Текст книги "Не в своем теле (СИ)"
Автор книги: VerMichelka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Интересно, пока Джон был уверен в стерильности своего юного соседа, ничего подобного с ним не наблюдалось. А как только узнал, что тот вполне себе полноценный омега, а не «пустышка», так крышу-то и сорвало.
Состояние Джона ухудшалось день ото дня. Он чувствовал себя страшно уязвимым, и так держался из последних сил, а тут еще Шерлок, как назло, беспрестанно его доставал. Раздражал, как мозоль от новой туфли. Злил. Маячил перед глазами с этими своими рысьими очами, беспорядочными кудрями, музыкальными пальцами и босыми ступнями.
Джон понимал, что бестолковое чудовище пыталось продедуктировать его и догадаться, в чем причина неожиданного охлаждения. Пыталось спровоцировать его, вывести из себя, добиться хоть какой-то реакции. И все это после его категорических «нет», «не хочу и не буду», «никогда-никогда-никогда». Капризная девчонка! Ох, зажал бы его сейчас, сдавил бы тощую шейку, выкрутил тонкие ручонки, стащил штанишки, держащиеся на одном честном слове, и втрахал бы в стену так, что чудовище только повизгивало бы от восторга! То, что Шерлоку понравится, Джон отчего-то не сомневался, слишком ярким и эмоциональным был несносный гений.
Но… но… Всегда это но… Возможно, взяв силой непокорного омегу, Джон и достиг бы каких-либо результатов, но события неожиданно стали разворачиваться в совершенно другой плоскости.
Когда доктора Джона Ватсона пригласили на конференцию с выступлением по поводу опубликованной ранее статьи в медицинском журнале, он не удивился, обрадовался даже. Рутинная работа в частной клинике не доставляла ему большого удовольствия, хоть и приносила стабильный доход. Но амбиции доктора распространялись гораздо дальше. Возможность показать себя с новой стороны понравилась Джону. Кроме того, конференция в Кардиффе давала возможность отдохнуть от эмоциональной встряски, вызванной новыми ощущениями от соседства с Шерлоком.
– Конференция? – вскинул брови детектив, услышав, что сосед собирается покинуть его на некоторое время, – и как скоро?
– Завтра. Пробуду пару-тройку дней, не успеешь соскучиться.
– Джо-о-о-он! – тут же заныл Шерлок, – Лестрейд только что подкинул новое дело, мне очень нужен твой совет.
– Посоветуйся с Андерсеном.
– Ты шутишь?
– Серьезен, как никогда. Он видел больше трупов, чем я, следовательно, опытнее.
– Больше всего трупов видел могильщик на кладбище, может быть мне к нему обратиться?
– Обратись. Быть может, он откопает тебе черепушку бедного Йорика, с которой ты сможешь поговорить по душам. А мне пора собираться.
– Зачем? До Кардиффа два-три часа на поезде, ты сможешь ездить туда каждый день и возвращаться вечером, чтобы ночевать дома.
– Не смогу.
– Почему?
– Не люблю поезда. Хочу высыпаться. Хочу посмотреть Кардифф.
Капризно выпяченная нижняя губа детектива ясно дала понять, что он обижен. Шерлок бросился на диван, гневно запахнувшись в шелковый халат, Джон отправился в свою комнату собирать сумку. На самом деле ему нужно было совсем немного времени для сборов, но он уже решил, что лучше этот вечер провести с Шерлоком порознь.
Кто бы знал, что порознь придется провести не только этот вечер?
Кардифф гостеприимно распахнул двери отеля Рэдиссон Блю для участников медицинской конференции. По приезде Джон не увидел никого из старых знакомых, да и вряд ли был способен кого-то заметить, так как волновался из-за доклада. Его выступление было намечено на первый же день конференции, так что времени на редактирование текста почти не оставалось. Рассеянно позавтракав с коллегами, Ватсон удалился в номер и полностью погрузился в работу. Нужно было сделать доклад более ярким, легче воспринимаемым на слух. Регулярные сообщения в блоге кое-чему научили Джона. Он знал, чем и как привлечь внимание аудитории.
Впрочем, все волнения были напрасны. Доклад о медицине военных действий произвел на коллег благоприятное впечатление. Джон был обласкан вниманием врачей разного ранга и направлений, попал на десяток совместных фото и приглашен в пару клиник. Несколько печатных изданий заинтересовалось его издательской деятельностью, которой и было-то кот наплакал – всего одна не такая уж свежая статья. Но Джон все равно был крайне рад своему дебюту. Его внутреннее эго было совершенно удовлетворено. Он пожимал чьи-то руки, отвечал на вопросы, много смеялся, а за ужином позволил себе напиться и завязал знакомство с одним приятным доктором-педиатром. Зачем ему понадобилось это знакомство – он и сам не знал, ведь кроме Шерлока по большому счету ему никто не был нужен. Но молодой доктор с глазами цвета гречишного меда старался изо всех сил привлечь внимание Джона. Он был, как и Шерлок, темноволос и высок, но гораздо коренастее и плотнее. Новый знакомый назвал себя (Дуглас, кажется) и долго хвалил доклад коллеги, интересовался его военным опытом и что-то рассказывал про свою работу. Ватсон не оценил по достоинству легкий флирт Дугласа (как ему тогда показалось), слушал его рассеянно, все еще переживая послевкусие собственного выступления. Максимум, что смогли добиться медовые глазки (а они явно добивались) – это дневная прогулка по городу и, возможно, совместный ланч.
Следующее утро встретило Джона неприятным ощущением во рту и головной болью, с которой он уверенно расправился контрастным душем и интенсивной утренней гимнастикой. О Шерлоке он вспомнил уже на втором десятке отжиманий и не удержался, написал СМСку «Выступление было удачным. Надеюсь, у тебя тоже все хорошо? Не забудь позавтракать», на что тот ответил практически сразу же (неужели уже встал?) «Раскрыл два дела. Два часа в засаде, перестрелка и ночная пробежка по Лондону. Ел с Лестрейдом ужасные гамбургеры. Если умру от несварения желудка, виноват будешь ты. ШХ». И ни слова про его выступление, не поздравил даже. Ладно. Хрен с тобой.
Джон снова надел свой единственный парадный костюм, в котором щеголял вчера, лишь заменил белую рубашку на темную и отправился на встречу с доктором-медовые глазки. Дуглас (кстати, это имя или фамилия?) оказался не прощелыгой, каким показался Ватсону с пьяных глаз, он вовсе не стремился немедленно заполучить доступ к его телу и вообще был бетой, свободным от тех бешеных страстей, которые в последнее время накрывали Джона с головой. Молодой педиатр действительно интересовался военной медициной и признался, что был бы не против оказаться в зоне боевых действий, чтобы как-то проявить себя. О, молодость! Разговор с Дугласом перетек в череду воспоминаний, Джона уже было не заткнуть, давно он не встречал такого благодарного собеседника.
После длительной прогулки по городу докторский дуэт как-то незаметно осел в небольшом кафе. Ватсон чувствовал себя легко и спокойно, впервые за последнее время. Беседа плавно перетекла на темы личные.
– У тебя есть кто-то? – поинтересовался Дуглас, завесив медовые глаза черными густыми ресницами. На смуглых щеках загорелся румянец.
Джон ответил не сразу, пытаясь сообразить, можно ли отнести Шерлока к понятию «кто-то». Шерлок «кем-то» не являлся, он был жизнью Ватсона в последнее время, тем не менее, его статус был неоднозначен. Этакий сосед-приятель-друг-самый-дорогой-человек.
– Есть человек, который мне дорог, – признался Ватсон, – но мы не в отношениях. А у тебя?
– Я был женат, давно. Студенческий глупый брак. Тем не менее, есть дочка, которую я обожаю.
Дуглас вытащил мобильник и нашел фото девочки, которая оказалась совсем не такой маленькой, как мог себе представить Ватсон. Дитя было поразительно похоже на своего отца, само очарование. Джон никогда не завидовал, а тут прям кошки на душе заскреблись, ему-то почти тридцать пять – хороший возраст, чтоб стать отцом. Но, скорее всего, этого никогда не будет. С кем? Каким образом?
Второй день конференции проходил спокойно. Джон уже выступил, а доклад Дугласа намечался на последний, третий день, поэтому оба доктора присутствовали на конференции в качестве благодарных зрителей и слушателей. Корпоративный ужин протекал в теплой приятельской обстановке. Джон совершенно целенаправленно оказался рядом со своим новым знакомцем, и, хотя провел с ним почти весь день, темы для разговоров не были исчерпаны: профессиональные моменты, увлечения. О Шерлоке Ватсон рассказывать не стал – слишком личное.
Консультирующий гений вечером его не побеспокоил, не СМСил и не ныл, что Ватсон нужен-нужен-нужен ему немедленно, вот прямо сейчас, все бросай и несись, очертя голову. Молчал. Джон молчал тоже.
Третий день Джон провел в одиночестве. Гулял в парке, осматривал старинные замки, фотографировал, словом, чувствовал себя настоящим туристом. Дугласа он увидел только во время выступления. Доклад молодого врача был хорош, на слух воспринимался, как увлекательный рассказ, приправленный случаями из практики, смешными и трогательными моментами, но при этом не терявший своей научной ценности. То и дело в зале слышался смех и аплодисменты. Джон сам хлопал от души и в конце даже встал с места, чтобы поприветствовать коллегу. Тот увидел его и в ответ помахал рукой.
– Оказывается, Дуглас – это фамилия, – хмуро констатировал факт Джон на завершающем конференцию банкете, – я два дня обращался к тебе официально, а ты не поправил.
– Я думал, что тебе так нравится, – улыбнулся Эдвард-не-имя-а-фамилия-Дуглас, – хотя я сразу назвался.
– Извини, был не внимателен.
– Пустяки. Как тебе мой доклад?
– Это было… поразительно. Необыкновенно!
– Ты преувеличиваешь. Хотя я старался, – Эдвард даже покраснел от столь щедрой похвалы коллеги, – Джон…
Медовая сладость столкнулась с осенней небесной синевой.
– Джон…– повторил Эдвард, наклоняясь к уху Ватсона, чтобы он его мог лучше слышать сквозь гомон коллег, – я хотел бы эту ночь провести с тобой.
Военный доктор даже поперхнулся от столь неожиданного поворота. Хотя, столь уж неожиданного? Если разобраться, Дуглас с самого начала был явно увлечен им. А вот что было нужно самому Ватсону?
– Э-э-э-э, – проблеял Джон что-то нечленораздельное, – э-э-э… Э-э-это так неожиданно…
Эдвард мягко улыбнулся.
– Тебя это ни к чему не обяжет, завтра мы разойдемся, я уеду в свой Глазго, ты вернешься в Лондон и мы никогда больше не увидимся. Никаких проблем. Мы взрослые люди.
Джон соображал так туго и мучительно, что сам слышал звук шестеренок, которые запускали процесс осмысления у него в мозгу.
Будет ли считаться случайный секс с приятным молодым человеком изменой Холмсу? Что? Какая, нахрен, измена, если Шерлок даже ему не принадлежит? И он сам отпустил Ватсона на все четыре стороны. И даже разрешил приводить любовников на Бейкер-Стрит, 221В (ну, уж это никогда!). И он даже не подал ни одной весточки кроме той, первой. Засранец! Чертов равнодушный засранец!
Разозлившись на Шерлока и заодно на себя самого, Джон решил, что секс ему нужен. Очень нужен. Черт возьми, он даже не помнит, когда у него последний раз был секс не с самим собой!
– Я согласен, – бодро кивнул Ватсон Дугласу.
Однако уже в номере (Эдвард сам пришел, стеснялся, мялся, но все-таки пришел сам) решительный настрой Джона пошел на убыль.
– Ты же знаешь, что я альфа, – пустился в витиеватые объяснения бывший военный врач, – не будет ли это слишком для тебя? У тебя раньше был секс с альфами?
– Это несущественно, Джон, – покачал головой Эдвард, – у меня были разные партнеры. Но я не шлюха, знаешь ли. И то, что предложил тебе, вовсе не характерно для меня. Я смущен. Сбит с толку, черт возьми. Но ты мне понравился и сегодня мой последний шанс. Если не хочешь меня, просто скажи, не выдумывай поводов, уйду без истерик.
– Я вовсе не это имел в виду…
– Я знаю и не боюсь тебя, Джон Ватсон.
И все у них случилось. Это был хороший секс. Наверное, чересчур добросовестный, так как они оба были напряжены, побаивались осечки и старались изо всех сил показать свою полную половую состоятельность. Слегка болезненный для обоих: как ни крути, альфа и бета – не самый лучший союз. И немного лживый, ведь Джон, поглаживая смуглую кожу партнера, представлял себе совсем другое – узкие бледные бедра Шерлока, его острые локти и коленки, его чувственные губы, его родинки, его ресницы, его… Что угодно представлял, только не Эдварда. Но секс все же вышел качественным и закончился обоюдным оргазмом. Любовники на одну ночь расслабились, даже нашли силы поцеловаться и приласкать друг друга, а затем забыться теплым совместным сном в роскошной кровати Рэдиссон Блю.
«Больше никогда!» – думал Джон, возвращаясь в Лондон. Ему было очень стыдно перед Эдвардом оттого, что позволил молодому человеку им увлечься, допустил это сближение. Эдвард был слишком хорош для обмана. Но не так хорош, как Шерлок, человек, который забрал у Джона всю его личную жизнь, которая теперь была переориентирована на совместное проживание с неподражаемым, гениальным и необыкновенно упрямым омегой. Джон следил за тем, чтобы его личное чудовище вовремя ело, хоть немного отдыхало, одевало теплую одежду в мороз и не забывало мобильник дома. Да, именно дома, ибо Бейкер-стрит, 221В Джон как-то сразу стал считать своей обителью.
А сейчас дома Ватсона ждал не самый радушный прием.
– От тебя пахнет сексом, – язвительно оповестил Шерлок, не вставая с дивана, словно провел там все три дня отсутствия доктора, – ты был на конференции или в борделе?
Джон вдохнул, выдохнул и молча прошел в свою комнату, чтобы разобрать походную сумку. Он с трудом подавил в себе желание быстрее переодеться и немедленно выстирать все вещи, которые пахли «борделем».
– Служебный роман – это все, на что ты способен? – изрек Шерлок за кружкой чая, когда Джон, немного отошедший от хамской реплики, все же нашел в себе силы спуститься вниз и приготовить совместный напиток.
– Это лучшее, что у меня было в последнее время, – ответил Джон, глядя прямо в глаза наглецу, – и это не служебный роман.
Встопорщенный, помятый и совершенно некрасивый в своей озлобленности Шерлок метнул на него яростный взгляд.
– Бета – это, наверное, чертовски скучно, – добавил он немного позже, брезгливо кривясь и прячась за вечерний выпуск «Таймс», – ты всегда был скучным, Джон.
– Ты можешь предложить что-то получше, Шерлок? – Джон постарался, чтобы голос его не дрогнул.
«Себя. Я хотел бы предложить себя», – мог ответить Шерлок, но не ответил. Вечерняя газета скрыла его эмоции.
– Эдвард Дуглас – дурацкое имя, – провозгласил Шерлок на следующий день, когда пришедший с работы Джон застал детектива за столом в гостиной, спокойно шарящим в его ноутбуке, – наверное, ты будешь разочарован, но этот молодой врач не для тебя. Он очень талантлив, пишет статьи, занимается научной деятельностью, в скором времени, возможно, станет заведующим отделения или откроет собственную клинику. А у тебя никаких перспектив, так и будешь таскаться за ним жалким хвостиком.
Джон с яростью захлопнул крышку лэптопа и рванул его из цепких пальцев:
– Пошел ты на хуй, Шерлок. И заткнись. Если ты хоть слово вякнешь о том, за кем мне можно «таскаться», а за кем нет, я выбью тебе челюсть. Замолчишь надолго.
Джон готов был поручиться, что в глазах Шерлока мелькнуло торжество. Достал! Достал-таки!
Не говоря больше ни слова, Ватсон сунул ноутбук под мышку и поднялся к себе в комнату. То, что Шерлок узнал, что у него случился короткий роман с Дугласом, ни капли не удивило его. Посмотрел фото с конференции, воспользовался услугами Майкрофта или каких-то своих осведомителей – не все ли равно. Но его поведение в глазах Джона занижало Шерлока до уровня обывателей, тех самых, которых тот сам презирал. Это было мелко. И несправедливо. Ни о каких перспективах с Дугласом Ватсон даже и не задумывался. Они расстались, не оставив друг другу телефонных номеров и адресов. Разошлись, унося в сердце кусочек трогательного удовольствия от случайной встречи.
Надо было это исправлять. Просидев пару часов в интернете, Джон получил все сведения, которые хотел получить. Потом спокойно собрал вещи, самое необходимое на первое время, и спустился вниз.
Шерлок был на кухне, как всегда возился в своей домашней лаборатории. Шаги своего соседа услышал не сразу и оказался у двери, когда Ватсон уже был на выходе. Джон почувствовал его яркий, волнующий аромат, не выдержал, оглянулся. Шерлок застыл наверху каменным изваянием. Не говорил ни слова, просто стоял и смотрел вслед уходящему. Джон мог бы прочесть в его взгляде многое: тревогу, боль, просьбу, даже мольбу остаться, но намеренно не стал этого делать. Слишком много он уже выдумал про их отношения. Не нужно добавлять еще и это.
Ключ от квартиры почти неслышно лег на столик. Рука Джона протянулась к двери…
Рука Джона протянулась к двери… В который раз он обследовал объект, который планировал взломать. Обычная межкомнатная дверь, покрашенная светлой краской. Врезной замок с фиксацией ключом снаружи. Со стороны подвала – винтажная латунная ручка. С противоположной стороны, очевидно, такая же. Между дверью и косяком небольшой зазор, узкая щель, в которую легко засунуть подходящий для взлома инструмент. Хозяева дома явно не собирались устраивать из своего жилища крепость.
У Джона был неплохой опыт по экстремальному проникновению в чужие помещения, а также выходу из них. Военное прошлое и сотрудничество с Холмсом существенно обогатили практические навыки в этой области. Навскидку Ватсон определил два варианта взлома: попробовать отжать дверь или расщепить дерево и попытаться выбить корпус замка из дверной ниши или язычок из дверной планки. В обоих случаях нужно постараться не производить большого шума. А лучше – никакого.
Но Джон все еще колебался. Если он сейчас займется взломом, назад дороги не будет. Риск был велик, но боязнь потерять Шерлока не шла ни в какое сравнение.
Соберись, Джон!
Схватив мотыжку на манер фомки, Ватсон произвел несколько резких движений. Дверь негромко затрещала. Еще рывок. Несколько щепок отломилось и упало на пол. Запахло сосной. Сосновый бор, янтарная смола, прибой, морской бриз... Таким был когда-то аромат Шерлока. Как он? Ведь жив же? Должен быть жив!
Джон покрепче уперся ногами в пол, напряг мышцы и еще раз нажал на импровизированное орудие взлома. Дверь поддалась и язычок замка вышел из пазов. Получилось неожиданно. Быстро и просто. Джон даже не ожидал, он готовился к длительному сражению с деревянным врагом, но тот неожиданно капитулировал. В полной тишине треск вскрытой двери прозвучал сильно и резко. Ватсон замер, вжался в стену и решительно сжал свое холодное оружие в руках. Несколько минут он стоял, не шевелясь, прислушиваясь к малейшим шорохам наверху. Но было тихо. Ни звука.
Джон оставил свои резиновые шлепанцы в подвале и стал медленно подниматься наверх. Всего несколько ступенек, но казалось, он поднимался вечность. Бывший военный осторожно продвигался по краю, совсем близко к стене, и, прежде чем шагнуть на всю подошву, испытывал каждую ступеньку легким нажатием. К счастью, лестница была довольно прочной, не охала и не ахала под весом того, кто ею пользовался.
Тишина наверху немного пугала. Джон адекватно оценивал своего охранника. Уверенный в себе, спокойный, но безжалостный, готовый в любой момент без колебаний уничтожить врага – таким увидел его Ватсон, человек, не один год сталкивающийся со смертью лицом к лицу. Если охранник услышал его действия, то ждать нападения можно в любой момент и отовсюду, поэтому Джон не радовался затишью, не расслаблялся и, если понадобится, был готов броситься в атаку.
В небольшой комнатке, по ощущениям прихожей, было полутемно, мягкий свет проникал в нее из соседнего помещения. Джон постоял еще немного, вглядываясь в наиболее подозрительные уголки и прислушиваясь к любым звукам, которые было способно различить его ухо. Ему казалось, что он был способен услышать даже дыхание. К сожалению, почувствовать врага он не мог, один раз он уже допустил подобную ошибку, повторения не должно было случиться.
Итак, надо было двигаться дальше. Раз-два-три. Вдох-выдох. Джон сделал бесшумный бросок к двери в гостиную и замер. Опять тщательное изучение помещения, исследование малейших звуковых колебаний. В дверной проем было хорошо видно почти всю гостиную, а также кусочек кухни. Это было неплохо. По крайней мере, можно было уверенно сказать, что комната пуста и никто не выскочит из-за угла незамеченным.
Джон тихо прошел в гостиную, потом нырнул на кухню, огляделся. Странное ощущение. Светлое чистое помещение с кучей техники, но какое-то… нежилое. Никаких признаков того, что в этом доме обитают люди: еда, посуда, полотенца, какие-то милые безделушки. Ничего.
Признаков того, что где-то здесь спрятали Шерлока, тоже не было, тем не менее Джон был уверен, что его друг здесь, в доме. На второй этаж вела лестница с резными балясинами, подобная той, которую он только что преодолел. Хочешь не хочешь, нужно было продолжить путь.
Непонятное, тревожное ощущение пробежало волной по всему позвоночнику. Мышцы напряглись и сладко заныли. Джон был почти готов рвануть наверх и наброситься на неведомого врага, но инстинкты твердили: осторожность, только осторожность!
Сжав в руке свое единственное холодное оружие, Ватсон двинулся наверх. Но не успел он преодолеть и половины лестничного пролета, как сверху раздался голос:
– Я так и думал, что вы попытаетесь сбежать. Смело, но глупо. Не могли же вы подумать, в самом деле, что я выпущу из-под контроля вас, и, тем более, вашего приятеля? Поднимайтесь сюда, мистер Ватсон!
====== 7. Переговоры ======
Услышав спокойный голос охранника, Джон не был удивлен. Огорчен – да. Разозлен. Но не удивлен, это точно. Тот сделал самое правильное – занял удобную позицию и поджидал жертву, которая сама шла ему в руки. Собственно, Джон так бы и сделал, будь он на его месте.
Медленно преодолев оставшиеся ступеньки, Джон вышел на небольшую площадку, которая открывала вид на несколько комнат. Одна из дверей, ведущая в спальню, была открыта. На краю широкой кровати, облокотившись локтями на раздвинутые колени, сидел бдительный страж. В небрежно свесившейся кисти правой руки темнел ствол. На лице мужчины не читалось никаких эмоций.
“Убивать не будет”, – понял Джон, несмотря на наличие оружия. В знак того, что он тоже не собирается нападать, бывший военный врач положил свой боевой «томагавк» на пол. Охранник кивнул.
– Я хочу видеть своего друга, – как можно спокойнее произнес Джон.
– Вы его увидите. Кажется, он потерял сознание. Постарайтесь побыстрее привести его в чувство. Уже скоро с вами поговорят.
Охранник встал, подошел к двери в ванную комнату и повернул защелку:
– Проходите!
Джон увидел в открывшийся просвет безжизненное тело на полу и рванулся к нему. Дверь немедленно защелкнулась, но теперь это было неважно, Шерлок был с ним. И живой. Живой! Он был смертельно бледен, руки холодны, как лед, но пульс прощупывался. Сердце билось ритмично.
– Шерлок, Шерлок! – Джон слегка потряс за плечи лежащего друга, затем похлопал его по щекам. Ресницы Шерлока дрогнули, он вздохнул и полуоткрыл рот. Сознание медленно возвращалось. Джон стащил с себя свитер, рубашку, снял футболку и, смочив ее в холодной воде, промокнул лицо детектива, шею, выдавил несколько капель ему на губы. Рот Шерлока с жадностью принял влагу.
– Пить!
Джон вскочил, сполоснул пустой стаканчик из-под зубных щеток и набрал немного воды из крана. Размышлять, пригодна ли эта вода для питья, было некогда. Склонившись над Шерлоком, бывший военный врач попытался придать телу друга сидячее положение и только тут заметил, что рука детектива, уходящая под чугунную посудину, прикреплена наручниками к изогнутой ножке ванной.
– Мразь! – крикнул он громко, так, чтобы похититель его услышал, – ты зачем это сделал?
Напоив Шерлока, как сумел, Джон свернул свой свитер в несколько раз, подсунул под кудрявый затылок, сам сел рядом и взял Шерлока за руку.
– Шерлок! Я с тобой, тут, рядом.
Детектив застонал, поморщился и чуть приоткрыл веки:
– Джо-о-он!
– Ты что, пытался сбежать? За что он тебя приковал?
– Пробовал. В окно. Не вышло.
– Придурок! Невозможный придурок!
Волна низменного животного чувства разгоралась в груди Джона. Если бы охранник попробовал сейчас открыть дверь, мирный и с виду спокойный доктор бросился бы на него как дикий зверь. Но тот, естественно, не отозвался.
Пока Шерлок приходил в себя, Джон произвел визуальный осмотр его головы, пробежался пальцами под волосами, прощупывая кожу на предмет повреждений. Нет, по голове друга точно не били. Хорошо бы было убедиться, нет ли других травм. Внешних и… внутренних. Пару дней беззащитный омега находился в руках вооруженного альфы, проявил строптивость, мало ли что... Но как только Шерлок начал адекватно воспринимать действительность, он тут же стал отпихиваться и всячески мешать Джону осмотреть себя. Доктор насторожился. К чему бы это? Пару дней назад, после наезда на него внедорожника, Шерлок спокойно продемонстрировал Джону все части своего тела. Что изменилось? Тревога ударила жаркой волной в пах, а к горлу подкатила тошнота.
Джону в прошлом не раз приходилось сталкиваться с насилием, но мысль о том, что его любимый человек может быть униженным… таким образом была невыносима. Нет, никогда!
– Шерлок, кроме того, что тебя прикрутили наручниками к ванной, есть еще что-то, о чем я должен знать?
Детектив озлобленно взглянул на дверь:
– Все в порядке. Хозяин не давал разрешения своему псу распускать руки.
– Да, кроме того, что он тебя практически под плинтус загнал.
– Я сам виноват, не знаю, чем я думал, просто потерял голову от страха. Я очень за тебя боялся, Джон. Боялся, что ты попытаешься меня спасать и он тебя пристрелит. Он сказал, что так и сделает.
– Не пристрелил же.
– Скоро приедет его хозяин. Вот и не пристрелил.
– Почему ты был без сознания? Ударился обо что-то?
Шерлок нахмурился, тревожно взглянул на Джона:
– Не знаю. Что-то повело…
– Он тебя кормил?
– В тот день, когда мы оказались здесь, он принес какой-то сэндвич. Наверное, свой. Я выбросил его в унитаз.
– Идиот! Господи, когда ж ты повзрослеешь, Шерлок? В экстремальных условиях едят всё, даже то, что оказалось под ногами, даже собачий корм. А ты бутерброд в помойку! А воды лишился, как я понимаю, когда тебя посадили на цепь?
Шерлок кивнул. Джон сунул стакан под кран, еще раз напоил друга. Он видел, как неудобно тому двигаться, ведь прикованная почти у самого пола рука не давала ему возможности сесть и твердо опереться на нее. Кроме того, после того, как Шерлок окончательно пришел в себя, он все время дрожал, как осинов лист, просто зуб на зуб не попадал. Кафельный пол – это тебе не теплая постелька, модник хренов, и твои дизайнерские рубашечки тебя не согреют.
Да, детектив, как и доктор, был раздет, без любимого пальто, пиджака и в одних носках. Даже ремня на брюках не было.
Джон помог Шерлоку сесть, сам втиснулся позади него, создавая опору из своего тела и ног. Фланелевую рубашку удалось надеть на друга лишь наполовину, с одной стороны – всунуть руку в рукав, с другой – просто накинуть на плечо. Свитером Джон укрыл Шерлока, как одеялом, подсунув рукава под мышки. Обнимал и согревал собой, пока тот не перестал дрожать. То, что сам остался без одежды, почти не замечал. Во-первых, вдвоем уже не холодно. Во-вторых, не это тревожило Джона. Его тревожил кудрявый затылок, в который сейчас упирался его нос, темные локоны, сбившиеся, немытые, но такие родные. Джон не удержался, погладил кудряшки, намотал одну из прядок на палец, отпустил. Посидел, вдыхая знакомый запах кожи, от которого по телу немедленно побежали сладкие волны, а потом очень нежно, почти неощутимо прикоснулся губами к беззащитной шее. Холмс замер, напрягся, но Джон не отступил, усилил прикосновение, которое заявило о себе, как полноценный поцелуй. Шерлок покрутил головой:
– Что ты делаешь, Джон?
– Шерлок, помолчи. Хоть сейчас помолчи, пожалуйста.
Холмс, действительно, не сказал больше ни слова. Он слегка наклонил голову вбок и затаил дыхание. Опьянев от такой доступности, Джон еще раз прошелся губами по каждому шейному позвоночку, насколько ему это позволил воротник рубашки друга. Он долго и бережно выцеловывал каждый сантиметр шеи Шерлока, сзади, сбоку, выше и ниже, словно пытаясь запомнить ощущения от прикосновений к гладкой нежной коже, запечатлеть в памяти ее солоноватый привкус. После приник к знакомым родинкам, тем, которые смог достать, коснулся их губами, провел кончиком языка по крохотным бугоркам. Поцеловал впадинку под ухом.
Холмс, похоже, совсем перестал дышать, моргать и двигаться, будто бы Джон своими поцелуями выпил всю его энергию и забыл вдохнуть свою. Ватсон был не менее опустошен. Он замер, уткнувшись носом в ключицу Шерлока. Некоторое время альфа и омега сидели, почти не шевелясь, слившиеся, словно вросшие друг в друга. В их объятии почти не было сексуального начала, той искры, которая должна была бы воспламенить их и дать выход первобытным животным инстинктам. Только ощущение полного единения, желание быть вместе и не расставаться больше ни на минуту.
После длинной-длинной паузы Шерлок, наконец, шевельнулся и хмыкнул:
– Ну, если теперь нас с тобой убьют, я, по крайней мере, не умру нецелованным.
Ватсон покачал головой, сердито сопя в его подключичную ямочку:
– Не говори глупостей. Ты не умрешь. И быть целованным – это не так.
Он слегка повернул голову Шерлока к себе и легко коснулся своими губами его губ.
– Это – вот так.
И губы, чудесные, желанные, слегка сухие из-за обезвоживания, ответили ему робко, почти невесомо. Но все же ответили. Джон отстранился, поерзал по кафелю задом и пересел чуть вбок. Свернуть голову детективу в этот волнующий момент в его планы не входило. У него вообще не было никаких планов, кроме жгучего желания выбраться из этой тревожной ситуации в целости и сохранности.
Джон взял обеими руками Шерлока за плечи, притянул к себе и поцеловал совсем по-другому, чувственно, нежно, тягуче. Он втянул нижнюю губу Холмса, ту самую капризницу, которой всегда любовался в минуты, когда детектив сердился или гневался или недоумевал (все люди – идиоты!). Завладел верхней, изысканной красавицей, изогнутой, как лук Купидона. Затем отправил свой язык осваивать незнакомое пространство теплого влажного рта Шерлока. Он решительно вторгся в неизведанное, взял неприступную крепость напором и умением и похозяйничал там вволю. Шерлок не противился, он весь как-то обмяк, растекся по Джону и позволял ему делать со своим ртом все, что заблагорассудится.
А потом Джон почувствовал ЭТО. Сразу после того, как сумел оторваться от Шерлока. Просто, как в гребаной сказочке про принца-лягушку или про спящую красавицу или про красавицу и чудовище, словом, в какой-то слезливой детской истории, где всего лишь один поцелуй (па-дам!) рушит все чары, воздвигнутые страшными темными силами.
