Текст книги "2ee12c20a0804e1f3049418a1a08479d"
Автор книги: Vastise
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)
– Нет. Даже и не думай, – холодным голосом проговорила Джейн.
Забини удивленно вскинул бровь. Столько колотого льда от своей невесты он не слышал ни разу за все это время. Она несколько раз нервно сглотнула, будто пыталась остановить душащие ее эмоции.
– Я не могу потерять тебя. Ни за что…
– Откуда такие негативные мысли, моя фея? Я тебя не узнаю…
– Я чувствую то, что мне не нравится. Твою жажду раздать парочку непростительных заклинаний и…
Малфой перестал слушать, о чем говорят друзья, и направился прямо к дверям. Он чувствовал ее. Свою истинную. Больше всего на свете ему хотелось убедиться, что с ней все действительно хорошо.
Бесшумно отворить створки не вышло. Тонкий скрип резанул слух, но не более того. Гости с верхних этажей точно не услышали.
Гермиона лежала с открытыми глазами и слабо моргала. Главное, что она жива. Главное, что она поправится. Все остальное не так важно.
– Все будет хорошо, – Драко погладил девушку по голове. – Не волнуйся, милая.
Грейнджер была слишком слаба, чтобы говорить. Это и не нужно.
Я столько раз пытался сказать тебе правду. Прости, что все так получилось…
Я знаю. Я догадалась, что ты помогал Димитровой. Но почему после того, как мы… Когда у нас… Я не понимаю.
Потому что я не хотел тебя втягивать в эту войну. Думал, что смогу уберечь. Спасти и тебя, и Нарциссу любой ценой. Когда я уже хотел все рассказать, ты в который раз…
Да. Я не хотела этого слышать. Мне казалось, что пока я не знаю правду, то могу вырвать у Хроноса еще немного времени с тобой. Эрида предупреждала меня, что в тот день, когда ты расскажешь свой самый темный секрет, она сможет завладеть моим телом. Так и произошло.
Но если ты все знала, то почему…
Потому что это ничего не меняет, Драко.
Они невербально общались, лишь касаясь друг друга. На шее у Малфоя начал прорисовываться неизвестный знак. Сияющая фиолетовая магия впитывалась в кожу.
– Нам пора выбираться отсюда, – негромко сказал Блейз. – Мы выйдем через задний вход, ты сможешь запечатать родовую магию, а после аппарируем в мое поместье.
– Грейнджер слишком истощена. Мне придется понести ее на руках.
– Не волнуйся, Блейз пойдет впереди, а я прикрою сзади, – мягко улыбнулась Джейн.
Гермиона закрыла глаза и наклонила голову набок. Малфой аккуратно вытащил ее из воды и прижал к себе. Согревающие чары от Блэкли были весьма кстати. Покидать мэнор было так противно, будто они – бежавшие с корабля крысы.
Столетиями это был его дом. Крепость, что оберегала и защищала. А теперь приходилось бросать родное поместье, чтобы спасти собственные жизни. Очередное предательство, которое имело привкус мерзкого зелья.
– Там никого. Закрывай топи, – прошептал Блейз, высматривая натерреров.
Драко лишь кивнул. Ради Грейнджер. Ради друзей. Ради того, чтобы воткнуть нож в горло Димитровой. Он должен это сделать. А после Гермиона восстановит каждую поврежденную стену, каждую уничтоженную книжную полку и растоптанный розовый сад.
Он сделает из нее Малфой, даже если не женится.
– Это не поражение, – уловила его эмоции Джейн.
Драко лишь перевел взгляд на мягко улыбающиеся голубые глаза. Похоже, что Блэкли также выкручивала свой дар на максимум. За высокую цену.
– Тише, – прошипел Блейз. – Раз уж вы решили не вступать в бой, то хотя бы не привлекайте внимания.
Мужчина толкнул дверь и осмотрелся. Никого. Похоже, что нижние этажи совсем не интересовали приспешников Кирин. Это играло волшебникам на руку. Шанс выбраться отсюда без единого боевого заклинания уже не казался таким призрачным.
Воздух на улице был таким затхлым, что казалось, будто он пропитан ядом. Ни дуновения ветра, ни щебета птиц. Тонкий слой снега запорошил каменную дорожку, а небо заволокло темными тучами.
– Аларте Аскендаре! – Джейн взмахнула палочкой, и Грейнджер взмыла в воздух.
Ее волосы легкими волнами парили над землей. Драко начал вычерчивать первую руну печати. Магия поместья уничтожит всех, кто внутри. Всех, кто не принадлежал великому чистокровному роду.
– И чем вы тут занимаетесь, сладкие мои?
Этот голос Малфой бы узнал даже в аду. Димитрова рассматривала свои длинные лонгринги и криво улыбалась. Похоже, что битвы избежать не удалось.
– Отдайте Грейнджер, и я убью вас не сегодня.
– Невероятно щедрое предложение, – выплюнул Блейз. – Отправляйся вместе с ним в свою мерзкую дыру.
– Как грубо.
Кирин махнула рукой, отправляя первый луч заклятия. Забини легко отбил его и, не задумываясь, атаковал в ответ. Магия прошла сквозь Димитрову, не причинив никакого вреда.
– Скучно. Очень скучно. Надо позвать мальчиков, им будет с вами повеселее, а я пока займусь грязнокровкой.
– Не тронь моего парня, мерзавка! – прокричала Джейн, хватаясь за руку Забини, и из ее палочки вырвался яркий свет.
Магия эмпата была похожей на энергию хаоса. Блэкли могла не просто ранить ведьму. Она могла ее убить. Димитрова скривилась, когда осознала, что родство колдовства слишком опасно. Никто не смел стоять на ее пути. Никто.
Кирин перенаправила луч в статую, которая тут же разлетелась на тысячи осколков.
– Оуэн, натерреры! – она коснулась серебряными когтями своего лица.
На мощеной дорожке один за другим появлялись маги, услышавшие зов хозяйки. Совсем рядом с Драко аппарировал Оуэн, который выглядел крайне изнемождённым, будто из него высосали все силы. Осунувшееся лицо, одежда висела словно балахон, грязные серые волосы. Даже зеленые глаза потускнели и приобрели желтоватый оттенок.
– Брат, забери грязнокровку в Червен. Остальных убить, – Кирин поправила волосы и сделала несколько шагов назад, приготовившись наблюдать за битвой.
Для нее все было игрой. Шоу, в котором она стала наблюдателем. Так это выглядело. На самом же деле, Димитров точно чувствовал, почему сестра так поступила. Ведьма не втянула в кольцо Темной души весь хаос, а значит, что могла погибнуть в бойне. Из-за Джейн. Слишком поздно они поняли, что эмпат может быть невероятно опасной.
– Малфой, вы – чистокровные, Кирин вас не тронет, а я позабочусь о Гермионе, – еле слышно прошептал мужчина.
– Я перережу твое горло с не меньшим удовольствием, чем горло твоей сестры, – прорычал Драко, посылая зеленый луч.
Авада Кедавра. Впервые в жизни. Ему хотелось, чтобы ради Грейнджер он научился создавать свой патронус, а получилось, что ради нее он кидался непростительными. Собственное проклятие ощутило новую власть. Душа окончательно раскололась.
Димитров увернулся от смертоносного луча и сжал зубы. Все было неправильным. Неправильным до безумия.
– Убей Малфоя! – крик Кирин разрезал воздух. – Убей же его!
Оуэн должен подчиниться. Она – все, что у него осталось. Больше никого. Семья на первом месте.
Волшебник атаковал, но лишь простым Редукто. Для непростительного заклятия нужно искренне хотеть убить или причинить боль, а Димитров не хотел.
Натерреры напали на Блейза и Джейн, которые отбивали летящие лучи один за другим. Противников было втрое больше, но они уступали в магическом искусстве. Драко прикрывал собой Гермиону, которая продолжала левитировать в воздухе, не приходя в себя.
Колдовство летало и отражалось в маленьких лужицах растопленного снега. Им бы сейчас хоть немного зелья удачи. Хотя бы каплю.
Забини отбил очередной удар и улыбнулся Джейн, которая сковала цепями одного из приспешников.
– Может, поженимся прямо сейчас?
Блэкли удивленно приподняла бровь и встала рядом с возлюбленным. Легкое касание его руки, которое он не заметил, перенаправляя новое заклятие.
– Драко ведь глава чистокровного рода. Он бы мог связать нас покровом, у него есть такое право.
– В таком случае если мы не умрем сегодня, то падем от руки твоей матери, дорогой. А я хочу прожить с тобой долго и счастливо, – улыбаясь произнесла девушка.
Малфой не слышал ничего, о чем говорили друзья. Он лишь продолжал атаковать Оуэна зелеными лучами смерти. Ему действительно хотелось, чтобы род Димитровых канул в бездну. За все, что они сделали. Чтобы их имя сожгли во всех книгах вместе с мертвыми телами.
– Ты умрешь напрасно, мою сестру не победить силой, – выкрикнул мужчина, стараясь подобраться ближе к Гермионе.
– А ты болтаешь напрасно. Инкарцеро! – Драко не обращал внимания на пустые слова своего противника.
Весь его мир сосредоточился только на одном: спасти Грейнджер и вынести ее из этого ада. Любой ценой. Оуэн был сильным магом, но не таким опытным, как Малфой.
И допустил ошибку.
– Сектусемпра! – широкие полосы разрезали грудь и горло Димитрова, и он повалился на землю.
Не смог увернуться, не смог предугадать такой исход событий. Проиграл в смертоносной дуэли. Ткань пропиталась липкой кровью, а Кирин закричала не своим голосом.
На ее шее блестели точно такие же раны. Драко замотал головой. Брат и сестра связаны не просто семейными узами. Этого просто не может быть.
Ведьма взмахнула рукой, заставляя порезы постепенно затягиваться. В зеленых глазах блестела ненависть, играло безумие. Похоже, что волны гнева полностью захватили ее разум.
Поток фиолетовой магии прижал Малфоя к стене и обездвижил. Он не мог двигаться. Не мог говорить.
Кирин решила вступить в битву, чтобы закончить ее раз и навсегда. Злость пересилила страх.
– Отправляйся в Червен! – она переместила левитирующую Грейнджер прямо в руки брата, и тот тут же растворился в воздухе.
Драко пытался высвободиться. Пытался сбросить с себя колдовство, что лишь сильнее прижимало его к холодному камню. Он должен предупредить Блейза и Джейн, которые отбивались от натерерров в другой стороне.
Кирин расплылась в сумасшедшей улыбке и зашагала к волшебникам. Они не видели ее. Не могли видеть.
– Экспеллиармус! – Блэкли выбила палочку из рук рыжеволосого громилы и повалила его на землю.
– Браво, Джейн! – одобрительно выкрикнул Забини.
Лишь один разворот. Один мягкий взгляд, полный любви. И ведьма заметила приближающуюся Димитрову.
Та замахнулась рукой. Магия могла быть бесполезной. Эмпат сделает все, чтобы уничтожить луч хаоса. Лонгринги уже летели в спину Блейза, сверкая в тусклых лучах зимнего солнца.
Джейн сделала то, что должна была. Переместилась прямо перед ним. Его большие карие глаза расширились от ужаса.
Три лонгринга воткнулись прямо в спину, разрывая кожу и мышцы, добираясь до легких. Изо рта потекла тонкая струйка крови.
– Что, зрение подводит?
Блэкли запрокинула голову назад и упала. Ее волосы разлетелись по каменной дорожке, а глаза тут же закрылись.
Кирин рассмеялась громким, отвратительным смехом. В этот раз лонгринги не были заколдованы.
Джейн не дышала.
========== ты, словно церковь в воскресенье, манишь, желаешь, чтобы в тебя вошли. ==========
Кирин сидела в своем любимом кресле напротив огромного резного зеркала. В отражении давно было не ее лицо, а дикая гримаса Нирик. Та тихо нашептывала сладкие слова о принятии безумной сущности, о прекрасном будущем и возможностях, которые это соединение может принести. Черные, расползающиеся по раме волосы выглядели словно тугие веревки, а темные глаза покрылись паутиной, перебивая зеленый цвет.
Димитрова не могла оторваться от собственного отражения. Оно манило, заставляло сердце биться чаще, что не удавалось ни одному мужчине… Хотя… Одному все же удалось.
– Убей его! Принеси в жертву! Тогда мы станем единым целым!
Нирик словно учуяла изменение в мыслях расслабленной самой себя же. Только вот та была настоящей, а не какой-то темной энергией, заключенной в гладкой серебристой поверхности. Так себя оценивала отделившаяся часть в голове Кирин. Она стала ее спутницей, давней подругой, самой сущностью.
Даже иногда думала и действовала самостоятельно, заполучая контроль над телом Димитровой. Как бы Нирик хотелось вырваться, вдохнуть свежий воздух, дать собственной силе разгуляться. Нужна жертва. Нужно принятие. Явное согласие. Лишь бы та, другая, окончательно выбрала сторону.
– Он на моей стороне. И я не трону его…
– Уверена? А если нет, то что? Убьешь пупсика? – Нирик больше всего на свете желала вырваться из плена. Стать одним целым с ведьмой по ту сторону зеркала.
– Хэльвард – мой Страж, я уверена. Не могу его убить.
– Не можешь?
– Не хочу! – Димитрова расплылась в улыбке. – Я не хочу его убивать. Ты ведь слышала Эриду, Темные становятся сильнее, когда обретают своего Стража. Когда соединяются с ним. Я его Выбрала, теперь Хэльвард должен Выбрать меня.
Отражение криво улыбнулось. Нирик совсем не понравилась идея о соединении с каким-то волшебником. Им не нужен третий. Им никто не нужен.
Димитрова продолжила разглядывать каждую черточку на искаженном лице. В руках горел и сиял хаос, расползаясь фиолетовым светом. Вот где будущее, и северянину придется принять его. Стать на ее сторону. Иначе никак.
– Не ревнуй, Нирик. Мы славно повеселились вместе, но теперь у меня свой путь, у тебя свой.
Она сощурилась и наклонила голову в бок. Провела длинным змеиным языком по гнилым зубам.
– Ты так в этом уверена, малышка. Аж тошно. Мы обе прекрасно понимаем, куда ты приползешь, когда твой пупсик предаст тебя.
Димитрова сжала зубы. Мерзкая, мерзкая дрянь! Как смела она такое говорить о Хэльварде. Тот всегда приходил, всегда прощал, всегда был рядом. Единственный, кому была позволена аппарация в Червен, кроме нее и Оуэна.
Даже думать об этом нет смысла. Он мой! Мой! А теперь перейдем к более приятным делам.
– Приведите сюда грязнокровку!
Голос разошелся по всем стенам, призывая своих приспешников. Девчонка уже точно пришла в себя, столько магии пришлось влить в ее ослабленное тело. Обряд требовал, чтобы жертва была не просто живой, но и здоровой. Хотя бы относительно. Она должна выдержать весь ад, что для нее заготовлен.
Кольцо дрожало и в любой момент могло развалиться, ведь ненаполненное фиолетовым свечением по самые края огранки оно было слишком уязвимо. И являлось уже частью вшитой в руку волшебной палочки. Точнее того, что от нее осталось.
Димитрова присмотрелась к старому поблекшему шраму. В голове пронеслись воспоминания, как отец разрезал плоть и пытался вживить древко для усиления магических способностей. Ни дуб, ни клен не прижились. Потом были береза, липа и орех. Наконец, отец понял, в чем загвоздка. И тогда в кровоточащую рану он проталкивал сердечную жилу дракона и оставшиеся щепки.
Звук скрипящих петель вырвал Кирин из старых воспоминаний. Блейк толкал вперед грязнокровку, которая еле передвигала ногами. Ее глаза закатывались, а руки безвольно свисали по бокам. Нирик первая обернулась посмотреть на истощенное тело. Серая кожа, потускневшие волосы, под ногтями запеклась кровь.
Димитрова не могла сдержать улыбки. Быстрый взгляд в зеркало. Нирик жадно прижималась к холодному стеклу, а в безумных глазах плескалось нетерпение. Как удачно сложились все обстоятельства. Грейнджер была грязнокровкой, а значит, выдуманная легенда для Оуэна работала как часы. Малфой, как и предполагалось, таскал склянки словно по расписанию и помог раскрыть идиотские сейфы умнейшей ведьмы.
А та… Во имя магии, та умудрилась впитать столько хаоса, сколько ни один артефакт не мог создать. Все идеально. Просто идеально. Еще один шаг и победа окажется прямо в руках.
– Как невыносимо приятно смотреть на тебя, милочка. И чувствовать запах разложения, гнили и смерти. Я уже вижу, как она протягивает костлявые руки за твоей пропащей душонкой. Хотела взглянуть на великую Героиню войны в последний раз.
– Я не смогу убить тебя. Но он сможет, – еле слышно прошептала Гермиона, облизывая сухие губы.
– Кто? Твой мальчик с обложки? – Кирин встала с кресла и подошла вплотную. – Боюсь, у него сейчас другие дела. Да и… Разве ты не ощущаешь сковывающий холод? Не видишь за окном плотный туман? Кольцо темной души призывает дементоров. Искренне надеюсь, что они смогут полакомиться последним из рода Малфой.
– Он придет за мной, – Грейнджер тяжело дышала. – Мы связаны. И тебе должно быть известно, что именно это значит.
Димитрова презрительно отвернулась. Если Малфой стал Стражем для грязнокровки… Нет. Нет! Страж может быть только у Кирин. Только она может обладать бесценным даром. В зеркале Нирик зашипела и начала скрести ногтями стекло, а ее глаза налились кровью.
Расскажи ей. Скажи, скажи, скажи, скажи! Пусть знает, что мы сделали! Пусть задохнется от страданий!
– А тебе известно, чем именно занимается Малфой?
Гермиона не ответила, а лишь улыбнулась одним уголком губ. Так, как это делал Драко.
– Разумеется, нет. Ты ведь сладко спала, когда я проткнула Джейн насквозь своими лонгрингами.
– Ты лжешь, – выпалила Грейнджер. – Ты лжешь…
– Зачем мне это, милочка? Я убила Джейн Блэкли. И ты не смогла ее спасти…
Она дернулась вперед, чтобы напасть на Кирин, но Блейк крепко держал вырывающуюся Гермиону. Чтобы выбить из нее признание. Заставить ее умолять о прощении за такую наглую ложь. Джейни не могла… Блейз бы спас. Не позволил бы случиться самому страшному.
В дверях показался Оуэн, который выглядел чуть лучше Грейнджер. Магия уничтожала, вытягивала всю сущность. От сильного и красивого мужчины не осталось и следа, лишь зеленые глаза отличали его от призрака.
– О, мой дорогой брат, ты как раз вовремя. Посмотри, чего мы достигли. Один маленький рывок и победа будет у нас в руках. За свою преданность ты получишь все, о чем мечтал.
– Какой ценой? – хрипло проговорил Димитров, даже не взглянув на Гермиону, которая медленно поворачивала голову в его сторону.
– Разве это имеет значение?
– Даже моя жизнь не имеет для тебя значения, что говорить о других волшебниках, – он прожигал дыру в лице собственной сестры.
Кирин сжала зубы и выпрямилась. Чертов отец. Проклял ее, и теперь приходилось возиться с братом, словно с младенцем.
– Выведите грязнокровку во двор для совершения обряда. Всем вон! – она махнула рукой, и двери с грохотом отворились.
Натерреры послушно поклонились и попятились назад. Блейк грубо схватил Гермиону за руку и потащил из комнаты прочь. Никто не смел перечить хозяйке. Никто. Сковывающий страх вытеснил былое уважение и признание.
Теперь все боялись ее больше всего на свете. Ведь если обидеть повелительницу хаоса, то смерть стала бы наградой, избавлением от пыток, которые охотно и с удовольствием устраивала Димитрова. Круциатус казался легкой забавой по сравнению с ее фантазией и сноровкой.
– Оуэн… Чем ты недоволен, птенчик?
– Тем, что происходит со мной. С тобой. С нами. Посмотри, во что мы превращаемся…
– Как только я обрету полную власть над хаосом, то разрублю нашу связь. Ты больше не будешь чувствовать той боли, что испытываешь сейчас.
Кирин на мгновение успокоилась. Брат всего лишь устал от побочных эффектов, но это поправимо. Он все еще верен ей.
– Разве месть стоит таких жертв? Столько чистокровных волшебников…
– О чем ты говоришь?
Она скривилась. Нахмурилась. Сжала кулаки, раздирая острыми когтями нежную кожу. По ее ладоням потекла кровь. Так же как и по его. Капала на грязный и пыльный пол, разбавляя мрачный рисунок яркими красками.
– Расскажи мне, что произошло в ту самую ночь.
– Я столько раз рассказывала, неужели у тебя настолько короткая память, что ты…
– Почему же тогда я чувствую, что ты лжешь мне?! – Оуэн почти кричал и угрожающе двигался в ее сторону.
Его глаза горели от гнева и обиды. Он ведь так ей доверял. Совершил столько гадких вещей ради нее. Ради семьи.
– Не смей повышать на меня голос! – Димитрова сделала выброс вперед, и ее брат отлетел на несколько метров, снеся спиной мебель.
Кости раздрабливала тягучая и воющая боль. Жгла нервы хуже оголенного провода. Каждый вздох давался с трудом. Оуэн поднялся, придерживаясь за опрокинутый стул.
Его сестра стойко терпела, не подавая вида. Будто ничего не произошло. Лишь презрительный взгляд, полный высокомерия и отвращения.
– Кирин, послушай… У нас еще есть шанс на счастливую жизнь. Мы можем сбежать. Уехать далеко на Восток. Или на Север. Помнишь, ты когда-то хотела стать зельеваром, когда нам было лет по шесть? Ты соревновалась со старшими учениками и легко их побеждала. Даже Хэльварду не удалось обыграть тебя в соревнованиях. А помнишь, как ты создала первое свое заклинание? У меня до сих пор хранится твой блокнот с записями новых зелий и ритуалов…
Димитрова улыбнулась, предаваясь мимолетным воспоминаниям. Ей казалось, что такого прошлого не существовало. Что всегда были лишь приказы отца, жесткие тренировки в саду, ужасные эксперименты в подземельях. Сколько раз ей приходилось прижимать мокрую от экстракта бадьяна тряпку к лицу? Сколько раз хрустели ее кости от очередного вживления обломков палочки? Сколько раз самые темные руны выедали кожу напрочь, оставляя ужасные шрамы?
– Мы могли бы создать настоящую семью. Вы могли бы с Хэльвардом пожениться, завести детей. Представляешь, какая прекрасная девочка у вас бы родилась? С голубыми глазами и с черными волосами. Или мальчик, похожий на тебя. У них была бы самая лучшая мама на свете…
– Я… Я не знаю…
Нет, милая, не слушай его. Он лишь хочет забрать твою власть. Посмотри, какая мощь принадлежит одной лишь тебе. Ты станешь самой могущественной ведьмой всех времен.
Шипение Нирик отвлекало. Она блокировала те самые светлые мечты, которые пытался высвободить Оуэн. Даже изменила патронус, и красивая белка превратилась в ужасного коршуна. Только, чтобы помочь…
Нирик появилась в ту самую ночь, когда отец пришел в подземелье в последний раз. Когда сказал, что из Кирин никогда не получится достойного темного мага. Что она может быть полезной только в одном. Произвести на свет настоящего волшебника. Хотел ее изнасиловать…
Кроме Нирик никого рядом не было! Никого! Собственный брат прятался в шкафу и держался за голову. Хотя должен был защищать! Должен был сражаться.
– Кирин Димитрова, я предупреждал тебя, что если ты перейдешь черту, то ответишь за свои действия, – голос аппарировавшего Хэльварда вывел ее из воспоминаний. – Ты тащишь за собой бесконечный кровавый след, но всему есть предел. Как ты посмела убить одну из ведьм Северного рода?
– Не сейчас, – попытался остановить его Оуэн, но безуспешно.
Она взглянула на свое отражение, которое лишь коварно улыбалось. Вот он, шанс доказать Нирик, что та ошибалась. Что теперь у нее есть Страж. Ее судьба. Ее Истинный.
– Я лишь следую своей судьбе, не кипятись, дорогой.
– Клан вынес тебе смертный приговор. Только анти-аппарационные чары сдерживают толпу волшебников за стенами Червена. Как только стена падет, ты умрешь. Джейн Блэкли принадлежала нам. Ее мать, Хельга…
– Позорно сбежала, предав свой народ и семью, – выпалила Кирин, приближаясь к разгневанному мужчине. – И ее потомство никак не связано с тобой, Хэльвард.
– Это не тебе решать. Я закрывал глаза на все твои преступления, но ты зашла слишком далеко. Против нас. Против меня. Хельга была моей тетей, ты знала, что Джейн…
– Тогда почему ты не вмешался? Почему не остановил меня? А? Да потому что предатели рода не могут получить помощь от своей семьи. То, что ты следил за ней последние пять лет не делает вас родственниками, – Димитрова подошла слишком близко.
Кирин чувствовала манящий мужской аромат. Чувствовала, что Эрида вела ее к нему всю жизнь. Что это ее Страж, а она – его Темная. Им суждено быть вместе. Нирик зачарованно наблюдала.
– Девчонка сама выбрала свой путь. Ты ведь знаешь, что я не посмела бы причинить ей вред, но обстоятельства…
– Моя мать боялась, что меня ждет Отречение, если я вмешаюсь. Она напоила меня туманным зельем. Когда я очнулся, было слишком поздно, – Хэльвард отвернулся в сторону, словно пытался сбросить душащее чувство вины. – Ты перешла черту давным-давно, но…
– Посмотри, ради чего я это сделала. Взгляни, теперь на моей руке кольцо Темной души, я подчиняю самое опасное колдовство, которое веками считалось утерянным. Мне будут повиноваться все волшебники от мала до велика, стоит только щелкнуть пальцами. Червен окружают дементоры, готовые исполнить любой мой приказ. А ты… Ты связан со мной.
Хэльвард взглянул в некогда любимые зеленые глаза. Чувства помешали ему разглядеть, во что превращается возлюбленная. Кем становится. И что из нее сделала черная магия. Больше не было той смеющейся Кирин, чьи волосы разлетались на ветру, чей красивый голос пел самые веселые песни, чья улыбка сводила его с ума. Она потеряна. Навсегда.
– О чем ты говоришь?
– Разве ты не любишь меня? Всем своим сердцем? Не ощущаешь, как тебя все время тянет ко мне? Ты рожден для того, чтобы править вместе со мной. Я предлагаю тебе все, что только существует, разделить пополам.
– А если я откажусь? – Хэльвард сжал посох, на который будто бы просто опирался.
Димитрова отпрянула. Взгляд непроизвольно переметнулся на зеркало, где криво усмехалась Нирик. Ее волосы так сильно опутали раму, что казалось, еще немного и старое дерево вот-вот треснет.
Я же говорила. Он предаст тебя, как и другие. Но я останусь рядом навечно. Зачем нам этот щенок? Убей. Убей его!
Кирин замотала головой. Невозможно. Эрида сказала, что у каждого Темного должен быть Страж, иначе хаос может поглотить всю магическую сущность. Равновесие. Законы должны соблюдаться даже там, где им нет места.
– Если ты не со мной, то против меня. Значит, тебя ждет смерть.
– Нет, остановись! – Димитров рванулся вперед, закрывая собой Хэльварда. – Пожалуйста, давай уйдем… Хватит крови! Хватит убийств! Ты не сможешь вернуть…
– Не вмешивайся!
Она должна была заплакать. Слезы от предательства душили, но глаза оставались сухими. Ей не нужен Страж. Ей не нужен брат. Эрида ошиблась. Кирин пройдет весь свой путь в одиночестве. Хаос – это ее прошлое, будущее и настоящее.
– Ты в прошлый раз сказал мне, что следующую нашу встречу кто-то из нас двоих не переживет. Даю тебе последний шанс. Будь со мной или умри.
Хэльвард не двигался. Смотрел на Димитрову, не моргая. В голове пролетали картинки давно минувших дней. Красная мантия, подчеркивающая зелень ее бездонных глаз. Их первая встреча возле лодочной станции. Огромная ледовая фигура, возле которой они впервые поцеловались. Букет незабудок, так тяжело добытый в горах, врученный ей на праздник весны. Сейчас он смотрел на нее в последний раз.
– Я любил тебя. Даже когда ты начала собирать армию и искать артефакты. Даже когда ты пыталась обмануть меня и поила своего брата оборотным, чтобы я думал, что ты в Болгарии. Даже когда ты истязала других людей. Я был слеп.
– Нет, нет, это совсем не так… Ты делал то, что подсказывало тебе сердце.
– Я должен был убить тебя намного раньше, – холодно проговорил Хэльвард. – Все смерти от твоей руки теперь на моей совести. Прощай, Кирин.
Димитрова поджала губы и снова посмотрела в зеркало. Нирик победно смеялась во весь голос. Безобразным каркающим смехом.
Я же говорила, моя дорогая, что он предаст тебя. Такой же, как и твой отец. Проклятый эгоист. Будь со мной. Станем единым целым. Навечно.
– Прощай, Хэльвард, – Димитрова выпустила поток фиолетовой магии, которая мгновенно начала его убивать.
Он схватился одной рукой за горло и начал кашлять. Димитрова отбросила брата, чтобы тот не лез и не мешал правосудию.
– За стеной Червена не менее четырех сотен дементоров. Голодных. Твоя семья умрет вместе с тобой!
По красивому мужскому лицу пошли отвратительные трещины и морщины. Жизненная сила покидала каждый сантиметр бледной кожи, устремляясь в кольцо. Посох упал с громким треском на пол.
– Сестра, остановись! Прошу не делай этого! – Оуэн попытался встать, но магия крепко его держала.
– С тобой я позже разберусь!
Светлые глаза наполнились кровью. Хэльвард упал на колени, держась за шею. Димитрова лишь усилила вихрь.
– Я отдала приказ. Мои дементоры уже начали убивать твоих родственников.
Хэльвард в последний раз взглянул в ее горящие глаза. Лик смерти. Лик страданий. Несколько секунд, и мертвое тело повалилось к ногам Димитровой.
Нирик, ты единственная, кто был со мной все это время. Кто никогда не предавал и всегда поддерживал. Прости, что думала иначе.
Жертва ради могущества. Смерть за предательство. Нирик торжествующе протягивала руки, желая выйти из зеркала. Пути назад уже нет. Хаос дрожал в воздухе, заполняя каждый уголок комнаты.
Кирин презрительно подвинула ногой тело Хэльварда, даже не посмотрев на него. Мерзкий подонок. Так просто отказался от нее, словно она ему предлагала не весь мир, а поцеловаться с жабой. Власть, к которой Димитрова шла годами, останется лишь в ее руках. Никакой жалости, никакого сострадания, никаких чувств.
Могущество – вот что главное. Она будет повелевать всеми, станет новой Темной, к которой на коленях приползет каждый волшебник. Ей откроются такие секреты черного колдовства, что самые сильные маги вздрогнут от страха.
– Нирик, я принимаю тебя. Мы – одно целое. Отныне и навек.
Оуэн смотрел, как его сестра разговаривает со своим отражением. Бесповоротное безумие. Страшное. Как прижимается к холодной поверхности зеркала, словно пытаясь обнять. Кирин окончательно сошла с ума. Она больше себе не принадлежала, разве есть хотя бы крохотный шанс спасти ее?
– Кир, я здесь…
Никакой реакции. Даже не шелохнулась. Стояла словно статуя, сделанная из дорогого и безмолвного мрамора. Холодная и потерянная. Боль сковала внутренности, вымещая остатки всего хорошего. Димитров оказался на краю пропасти. Еще шаг и конец.
– Кир…
– Хватит так меня называть! – она обернулась и отвратительно засмеялась. – Мне уже порядком осточертела твоя слабохарактерность!
– О чем ты говоришь? Мы ведь…
– О чем ты говоришь? – Кирин передразнила брата. – Что мне делать? Куда мне идти? Меня никто не любит!
Ее театральное представление сопровождалось все тем же каркающим смехом. Лонгрингом она разрезала свой язык, и кровь хлынула в рот. Безумные поступки. Полное сумасшествие. Оуэн скривился от металлического привкуса. Больше нет никакой Кирин. Только хаос.
– Сколько можно страдать и скулить? Я уже устала постоянно подтирать тебе сопли!
– Я не твой натеррер, – жестко ответил Димитров, сплевывая кровь.
– Докажи это. Твои руки целы только потому, что мои разбиты. Твои ноги ходят, потому что мои ломали сотни раз. Твоя душа на месте, потому что мою разорвали на миллион кусков.
– Ты уже отомстила. Остановись.
– О какой мести ты говоришь, глупец? Все еще не понял? – Кирин прижала руку к лицу, будто ей надоел пустой разговор.
Оуэн вздохнул. Перед тем, как все это закончится, он должен узнать правду. Обязан. Столько лет жить во лжи, и вот сейчас придет момент, который перевернет все.
– Говори. Немедленно.
– А то что? Убьешь меня? Ха-ха-ха, – она протянула руку к собственной шее и положила руку брата на свой локоть.
Одно движение, и они оба умрут. Острые когти разорвут сонную артерию, прекратив противостояние. Оуэн не двигался. Не мог. Не мог этого сделать. И не потому что ему была дорога его жизнь. Совсем нет. Ему все еще была дорога ее жизнь.
