Текст книги "Альтер Эго (СИ)"
Автор книги: Villa Orient
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 17
Бермудский треугольник стереотипов
Я вертела в руках телефон, секунды складывались в минуты, а мысли – в слова. Я всё же нашла в себе силы набрать номер и приложить телефон к уху. Я не была уверена, что мне ответят, но что я теряла… По крайней мере, он меня не заблокировал. После третьего гудка знакомый голос откуда-то издалека ответил:
– Да?
– Привет, это Аврора. Ты, может быть, уже удалил мой номер и забыл, кто я, но есть у тебя пара минут выслушать?
Хотя он видел меня только вчера, и вряд ли успел забыть, скорее даже, опять вспомнил. Он молчал, поэтому я продолжила:
– Я пойму, если ты не хочешь говорить, просто выслушай.
– Почему-то мне кажется, что ты не ограничишься парой минут.
Я не стала выдыхать и сразу начала тираду:
– Возможно. Я просто хотела тебя поблагодарить. И извиниться. Прости, что я так себя повела, высокомерно и некрасиво. Мне нет оправдания. В моей жизни всё очень сложно, много проблем, в том числе и личных. Нельзя во всём и всегда винить обстоятельства, но ты, несмотря на это, вёл себя со мной очень благородно. Ты сглаживал углы и всё делал правильно. Ты позволил мне почувствовать себя живой, и я даже не помню, чтобы была такой счастливой в последнее время. Но я слишком глупая, чтобы это понять и оценить сразу. Я просто хочу извиниться за то, что обидела тебя. Ты был абсолютно прав.
– Просто извиниться? Не хочешь что-то ещё добавить?
Вот это поворот.
– Не знаю… Хочу. Хочу сказать спасибо, что забрал меня вчера и отвёз домой. Мне очень стыдно, что я тебе позвонила.
– Стыдно мне звонить?
– Нет, не поэтому… Стыдно, что я побеспокоила тебя. Я не должна была… В таком состоянии…
– Это не ты была.
Вот это ещё один поворот.
– А кто?
– Твои коллеги. Ты была в отключке, а они не знали, где ты живёшь. И позвонили по первому номеру в списке. Это был я.
– О, вот как!
Ну конечно, он до сих пор в моей записной книжке «Алекс», поэтому и первый.
– Да, так. Хочешь ещё что-то сказать?
– Да. Могли бы ещё раз увидеться, чтобы я постаралась загладить свою вину.
Я понятия не имела, с какой целью и что мы будем делать, но я опять не думала, прежде чем говорить.
– Где ты?
– Я около работы, только что закончила.
– Тогда, может быть, приедешь ко мне?
– Сейчас?
– Да.
Я судорожно подумала, что выгляжу сейчас не очень презентабельно после рабочего дня в офисной одежде и с другой причёской, но для извинений пойдёт и так. Да и в метро будет удобнее и быстрее добраться. К тому же, я же еду к нему просто извиниться, поэтому чем более жалкой я буду выглядеть, тем лучше. И я даже не хотела вспоминать, какой он увозил меня с корпоратива, но воображение всё равно подсовывало неприятные образы.
Я не должна была ехать. По крайней мере, я бы сама точно не поехала, но я вспомнила слова Иры. Мне нужен взгляд со стороны. Я должна посмотреть на ситуацию с другого ракурса, только так я смогу выбраться из бермудского треугольника собственных стереотипов.
Глава 18
Мотылек и Фонарь
Мои руки тряслись, когда я нажимала на звонок домофона, но он снова открылся сам, даже не пришлось ничего говорить. Вот только дверь в квартиру в этот раз была заперта, и мне пришлось звонить, но открыл он быстро.
– Ты быстро добралась.
– Метро.
Такие женщины, как я, не должны ездить на метро. Все так думают, а я разрушаю стереотипы.
– Проходи.
Он был в футболке и шортах, босой и простой, как всегда, но не такой открытый, как раньше. Да и не так уж он прост, каким хочет казаться.
– Ты, наверное, голодная? Я как раз готовил ужин, правда, сегодня без кулинарных изысков.
– У меня нет аппетита.
– Плохо работала сегодня?
– Нет, не могу есть, когда нервничаю.
– Это же отлично, ты не заедаешь стресс.
Он вроде бы ничего обидного не говорил, но я чувствовала отчуждённость и пассивную агрессию.
– Я помою руки.
– Ты знаешь, где ванная.
Я ополоснула руки и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Зачем я здесь? Он меня не простил и никакие извинения мне уже не помогут. Я приехала, чтобы это понять. У меня была иллюзия, что всё не так плохо. Я хочу, чтобы он на меня не обижался, хочу ему нравиться… Да и много чего ещё хочу от него, но… Чего я хочу добиться?
Наши отношения уже не вернуть. Да и не было у нас никаких отношений. Он забрал меня после корпоратива и отвёз домой. Он добрый и душевный человек, не смог отказать или не хотел, но сейчас он всё ещё чувствует обиду и выплеснет её на меня при удобном случае. Его напускное безразличие и простые фразы – способ скрыть раздражение. И он ещё тщательнее подбирает слова.
Я наступаю на те же грабли. Я уже была жертвой, но больше не хочу быть. В этой ситуации я повела себя неправильно. Я не должна была его обвинять, потому что у него-то как раз выбор был невелик. Это я выбрала проституцию, а это не способ знакомства для поиска благонадёжного партнёра на всю жизнь. И, когда я пришла на эту встречу, то показала, что ничем не лучше него, даже хуже, я – потребитель. Это будет вечно стоять между нами, несмотря на то, что нам хорошо вместе. Я вышла из ванной с твёрдым намерением.
– Сергей, я пришла извиниться. Прости меня за всё то, что я сказала и сделала, если сможешь. Я была не права. Я не останусь на ужин. Спасибо тебе за всё.
Я опустила глаза, уже разворачиваясь, чтобы уйти, но он меня сгрёб в охапку.
– Подожди, Аврора. Зачем ты так? Я не хочу на тебя обижаться, но не делай так больше. Я не хочу, чтобы ты уходила. Останься.
И я потерялась. В себе, в своих чувствах, в том, что правильно, а что – нет, в том, что должна делать, и что делаю. Но одно я точно знала, я больше не хочу уходить. Мой анализ здесь не работает. Я чувствую, что он меня простит, что он готов это сделать. Ну а я ведь и правда ошиблась.
Он гладил меня по волосам и теперь уже мягко обнимал. Я чувствовала его тёплое дыхание и тоже дышала спокойнее и ровнее.
– Тебе очень идёт эта причёска.
– Ты заметил? Спасибо.
– Ещё в пятницу заметил. Ты совсем по-другому выглядела.
– Я была очень пьяной.
– Не просто пьяной, а в отключке.
– Спасибо тебе, что забрал и отвёз домой.
– И даже не воспользовался твоим телом.
– Я же была в отключке!
– Да, а я не некрофил какой и не насильник.
Разговоры с ним всегда принимали опасный поворот и всегда неожиданно для меня, хотя я должна бы предугадывать.
– Почему приехал?
– Я подумал, что раз мне позвонили, то больше и некому. Судьба такая. Мы выбираем, нас выбирают.
– А ты почему приехала?
– Тянет.
– Ты знаешь, что так ты выглядишь ещё моложе, а я чувствую себя педофилом, хотя я и раньше рядом с тобой так себя чувствовал, а теперь особенно.
– А тебе подавай постарше?
– Да уж, хотелось бы старше шестнадцати лет.
Я всё же согласилась поесть, точнее, он меня уговорил. Паста карбонара выглядела очень аппетитно, а я уже достаточно успокоилась.
– Очень вкусно. Ты отлично готовишь.
– Я помогал маме. Я же говорил, что у нас дома орава вечно голодных мужиков? Я помогал ей готовить, ну и учился постепенно.
– Да. Я бы хотела, чтобы мне готовили в детстве.
– Твоя мама разве не готовила?
– Мама умерла, когда мне было одиннадцать. А два года до этого она тяжело болела раком, и мы уже тогда всё делали сами.
– Прости, я не знал, – он накрыл мою руку и погладил, – у тебя есть братья или сёстры?
– Нет, только папа. Он очень хороший, но готовить не умеет совсем, только сварить крупу, картошку, макароны и то не всегда солит. Я тоже готовлю не очень.
– Поэтому у тебя дома почти нет продуктов?
– Да. Это больная тема. Я не знаю, как это объяснить. Как будто мама забрала с собой всё удовольствие от еды. Она всегда готовила, она это любила. А потом наша кухня опустела без неё. А еда утратила вкус. Без мамы тяжело, как будто часть сердца и души навсегда заняты, но сейчас пустуют и будут теперь пустовать всегда. Никто не будет любить тебя больше мамы, и это мне ещё повезло с отцом. Хотя, это всё глупые оправдания, я просто не умею готовить.
– Знаешь, мне интересно, какой ты была в школе?
– Да обычной.
– Да ладно?
– Ну, ладно, не совсем. Я старалась не расстраивать папу. Нам и так было тяжело, поэтому я старалась хорошо учиться, чтобы его в школу не вызывали лишний раз и оценки радовали глаз. Но вот компания у меня не очень хорошая. Моя подруга Ира… Нет, она хороший человек, но в подростковом возрасте…
– Так вы с ней со школы знакомы?
– Да, учились в одном классе, жили в одном дворе. Наши родители и до сих пор живут рядом. У неё не было отца, тогда разводы были не таким частым явлением, поэтому её называли безотцовщиной, а меня сироткой. Дети бывают очень жестокими.
– Мне ли не знать.
– Мама Иры много работала. У меня не было матери, а отец тоже много работал. Мы с ней сошлись на волне одиночества и неоправданных ожиданий. Она старалась быть показушно плохой, а я, наоборот, хорошей, а вместе мы друг друга сглаживали и дополняли. Ну и вместе были сильнее.
– А мальчики? Мальчики у тебя были?
– Шутишь, что ли? Нет, конечно. На меня никто внимания не обращал, я же выглядела как из младших классов всё время, да к тому же ещё и отличница.
– А как же ты замуж вышла?
– Случайно. Я и в институте тоже популярностью не пользовалась, потому что выглядела как невзрачная малолетка. На меня просто не обращали внимания. Я этакая невидимка.
– Это совсем не так. Ты очень даже яркая и заметная.
– Ты преувеличиваешь.
Он очень выразительно на меня посмотрел, и я в себя даже поверила:
– Возможно, сейчас, но тогда это было не так. Ира таскала меня с собой на вписки. Я – её странная подруга.
– Странная?
– Да, у каждой популярной девушки должна быть или страшная, или странная подруга.
– Популярной?
– Да, Ира была очень популярной. Да и сейчас тоже, только она прибедняется
– Ну а по-моему, она знает себе цену.
– Да, но не совсем. Там вот где-то на вписке я познакомилась со своим будущим-бывшим мужем. Не то, чтобы нам было, о чём общаться. Но я тогда так обрадовалась, что на меня в кои-то веки хоть кто-то обратил внимание, что влюбилась без памяти с первого же взгляда. Он был на шесть лет старше. У него уже тогда практика была. Мы с ним пару раз погуляли в парке, даже за руки не держались. А потом он пригласил меня домой и просто трахнул, без признания в любви, без прелюдии. Не то, чтобы я совсем глупая и наивная была и не понимала, к чему всё идёт. Ты знаешь, что я не очень-то сопротивляюсь, когда прихожу на свидание, не умею держать дистанцию и говорить «нет»…
– Аврора…
– Что?
– Перестань, брось это самобичевание. У тебя просто не было опыта и сейчас нет. Но ты всё делаешь правильно и естественно. Это совсем не плохо. Никто не думает о тебе плохо. Поверь, мне не нужно, чтобы ты ломалась. Да, кто-то посчитает это не очень приличным поведением и просто воспользуется. Это непорядочные и недостойные люди, которые сначала пользуются, а потом делают вид, что они выше этого. Но в моих глазах ты и так слишком ценная. Ты и так слишком хорошая. А если ты будешь меня отталкивать, то я просто не знаю, как к тебе подобраться и, наверное, даже не буду пытаться. Со мной ты можешь выкинуть из головы всю эту чушь про приличия, моду, как нужно вести себя и выглядеть в обществе. Со мной, ты – это твоя энергия. Ты можешь делать так, как тебе нравится.
– Вот как… Всем мужикам, наверное, лучше, если женщины не будут ломаться, просто одни осуждают, а другим и так сойдёт.
– Нет, не всем, с некоторыми нужно ломаться, а с некоторыми просто не нужно связываться. Ты была девственницей до мужа?
– Да. А потом мы погуляли ещё немного и через полгода он сделал мне предложение, тоже без признания в любви до гроба и даже без кольца, и ему не понадобилось вставать на одно колено. Я и так согласилась. Он это знал. Но теперь я думаю, что, даже если бы я отказала, он бы не сильно расстроился.
– Ты его любила.
И это был не вопрос. Я посмотрела на него и опустила глаза. Артём из тех людей, каких стыдно любить.
– Да, но это в прошлом. Больше не люблю. Хотя я долго по нему страдала, мне даже психотерапия не помогла. А потом, где-то год назад, как отрубило, как будто чувства выключили. Но, когда любимые уходят, они забирают ту часть сердца, которую занимали, и её уже никак нельзя заполнить.
– Так бывает. Ты просто перегорела. Слишком много ему отдала и ничего не получила взамен. В какой-то момент твой ресурс весь вышел. Чувства нужно поддерживать, как огонь. И поверь, твоё сердце можно снова наполнить любовью. Я не смогу заменить тебе маму, но бывшего точно смогу.
– Я не хочу, чтобы ты его заменял. Мне нужен другой человек, не такой, как он. Я это только недавно поняла.
– Я надеюсь, что я не такой.
– Да. Почему ты один?
– Я не один.
– Почему у тебя нет девушки?
– Ждал тебя.
– Брось…
– Ты знаешь ответ на этот вопрос. Ты им задавалась. Не каждая сможет принять мою профессию, я же стриптиз танцую. Забыла? Ты для себя нашла ответ? Сможешь меня принять? Сможешь быть моей девушкой?
– Я не знаю точно, но я готова попробовать.
– Это уже что-то. Я хочу, чтобы мы попробовали. Ты же помнишь, что в остальное время я просто автомеханик. Не слишком хорошая партия для хорошей девушки, а плохой мне не нужно. Ты мне нужна. И я сделаю всё, чтобы ты была рядом, если ты, конечно, этого хочешь.
– Хочу.
Я сама не ожидала, что отвечу так просто и быстро. Впервые в жизни я, наверное, ответила, не подумав, но это самое правильное слово.
– Тогда оставайся на ночь.
– Сегодня?
– Всегда.
Я рассмеялась:
– Такого предложения мне ещё не делали. Я падаю всё ниже и ниже. Сколько мы с тобой знакомы? Пару недель?
– Все самые интересные истории идут не по плану.
– Где-то я это уже слышала. Так уж не по плану? Один из нас всё-таки знал, на что шёл.
– Только вначале. Знаешь, я не хочу терять время. С тобой мне дорого каждое мгновение. Мне жаль, что я не знал тебя раньше. Ты хорошая, нежная, мягкая.
Одна моя личность, да, она именно такая, но он не знает вторую. Я могу долго её скрывать. Она может и вовсе не появится. Мой бывший муж видел её всего лишь раз, и этот раз стоил ему очень дорого. Когда она появляется, то я не могу её контролировать. И никто не может. Она совершает жуткие вещи, жестокие. Люди думают, что только они могут так поступать со мной, и мне нечем ответить. А когда они видят меня другую, то это им нечего мне ответить. Я очень хочу, чтобы это никогда не коснулось Сергея.
– Я верю, что человек может любить сильно всего один или два раза в жизни. Всё остальное – иллюзия, обман. Чувства выгорают и уже никогда не возвращаются с новой силой. «Сердце деревенеет», – он говорил это с таким надрывом, что не верить и не понимать его нельзя.
– Ты уже кого-то любил?
– Да, я же рассказывал тебе про свою первую любовь. Я любил её долго: всю школу, а потом мечтал, как закончу техникум, начну работать, открою свой автосервис, сделаю ей предложение. Я же за ней и поехал в Москву. Она уехала учиться. Но с работой у меня сразу не выгорело, с деньгами напряжёнка, нужно было на что-то жить, не что, чтобы звать девушку замуж. Я начал танцевать по ночам и выходным. Ходил на все прослушивания. Иногда напоминал ей о себе, ждал её как раньше у университета, а она на меня даже внимания не обращала. Как-то набрался смелости, нагло подошёл и пригласил её в кафе. Она согласилась, а потом оказалось, что её просто ностальгия замучила, хотела пообщаться с кем-то из родного города, из прошлого. А ещё ей нравилось, что я за ней как собачонка бегал. Да и лестно было, что накаченный парень за ней по пятам ходит, а она даже внимания на меня не обращает. А потом она на пятом курсе вышла замуж за москвича, совершенно неожиданно для меня. Теперь живёт в Алтуфьево, родила подряд троих детей. Может быть, даже счастлива. А я вот только недавно перегорел.
– Больно?
– Пусто. Как ты и говорила. Любовь наполняет и согревает. А когда она проходит, тем более, такая сильная, то сразу становится пусто и одиноко. А потом я встретил тебя. И чувства вспыхнули сами с новой силой. Раньше у меня такого не было. После неё я ни к кому чувств не испытывал. И поэтому я верю, что пустоту в сердце можно заполнить. Я заполню твою, попытаюсь, как минимум.
– Я на неё похожа?
– Нет, ты совсем другая.
– Ты же многих женщин знаешь. Разве не было похожей на неё, и у тебя не возникало чувств?
– Нет, я не могу сказать, что она такая уж уникальная, гораздо меньше, чем ты, но мы же не выбираем, кого любить. Просто похожего человека недостаточно. И потом, ты особенная, необыкновенная, как красивый цветок – нежный, недосягаемый, закрытый, но чувственный и эмоциональный, когда раскрываешься.
– Мне кажется, цветы так не описывают.
– Я так описываю.
Я уже предчувствовала его повороты. Я подскочила, чтобы не дать ему начать действовать, иначе я терялась и уже точно всё шло не по плану, по крайней мере, не по моему.
– Мне уже пора. Завтра на работу.
Но он меня перехватил:
– Тебе не нужно оправдание, чтобы остаться сегодня, завтра, когда захочешь. Только себя не обманывай. Почему ты сейчас бежишь? Боишься осуждения общества? Но его здесь нет. Здесь только мы с тобой, а я никому не скажу, какой ты бываешь влажной и горячей. Не хочу конкуренции. Не хочу, чтобы кто-то ещё знал.
Он бывает очень убедительным, особенно для меня. Особенно, когда его руки перехватывают меня за талию и ползут вверх.
– Слышишь, как бьётся твоё сердце? Быстрее и быстрее?
Пока его руки добираются до груди, но снова ползут вниз, дразня.
– Чувствуешь, как кровь быстрее побежала по венам?
Он стоит совсем близко, а мне некуда отступать, позади меня злополучная столешница, на которой он меня уже брал. Его горячее дыхание сверху обжигает лицо. Я краснею и начинаю гореть, а волна жара спускается туда, где его руки, и расползается по всему телу.
– Ты краснеешь и дрожишь.
Он старательно обходит мою грудь по кругу и гладит крупными ладонями шею, а большими пальцами щёки. Я закрываю глаза с лёгким вздохом и приоткрываю губы, и он наконец меня целует, но слишком быстро и неглубоко.
– И хочешь меня. Признайся, что тебе нравится всё, что я с тобой делаю.
И я выдыхаю:
– Да, – лишь бы только он продолжил и не останавливался.
Он – манипулятор со стажем и опытом, а я теряю рядом с ним контроль. Я отбрасываю все сомнения и забываю о приличиях. Я, которая задумывается над каждым словом, складывая их в стройные предложения. Я, которая стороной обходила мужчин по увеличенному радиусу целых долгих три года. И вот я таю от его мягких прикосновений, теряюсь, путаюсь в мыслях, становлюсь поистине слабой и не владею собой.
Он плавно перемещает руки мне за спину, проходится вдоль позвоночника, оглаживает поясницу, потом снова поднимается выше по шее сзади до самого затылка и натягивает волосы, так что я запрокидываю голову и только теперь целует влажно и глубоко.
– Сегодня я хочу завязать тебе глаза.
Он не даёт мне подумать и достаёт откуда-то из-под стола шёлковую ленту. И только потом спрашивает:
– Ты же не возражаешь?
Я не знаю, стоит ли мне возражать, поэтому перевожу взгляд с ленты на его лицо и обратно, чтобы понять, но ничего не понимаю. И он пытается меня убедить, нашёптывая:
– Обещаю, что не буду делать ничего из того, что тебе не понравится.
И я смелею настолько, что прошу его:
– А можешь, как в первый раз? Я хочу, как тогда.
– Я могу лучше.
Я не верю, что может быть что-то лучше:
– Лучше?
– Да, сквирт – это хорошо, он даёт быстрое и полное удовольствие, но опустошает. Тогда тебе нужно было так, чтобы перезагрузиться.
– Что ты чувствовал в первый раз?
– Сначала страх, что ты не придёшь. Потом страх, что ты уйдёшь. Твой страх тоже чувствовал. Ты была очень напугана. Но очень скоро я понял, что ты не уйдёшь, не сможешь, даже если захочешь. Ты как мотылёк, который бьётся о фонарь ночью, но не улетает и погибает там. Я читал, что мотыльки оценивают расстояние по свету. Миллионы лет эволюции научили их ориентироваться ночью по свету Луны и Млечного Пути, но этот свет статичен. А потом люди стали использовать искусственный свет, и мотыльки стали терять ориентацию. Они летят от одного фонаря к другому, настройки сбиваются, и они гибнут.
– У меня никогда не было статичного ориентира.
– А ещё я сразу понял, что ты очень уязвима. Тебя легко ранить, поэтому ты всегда в защите. Это и плохо, и хорошо. Потому что твоя уязвимость даёт тебе дар тонко чувствовать. Мне нужно было расслабить твоё тело, чтобы мы пошли дальше. Но сейчас… Можно получить другое удовольствие, которое наполняет.
– Тогда можно без презерватива.
Он смотрит на меня внимательно и проникновенно:
– Ты уверена?
Я не знаю, что он обо мне думает, но я взрослая женщина, вполне могу самостоятельно принимать противозачаточные таблетки. Но даже если и нет, то он явно не боится моей беременности. Правда, редкие мужчины боятся, просто потом не считают себя за это ответственными, но тут ему нечего опасаться. А может быть, это просто легкомыслие, а не доверие. Я не спрашивала у него справку. Хотя, наверное, нужно было, но уже поздно. Я опять сказала, не подумав.
– Да.
Я не могу пока объяснить и рассказать ему всё, но он больше ничего не спрашивает. Ему просто достаточно моего согласия.
Он накладывает ленту на мои глаза и завязывает её на затылке. На глаза опускается тьма, которая окутывает всё тело и заставляет покрываться мурашками от неизвестности и порочности того, что будет дальше. Ведь глаза закрывают лишь на неприличные вещи.
Он меня целует, одновременно расстёгивая молнию на платье и стягивая его вниз. Его руки гладят тело, возвращаются на спину, и он снимает бельё сначала сверху, затем снизу. Он подхватывает меня на руки и куда-то несёт, я окончательно теряюсь в пространстве, как мотылёк. Он – мой фонарь. И мне никуда от него не деться. Я видела его гостиную и ванную комнату, но ещё не была в его спальне. Но сейчас я ничего не вижу, только чувствую и слышу.
Он куда-то опускает меня. Я ёрзаю, чувствуя холодящее кожу покрытие, и это не похоже на кровать, поверхность изогнутая и, кажется, кожаная.
– Тшшшш, не двигайся.
Он передвигает моё тело и усаживает меня, и я стараюсь не двигаться, лишь опираясь на руки. Он снова меня целует, гладит от шеи до груди, оттягивая соски, и я тянусь за его движением с лёгким вздохом, но он резко убирает руки и отходит. Я не знаю, где он, не чувствую тепла его тела, просто знаю, что он где-то рядом. С закрытыми глазами я застываю и просто жду, когда он вернётся. Ощущения становятся ещё острее.
Он появляется откуда-то сзади и опять гладит грудь и захватывает соски, а потом ведёт руку вниз, проводит широкой ладонью по промежности, сминая влажные складочки и проникает пальцем внутрь. Я выгибаюсь, чтобы он касался клитора, и он растирает горошину, и резко убирает руку, опять слишком недолго. Я выгибаюсь сильнее и подаюсь вперёд со стоном, но он перехватывает меня за шею.
Я чувствую, что он теперь нависает сверху. Он слегка фиксирует моё тело за шею, и я чувствую мягкую плоть рядом со своими губами. Я понимаю, что это головка его члена, и облизываю губы, вспоминая его немалые размеры. Он не торопится и даёт мне время на размышления. Но возбуждение и предвкушение берёт своё, я сама приоткрываю рот. Он понимает, что я готова, и вставляет член. Он и правда большой и толстый, и даже его головка занимает значительное место у меня во рту, но именно это и возбуждает.
Я открываю рот шире, и он скользит чуть дальше. Руки у меня свободны, и я беру его за основание, чтобы понять, как глубоко он войдёт, и поласкать его пальцами. Он мягко и неторопливо скользит вперёд и назад. Я добавляю язык, стараясь выписывать узоры на уздечке. Он чуть ускоряется, я начинаю задыхаться, но именно в этот момент он резко меня отпускает и отстраняется. Я судорожно хватаю ртом воздух и понимаю, что хочу ещё. Мне его мало. Он всё ещё придерживает меня за шею и целует в губы, поглубже проталкивая язык. Мы целуемся долго и страстно. А потом он снова исчезает.
Я выдаю целый недовольный стон. Но совсем скоро чувствую, как его тело опускается на меня, и теперь его голова у меня между ног, а его язык внутри меня, посасывает и ласкает. Я опять выгибаюсь, но в этот момент он проталкивает член мне в рот, и я понимаю, что это та пресловутая поза «69», которую я только в порнофильмах видела. Но думать уже некогда, я испытываю очень острые ощущения между ног от его языка, и сама начинаю сосать его член в приступе чистых инстинктов. Я никогда не думала, что буду делать нечто подобное неистово, с упоением, но прямо сейчас я сама себя удивляю.
Я уже почти на краю от того, что он со мной творит. Но он не доводит меня до конца, останавливаясь в миллиметре от взрыва, и снова отстраняется. Мой стон срывается почти на крик, но я уже ничего не могу с собой поделать, не могу себя контролировать. Есть женщины, и их довольно много, которые считают, что удовольствие для женщины от проникающего секса очень преувеличено, но я бы сейчас что угодно отдала за его член внутри себя, причём уже не важно, где. Я почти уверена, что могу кончить от минета.
И он даёт мне то, чего я хочу. Он опускается на меня и входит в меня плавно, но настойчиво и до самого конца с оттяжкой. Я выгибаюсь ему навстречу, но он не опускается на меня всем телом и придерживает за шею. Он двигается размеренно, но крепко, а я почти не могу двигаться, но именно это и продлевает удовольствие и делает его острее. В итоге я кончаю совсем скоро, задыхаясь и крича, чувствуя, что он в этот момент тоже очень глубоко во мне и тоже пульсирует, выпуская струю внутрь меня. Он целует меня глубоко и нежно. И снимает повязку с моих глаз. Я сначала всё равно почти ничего не вижу, кроме пелены и ярких пятен, но потом мы смотрим в глаза друг другу, и не можем оторваться. Время остановилось, а мысли вихрем пронеслись в голове. Я первая отвожу глаза, потому что тону окончательно и знаю, что потяну его за собой.
