Текст книги "Медицинская шарага (СИ)"
Автор книги: Vlad Holle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Вася молчал, а нога перестала создавать вибрацию.
Дальше, нужно писать дальше, пока есть время...
«Опухоль – патологический процесс, в основе которого лежит безграничное и нерегулируемое размножение клеток, не достигающих зрелости и дифференцировки. Имеет два вида роста: экспансивный и инфильтрирующий;
Воспаление – защитно-приспособительная реакция организма на действие патогенного раздражителя, направленного на ограничение повреждающего фактора, и его разрушение, а также на удаление нежизнеспособных тканей. Этиология: экзогенные причины и эндогенные. Клиника: местные, т.е. отек, гиперемия, жар, боль, и нарушения функций органов; общие, т.е. общее недомогание, слабость, лихорадка, ускорение СОЭ, лейкоцитоз...»
Не так уж и трудно, думал я, глядя на работу. Тесты уже давали мне «3» (вопрос и ответ по логике подходили, и, читая лекции, по ходу запоминались слова, и к какой теме они относятся).
Лев приходил каждую неделю на отработки, и только за пару недель до этого зачета завершил свои походы после сюда после пар. Патология давалась ему легче, чем анатомия, но он чувствовал, что еще пожалеет о том, что не брался за ум на первом курсе. Во втором будет хирургия, терапия, педиатрия, функциональная диагностика, и все то, что Лев изучал сейчас, покажется ему такой ерундой.
Дописал последнее предложения об абсцессах и пошел сдавать работу.
Он ждал Галину Ивановну в коридоре. Когда она вышла, он спросил о результатах. Учительница сказала:
– Я очень удивлена. Ты сдал на «5». Говорила же тебе, что можешь.
Лев не впервые получал такую оценку в колледже, однако, по патологии в первый раз. Он поблагодарил учительницу, но напоследок она предупредила:
– Не зазнавайся, Лев, это только одна работа. Посмотрим, как ты справишься на экзамене.
Леву это заботило в последнюю очередь. Его интересовало, что будет в конце апреля, когда он пойдет на стрелку. Мысли о надвигающейся стычке прервала Галя, которая позвала Леву на прогулку вечером.
Женя встретился с Полиной после практики, она не ходила на зачет. Нужно было признаться, Коля дело говорит.
Полина предлагала зайти в пекарню, посидеть там, поесть. Но Жене не хотелось есть, одна мысль о еде вызывала отвращение. Ему надо признаваться, что врал в тот день, а не уплетать еду за обе щеки.
Он смотрел на Полину, не мог найти сил признаться. А что если Коля не прав? Что если Полина все равно его бросит? Соврал в этот раз, почему не сможет во второй, когда, например, посмотрит на какую-нибудь девчонку в топике на набережной? Глянет, а соврет. Так считал Женя, думая о Полине, будто знал ее хорошо, что мог читать ее мысли.
Они шли по мосту на залив. Клаксоны шумят, двигатели ревут, колеса жгут резину. В голове путаница. Больше всего Женя боялся, что после признания Полина попробует сбросить его с моста. Разумеется, он навязывал все это, тем самым говорил себе, что он не должен признаваться. Придет время, и Полина сама узнает, когда Женя придет в шарагу со ссадинами и синяками на лице.
Женя уперся о парапет. Надо, нужно. Обязательно, если он ее любит.
– Все хорошо? – спросила Полина. – Снова нога?
– Нет, все нормально, – ответил Женя. – Просто сердце немного щемит, дышать больно.
– Задержи дыхание – пройдет. У меня самой такое иногда случается, когда я волнуюсь, например.
Задержал дыхание на пятнадцать секунд – помогло. Женя и Полина спустились по склону, пошли вдоль дороги, пока не оказались рядом с Дворцом детского творчества. Женя заметил поле, где вскоре произойдет стрелка.
– О чем задумался? – ласково спросила Полина.
– Да так, ни о чем, – ответил Женя. Признаться, сказать правду. – Я хочу кое-что сказать. И... для меня это очень важно.
– Говори, я готова.
Женя косо посмотрел на девушку, она улыбалась, думая, что он хочет сказать ей что-то хорошее, банальное. Она даже не догадывалась, какая суматоха творилась в голове парня.
Признаться, вперед, не бояться!
– Я... люблю тебя, Полин. – Женя приблизился к ней, обнял. – Я не часто такое говорю тебе, подумал, что... раз в неделю было бы неплохо.
– Не оправдывайся, – сказала она, неужели она понимает, что он врет?
– В каком смысле? – по спине побежали мурашки, руки пробил озноб.
– Мне хватает твоей любви, Женя. Мне самой есть, что сказать. Я должна уехать на время праздников. И... я бы хотела остаться, но родители настояли на том, чтобы я приехала. Прости, что говорю это накануне, но все не могла найти момент. Сам понимаешь, я не люблю говорить на виду у всей группы.
Боже, это лучший момент за весь день!..
– Нет-нет, что ты, – Женя улыбнулся Полине, взял ее за плечи и поцеловал. – Родители – это святое. Если они хотят тебя видеть, то пусть. – Он замолчал, но сразу же прикинул возможный исход стрелки, на которую теперь точно пойдет, и спросил: – А на какое время? Только на первые три дня мая?
– Нет. Я вернусь только девятого. Конечно, будет трудно отчитываться перед Сорокиной, но, если Вася смог свалить в Москву чуть ли не на месяц, то и я могу на праздники.
– Хорошо, я рад за тебя. Так, э, мы пойдем в центр, или ты хотела бы перекусить в «Каскаде»?
– Ты же не хотел есть, – усмехнулась Полина.
– Голод – не предсказуемая вещь. Ты можешь не есть весь день, а можешь жрать весь день, – и все равно чувствовать голод.
Студенты поднялись наверх, к «Каскаду» со стороны парковки. Женя не стал ничего говорить, а слова Коли, его предостережение просто исчезло из головы.
Лев сидел на качелях в каком-то дворе, в окружении пятиэтажных домов. День удлинялся, поэтому на улице еще было светло. Галя раскачивалась на качелях, ее волосы были собраны в свободный хвост, зависали в воздухе с каждым новым толчков вперед.
Галя давно не качалась на качелях, ей казалось, что она переросла их в буквальном смысле, – что она не уместится в них. Девушка остановилась, посмотрела на понурого Леву.
– Что такой грустный, Лева? – спросила она.
– Да так, – промолвил он. – Почему мы пришли сюда?
– А... а что не так-то? – Галя осмотрелась. Ничего особенного. Двор – как двор, – опустевший в такое время суток, грязный от слякоти и просто всякими отходами, которыми люди щедро разбрасывались после использования.
– Это двор Яны.
– Да ладно, серьезно, что ли?
Лев кивнул.
Галя понимала, что ему было неприятно находиться здесь. Мало ли, вдруг Яна пройдет мимо, а рядом с ней какой-нибудь симпатичный мальчик, которому Лева захочет набить лицо. Кулаки Левы чесались уже давно, она знала о стрелке, но не стала препятствовать. Это не ее дело, и она не хотела ввязываться в него. Однако переживания за Льва всплывали каждый раз, когда в колледже обсуждали стрелку. Сейчас еще не хватало стенка на стенку биться, как почти два десятка лет назад. Или чуть больше, плюс-минус.
– Где она живет? – спросила Галя.
– Да вот в этом доме, – показал Лев на красно-белую хрущевку.
– Был у нее когда-то?
– Не, какой там? – отмахнулся Лев. – Ее родоки были каждый раз дома, а она почему-то решала, что не стоит пока знакомить меня с ними. Я, конечно, не возражал, но... Твою мать, в чем логика?!
– Смирись, Лев, у женщины свои тараканы в голове. Не многим дано понять их.
– Но я же понимаю тебя.
– Уверен? – усмехнулась Галя.
– Ты ж друг... я с тобой чаще, чем с остальными девчонками из группы разговариваю!
– Я практически единственная девушка, с которой ты говоришь и по сей день.
– Вот! – вскочил Лев с качелей. – И я, конечно, не психолог, не Фрейд какой-нибудь, но понимаю тебя. А все почему, потому что мы доверяем друг другу. С Янкой такого не было, теперь я понял это. Давно, но сейчас убедился в этом.
– И что, теперь ты ее полностью разлюбил? Она для тебя человек из толпы?
Лев нахмурился, сжал губы и изогнул их в кривую.
– Эх, Лева, Лева, наивно полагать, что ты разлюбил человека, просто потому, что ты сказал так. Себя хоть не обманывай.
– И что теперь? Да, я... еще чувствую, что в штанах тесно становится, когда думаю о ней, или вижу ее в шараге. Но что с этого?
– Ничего. – Галя замолчала, слабо раскачалась на качелях, посмотрела на хрущевку, где жила Яна. – А у нее окна куда выходят?
– Да сюда, во двор. Мы у нее, как на ладони. Хотя, какое ей дело?.. Сидит себе у себя в комнате, занимается какой-нибудь бабской херней.
– Пойдем-ка, – Галя встала с качелей.
– Это куда это ты собралась? – не понял Лев. – В гости к ней, что ль?
– Нет, – хитро улыбнулась Галя.
Лев не понимал, что происходит, зачем они шли к подъезду Яны. Помнится, он провожал ее после «Геошторма» домой, но мыслей о том, чтобы зайти погреться, выпить чаю, не возникало. Яна просто заскочила в подъезд, чмокнув Леву в губы.
Сейчас он стоял ровно на том же месте, где стоял несколько месяцев назад.
– Вот, на хрен, скажи мне? – обратился Лев к Гале.
– Вот, на хрен, зачем, – Галя показала небольшой камень, поднятый с асфальта. – Помнишь, что я сказала тебе однажды?
– Не совсем.
Галя вздохнула, закатив глаза. Поняла еще один небольшой камешек и протянула Льву. Тот взял, догадываясь, что сейчас будет.
– Обещай мне, – сказала Галя, – что не заржешь своим заразным смехом. Тогда у тебя точно будут проблемы.
– С чего вдруг? – спросил Лева.
– Ты, наверное, единственный, кто так ржет. Готов?
– Это же неправильно, Галька. Ты чего творишь-то?
– Очко? – усмехнулась Галя.
– Ах так?! – Лев сжал камень и бросил его в окно, где находилась комната Яны (она показала ему в прошлый раз расположение своей комнаты).
Звон бьющегося стекла разошёлся на весь двор.
– Кидай! – сказал Лев.
– Мне нужно было, чтобы ты это сделал, – сказала Галя. – Бежим, пока нас не увидели!
Они бежали по дороге, проваливались в лужи, которые казались не глубокими, подальше от двора Яны. В тот момент Лев ощущал, что всякая любовь, или симпатия, которая сжимала его сердце в ржавые тески, ослабила хватку. Вот, что ему не хватало на самом деле, и Галя помогла ему это приобрести.
Лев хотел разлюбить и разлюбил. И все благодаря Гале.
Глава 13
Утро выдалось теплым, сухим. Я скинул с себя куртку в стиле американского студента какой-то спортивной команды и надел жилетку. Женя все еще ходил в зимней куртке, она спускалась ему до колен, мешала нормально передвигаться. Вот почему я не любил такие куртки (а у меня была одна такая), – все движения в какой-то степени блокируются, не пойдешь нормально, не побежишь на зеленый свет светофора, как это сделал Лев.
Сегодня Женя ехал не один, вместе с ним, на вокзал ехала Полина. Женя так и ничего не рассказал ей, хотя некоторые настаивали на этом. Даже девочки, зная, что намечается, тихо перешептывались с Женей. Они не разговаривали с Полиной, только если по делу. И если Галя и Алена отмалчивались, и только изредка говорили о стрелке с Львом, то другие девушки советовали поступить так, а не так, как хотел Женя.
– Ради твоего же счастья, глупый, – сказала Даша, когда была практика по микробиологии. Мы должны были сдать зачет, чтобы получить очередной допуск к экзаменам. – Ты понимаешь, что без побоев ты не покинешь стычку? Полина вернется, увидит твое раскрашенное лицо и все тут... Конец.
– Ты ясновидящая, что ли? – спросил тогда Женя. – Откуда такая уверенность?
– Не уверенность – предчувствие. – Даша села вполоборота к Жене. Она осуждающе смотрела на одногруппника. Она не считала Женю полностью глупым, но иногда возникали моменты, когда можно было подумать иначе. И это был тот самый момент. – Как ты не поймешь, Женя, ты нужен Полине целый, а не избитый.
Как бы Даша ни пыталась, Женя стоял на своем.
– Ну, – Даша пожала плечами. Сдалась. – Плевать. Не передо мной же ответ держать.
– Да нормалек все пройдет, – заверил Коля. – Йисита, у тебя тут, случаем, дальних родственников нет? А то в нашей бригаде конкретный недобор получается. Мало че-то...
– Да, – согласился Родион, – нам бы еще двух-трех чел... Эй, а ты пойдешь? – Родя обратился ко мне. – Разнесешь там всех к ебеням, а?
Конечно же, как иначе, ведь поэтому я предпочитал отходить от этого разговора, – потому что всех разнесу, всех положу и останусь стоять на твердой земле залитой вражеской кровью!
– Ага, – сухо ответил я на Родионов оптимизм.
– Че, реально пойдешь? – не поверил Коля.
– Сам-то, как думаешь? – Я развел руками, показывая всю свою худощавость. Кости, обтянутые кожей, и небольшое количество мяса.
– Ну, если пойдешь, – мы тебя прикроем.
– Тогда я, пожалуй, не пойду. Будете прикрывать меня – получите сполна, потому что свои жопы не прикрыли.
– Ладно, мы просто прикалываемся, – улыбнулся Коля. – Йисит, а реально, тут есть кто-нибудь из твоих?
– Нэт, – ответила девушка. Темные волосы, смуглое, худое лицо, большие карие глаза. Она всегда ходила в платке, так уж заведено у ее народа. – Ты што, вся моя родня дома. Што это за стереотипы о нас?
– Да какие тут стереотипы, – махнул Коля. – Ваших мужчин все время показывают быдлом в чужой стране. Я, конечно, так не думаю, но... Ох, нас же выдрочат, пацаны!
Коля никогда этого не говорил, он любил повторять, что они справятся, что все обойдется, и они придут домой менее избитыми нежели чем противник. Но сейчас что-то пошло не так.
– Ты что, Колян? – спросил Лев. – Боишься, что ли?
– Не боюсь, – ответил Коля. – Но нам нужно больше пацанов. Хоть из других групп бери, там – из акушеров или медичек. Там ведь тоже пацаны есть...
– Они не пойдут с вами, – сказал я.
– А то я не знаю! Если не дерешься, то дай обсудить стрелку. – Коля отвернулся от меня. – Короче, у кого какие мысли есть?
Молчали. Нет мыслей, ни одной. Уже завтра они встретятся с друзьями Павла, а я буду сидеть дома, смотреть новую серию «Ривердейла». Смотря на своих одногруппников, я не мог понять, ради чего все это? Почему нельзя просто не идти, бросить всю эту авантюру.
– Бред, – произнес Женя так, что его голос пронесся эхом в коридоре. – Мы одни, больше никого не будет на нашей стороне. Поэтому, лучше, забыть о какой-то помощи и взять с собой что-нибудь тяжелое, чтоб уж наверняка.
Наверняка... что это значит? Глупо полагать, что друзья Павла будут безоружны. Никому не хочется драться честно, нужно быстро, жестко, больно.
– Идиоты, – промолвила Даша.
Не иначе...
Лев пришел домой пораньше, – не стал идти на лекцию по сестринскому. Отметят, и что с этого – все равно дальше практика.
Он вышел на балкон, осмотрелся, взял металлическую палку, которая была ножкой от гладильной доски. Лев заглянул дальше, может, еще одна такая же есть. Нет, только эта, но и она была ненадежна. Она выдержит пару ударов (максимум пять), а потом погнется, или сломается на части.
Лев убрал ее под кровать, утром он прихватит ее с собой в колледж. Где-нибудь в кустах оставит до конца учебного дня, а потом вернется за ней, чтобы воспользоваться палкой на стрелке. У Льва было плохое предчувствие, только сейчас он понимал, что идет туда, чтобы Женя не стоял один на мотополе.
Женя стоял вместе с Полиной на вокзале, скоро автобус подъедет к остановке и отправится в Марий Эл.
Полина сжимала рюкзак на колесах. Она молча наблюдала за тем, как автобус подъезжает к остановке. Другие люди, пассажиры, вскакивали со скамеек и направлялись к краю бордюра. Рыгающий автобус медленно подкатывал к остановке.
Женя обнял Полину в заключительный раз. Он хотел бы сказать ей, как сильно он ее любит, но пролепетал:
– Счастливой дороги.
Полина улыбнулась ему, нежно поцеловала в губы. И Женя не мог знать точно, последний ли это поцелуй между ними, или нет. Она узнает о случившемся, и тогда он, Женя, юноша, который полюбил ее, сделает все, чтобы они остались вместе. Он не боялся драться.
Он боялся потерять ее из-за драки.
Полина забралась в салон автобуса по крутым ступеням и уселась в самый конец, ближе к окну. Она сделала пальцами сердце и показала его Жене. Он не умел этого делать, почему-то получались легкие.
***
Жаль, что нет ножа-бабочки. Так бы взял его спрятал в рюкзаке и вытащил в нужный момент. А так придется брать ржавый кран, который стоило бы выкинуть сразу же, или сдать на металлолом. Хорошо, что не выкинули, думал Женя, смотря на пятнадцатидюймовую железку.
Взмахнул ею, рассек воздух. Легко, два-три парня словят по своим физиономиям. Надо найти еще что-нибудь, одним краном не победить. Продержаться – без проблем, но выйти победителем...
Коля сидел в машине вместе с Машей. Они только что отобедали и приехали на набережную, около порта. Лес на противоположном берегу Волги медленно оживал после зимы.
В встроенной стереосистеме играла «Ready For Love» группы Bad Company. Это была старая песня, Коля хотел ее переключить, но Маша остановила его руку.
– Пусть играет, – сказала она. Маша молчала, пока песня играла, когда же она затихла, она спросила: – Зачем тебе это?
– Что именно? – не понял Коля.
– Стрелка. Я не хочу, чтобы ты шел туда. Ради чего, скажи, ты идешь туда?
– Женю отымеют, если он будет там один. Понимаешь?
– И поэтому ты хочешь разделить его участь?
– Единственный человек, которому я позволю себя поиметь, это ты. А так я пойду туда, потому что Женя – мой друг. Да, прикалываюсь я над ним... нагло. Но, черт, как иначе? Мужская дружба как ни как.
– Не нравится мне все это. Полина тоже бы не одобрила, но она не знает об этом.
– И хорошо, что ты знаешь. Потому что я бы не хотел с тобой расставаться.
– А я с тобой, – ответила Маша и приблизилась к Коле, поцеловала его.
Напряжение по поводу стрелки, все дурные мысли улетучились из машины. Были только они, Коля и Маша.
– А знаешь, что я тут думаю, – оборвав поцелуй, сказал Коля. – Если все сложится гладко, а потом, когда мы сдадим экзамены и пройдем практику, то нужно устроить тусовку. Арендуем дом, шашлыки, алкоголь... Как смотришь на это?
– Будет неплохо, – улыбнулась Маша. – Но, пожалуйста, если ты увидишь, что вы проигрываете... Я хочу сказать, что ты мне нужен, и...
Было тяжело говорить. Маше было страшно за Колю, и, если бы она могла, она бы вообще его не пустила никуда. Но она не может контролировать своего парня, и она понимала: Коля идет на стрелку не ради себя – ради друзей.
– Все будет хорошо, – утешал ее Коля. – Что ты хочешь сказать?
– Уведи всех, если того потребуют обстоятельства. Я верю, что ты выдержишь, однако другие... Боже, я так хочу, чтобы все обошлось.
– Мы все будем рядом, вот увидишь. А когда начнется практика, мы все будем сидеть в столовой, хлебнем чаю, а там будем думать, где бронировать дом для бухаловки...
Родион сидел в кальян-баре в компании Макса и Васи. Они угорали над тупыми приколами в интернете. Макс размяк, раскинулся на диване и едва мог подбирать слова. Он сказал, что спал ночью от силы два часа, и это было не в первый раз. Чаще всего его видели в колледже каким-то сонливым, не живым. Он вроде и был, но в то же время его не было.
– А че с нами не идешь? – спросил Родион у Васи.
– Я? – промолвил Вася. – Да ну, больно нужно. Я, пожалуй, посмотрю со стороны, если не поленюсь вообще приехать, а то, бля, голова снова болит. – Вася схватился за голову, словно она вот-вот взорвется.
– А знаешь, почему болит голова?
– АД подскочило, помирать скоро!
– Ох если бы из-за этого. Ты, – Родя взял вас за плечо, – просто капитально деградируешь. Вот, че ты будешь делать, когда надо будет сдавать экзамен? Ты едва успеваешь повторять материал, который ни разу не открывал. За ум бы взялся.
– Хочу, но я лучше буду... О, зацени мемас какой!
Родя не сдержал смех, посмеялся от души.
– Блин, как ты вообще живешь, – не понимал Родион.
– Я живу, и мне похуй на окружение, а там – и похуй на все. Так и живем, иначе никак не пожить в этой Матушке России.
– Так, я, короче, должен идти. Завтра тяжелый день.
– Эй, а я что, ты меня с Максом, что ль, оставишь?
– Ну да, все бывайте, пацаны. – Родя направился к выходу из бара.
Вася откинулся на спинку кресла.
– Эй, Макс, слышь, я тут идти должен девушка позвонила. Ты же заплатишь, а то у меня денег с собой нет.
– Сука ты, Вася, – слабо выговорил Макс. – Ты мне уже полтора косоря торчишь!
– Отдам. Все, короче, извиняй. – Вася поднялся с кресла и пошел на улицу.
– Пора бы заканчивать бросаться деньгами, – сказал себе Максим.
Я смотрел на переписку одногруппников в интернете. Они создали отдельную беседу, где были одни парни. Они бурно обсуждали завтрашнюю встречу с друзьями Павла. Все были так уверенны в своих словах, будто знали наперед, что все сложится удачно. Что Полина не узнает ни о чем, когда вернется. Что никого не отвезут в больницу, а если и отвезут – тот этот бедолага будет из вражеской «армии».
Я не участвовал в подобных мероприятиях. Только один раз, когда гулял один, я ощутил на собственной шкуре, каково это, быть избитым толпой. После этого я предпочитал быть наблюдателем, но проходит время, и я снова с этим сталкиваюсь. Едва выхожу целым. И вот пожалуйста, снова стычка между одними драчунами, которым не помешает остудить свои головы, и другими – те, с которыми я вижусь каждый будний день.
– Посмотри, что я сделала, – сказала сестра, показывая какую-ту болотную жижу.
– Что это? – спросил я.
– Лизун.
Для меня существовал только один лизун, тот, который был в «Охотниках за приведениями».
– Что смотришь? – поинтересовалась Виктория.
– Да так, – я закрыл вкладку с перепиской, – фигня какая-то. Иди-ка лучше покажи эту свою жижу родителям.
– Это лизун!
– Это сопля.
– Нет, это лизун!
– Да мне все равно. Иди к родителям, если хотела только показать эту соплю.
Виктория сжала губы, сощурила глаза, словно я ее не к родителям отправил, а не поделился чипсами, которые она постоянно забирала и прятала у себя в комнате. Любая гадость, купленная в магазине, пропадала спустя полчаса пребывания в доме. Я искал чипсы, мармелад, конфеты, «Доктора Пеппера», все, что приносил домой. Все, что любил я – любила и Виктория.
– Погоди-ка, – остановил я сестру. – Включи телик.
– Что будешь смотреть, можно я тоже?
– Я не буду смотреть «Оно», иди давай к родкам со своей соплей.
Виктория любила ужасы, но не потому что ей нравилось чувствовать страх, а просто потому, что эти фильмы запрещены у нас в семье. Родители не смотрели ужасы, только один раз, когда я был маленький, посмотрели на кассете «Звонок». Следующие два дня батя жаловался, что я оставлял свет на всю ночь.
– Лизуном! – Виктория захлопнула дверь в комнату.
Устал...
Открыл вкладку с перепиской. Разговор о стрелке давно остыл, и последние слова, которые оставались от Коли, были: «Удачи нам, ребята».
Глава 14
Как же не вовремя пошел дождь, когда Женя почувствовал вкус земли, залетевшей ему в рот. Скрежет в зубах немного и отдает металлическим привкусом крови. Сейчас бы поплеваться кровью в того, кто повали его, но без очков все выглядело размытым, словно через запотевшее окно смотришь.
Силуэты, лишенные четких границ, слонялись по всему полю. Кто-то бежал, едва успевая перебирать ногами, кто-то просто шел и оглядывался по сторонам в случае чего, упасть на землю самому, кто-то полз.
Тут Женя почувствовал, что его кто-то берет за плечо, переворачивает на спину.
– Вытаскивай его отсюда! – знакомый голос. Лев. – Уносите его, уносите, мать вашу!.. Я сам!
Женя посмотрел наверх, хотел увидеть лицо человека, который его оттаскивал, но видел только плачущее небо. Облака сгустились, словно знали, что сегодня, в этот вечер соберутся несколько человек, которые не знаю друг друга, и они будут сражаться, но ради чего. Женя так и не мог понять, ради чего все это нужно было. Он медленно терял сознание, пока на его грязное лицо падали холодные капли дождь, переросшего в ливень...
Парни из группы «Леч Д» только что пробежали три километра. Тяжко, очень трудно дышать. Льву казалось, будто его заставили положить в рот металлическую пластину с противным таким вкусом. В легких бурлило, но Лев чувствовал себя хорошо. Он выдерживал большие расстояния.
Столкнулся с Андреем, который не переставал двигаться, ходить вдоль забора.
– Ну, как? – поинтересовался Андрей. – Трудно было?
– Спрашиваешь еще, – усмехнулся Лев и тут же закашлял.
– Ты же за мной бежал?
– Не, я почти бежал за тобой. А прям так, то вон, – Лев показал на одногруппника, который ходил по грунтовой дороге в наушниках. – Он бежал за тобой.
– Ха, а то я думаю, почему я видел и обгонял всех, и не видел его. Есть закурить?
– Пизды от Амаева захотел получить? Ну, попробуй.
– Да не, – отмахнулся Андрей. – Я после пары. Сейчас-то не буду, потерплю.
Физрук бросил футбольный мяч в сторону студентов.
– Играйте, – сказал он и зашел в здание.
– Опять курить пошел, – сказал Коля. – Нет бы отпустить нас!
– Куда спешить-то, – сказал Родя. – Мы ж после шараги все равно не домой пойдем. Слышь, в калик пойдешь первого?
– Наверное.
Девушки играли в футбол. Они хотели играть, пусть они и играют. Юноши уселись на траву, смотрели за матчем. Лучше всех играла Кристина, Валя и Даша – они были единственными, кто хоть как-то играл. Другие боялись прикоснуться к мячу, прикрывали руками лицо и останавливали летящий мяч бедрами.
– Ну, куда ты пинаешь, Даша?! – спросила Кристина. – Сюда!.. Вверх пинай, я поймаю!
– Да как я тебе с навеса подам? – кричала ей Даша с другого конца поля. – Тебе же только головой удастся принять!
– Не тормози – Ульяна за спиной!
Ульяна выставила ногу вперед и выпустила мяч вперед через все поле, а оттуда за границу игры.
– К воротам беги! – кричала Кристина. – Смотри, чтоб Валя не закрыла.
Я уселся ближе к забору, хотелось облокотиться. Верчу в руках телефон, думаю, что сказал редактор газеты в последний раз. А именно тогда, когда я пришел к нему с рассказом, который ранее давал Жене на оценку. Редактор сказал, что все неплохо, но это не подходит по одной простой причине, которую никак нельзя исправить: объем произведения. Но дело была даже в этом.
– Я поговорил с прошлым редактором, – сказал он тогда. – Уж очень интересно, почему вы до сих пор не бросили все это дело. И знаете, теперь я его понимаю. Но я не могу понять, почему вы топчитесь на месте и не двигаетесь дальше. Разве вы не замечаете, что вы способны все раскрыть только в большой истории. Да, они слабы, бульварное чтиво... Но роман... Вы говорили о романе, предыдущий редактор сам об этом говорил. У вас были мысли по поводу этого?
И вот в голове только один вопрос: смогу ли? Получится ли? Я прекрасно понимал, что история – это то, что нужно большинству людей, однако большинство – это не все. А я хотел угодить всем. И теперь я сижу на траве, наблюдаю за игрой девушек, а парни сидят, ржут над историями.
Сегодня им предстояло драться, следовать за Женей, который не пришел на пару из-за ноги (он ходил только по пятницам, когда проводились занятия с ЛФКашниками). Но на их лицах не было беспокойства по этому поводу. Как вели себя постоянно, так и вели себя сейчас. Им казалось, будто это все большая шутка, игра перед скрытой камерой.
– Да у меня металлолом в гараже лежит, – рассказывает Коля. – Заехал сегодня утром и взял пару прутьев.
– А на кой прутья? – спросил Родион. – Ты и свою тачку можешь в ход пустить.
– Ага, поиграть в «Кармагеддон» в реальной жизни... Мечта, ставшая явью! Помолчи-ка, Родя, я тут думаю, как нам правильнее поступить.
– С чем?
– С самой ситуацией, в общем и целом, понимаешь?
– А что ты хочешь сделать? – спросил Лев. – Драться перехотел?
– Да нет, – Коля нахмурил лоб. – Но... нам стоит иметь за спиной какой-нибудь козырь, что ли. А то придем, начнем бить друг друга, а там окажется, что... Все, пиздец.
– И что ты предлагаешь, чтобы не возник этот самый пиздец?
– Полиция должна быть. Но не прям, чтоб буквально поджидала где-то в кустах, пока нас избивают, нет. Имею ввиду, что ее надо вызвать сразу же. Пока она приедет, я уверен, половина всех нас и их (друзей Павла) уже будет валяться на земле.
– А свалить, тогда как? – спросил Андрей. – Я-то до общаги добегу, а вот вы...
– У меня есть машина. Поэтому мы сможем покинуть поле еще до того, как полиция приедет. И если среди нас к тому моменту будут покалеченные, то затащим их в машину. Но думаю, такого не будет.
– Ага, конечно, – буркнул Лев.
– А что, разве не так?
– Нет, Коля, совершенно. Эти парни – сволочи, у них напрочь головной мозг отсутствует. А у одного из них нож есть! И если одного из нас... – Лев замолчал, он не мог выкинуть из головы того пацана, который пришел тогда к колледжу. Никто этого не видел, но тот парень, самый молчаливый из компании, уже был готов полоскать своим ножом направо и налево. – Короче, я согласен с Коляном, но ментов надо вызвать сразу.
– А кто успеет? – спросил Андрей. – Сомневаюсь, что тебе позволят вытащить телефон, когда ты будешь драться.
– Попросим кого-нибудь из девчонок. Галю можно.
– Это твоя идея, – сказал Коля. – Но только, пусть она стоит где-нибудь за полкилометра от нас.
У Жени не было аппетита во время обеда. Он сидел за столом рядом с Левой и Андреем (он пошел за компанию). От одного лишь взгляда на еду (у Льва была двойная порция макарон и котлета) начинало воротить. Женя взглянул в окно, над Чебоксарами собираются тучи, ветер дергает деревья за ветки, качая их из стороны в сторону. Вроде недавно он стоял около колледжа, разговаривал с друзьями Павла, и вот уже пришло время идти на встречу с ними. Костяшки дрожат, стук сердца отдается в висках и вызывает головную боль.
– Ты чего? – спросил Андрей. – Голова?
Женя кивнул.
– Да что-то болит немного. Есть что от головы?
Андрей вытащил бумажку, в которую была завернута маленькая таблетка.
– Анальгин, – сказал Андрей.
– И давно ты его носишь с собой? – спросил Женя.
– Не так давно. Просто у меня в общежитии лаборанты живут, и они, говорю по секрету, варганят всю эту химию. И то, что я тебе даю, это еще и антидепрессант.
– Типа «Афобазол»?
– Ну да, типа. У меня половина общаги этими колесами питается. Особенно, когда прошла очередная пьянка, дела у лаборантов идут в гору.
– А они что, не боятся, что их выдадут? – спросил Лев. – Галю и Алену сдал один урод, может, он сдаст и их, если надо?
Андрей широко улыбнулся.
– Ох, если бы, – мотая головой, сказал Андрей. – Но нет. Смирном, тот жополиз общажный, тоже принимает таблетки.
– Тебя так послушать, вся общага на «колесах» сидит, – усмехнулся Лев.
– Ты даже не представляешь, насколько ты прав, Лева. Ну, – Андрей повернулся к Жене, который выпил таблетку. – Помаленьку проходит?
– Да, кажись, – ответил Женя.
Я должен был уходить как можно скорее, как можно дальше. Коля и Женя вышли на улицу, ждали остальных парней. Если они пойдут пешком, то успеют к началу, думал я, глядя на то, как постепенно количество студентов растет. Добавилось еще два человека, они были из группы «ФЕ». Оба были высокие, с темными волосами (только у одного были короткие, а второй был обросший). Компания студентов выглядела, как кучка обравшихся друзей, который идут не на стрелку, а нажираться в паб – травить анекдоты, рассказывать о жизни за большой кружкой пива. Уж лучше бы так оно и было. Честно, я не хотел, чтобы перед моими глазами ходили побитые одногруппники, поэтому решил пойти смотреть на драку.
