Текст книги "Save my soul (СИ)"
Автор книги: ToBeContinued...
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
– Я не буду чистить общественные сортиры, блять, – перебил Хранителя Микки, запивая дым дешевым пивом, на которое парень сегодня решил променять свой ужин, выбрав между приютской столовой и бетонными стенами недостройки второе, скоропостижно приняв решение о вечернем досуге, стоило только ему боковым зрением ухватить появление серебристого тумана за углом узкого проулка возле последнего проебанного места работы.
– Но тебе нужно на что-то жить, – разгоняя движением руки строительную пыль на полу возле подопечного, проговорил рыжий, опускаясь рядом и подтягивая к груди колени.
– На жратву пособия хватить должно, а ночевать я пока могу здесь, – предположил Милкович, прикидывая в уме возможность занять один из этажей заброшенного дома. – Все лучше, чем проповеди выслушивать каждое утро в хосписе, – усмехнулся он, понимая, что и недели не проживет под покровительством набожных сектантов, предлагающих крышу над головой каждому, кто согласится «узреть свет божий».
– Может, тебе разрешат остаться? Ну, на какое-то время, – вновь решил поинтересоваться Йен, морщась от запаха переработанного легкими брюнета жженого табака.
– Блять, вот только не начинай опять, – закатил глаза Микки, – я не останусь у этой пизды ни на минуту, – затушив окурок, решительно проговорил он и прикрыл веки, чувствуя легкое покачивание от выпитой порции алкоголя, вынуждающее пришвартовать голову к острому плечу рядом. – Игги сказал, что нужно перекантоваться где-то до сентября, а потом он мне работенку подкинет какую-то, смогу комнату снять, – поделился с другом Милкович, желая уже закончить этот бесполезный разговор, стоявший в его распорядке дня сразу после пункта «встреча».
– Но до сентября… – вот только у Хранителя, видимо, были на этот счет другие планы.
– Бля, Йен, нихуя не случится за месяц, – перебил его Микки, чуть запрокидывая голову, чтобы посмотреть на бледное лицо рыжего, обеспокоенного судьбой подопечного, в очередной раз задержавшись на остром профиле чуть дольше, чем он планировал изначально.
Розовые губы Хранителя чуть приоткрылись в попытке сказать еще что-то, наполняя рот тайком наблюдающего за ними брюнета нежеланной влагой от воспоминания короткого прикосновения к их мягкой коже, заставляя того задержать дыхание и поспешить сглотнуть излишнюю слюну, вновь убеждая себя в том, что короткий поцелуй в тюремной камере был ошибкой, а все мысли о его повторении – полнейшим абсурдом.
– У вас так быстро идет время, – наконец, равномерное дыхание Йена преобразовалось в слова, отвлекая на себя внимание Милковича, успевшего уже неосознанно потянуться выше, но вовремя спохватившегося и поспешившего оторвать висок от острой ключицы, укрытой легкой тканью футболки. – Тебе уже восемнадцать, – прошептал Хранитель, поворачиваясь к собеседнику, заглядывая в яркие голубые глаза, ничуть не изменившие своего оттенка с момента их первой встречи.
– Еще пару лет и буду выглядеть старше тебя, дедуля, – усмехнулся Микки, пихая друга локтем в бок, возвращаясь к излюбленной теме подтрунивания.
– Но уж точно не выше, – получая в ответ колкое замечание от долговязого парня, значительно превосходившего его в росте и длине конечностей, которые рыжий решил вытянуть на полу, хрустнув коленными суставами, улыбаясь разности расстояния от стены до ступней ног его и Милковича. – Мне кажется, ты перестал расти лет в четырнадцать, – поделился Хранитель наблюдениями, поднимая ладонь Микки в своей.
Короткие разукрашенные пальцы уступали в размерах его собственным, длинным и тонким, вызывая в груди рыжего неконтролируемое желание сжать их и согреть, подарить прохладной коже немного собственного тепла.
– У тебя всегда холодные руки, – прошептал Йен, рождая на кончиках пальцев тусклый свет, отправляя частичку собственной энергии в ладонь Микки, – даже когда на улице под девяносто, – улыбнулся он, встречая благодарность в глазах напротив и спеша взять вторую руку подопечного, чтобы повторить манипуляции и с ней.
– Не замечал, – с легкой хрипотцой в голосе, ответил Милкович, инстинктивно сжимая кулаки в широких ладонях, ощущая легкое покалывание от маленьких искр, танцующих на украшающих его фаланги черных буквах.
– Когда ты был маленький, всегда грел их перед сном в моих, – возрождая воспоминания прошлых лет, рассказывал Йен, разворачиваясь и устраиваясь напротив повторившего его движения парня, окутывая их сцепленные между собой руки серебристым туманом. – Вот так, – указывая взглядом на получившийся шар, пояснил он, узнавая в глазах подопечного прежние эмоции – восторг от увиденного и нескрываемую нежность. – А зимой, – усмехнулся рыжий, задумавшись на мгновение над тем, стоит ли напоминать Микки еще об одной детали их совместных вечеров у него на кровати.
– Еще и нос, – но за него это сделал сам Милкович, на секунду вернувшийся мыслями в дом тети, приютивший маленького мальчика на своем чердаке.
– Да, – отпуская одну из рук подопечного и поднимая ладонь выше, кивнул Хранитель, легко царапнув кончик обозначенной части лица брюнета ногтем, оставляя на коже несколько ярких искр, подпаливших что-то в груди Микки, рождая под ребрами обжигающее внутренности пламя.
Вынуждая резко отстраниться и вырвать вторую руку из светящейся ладони рыжего.
– Мне пора, – быстро обернувшись через плечо на прорубленную в стене дверь, поспешил попрощаться Милкович, подскакивая и пятясь, пряча взгляд от полных непонимания зеленых глаз друга, также поднявшегося на ноги, желая остановить скоропостижно сбегающего парня.
– Но ты всегда говорил, что нужно вернуться до двенадцати, – кажется, искренне не понимающего причин к подобному его поведению.
– Распорядок поменяли, – на ходу соврал брюнет, разворачиваясь на пятках и пропадая в бетонном проеме, быстрыми шагами, с каждым новым все больше напоминающими бег, удаляясь от Хранителя, так и оставшегося стоять на месте, разглядывая серебристый шар в своих руках в поисках ответа.
Что он сделал не так?
– Ты, реально, не понимаешь? – искренне удивился Лип, отводя взгляд от чаши, только что закончившей воспроизведение последних минут встречи Йена с его подопечным.
– Нет, – мотнул головой рыжий, с надеждой заглядывая в глаза друга, за помощью к которому он решил обратиться, так и не сумев понять, чем он мог обидеть Микки.
– А ты уверен, что хочешь знать? – решил уточнить кудрявый, памятуя прошлый подобный разговор с далеким от чувств парнем.
– Конечно, – поспешил заверить его тот, даже сейчас, наблюдая за реакцией друга, не сумевший и на шаг приблизиться к разгадке странного поведения Милковича.
– Он влюблен в тебя, – едва заметно улыбнулся Филлипос, открывая Хранителю дверь в человеческие эмоции, легким движением руки вызывая на поверхности чаши недавно увиденную картинку лица брюнета, сосредоточенного на губах Йена. – Неужели ты не видишь, как он на тебя смотрит? – указывая другу на два голубых глаза, ярко горящих нежностью и благоговением, спросил Хранитель в лоб.
– Как? – но, кажется, Йен действительно не понимал.
– Также как и ты на него, – усмехнулся кудрявый, сменяя изображение на новое, указывая пальцем на лицо собеседника, разглядывающего небольшую ладонь в своей руке. – О чем ты думал в этот момент? – поинтересовался он у друга.
– О том, что у него холодные пальцы и их нужно согреть, – честно признался Йен, протягивая руку к картинке, вновь ощущая это странное желание позаботиться о комфорте подопечного.
– А здесь? – показывая рыжему произошедшее несколькими минутами ранее, спросил Филлипос.
– Что его глаза такие же, как были много лет назад, – повторил свои мысли Хранитель, улыбнувшись двум ярко-голубым огонькам на полупрозрачной поверхности. – И что я не хочу, чтобы он так быстро взрослел, – добавил он, переступая черту откровенности.
– Почему?
– Потому что я не взрослею вместе с ним, – перешел на шепот рыжий. – Потому что когда-то он постареет, а я – нет, – наконец, выдохнул Йен, признаваясь и себе самому в том, что неминуемая утрата Микки в будущем станет самой большой в его долгой жизни.
– Ты боишься потерять подопечного? – опуская руку на плечо друга, поинтересовался Лип, сжимая пальцами острую ключицу.
– Я не хочу терять именно его, – прикрывая веки, проговорил Хранитель одними губами, чувствуя неприятный холодок, пробежавший по позвоночнику и затылку к рыжей макушке.
– Вот, именно так он и смотрит на тебя, – надеясь, что анализ собственных эмоций поможет другу понять чувства Милковича, тихо проговорил Филлипос, отпуская его плечо и отступая, давая возможность Йену еще раз переварить все увиденное и услышанное в одиночестве, но на выходе из зала резко остановился, вспоминая еще об одной детали.
***
– Ну, нахуя было тратиться? – рассматривая подарок сестры, возмущался Микки, сжимая пальцами мягкую ткань толстовки, впервые за долгие годы украшенную этикеткой, заверяющей о новизне предмета гардероба, обычно донашиваемого Милковичем за более старшим поколением воспитанников детского дома или выуженного из корзин секонд-хенда.
– Ну, теперь тебе одежду самому покупать придется, – улыбнулась девушка, сминая шуршащую упаковку в руках, – считай, я сделала первый вклад в твой личный гардероб. Только, умоляю, не обрезай ей рукава, как ты это делаешь постоянно, – попросила она, тихо хихикнув, подцепляя ногтями бахрому на плече брата.
– Бля, как будто мне нравится в таких лохмотьях гонять, – тут же ощетинился брюнет, недовольно поджав губы, – но уж лучше так, чем с этими блядскими пятнами в подмышках, – скривился он, бережно сворачивая подаренную толстовку, зная, что та станет его матрасом и одеялом в ближайший месяц ночевок на стройке.
– Нашел, где приткнуться? – будто прочитав его мысли, поинтересовалась девушка, поднимая взгляд на проходившего мимо высокого чернокожего молодого человека, и тут же резко опуская голову, когда в чертах лица того она узнала своего первого клиента, обеспечившего Мэнди дополнительный заработок на непредвиденные расходы.
– Ага, есть одно местечко, – не заметив напряженной осанки сестры и изменившегося выражения ее лица, кивнул Микки, надеясь, что дальнейшего продолжения этот разговор иметь не будет.
– Отлично, – но брюнетка поспешила разрушить все его планы. – Скажи адрес, я вечером приеду, – обрадовалась она перспективе покинуть чердак борделя.
– Эм… бля, Мэндс, там тока один матрас, – поспешно соврал Милкович, пряча глаза от разочарованного взгляда девушки, – и десяток потных парней на одном квадратном метре жилплощади, – приукрасил он выдуманное свое пристанище в попытках вызвать у сестры отвращение к перспективе совместных ночевок, тщательно скрывая факт вынужденного бомжевания. – Это на месяц всего, обещаю, а потом я сниму нам с тобой угол, – заверил ее Микки, выдавливая на лице улыбку, встречая точно такую же на губах Мэнди.
– Месяц, – кивнула та, доставая из кармана потрепанный жизнью телефон, чтобы свериться со временем, – черт, перерыв закончился, мне пора, – разочарованно признала она, отметив, что пара лишних цифр на дисплее уже стали для нее большой преградой к получению сегодняшнего жалования. – На понедельник все в силе? Отмечаем? – поднимаясь с лавочки и целуя именинника в щеку, попросила Мэнди подтверждения совместных планов на выходной, спешно отступая.
– Ага, – кивнул Милкович, вставая, – в десять на нашем месте, – крикнул громче, провожая удаляющуюся девушку взглядом.
– Что будет в десять? – и резко подскочил на месте от неожиданности, услышав знакомый голос за спиной.
– Блять, сука, я чуть не обосрался, – разворачиваясь лицом к напугавшему его парню, возмутился Микки, встречая улыбку на конопатом лице и пару ярко горящих зеленых глаз ее обладателя.
– Думаешь, девушка легкого поведения и женщина-собака оказали какое-то влияние на твое пищеварение? – усмехнулся рыжий, делая последний шаг и останавливаясь напротив Милковича, хватающего ртом воздух в попытке что-то ответить, в очередной раз убедившись в том, что мысль обучить Йена матершине не была лучшей в его списке гениальных идей.
– Да пошел ты…
– …нахер? нахуй? В принципе, одно и то же направление, но степень агрессии разная, – продолжал смеяться Хранитель, цепляясь пальцами за локоть брюнета, подталкивая Микки к выходу из парка, а его выдержку – к краю пропасти. – Так что будет в десять? – вновь повторил свой вопрос рыжий, спеша перевести тему, заметив недобрый огонек в голубых глазах друга.
– У Мэнди выходной, будем днюху праздновать, – объяснил брюнет, чуть расслабившись. – Не сегодня, в понедельник, – уточнил он, заметив на лице Хранителя разочарование от услышанной новости. – Бля, куда ты меня тащишь? – наконец, опомнился он, понимая, что рыжий доволок его уже почти до самых ворот.
– За подарком, – воодушевленно ответил тот, ускоряя шаг, за время непродолжительного свидания Микки с сестрой уже успев потерять все свое терпение и отведенное на встречу время.
– Ты, блять, серьезно? – оглядываясь по сторонам и быстро моргая, чтобы убедиться, что это все ему не приснилось, вопрошал Милкович, выхватывая взглядом в интерьере два самых желанных предмета – заправленную кровать и выглядывающую из-за дверного проема душевую кабину.
– Мой друг сказал, что ты можешь пожить здесь месяц, – улыбнулся Хранитель, наслаждаясь восторгом на лице брюнета, мысленно вновь поблагодарив Липа за оказанную помощь.
– Пиздец, ты точно ангел, – выдохнул Микки опуская сумки со своими пожитками на пол и проходя вглубь помещения.
– Я уже сто раз тебе говорил, крыльев нет, – хмыкнул рыжий, поворачиваясь к собеседнику спиной и задирая футболку, чтобы доказать правдивость сказанного, обернувшись и подмигнув застывшему в удивлении парню.
Поспешившему сократить расстояние между ними и крепко его обнять в знак благодарности.
– Ты и без них неплохо справляешься, – прижимаясь грудью к твердой спине Хранителя, прошептал Милкович в мягкую ткань между лопаток, сцепляя руки в замок на его животе. – Спасибо, – едва слышно проговорил он, поддавшись порыву и приподнявшись на носочки, быстро целуя рыжего парня в выпирающий седьмой шейный позвонок, рождая на месте прикосновения губ к бледной коже сотню крохотных шариков, отправившихся в продолжительное путешествие по спине Йена.
– Бля, именно сегодня? – пробубнил Микки, вываливая содержимое своих сумок на кровать, мысленно прощаясь с перспективой провести в компании друга весь сегодняшний вечер.
– Прости, это зависит не от меня, – виновато потупил взгляд Хранитель, разочарованно признавая необходимость скорого расставания. – И я уже опаздываю, если честно, – сообщил он, рождая вымученную улыбку на губах. – Хорошо хоть успел тебе квартиру показать. Если бы Мэнди задержалась еще минут на десять…
– Мне бы пришлось ночевать на стройке, а ты получил бы пизды за то, что проебал мой день рождения, – закончил за него Милкович, разворачиваясь лицом к Йену, встречая недовольным взглядом расползающийся по полу туман.
– Нет уж, – мотнул головой рыжий, шагая ближе, – я и так пропустил их слишком много, – проговорил он, наклоняясь к лицу Микки, чтобы поцеловать его колючую щеку. – Теперь я намерен отметить каждый, – прошептал Йен, неожиданно меняя направление и прикасаясь губами к приоткрывшимся в удивлении губам брюнета. – С днем рождения, Мик, – улыбнулся он, растворяясь в искрящемся серебром облаке.
Tbc…
========== 11. Мысли и поступки ==========
Два дня и три бессонные ночи Микки потратил на анализ произошедшего в вечер его восемнадцатилетия, раз за разом прокручивая в голове воспоминания подаренного Йеном прощального поцелуя-обещания, пытаясь найти в мимолетном прикосновении губ Хранителя к его собственным хоть какой-то намек на взаимность испытываемых чувств.
И вновь приходил к неутешительному выводу – это всего лишь поздравление с праздником.
Небольшая квартирка, предоставленная во временное пользование Милковичу, постепенно обживалась и обрастала новыми вещами, к скудным пожиткам брюнета добавляя имущество его сестры, с радостью принявшей предложение к переезду, за один вечер перебираясь с чердака «массажного» салона в единственную комнату крохотного жилища, сменяя грязный ватный матрас удобством подушек теперь общего дивана.
Запах домашней еды наполнял пространство квартиры, превращая давно пустующие стены в уютные апартаменты, пожалуй, впервые с момента смерти тети вызывая в груди Микки желание вернуться «домой» после продолжительных путешествий по улицам города в поисках работы, к удачи брюнета, наконец, увенчавшихся успехом.
– Мэндс, меня взяли! – хлопнув за спиной входной дверью, выкрикнул Милкович в темноту пустой квартиры. – Мэнди!? – снова позвал он, но ответа так и не услышал.
Рабочий график сестры вызывал неприятные подозрения своей ненормированностью, обещая девушке еще один продолжительный разговор с братом, начинающим задавать слишком много вопросов о ее возвращении далеко за полночь, заставляя брюнетку придумывать все новые оправдания, каждый раз грозя разоблачением, когда одна наспех состряпанная ложь перечеркивала аргументы предыдущей.
И, если бы мысли Милковича были сосредоточены на судьбе Мэнди на все сто процентов, он, непременно, заметил бы это и смог призвать девушку к ответу, но отсутствие каких-либо вестей от Йена на протяжении вот уже трех дней отвлекало внимание на себя.
Рыжий не появлялся.
Привычный к постоянным оглядкам и поворотам головы на малейший звук, Микки искал в проулках взглядом полы серебристого тумана, обещающего новую встречу, но каждый раз разочарованно признавал безуспешность питаемых иллюзий, встречаясь глазами с ерзающим на картоне в подворотне бомжом или грязной облезлой кошкой, несущей в свое укрытие добытую за время охоты жертву.
И никакого Хранителя.
А ведь он скучал.
Нет, конечно, Милкович не признался бы в этом Йену, да и самому себе тоже, но проведенные в вынужденном одиночестве дни и вечера, плавно перетекающие в ночи, давали возможность брюнету прочувствовать мельчайшие оттенки тоски по привычному общению и компании друга, даже не потрудившегося сообщить о продолжительности своего отсутствия или дать о себе знать.
Но освободившееся время также позволило Микки подумать.
Принять, наконец, факт влюбленности в зеленоглазого парня и смириться с ощущением теплоты и нежности в груди при взгляде на рыжего, таким непривычным и отторгаемым раньше озлобленным на весь окружающий мир подростком с израненной душой.
Вот только принятие это не сулило Милковичу ничего хорошего.
Сумев убедить себя в том, что его чувства никогда не найдут взаимности, брюнет пытался задавить их в самом зачатке, ворочаясь на подушках дивана ночами и мешая спать Мэнди, проваливаясь в дрему лишь под утро, наконец, находя успокоение обещанием больше не возвращаться к теме влюбленности в Йена. Но каждый раз встречал его зеленые глаза во снах, спешивших разрушить с трудом выстроенную стену и заставить признать факт очередного поражения.
А с утра вновь отправлялся на улицы Чикаго искать работу и обладателя теплого изумрудного взгляда.
Незаметно материализовавшегося сейчас за его спиной с приветливой улыбкой:
– Поздравляю, – отряхивая легкие серые брюки от мерцающих серебристых искр, прошептал Йен, делая шаг навстречу резко развернувшемуся к нему лицом парню, опуская ладонь на его правое плечо и нежно целуя колючую щеку. – Ты молодец, Мик, – задержавшись лаской на коже друга чуть дольше, чем того требовало простое приветствие, прошептал Хранитель, отступая. – Я рад, что ты нашел работу. И, – замешкался он на секунду, пытаясь сдержать внутри признание, – я скучал, – но не смог сделать этого.
– Так скучал, что даже не потрудился появиться тут ни разу за три дня, – ощетинился Милкович, желая скрыть радость от новой встречи, медленно моргая, чтобы убедиться, что это не очередное видение, подаренное его подсознанием.
– Прости, я не мог спуститься, наверху небольшие проблемы возникли, – виновато потупил взгляд рыжий, закусывая губу, чтобы не выдать подробностей разразившегося в Совете скандала. – Я вернулся как только смог, – заверил он брюнета, отмечая на лице того появление искренних эмоций – напряжение медленно спадало, а морщинки недовольства, украсившие лоб, постепенно разлаживались.
– Расскажешь? – наудачу поинтересовался Микки, заглядывая в уставшие зеленые глаза, пожалуй, впервые за все время знакомства с Хранителем видя его таким измученным и изнеможенным.
– Прости, не могу, – ответил Йен, присаживаясь на небольшой диванчик и сжимая пальцами гудевшие виски, отправляя в раскалывающуюся на части голову остатки энергии, но не спасаясь от боли.
– Чё-т случилось? – подобным ответом лишь еще больше беспокоя друга. – Хуево выглядишь, – поделился наблюдениями Милкович, присаживаясь рядом.
– Просто устал, – честно признался рыжий, обходя стороной причины к появлению мигрени, откидываясь на мягкую спинку и прикрывая веки. – И, кажется, моя голова сейчас лопнет, – поделился он своими ощущениями, едва слышно простонав от разрывающей черепную коробку боли.
– Бля, а ты не можешь светом этим вашим поколдовать, как мне тогда делал? – спросил Микки, пару раз покрутив ладонью возле лица собеседника, подражая увиденным когда-то движениям.
– Не помогает, – покачал головой Хранитель, тут же морщась от ответной реакции воспаленных нервных окончаний.
– Ну, еп, – разочарованно выдохнул брюнет, оглядываясь по сторонам в поисках новой идеи. – Дай, я попробую, – предложил он, отодвигаясь к подлокотнику и утягивая друга за собой за шкирку. – У меня, конечно, дым из пальцев не хуярит, но тетя говорила, что ей помогало, – укладывая голову рыжего к себе на колени и зарываясь пальцами в яркие пряди волос, поделился Микки детскими воспоминаниями, надеясь облегчить страдания Йена своей излюбленной лаской, всегда так умиротворяющей и расслабляющей, не раз подаренной Хранителем и ему самому.
– Спасибо, – получая в ответ на свои действия искреннюю благодарность и теплый взгляд зеленых глаз, сосредоточившихся на его собственных, обеспокоено мечущихся по расслабляющимся чертам бледного лица. – Только говори со мной, а то я усну, – попросил рыжий почти через десять минут молчания, вновь прикрывая веки и наслаждаясь подаренной пальцами парня нежностью, чувствуя постепенное снижение болевых ощущений и долгожданную пустоту от неприятных мыслей.
– А хули с тобой говорить, все равно не расскажешь ничего, – недовольно пробормотал брюнет, запуская в огненные пряди и вторую руку, массируя кожу головы и улыбаясь задрожавшим в ответ на его действия светлым ресницам.
– Ты можешь рассказать что-то о себе, – аккуратно обойдя обозначенную тему, предложил Хранитель. – Чем занимался эти дни?
– А ты типа не знаешь, – усмехнулся Милкович, прекрасно понимая, что осведомленный о его трудоустройстве парень в курсе и всех остальных новостей.
– Можем сделать вид, что нет, – хмыкнул в ответ рыжий, не желая признавать факта дежурства возле Чаши в каждую свободную от встреч с Советом минуту, разменивая возможный сон на свидание с мерцающим на ее поверхности образом.
– Ладно, че, – закатил глаза Микки, но подыграть другу решил. – Пока ты там по облакам на единорогах скакал, я обил порог каждой забегаловки и супермаркета на районе, работу нашел и Мэнди забрал сюда.
– У нас нет единорогов, – улыбнулся Йен, зацепившись за едкое замечание парня, – да и лошадей я побаиваюсь, если честно, – признался он, окончательно разрушая попытку Милковича его укорить за долгое отсутствие. – Кстати, Мэнди же скоро вернется, – а, вспомнив еще об одной части короткого рассказа, попытался подняться.
– Не, ее часов до двух не будет, – но тут же был возвращен на место за волосы твердой рукой друга.
– Ауч, – нахмурился рыжий, потирая макушку, заметив, что чувствует теперь он только боль, причиненную пальцами Микки, а та, с которой он пришел сверху, осталась лишь легким воспоминанием в виде испытываемой слабости.
– Не рыпайся, епт, – звонко шлепнув ладонью по руке рыжего, Милкович вновь вернулся к своему занятию, наслаждаясь процессом ничуть не меньше парня на его коленях, приспускаясь на подушке и занимая полулежачее положение для того, чтобы закинуть гудевшие от продолжительных прогулок ноги на небольшой пуфик.
Мягкие волосы скользили меж разукрашенных черным пальцев, щекоча грубую кожу и разжигая оранжевое пламя в равномерно вздымающейся груди брюнета, рассматривающего острые черты лица Йена, не раз успев задержаться взглядом на чуть приоткрытых губах, из последних сил блокируя мысли о том, чтобы вновь прикоснуться к мягкой розовой коже своими.
Настолько увлекшись предотвращением поцелуя, что не заметил, как совершил задуманное подушечками пальцев.
– Блять, – одернув руку, выдохнул Микки, вернувшись из размышлений и встретившись с нескрываемым интересом в широко распахнувшихся зеленых глазах, обращенных к нему. – Прости, задумался, – поспешил оправдаться он, виновато отводя взгляд и царапая ногтями другой руки кожу рыжей головы.
– Ничего. Это было… хм, приятно, – едва заметно улыбнувшись, признался Хранитель, прикасаясь к своим губам уже собственными пальцами, чувствуя большую разницу.
– Ага, – еще сильнее смущая друга обозначением его поступка вслух.
– Не так приятно, как губами, но…
– Бля, замолчи, – зажмурился брюнет, тряхнув головой, не желая думать о пойманном в словах Йена намеке.
– Извини, – тут же отступил рыжий, но, замявшись на пару секунд, решил пояснить. – Я же говорил, что никогда не целовался, и мне, ну, не с кем это обсудить, – кажется, своими объяснениями лишь усугубил незавидное положение растерянного парня, сжавшего его волосы пальцами.
– И со мной не надо, – оборвал его Милкович, отстраняя руку от головы и напрягаясь, понимая, что если рыжий решит продолжить этот разговор, он вряд ли сможет сдержаться.
А Хранитель не понял этого, или решил проверить его выдержку.
– Почему? – пытаясь поймать взгляд подопечного, поинтересовался Йен, чуть приподнимаясь и разворачиваясь, размещая согнутую в локте руку на бедрах Микки и опираясь на нее. – Я просто подумал, что если я целовался только с тобой, то мы могли бы и поговорить о…
– Завали, – наконец, остановившись взглядом на мерцающих зеленым глазах, предупредил друга брюнет, неосознанно придвигаясь ближе и облизывая губы, уловив такое же движение напротив, едва сдержавшись от ответных действий. – Мы не будем говорить об этом, – твердо отрезал он, сжимая зубы.
– Тебе было неприятно? – вот только рыжий его реакцию расценил совершенно иначе – отодвигаясь и совершая попытку подняться, он вновь убедил себя в том, что слова Липа были полнейшей чушью, а чувства, испытываемые им к Микки не найдут ответа. – Прости, что напомнил.
– Нет, блять, – но, как и в первый раз, его остановила рука брюнета, заставляя замереть навесу и напрячься обещанием правды, сверкнувшей яркой искрой на небесной радужке. – Наоборот, – тяжело сглотнув, выдавил из себя Милкович. – Наоборот, сука, – и, задержав дыхание, двинулся вперед, подтверждая слова действием.
Убеждая Йена в том, что «приятно» вряд ли сможет описать всю гамму реально испытываемых Микки эмоций от нового прикосновения его влажных губ к губам рыжего.
До недавнего времени ни разу не целованный парень отлично справлялся с поставленной задачей – следуя движениям губ и языка Микки, он быстро учился искусству нежной ласки, налету схватывая основы и привнося в поцелуй собственные краски и эмоции, остужая пыл дорвавшегося до желанного брюнета и вновь распаляя его, когда удавалось сделать необходимый вдох.
А потеряв контакт с языком Милковича, Хранитель уже самостоятельно двинулся на его поиски, проникая в приоткрытый горячий рот своим и находя беглеца, вновь втягивая его в причудливый танец, смешавший два вкуса и разделивший одно дыхание на двоих.
Татуированные пальцы потянули рыжую голову на себя за шею, вынуждая Йена вновь опереться о бедро их хозяина в попытке избежать падения, рождая в груди голубоглазого парня тихое рычание от ощущения ладони на напряженной мышце и первое движение навстречу в желании получить дополнительную ласку, сдобренное молящим стоном.
Но рыжий не понял.
– Прости, я сделал тебе больно? – вмиг оторвавшись от губ брюнета, обеспокоено поинтересовался парень, хватая воздух рваными мелкими глотками, убирая руку и размещая ее на диване, чтобы освободить Микки от причиняющего дискомфорт давления.
– Нет, – попытавшись вновь поймать покрасневшие губы Йена своими, выдохнул Милкович, про себя чертыхая не к месту проснувшуюся сердобольность рыжего.
– Но ты так простонал, что я подумал… – продолжал тараторить Хранитель, хлопая ресницами, недовольство Микки неожиданно прерванным поцелуем сменяя умилением его наивностью.
– Напомни мне в наш словарь еще все вариации слова «приятно» записать, ладно? – попросил он, наконец, ловя горячее дыхание рыжего губами и возвращая своему языку внимание языка Йена, предлагая ему лучшую альтернативу разговорам.
С каждой минутой поцелуй набирал обороты, а в голове Микки оставалось все меньше связных предложений, сменяя мысли чистыми эмоциями и ощущениями, не позволяя уловить посторонних звуков и возможных помех.
С легкостью замеченных приученным к конспирации и сохранности тайн Хранителем:
– Мик, дверь, – оттолкнувшись ладонями от груди Милковича, прохрипел рыжий, соскакивая с дивана и выпрямляясь, за громким рваным дыханием брюнета едва сумев уловить тихие щелчки открываемого замка, торопливыми взмахами руки расстилая по полу клубы тумана и отступая в него.
– Куда ты, блять, собра.. – поспешил вслед за парнем Микки, но Йен успел уже раствориться, – ..лся, – все же, закончил фразу Милкович, хватая пальцами серебристые искры и тихо матерясь, поворачивая голову в направлении скрипнувшей входной двери и открывая рот, чтобы наградить с какого-то хера так рано вернувшуюся домой Мэнди звучным ругательством и обещанием кровавой расправы.
Но не сумев произнести необходимых слов, ведь кто-то до Микки уже успел совершить последнее.
– Какого хуя? – подскакивая к девушке и отнимая от лица той прижатый к разорванной коже кусок кроваво-грязной тряпки, прорычал Милкович, крепким хватом за плечо блокируя сестре возможные попытки к бегству. – Отвечай, блять! – встряхнув брюнетку, потребовал Микки объяснений.
***
– Убью, сука, – последнее, что услышала девушка, вздрогнув от громкого хлопка входной двери, скрывшей за собой поспешившего на расправу брата, крепко сжимающего в ладони острый нож.
Tbc…
Комментарий к 11. Мысли и поступки
ООС имеет автора во все дырочки, но после показанного нам трейлера с тату
я отказываюсь ставить это предупреждение в любой из фиков по Галлавич =D
