Текст книги "Медицинская шарага (СИ)"

Автор книги: Vlad Holle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Держишь? – спрашивал батя каждый раз, когда мы поднимались на один этаж выше. А подниматься надо было на третий этаж. – Силы есть?

– Поднимай, – говорю я, чувствуя, как мышцы зудят на руках, сейчас лопнут. – Пошли, я выдержу!

Занесли. Пальцы, словно тупым, самым тупым из всех ножей прошлись.

– А теперь? – спросил я.

– Иди в зал, – сказал батя. – Дальше я сам.

– Помочь ничем не надо? – было неудобно перед батей.

– Нет, – сухо ответил он.

Я сел на старый диван, который был моим ровесником. Помню, что, когда я и родители, жили в однушке на проспекте Тракторостроителей, мы спали на этом самом диване. Я помнил это, потому что видел на фотографиях себя мелкого, играющего с игрушкой красного рейнджера. Столько радости в лице мальчика, а сейчас...

– Выбор не велик, девчонки, – сказал Коля. – Я все понимаю, но предел...

– Мы тоже все понимаем, Коль, – оборвала Галя. – Мы съедем утром понедельника.

– И куда же? – спросила Алена.

Все четверо сидели на кухне, пили чай.

– Да хоть дешевую квартиру возьмите, – сказал Лев. – У вас сейчас есть деньги, но бросать их на хоромы не надо.

– Но и в дыре жить не хочется, Лева, – сказала Алена.

– Галя? – обратился к ней Коля.

Галя задумалась, смотрела в темную жидкость в стакане, слабый пар прикасается к лицу и испаряется. Куда деваться? Ведь за любую квартиру придется платить, а за деньгами Галя больше не поедет. Во второй раз слабину она давать не станет. У Алены тоже были деньги, а сложив все в общую сумму, то можно было обустроиться в хорошей квартире. Только, как сказал Лев, сейчас нет мотивов выделываться и бросаться на хорошую квартиру. Хорошие – всегда дорогие. А плохие – плохие давно приучились сдавать на пару дней, тут не поживешь даже месяц.

– Лева прав, – сказала она, наконец. – Лучше так, чем иммигрировать из-под одной крыши под другую. В понедельник мы уйдем отсюда, и в этот же день заселимся в квартиру, где и будем жить ближайшие месяцы.

Так и случилось, что краем уха я услышал разговор одногруппников насчет поиска квартиры. Их вещи остались у Коли в машине, он сказал, что отвезет их, куда им надо. Его родители вернулись в начале дня, позвонили ему и сказали об этом.

Я сидел впереди, а Галя и Алена, Коля и Лев, сидели сзади. В аудитории было шумно, но я почему-то заинтересовался разговором. (Позже я расспросил о причине поиска квартиры, а там целая история с нелегальным заселением в общежитие медицинского колледжа.)

– Так, я нашла неплохой вариант, – сказала Галя, – но надо бы встретиться с хозяином квартиры.

– Сколько он берет за месяц? – спросила Алена.

Галя скривила губы.

– Две трети от всех наших денег. Но так все берут. А то и больше. У нас нет выбора, Ален, никакого.

– Почему же нет? – возник я из неоткуда.

Глава 10

Галя знала, что мир не делится на черное и белое. Всегда и везде один цвет – серый. Ведь не может быть такого, чтобы человек был окончательно злой или до раздражения добрый. В каждом человеке с рождения всего понемногу, в каждом и черный, и белый, а вместе все – серый. Только одни выбирают оттенок более темного цвета, а другие более светлого, иногда не разобрать этот цвет, очень расплывается в глазах.

Девушка в первый же месяц учебы в колледже понимала, кто есть, кто. И только об одном нельзя было сказать ничего, потому что он никак себя не проявлял. Эта отстранённость, как барьер, не давала разглядеть лицо.

И для Галя, как и для остальных, было огромным удивлением, когда меломан сказал о квартире.

– Мои родители сдают однокомнатную, – продолжал он с безразличием на лице, словно ему нужно только выговориться, а тут как раз нашлась публика, объединённая общей проблемой. Он продолжал: – Я могу поговорить с ними насчет вашего заселения. Сами родки не любители отдавать ключи молодым людям вроде нас с вами, – он обвел всех пальцем, – но я могу поручиться за вас. Следовательно, помочь.

Галя не знала, что сказать. Она вообще не знала своего одногруппника, как и все остальные. Может, Женя, что и мог рассказать, но он сидит в самом начале аудитории рядом со старостой.

– А че ты раньше об этом не говорил? – спросил Лев.

– Потому что я не знал, какие у вас проблемы, – ответил он. – Тем более, жильцы только недавно съехали, поэтому смысла мне не было рассказывать о квартире.

– Почему сейчас решил? – спросила Галя.

Юноша пожал плечами. По нему было видно, что он сам не понимает, зачем ему это. Ему просто хотелось внимания, но такого, чтобы от него не отвернулись через пару секунд.

– И сколько придется платить? – спросила Алена.

Галя повернулась к ней с таким взглядом, мол, серьезно, ты хочешь ухватиться за его помощь?

– С этим можно разобраться чуть погодя, – ответил одногруппник. – Сейчас мне нужен только один ответ, и вы знаете какой. Поэтому думайте, решайтесь. Только быстро.

– Мы уже решили, – неожиданно для себя сказала Галя. – Твои родители точно позволят снять квартиру?

– Рассчитывайте на это. Я же вас знаю, и знаю, что кутеж вы хрен устроите.

Одногруппник отвернулся.

Прозвенел звонок и в аудиторию зашла Лилия Борисовна, среди студентов – просто Стоцкая.

– Здравствуйте, фельдшера, – запыхаясь, сказала она. – Сегодня я долго с вами не смогу сидеть, поэтому записывайте тему лекции «Инъекционные осложнения».

Словно камень с души свалился, легче стало. Мне было боязно говорить с ними, у них своя компания, в которую меня не звали, а я взял и ворвался. До этого момента мне было безразлично, что там происходит в жизни одногруппников, кто с кем ходит, у кого какая группа внутри группы и так далее. Я сам по себе, но не лишаю себя возможности понаблюдать за людьми, подслушать разговоры, делая вид, что слушаю музыку в наушниках. Украдкой смотрю на студентов, слушаю, а им все равно, думают, что я в своем мирке. В какой-то степени так и было – мне не нравилась обстановка в колледже. При помощи музыки я мог раствориться, и это радовало.

Что насчет моей попытки помочь, то, похоже, она увенчалась успехом. Хотя я готов поспорить, что Галя и Алена только начинают узнавать меня. Зима скоро подойдет к концу, а я впервые с ними перебросился парой реплик, и то по делу, решению их проблемы.

Я не понимаю, но чувство тяжести, которое я испытывал при разговоре, не спадало до самого конца. А все из-за этих дурацких мыслей «что обо мне подумают?», «а может не стоит предлагать им свою помощь, может, они ее не ждут от меня?», и все в таком роде – волнения обычного труса.

Во время перемены я вышел в коридор, позвонил бате, сказал, что у меня есть два... друга, которые хотят снять квартиру на ближайшее время.

– Молодая семья, что ли? – спросил батя.

– Нет, – говорю. – Я учусь вместе с ними. У них... возникли кое-какие сложности, и я хочу им помочь.

– Помоги, но квартира тут причем?

– Папа, – голос принял молитвенный тон, – они не пьют, никого не водят. Да ты бы им отдал ключи, если б знал их.

– А ты их хорошо знаешь?

Нет, ни хрена не знаю.

– Да, – говорю.

Молчание.

– Алло?

– И когда они хотят заселиться?

– Сегодня.

– Скажи им, чтобы приехали к дому, там я обсужу с ними, что да как.

– Хорошо.

– Скоро придешь?

– Да.

Батя промычал что-то бессвязное, и закончили на том разговор.

Лев смотрел меломану вслед, он только что вышел в коридор.

– Deus ex Machine, – сказал он.

– Поясни, – сказала Алена.

– Нашлось решение, откуда не ждали. Не слышали, что ль, раньше выражение «Бог из машины».

Галя повернулась к Льву.

– Доводилось, но такой ход делают в литературе или в кино. В жизни такого не случается.

– В жизни все может случиться, Галина, – улыбнулся Лев.

– С чего вдруг мы перешли на официальный тон? – В животе защекотало.

Лев пожал плечами.

– Просто, – ответил он. Через минуту он спросил: – Точно хотите воспользоваться его помощь?

– А ты ему не доверяешь? – спросила Алена. – А еще говоришь, он твой друг. Как не стыдно, Левик!

– Вообще-то я этого не говорил. Да, он пацан нормальный... вроде бы. Но хоть кто-нибудь видел, чтобы он стремился помочь?

Галя и Алена задумались. Они ни разу не видели, чтобы одногруппник вообще с кем-нибудь контактировал, не проявляя при этом агрессии, а она давала о себе знать, и очень громко. В основном он был агрессивным по отношению к Васе, который после его слов поворачивался назад и спрашивал помощи у других. Благо Галя сидела дальше всех, и Вася просто не мог ее позвать, потому что учитель был всегда рядом. А этот худощавый мальчик, который выглядел так, словно хотел сниматься в ремейке «Таксиста», продолжал молчать, смотреть по сторонам, думая, что никто этого не замечает. Было неудобно, страшновато. Столько несчастий происходят с большинством людей, когда самый тихий приходит в учреждение с оружием в руках. Или это была паранойя и навязывание мысли СМИ, или действительно Галя считала, что с этим парнем нужно держать ухо востро.

Однако с неожиданным предложением руки помощи, она задумалась, а почему меломан так себя ведет?

– Куда бы мне ее повесить? – спрашивала себя Полина, когда они пришли с Женей к ней в гости.

Полина ходила по залу, ставила свой портрет то туда, то сюда, в угол, ближе к окну, к зеркалу, к двери. Картина с ее изображением смотрелась бы хорошо, где угодно.

Женя сидел на раскладном диване и любовался своей девушкой. Она была так восхищена своим портретом, любовалась им всю дорогу.

В колледже Женя сказал, что у него есть подарок для нее. Она была заинтересована, что Женя решил подарить ей на этот раз? Были книги, которые она хотела прочитать, кино на последний ряд и вечерний сеанс, сладости и все, что могло ее порадовать.

Полина вернулась к зеркалу, высотой в два метра. Оно выглядело, как дверь в другую комнату, о которой знает только хозяйка квартиры. Женя смотрел на свое отражения, думал, постричься бы не помешало.

– Повешу рядом с зеркалом! – решила Полина. – Да!.. Буду просыпаться и смотреть сначала на свое отражение, а потом на портрет. Боже, Женя, это... Я никогда бы и не подумала, что ты рисуешь.

– Ты же знала, – сказал он, – я рассказывал тебе, разве нет?

– Да, конечно говорил, – нервно кивнула она. – З-запамятовала просто. Прости.

– Да ничего, – махнул Женя. – Иди ко мне.

Полина положила портрет на стол, села рядом с Женей.

– Повешу его чуть позже, – сказала она. – Ты хотел о чем-то поговорить?

Женя смотрел в глубокие, ясные глаза своей девушки, они были такие чистые и искренние, что заменяли зеркало.

– А мне нужна тема для разговора, чтобы ты была рядом со мной? – усмехнулся Женя. – Просто хочу посидеть с тобой. Может, помолчать хочется? Только вместе.

Полина положила голову на плечо юноши.

Они молчали, потому что говорить незачем, ни о чем. Они так много разговаривали, переписывались, что не могли и подумать, как это, когда они вместе, но молчат. Женя продолжал смотреть на отражение в зеркале, взгляд скользил к Полине, которая улыбалась ему в отражении. Девушка положила ладонь на свободное плечо, обняла. Женя ощущал тепло по всему телу. Он будто оказался под куполом, который никто не пробьет, и он в безопасности, пока его держат руки любимой.

Волосы Полины пахли бальзамом для волос со вкусом грейпфрута, они густые, щекочут лицо, как в тот день, первого сентября. С того дня начались чувства, и они продолжали расти на глазах, Женя чувствовал их, давал им развиваться и в итоге прийти к этому. Они вместе, одни, а мир... Они просто в нем есть и текут по течению. Они не изменят ничего, единственное, что они могут – это любить, верить друг другу. Так думал Женя. И он надеялся, что так думает его Полина.

Полина подняла голову, посмотрела на своего парня. Ничего не говоря, она медленно прикоснулась к его губам. И также медленно положила его на диван.

Я ехал с батей отдавать ключи девушкам. Они ждали нас около подъезда со своими сумками.

– Как добрались? – спросил я, когда вышел из машины.

– Хорошо, – ответила Галя, стуча зубами. – Коля привез.

– Как давно?

– Минут пятнадцать назад.

– О, тогда хорошо, что я заставил батю отправиться именно сейчас. Просто он хотел только через час сюда приехать.

– Родители точно не возражают насчет нашего поселения?

– Все нормально, – улыбнулся я и пошел к папе.

Он закрыл машину и спросил:

– Они?

Я кивнул.

– Ты не говорил, что они такие... взрослые. – Батя был удивлен примерно так же, как и я, когда узнал, что они пришли с медфака.

– Но тебе же главное, чтобы не пили и не орали на весь этаж.

Мы зашли в квартиру. Батя обсуждал с Галей и Аленой, что да как, когда платить и сколько. Они одобрительно кивали, говорили, сколько смогли бы здесь пожить и все в таком роде, когда заселяешься в новый дом.

Через несколько минут папа отдал ключи от квартиры.

У девушек появился дом, пусть и временный. Но на большее они не рассчитывали, по крайней мере пока они не найдут работу, график которой вступал в симбиоз с учебным временем.

– И что ты говоришь, что в колледже одни крокодилихи? – спросил батя, когда мы выезжали из двора.

– Ну, перегнул, не все, – сказал я. – Но, блин, они старше меня на четыре-пять лет!.. Разумеется, они еще более-менее. Но другие... Что-то не то.

– А может, с тобой «что-то не то»? Не думаешь так?

– Да все со мной нормально!

– Худощавый, весь подбородок в шрамах от прыщей. Говорю тебе, огуречным лосьоном протирай кожу лица, чтобы не скапливалась какая хрень. Обросший, как не пойми кто. Кто на такого посмотрит, а?

Я молчал.

Родители дело говорили, я это понимал, но не признавал, не брал себя в руки и не начинал менять себя хотя бы физически. Хотелось как-то сознанием измениться, но через секунду забивал на это. Так и жил, а жить так – мог только одиночка. А у одиночек, как известно, никогда никого нет, кроме семьи, и то – те терпят его из последних сил.

Батя косо посмотрел на меня.

– Не хочешь вернуться? – спросил он.

– Куда? – не понял.

– Сюда, – он кивнул на старый, длинный пятиэтажный дом.

– Нет.

– А что так? – усмехнулся он.

– И так жили здесь одиннадцать лет, – говорю, подключая наушники к телефону.

Батя сказал что-то, но я не услышал, заиграла музыка. Я кивнул ему, мол, да-нет. Обычно такой ответ устраивал его, а может, на него накатила волна ностальгии, которая у меня сопровождалась металлическим привкусом в слюне.

– Ну, как вы? Устроились? Нормально?

– Угомонись, Лева, – говорила Галя по телефону со своим одногруппником. – Нам не нужна нянька. Да, все хорошо. Я бы даже сказал, что супер.

– Прям хоромы у вас там, что все супер? – послышался смех, больше похожий на звук мнущейся бумаги.

– Если понимать, через что мы прошли, то это хорошее место.

– Ну, хорошо тогда, если это так. А в гости к вам, когда можно зайти?

– Все-таки решился просвежиться с нами?

– Давно хотел, но обстоятельства, сама понимаешь, не позволяли.

– Жди, скоро.

Галя закончила разговор, легла на диван, пока Алена спала на кровати. Слабый фонарный свет проходил через занавески и освещал комнату холодным светом. Гале казалось, что так, как сейчас, она давно не спала. Нет страха, что какая-то коменда вломится в комнату и вышвырнет вместе с вещами на улицу. Нет нужды ночевать у одногруппника. Все это за спиной, забыто, как дурной сон.

Андрей сидел в одной из комнат на пятом этаже, там собрались несколько студентов посмотреть телевизор, выпить по бутылке безалкогольного.

Показывали «Трансформеров».

– Непривычно без Гали, – сказала Ульяна. Она сидела рядом с Андреем. Она не пила, но телевизор решила посмотреть.

– Да и без Алены тоже, – дополнил Андрей и сделал глоток пива. – Лайăх, мĕн вӗсем нашли квартиру.

– Ага.

Женя проснулся в холодном поту. Ему не снился кошмар, ему ничего не снилось, но что-то разбудило его. Надел очки, присмотрелся к часам в темноте. Всего 21.04. Он еще может успеть поехать домой.

Повернулся к Полине. Или остаться?

Оба не заметили, как заснули. Целовались, обнимались, лежали, трогая друг друга, и неожиданно заснули. Вся эта усталость после шараги поджидала, когда можно свалить двух своих пленников в сон.

Она так красива, когда спит...

Нащупал телефон в джинсах, мало ли, вдруг звонил кто. Никто не звонил, зато сообщение есть от неизвестного номера. Сначала подумал, что от оператора, только вот тогда писали бы, что он прислал СМС. А тут немного не по себе стало. Может, номером ошиблись? Да, именно! Отпишу только, что...

«Пиздец тебе, очкастый. Вали из города, пока мы тебя не нашли».

Женя еще долго думал над этим СМС. Даже вернувшись домой, он не переставал об этом думать. Ладно, если бы просто угроза, но тут прямое обращение. Очкастый... обидно. «Мы»... кто это – мы? Женя искал ответ, но только зря мучил себя. Ловил себя на мысли, что ошиблись номером, и на этом отключил телефон, а вместе с ним свое сознание до следующего дня.

Глава 11

Я не хотел иметь за спиной отработки. А если они появлялись, я сразу говорил, что хочу отработать, или пусть меня еще забросают вопросами, но поставят «3». Со стариками, то есть с гериатрией. Зима закончилась, а руки не тянулись, а вместе с ним сил тянуть Льва за собой.

Мы сидели в коридоре после пар, на втором этаже. Сейчас, весной, у нас в среднем было три-четыре, максимум пять пар. Отработать можно было еще в феврале, но как тут отработать, если учитель не берет трубку. А по слухам от остальных одногруппников – училка была настоящим монстром. Но я чувствовал, что на смену этому «монстру» придет новый. Мы только первый курс, впереди еще три года.

– Удивлен, что ты не ушел, – прервав коридорную тишину, сказал я.

– Надо отработать, – сказал Лев. – Я уже анат успел отработать за первый семестр. А отработок было... – Лев наморщил лоб. – Шесть! Черт, это ж надо так. Все, пора браться за ум. – Это звучало решительно, правдоподобно.

– Женя и ты говорите так еще с начала второго семестра. И я не вижу, чтобы что-то менялось.

– Поменяется, – ухмыльнулся Лев. – Если не в этом семестре, то на следующем курсе! Знаешь, а ты не пробовал тоже так – прогуливать и забить на учебу. Ты, наверное, не понимаешь, но такое чувство свободы ощущается. Прям студенческая жизнь на вкус чувствуется.

– Нет, не понимаю. Лишь одно знаю: аукнется это конкретно вам обоим. А если не обоим, то одному из вас. А я... видишь, во что все вылилось? – Я обвел руками пустой коридор. – Все дома, а мы тут, два дебила, сидим и ждем препода, чтобы отработать. Это че, нормально, что ли?

– Что за негатив? Ты всегда такой?

Слишком трудный вопрос. Я могу быть одновременно грустным и злым, либо грустным и добрым, либо вести себя странно, но это когда скучно. Очень скучно, а занять голову чем-то хочется.

– Если ты не заметил, – сказал я, – то жизнь – сама по себе, – сплошной негатив. Я только подстроился под нее. А ты сам, что уставший такой? Тебя же не было на парах все утро.

Лев уперся руками о колени.

– И не напоминай мне об этой студенческой весне.

Еще, когда Лев вернулся из Новочебоксарска, где как раз и проходило это мероприятие, он был погружен сам в себя. Галя спросила у него, почему он такой понурый? На что Лев пробубнил:

– Такого позора я не испытывал никогда.

Никто из нас не мог понять Льва.

Прибыв на выступление, которое представляло собой состязание между учебными учреждениями, Лев сразу понял: им не выиграть, их ждет позор.

Он много думал об этом, даже во время перерыва между выступлениями, он не переставал говорить об этом:

– Вы видели, какие у них костюмы? – риторически спрашивал Лев, пока все остальные обедали в местной столовой. – У них есть все, чего у нас нет. Они более организованы, они, видно, репетировали все время. Мы же приходили на пару часов, и то без сил. Каждый раз думали, когда мы свалим домой.

С началом танцев Лев ловил себя на мысли, вернее утишал себя ею:

– Всем плевать на тебя, они тебя не знают. Единственный, кто тебя будет осуждать, это ты сам.

Судьи лениво смотрели на выступающих, лениво аплодировали завершению. Совсем иную реакцию вызвал сольный номер Коли. Ему не впервой было выступать перед зрителями.

В конечном итоге хоть какое-то место занял Коля. Все остальные... они просто смогли пропустить несколько пар. Льву этого хватало. Чаще всего он просто пропускал учебу, а так по причине, да еще какой! Студент выступает за честь колледжа, какой молодец!..

Старая женщина вышла в коридор. Она посмотрела на нас с Левой.

– Вы студенты из «Леч Д»? – спросила она.

– Да, – ответили одновременно.

У женщины, вернее старухи, были сонные глаза, полные безразличия, такого, которое пропитывало все тело.

– Идемте за мной, – сказала она. – Давно жду, когда вы гериатрию отработаете.

– А мы-то как ждали этого! – заявил Лев.

Мы зашли в кабинет.

Преподаватель, Лариса Юрьевна, села напротив нас за учительский стол.

– Рассказывайте, – она вздохнула и откинулась на спинку стула.

Вот так просто?.. А что рассказывать? Может, старт, какой дадите, а то я могу и о себе рассказать.

– Старость, – начал я с простого, – это закономерно наступающий заключительный период возрастного развития. Старение – разрушительный проц...

– Достаточно, – отрезала учитель. – Лучше расскажите, что происходит с организмом человека при старении.

Так резко... Я не успел сориентироваться и дал Леве продолжить за меня.

– Изменяются стенки сосудов, – дрожащим голосом сказал Лев. Его глаза забегали, не знал, куда посмотреть. Хорошо, что не растерялся, продолжил: – Основные изменения возникают в крупных артериях.

– Хорошо, теперь вы, молодой человек, – препод посмотрел на меня.

– Также изменяется пищевод, – сказал я. – В ротовой полости: зубы желтеют, стираются, уменьшается объем ротовой полости. Отмечается удлинение и искривление пищевода, атрофия его клеток.

Как любит говорить Родион:

– На старческую болячку только одна причина, и это атрофия.

Только этого и придерживался, пока рассказывал об изменениях в организме пожилого человека.

Совместными усилиями мы закончили рассказывать первую лекцию, а там и вторая подходила к концу, потому что нечего было там рассказывать. Одни только страхи перед одиночеством, отсутствие помощи со стороны родни, гериатрическая помощь и т.д.

– Ладно, я вам поставлю оценки, – сказала Лариса Юрьевна. – Теперь идите с глаз моих.

Выйдя на улицу, я вздохнул полной грудью весеннего воздуха. Недолго до нормальной весны осталось, скоро дороги заполонят целые сети ручейков, стекающих в канавы города. Долой толстые, зимние куртки, останутся только жилетки, тонкие куртки, в которых сейчас можно быстро замерзнуть.

– Так просто, – сказал Лев, – че только тянули с этим?..

– Ты тянул, а не я.

– А что тогда спрашивал у меня, когда пойдем отрабатывать? – Лев ехидно улыбнулся.

– Потому что...

Потому что я впервые получаю отработку и тяну ее, потому что я боюсь идти один, мне нужна поддержка. И мне просто нужна компания.

Я не стал говорить это Льву, сказал только:

– Я такой же раздолбай, как ты.

– Мы все раздолбаи. Только одни лучше других в чем-то. Ты вон, например, пишешь у нас, а другие этого не умеют.

– И от кого узнал? – спросил, не чувствуя удивления. Все по ходу учебы узнавали о моем деле. Сами об этом не спрашивали, забывали.

– От пса этого, который со старостой тусуется сейчас. Кстати, слыхал, что у него?

– Что?

– Какой-то мудила угрожает Женьку. Сообщение ему пару недель назад написал и...

– Да, я знаю об этом.

Глаза Льва округлились.

– От кого? – спросил он.

– От Жени. Я ему даю свои тексты, а он иногда рассказывает о своих соплях с Полиной, и однажды он рассказал о том сообщении.

– Что думаешь об этом?

– Ничего я не думаю.

Я догадывался, из-за чего возник этот сыр-бор.

Лев встретился с Женей в тренажерном зале. Женя сам предложил ходить вместе, так как раньше он ходил в тренажерку недалеко от вокзала. Вскоре «лавку» прикрыли, и Женя начал искать новое место. Повезло, один спорт находился поблизости к дому Леву.

– Умеешь ты обращать людей против себя, – сказал Лев, опуская гантели на пол.

– Не говори ерунды, – отмахнулся Женя. Он только что закончил подтягиваться. Аккуратно спрыгнул на пол, чтоб не вызвать боль в ноге, и продолжил: – Я тебе отвечаю, не знаю, кто этот хмырь, и чего он хочет.

– Сообщение хоть сохранил?

– Ясное дело, мало ли, вдруг пригодится.

 «Пиздец тебе, очкастый. Вали из города, пока мы тебя не нашли».

Лев перечитывал сообщение, которое видел несколько раз до этого. Ничего не приходило на ум. Кому захотелось угрожать Жене, ничего ведь не делал парень, а тут ему сразу заявляют, чтобы из города уходил.

– Вестерн какой-то, – сказал Женя, убирая телефон в карман шортов.

– В каком это смысле?

– Ну, ковбои же говорят друг другу, мол, что город тесен. Вот и здесь также, – один говорит, чтобы второй убрался из города.

– Ты и так тут не живешь. Ездишь сюда в шарагу, да шмотки себе прикупаешь.

– Всего-то шарф купил!..

– Неважно. – Лев молчал, его взгляд опустился на гантели. – А Полина?

– А что она?

– Она че думает об этом? Не тупи.

– Ничего не думает, я ей не говорил.

– Вот те раз! С чего вдруг?

– Докопался, – сжал зубы Женя. – Просто не рассказал. Больно нужно мне это. Не хочу, чтобы переживала.

Лев понимал Женю, он замечал за своим другом какую-ту скрытность в общении со своей девушкой. Он был напряженным несколько дней с момента получения сообщения.

– Рассказал бы, пока не поздно, – сказал Лев, взяв гантели в руки.

– Не понял... Поясни.

– Тебе написали, чтобы ты свалил из города, а потом, цитирую: «Пока мы тебя не нашли». Женек, – в глазах Льва возникла тревога, – ты не боишься, что тебя реально найдут?

– Да кому я сдался, Симба? Реально, вот кому я нужен? Только маме своей, да и тебе, наверное.

– Я хоть сейчас отпишу тому чуваку, где ты находишься, – засмеялся Лев. – Пусть придет!

– Тогда я ему, – Женя поднял гантель, – прямо в ебало этой хреновиной заряжу. Зубы все потом будет собирать с пола!

Оба засмеялись на весь зал.

Я плохо спал в последнее время, каждую ночь, что ни эротический, то странный сон. Просыпался пару раз за ночь, но что было во сне, я не помнил. Ощущал, что мне становится плохо, после чего трудно заснуть, но содержание сна не оставалось в голове.

Встал с кровати, походил по комнате, но сон не приходил. Давно такого не было.

Уж лучше бы кошмар снился, а лучше воспоминания. Да, их не отличить от кошмара. По крайне мере, я мог быть уверен, что засну, помня какое-то время, что это за ужас. Но они снились редко. В последний раз подобное снилось в конце осени. Тогда еще не все было позабыто, напоминало о себе время от времени.

Подошел к книжному стеллажу.

Нащупал школьный альбом, который открывал только родственникам, пришедшим встречать Новый год. А сам открыл при получении, еще раз заглянул, когда принес домой, и оставил собирать пыль.

Открыл еще раз...

Помню тот день, писали пожелания одноклассникам. Вот же бред я насочинял. Не думал, что пишу, потому что не было настроя, не было ничего. Как это называется?.. Был мертвым внутри? Такой неожиданно появившийся вакуум в груди, который разрастался подобно опухоли. Только вот злокачественная опухоль убивает, а этот вакуум остается с тобой и пожирает все в себя, оставляя тебя ни с чем. Смотришь новую серию, а ничего не испытываешь. Может, сериал так себе? Нет, это дыра в теле, она все всасывает в себя и не дает воспринимать мозгу информацию, и чувствовать нужные эмоции. А так – ты апатичен, равнодушен к окружающим. В таком состоянии и написал пожелание – с пустотой.

Пролистал, вспомнил одноклассников, одного не было ни на одной фотографии, никакого послания он не оставил.

Поставил альбом обратно. В темноте не заметил, как сдвинул старые тексты. Свалились.

Как же все безграмотно, сыро и приторно! А ведь грезил, печатая о карьере сценариста. Глупый и наивный дурак.

Пролистываю и без слез не взглянуть, – такие элементарные ошибки в элементарных словах.

Однажды... Я возьму себя в руки и уничтожу все это. Эти рукописи нельзя оставлять, они напоминают меня, кем нельзя быть, а я каждый день держу в голове эти слова: «Не смотри на прошлого себя, ты не собираешься им оставаться. Смотри на будущего себя, на того, кем ты намерен быть».

Сон валит меня с ног после часа бодрствования...

На мне школьный костюм, я это понял сразу, когда ощутил теснение по всему телу. Я иду по коридору, не могу понять, в каком здании нахожусь. Слышу только старый, знакомый смех, который манит к себе. В коридоре только одна дверь, и именно оттуда звучит смех. Я прислушиваюсь, чувствую, как меня пробирает волна тепла и возбуждения.

Захожу и никого не вижу. Темно. Иду дальше, может, свет появится через пару секунд. Вместо света захлопывается дверь. Я во тьме. Ни смеха, ничего.

Пытаюсь идти дальше наощупь, но тут рядом появляется луч света, который падает на знакомую фигуру. У нее волнистые волосы, немного закручены на концах. Одета в синий пиджак, такого же цвета штаны. Люблю синий.

Я захожу под луч света, до нее рукой подать. Храбрость, не бояться позвать ее.

Пытаюсь позвать ее по имени, но понимаю, что ничего не говорю, – рот просто открывается, но не издает не единого звука. А она не поворачивается, потому что не слышит.

Повернись, увидь меня!..

Но вместо этого она идет во мрак, не заметив меня. Она идет так, словно видит дорогу, знает, куда идет. Ее силуэт растворяется во мраке, а я оглядываюсь по сторонам, но вижу свет за дверью. Смотрю на свой пройденный путь, который начинает поглощаться тьмой.

Я бегу дальше, за ней. Обнаруживаю, что потерялся. Ни туда, ни сюда податься. Один. Надо постоять, подумать, куда идти. Решение придет, уверен в этом.

Тут я ощущаю, как чья-то рука ложится на мое плечо. Тоненькие пальцы массируют плечо, опускаются к ключице. Я поворачиваюсь и вижу ее, она же убежала в ту сторону, как она обошла меня, что я ее не услышал? Не важно, она рядом. Улыбается своими белоснежными зубами, глаза... я утопаю в них. Не могу смотреть долго, у меня не получается. Глаза опускаются вниз, и я вижу, что она обнажена. Целиком. Ни до, ни по пояс, а целиком.

Она обхватывает мою шею целиком, но не приближается. Хочет, чтобы я сам это сделал.

Становится прохладно.

Я спрашиваю у нее, не холодно ли ей? Она мотает головой. Я прижимаюсь к ней, я чувствую тепло ее тела. Потные ладони скользят по упругому, гладкому телу, по спине вплоть до ягодиц. Сердце бешено бьется в груди, озноб пробирает тело из-за чего я весь начина дрожать. Она видит это и прижимает к себе сильнее. Ее небольшие груди упираются в мою грудную клетку, после чего я улавливаю слабый ритм ее сердца.

Меня пробирает дрожь, я уже вижу, как теплый воздух превращается в пар, выходя изо рта.

Но ее тело все еще теплое, я бы даже сказал, пылает огнем. Я обхватываю ее еще сильнее, лишь бы согреться, спастись от холода и быть рядом с ней еще какое-то время. Это же сон, говорил я себе в тот момент, я проснусь, но помнить буду лишь обрывки. Нет тут ничего странно, я же рядом с человеком, которого любил и люблю.