Текст книги "Альтер Эго (СИ)"

Автор книги: Villa Orient

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11
38,8 и муж по вызову

Не всем планам суждено сбыться, или события происходят не так, как мы планировали – хуже или лучше. Со мной такое часто случается.

Назавтра утром я проснулась от сильного озноба. Не могла согреться под тёплым одеялом, горло ужасно болело, и голова тоже. Я встала лишь чтобы дойти до туалета и набрать графин воды, который поставила у кровати. И замерила температуру. Градусник отчаянно запищал, показывая 38,8. Боже, за что мне это⁈

Первым делом я написала на работу. Сначала подумала, что нужно было позвонить, но у меня, кажется, не было голоса. На работе посочувствовали в меру приличий и напомнили, что в это тяжёлое для всех время, особенно для меня, без отрицательного теста на модную болезнь мне в офисе появляться нельзя.

Какие времена, такие и нравы. Винить сейчас никого нельзя. Каждый выживает как может.

Нужно было вызвать врача. Я набрала общий номер, но бодрый голос автоответчика вещал, что для вызова врача на дом нужен номер полиса ОМС. Я сползла с кровати и кое-как добралась до шкафа с документами, несколько раз на ходу отключаясь. Благо, я человек аккуратный, всё складываю в одно место, я быстро нашла нужную бумажку. Путь назад до кровати оказался сложнее, чем от неё, но я справилась, взбираясь, как альпинист на Эльбрус.

С трудом, почти без голоса, объяснила ситуацию. Хорошо, что на том конце провода оказалась понимающая девушка. Она с третьей попытки записала мой домашний адрес и пообещала, что врач будет в течение дня.

А потом я, как приличная женщина, решила отменить свидание. Я боялась и ждала его. Я, взрослая женщина, которая была замужем, боялась пойти в гости к мужчине после того, как у нас даже секс уже был. Но вместе с тем я очень хотела пойти.

«Алекс, извини, сегодня ничего не получится. Я заболела».

Потом написала Ире, она ответила почти сразу: «Держись, дорогая. Я сегодня допоздна. Заскочу к тебе ночью». «Спасибо, не нужно. У тебя же самые горячие дни». «Ок, пиши, если что нужно».

И тут ответил Алекс: «Как ты? Температуру меряла?»

Это было неожиданно. Я ждала грустный смайлик или вообще ничего.

«Не очень, 38,8».

«Ты живёшь одна?»

Это странный вопрос. Именно так мошенники втираются в доверие, когда человеку плохо, он болен, ослаблен и не соображает. Я была как раз такой.

«Да».

«Напиши адрес, я приеду».

И я написала, потому что сейчас мне очень была нужна помощь, даже если он меня ограбит. Я не думала, правильно ли это, не могу ли я навредить себе и ему. Мне просто нужна была поддержка. А может быть, он и не приедет вовсе, тогда всё моё беспокойство зря.

Я провалилась в бредовый сон. Там была моя мама, но она быстро ушла. И мой сын, мой мальчик, которого я именно так и представляла, но и он меня тоже оставил. А потом был бывший муж. Его здесь быть не должно, в этой веренице мёртвых ему не место. Он жив, но моё подсознание в это не верит. Оно знает больше меня. Оно показывает то, чего я видеть не хочу. Они все что-то говорили мне. То, чего я тоже слышать не хочу, пока я в сознании, но это мой второй голос, который становится сильнее, когда я слабею. Чаще всего такое происходит во сне, но случается и в реальности, и я боюсь, что моя вторая личность может когда-то взять верх.

Где-то посреди забытья я услышала звонок. Он с трудом вытеснял бред и возвращал меня к реальности. И я сейчас даже была ему благодарна, пока вместе с сознанием не вернулась боль.

В дверь настойчиво звонили. Я опять сползла с кровати. Сил и голоса спрашивать, кто там, не было, поэтому я просто открыла. Это был Алекс, и я была рада. Он не стал спрашивать, можно ли ему войти, потому что я уже развернулась, направляясь обратно в кровать. Я не могла стоять. И он меня подхватил, когда я начала падать.

Я пришла в себя уже на кровати. Он меня осторожно звал:

– Аврора… Аврора…

В его устах моё имя звучало ещё более странно, чем обычно, но и приятно.

– Тебе надо в больницу, ты вся горишь.

Я покачала головой и прошептала:

– Уже вызвала врача.

Он, кажется, был со мной не согласен, но немного подумав, ответил:

– Ладно, дождёмся врача. Я принесу тебе воды.

– Графин…

– Да, я вижу. Лежи.

Когда он ушёл, я опять провалилась в сон. И проснулась, когда пришёл врач.

Он осмотрел горло, послушал, измерил температуру, велел срочно принять жаропонижающее. На всякий случай сделал тест, но сказал, что это ангина. Надо срочно начинать антибиотики по рецепту и полоскать горло. Если температура в течение трёх дней не начнёт спадать, а состояние принципиально не улучшится, то надо ехать в больницу. Ещё надо много пить и желательно принять тёплый душ, ни в коем случае не ванную. И ещё он сказал «мужу», что со мной постоянно должен кто-то быть рядом.

«Муж» согласился, поблагодарил и проводил врача. Он вернулся с таблеткой жаропонижающего.

– Нашёл у тебя в аптечке на кухне.

– Вдруг я заразная?

– Не думай об этом. Модной болезнью я переболел, а всем остальным я не болел уже лет двадцать.

– И как?

– Как переболел?

Я кивнула.

– Температура скакала неделю, а потом всё разом прошло и всё.

А потом он осторожно стал стягивать с меня пижаму. Я запротестовала с яростным хрипом, но он меня успокоил:

– Аврора, врач сказал принять душ. Помнишь?

Я как-то неуверенно кивнула.

– Ну вот и умница.

Он помог мне раздеться, взял моё слабое тело на руки, усадил в ванной и помыл под тёплым душем. Я прошептала «спасибо», хотела что-то ещё сказать, но он остановил:

– Тшшш, горло сейчас нужно беречь, потом всё скажешь.

«Потом» звучало очень обнадёживающе. Я не думала о наших с ним отношениях в таком ключе.

Он завернул меня в полотенце и понёс обратно.

– Пижама в шкафу.

– Хорошо.

Он порылся в шкафу и достал жуткую детскую пижаму, похожую на ту, что была на мне, расправил её, посмотрел внимательно, но у меня других и нет. Наверное, прямо сейчас он думает, с кем связался, и хочет бежать без оглядки. Но вместо этого он помог мне одеться.

– Аврора, я пойду в аптеку за лекарством. Ещё зайду в магазин, видел у тебя внизу. Ты знаешь, что у тебя в шкафу только крупа и макароны? Я бы заказал доставку, но тебе сейчас нельзя тяжёлую пищу.

Я кивнула, хотя его слова не требовали ответа. Ещё успеет сбежать под предлогом похода в аптеку и магазин.

Но он не сбежал. Вернулся, дал мне таблетку, развёл раствор для полоскания горла, постоял рядом, а потом сварил куриный бульон и накормил меня. После того, как я покинула родительский дом, это был первый раз, когда обо мне кто-то заботился.

Я была в полубессознательном состоянии трое суток. Алекс уже хотел везти меня в больницу, но неожиданно на четвёртый день с утра спала температура. Правда, к вечеру опять поднялась, но уже не такая высокая. Я всё ещё была слабая, но уже могла сама вставать. Он оставил меня, потому что ему нужно было на работу. Я не стала спрашивать, на какую именно: стриптиз, проституция или автосервис. Он оставил мне целую кастрюлю лёгкого супа, и несколько порций курицы с картошкой.

Поцеловал на прощание в щёку и ушёл.

Всё это время я почти не говорила, теперь уже могла, но считала благоразумнее помолчать. Зато мой внутренний голос бесновался, а сны были просто ужасными.

Глава 12
Легенда для меня

Я опять немного опаздывала. Обычно я очень пунктуальна – это тоже профдеформация – но сейчас я боялась переступать порог его дома, поэтому намеренно задерживалась. Новый дом, не такой красивый, как моя сталинка с утилитарной лепниной на фасаде, зато конструктивный. Я набрала номер квартиры, ждала целых три гудка, а потом дверь сама открылась. Я уже приготовила длинную речь, но ничего не понадобилось. Лифт вёз меня на пятнадцатый этаж. От лифта сразу налево, и нужная дверь уже приоткрыта.

Я осторожно стучу, прежде чем войти.

– Входи, Аврора.

И я захожу.

– Привет, – он подходит ко мне и целует в щёку, – я уже начал бояться, что ты не придёшь.

– Прости, я немного опоздала. Вот, я принесла бутылку вина.

Я передаю бутылку, чтобы увеличить расстояние между нами, потому что, когда он так близко, я теряюсь, и моё тело начинает недвусмысленно на него реагировать.

– Спасибо. Проходи, пожалуйста.

Я снимаю туфли и ступаю по деревянному полу босой. В жаркий летний день это особенно приятно.

– Я хочу помыть руки.

– Да, иди направо.

Он пока открывает вино, которое я принесла, и наливает в бокалы, один отдаёт мне. На самом деле, бутылка – это не просто дань вежливости, но и мера предосторожности. Я не пью незнакомый алкоголь в незнакомых местах, хотя есть, похоже, придётся.

– Присаживайся пока, я уже заканчиваю с ужином.

– Ты сам готовишь?

– Да, я умею варить не только куриный бульон. Выбирал между рецептом сёмги с каперсами и кремовым соусом и… в общем, скоро сама увидишь.

– Апартаменты. Это модно и современно.

– Это корпоративная квартира.

Для меня это не важно, хоть арендованная, но это значит, что фирма его ценит, готова даже оплачивать его жильё и, наверное, не захочет его просто так отпустить. Интересно, какая фирма платит? Вряд ли автосервис… Я сделала глоток вина.

– Присаживайся пока, расслабься, чувствуй себя как дома.

– Хорошо, спасибо.

Я сажусь на высокий стул рядом с накрытым столом, больше похожем на барную стойку. Мне кажется, такая квартира не могла бы стать мне домом, потому что такой стол вовсе не выглядит домашним, а создаёт вечное ощущение, что ты живёшь в баре и нужно будет уходить домой. И панорамные окна от пола до потолка открывают потрясающий вид на город, но лично для меня создают атмосферу, как будто всё на виду: и снаружи, и внутри.

Он ставит на стол блюдо.

– Что это? Цыплёнок Табака?

– Ты угадала. Но почему такой тон? Ты вегетарианка? Или на диете? Прости, но курицу, которую я тебе готовил, ты же ела.

– Да, и с удовольствием. Прости, я немного удивлена.

– Перестань, попробуй сначала.

– Хорошо, – я сделала ещё один глоток вина, а потом попробовала, – очень вкусно. Правда. Давно хочу спросить.

– Спрашивай, что хочешь.

– Как тебя зовут?

– Я думал, ты никогда не спросишь. Сергей.

– Серёжа.

– Да. Ты, наверное, думаешь, я обычный альфонс и золотоискатель, который приехал покорять столицу и живёт за счёт женщин.

– Нет, я так не думаю.

– А зря. Это так и есть. Я простой челябинский парень. Не москвич. У меня нет своего жилья, даже ипотечного.

– Это неважно, пол-Москвы так живёт, включая коренных москвичей.

– Да. Могу рассказать о себе, если тебе интересно, Аврора?

– Конечно.

– Я из рабочей многодетной семьи. Папа – рабочий на заводе, мама – на мясокомбинате, у меня четверо братьев.

– Четверо? – я чуть не поперхнулась, – Вы похожи?

– Конечно.

– Повезло вам выиграть в генетическую лотерею.

– Да, можно и так сказать. В 90-х было тяжело, как и многим. Папе зарплату давали деталями, продать было невозможно. Он даже увольнялся, пробовал торговать в палатке на рынке, но не выгорело, опять вернулся на завод, тогда уже понемногу стали платить. Зато у мамы всегда было мясо. Она готовила двадцатилитровую кастрюлю борща, которую мы съедали за два дня.

– Двадцать литров! Это круто.

– Это тяжело. Я очень уважаю маму. Пятеро вечно голодных пацанов и отец – сто килограммов и два метра ростом.

– Для мужчины – это скорее преимущество, чем недостаток.

– Мой отец так не считал.

– В смысле?

– Меня не считал и не считает мужиком.

– Почему?

Это очень странное заявление, потому что у меня была возможность проверить, что он – настоящий мужик.

– В семь лет я понял, что мне нравятся девочки. Тогда нравилась одноклассница Рита. Хорошая девочка. Со мной, конечно, дружить не хотела.

На мой немой вопрос, он сам ответил:

– Многодетная неблагополучная семья. И вот я решил быть ближе, караулил у дома, провожал до школы. Ну как провожал, рядом шёл, портфель её таскал. Она в отглаженной белой рубашке и белых колготках, а я в спортивном костюме не «Адидас». Она ходила в танцевальный кружок. И я тоже стал ходить на танцы. Отец, когда узнал, выпорол меня. А я продолжил ходить ему назло и потому что Рита мне всё равно нравилась. И через год я понял, что мне нравятся не только девочки, но и танцы. С девочкой той у нас, кстати, ничего не вышло. Зато с танцами сложилось. Через пару лет я начал на концертах выступать. Мать приходила посмотреть, отец никогда не приходил, ругался и бил, братья издевались, но я продолжал танцевать.

Он зашёл с козырей, рассказывает всё и сразу без купюр, но ничего по-настоящему важного пока не говорит, лишь поясняет, кто он, откуда и почему танцует стриптиз. Я и не надеялась, что он из семьи академиков. А у каждого танцора история плюс-минус одинаковая: не мужское это дело, осуждение родни и преодоление себя.

Я выпила уже целый бокал, и он налил мне второй. Голова немного кружится от алкоголя, и я смелею.

– Для тебя это призвание?

– Это любимое дело. Я не профессионал. Я это понимаю. И в театральное я бы не пошёл никогда, а в профессиональные танцевальные ансамбли меня без этого не возьмут.

– А ты пробовал?

– Да, ни разу не вышло, поэтому я подрабатываю автомехаником.

– А почему не захотел сделать любимое дело профессией? Не смог перерасти папино воспитание?

– Да, ты права. С тобой ведь почти всегда и все соглашаются.

Я посмотрела прямо ему в глаза. Он не спрашивал, но я всё равно ответила.

– Да.

– Потому что ты почти всегда знаешь правильный ответ и правильные слова.

– Профессия такая.

– Ты думаешь, это из-за профессии?

– Да, то, чем мы занимаемся, накладывает на нас отпечаток. Или мы занимаемся тем, что у нас хорошо получается.

Это и к нему тоже относится.

– Не все любят свою работу. А работа далеко не всегда любимое дело.

– Но все со временем начинают делать её лучше, накапливают опыт.

Я ступила на очень скользкую дорожку намёков. Мы не настолько близки, чтобы понимать друг друга на таком уровне, но я уже не могла остановиться.

И вдруг мой взгляд упал на его руки: крепкие, с выступающими над мышцами венами, с длинными пальцами, которые умеют творить чудеса с моим телом в самых трепетных местах. Он режет мясо и перекладывает его в мою тарелку, а потом откладывает приборы и накрывает мою руку. И я краснею и закрываю глаза, как будто могу спрятать своё состояние за закрытыми веками.

Я не могу сейчас посмотреть в его глаза, иначе утону и больше не выплыву, а мне нужна поверхность, воздух, чтобы дышать. Я вздыхаю, но тут же чувствую, что он накрывает мои губы своими, мягко и нежно. Он не забирает кислород из лёгких, наоборот, он вдыхает в меня жизнь и желание. Я ведь для этого сюда пришла – почувствовать себя желанной женщиной. Он даёт мне то, к чему я стремилась много лет.

Нас разделяет только узкая барная стойка, которая у него вместо стола. И он встаёт, не разрывая поцелуй, и поднимает меня со стула. И теперь целует уже глубоко и влажно, проталкивая язык и лаская всё, до чего доберётся.

Последние мысли в моей голове пытаются оправдать мою податливость, ведь я совсем не сопротивляюсь, я позволяю переступать черту и трахаться почти всегда, когда мы с ним не в людном месте или я здорова, телом как минимум.

Он легко справляется с молнией моего строгого платья, сразу расстёгивает и снимает бюстгальтер и начинает мять мягкую грудь, оттягивая твёрдые соски. Мои мысли несутся вскачь, но их смысл сводится к тому, чтобы не начать сопротивляться, не быть глупой и не мешать себе получать удовольствие. Ведь я здесь за этим. Я здесь за этим?

Я уже влажная и ко всему готовая. Я постанываю ему прямо в рот, пока его руки ласкают грудь, живот, сминают талию и проскальзывают в трусики, находят влажные складочки. Он гладит мокрые губки, проникает чуть внутрь, нажимает на чувствительные точки и размазывает тягучую смазку. Я подаюсь чуть вперёд, сама насаживаясь на его пальцы, не хочу, чтобы он уводил руку и длинные пальцы, и он возвращается, вырывая крик из моего горла. Я запрокидываю голову, с трудом справляясь с волнами удовольствия, ритмично накатывающими внизу живота и расходящимися по всему телу. Но он не даёт мне подойти к краю.

Он отпускает меня, чтобы стянуть с себя футболку и сбросить джинсы, доставая из кармана презерватив. Я запоздало понимаю, что он трахнет меня прямо на столе, и я позволю ему это сделать, потому что я хочу так сильно, что не готова никуда идти. Я смотрю, пока он быстро раздевается, снимает трусы, освобождая большой член, который колышется от собственной тяжести. И это лучшее доказательство того, что он меня тоже хочет, что я тоже желанная, хотя я ничего не делаю, чтобы его возбудить.

Он раскатывает презерватив по члену, и я залипаю, глядя на это невероятно эротичное действие. Никогда ещё меня не возбуждал мужчина, натягивающий презерватив, но с ним я многое испытываю впервые.

Он улыбается, глядя мне прямо в глаза, а потом опять целует в губы, жарко и жадно, а его руки снова ласкают меня внизу. И он заменяет пальцы на член, пересаживая меня на самый край стола, прижимая меня ближе.

Я такая влажная, что он входит с одного мягкого толчка и двигается так же медленно и неторопливо, так что я сама начинаю на него насаживаться, но он шепчет мне прямо на ухо:

– Не торопись.

И опускает меня на стол спиной, придерживая за шею. Он задевает каждый нерв и ласкает каждую чувствительную точку. Его руки гуляют по моему раскрытому телу, задевая напряжённую грудь и соски. Я давно забыла, как дышать, а стоны срываются на крики. Он двигается целую вечность, но всё же наконец ускоряется, мощно раскачивая моё тело, но так получается очень быстро, всего несколько крепких толчков, и я уже пульсирую в оргазме. И он кончает вслед за мной, запрокидывая голову со стоном удовольствия.

Я ещё какое-то время дрожу, тело ослабело, на душе тепло, а в голове пусто. Я пытаюсь отдышаться, когда он меня приподнимает и снова целует:

– Как ты? Всё нормально?

– Ты смеёшься? Всё хорошо, даже слишком.

– Я старался.

И тут непрошенные мысли снова лезут в мою дурную голову. Я знаю, что не стоит сейчас спрашивать, но не могу остановиться:

– Почему я?

– В смысле?

– Почему ты выбрал меня?

– Я не выбирал. Я увидел тебя в клубе и понял, что пропал.

Я целую секунду думаю, пока мысли выстраиваются в логическую цепочку.

– Что? В клубе? Так ты помнишь меня? Ты меня узнал?

– Тебя сложно забыть и не узнать.

Я отодвигаюсь от него и спрыгиваю со стола, поднимая бельё с пола. Мысли опять несутся вскачь.

– В той встрече в гостинице смысл был в том, что мы с тобой незнакомы, но, оказывается, ты знал, к кому шёл. Как?

– Аврора, я не хочу тебе врать.

– Ты уже соврал. Я догадываюсь. Вы же с Ирой в одном месте работаете. Через неё, так ведь?

– Да, я видел, что ты была с Ириной, и она предложила вариант…

– … как подложить меня под тебя.

– Как нас познакомить.

Я уже надела бельё и теперь натягивала платье-футляр, которое с трудом налезало на влажную кожу. Я сама себе была противна. Я чувствовала, что что-то не так во всей этой истории. Она слишком хороша для меня. Я подозревала, что Ира что-то не договаривает, я же её хорошо знаю. Она, конечно, желает мне только добра, но в её понимании этого слова.

– И часто ты находишь себе клиенток в клубе?

– Не нахожу. Я не занимаюсь проституцией. Это была легенда только для тебя.

– Ну, мне сказали другое. Меня ведь можно и так трахнуть, без свиданий, ужинов, цветов, ухаживаний. А я ещё денег заплачу.

– Я не брал денег. Свидание у нас было, и ужин, и эти цветы на столе для тебя. Ты же не думаешь, что я постоянно держу полную вазу на столе?

– Лучше тебе не знать, что я думаю. Хорошо, что ты не можешь читать мои мысли.

– Твои мысли не могу, но язык твоего тела я уже изучил неплохо. И он говорит не то же самое, что думает твоя голова и говорит твой язык. Так что, кто из нас больше обманывает тебя, это ещё вопрос. Я не хочу тебе врать, поэтому говорю сейчас откровенно, как есть, но ты же сама себе врёшь.

– Тоже мне новость.

Он умён, он меня понял и раскусил гораздо раньше, чем я этого хотела. Честно говоря, мне было бы проще, если бы он меня совсем не понимал, так легче скрывать мои странности. Но не от него. Я наконец застегнула платье и пошла на выход.

– Ответь мне на один вопрос, Аврора. Был у меня шанс познакомиться с тобой по-другому?

Я стояла к нему спиной, надевая туфли. Это был запрещённый приём, удар ниже пояса, а я ненавижу бои без правил. Он умеет манипулировать. Он может быть и простой парень из Челябинска, но он умеет подбирать слова и произносить правильные вещи. Правильные даже для меня. Он умеет провоцировать.

– Нет.

После этого я покидаю его квартиру. Физически он не может меня остановить, ему нужно одеться, потому что всё время нашего разговора он стоял голый, а потом догонять. Это, возможно, и могло меня впечатлить, но я на него не смотрела.

Я ехала в лифте и боялась, что кто-то войдёт, потому что была близка к истерике. Я вышла на улицу и набрала Иру. Она ответила почти сразу:

– Ну, как прошло?

– Вы сговорились за моей спиной. Ты отправила меня к мужику, который просто хотел меня трахнуть.

– Не совсем так. Ты хотела трахаться, а он хотел тебя. Ты же не стала бы с ним мутить в других обстоятельствах. К тебе же не подойдёшь познакомиться в клубе. Что бедный парень должен был делать?

– Ах, так это он бедный парень⁈ А деньги? Я же дала тебе кучу денег за встречу с ним?

– Деньги у меня, и я собиралась тебе их вернуть, когда ты узнаешь, что он не проститутка.

– Он, нет, а я, да. Это мне стоит брать плату.

– Аврора, перестань, остановись сейчас. Он хороший парень, правда. И он не виноват, что у тебя такие серьёзные комплексы от бывшего. Господи, он же всё делает правильно. Он помогал тебе, когда ты заболела, на свидание тебя пригласил, накормил, наверное. Рассказал тебе всё честно, хотя я его предупреждала. Ну чего ты хочешь от него?

– Ты права, Ира, у меня серьёзные проблемы, и я не могу портить ему жизнь.

– Господи, жизнь ты портишь только себе. Где ты сейчас?

– Иду домой.

– Аврора, возвращайся.

– Не могу.

– Можешь. Вернись, извинись, он нормальный, правда. Он тебя поймёт.

– Не могу.

– Слушай, я согласна с тобой, что многие мужики козлы и мудаки, примерно, как твой бывший или даже хуже, но Алекс не такой. Я тебе зуб даю. С ним ты будешь счастлива, по-настоящему. Может быть, не до гроба, но долго. Это того стоит, поверь мне.

– Не могу.

– Слушай, Аврора, я не знаю, сможешь ли когда-нибудь освоить партнёрские отношения, но если уж и подчиняться, то с удовольствием и Алексу. Он не причинит тебе вреда, не сделает больно. Ты ему нравишься. И он тебе тоже нравится. Возвращайся и попробуй заново.

– Не могу.

– Ну что ты заладила: «не могу, не могу». Можешь. Нарожаешь с ним детишек, как ты хотела.

– Не могу я иметь детей, Ира.

– В каком это смысле?

– В прямом. Не могу и всё, больше не получится.

Она замолчала на несколько долгих секунд, потом бодро сказала:

– Зато всё остальное можешь, – но для меня это прозвучало уже неубедительно.

– Не могу…

Я положила трубку, и слёзы потекли по щекам. А ещё, как назло, пошёл дождь, настоящий ливень. Я даже не заметила, что вокруг темно от того, что небо заволокло чёрными тучами, которые сейчас низвергали потоки воды. Гром гремел, молнии сверкали. И это даже хорошо, потому что вокруг меня на улице больше никого нет, и никто не видит, как я плачу.

Я мгновенно промокла насквозь. Я понимала, что не дойду отсюда домой пешком, что надо вызвать такси или спуститься в метро, но я не могла остановиться. Я плакала, а дождь смывал слёзы, и это был лучший для меня расклад сейчас.

Я уже наступала на эти грабли. Со мной можно было начать отношения очень просто. Так я познакомилась с мужем на какой-то вписке, куда меня Ира притащила. Мы с ним были от силы на десятке свиданий и не в кафе и ресторанах, а на прогулках в парках. Он трахнул меня через неделю после нашего знакомства, учитывая, что я была девственницей. А через полгода мы поженились, без свадьбы и торжества с гостями. Я даже папу не пригласила.

А сейчас я проигрываю даже ещё худший сценарий. Я согласилась на секс с незнакомым мужчиной, пошла на риск. И вот он этот риск выстрелил. Меня использовали. И не просто использовали, а подстроили встречу со мной. Да какой же мужчина не захотел бы просто трахнуть понравившуюся женщину? Да, мне было с ним хорошо, очень хорошо. Он умелый любовник, и он постарался, чтобы я получила свою долю удовольствия.

Но я так больше не могу. Не хочу.