Текст книги "Медицинская шарага (СИ)"
Автор книги: Vlad Holle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
***
Пар больше не было – пришла практика по сестринскому делу. Первое, что интересовало группу «Леч Д» – это то, какой преподаватель нам попадется. У подгруппы, в состав которой входили: Маша, Макс, Вася, Валя, Полина, Алена, Наташа, Йисита и Кристина; была Сорокина (я знал только фамилию). У моей группы все выглядело туманно, мы узнавали от Гали, кто будет у нас преподавать. Узнав, кто, некоторые сразу спрашивали, добрый ли препод или нет. А частую нам попадались хорошие учителя, а иногда слова не оправдывались, т.к. опираться приходилось на слухи из общежития. Галя узнает, кто учитель, далее Андрей или Ульяна спросят у старшекурсников (в основном у медичек), хороший ли этот препод, и рассказывают нам в общей беседе.
Елена Юрьевна – наш преподаватель. Фамилия была странная, поэтому она сразу вылетела у меня из головы.
Мы сидели в общежитии, в учебном крыле на первом этаже. На часах двенадцать часов. Я осматриваюсь. Кабинет был маленьким, одну часть стены занимали шкафы с документами, книгами по медицине и прочим. Окно выходило на один из корпусов медфака, где в последнее время было тихо и безлюдно.
– Экзамены, – пояснила тогда Даша.
– Хорошо живется им, медфакафцам, – сказал Коля. – Сдали экзамены еще до наступления лета, и все. Заслуженный отдых.
– Вот именно, что заслуженный, – сказала Галя. – У них, сам знаешь, программа хлеще нашей. Мы так, поверхностно проходим многие вещи. И экзамены, следовательно, тоже должны в другое время.
– Теть Галя, а как бойцы наши поживают? – усмехнулся Коля.
Коля видел, как медицинский персонал берется за Леву и Женю. В тот вечер Коля спросил, стоит ли ждать своих друзей, хотя бы одного из них. Но ему ответили, что лучше поручить это дело родителям. Парень не знал, как обстояли дела у Льва и Жени, когда за ними приехали родители (мигом примчались). Никто из парней не выходил на связь. По крайней мере они не писали в беседу.
– Еще раз твой язык повернется обратиться ко мне так, – сказала Галя, застолбил свои темные глаза на Коле, – и я, честно, ударю тебя со всей дури.
– Ха, можешь не говорить мне этого, Галина, – сказал Коля, перекидывая ногу на ногу. – Видел, что было тогда, и скажу – на хрен, себе дороже шутить так над тобой.
– Вот и умница, – улыбнулась Галя. Девушка вздохнула, сказала: – Лев в полном порядке. Помощь ему оказали, но какое-то время ему придется ходить с перевязанным плечом.
– И когда он придет?
– Говорит, что сегодня. Хотя, черт его знает, придет ли. У него справка до конца следующей недели. Лев придет только, если ему позвонит Пархисенко, – пулей сюда прибежит.
– А Женек? – спросил Родион. – Ты же его тоже отвез, Колян. Где он теперь? Не выкинул случаем во время поездки? – заржал.
– Шутник гнойный, – огрызся через улыбку Коля. – С ним тоже, должно быть, все нормально. Хотя, я без понятия. Он кому-нибудь писал вообще?
– Предположим, что мне, – сказал я, сняв наушники, из которых доносился Skrillex.
Женя писал мне только один раз, сказал, что вернулся домой. Но не прям домой, а к сестре. И единственное, что его интересовало, это то, как поступить с Полиной. У него есть несколько дней, но побои не заживут так быстро. Большая часть будет красоваться в виде желтоватых пятен или небольших шрамов, похожих на царапины. И тогда староста узнает, что Женя соврал. Ему не хотелось выпускать правду на волю, ведь тогда он лишится любви, которая и так досталась ему через бой. Иронично, думал я в тот день, получить девушку после драки, а затем лишиться ее из-за драки. Какая жалость.
– И как он там? – спросил Коля.
Ответил, что все нормально. Насчет его отношений, который трещат по швам, я ничего не говорил.
Учительница, Елена Юрьевна, пришла спустя полчаса от назначенного времени. За это время группа успела обсудить прошедший бой, подумать немного о надвигающихся экзаменах, а также устать. Уж что-что, а уставать от безделья мы умели.
Галя взяла на себя роль старосты, и единственное, что от нее требовалось – это узнать, когда приходить. Домашнее задание группа узнавала в конце каждого занятия. Пархисенко Елена Юрьевна давала нам паспорта – список манипуляций с точным алгоритмом их выполнения, – и уходила по делам к студентам-медсестрам. Группа оставалась одна практически на все занятие, за это время она должна была научиться одному определенному навыку, следуя указаниям в паспорте.
Никто ничего не делала. Кто-то один, например, Ульяна выходила из-за стола и выполняла манипуляцию на манекене. Позже, поняв, как все это выглядит, кто-то выходил и практиковал навык. Получалось, но манекены были так изуродованы за столько лет, что материал, в который приходилось вводить иглу просто был кучей ошметков. Рука для внутривенной инъекции была исколота, порвана настолько, что «вена» была видна, и ее не приходилось нащупывать. Ввел под нужным углом (10-15˚) и ввел. Трубка, которая исполняла роль вены, была твердоватой, поэтому вводить иглу было трудно. С настоящей веной так бы не прошло.
– Не уколи пальчик, Родя, – говорил Коля, когда одногруппник вводил лекарство из ампулы. – Уколешься – заразу подцепишь.
– Тогда мне нужно вколоть иглу только после того, как она вышла из пациента. Хрен его знает, кто там вену или жопу свою подставляет под иглу, – сказал Родион, полностью собрав лекарство.
– Воздух выпустил? – спросила Галя.
– А то, – не отводя взгляд от иглы, ответил Родион. – Пузырьков нет, все в норме. В жопу... прошу прощения, внутримышечно вводим иглу под углом 90 градусов, на две треть. В вену под углом десять-пятнадцать, на одну треть. – Родион нажал на поршень и выпустил прозрачную жидкость из шприца во флакон. – Все, на хрен. Я готов сдать манипуляции!
– Зато я нет, – сказал Коля. – Дай, жопку манекену проколю.
– Эй, слышьте, – отозвался Родион, – а у нашей училки здесь тайный продовольственный клад!
– Что там? – спросила Галя. Она приподнялась, чтобы увидеть, что делает Родион – открыл маленькую дверцу одно из шкафов и вытащил чипсы и «кока-колу».
– Никто пить не хочет? – усмехнулся Родион.
– А если зараза какая там? – насторожилась Даша. – Мало ли...
– Не узнаем, пока не попробуем.
Если бы не Родион и Коля, думала Галя, то сейчас бы в кабинете царила тишина.
Я не пил много перед выходом, одной кружки чая было достаточно. Но вот Родион держит перед нами бутылку не открытой «кока-колы». Во рту резко пересохло, а язык прилип к небу.
– Дай, – сказал я.
– Я ж пошутил, – удивился Родя моей просьбе.
– Я пить хочу, а денег ни на что нет. Давай сюда, я немного отхлебну.
Родион тупо смотрел на меня, медленно протягивал мне бутылку. Я схватился за узкое горлышко.
Пшш...
Как же я давно не пил колу. Наверное, с Нового года.
– Охренеть не встать, – сказал Коля. – Ты... а если ее какой-нибудь... заразный... Ебаный стыд!
– Бутылка ни разу не открывалась, – сказал я и отпил еще один большой глоток. – Никто и не заметит, что ее кто-то открыл.
– Уверен?
– Вот увидишь, Коля. В последний день, когда мы придем сдавать сюда дневники, я загляну в шкаф и посмотрю, останется ли бутылка с таким же количеством жидкости что и сейчас.
Коля пожал плечами.
– Дело твое. В конечном счете, не я буду получать звездюли.
Убрав бутылку колы в шкаф, я пролистал паспорта. Начало было аналогичным всюду, где приходилось иметь дело с пациентом напрямую. Индицируешь пациента, представляешься ему, говоришь о ходе предстоящей процедуры. Это базовое, то, что на запоминается с первого раза. Но, как сказал Елена Юрьевна, на аккредитации нужно будет говорить и это. Конечно, ведь на практике не могло не возникать такого, что проведенная манипуляция была сделана не тому пациенту. Людям свойственно тупить. Идиоты – они есть везде, всюду, мы их не видим, но они есть. Это может быть ваш одногруппник, который свалил в Москву вместо того, чтобы ходить на практику. Это может быть ваш сосед, который оставляет мусор в коридоре, а вы за это с прицела харкаете ему на дверную ручку. Это может быть учитель, который не способен дать знания, и держится за рабочее место потому, что больше никому и нигде не нужен. Это, пожалуй, самый страшный человек, которого нужно держать подальше от себя, может быть вами.
Конец любой манипуляции был таким одинаковым везде. Не важно, какая манипуляция, или действие. Всюду нужно мыть руки и сделать запись в журнал. С манипуляциями, связанными с пациентами, нужно также спрашивать состояние больного после проведенной процедуры.
– Черт, – простонал Коля. – Сил нет уже. Кто-нибудь, позвоните уже ей, пусть придет, посмотрит, как мы все делаем, и отпустит нас домой. Час, сука, уже сидим здесь.
Посмотрел на время, уже час дня.
Лучше прийти не выспавшимся на учебу, чем прийти выспавшимся в начале дня и упускать драгоценное время...
Лев снял повязку, поменял бинты. Рана слабо ныла при каждом движении плечом. Глядя на себя в квадратное зеркальце в ванной, он не мог обнаружить на себе ни одного удара. Разделся по пояс, но тоже ничего не было. Только плечо. А руки?.. Я же бил ими... Избивал того пацана так долго, что...
Парень посмотрел на руки. Они были фиолетовыми, одна ладонь была перевязана. Считай, получил по той и той руке.
Когда в больнице у него спросили номер одного из родителей, он сказал, что уже совершеннолетний, – сам доберется до дома. Порезанная ладонь и кровоточащее плечо – терпимо. Легко отделался, нападая безоружным.
Вернувшись домой, Лев сразу зашел к себе в комнату, лег под одеяло и заснул. Он был слишком вымотан, ему не было дела до раны. Только вот ранению было дело до Левы. Он катался на кровати, заворачивался в одеяло и обратно, на свободу. И так пока Лев не вспомнил о таблетке, которую Андрей дал перед самой стрелкой.
– Обезболит на какое-то время, – сказал Андрей тогда.
Лев проглотил лекарство со слюной...
И вот Лев стоит в ванной, чувствует, как боль медленно возвращается. Родителей не было дома, ушли. Он им сразу сказал, что идет на занятия днем, хотя решил остаться дома. Поискал чего-нибудь, купирующее боль, но ничего, кроме таблеток от головной боли, не нашел.
Вернулся обратно в комнату, упал на кровать. Тишина. Давящая со всех сторон тишина. Мысли, хоть о чем-нибудь, пытались пробиться в сознание, но не могли. Хотелось вспомнить пацана, которому Лев испортил почти до мясистой каши, воспроизвести бой, который все никак не мог приобрести четкости. Помнится, над головой пролетели камни, который врезались в лица врагов, а потом все, будто кадры из фильма. Видишь один за другим, но логического перехода не видно. Приходится думать, что идет раньше. Боль – она-то в виде кадров не напомнит о себе. Пробуждается после таблеток.
Яна...
Лев смотрел на холм, где стояли девушки. Среди них была и Яна. И зачем она только пришла, ничего ведь больше не связывает нас, думал он. Она смотрела за боем все время, – Лев видел ее, когда бежал к машине. Но ни одного звонка или сообщение от нее не поступило. Ради чего она решила посмотреть на стрелку? Чтобы увидеть, как Льва избивает толпа пацанов? Ради чего бы она еще туда пошла, наверное.
Дотянулся до телефона. Промотал контакты до буквы «Я». Стало как-то холодно, а боль в плече перетекла в руку, словно мозг, сам по себе, пытался остановить Леву. Но парень уже нажал на звонок.
– Да? – прозвучал тоненький женский голос с другого конца трубки.
Лев молчал, а глаза начинали слезиться.
– Алло?..
– Привет, Яна, давно не болтали. Подумал, было бы неплохо поговорить. Узнать, как там ты?.. Как там ты? У меня вот не очень, побили, сама видела. Плечо немного побаливает, но это пустяки. Не орган же какой прокололи, а так – в мышцу. Не помню, какую именно. Трояк за мышцы, блин. А у самой там, что? Я вот, не интересовался толком. Только спрашивал ответы, а сам не интересовался, что получила. Дурак, да? Хотя, ты же сама не интересовалась, так что квиты! Слушай, а давай-ка встретимся, чего зря болтать по телефону, деньги тратить. Хотя я так и так заплатил бы за тебя. Джентльменство, сама понимаешь. Походим по центру, по мороженому съедим. Ванильное с вафлей в форме конуса, как ты любишь. Нечего тут смущаться, как друзья пойдем. Не нашли же никого, так чего лишать себя возможности пройтись со старым другом. Как смотришь на это, Яньчик? – И только промотав весь монолог у себя в голове, Лев понял, что Яна уже несколько секунд как бросила трубку.
Почему же так, ведь всегда был уверен, почему теперь страх вернуть прошлое мешает действовать?..
Лев вскочил с кровати, сжал айфон в здоровой ладони. Вскочил и бросил телефон на кровать. Прорычал.
– Дебил! Дебил! Дебил! – кричал Лев в стену.
Спина невыносимо болит. Женя не мог нормально сидеть или прикасаться спиной к чему-нибудь. Сразу возникала ноющая боль, скакала то туда, то сюда, цепляясь заточенными коготками. Лицо в ссадинах и красноватых синяках, которые напоминают с каждым движением мышцы на лице. Голова болит, АД подскочило в середине дня, но потом понизилось и больше не поднималось. Женя сидел в зале. Пока сестра была на работе, он был заперт в квартире.
Когда она приехала за ним (именно ее номер назвали медперсоналу), он сразу сказал ей, что не поедет домой к родителям. Пусть думают, что их сын решил немного сэкономить на проезде. И поспать больше времени, а не вставать в пять утра, как это делал весь год. Женя признался старшей сестре, что подрался с толпой пацанов. Они выиграли, но Льва ранили в плечо, а его чуть не избили до смерти. Остальным повезло больше, они только отделались небольшими побоями, которые не мешали ходить в колледж, или могли зажить за пару-тройку дней. На майских праздниках он сидел дома, пока сестра уезжала в деревню вместе с родителями. Любимая сестра пообещала, что ничего не скажет родителям, но как она это сделала, Женя так и не узнал. Еще несколько дней он просто сидел в квартире, рыскал в поисках чего-то вкусного в холодильнике. Находил печенье, булки. Связь Женя не держал ни с кем – никто ничего ему не писал, а Полина была в сети в последний раз, когда скинула свою фотографию во время поездки домой к родителям.
Женя все еще верил, что все обогнет его стороной. Ему не хочется терять Полину и искать новую девушку. Он добивался, как не добивался ни одной, – через боль. Такую цену он заплатил за счастье, а платить за возврат той же монетой не готов. По крайней мере, сейчас. В последнее время Женя чувствовал, что они с Полиной отдаляются друг от друга. Все больше казалось, что любовь, или простая симпатия, к нему – была просто декорацией, которую, сорвав, можно увидеть вторую правду. За долго до апреля, еще когда в Чебоксарах шла метель, а температура на термометре опускалась ниже двадцати делений, Женя почувствовал, как начал ревновать. В первые месяцы отношений ничего такого не возникало, но со временем инстинкт сохранить девушку себе, пробуждался в нем. Стоило Жене заподозрить неладное, он, в конце учебного дня, обсуждал это со старостой. У нее был холодный взгляд, такой, каким обычно смотрят на своих родителей подростки, когда те не понимают своего ребенка. Но здесь не было родителей, тут был юноша, который, возможно, должен быть рядом до конца жизни. Однако получалось наоборот, и Полина воспринимала опасения, как нравоучение, мол, с тем не водись, а то курить начнешь, с этой тоже не говори, она, по-моему, шлюха. И в один момент, когда отопление не могло спасти студентов, Женя не приглянул за Полиной.
Тогда Женя был со Львом в магазине. Почти каждый день они ходили закупаться едой через дорогу. На практике по гигиене Женя заметил, что Полина сидела в футболке, которой у нее не было в личном гардеробе. Футболка была темна, с изображением «Стражей галактики», и сначала Женя подумал, что Полина могла купить ее, просто не говорила. Но смотреть на девушку с одними только мыслями ему н хотелось, они доверили друг другу (так он полагал), и тайн друг от друга у них не могло быть. Парень спросил, откуда у нее футболка, и она, Полина, призналась со странной радостью в голосе, что этой частью одежды поделился Вася. Тут Женя не выдержал, никто бы из парней не стал бы терпеть такого. Носить шмотки другого человека, которого ни черта не видишь вне города! Как это понимать? Я же есть, забери у меня футболку, кофту, хоть трусы забирай, ведь мы вместе, а значит, должны делиться.
– Как ты вообще до такого додумалась? – недоумевал Женя, хватаясь за голову. – Если тебе холодно, так надень свитер, че ты просишь одежду у людей, словно бомж какой-то!
– А мне у тебя нужно было просить? – язвила Полина. – Тогда где был, пока я мерзла? Ты чувствуешь, как здесь холодно, так спросил бы у своей девушки об этом!
– Может, мне сразу прицепить ошейник и дать в руки тебе поводок?! Буду, как псина ходить, раб, черт его за ногу!
– Что ты так взъелся? – спросила Полина, чувствуя, как ее начинает раздражать компания Жени.
– Ты все еще не поняла?
Полина помотала головой – поняла.
Девушка сняла футболку, надела толстовку Жени, которая пропахла одеколоном. Вернула футболку Васе.
После завершения пар, Женя, обнимая, сказал Полине, чтобы она перестала ходить в тонкой одежде.
– Заболеешь еще от переохлаждения какой-нибудь пневмонией, – говорил он, – а там в твою попку десяток уколов в течение нескольких дней будут колоть. Надо оно тебе? Вот и я думаю, что не надо.
Девушка поняла Женю, однако сегодня ей нужно было остаться в колледже, заполнять журнал пропусками прогульщиков. Женя же пошел догонять Васю.
Он догнал его на выходе из колледжа. Под предлогом пройтись, покурить, они пошли за угол здания. Вася был дружелюбными доверял Жене, а вот парень Полины полностью подчинился ревности.
– Я вот хочу себе пирсинг сделать, – говорил Вася, вытаскивая из кармана сигареты, – вот тут вот, над бровью. С девушкой своей договорились, что где-то в начале мая я поеду к ней в Москву, сделаем...
Вася рухнул в сугроб, уронил и потерял в снегу коробку сигарет. Он не сразу понял, что произошло. Успел увидеть, как Женя подскакивает к нему, хватает за ворот за капюшон куртки одной рукой, а другой – бьет прямо в нос. Теплая кровь брызнула из носа и потекла из носа в рот.
– Ты... бля, – Вася не мог подобрать слова. Он с трудом перекатывался на живот, чтобы опереться на руки и ноги, а потом поднять свое толстоватое тельце. – Какого...
Женя сделал снежок размером в свой кулак. Взмахнул и снизу ударил им в упор по лицу одногруппника. Тот снова перекатился на спину, прикрывал нос.
– За что? – ныл Вася.
– Стоит тебе еще хоть раз подойти к Полине, – говорил Женя, скребя зубами, – и я тебе сделаю еще больней, чем сейчас. Понял меня?
Вася кивнул. Приложив к опухшему носу снег, он остался лежать на снегу, пока Женя не пропал из виду...
Женя сполоснулся под горячей водой. Чувствовал он себя хорошо, лучше, чем последние несколько дней, сидя дома и ничего не делая. Он был уверен, что завтра, в четверг, он пойдет на практику. А там и Полинка вернется на следующей неделе.
Глава 16
Лев ходил по коридорам общежития, думал, чем себя занять. Уж точно не практикой, он до сих пор не мог отработать введение инъекции в вену, в мышцу, под кожу. Вместо этого он предпочитал сидеть где-нибудь или ходить. Однако Лев не встретил бы Яну, сидя на диване в фойе общежития, поэтому, поговорив с ее одногруппниками, он решил перехватить ее в коридоре. Поднявшись на второй этаж, где занятия группы «Леч Д» ни разу не проходили, Лев почувствовал себя потерянным. Вроде коридоры одни и те же, но в какой из них Яна со своей группой. Группа. Больше всего Льву не хотелось говорить с девушкой при однокурсниках. Он их просто не знал так, как знала Яна. Знал парней, и то не со всеми говорил.
Тут Лев заметил девочку с длинными, светлыми волосами, большими серыми глазами. Леве всегда казалось, что девушка чем-то изумлена, настолько любопытен был ее взгляд. Настя.
– Настя, – позвал ее Лев, но та не обратила на него внимания. Она была в наушниках. Лев принял ее одну попытку: – Настя, чтоб тебя!
Только когда слова разнеслись по всему этажу и отдались глухим эхом в каком-то кабинете, Настя заметила его, улыбнулась, сняла наушники.
– Что слушаешь, что меня не замечаешь? – спросил Лев, обняв подругу.
– Да так, – пожала плечами Настя. – А ты тут какими судьбами?
Лев сжал губы, увел взгляд от девушки.
– Янка в кабинете сидит, – поняла Настя, почему Лев так закрылся. – Позвать, что ли?
– А ты... – Лев не мог выговорить до конца, он не мог поверить, что такая глупая проблема, как страх перед одногруппниками девушки, решится так легко.
Лев был дружелюбен со многими девушками. С некоторыми он пытался флиртовать, с другими просто сдружиться, так как нужно поддерживать связь с другими группами, узнавать, что там у них происходит. Так получилось, что Лев приобрел друга в лице Насти. А познакомились они самым простым способом, каким могли только познакомиться студенты из разных групп, сидя на парах. Просто опоздать на пару и сесть в самый конец аудитории. Настя опоздала и села рядом с Левой, который стерег место для Жени, но потом подумал: «Пока Женек приедет, уже нужно будет идти на практику в общаге». Лев не спрашивал себя, почему не хочется закадрить Настю. Даже после разлуки с Яной, он не представлял себя рядом с Настей, что-то не то...
– Да, Лев, мне не трудно, – улыбалась Настя. – Жди здесь. Кстати, мне сказать, кто ждет Яну в коридоре?
– Без понятия, – развел руки Лев.
Настя ничего не ответила – скрылась за ближайшим углом.
Лев слышал звонкий голос Настия, и имя бывшей заставило его немного вспотеть. Май был теплый, а в тесном кабинете и без того было душно. В коридорах еще нормально, прохладно. Но вот слова «Яна, иди в коридор – Лев пришел» заставили парня застыть на месте.
Женя целовался с Полиной в коридоре. Для него было облегчением, что она ничего не узнала. (Синяки прошли ближе ко дню Победы.) Он встретил ее на автовокзале и помог отвезти вещи домой. Остаться хотелось, но нужно было бежать на практику. Жене было все равно – практику можно отработать. Но Полина была против, аргументируя:
– Я и так отсутствовала после Майских, а потом еще день после девятого мая. Отработки... Черт, как же я не хочу отрабатывать все это!
Женя понимал, что ничего с этим не может поделать. Он бы хотел сказать преподавателю по практике, Сорокиной, что Полина отсутствовала по «серьезным» причинам. Но как тут докажешь, если училка приходила в общежитие будучи немного пьяненькой. Это не было секретом, учительница сама не стремилась сохранять это в тайне – поведение не скроешь. Да и внешний вид у нее был такой, что можно было подумать, будто она тусила всю ночь на дискотеке для тех, кому за пятьдесят. Как вот с такой договоришься? Тоже за пузырь, как с Амаевым в начале недели?
Однако не одной Полине нужно было искать выход. Вася вернулся на учебу. Он умел плести языком. Глядя на Васю, который просил милостыню у Сорокиной, Женя видел перед собой немощь, которая готова на все, только бы не отрабатывать, говоря, что он все знает. Верить хотелось, но не потому, что смотришь на человека и видишь его знания в глазах, а просто жалость пробирает изнутри. Настолько жалкое зрелище. Но Васе, как он любил выражать свою жизненную позицию, да и приоритеты в целом, было похуй. И добился он прощения самым странным способом, который Женя только мог себе представить. Женя слышал о «Побеге из Шоушенка» (фильм смотрел) и что снят он по книге. Так вот, – Сорокина попросила весь рассказ, не важно в каком виде (книга или распечатка), главное, чтоб на бумаге. Женя тогда чуть не упал на ровном месте. Как?..
Полина же оставалась после практики и отрабатывала. Женя видел ее уставшей, провожал ее до остановки, а затем она говорила ему:
– Как же я ненавижу этого Васю, – в ее голосе не было злобы, только непонимание, как такой человек смог избавить себя от отработок с помощью какого-то рассказа, а она, девушка-умница, которая училась на совесть (почти всегда), хотела большего, отрабатывает. Полина не злилась, но, как и многих, ее рвало на части, когда Вася сидит и... и все.
Женя, конечно, успокаивал ее, говорил, что это все фигня, и что такие люди будут ее окружать всю жизнь. Эта горькая правда утешала Полину, ведь Вася не будет с ней рядом после того, как она выучится и окончит колледж. Никого не будет рядом с ней, или с кем-то другим, из колледжа после его окончания...
И вот прошла халявная половина мая, праздников больше не будет. Полина отработала последнюю тему и шла наравне со всеми. Во время перерыва она как раз и встретилась с Женей. Порой она задавала вопросы.
– Что это с руками?
Женя смотрел на разбитые костяшки, которые медленно заживали.
– Да с отчимом перетаскивали всякий хлам, – врал Женя, – а там, знаешь, такие фигни есть, что, уронив их на руки, можно вообще пальцев лишиться. Повезло, что только кожу разодрало!
– Перчатки бы надел, – проходя холодными пальцами по разбитым костяшкам, сказала Полина. – Как так-то?
– Вот так-то, – улыбнулся Женя и прижал девушку сильнее, поцеловал еще раз.
Когда они разошлись по кабинетам, Женю встретил серьезный, немного осуждающий взгляд Даши.
– Ну, че снова? – спросил Женя. Он нервировал взгляд одногруппницы.
– Ничего, – ответила Даша. – Гляди, чтобы правда не поднялась на поверхность.
– Ой, да нормально все будет. Ты прям думаешь, кто-то возьмет и расскажет, что произошло? Я так не думаю, Дашуля, у нас в коллективе все честные.
– Что ты там сказал, пес? – повернулся к Жене Родион.
– Иди-ка ты, Родя. Ничего я не сказал.
Женя сел на свое место – рядом с учительским столом.
– Что это? – спросил Женя, указывая на стопку паспортов.
– Промывка желудка, взятие мазка, введение катетера в женщину и еще в мужчину, – перечислила Ульяна. Она сидела напротив Жени и потянулась к паспарту с алгоритмом взятия мазка.
Юноша вздохнул. Ему не хотелось ничего читать, тем более учить. За окном жара, хочется гулять там и там, пока солнце не скроется целиком за многоэтажными домами. Вытянул один паспорт, сказал:
– Катетеризация мужчины, – вздохнул Женя. Он знал, что это такое.
– О, – удивился Родион и потянулся под парту. Выпрямился и поставил перед Женей фантом мужского пениса. – Давай, практикуй, Жендос!
Короткий, бледный, но, видимо, возбужденный член был направлен прямо в Женю. Парень скривил лицо, отодвинул фантом к Ульяне.
– А чего это мне? – не поняла Ульяна, глядя на резиновый орган. Девушка взяла фантом за бедра и повернула в сторону Жени.
– Черт, – Женя повернул фантом к Родиону. – Давай-ка покажи сам сначала. Сам знаешь, мне нужно увидеть, чтобы понять.
– А я хочу увидеть, как ты это делаешь, чтобы угарнуть! – Родион заржал. Грудная клетка скакала, Родион покрылся румянцем на лице.
Женя сжал губы, посмотрел на фантом. Даже манипуляция на ненастоящем члене вызывала резь в глазах, а в реальности как?.. Ему, Жени, будет все равно. Он это уяснил, когда показывал введение лекарства в мышцу. «Жопа, главное, не своя», – говорили Коля и Родион, поэтому можно было вводить смело. Так и здесь. Но все равно неприятно.
– Че, – отозвался Родион, – завидуешь фантому с его пипиркой?
– Было бы из-за чего завидовать, – равнодушно произнес Женя. Он начал выполнять манипуляцию – делал все согласно указаниям паспорта. Женя спрашивал себя, а как это будет на настоящем мужике? То есть, здесь еще ладно, – отверстие такое, что можно целую ручку засунуть. Но у человека-то не так, там все уже! Больно, больно будет пациенту, который придет на эту процедуру. Всего лишь поссать не может, и вот результат – боль. Насчет женщин Женя не думал, им-то не впервой принимать чужеродное тело в себя.
Закончил манипуляцию.
– Во, – одобрительно кивал Родион, будто он принимает у него манипуляцию на оценку. – Теперь будешь пускать мочу каждому нуждающемуся!
– Уж лучше роды приму, – буркнул Женя.
– Да? А че тогда ты «маленькому» (фантому новорожденного) голову оторвал, когда вытаскивал его?
– Но такого же не будет на практике, – парировал Женя.
– Не будет, – согласился качок. – Но вот повредить шею, или еще чего, – тут каждый из нас горазд.
Многие учителя, когда их начинало раздражать лень студентов (для них это свойственная черта), говорили, даже пророчили нам, будущее на «скорой помощи». И в топ ходили именно роды. Женя не боялся родов – тот парень со своими текстами и в наушниках в ушах, рассказывал, что им повезет, если роды можно будет провести в роддоме. «Скорая» – это как спасательная лодка во время эвакуации из какого-нибудь города во время ЧП, – ей, главное, довезти больного (или умирающего) до больницы. По ходу узнать, какая болезнь срази человека до такого состояния, потянуть время неотложкой, пока машина несется в больницу, ревя сиренами на весь микрорайон.
– М-да, – кивнул Женя, – убить пациента здесь каждый способен. Но это пока что.
Галя сидела и наблюдала за тем, как Женя вставляет катетер в резиновый орган. В первый раз, когда Пархисенко поставила перед ними фантом пениса, половину группы (мальчишескую часть) прорвал смех. Они были готовы ржать во весь голос, чтобы их услышал каждый студент и преподаватель на первом этаже. Перед девочками поставили фантом влагалища. Сначала Ульяна, потом Даша с Леной, и только потом Галя практиковали вставление катетера в женский орган. Сами по себе фантомы выглядели нормально, однако места, нужные для выполнения манипуляций, были испорчены. Резиновое влагалище выглядело растянувшимся – туда легко могли войти пальцы одной ладони.
Девушка отвлеклась от чтения паспорта по промывке желудка, когда услышала слова Жени. Они звучали уверено в самом конце, как будто это говорил не юноша с уверенной походкой и щетиной, словно бакенбарды, а ребенок, у которого спросили, кем он хочет стать?
– Мы и потом можем это сделать, – сказала Галя.
Женя встретился с ней взглядом.
– Даже при всех знаниях, – продолжала староста подгруппы, – фельдшера могут «потерять» пациента по дороге. Хоть убейся, примени все, что у тебя есть под рукой, но это – игра в пятьдесят на пятьдесят.
– Я знаю, что такие случаи бывают, – согласился Женя. – Но я имею ввиду, что, выучившись, у нас будет больше шансов спасти человека, пока им не займутся врачи и медсестры. Фельдшера-то вскоре будут совсем один ездить.
Галя не верила в свое будущее в роли фельдшера. Иметь специальность медика – хорошо, но временами появлялась мысль: с чего это вдруг я решила, что буду фельдшером? Только практикуя Галя понимала, что, если не карета «скорой помощи», то стационар, где она могла бы быть медсестрой (для начала), было бы неплохо. Даже сейчас, когда за ее спиной несколько лет медфака, она могла бы устроиться, как младший медицинский персонал, или сестрой. Галя смотрела на одногруппников, думала, кто из них сможет быть медиком. Родион – первый на кого возлагались надежды. За всеми тупыми шутками скрывался ясный ум, который впитывал в себя все за пару часов. Ульяна – милая девочка, тоже вышел бы неплохой медик. Даша – со своей уверенностью пойдет далеко, это лишь на первый взгляд кажется, что она умна только с телефоном в руках, на деле нет. Лена – ей бы побольше говорить со всеми (в основном она смеялась над шутками, говорила что-то по делу, отвечала, как и все на занятиях), а в остальном не хуже двух предыдущих девочек. Гале хотелось верить, что они все дойдут до конца учебы. Некоторые говорили, что в таком составе, в котором сейчас находится «Леч Д», по ходу этих четырех лет исчезнет. Не будет той группы, которая полностью образовалась к концу первого семестра.
