Текст книги "Не в своем теле (СИ)"
Автор книги: VerMichelka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
– Едем!
Майкрофт молча устремился по ступенькам вниз. Джон вышел вслед за ним через минуту, положил вещи в багажник, а сам разместился на заднем сиденье лимузина. В другое время Джон по достоинству оценил бы комфорт и роскошь салона. Приятным было все. Уют кожаных кресел. Откидывающийся столик. Голубая подсветка многочисленных кнопок и приборов. Как в самолете.
При одной лишь мысли о самолете Джон вздрогнул. Два года. Два года не стерли ни одного мгновения того страшного воспоминания о старом аэродроме в Крануэлле.
Два года тому назад. Крануэлл.
«Шерлок, ты не умрешь!» – шептал Джон, которому оставалось только одно – стоять и наблюдать, как легкий самолетик с красными полосами на борту теряет высоту. С сердцем, словно превратившимся в раскаленный кусок металла, он стоял и смотрел. Знал, что пережить еще одно падение ему не суждено.
Самолет пронесся над его головой. Джон не сразу понял, что садиться Шерлок не собирается, наоборот, разворачивает юркий летательный аппарат и начинает набирать высоту, заходя на второй круг. Он услышал его!
Ватсон ринулся в здание и прокричал диспетчеру:
– Немедленно доложить руководству о ЧП с самолетом!
– Есть! – откликнулся тот.
– Запрашивайте опытного пилота для помощи в посадке. Нескольких! Пожарные машины, скорую помощь! Быстро, быстро!
Джон не собрался терять ни одного мгновения драгоценнейшего времени, которое появилось у них в результате воздушного маневра Шерлока.
В считанные минуты все изменилось. На старом аэродроме стало многолюдно, подкатило несколько джипов с офицерами, кто-то принял руководство у дежурного диспетчера, кто-то выслушивал доклад Джона о происшествии. С минуты на минуту на взлетно-посадочную полосу должны были подъехать несколько машин экстренной помощи.
Курсант Смит стоял тише воды, ниже травы – старший по званию приказал ему оставаться на месте для разъяснения ситуации.
Надежда на благополучный финал аварийной ситуации с самолетом становилась все более осязаемой. Опытный диспетчер объяснил Джону, что предпринимаются все попытки минимизировать риск взрыва при посадке. Взлетно-посадочную полосу начали заливать пеной. Шерлоку было отдано распоряжение находиться в воздухе до тех пор, пока он не выработает все топливо до конца, и готовиться садиться на поле при отключенных двигателях.
– Есть ли мистера Холмса опыт вождения самолета? – поинтересовался диспетчер у Джона.
Тот покачал головой.
– Минимальный. В детстве Холмс попал в аналогичную ситуацию, когда его отцу стало плохо в полете. Он пытался самостоятельно посадить самолет под руководством деда. К счастью, отец пришел в себя и сам сажал самолет, иначе все могло обернуться трагедией.
Летчики переглянулись. Диспетчер покачал головой:
– На этот раз в полете его никто не подменит, придется садиться самому. Но не следует отчаиваться, мистер Холмс меня понимает и все выполняет правильно.
Воздух стал проникать в легкие Джона с меньшим затруднением. Диспетчер включил громкую связь и жестом указал коллегам располагаться поближе. Ватсон снял куртку, повесил ее на спинку стула и занял место рядом с пилотами, чтобы не упустить ни одного действия в командно-диспетчерском пункте.
– Борт G-PGVB! Борт G-PGVB! С вами говорит диспетчер Чарлз Хейнс. Можно просто Чарли, если вам удобнее. Сообщите мне ваше местоположение и высоту.
Шерлок тут же откликнулся, назвал координаты. Джон вопросительно взглянул на диспетчера. Тот прошептал ему одними губами «скоро».
– Мистер Холмс, давайте проведем проверку. Шасси выпущены и зафиксированы? По данным приборов с каким шасси у вас проблемы?
– С передним.
– Понятно. В каком положении находится переключатель топливных баков? Переключатель зажигания?
Диспетчер спокойно и методично проводил предпосадочную проверку, словно не было никакой угрозы взрыва и шло обычное рядовое собеседование с пилотом. Если судить по голосу, Шерлок также был вполне уравновешен.
– Мистер Холмс, много ли топлива у вас осталось?
– Почти на нуле.
– Хорошо. Скоро вы приблизитесь к критической точке, в которой нужно будет начинать посадку. Второй попытки у вас не будет. Старайтесь внимательно слушать мои указания и не проявлять никакой самодеятельности.
Джон покачал головой. Диспетчер был не в курсе, что проявлять самодеятельность, строптивость и самоуправство было вполне в характере Шерлока.
– Мы постараемся приземлить самолет на задние шасси и постепенно опустим на переднюю стойку. Как она отреагирует, неизвестно. Но даже если самолет клюнет носом, это не страшно. Главное, не допустить сильного возгорания при жесткой посадке. А искрить, возможно, будет. И сильно. Мистер Холмс, вы должны знать, что даже если топливо выработано, как показывают приборы, на дне бака всегда остается немного. Для возгорания этого достаточно, но мало, чтобы уничтожить весь летательный аппарат. С пожаром мы справимся. Мистер Холмс, проверьте, надежно ли вы пристегнуты. Разблокируйте двери. После приземления не пытайтесь покинуть салон самостоятельно. За вами будет следовать пожарная машина, которая начнет заливать пеной самолет сразу после того, как вы остановитесь. Спасатели помогут вам с эвакуацией.
Чарли Хейнс ни вздохом, ни шорохом не выдал своей тревоги. Но Джон видел его лицо, видел глаза других летчиков и понимал, что на самом деле все было гораздо серьезнее, чем произносилось вслух. Точно так же он говорил со своими больными, когда приходилось рассказывать о тяжелом заболевании – откровенно, но, в то же время, не допуская фраз, способных ввергнуть пациента в преждевременную панику.
– Все понял, – ответил Шерлок, – Джон… ты здесь?
Ватсон напрягся.
– Я здесь, Шерлок.
Голос Шерлока звучал откуда-то издалека, слегка искаженный техникой, но такой родной и любимый. За несколько лет Джон изучил различные его интонации. Чувствовал малейшие нюансы. В паре слов Шерлока он услышал многое: страх, отчаяние, чувство вины. Все это было, было когда-то. Госпиталь Святого Варфоломея, крыша, телефон, прощание. Неужели снова?
– Джон, – голос Шерлока окреп, – я очень хочу, чтобы ты немедленно выбросил из головы все глупые мысли о падении с крыши Бартса. Не было этого. И не повторится. Верь мне.
– Я верю, любимый.
Джон не видел причин скрывать свое отношение к Шерлоку. Прямо сейчас, когда его слова потеряли интимность и зазвучали в прямом эфире. Они и так сказали друг другу слишком мало. И слишком скупо.
За минуту до посадки Шерлок тоже был предельно откровенен:
– Я не хочу умирать, – сказал он тихо. – Джон, я точно хочу жить. И хочу жить с тобой. Все. Будет. Хорошо.
Ватсон ответил не сразу. Потребовался глубокий вдох и выдох.
– Я тоже хочу жить с тобой, Шерлок. Поэтому ты сейчас сосредоточишься и сделаешь все, что тебе скажут.
– Я буду самым педантичным учеником из всех учеников в мире. Хейнс, приступаем!
Джон не выдержал и вышел за дверь. Холодный ветер на аэродроме хозяйничал вовсю, он впивался мелкими ледяными крупинками ему в лицо, забирался под свитер, терзал чахлую поникшую траву, гонял лохмотья пожарной пены по взлетно-посадочной полосе. Но Ватсон не чувствовал ни холода, ни ветра. Он пытался рассмотреть в огромном сером небе крохотный самолетик, который неумолимо приближался к земле. По голосам окружающих Джон понял, что крылатая машина где-то близко. Отследив направление взглядов опытных пилотов, он вдруг увидел искомую цель. Шерлок выполнял разворот и заходил на посадку. Самолет становился все ближе и ближе, так, что уже можно было различить даже мелкие детали. Шасси были выпущены, но передняя стойка находилась в полуоткрытом состоянии, словно ее заклинило.
На аэродроме внезапно стало тихо. Разговоры прекратились. Опытные летчики, спасатели, водители – все замерли в этот момент, наблюдая за воздушным маневром самолета. Звук двигателей отсутствовал, посадка происходила в полной тишине и от этого все происходящее казалось каким-то нереальным сказочным действом. Белоснежная птица с красными отметинами не спеша опускалась на взлетно-посадочную полосу, чуть задрав нос, будто готовая в любой момент оторваться и взмыть в небо, подальше от тревог и хлопот бренного мира. Но Джон знал – другого захода не будет.
Толчок, брызги пены во все стороны. Самолет чуть накренился, однако, не потерял равновесия. Прочерчивая длинные параллельные следы в пенном покрытии, на одних задних шасси, как на роликах, он заскользил дальше по взлетно-посадочной полосе. Пожарные машины устремились вслед самолету, скорость которого заметно падала, а вздернутый нос потихоньку опускался. Второй толчок и дикий скрежет. Передняя стойка подломилась, словно коленка. На торчащем из железного нутра осколке опоры самолет проскользил еще несколько метров, выбрасывая позади себя целый сноп искр, пены и грязи и, наконец, остановился.
Джон бросился вперед. Туда же мчалась машина скорой помощи, бежали все, кто был на аэродроме. Два пожарных расчета уже были рядом. Пенная струя из обоих брандспойтов так туго ударила о днище самолета и стойки шасси, что легкую машинку немного сдвинуло вбок.
С другого борта спасатели вытащили два тела. Одно, в военной форме выглядело безжизненно. Другое, в темном пальто, шевелилось, размахивало руками и совершенно явственно отталкивало от себя медиков.
– Шерлок! – Джон подбежал к бережно уложенному на носилки Холмсу и принялся ощупывать его руки и ноги. Губы Шерлока были в крови, но других внешних повреждений визуально не обнаруживалось. Видимо, не было и внутренних. Распихав услужливых парамедиков, детектив сам встал на ноги и сердито расправил полы пальто:
– Прекратите! Я в полном порядке, неужели не видно?
– Шерлок! – повторил Джон.
Холмс дотронулся до рассеченной губы, посмотрел на кровь на собственных пальцах и виновато улыбнулся:
– Прости, Джон!
– Сволочь, ты же умеешь управлять самолетом! – констатировал Ватсон.
Шерлок поморщился, неопределенным жестом выражая одновременно согласие и протест.
– Совсем немного. Последний раз летал более пятнадцати лет назад и на другом самолете.
– Мне известно про случай с отцом.
– Майкрофт наябедничал? Нет, позже. Не мог же я позволить себе бояться полетов всю жизнь. Дед немного помог мне избавиться от страхов.
– Ну конечно! И ты промолчал! – Ватсон прибавил громкость. – Я чуть не умер на этом аэродроме, ты хоть понимаешь?
Кудрявый изувер взглянул на своего строгого собеседника еще более виновато.
– Понимаю. И еще раз прошу прощения. Промолчал, потому что нечем было хвастаться. Я не каждый раз сажаю самолеты на задние шасси. Вдруг бы у меня ничего не вышло?
– Хватит! – резко обрубил Ватсон. – Не хочу этого слышать!
Шерлок вдруг охватил Джона своими длинными ручищами, прижал к груди и горячо зашептал в ухо:
– Прости, прости, прости, прости…
Ватсон, уже готовый разразиться гневной обличающей речью, затих. Шерлоковы «прости» подействовали безотказно.
– Ты что, убил Харта? – лишь спросил он, провожая взглядом вторые носилки, которые парамедики катили к скорой.
Шерлок фыркнул.
– Убил? – послышался отчаянный звонкий вскрик за спиной.
Ватсон и Холмс, не расцепляя объятий, обернулись на голос. Совсем близко, буквально в нескольких шагах от них стоял запыхавшийся, покрасневший Кевин Смит с пистолетом в руках. Джон смог опознать в нем свое оружие, оставленное в кармане куртки, но не успел ничего сделать. Выстрел раздался почти сразу за заданным вопросом. Шерлок поглядел на Джона изумленно и вдруг стал заваливаться ему прямо в руки.
«Странно, – было последней связной мыслью Джона, которому обожгло шею, – почему он, ведь больно-то мне?»
Мир внезапно потерял все краски и звуки, Ватсон опрокинулся навзничь, даже без сознания не дав Шерлоку упасть прямо на землю.
Джон потер правой рукой бугристый белый шрам на шее. Метка, которая осталась, как напоминание о Крануэлле. Боль, которая не ушла, даже когда сквозное пулевое ранение окончательно зажило.
– Вспомнил? – уловил его движение Майкрофт, – не надо.
– Вчера было ровно два года. Я не могу это взять и убрать из собственной головы. Не притворяйся, что ты об этом тоже не вспоминал.
– Есть вещи, которые мы не в состоянии изменить, – философски заметил Холмс. – Мы должны принять это. И жить дальше.
Ватсон посмотрел в окно. Жить дальше – это он умел. Справлялся мастерски.
– Не знаешь, как там Генри Вудворд поживает? Все еще в швейцарской клинике?
Майкрофт покосился на Джона:
– Не поверишь.
– Отчего ж. Поверю всему, что ты скажешь.
– В жизни Вудворда произошли большие перемены. Генри и Тейлор Браун официально оформили свои отношения.
Джон непонимающе уставился на Майкрофта.
– Не может быть! Но ведь это невозможно!
Холмс загадочно улыбнулся.
– В мире нет ничего невозможного.
– Но Тейлор Браун – это же не настоящее имя. На самом деле…
– Мне известно, кем является человек, который именовал себя курсантом Брауном в период обучения в Крануэлле, – отмахнулся Майкрофт, словно Джон сказал какую-то глупость. – Но царственный отпрыск отказался от своего имени и решил сам распорядиться своей судьбой. Видимо, у одной восточной страны теперь будет другой преемник престола.
– Боже! А что же Генри?
– Счастлив, наверное.
– Я имею в виду состояние здоровья. Последний раз я слышал о нем от Лестрейда, когда он навещал племянника в Швейцарии. Генри уже мог самостоятельно передвигаться в коляске, память частично вернулась, но были затруднения с речью.
– Молодой Вудворд проходит реабилитацию у лучших докторов. Есть улучшения и в опорно-двигательном аппарате, и речь нормализуется. Но потрудиться еще придется немало.
– Думаю, с поддержкой любящего мужа все пойдет быстрее.
Джон все еще не мог поверить услышанному. Во время их встречи с Тейлором Брауном молодой альфа не произвел на него впечатления уверенного в себе человека. Но его решение отказаться от престолонаследия и быть рядом с любимым омегой говорило совсем о другом. И Джон был рад, что ошибся. Всегда приятно, когда люди оказываются лучше, чем о них думаешь. Хуже, когда обманываешься не в самых достойных представителях рода человеческого. Как в Смите. Не понятно, почему Джон так легкомысленно отнесся к маленькому курсанту, не воспринял серьезно его угрозы, не оценил степени опасности, исходящей от неуравновешенного омеги, умеющего обращаться с оружием. Вся вина была полностью на нем, Джоне Ватсоне. Оставил пистолет без присмотра. Потерял бдительность. И вот результат – один выстрел, две жертвы.
– Королевское училище ВВС теперь не скоро предоставит омегам возможность обучаться в нем, – сказал Майкрофт, будто бы подслушав размышления Ватсона, – быть может, никогда больше.
Ватсон равнодушно пожал плечами.
– Жаль, от этого решения пострадали многие омеги, причем безвинно.
– Те, кто учился вместе с Вудвордом и Смитом, имели возможность завершить обучение, – ответил Майкрофт. – Скандал с Вудвордом был лишь началом серьезных перемен в Крануэлле, происшествие на старом аэродроме подытожило решение руководства. Стратегию и аналитику омеги теперь осваивают в других местах.
– И Британское правительство в лице скромного служащего Майкрофта Холмса никак не пыталось повлиять на ситуацию?
Холмс-старший оперся на зонтик (зачем он это делает даже в лимузине?).
– Нет. Это не моя юрисдикция. Но даже если бы у меня была возможность как-то влиять на решение военного руководства Крануэлла, я бы не стал этого делать. Когда что-то происходит с моим братом, я обычно не спускаю это с рук.
– Во всем, что произошло с Шерлоком, лишь моя вина, – хмуро проговорил Джон.
– Бесспорно. Но ты ее искупил своим ранением.
– А Шерлок?
– А Шерлок расплатился за свою беспечность, – ответил знаток человеческой природы Майкрофт, – за неумение вовремя остановиться. За бесполезный риск. Никто его не заставлял садиться в тот самый самолет.
Два года тому назад. Госпиталь Святого Варфоломея.
– Скажи, Шерлок, какой черт тебя понес на эту галеру?
Джон сидел у постели Шерлока и держал его холодные пальцы в своей руке. Сидеть было неудобно и больно, собственное ранение не давало ему возможности поворачивать голову и шевелить шеей. Но даже самые строгие доктора оказались не в силах заставить альфу покинуть палату интенсивной терапии, в которой находился его омега.
После проведенной операции Холмс не приходил в сознание целую ночь, изрядно встревожив медперсонал, да и сам Ватсон пережил не самые лучшие моменты. Он-то сразу очнулся после того, как его прооперировали, стал расспрашивать о Шерлоке и если бы не обезболивающие и снотворные препараты, принудительно вырубившие его на несколько часов, то тут же вскочил бы с кровати и ринулся к раненому в отделение для омег. Впрочем, он так и сделал, как только проснулся.
Утро Ватсон встретил на жестком стуле в реанимации. Шерлок все еще находился без сознания, но то, что он дышит, было едва заметно. Джон тревожно взирал на показания приборов и пару раз за утро склонялся над любимым, пристально вглядываясь в бледное лицо, синюшные губы, темные круги под глазами, считал пульс.
Очнулся Шерлок уже часам к десяти, когда Джон стал задремывать прямо на стуле. Он беспокойно заворочался, застонал, стал требовать пить, поднять спинку кровати и Джона. Никогда настойчивые просьбы Шерлока так не радовали Ватсона! Он вскочил и с энтузиазмом принялся хлопотать над тяжелораненым: чуть-чуть приподнял спинку кровати, смочил губы влажной салфеткой, расправил все складочки простыни и подушки. Жизнь налаживалась!
Шерлок из-под полуопущенных век тревожно следил за передвижениями Ватсона.
– Ты тоже ранен…
– Ерунда. Практически царапина. Пуля прошла насквозь по касательной и попала в тебя. Вот тут, рядом с сердцем, – Джон одними подушечками пальцев прикоснулся к груди Холмса рядом с послеоперационным пластырем. – Этот говнюк ухитрился достать нас обоих.
О вырванном пулей куске мышечной ткани шеи и сильной кровопотере Ватсон тактично умолчал.
На лице Шерлока появилась гримаса, отдаленно напоминающая улыбку.
– Хорошо, что мы с тобой разного роста. Иначе бы пострадало твое сердце.
– У меня сердце слева, заботливый ты мой. А пуля вошла в шею с правой стороны.
Шерлок приподнял голову, широко открыл глаза и попытался рассмотреть собственную грудь, но тут же бессильно откинулся на подушку.
– Тише, тише, у тебя серьезное ранение, – строго шикнул Ватсон, в котором моментально проснулся доктор, – хочешь загубить ювелирный труд хирургов?
Холмс чуть заметно покачал головой.
– На всякий случай предупреждаю, мистер торопыга, что смыться домой скоро не получится. Я тебе этого не позволю.
– Зачем мне смываться, – Шерлок опять сложил губы в некое подобие улыбки,– ты-то здесь. Побудешь со мной?
– Я и так с тобой, – Джон накрыл теплой ладонью холодные тонкие пальцы.
Холмс успокоенно закрыл глаза. Простейшие движения и пара сказанных фраз совершенно обессилили его. Было похоже, что он снова потерял сознание, но на самом деле просто заснул под действием обезболивающих.
Все повторялось. Как тогда, в Могадишо, с той разницей, что теперь у постели любимого человека находился он, Ватсон. И именно его сердце было растерзано в клочья осознанием собственной вины.
Разлучать альфу с его омегой больше никто не пытался, наоборот, по указанию доктора медсестра прикатила кресло-коляску с удобным подголовником и помогла Джону переместиться в него. Ватсон не стал капризничать. Шерлок спал, можно было позволить себе немного отдохнуть, тем более, что наркоз давно уже отошел и собственная рана ощутимо напоминала о себе.
Поерзав и пристроив голову так, чтобы шея была как можно меньше напряжена, Джон тоже уснул. Привычка быстро засыпать и быстро просыпаться выработалась у него еще в афганский период. Стоило Шерлоку пошевелиться, Джон мгновенно пришел в себя.
– Что, сильно болит?
Пристальный взгляд врача не упустил капелек влаги, затаившихся в уголках глаз.
Шерлок покачал головой:
– Судя по тому, сколько наркоты в меня вливается, я вообще ничего не должен чувствовать.
– Но чувствуешь?
– Я справлюсь. Не смотри меня так.
– Я не смотрю.
– Смотришь. Я серьезно опасаюсь, что меня затопит твоим бездонным раскаянием.
Джон тяжело вздохнул.
– Я очень виноват перед тобой.
– О, перестань! – Шерлок сделал попытку отмахнуться, но с удивлением обнаружил, что собственная рука стала в несколько раз тяжелей, – если ты о моем ранении, то в нем нет твоей вины. Можешь даже считать себя моим телохранителем.
– Пистолет, Шерлок. Это был мой пистолет.
Шерлоку потребовалось несколько секунд, чтобы уловить суть.
– Джо-о-он, ради всего святого, прекрати терзаться. Это просто случайность.
– Это не случайность. Это беспечность, едва не отправившая тебя на тот свет.
Шерлок хмыкнул:
– Согласись, в этом деле мы оба были не слишком хороши.
– Еще как нехороши! Скажи, Шерлок, какой черт тебя вообще понес на эту галеру?
Детектив нахмурился, с творчеством Мольера он не был знаком, но общий смысл фразы ухватил.
– Ты ведь знал, что это Харт пытался убить Генри Вудворда. Понял это, но все равно пошел за ним. Зачем?
Шерлок сложил губы трубочкой.
– Хотелось поговорить наедине.
– И за этим нужно было подняться на высоту? Чем на земле было плохо?
– Харт сказал, что хочет поговорить со мной в самолете. Мне показалось это… интересным.
– Интересным? – Джон дернулся, вспомнив аварийную посадку, – сесть в сломанный самолет с убийцей – это интересно? Это что тебе, такси, в котором ничего серьезного не может случиться? Не говори мне только, что не понял, что лейтенант что-то затеял.
– О том, что он захотел убить себя и меня, догадался лишь в полете. Правда.
Кристально честный взгляд мог обмануть кого угодно, только не Ватсона. Ну, вот что с ним делать? Что делать с этим безрассудным, неуемным, бестолковым… бесподобным… любимым… единственным…
Джон осторожно наклонился над раненым и ткнулся губами в щеку Шерлока. Промазал из-за перевязанной шеи. Потом приладился и поцеловал по-настоящему.
– Сведешь ты меня с могилу когда-нибудь, – вздохнул он обреченно.
– В таком случае помрем оба, – согласился Шерлок.
Поговорить более обстоятельно они смогли только через три дня, когда былая разговорчивость вернулась к Холмсу. Его перевели в отдельную палату и снизили суточное количество вливаемых лекарственных средств. Лицо Шерлока постепенно приобретало естественный цвет, но мелкие сосуды просвечивали сквозь истончившуюся кожу и от этого руки и ноги казались полупрозрачными, как у эльфа. Эльфийскую внешность подчеркивали неестественно светлые, кажущиеся огромными на исхудавшем лице глаза. Джону все еще было больно на него смотреть, но за время пребывания Шерлока в реанимации он крепко подтянул свои актерские способности. Никакой жалости. Только оптимизм. Только бьющая через край энергия. Шерлок тоже лицедействовал помаленьку. Стоило Джону появиться в палате, как он делался весел, пытался сидеть, шутить, изображал наличие аппетита и сил. Ни того, ни другого у него не было, поэтому в отсутствие Ватсона Шерлок лежал пластом, уставившись в потолок. Или просто спал.
– Паясничаете? – с порога оценил актерские усилия обоих раненых Майкрофт, который навестил брата, как только тот покинул реанимационную палату.
Джон сидел на краю широкой кровати и безуспешно пытался впихнуть в Шерлока крохотную порцию не опознаваемого супа-пюре. Губы младшего Холмса были плотно стиснуты, а на лице читалось что-то среднее между отвращением и удовольствием. Выражение удовольствия было адресовано Ватсону.
– Ты как всегда вовремя, брат, – выдавил Шерлок, одарив Майкрофта взглядом, в котором отчетливо читалось «Забери меня отсюда!»
Джон со вздохом отставил тарелку на прикроватный столик и по-дружески протянул руку Холмсу-старшему. Майкрофт руку пожал, а Шерлоку просто кивнул, стараясь не улыбаться слишком явственно.
– Рад, что ты идешь на поправку.
– С такой едой проще сдохнуть, – скривился Шерлок, на мгновение забыв, что только что изображал аппетит. Спохватился поздновато. Джон все услышал.
– Я в самом деле не голоден, – добавил кудрявый эльф заискивающе.
– Не хочешь, не ешь, – опечалился Ватсон.
Майкрофт позволил себе умилиться. Взаимоотношения брата-омеги и его альфы его несказанно радовали.
– Тебе надо хорошо питаться, иначе скоро не выпишут, – поддержал он Джона в его священной миссии кормления Шерлока.
– Бред. Еда никак не может поспособствовать заживлению дырки в теле, – скривился Шерлок, – вообще, не понимаю, зачем я здесь. Я уже прекрасно сижу. Могу и встать, если захотите.
– Не захотим, – Майкрофт придвинул стул ближе к кровати.
– Майкрофт, я тебе очень благодарен за тот вертолет, что доставил нас в Лондон, – сказал Ватсон.
Майкрофт кивнул.
– Как только услышал слово «летать» рядом с именем брата, понял, что ничем хорошим это не закончится. И оказался прав. Как всегда. Жаль, что Шерлок меня не слушает.
Шерлок закатил глаза:
– Если бы я слушал только тебя, то точно разбился бы на том поле.
– Если бы ты слушал меня, на том поле ты вообще бы не оказался. Ты даже не представляешь, что сейчас творится в Королевском военном училище ВВС.
– А что там творится? – с трудом оторвался от подушки Шерлок.
– Скандал, вот что. Грядут отставки в руководстве. Мне стоило огромного труда, чтобы хоть как-то объяснить наличие у Джона оружия.
– Пистолет зарегистрирован, – нахмурился Ватсон.
– Именно из твоего оружия был сделан выстрел. В военном училище. Курсантом, которому теперь грозит трибунал. Надеюсь, ты осознаешь, какие у тебя неприятности, мой дорогой Джон.
– Джон не сядет в тюрьму! – рявкнул Шерлок.
– Да уж само собой. Но хорошие адвокаты нынче недешевы. А отличные – вообще на вес золота. Ты у меня в долгу, братец.
– Я готов понести ответственность, – напрягся Ватсон, – шантажировать Шерлока подло.
На лице Майкрофта появилась змеиная улыбка.
– Только шантаж и способен хоть как-то держать в рамках моего любимого братца. Да, Шерлок?
Младшенький скорчил гримасу.
– Ну, а теперь рассказывай, что ты натворил в Крануэлле, милый мальчик. Та часть, что касается излечения Генри Вудворда, мне знакома, хотелось бы услышать остальное.
– Остальное, как ты понимаешь, также напрямую касается Генри Вудворда.
Шерлок нажал кнопку на пульте и приподнял спинку кровати так, чтобы ему было легче разговаривать с двумя собеседниками. В глазах его вспыхнул огонь. Только дело могло вдохнуть новые силы в его истерзанный болью и малой подвижностью организм. Майкрофт сразу почувствовал, что нужно предоставить возможность гениальному братцу высказаться.
– Джон, Майкрофт, признаюсь откровенно, что это дело я с треском провалил, – начал Шерлок, – отнесся к нему слишком поверхностно. Все казалось мне очень простым – ссора между любовниками, покушение. Когда расследование привело нас в «Омегавиту», я сразу уцепился за версию с отцовством нерожденного ребенка Вудворда. Подозревал сначала напавшего на меня военного, потом другого альфу, настоящего биологического отца. А ведь следовало пораскинуть мозгами и копнуть поглубже. Причина, которая привела Генри Вудворда в «Омегавиту» могла быть неверно истолкована не только нами, она серьезно напугала кого-то, настолько, что тот решил, что единственный выход из создавшейся ситуации – это закрыть рот молодому омеге навсегда.
– Но ведь Генри приехал в «Омегавиту» именно для того, чтобы без лишнего шума избавиться от ребенка.
– Да, но тому, кто отправился вслед за ним, это было неизвестно. Он боялся собственного разоблачения, поэтому был жесток и безжалостен по отношению к парню.
– Ты хочешь сказать, что Роджер Харт также был пациентом «Омегавиты»?
– Именно. Событие семилетней давности, казалось, было прочно похоронено в архивах этой клиники очень широкого профиля и не должно было всплыть никогда. Но, помнишь, что говорили о Генри его соседи-омеги?
– Они много чего говорили. Все больше неблаговидное, – откликнулся Джон.
– Они говорили, что Генри все о них откуда-то знал. Я потолковал с курсантом Маккензи и он подтвердил, что молодой Вудворд был талантливым хакером. Москит не дружил с ним, но общие интересы имелись. Современная жизнь, как ты знаешь, неотделима от всемирной сети. Люди ходят в магазины, ездят на транспорте, пользуются какими-то услугами, учатся и лечатся, сами о себе все разбалтывают все социальным сетям. При умелом пользовании интернетом можно добыть достоверную информацию о каждом гражданине Британии. Я верно говорю, старший брат?
Майкрофт усмехнулся.
– Так и произошло. Генри покопался в сети и добыл кое-какую информацию о Роджере Харте. И выдал ее лейтенанту. Возможно, для того, чтобы тот не доставал его, возможно, по каким-то своим причинам. Но он не учел одного. Самому Генри практически нечего было терять, ведь покровитель спас от исключения из училища после разоблачения. А вот Харт не хотел упустить то, что создавалось годами. У него не было высокопоставленных знакомцев, все, чего он достиг – результат многолетнего труда.
– Хочешь сказать, что Роджер Харт – тоже омега?
Холмс задумался.
– Нет. Он был им когда-то, но семь лет назад ему была проведена операция по перемене пола, удалены все женские органы, мужские подверглись коррекции. Роджер употреблял серьезные гормональные препараты. Физически омегой он уже не являлся.
– Но полноценным альфой тоже нет?
– Не знаю. Мне было некогда изучить этот вопрос досконально. Возможно, репродуктивные функции присутствовали. Во всяком случае, ему удалось поступить в Крануэлл, завершить обучение и получить звание лейтенанта.
– Тогда для него все закончилось благополучно. Чего ему бояться?
– Разоблачения, естественно. Клиника широкого профиля кроме заявленных ею направлений понемногу занималась экспериментированием. Операция была незаконной, парню было на тот момент девятнадцать, за хирургическое вмешательство того врача, который прооперировал Харта, могла настигнуть уголовная ответственность. Особенно, если операция была не единственной. Роджер боялся и собственного начальства. Вряд ли в Крануэлле одобрили бы его манипуляции со своим телом.
– То есть о том, что в «Омегавите» Вудворд делал аборт, а не добывал на него компромат, Харт не знал?
– Нет. Он думал только о себе. Был в отчаянии. Выследил Вудворда и напал на него. Я мог бы разоблачить его и раньше, если бы искал тех, кто был в увольнении не только среди курсантов. Но ошибся и тогда.
– Так что тебя натолкнуло на мысль о том, что виновен Харт?
– Ничего, представь себе. Роджер был на удивление правдив, отвечал искренне и я ни на минуту не заподозрил в нем лжеца. Однако решил проверить один момент. Наугад. На мой вопрос, могли ли омеги выучиться в Крануэлле, он сказал, что знал два подобных случая, один из которых произошел во время войны. По моей просьбе Маккензи раздобыл информацию в базах данных Крануэлла о том военном. Так вот, тот омега не закончил училище, его исключили и чуть не расстреляли по законам военного времени. Но страна нуждалась в летчиках, поэтому даже после скандального исключения ему удалось послужить Отечеству. Но Харт утверждал, что в одном случае омега благополучно выучился. Кто тогда? О ком ему могло быть известно, если не было никакого разоблачения. Только о самом себе. Да, физически омегой он уже не был, но о своем происхождении помнил, помнил о радикальной мере, к которой пришлось прибегнуть, чтобы получить возможность попасть в училище. Я решил пойти тем же путем, что и Генри Вудворд и залез по самый локоть в «Омегавиту». И нашел там, что хотел.
