Текст книги "От кутюр (СИ)"
Автор книги: Uma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
9. Между двух огней
Разбуженная звоном посуды, Анна осторожно села. Чутко прислушиваясь, она пыталась найти, а когда нашла, надеть платье. Оно валялось на полу, как ненужная тряпка. Так же чувствовала себя и Анна, тряпочкой, измятой, но все-таки довольной. Побывать в руках Фарнезе это нечто! Для него она оказалась, наверное, простой и банальной…
Очередная порция звона разбудила Фарнезе, он не поменял неприличной позы, лишь раздраженно выговорил:
– Джулия приехала! Пойди, скажи ей, чтобы не мешала нам…
Анна ошеломленно посмотрела на него через плечо, безмолвно спрашивая, как она выйдет к его дочери, растрепанная и заспанная, как, в какой роли, а если та спросит, кто она такая? К тому же от волнения она никак не могла надеть платье, крутила его, мяла, искала рукава.
Фарнезе, продолжая лежать на спине с раскинутыми руками и раздвинутыми ногами, картинно закатил глаза:
– Иди же скорее, накинь мою рубашку. Не бойся, Джулия не укусит…
Пошла, накинув на голое тело рубашку в брызгах оливкового масла.
Джулия была высокая и худая, остроносая брюнетка с огромными глазами. Некрасивая, с густо накрашенными темно-бордовой помадой губами, грубоватая и нисколько не похожая на своего, пусть тоже небезупречного, однако, обаятельного отца. На ней был растянутый черный свитер и черные джинсы.
Заметив смущенную Анну в проеме двери, она оторвалась от наматывания на вилку макарон и улыбнулась большим ртом:
– Салют! Ой, какая ты маленькая! Как тебя зовут? – говорила по-итальянски.
– Анна, – ответила гостья, проходя в кухню, – ты хотя бы разогрела еду… – добавила она осторожно.
– А я Джулия. Ты не могла бы сварить кофе? – попросила Джулия буднично, перейдя на английский.
Кофе было сварено и разлито по белым маленьким чашечкам. Три порции. Джулия взяла свою чашечку и села за стол. Анна тоже присела, держа в руках свою чашку. Они разглядывали друг друга, неспешно попивая кофе.
– Ты не похожа на экстремистку и помешанную на тантре дурочку, – заговорила Джулия с явным недоумением. – Скорее, такая, благоразумная синьорина. Тебе нравится мой отец или его утопические книжки о рыцарях, войне и борьбе за чистоту крови и духа?
– Твой отец, – ответила Анна с легкой улыбкой.
Джулия подалась к Анне, как будто желала что-то нашептать ей на ухо:
– Слушай, мой папа обыкновенный фашист, ретроград и сукин сын. При всем моем уважении к моей бабке Холевер и деду Фарнезе, они породили животное…
Анна, сделав очередной глоток кофе, неожиданно для себя самой спокойно сказала:
– Слушай, – она взяла чашечку кофе, приготовленную для Фарнезе, и встала из-за стола. – Давай я сама во всем разберусь…
Поднявшись по хрупкой винтовой лестнице в спальню Фарнезе, Анна отдала ему чашечку, и стала переодеваться. Скинула рубашку, стоя к нему обнаженной спиной, расправляла платье.
– Ты полна эротической энергии, – хрипловато произнес Фарнезе, чутким взглядом художника рассматривая Аннино тело, гармонично сложенное, пропускавшее сквозь себя нежно-розовое сияние крови. – Я нарисую тебя…
– Только этого мне не хватало. Прославиться в веках! – ответила Анна с нервной усмешкой, надевая платье через голову, подняла руки, вытянула волосы из выреза. Потанцевала на месте, чтобы платье окончательно село. – Господи, куда я попала?
– Не представляешь куда, – Фарнезе пригубил остывший кофе и откинулся на подушку. – На поле боя…
– Джулия, видимо, пошла в вас, – заметила Анна. Обернулась и нарвалась на его горящий взгляд.
– Джулия рождена вопреки моему желанию, я был категорическим противником ее появления на свет, – просто признался Фарнезе. – Ее мать, рассчитывала привязать меня к себе ребенком. Я ее возненавидел. Признав Джулию своей биологической дочерью, я не признал с ней духовного родства…
Все же Джулия была дочерью Фарнезе в полной мере. С характером и позицией, мало, чем отличающейся от его радикализма. Но ее радикализм был направлен не на протест против современного миропорядка, на что претендовал Фарнезе, а на протест против отца.
За обедом, который по причине солнечного дня Фарнезе устроил на просторной лоджии, Джулия вела себя, как капризная барынька, явно решившая подразнить папу. Дразнить его привычными вещами, типа курения сигары и плевания на пол, Джулия на этот раз не стала, делала это просто и непринужденно, без пафоса.
Присутствие Анны вдохновило ее на иное:
– Анна, задумывалась ли ты когда-нибудь о своем месте в жизни? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Природа подарила тебе светлую кожу, синие глаза и правильный череп. Тебе повезло…!
Анна поняла, в какую сторону клонит Джулия, но дала понять, что это ее никак не задевает:
– Хочешь пристыдить меня тем, что пока я тут сижу, такая белая, чернокожие умирают от голода?
С залива подул прохладный бриз, задел белую скатерть на круглом столике, игриво тронул волосы сидящих, и залетел в гостиную, путаясь в шелковой черно-белой занавеске. Солнце матово светило из-за прозрачных облаков.
– Нет, я о другом! – не унималась Джулия, – ты можешь стать родоначальницей «духовной расы», о которой грезит отец…
Фарнезе доедал суп с фрикадельками, приготовленный Анной на скорую руку из того, что лежало в холодильнике. Суп получился густой, сытный, как раз такой, какой любил известный писатель и художник.
– Кевину Фоксу ты тоже готовила супчики? – не отставала от Анны Джулия, почти с брезгливостью глядя на объедающегося, довольного отца.
– У него был ужасный аппетит, – ответила Анна нехотя, – при мне он ел одни хлебцы, закуривал их сигаретами и запивал соком без сахара. Ты знакома с ним? – спросила с робким интересом.
– Видела в журналах, – усмехнулась Джулия небрежно. – Реально красив?
– Да… – задумчиво кивнула Анна.
Фарнезе откинулся на спинку стула, нервозно вытер губы салфеткой. И резонно заявил:
– Мужчина не может быть красив, если у него плохой аппетит. Так же как женщина не может быть красива, когда она, злоупотребляя едой, становится тучной коровой!
Он, судя по его решительному виду, все сказал. Встал, похожий на крепкую неприступную скалу, громыхнул стулом по мраморным плитками пола. Девушки переглянулись. И Джулия раскатисто рассмеялась:
– Это что, ревность или старость?
Рецензия, написанная Анной на безымянную пока рукопись, понравилась Фарнезе. Еще раз просмотрев ее, он решил, что с небольшой корректировкой, рецензия вполне может быть включена в книгу в качестве предисловия. С одним условием; Анна должна покинуть «контору» Энтони Паркера. Для Анны работа у Паркера была источником стабильного, неплохого дохода и «вдохновения», – всегда легче писать на заказные темы, чем искать свои. К тому же писать для Фарнезе значило не просто писать, но и перейти на его сторону, разделить его непопулярные в обществе убеждения; элитаризм, недовольство цивилизацией, протестные настроения, намеки на расизм.
Было над чем задуматься. Анна задумалась, стоя посреди рабочего кабинета Фарнезе. Кабинет был уставлен книжными шкафами, стены были завешены картинами, главными темами которых были абстрактные фигуры и бесстыдно обнаженные женщины. Тут же стоял черный кожаный диван, у окна стоял большой стол из красного дерева с просторной столешницей и ножками в виде львиных лап.
За столом, в жестком, аскетическом кресле сидел Фарнезе и пронзительно смотрел на Анну.
– И так? – произнес он, устав ждать. Глаза его насмешливо прищурились, – тебя ждет или великолепный Рим, или чахлый Лондон!
Великолепный Рим, Рим языческий, фашистский, гордый, не забывший мирового владычества. Вот какой Рим ждал Анну.
– Паоло…! – Анна впервые за их недолгое знакомство назвала его по имени. И сама испугалась того, как страстно оно зазвучало в ее устах. Растерявшись, продолжила еле внятно, – что мне делать? Вы сказали, что я должна слушать вас, однако, не слишком ли я слаба для этого?
– Сколько слов! Я всего лишь спросил, – заговорил Фарнезе раздраженно, – кого ты выбираешь? Меня или хиляка Паркера…?
– Боже мой! – простонала Анна, и недоуменно развела руками. Действительно не знала, что ей делать. Мучительно искала выход. – Не знаю, дайте мне подумать…
– Кухарка, кухаркой и останешься! – констатировал Фарнезе с убийственной серьезностью. Махнул рукой в сторону двери. – Убирайся ко всем чертям!
По лестнице без перил, будто висящей в воздухе, Анна спустилась на первый этаж. Вслед услышала какое-то итальянское проклятие. Узкие ступеньки уходили из-под ног. Только встретив в холле Джулию, она поняла, что плачет.
– Папочка злится, это надолго. Если не навсегда, – девушка открыто издевалась, – прощай, кухарка!
Когда Анна с сумкой вышла на улицу, ее уже ждало такси. Шофер помог ей уложить сумку в багажник и открыл перед ней заднюю дверь. Она молча села. Поехали. Не зная, как по-итальянски спросить, куда ее везут, она ясно видела, что такси мчит по направлению к Везувию. Легендарный вулкан надвигался, словно темно-сизая туча, давя на нее своей невидимой, мощной энергией.
– Аэропорто, аэропорто! – неловко потребовала Анна, привстав с сидения.
Шофер промолчал. Машина остановилась, уткнувшись в турбазу. Дальше ехать было некуда, можно было лишь подниматься вверх по склону.
Анна вышла из машины и замерла от ужаса и восхищения. Перед ней возвышался Везувий, «двугорбая гора» без вершины, с крутыми, но плавно очерченными склонами. Вокруг туристы щелками фотоаппаратами и многоязычно выражали свои эмоции. Прекрасно! Красота! Оооо! – слышалось со всех сторон. А она была в ступоре. И мысли о Лондоне, Паркере и даже Эллис вызывали у нее почти физическое отторжение. Из гувернанток она все равно собиралась уходить из-за отсутствия профессионального роста. Ее ждали Рим и Фарнезе…
Снова усевшись в такси, она забилась в угол заднего сидения и, автоматически произнеся «вилла Фарнезе», в последний взглянула на Везувий.
Такси ехало по узким городским улицам. Остановилось на пустой улице, зажатой старыми домами, напротив виллы Фарнезе, окруженной кипарисами и кустами жасмина. Анна решительно вышла. Не дождавшись, когда сбитый с толку таксист, достанет из багажника ее сумку, она попросила его:
– Багаж на виллу! – и, спеша попасть на виллу, перешла через дорогу, стуча каблуками по асфальту, откидывая с лица пряди волос. Спешила исправить свою ошибку и сказать Фарнезе как она нуждается в нем.
В холле навстречу Анне выбежала совершенно невменяемая Джулия, дрожа всем своим тщедушно-длинным телом, она истерично выпалила:
– Он сам виноват! Он должен был дать мне денег…!
– Что случилось? – Анна тряхнула Джулию за плечи. Сильно. Та будто онемела, вытаращила глаза, открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. – Да говори же…!
Резко толкнув ее, Анна быстро поднялась по лестнице на второй этаж.
10. Причуды гуру
Двери кабинета, из которого час назад ее выставил Фарнезе, были настежь открыты. Заглянув туда, Анна увидела, что хозяин виллы лежит на полу в кровавой луже, лежит так, будто упал навзничь, – на спине, раскинув руки, вверх бледным неподвижным лицом.
– Паоло! – Анна кинулась к нему. Опустившись на колени, она попыталась приподнять ему голову, – Паоло! Что случилось?
Глазами Анна искала кусок ткани для того, чтобы остановить кровь, или телефон, чтобы вызвать «скорую». Хоть что-нибудь. Вспомнив, что видела аптечку на кухне, она хотела было бежать туда.
Фарнезе тяжело приоткрыл глаза, приподнял голову и прошептал:
– Чертова дочка! Едва не пристрелила меня. Ты не должна вызывать врачей…
Несмотря на немалую потерю крови, мужчина не только оставался в сознании, он еще управлял действиями Анны. Давал указания, как правильно перетянуть место ранения, чтобы остановить кровотечение, чем обработать рану. И твердо предупреждал:
– Не пугайся, если я вдруг потеряю сознание. Это нормально в моем положении….
Анна вся перепачкалась в крови, пока накладывала жгут. Дело осложнялось тем, что пуля вошла в ключицу, наверное, задела кость, и любое движение или вмешательство ее неопытных рук доставляло раненому сильную боль.
Анна чувствовала, что еще немного, немного крови и неловких движений, и она забьется в отчаянной истерике или уляжется рядом с Фарнезе, потеряв сознание, которое уже туманилось и изменяло ей.
– Нужно вызвать врача! – простонала она, ошалело глядя на свои окровавленные пальцы. – Мне дурно…
– Ты справилась, – успокоил ее Фарнезе, – остановила кровь. – Он, содрогаюсь от боли, приподнялся. – Надо отобрать у Джулии оружие. Теперь ты понимаешь, почему я не люблю детей и женщин. Ничего хорошего из нашей с ними жизни не получается…
– Она, наверное, сидит где-нибудь и дрожит, – предположила Анна, помогая ему сесть.
Но Джулии на вилле не оказалось. Она ушла, прихватив с собой пистолет. Анна не ожидала от нее такого хладнокровия и резвости. А Фарнезе нисколько не удивился этому, подозревая, что дочь стала оружием расправы над ним его врагов. Деньги были только предлогом для выстрела. Врачей Фарнезе на вилле по-прежнему видеть не желал:
– Обойдусь без их расспросов! Они заявят в полицию, все это просочится в прессу, и моё имя снова будут полоскать…
Он сел на кожаный диван, бледный, но спокойный. Тщательно вымыв руки и залпом выпив стакан холодной воды, Анна принесла ему подушку, простынь, свежую рубашку.
– Ты вовремя оказалась рядом, – заговорил Фарнезе, рыча и морщась от боли. – Почему ты вернулась? Не скрывай ничего, даже если это обычное половое влечение…
– Нет, ничего подобного я вам не скажу. Половое влечение как-то не приходило мне на ум. Это скорее Везувий виноват, чем вы, – сказала Анна, присаживаясь на край дивана. – Глядя на него, я поняла, что не хочу возвращаться в Лондон…
– К противному длинноволосому парню, надеюсь, тоже? – процедил сквозь зубы Фарнезе. – Горы помогают многое осознать, в первую очередь мелочность наших привычек. Я сбегал в горы, когда мои привычки, например, наркотики или женщины, или графомания порабощали меня… – добавил он слабым голосом.
– Простите меня за мою слабость… – попросила Анна и снова призналась с виноватой улыбкой. – Я
– Просто так ты от меня не отделаешься, – Фарнезе улыбнулся, взял Анну за руку, сентиментально сжал ее. – Я рад, что ты вернулась и разделила со мной эти неприятные минуты. Я этого не забуду…
""" """ """
В римской квартире Фарнезе не было места для двоих. Одна комната предназначалась для напряженной интеллектуальной работы, – везде книги, в двух шкафах и сложенные в высокие пирамиды. Венские стулья и жесткое, обитое кожей кресло, крепкий, большой стол и мутное окно без портьер. Вторая комната служила и гостиной и спальной; зеркало, комод, диван, потертые кресла, круглый стол посередине. Задернутое коричневыми шторами окно.
Фарнезе, весь в болезненном поту, лежал на узком диване. Над ним склонился худой человек в хирургических перчатках. Это был Шарль Арли, давний друг Фарнезе, доктор философии и просто смелый человек, решившийся вытащить пулю из ключицы друга без вмешательства медиков.
Желчный от боли Фарнезе по-прежнему категорически не желал, чтоб газетчики «пронюхали» о ранении, временами он метался в горячке, но вообще находился в ясном уме, проклиная дочь за то, что она попала в неподходящее место, – метилась бы сразу в голову или в сердце! Досталось и Арли, – неужели писать толкования на Веды ему легче, чем вынуть кусок свинца из бренного тела друга?! Оставлять пулю в ключице, конечно, было нельзя, рана начинала гноиться и грозила серьезными последствиями.
Надев на руки перчатки и взявшись за хирургические инструменты, Арли предупредил:
– Паоло, не рассчитывай на успех операции. Я делаю это впервые в жизни…
– Достаточно того, что ты не падаешь в обморок при виде крови, – ответил Фарнезе, – окажите мне честь, месье Арли, вытащите из меня этот кусок дерьма…
Анна стояла рядом, держа в руках поднос с бинтами и инструментами, необходимыми для извлечения пули.
– Начинай же, Арли, – цыдил Фарнезе сквозь зубы, – или я сам вырву ее зубами…
– Дорогой друг, – сказал Арли вдумчиво, – я не понимаю, почему ты прячешься от врачей, однако я согласен избавить тебя от боли, или хотя бы притупить ее насколько, чтобы она не пугала нас…
Зазвонил мобильный. Анна поставила поднос на стол и, достав телефон из кармашка фартука, ответила на звонок. Звонила Эллис. Оказалось, что она уже в Лондоне. Ее голос вернул Анну из римской реальности в лондонскую обыденность. Паркер был в шоке оттого, что Анна связалась с Фарнезе. Звонили от русского олигарха, спрашивали, выйдет ли Анна на работу после каникул.
– Эллис, позвони через час, – тихо попросила Анна. – Сейчас мне некогда…
«Через час? Хм! Я тут прочитала, что Фарнезе, кроме всего прочего, посвящен в тантру! Вы еще там не достигли просветления?» – захихикала Эллис препротивно. Анна разозлилась и решила на этот раз не смущаться:
– Тебе желаю такого же просветления! Не просветления, а освобождения. Если берешься о чем-то говорить, будь точна в терминах, – и прервала разговор.
Чуткий Арли скривил красивые губы в усмешке:
– Не нервничайте. Она просто завидует…
– Скорее, шутит не к месту, – ответила Анна, снова взяв поднос и подойдя к Арли. – Жду ваших указаний, мистер Арли…
– Начнем через минуту! Успокойтесь, пожалуйста, мне не нужны ваши дрожащие руки…
Он ожидающе смотрел на нее большими, миндалевидными глазами, полными ума и некоторой надменности. Понял, что она вся на нервах, впрочем, не без причины; раненый Фарнезе, которого она все же смогла перевезти из Торре-Аннунциата в Рим, не самый лучший «рождественский подарок».
Когда Арли узнал, что его друг ранен и летит в Рим, он оставил все свои дела в Париже и вылетел в Рим, чтобы помочь ему. Он никак не ожидал увидеть Фарнезе опирающимся на руку женщины. Обычно женщины «опирались» на него, в смысле метафизики чувств и секса Настроение у Паоло было паршивое. Настроение лопнувшего фурункула, – боль, раздражение, нервозность. Кто такая Анна и как она оказалась рядом с ним, Арли удалось узнать лишь от самой Анны.
Друг на его осторожный вопрос на ухо, ответил громко и вспыльчиво:
– Это бесформенная материя! Я намерен придать ей форму…
Узнав, где и при каких обстоятельствах Фарнезе встретил Анну, Арли развел руками и рассмеялся:
– Почти космическая встреча!
К вечеру, благодаря операции по извлечению пули, удачно произведенной Арли, Фарнезе твердо стоял на ногах и уже смог принять гостей. Его пришли навестить молодые люди и юные девушки, придерживающиеся реакционных взглядов. Девушки были своеобразно обласканы своим «гуру», каждая из них получила по поцелую в щечку и шлепок по попе. Наверное, подобное вольное обращение считалось честью в их среде. А молодые люди буквально растерзали рукопись Фарнезе, жаждая прочесть ее.
«Главным» в этой «гвардии» был Антонио Сатти. Молодой журналист, пишущий для эзотерического журнала «Свет Италии», в остальном, кажется, праздный и высокомерный персонаж. Но Фарнезе общался с ним особенно близко, и даже представил его Анне.
– Тони талантливый молодой человек. Эзотерик, так что не удивляйся его пылкости и усердию в вопросах, которые выходят за грань материализма, – сказал он, подводя Анну к нему. – Глядя на него, ты видишь меня в молодости…
Сатти учтиво пожал Анне руку, не забыв при этом окинуть ее оценивающим взглядом. Красивый, стройный и энергичный, с «орлиным» носом и черными глазами, он, правда, чем-то походил на Фарнезе.
– На какие темы вы пишите? – спросила Анна у Сатти, после того, как они познакомились.
– Эзотерика, инициация, тайные доктрины… – ответил он, с некоторой осторожностью косясь на своего «гуру». Тот кивнул, разрешая ему приоткрыть некоторые подробности.
– Хм, должно быть интересно…
– Женщинам в той стороне нечего делать, – добавил Фарнезе компетентно. – Место женщины в постели и на кухне…
В квартире стало шумно и весело. Но Анна предпочла пойти на кухню, ей были неприятны вольности Фарнезе в отношении девушек. Они висли на нем, сидели у него на коленях, что-то шептали ему на ухо, а она ревновала. Чувство похожее на удушье сжимало ее сердце и горло.
Учтивый Арли пришел успокоить ее. Все это время он вел себя тихо, наблюдая за возней вокруг своего друга со стороны; то стоял у окна, скрестив на груди руки, то сидел на стуле, закинув ногу на ногу; очень высокий, с узким гладким лицом и пронзительно внимательными глазами.
Теперь Шарль стоял у нее за спиной и говорил с сильным французским акцентом:
– Мадмуазель Анна, Паоло просто хочет быть любезным с ними на их уровне…
– Я знаю…, – смутилась Анна, и занялась приготовлением кофе на всех.
– Паоло аристократ до кончиков волос, – продолжил Арли, – уж я-то знаю, как он строг к себе. К другим он снисходителен…
– Со мной он не такой, – грустно усмехнулась Анна.
– Было бы очень странно, если бы он чмокнул вас в щеку и оттолкнул от себя шлепком по заду, – заметил умница Арли, усмехнувшись. – Право же, странно и смешно! И обидно для вас…
– Вы правы! – невольно рассмеялась Анна. Ревность разжала свой холодный кулак.
В кухню вошел Фарнезе, взглядом отослал друга к гостям. Сам подошел к Анне, рывком оторвал ее от кофейника и чашек, прижал ее к себе, зашептал на ушко:
– Пошли со мной… – и развязывал ей фартук ловкими пальцами. Анна растерялась, испуганно моргала глазами, не понимая, что за бес вселился в него, зачем так «подставляться» на людях. – Пошли, пошли…
Он увел ее в ванную, собираясь доказать, что она единственная женщина, которая интересует его в данный момент. Прижал ее к стене, обнял и сказал шепотом:
– Не стоит ревновать! Пока все сливки достанутся тебе…
