Текст книги "От кутюр (СИ)"
Автор книги: Uma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
5. «Всегда пожалуйста!»
Если бы вездесущие газетчики взялись описывать то, что происходило между Кевином и Анной, им вряд ли подошли бы привычные слова «роман», «связь», «интрижка». Что-то назревало между ними, и это «что-то» рано или поздно станет поводом для светской болтовни, статей и охоты папарацци. Анна панически боялась этого, поэтому не делала «резких движений», заняв выжидательную позицию.
Кевин тоже выжидал. Ходил на вечеринки в гордом одиночестве, делая вид, что после интервью Доминики женщины получили от него «черную метку». Свои светлые волосы он дерзко распускал по плечам, ярко подводил глаза черной тушью, подкрашивал губы, надевал роскошные шелковые жакеты и штаны от Prada, скрывая под ними свою худобу. Или наоборот был бледен и надевал облегающие джемпера и узкие брюки, показывая свою стройность. Это зависело от его неустойчивого настроения. Он мало ел, мало улыбался, много пил и баловался кокаином.
Лишь однажды Кевин вытащил Анну на вечеринку в один из клубов Сохо. Сказал, что очень хочет видеть ее рядом с собой.
– Будь такой, какая ты есть, – велел он. – И делай что хочешь…
Появившись на публике с признанным всеми красавцем, Анна была всегда на шаг позади него. В ее планы вообще не входило "светится" рядом с Кевином, но он настаивал, брал на слабо и дразнил:
– Не пойдешь, больше меня не увидишь никогда, – ухмылялся парень злобно. Он запускал длинные пальцы в волосы Анны и гладил ее словно кошку. – Давай, мышка, одевайся. Пошли прогуляемся…
Не увидеть его больше, казалось бы, не велика потеря, а Анна чувствовала, что не готова спокойно это пережить. На вечеринке она познакомилась только с фотографом Максом Кемпом и моделью Алмой Каспер. С Максом они выпили по бокалу вина, как эстеты, и Макс даже подшутил над Кевином:
– Ты определенно становишься лучше, мальчик мой. Окружаешь себя приличными людьми…
– Иди к черту! – Огрызнулся Кевин, допивая свой скотч.
Он понимал, что Анна не вписывается в его окружение, слишком серьезная и чужая для его мирка. Понимал, но не считал это принципиальной проблемой, – другое дело, как она относилась к нему. Как к ребенку. Поцелует в щечку или в губы и отталкивает, дескать, ничего больше не будет, потому что ты для меня красивый ребенок.
С Кемпом Анне явно было комфортнее, чем с ним. Фотограф знал несколько десятков русских слов, поэтому они смогли обменяться фразами и всем своим видом показали, что речь шла о нем.
– Он говорил обо мне? – крикнул Кевин через грохот музыки
– Да, – кивнула Анна и жестом попросила его склониться к ней ближе. Кевин склонился. Она прижалась губами к его уху, – сказал, что ты профессионал, но характер у тебя вздорный…
– Я знаю это, – нисколько не удивился Кевин. – Иначе с ними нельзя. Важно не потерять уважение к себе, понимаешь? Я называю это остаться одетым…
– У, какие мы серьезные! Слушай, Макс пригласил меня на твой фотосет для журнала Blue, – договорила Анна с хитрой усмешкой, – ты не будешь против, если я приду?
– Какого черта? Если бы ты захотела, то увидела бы то, чего я не покажу ни одному журналу, – Кевин обидчиво поджал губы. – Не смей приходить, я убью тебя!
– Перестань, я пошутила! – засмеялась Анна, потом спросила, – ты снимаешься обнаженным? Я думала, это не входит в обязанности модели…
– Именно это в основном и входит. По условиям договора с этим журналом… – Взгляд Кевина пробуравил Анну. – Это моя работа и по большей части она мне нравится. Не вижу в этом ничего сомнительного…
Анна посчитала себя не вправе читать ему лекции о морали, даже если такой договор сомнительным казался ей.
– Ну, прости, – она успокаивающе погладила его по плечу. – Тебе лучше ходить на вечеринки с теми, кто не задает тупых вопросов. Где-то тут я видела такую красавицу! Мистер Кемп назвал ее…
– Алма Каспер, – подхватил Кевин и закивал, – да, она выстрелила в этом сезоне. Хочешь, познакомлю?
Познакомил. Алма была блондинкой с бежевой кожей и красивым лицом. Впрочем, ее лицо без макияжа было типичным для модели, без особого выражения, как чистый лист, на котором каждый раз рисовали что-то новое. Так объяснил Кевин.
Новоявленная топ-модель была в восторге от того, что Анна оказалась учительницей. Сразу вспомнила о маме-учительнице и своем еще неоконченном педагогическом образовании:
– Я обязательно его закончу! – она приветливо пожала Анне руку. – Как здорово, значит учителя ходят на подобные тусовки?
– Только если следующий день выходной, и если приглашает один из красивейших мужчин Европы, – полушутливо оправдалась Анна.
– Оу! Да, – подмигнула Алма и залилась беспричинным смехом.
Кевину она явно не нравилась, поэтому он отвел Анну к барной стойке, а сам утонул в танцующей толпе.
Алма тут же подошла к Анне, присела рядом и сказала серьезно:
– Тебе нравится здесь быть? Я так не считаю. Этот парень не для тебя…
– Я знаю. Я не модель и все такое, – согласилась Анна, отмахнувшись.
Алма экспрессивно взмахнула худыми руками и энергично замотала головой:
– Нет! Дело не в этом. Он псих, – она огляделась по сторонам, боясь быть услышанной. – Он стареет. Его скоро сольют. Мне Макс так сказал, да и все это знают. Я могу познакомить тебя с другим мальчиком!
– О, нет, – Анна тоже мотнула головой и сделала категоричный жест рукой, – мне и с этим нечего делать. Ты права, мне здесь не очень хорошо, я, пожалуй, пойду…
Она аккуратно соскочила с круглого стула. За ней последовала Алма. И они направились к выходу через шумную плотную толпу. Алма смотрела на Анну виновато:
– Ты обиделась? Ты влюблена в Кевина? У меня тоже отношения с Максом, а он женат и старше меня на двадцать лет…
– Думаю, у меня немного другое, – признала Анна с ходу. – Я не настолько красива, чтобы быть рядом с Кевином и влюбиться в него…
– Какие глупости! – Алма остановилась и остановила Анну, – не смеши меня! Возвращаемся! Напиваемся, расслабляемся….
Выпив большую порцию водки, Анна пошла искать свободный столик, чтобы сесть и подумать о том, что она сказала Алме. Ужас! Ее резко качнуло в сторону, пришлось нелепо раскинуть руки, чтобы сохранить равновесие и не упасть под ноги тусовщиков. Второй раз ее качнуло на какого-то парня. Стыд какой!
Возник наконец свободный столик. Анна упала на черный кожаный диван, тайком скинула с ног босоножки на высоченных каблуках. Желудок жалобно заныл от излишка спиртного. Голова кружилась, а тело стало ватным.
Вскоре к ней подсел Кевин, нервный и мрачный. По-женски изящно заправил волосы за уши, приложился к бутылке с пивом и косо посмотрел на Анну:
– Мне кажется, тебя нужно проводить домой. Ты выпила не меньше меня…
– Ты обещал мне кое-что, – Анна прижалась к нему и многозначительно заглянула в его прохладные глаза, потом кончиками пальцев погладила его по щеке. – Не передумал…?
«»»»»»»»
Утром Анна думала вернуться домой незамеченной, все рассчитала, – выходной день, Эллис или еще спит, или тоже не ночевала дома. На пороге Анна сняла туфли, чтобы не стучать каблуками, тихо закрыла дверь. Повернулась и вздрогнула. Заспанная Эллис стояла в дверях своей комнаты.
– Аня, неужели ты сдалась? – подруга состроила гримасу запредельного любопытства. – Ты и Кевин вместе?
– Да, Эллис, я ночевала у него, – Анна, склонившись, подхватила туфли. – Точнее, провела остаток ночи. Не понимаю, почему мне нельзя остаться у мужчины на ночь! Я вроде бы не замужем пока.
– И как? – нетерпеливо спросила Эллис. – Тебе понравилось? Жди теперь неприятностей на работе…
– Эллис, если честно, я устала, в том числе от твоей противоречивости. Ты то твердишь, что мне нужен любовник, то пророчишь мне неприятности, – жалобно ответила Анна, прикрывая рукой лицо. – Я ведь не спрашиваю, как у тебя с Джеймсом. Чем Кевин хуже твоего бойфренда?
Она, вялая и раздраженная, прошла в свою комнату. Эллис последовала за ней, от ее сонливости ни осталось и следа, она ждала пикантных подробностей или слов сожаления.
– Что-то ты не очень счастлива! – заметила она подозрительно, потому что подруга продолжала помалкивать. – Он тебя обидел, он извращенец…?
Анна опустилась на клетчатый диванчик и, вздохнув, спрятала лицо в ладонях. Потом просто сказала:
– Он такой, какой есть. Не надо впадать в крайности…Ты завидуешь, что ли?
– Его странности, вероятно, передаются половым путем, – обидчиво хмыкнула Эллис, уходя, – посмотри на себя, ты как с луны упала! А может ты нанюхалась кокса?
– Хватит уже, – сказала Анна ей вслед, – чего ты хочешь? Самое страшное уже произошло…
Весь день Анна писала статью. Не могла собраться с мыслями, они постоянно улетали и уносили ее в шелковую постель Кевина.
Из его постели она вышла, если не другим человеком, то точно другой женщиной. Вышла, как будто рожденная заново. Состояние, в котором она прибывала, можно было сравнить с прыжком в пропасть. Только упала она не на каменное дно, а в груду шелковых подушек, в объятия красивого мужчины. В его гибкое, чувственное тело невозможно было не влюбиться. Невозможно, даже если внушать себе, что это тело ни кому не принадлежит и принадлежит сразу всем.
Плохой мальчик, нередко играющий андрогинные роли на странницах журналов, на деле оказался хорошим мужчиной, без всякого намека на бисексуализм. Порочности в нем было сколько угодно, впрочем, этого стоило ждать от топ-модели. А вот женственности ни капли!
Анна была смущена и чувствовала, что теперь уже не сможет обойтись «средним» сексом со средним мужчиной, и оправдывала себя тем, что женщине с ее комплексами полезно было побывать в объятиях такого мужчины как Кевин. Это повышает самооценку, дает некоторый опыт, дарит незабываемые впечатления. Лишь бы не подсесть на этом, как на наркотике. Такое удовольствие слишком дешево стоит. Протяни руку и получишь очередную дозу. Это только кажется, что Кевин недосягаем, как звезда, на самом деле, он доступен, как уличная проститутка. Даже платить не нужно. Он так и сказал: «всегда пожалуйста, когда я в зоне досягаемости…».
По его словам, Анна «приличная девочка», такие никогда не «продадут» постельные подробности газетчикам, а значит, с такими спокойно можно общаться и спать. Анне показалось, что ему нравится ее непринадлежность к его окружению, что он питал к ней нечто вроде уважение. И давал ей кредит доверия.
К вечеру статья о современных приоритетах Запада была написана. Одно время Анна увлекалась трудами Рене Генона, философа-традиционалиста, читала его книги запоем, не спала ночами. Эллис шутила по этому поводу:
– У тебя роман с мертвым философом!
Анна, не отрываясь от книг, легко парировала:
– Лучше уж мертвый философ, чем живой недоумок! – и добавляла, – Генон был женат на дочери шейха, род которого принадлежал к потомкам Мухаммеда по женской линии. Роман с ним был бы невозможен, у меня за плечами нет духовного наследства. У меня вообще ничего нет…
– Аня, все эти высокие идеи не для нашего общества, – вздыхала Эллис, листая журнал мод. – Вот наша духовность, вся она на этих странницах!
– Это экзотерическая и эзотерическая реальности, – заметила Анна тихо, не надеясь быть услышанной. – Мы живем в сфере экзотерики, хотя эти две реальности могут взаимодействовать, например, в религиях. А то, о чем ты говоришь, это по Генону, деградация и интеллектуальное небытие…
Сейчас увлечение трудами Генона могло помочь ей затронуть темы, почти забытые в европейском обществе. Традиции государственности и религии, традиционное общество с традиционным набором духовных ценностей и ориентиров. Иллюзорность свободы, равенства и прав человека. В мире, по-прежнему, все четко разграничено, изменились лишь позиции этих границ. Духовность стала достоянием единиц, а над массами царила вульгарность, причем эти массы стали главенствовать в мире, внедряя в него свои посредственные идеи и образ жизни.
В комнату стремительно вошла Эллис, схватила со стола пульт и включила телевизор со словами:
– Смотри, там Кевин!
Анна обернулась. На экране действительно был Кевин, ему посвятили целую рубрику на Fashion TV. Сообщали информацию о его росте, весе, цвете глаз и волос, потом показывали его лучшие дефиле, где он был, по обыкновению, неподражаемо прекрасен. По подиуму двигался легкой, виляющей походкой. Иногда начинал пританцовывать под музыку.
– Эллис, ты отрываешь меня от работы, – застонала Анна, зажмурившись.
– И все-таки он тебя победил! – улыбнулась англичанка, – победил твой морализм! Скажи, каков он в постели? Я не отстану…
Анна швырнула книгу Генона. Хотела попасть в Эллис, но не попала. И ответила нервно:
– Вы теперь с ума меня сведете…
6. За свой счет
Съемки для Blue проходили в обстановке максимализма, – белая стена, венский стул, обнаженный Кевин. На нем не было ничего, кроме шляпы, она прикрывала то голову, то то, что находилось ниже пояса. Модель нервничала и устраивала истерические вспышки.
– Мне холодно вообще-то, почему нет горячего кофе?! – Когда кофе принесли, Кевин, отхлебнув его, фыркнул на ассистентку. – От этого пойла язва откроется…
Но работал он безотказно, позировал, искал интересные жесты и умело прятал от фотокамеры самое интимное. Прощай, свобода самовыражения и свобода личная! Он часто звонил на номер Анны, но та трубку не брала, чем заставляла его рефлексировать еще больше.
– Блин, где она пропала? – тряс он телефон и прикладывал его к уху. – Вот дрянь…
– Кевин, работаем дальше! – кричали ему. – С подружкой разберешься позже… Чего ты так трясешься, она что, из королевского дома?
Он, похоже, влип в любовную историю, как в дерьмо, смачно и неожиданно. Не в первый раз, но Анна всем своим видом показывала, что она презирает его за эту обнаженку, даже если и говорила, что все нормально.
Фотограф и его ассистент рассматривали на мониторе компьютера полученные фото. Кажется, это была последняя эротическая фото-сессия Кевина в андрогинном амплуа. Неумолимое время превращало красивого мальчика в не менее красивого мужчину. Но такая естественная и прекрасная для обычного мира метаморфоза могла стоить Кевину очень дорого в мире высокой моды, вплоть до того, что, ни одно модельное агентство не согласится продлить с ним контракт, следуя заказам дизайнеров, которые не слишком жаловали взрослых мужчин на подиумах. Да еще этот скучающий и надменный взгляд уставшего от жизни развратника напрочь портил многие фото.
– … Ну а чего ты ожидал от Кевина? – рассуждал ассистент, кликая фото за фото и выводя их на монитор для тщательного просмотра. – Он никогда не был просто моделью, в нем всегда был порочный трагизм.
– Если бы не этот трагизм, как ты выразился, не было бы Кевина, – согласился фотограф, – ладно! Поправь его фотошопом…
За их спинами раздался стук каблуков. Мужчины обернулись. К ним шла Анна в желтом с черными крапинами пальто, в черных джинсах. Волосы были завиты и распущенны «а-ля Сара Джессика Паркер». В правой руке большая сумка из черной лакированной кожи, в левой руке она сжимала черные перчатки. Настоящая леди, без лишних деталей в одежде и внешности.
– Здравствуйте, джентльмены, – сказала женщина, останавливаясь в нерешительности. – Могу я видеть Кевина?
– Конечно, мисс, – приветливо кивнул фотограф, – он в гримерной. Как жаль, что вас не было на съемках!
Анна сделала неопределенный жест рукой, то ли тоже сожалея, то ли смущаясь, и прошла в гримерную.
– Кто это? – шепнул ассистент фотографу, проводив Анну удивленным взглядом.
– Не знаю, – пожал плечами тот, – я видел ее с Кевином один раз, русская, кажется, журналистка или что-то в этом роде…
Анна застала Кевина сидящим за туалетным столиком, он стирал с лица макияж. Нервозно возил по коже ватным диском. Увидев ее в зеркале, он повернулся и жестко сказал:
– Ты маленькая дрянь! Думаешь, я уличная девка, попользовалась и можно выкинуть? Я звонил тебе раз сто…Решила меня прокатить?
Анна, сняла пальто, оставила сумку и перчатки на белом диванчике, заваленном одеждой Кевина, и подошла к нему, ошалевшая от его грубости.
– Что ты говоришь…? – прошептала она обиженно. Машинально взяла ватный диск и стала нежно смакивать с его лица влажную пудру. – Я пришла, как только смогла, у меня были уроки…
– К черту твою работу! – Кевин еще злился, но доверчиво подставил ей лицо, – они смотрели на меня, как на урода!
– Перестань, – Анна улыбнулась с тихой иронией, продолжая водить ватным диском по его мрачному и бледному лицу. – Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
– Это конец…, – на полном серьезе констатировал он. – Можешь поверить, они скоро выставят меня на улицу, и сделают это с удовольствием!
Анна поцеловала его в губы, почувствовала на его губах глицериновый привкус, оставшийся от помады, которую он толком не стер…
Макс Кемп, крадучись, отошел от приоткрытой двери гримерной, вернулся на место и шепотом рассказал ассистенту:
– У них там жарко! Мне говорили, что русские женщины открыты всем ветрам, но я не думал, что настолько…
Потом Анна с ужасом прочитала в ежедневном таблоиде о том, что у нее с Кевином Фокс бурный роман. Ее-де видели с Кевином на вечеринке, она-де защитница прав эмигрантов и работает на Энтони Паркера, а в свободное время, оказывается, посещает модные тусовки в компании скандальной модели. И оказывается, у них неплохо получается совмещать общественную деятельность, моду и секс.
Эллис справедливо заметила, что эту информацию газетчикам кто-то «слил», осталось лишь вспомнить, где они так сильно «наследили». Когда Анна высказала свое предположение о том, где и как они «оступились», Эллис осталось лишь воскликнуть:
– У вас, русских, так положено, до тридцати лет быть серыми мышками, а затем заниматься сексом, где попало и при открытых дверях?
– Вы сведете меня с ума, – повторила свои опасения Анна, – Кевин говорит, что я им пользуюсь, ты говоришь, что я неразумна!
В тот же вечер Кевин неожиданно появился в уютной квартире подруг. Пришел разодетый в пух и прах от Gucci. Джеймс с Эллис обалдели, увидев его рыжий свитер из шерсти с добавлением золотой нити, коричневые лоснящиеся брюки, коричневые узконосые туфли из крокодиловой кожи и большую сумку, по виду напоминающую мешок пилигрима. Стоили все эти вещи, по подсчетам Эллис, тысяч 5–7 евро. Еще было простое черное пальто, оно-то, видимо, и спасло Кевина, если не от ограбления, то уж точно от косых взглядов.
Ходить в таком виде по району, где живут эмигранты и бедняки, было верхом цинизма, да к тому же, и небезопасно.
Кевина это мало интересовало:
– Все эти тряпки ничего мне не стоили, потерять их я не боюсь. Давно мечтал пройтись по Ист-Лондому голым!
Он рухнул на обывательско-мягкий диванчик с гордой улыбкой. Красиво раскинулся. Анна вышла посмотреть, кто пришел, и, увидев Кевина, почти обрадовалась:
– Пойдем, нам нужно поговорить…
Комната, в которой жила Анна, никогда не казалась ей тесной. Светлые обои, английские пейзажи над клетчатым диваном и рабочим столом, кровать с кованным декоративным изголовьем, комод из красного дерева, книжный шкаф и большое окно с легкими занавесками. Уютная комната. Но как только в нее зашел Кевин, она как будто стала кельей в католическом монастыре, в которую залетел сияющий Азазель.
Бросив сумку на диван, Кевин огляделся, после чего с видом полноправного хозяина сел на идеально заправленную постель.
– Что ты хотела? – спросил он.
– Ты это читал? – Анна взяла со стола и протянула ему таблоид. – Ужас!
– Читал, – спокойно ответил Кевин, взяв газету, он вскользь посмотрел на небольшую статью. – Я доставляю тебе проблемы, мышка?
Анна присела рядом с ним, целомудренно положила ладони на колени и посмотрела на него виновато. Она считала себя единственной виновницей всего происходящего. Легко можно было бы свалить все на него, потому что Кевину было не привыкать жить в центре всякого рода газетных скандалов. И глупо было думать, что удастся остаться невидимкой рядом с таким человеком, как Кевин.
– Не ты,… – ответила Анна, выдержав осторожную паузу, – Пишут не о тебе…
– Это впервые так, – признал Кевин, и посмотрел на нее серьезно, – выходит, ты серьезная леди…
– Я пишу статьи и работаю на одну правозащитную организацию, – ответила Анна, – думаю, это серьезно…
– Все мои подружки были моделями, – заговорил Кевин несколько растерянно. – Ты другая. Мне это нравится. Чем я могу тебе помочь? Мне хочется…
Анна напряженно улыбнулась и пожала плечами. Не представляя, как возможно связать жизнь Кевина с проблемами эмигрантов и женщин, страдающих от насилия мужей, она, однако, боялась обидеть его, сказав, что его уделом были лишь показы и откровенные фото-сессии. И предложила осторожно:
– Я на днях лечу во Францию, чтобы увидеть, как там живут цыгане. Если хочешь, возьму тебя с собой…
– Да, хочу! – уверенно кивнул Кевин.
– Хорошо! Я рада, – подхватила Анна бодро.
Понимая насколько нелепа эта идея, она надеялась, что в решающий момент Кевин сам откажется от нее, не захочет отрываться от привычной обстановки, или променяет правозащитную поездку к румынским цыганам на крутую тусовку.
– Значит, ты на меня не сердишься? – спросил он, обретая прежнюю уверенность в себе.
– Нет, – улыбнулась Анна.
В день их отлета в Париж Анна заехала в офис к Паркеру за письменными указаниями. Пришлось сказать, что с ней летит Кевин. Паркер посмотрел на нее, как на ненормальную и недовольно высказался:
– Послушай, ты летишь на работу или развлекаться с этим парнем? Я знаю, это твоя личная жизнь, но мне неприятно, когда о члене нашей организации вспоминают в связке с ним! Понимаешь ты это или нет?
Анна знала, что Паркер будет против Кевина, и восприняла это спокойно:
– Он просто полетит со мной, как мой спутник За свой счет… Я могла бы не говорить об это вообще…
В Хитроу Анна поняла, что им не удастся «просто» улететь. У терминала аэропорта их ждали папарацци. Шел дождь. Кевин первый вышел из такси, протянул руку Анне. Выйдя, она захлопнула дверь и поправила сумку на плече. Сегодня она надела черную водолазку, серую юбку и замшевый жакет, а на ногах были туфли из блестящей кожи.
Поняв, что ее личная жизнь станет-таки достоянием общества, она тревожно посмотрела на Кевина. Он был необычно строг сегодня; в черном кожаном плаще, в сером костюме, при галстуке. Жесткий взгляд. Влажные волосы. В правой руке держал дорожную сумку, в левой руке сжимал руку Анны.
Быстрыми шагами они направились к входу в терминал. Защелкали фотоаппараты. Кто-то из папарацци, следуя за парой, спросил, есть ли у Кевина работа после скандала с Prada.
– У меня все хорошо! – бросил Кевин, не удостоив взгляда вопрошающего.
– А у твоей подруги? – крикнул еще один. – Мисс, не скажете, куда вы летите?
Анна, вырвав свою руку из руки Кевина, буквально ворвалась в многолюдный зал ожидания. Кевин шел за ней молча. Пока она наконец не обернулась и не спросила:
– Ты не передумал?
– Нет! – упрямо ответил он. И посмотрел на нее своим «фирменным» сосредоточенно-тяжелым взглядом.
– Не смотри на меня так, – предупредила его Анна, – на два дня забудь кто ты такой. Будешь фотографировать, а не фотографироваться…
