наружу столько всего просится, когда вижу ее: совсем крошечную по сравнению со мной, которую так легко сломать, повредить, обидеть. Веду взглядом по треклятому гипсу, сковывающему правую руку, по щекам, на которых поселились обработанные, но все еще выделяющиеся ссадины. Я не могу защитить ее от всего. Просто не могу.
Резко подаюсь вперед и сжимаю ее лицо в своих ладонях. Жадно целую пухлые губы, наслаждаясь их особенным вкусом. Самым неповторимым для меня.
– Ты чего? – она отстраняется и внимательно смотрит. Так, что внутри все к чертям воспламеняется и горит. Полыхает…
– Я так тебя люблю. Никогда в жизни ничего подобного не чувствовал. До одури просто, родная.
Столько раз признавался ей в чувствах, а сейчас почему-то дичайше кроет. Самому впору разревется как девчонке от того, что у меня внутри в этот момент творится. Заворачивает и крутит все внутренности в водовород страхов и ощущений. Долбит по каждой воспаленной клетке.
Тиффани крепко сжимает мою руку своей здоровой. Ничего не говорит, но мне и не нужно знать – я все читаю по глазам, что снова светят словно гребаное солнце, которое сияет ярче всех в нашей галактике. Возвращаю взгляд к приборной панели, а затем выжимаю педаль газа до упора. Хочу быстрее оказаться дома, чтобы полноценно обнять свою женщину.
Снова цепляю охрану по зеркалам и немного скидываю скорость, чтобы не сильно оторваться. В тишине добираемся до поместья, каждый пребывая в своих мыслях. Но когда мы, наконец, выезжаем на гравийку, ведущую к особняку и скрытую от посторонних глаз высокими деревьями, что-то идет не так.
Молниеносно жму по тормозам, когда перед нами выскакивает машина и преграждает дорогу. Тиф дергается в кресле, но привычка пристегиваться спасает ее от удара. Оборачиваюсь назад и вижу, что мы отрезаны от охраны. Не знаю, в какой момент они отстали. Вижу, как дверь в тачке открывается, и на встречу выходит здоровый бугай со стволом прямо в упор.
– Киллиан… – голос Тиф дрожит. При всем желании я не успею достать глок. Обреченно поворачиваюсь к Барлоу и вижу застывший ужас в ярких зрачках. – Нет-нет-нет!
Резко бросаюсь за пистолетом, спрятанным под бомбером, но не успеваю. Оглушительный выстрел разрывает пространство. Как в замедленной съемке вижу разбивающееся на миллион осколков стекло, пронзенное пулей, как она целенаправленно устремляется ко мне, как пробивает грудь. Все это наблюдаю словно со стороны. А затем чувствую боль, разрывающую тело на части. По инерции откидываюсь на спинку сидения. Ощущаю, как что-то вязкое заливает футболку, но не могу пошевелиться. Затуманенными зрачками смотрю на Тиф, чье лицо залито слезами. Она безмолвно кричит, протягивая ко мне здоровую руку. Я хочу коснуться ее, хочу удержать, но не могу пошевелиться. Вижу, как Тиф вытаскивают из машины, словно тряпичную куклу. Она бьется, кусается и снова в немом крике открывает рот, но я ничего не могу предпринять. Я падаю. Я не чувствую тела. Я больше вообще ничего не чувствую.
***
Несколькими днями ранее
Мужчина стоит к окну лицом и вглядывается в серые тучи, захватившие Лондон. Его руки убраны в карманы дорогих брюк. Часы на запястье предательски тикают, отсчитывая и так уходящее время.
– Пора забирать ее, – говорит он человеку, стоящему позади.
– Вы уверены?
Он медлит с ответом. Уверен ли он? Точно ли он понимает, что готов к этой встрече?
– Я не привык обсуждать свои решения ни с кем. Делай то, что тебе говорят.
Звук удаляющихся шагов и хлопок двери знаменует, что он, наконец, один. Шумный выдох вырывается из его рта. Все, что происходит в последнее время, требует от него максимальной выдержки и отдачи. Эти бесконечные притязания на власть, войны и разборки уже порядком ему осточертели. Пора реализовывать то, что он вынашивал годами. Потому что устал.
Пора с этим кончать.
Глава 35
Father – Jeremy Camp
Ричард
Смотрю на сына, лежащего на больничной койке, а все внутри захлебывается в крови. Его смуглая от природы кожа сейчас бледная как никогда. Губы плотно сомкнуты, а глаза закрыты. Устало тру веки и откидываюсь на спинку кресла.
Чарльз увез Беатрис несколько часов назад, чтобы она могла поспать. Жена не сомкнула глаз в течение всего времени, что Киллиана оперировали. Пуля едва не задела сердце и раздробила ребра. Я даже думать боюсь, что бы произошло, если бы не Николас… Воспоминания о жутчайшем моменте нашей жизни прокатываются в голове, не давая шансов забыться.
" – Папа! – младший сын орет в трубку, заставляя волосы на теле встать дыбом. Случилось что-то плохое. – Срочно езжайте в клинику!
– Господи, Николас, что произошло?
Мы с Трис возвращались с города, когда тревожный звонок перевернул наши жизни с ног на голову.
– Киллиан… Папа… Здесь столько крови… – голос Ника дрожит. Он не может связать слова в предложение. – Сэм остановила кровотечение… Мы едем к доктору Гранту…
Как в бреду скидываю вызов и разворачиваюсь к жене. Беатрис сверлит меня своими карими глазами и ждет ошеломительной правды. Я в очередной раз подмечаю, как старший сын похож на нее.
– Родж, в клинику Гранта, пожалуйста, – задушенно прошу водителя развернуться от дома, при этом не отвожу взгляда от Трис. – Дорогая, дела очень плохи.
– Киллиан?
Слезы начинают литься бесконтрольно. Дикий звук вырывается из ее горла, когда я из последних сил киваю. Жена закрывает лицо руками и воет навзрыд, разрывая меня на части. Она всегда говорила ему, что все его дела плохо кончатся. Она этого просто не переживет.
Да кого я обманываю? Я сам не переживу.
Когда автомобиль тормозит перед клиникой, нас уже встречают. Лиз, накрывая живот рукой, стоит у стойки администратора и сверлит дверь стеклянным взглядом. Но стоит ей увидеть меня на улице, как девушка тут же бросается на встречу.
– Он в реанимации, – тараторит невестка на одном дыхании. – Сердце не задето, слава Богу, но он потерял много крови.
Беатрис уносится вперед, оставляя меня наедине с Элизабет.
– А Тиффани? – каждую букву с трудом проговариваю. Язык просто не ворочается во рту.
Девушка молчит и опускает глаза. Я знал, какой будет ответ, еще не задав вопрос.
Мы поднимаемся на третий этаж. Ноги одревенели настолько, что мне буквально больно переставлять их, делая шаги. В голове набатом тарабанит одна мысль: хоть бы живой.
Когда оказываемся в коридоре, то меня шатает. Лиз машинально ловит мою руку, чтобы удержать на месте. Я вижу Чарли, который гладит мать по волосам, а она рыдает на его груди. Лицо среднего сына застыло в маске полного отчуждения и непонимания. Ему больно. Но когда я вижу Ника, то задыхаюсь.
Сын сидит на полу, запустив руки в волосы. Рубашка перепачкана кровью, как и предплечья, которые выглядывают из-под закатанных до локтя рукавов. Сэм сидит рядом, такая же грязная, как и Ник, и застывшим взглядом смотрит на дверь реанимации.
– Что произошло?
Николас поднимает голову. Глаза, идентичные моим, красные и опухшие, а выражение лица сбивает с ног. Он в шоке.
– Тиф сломала руку… – начинает Саманта, потому что сын молчит. И от этого становится еще страшнее. – Сириус сбросил ее. Пришлось ехать в больницу, чтобы сделать рентген. Мы встретились здесь, когда Киллиан привез ее. Мы с Ником уже собирались домой. Когда мистер Грант все осмотрел, они вдвоем отправились в поместье. Кил как чувствовал… – Сэм оборачивается и смотрит на своего жениха. – Он будто чувствовал, что что-то может случиться. Написал Нику сообщение о том, что они скоро будут, но он не видит охрану… Мы сразу же выехали после этого.
Девушка как-то отстраненно оглядывает свою заляпанную футболку. А меня мутит. Это кровь моего сына.
– Когда мы приехали, Тиф уже не было… Кил… – Саманта доктор, но она же и человек, чьего близкого почти убили. – Там было столько крови, Ричард. Я… Я… Я остановила кровотечение, Ник гнал так, как никогда раньше… Главное, что мы успели. Он жив… Мистер Грант справится, я уверена. Он же мастодонт медицины…
Она пытается успокоить меня, но девушку так сильно трясет при каждом слове, что я невольно подаюсь вперед и крепко стискиваю ее в объятиях.
– Спасибо, – шепчу на ухо, – спасибо тебе за то, что ты спасла моего сына. Я счастлив, что ты станешь членом нашей семьи, дочка.
Сэм начинает рыдать на моем плече. Скопилось все: напряжение, стресс, ужас и застарелые травмы детства. Я глажу ее по мягким волосам, мысленно благодаря Бога, что она у нас есть. Затем Саманта отстраняется и уступает место Нику. Сын поднимается с пола и подходит вплотную. Его глаза сверлят мои, а я вижу в них такой водоворот опасных эмоций, что становится страшно. За него страшно.
– Ты сделал все, что мог, мой дорогой, – притягиваю его за шею и тоже обнимаю. – Ты не виноват ни в чем.
– Парни из охраны, папа… – его голос скрипит, раздавливая мои и так смятые нервы под душераздирающие рыдания Беатрис. Чарли не отходит от нее ни на шаг. – Все облава… Карим нашел машины и восемь трупов. У них жены. У всех дети…
Для Николаса все, что произошло – колоссальный удар. Он самый добрый и сердобольный из нас. Любитель пофорсить на треке, он может решать проблемы в своей зоне ответственности, но сын не жесток, в отличие от Киллиана, у которого смешались понятия добра и зла, в отличие от Чарли, который может быть жестким и хлестким, если того требуют обстоятельства. И в отличие от меня… На чьем веку не мало грехов.
Так и ждем вердикта: я с Ником и Сэм, а Трис с Чарли и Лиз. Ждем и абсолютно точно верим, что сейчас доктор Грант выйдет и скажет: все хорошо."
С того момента прошло почти сорок восемь часов. Я гипнотизирую кровать, на которой пластом лежит Киллиан, проклинаю все к чертям и одновременно молю Бога о помощи. В своей жизни мне пришлось творить такие страшные вещи, что не мне обращаться к Всевышнему, но когда человек в отчаянии, он готов найти веру там, где до этого даже не пытался.
Устало поднимаюсь из кресла и выхожу в коридор. Услужливая молодая медсестра интересуется, не принести ли мне кофе. Но единственное, чего я сейчас хочу, чтобы сын открыл глаза.
Направляюсь к своему давнему другу, чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей, потому что одна хуже другой. Помимо Киллиана, балансировавшего где-то на грани, Тиффани снова неизвестно где. В том, что она жива, у меня нет сомнений.
– Ричард, – приветствует меня главный врач клиники, когда я вхожу в кабинет Рика Гранта и падаю на диван для посетителей. – Тебе надо поспать.
– Не могу.
– Понимаю, но это необходимо.
Мужчина встает из-за рабочего стола и поправляет сползающие на нос очки. Подходит ближе и присаживается рядом. Мы многое прошли рука об руку. Ни я, ни он никогда не отступали и не предавали друг-друга, поэтому Рик – один из тех немногих людей, которым я безоговорочно и всецело доверяю.
– Что происходит в вашей семье, дружище?
Его серые глаза светят меня рентгеном.
– Как бы в этот раз мы не попали в такую яму, из которой невозможно выбраться. Киллиана чуть не убили, Тиф забрали, Ник получил психологическую травму, Беатрис вообще себя не контролирует. Я не знаю, за что хвататься.
Чувствую, как на мои плечи и спину навалилась колоссальная усталость от всего происходящего. Больше не могу ей сопротивляться. Меня ломает. Я единственный, кто не уезжал из больницы за эти двое суток.
– Поспи, – слышу голос друга откуда-то из вакуума. В ушах стоит невероятный гул. – Я разбужу тебя, если что-то изменится.
***
– Ричард! Ричард!
Кто-то трясет меня за плечо, вырывая из беспокойной дремы. Распахиваю веки и вижу Рика, слишком возбужденно рассматривающего мое лицо. Сразу же вскакиваю на ноги.
– Он пришел в себя. Иди.
Куда там идти. В свои годы несусь как пацан через несколько ступенек, лишь бы быстрее добраться до нужной палаты. Но перед заветной дверью торможу. Все внутри клокочет от возбуждения и счастья. Тем не менее, страх просачивается через эти эмоции и заполняет все собой. Тот ли я человек, которого он захочет видеть первым?
Не даю себе время на самоедство. Толкаю дверное полотно и вхожу.
Киллиан полусидит на кровати и сканирует помещение пустыми глазами. Медсестра колдует рядом, проверяя приборы, а я не могу от него оторваться. Вот он! Мой мальчик. Живой. Даже в таком беспомощном положении он производит очень опасное впечатление.
– Сын.
Голос дрожит как и каждая клетка напряженного тела. Он устанавливает со мной зрительный контакт, но молчит. Просто смотрит долго и пристально, не говоря ни слова.
– Как ты себя чувствуешь? – делаю несколько шагов вперед, пока не останавливаюсь рядом с кроватью. Медсестра тактично покидает палату, оставляя нас наедине.
– Где мама?
Он звучит непривычно тихо. Раньше, когда Киллиан начинал говорить, его обойти вниманием было просто невозможно. Сейчас же он сильно не похож на себя прежнего. Ни голосом, ни взглядом.
– Я отправил всех домой. Беатрис нужно поспать, – осторожно сажусь на стул справа от сына. – Она не отходила от тебя ни на шаг.
– Чарли?
– Увез Лиз и остался с ней. Сам понимаешь.
Киллиан слабо кивает.
– Ник?
– Он и Саманта увезли маму. Николас тебя привез. Саманта остановила кровотечение. Если бы не они… – сглатываю слюну, которая резко застряла в горле, – все было бы по-другому.
Киллиан ничего не говорит на это. Опускает глаза и рассматривает собственную грудь, перевязанную бинтами. Я знаю, о чем он думает. И в кои-то веки боится спросить. Поэтому я говорю сам.
– Тиффани не было в машине.
– Знаю. Я помню, как ее тащили наружу словно марионетку. С ее поломанной рукой.
И столько горечи в этих словах, что меня их волной захлестывает. Хочется раздавить каждую гниду, причастную к тому, что несчастен мой сын и девушка, которая для меня как дочь.
– Я обещаю тебе, сынок, что мы все исправим. Я даю тебе слово.
Опасливо поднимаю руку и накрываю ею его ладонь. За последние годы мы стали слишком далеки друг от друга. Я боюсь, что он оттолкнет меня. Но Киллиан не предпринимает никаких попыток освободиться. Он вообще не двигается. Его пальцы холодные и безжизненные.
– Перед тем, как все случилось, мне позвонил Джеймс Тернер. Его отец выяснил, что Габриэль Ривера давно мертв. Но человек, с которым тот имел дело, нам хорошо знаком. И это Микаэль Петтифер.
– Значит здесь два варианта развития событий: либо Ривера все еще жив, либо Петтифер работает на Агилара, раз тот сделал тебе прямолинейный намек на то, что он знает о Тиффани.
