Текст книги "Save my soul (СИ)"
Автор книги: ToBeContinued...
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
«Все под контролем» – повторил он себе, нагоняя на выходе Санчеза, к которому, на его удачу, сегодня также приходил кто-то, тихо прошептав мексиканцу на ухо обещание вечерней встречи и значительного увеличения прибыли местного барыги.
Микки знал, что он придет.
Закрывая глаза и проминая мякоть подушки затылком, чувствуя ход по венам и сосудам микроскопических кристалликов, обещающих долгожданное опьянение и спасительную пустоту в измученном почти неделей воздержания мозге, Милкович замер на пропахшем потом и сырым бетоном матрасе, не желая спугнуть ночного гостя неосторожным звуком или движением.
Он бывал здесь часто, брюнет был уверен в этом – безуспешно борясь со сном до рассвета, Микки развлекал себя, подсчитывая тихие вздохи, раздававшиеся из соседней камеры, фиксируя на стене результаты, оставляя пустыми поля проведенных в гордом одиночестве ночей, удовлетворенно отмечая, что с каждым месяцем таких становилось все меньше.
Да, его не было уже несколько дней, но сегодня Милкович мог поставить на кон что угодно, точно зная, что едва уловимое шуршание из соседних «апартаментов» вновь скрасит его продолжительный вечер, к наркотическому дурману, охватившему тело и сознание, добавив дополнительных красок, дразня фантазию и заставляя вновь рисовать этот образ.
Высокий или не очень.
Мускулистый или совсем тощий.
Смуглый или с выбеленной кожей.
У Микки было много вариантов, которые он мог бы предложить своему гостю, но лишь одно всегда оставалось неизменным.
Рыжий.
Детские рисунки и туманные воспоминания прошлых лет крепко застолбили в мозгу брюнета этот оттенок, не позволяя другим краскам проливаться на волосы молодого человека, каждый раз давая точку отсчета к построению образа, выводя на полотне опущенных век плавные линии мазков и острые штрихи, вырисовывая в фантазии долговязую фигуру Хранителя в клубах серебристой дымки.
Уже через несколько минут расползающейся по полу камеры 1B3, концентрируясь и позволяя в переливающемся свете кристаллов рассмотреть высокого парня с копной огненно-рыжих волос, с присущим ему мазохизмом вновь и вновь возвращающегося на свой молчаливый пост.
– Пришел, – удовлетворенно отметил шепотом Микки, услышав первый глубокий вдох, убирая в разрез матраса остатки «фена», за время ожидания уменьшенные еще в два раза дополнительным вдохом, переходя грань привычной дозировки. – Привет, – проговорил он чуть громче, не желая сегодня тренировать мозг подсчетами, надеясь на удачу очередной попытки заговорить.
Но синяя птица, кажется, забыла махнуть своим крылом над его продавленной шконкой, заменяя желанный ответ гробовым молчанием.
– Ну и похуй, – проворчал Микки, вставая, чувствуя необходимое напряжение в мышцах, ненадолго обеспеченное принятым наркотиком, и дикое желание разрушить тяготившую возбужденный мозг тишину. – Можешь и дальше стоять там как блядская статуя, я все равно знаю, что ты там.
Несколько шагов в направлении решетки и тусклый свет коридорного фонаря, ощутимо резанувший по воспаленной сетчатке глаз, расширенные зрачки которых изо всех сил желали поддаться рефлексу, но оставались недвижимы, обжигая зрительный нерв горячим свечением лампочки, отдаваясь тупой болью в затылке и легкой тошнотой.
– Где проебывался три дня? – поинтересовался брюнет, оседая возле металлических прутьев, не желая своим односторонним бормотанием разбудить других соседей, адресовывая вопрос конкретному слушателю.
А в том, что он слушает, сомнений не было.
Равномерное дыхание сбивалось и подсвистывало, выдавая Милковичу эмоции молчаливого собеседника, крепко сжимающего зубы в попытках сдержать рвущийся наружу ответ.
– Без тебя, пиздец, скучно было, – честно признался Микки, прикрывая веки, вызывая из памяти созданный вчерашним вечером образ, надеясь хотя бы в нем найти точку сосредоточения высказанных слов. – И бабла не было, – добавил он, задумавшись над тем, также сильно скучал бы он по ночному гостю, имей в кармане пару пакетиков «пороха». – Бля, че-т мне хуево, – поделился брюнет, сглатывая горечь, спешившую наполнить рот, в тишине помещений отчетливо слыша странное гудение где-то в ушных проходах и ощущая нездоровое напряжение в уставших мышцах.
Подобное уже происходило с Милковичем – решив сэкономить на покупках в тяжелые времена безденежья, парень сменил однажды своего поставщика, чистый «фен» Санчеза вытесняя из рациона бадяжным, значительно уступающим в цене и качестве, оставившим после себя лишь лужу блевотины возле койки и продолжительный отходняк на последующие пару дней. А своему распространителю, не сообщившему Микки о наличии опасных примесей – разбитое в кровь ебло и внеочередное посещение санчасти.
– Сука, – выдохнул парень, сильно утыкаясь лицом в колени, желая встречным движением погасить давление в глазницах, чувствуя острую боль в висках. – Бля, не судьба попиздеть сегодня, – прохрипел он, заваливаясь на бок и сворачиваясь в клубок, гася острые колики в кишках щипками пальцев за кожу живота, лишь усиливающими неприятные ощущения. – Бляяя, – простонал он, сжимаясь сильнее, закусывая губу и стараясь не дышать, сумев сдержать внутри отчаянный крик болевого шока.
– Микки? – а вот Хранитель с этой задачей не справился, – Микки, что с тобой? – позвал он вновь, вмиг подлетая к прутьям решетки, вдавливаясь в прохладный металл лбом, пытаясь уловить хотя бы намек на движение рядом.
Но зеленые глаза зацепили лишь покрытые фиолетовыми пятнами пальцы, скоблившие пол за пределами камеры Микки, не оставляя Йену иного выбора:
– Эй, – через пару секунд материализуясь рядом с подопечным, позвал рыжий, опускаясь возле него на колени, дрожавшими ладонями обхватывая лицо Милковича с посиневшими губами, вслушиваясь в отрывистые вдохи сквозь плотно сжатые зубы. – Микки, посмотри на меня, – прошептал Хранитель, большими пальцами приподнимая веки брюнета, заглядывая в почти черные глаза.
– Я знал, что ты рыжий, – улыбнулся Микки, захлебнувшись последним глотком кислорода.
Грудную клетку неистово пекло, заставляя замершую было мышцу сделать первый толчок, приложив максимальное усилие для нового движения по критически сузившимся сосудам остановившей свой бег крови, царапая воспаленные стенки тяжелым течением, замедляющимся на поворотах и вновь грозившим встать.
Большие ладони обжигали кожу груди Милковича, отправляя сквозь ребра все новые потоки энергии, надеясь воскресить бездыханное тело, восстанавливая обескровленные внутренние органы и сосуды.
Сердце забилось вновь, радуя слух рыжего тяжелыми ударами, но не даря последнего аккорда к необходимой мелодии.
Микки не дышал.
Расправляя пальцы, концентрируя внимание на легких подопечного, Хранитель, теряя собственные силы, делился с парнем своей энергией, лишь разочарованно отмечая безуспешность попыток, и повторял их снова, надеясь на положительный результат.
Но ни единого вдоха в крошечном пространстве камеры он так и не услышал.
Проклиная отца за то, что на чертовых курсах Хранителям вбивали в головы лишь правила и ограничения, рыжий скулил в голос, надавливая сильнее и молясь об удаче, оставляя ярко-алые следы ожогов на голой коже груди бездыханного подопечного.
Отчаяние и дикая злость охватили Йена – пробивая тело Милковича новыми импульсами, молодой человек искал пути к спасению, тихо шепча его имя, призывая очнуться.
Не находя другого выхода, понимая, что свершенные действия не приносят никаких результатов, хранитель наклонился к лицу брюнета, прикрывая веки, и, аккуратно прикоснувшись к распахнутым после прощальных слов посиневшим губам, выдохнул в легкие Микки внушительную порцию серебристого тумана, наполняя полость ярко светящимися искрами, встречая их, уже заметно потускневшие, на выходе.
Повторяя попытку, выдыхая в Милковича новую порцию дымки, Хранитель расширял его легкие, внимательно следя за самостоятельным опустошением, заново уча упрямый орган работать, подогревая свое рвение хрипящими звуками, вдруг послышавшимися откуда-то из глотки брюнета.
Окончательно убеждаясь в правильности действий, когда подопечный громко закашлялся, широко распахнув глаза.
– Дыши, – прошептал Йен, отстраняясь, выпрямляя спину и двигаясь ближе, протискивая колени под голову Милковича, не позволяя тому подняться, твердым движением руки пригвоздив затылок брюнета к ткани собственных брюк.
Начинающая медленно покидать губы и кожу парня синева прощалась с зеленью глаз перепуганного рыжего, надолго обещая задержаться в его памяти и кошмарах, оставаясь вечным напоминанием упущенного времени и бесполезности всех этих никому не нужных запретов, лишний раз убеждая своенравного Хранителя в том, что принятый когда-то давно кодекс и свод правил требовал немедленной корректировки.
– Йен, – прохрипел Микки едва слышно, особо не рассчитывая на возможный ответ, но твердо уверенный в правильности названного имени.
Он вспомнил.
– Да, – кивнул молодой человек, грустно улыбнувшись, опуская руку на бледную щеку подопечного, согревая кожу ладонью, второй рукой торопясь стереть с груди парня следы обжигающих прикосновений безуспешных попыток заставить Милковича очнуться.
***
– Мне пора, – обреченно проговорил Йен, в последний раз пропуская сквозь пальцы смоляные пряди волос Микки. Повторив движение еще трижды, не сумев воплотить запланированный порыв направиться к выходу сразу.
Перенеся Милковича на кровать, Хранитель провел всю оставшуюся ночь рядом, предоставляя парню свои бедра в качестве подушки, лаская кожу нежными прикосновениями горячей ладони к голове подопечного, слушая тихий рассказ Микки о неожиданно вернувшихся воспоминаниях.
– Не уходи, – попросил брюнет, напрягаясь, прекрасно зная, что последует за недолгим прощанием.
– Скоро рассвет, – бросая быстрый взгляд в крошечное окошко под потолком, в прямоугольнике улавливая первые оттенки синевы, предоставил рыжий неоспоримый аргумент к скоропостижным сборам.
– Ты опять сотрешь мне память? – тогда задал свой вопрос напрямую Микки, не желая слышать другого варианта ответа помимо:
– Нет, – замотал головой Йен, признаваясь перед самим собой в том, что никогда не сможет сделать этого больше сам, и другим теперь не позволит. – Но ты должен мне пообещать, что никому…
– Никогда, – закончить ему мысль Милкович не дал, соглашаясь на простое условие. – Но только если ты пообещаешь вернуться, – проговорил он следом, прикрывая веки в страхе получить отказ.
– Обещаю, – заверил Хранитель Микки, собрав пальцами крохотные колючки щетины со щек, скул и подбородка брюнета, прежде чем встать, оставляя вместо себя пуховый прямоугольник подушки.
– Обещаю, я вернусь, – повторил он, делая первый шаг навстречу отцу в намерении отстоять свое право на израненную душу.
Tbc…
Комментарий к 6. Обещания
Что делать, когда нечаянно убил персонажа на 40-й странице фика,
а в размере у тебя указан “макси”?
Правильно, любимки – искусственное дыхание!
========== 7. Помощь и благодарность ==========
Две недели спустя.
– Терпи, Микки, – шептал Хранитель, крепко сжимая в своей ладони дрожавшие пальцы брюнета, концентрируясь на потоках собственной энергии, отправляемой в тело на грязном матрасе, уже двадцать минут не престающее содрогаться в конвульсиях.
Милкович сам попросил Йена помочь ему избавиться от зависимости, ускоряя процесс освобождения организма от искусственного нейростимулятора в разы, проходя все этапы ломки в форсированном режиме, но, кажется, теперь сожалел об этом.
Адская боль, разрывающая черепную коробку, отвлекала от неприятного жжения в венах, заставляя сильно жмуриться и скрипеть зубами, молясь о том, чтобы пытка поскорее закончилась. А горячая рука рыжего, переместившаяся на его покрытый потом и солью лоб, лишь усугубила ситуацию, рождая ответную волну боли обжигающими прикосновениями, направленными на снятие мук агонии, но не сумевшими справиться с поставленной своим хозяином задачей.
– Блять, хватит, – едва слышно прохрипел Микки, резко подаваясь вперед и вбок, свисая со шконки и выблевывая на грязный пол содержимое своего желудка, по инерции еще несколько дополнительных раз сгибаясь в рефлексии, когда пищевод был уже очищен.
– Нет, – упрямо сопротивлялся Хранитель, возвращая парня на место и вновь прижимая к матрасу, обжигая кожу часто вздымающейся груди пальцами, излечивая воспаленные внутренние органы потоком энергии, чувствуя собственную слабость от опустошения.
– Пожалуйста, хватит, – выгибаясь дугой, и разрывая простынь пальцами, взмолился Милкович, не имея больше сил справляться с раздирающей на части болью, захлебываясь горькой слюной, сильно прикусывая нижнюю губу, чтобы не закричать и не разбудить сокамерников, не подозревая, что окутывающая куполом легкая серебристая дымка, рожденная Йеном, не позволит сторонним наблюдателям услышать и звука. – Больно, – прохрипел он сквозь зубы, к соленой влаге пота на щеках добавляя несколько капель из уголков глаз, не сумев выстоять в неравной борьбе с отходняком.
– Прости, – лишь прошептал рыжий в ответ, и быстро стер пальцами слезы со скул подопечного, не позволяя собственным, едва сдерживаемым на веках, заявить о его слабости.
Хватит и того, что свидетелем ее стал его собственный отец, крепко обнимающий содрогающегося в истерии сына, отчаянно всхлипывающего в его мантию слова обещания и клятв Верховному, надеясь вернуть себе душу Микки.
Вновь обретшую своего законного Хранителя в лице Йена в момент, когда Владыка, уже десятки раз успевший пожалеть о том, что вообще доверил этого трудного мальчика своему отпрыску, посмотрел в наполненные влагой яркие зеленые глаза, находя в них уверенность в возможном спасении Милковича.
– Прости, – повторил рыжий, скользнув подушечками пальцев по плотно сжатым губам парня, и обхватил руками его лицо, размещая указательные пальцы свои на висках подопечного, а большими закрывая его веки, в последний раз концентрируясь и отправляя мощный поток энергии в голову Микки, не сумевшего сдержать отчаянного крика, разбившегося о стену серебристого тумана и опавшего на испачканный рвотой пол.
– Спасибо, – слабо улыбнулся Милкович, собирая языком влагу с губ, взглядом следя за куском намоченной в раковине материи, стирающим с его лица липкий пот под чутким руководством чересчур даже для Йена бледными руками, скрыть дрожь которых от пристального внимания голубых глаз ему не удавалось. – Тебе плохо? – поинтересовался Микки, пытаясь приподняться, но сильная слабость надежно приковала его к матрасу.
– Все нормально, – соврал Хранитель, переходя к шее брюнета, заметно покачиваясь, сидя на корточках возле его кровати, не сумев устоять, когда решил он выпрямиться, чтобы смочить тряпку вновь.
– Блять, Йен, – откуда-то вдруг вернувшаяся в руки сила помогла Микки резко податься вперед и уберечь рыжего от падения, усаживая на кровать рядом с собой, отбирая кусок ткани и отбрасывая его в сторону, оставляя в бледной ладони на его месте свою руку, переплетая татуированные пальцы с чистыми. – Что с тобой? – задал он вопрос, замирая в ожидании ответа и чуть отодвигаясь, позволяя Хранителю облокотиться на стену для большего удобства.
– Просто слабость, – признался рыжий, рассматривая их сцепленные ладони, едва заметно улыбаясь их разнице в размерах. – Я потерял много энергии, – объяснил он, переводя взгляд на голубые глаза рядом, тут же находя в них обреченное признание вины. – Но все будет хорошо, мне нужно просто немного отдохнуть, – предположил он, не желая говорить Микки о том, что подобное с ним случилось впервые, и он понятия не имеет, как бороться с этим состоянием, но в названные подопечному пути к исцелению верить хотел.
– Наверху? – спросил Милкович, указывая взглядом на потолок, задумавшись на мгновение над тем, где живет его точно-не-выдуманный друг, вспоминая свои наивные детские предположения о том, что Йен должен падать с облаков, а не свободно расхаживать по ним в своей мантии.
– Да, – кивнул Хранитель, улыбнувшись, но небольшая деталь, мешающая осуществить необходимое перемещение прямо сейчас, быстро вернула его губы в прежнее состояние. – Только я пока не могу перенестись, – признался он, сжимая пальцы Микки в своей руке.
– Потому что потратил всю энергию на меня? – Милкович знал ответ, но не мог сдержать на языке этого простого вопроса, а Йен не смог ему соврать и отвел глаза в сторону, надеясь, что его молчание брюнет расценит должным образом. – Блять, прости, – и он все понял. – Что будем делать? – взволнованно поинтересовался парень, переживая за физическое состояние своего Хранителя, и даже не думая о том, что присутствие постороннего в его камере при побудке может стать большой проблемой к его собственному скорому освобождению.
– Ждать, – пожал плечами рыжий, не сумев придумать ничего лучше. – До подъема несколько часов еще, надеюсь, я смогу исчезнуть отсюда до того, как придет надзиратель.
– А если…
– С «если» будем разбираться потом, – прикрывая веки и прислоняя затылок к бетону стены, перебил Милковича Йен, сосредотачиваясь на ноющей боли в конечностях, пытаясь силой мысли и собственным упорством восполнить нехватку жизненных сил.
– Может, приляжешь? – понимая, что иного выхода пока в радиусе видимости не наблюдается, предложил брюнет, отодвигаясь к краю в желании уступить свое место полуобморочному Хранителю.
– Не вставай, – но тот остановил его, крепче сжимая руку в своей непривычно холодной ладони, и аккуратно подтянул к себе ноги, размещая свою долговязую фигуру рядом с Микки.
– Я воняю, – тихо проговорил брюнет, поджимая губы, прекрасно понимая, что химический пот и лужа рвоты на полу – не ароматические палочки в спа-салоне.
– Все в порядке, – слабо улыбнулся в ответ рыжий, укладываясь рядом с Милковичем на бок, размещая их сцепленные руки у того на груди, чувствуя рождающееся на кончиках своих пальцев тепло, обещающее скорое восстановление сил и надежду на побег. – Просто давай немного поспим, ладно? – попросил он едва слышно, проваливаясь в легкую дрему, начинающую восполнять его энергию.
– Эй, Милкович, поднимай свою жопу с кровати, – неприятный басовитый голос с заметной никотиновой хрипотцой разбудил молодого человека через несколько часов после того, как Микки поддался на уговоры Хранителя и прикрыл веки, заставляя того резко подскочить на месте, принимая сидячее положение, и дернуться в направлении решетки, желая прикрыть собой спящего на его кровати рыжеволосого молодого человека.
Вот только надзиратель, производивший побудку блока, рвения парня не понял и лишь мерзко усмехнулся над поскользнувшимся на луже рвоты заключенным, переходя к следующей камере, не заметив обеспокоенный взгляд голубых глаз, метавшихся по пространству своей «комнаты» в поисках Йена.
Пока тот оседал на мягкий пол собственной комнаты, истратив едва восстановленные за короткое время сна силы на рывок перемещения.
***
Шел уже пятнадцатый день с тех пор, как Хранитель молча покинул его камеру, оставляя спящего Милковича одного, а Йен не возвращался.
Еженочно борясь с вернувшейся так некстати сонливостью, Микки ждал появления рыжего, но тот не спешил материализоваться в его камере, заставляя брюнета взволнованно нарезать круги по небольшому пространству и пытаться призвать его в своих мыслях. Даже не подозревая о том, что все это время объект его терзаний и размышлений не то, что не мог переместиться на Землю, а даже подняться с собственной кровати, вынуждая отца повторять движения его подопечного в зеркальном отображении.
Теряя надежду и терпение, проводив свет из потолочных ламп обреченным взглядом, сегодня Микки пошел на поводу своего уставшего тела и залез на кровать, сжимаясь в комок и закрывая глаза, выдыхая в прохладу затхлого воздуха тихое:
– Йен, – в последний раз позвал он, особо не рассчитывая на результат, но легкая серебристая дымка, застилающая бетон пола, обещала новую встречу.
– Привет, – улыбнулся зеленоглазый, материализуясь из тумана и делая шаг к кровати, наблюдая за уже успевшим соскочить с нее парнем, в два шага сократившим между ними все расстояние, заключая долговязую фигуру в крепкие объятия.
– Блять, сука, хули ты проебался? – не сумел сдержать своих эмоций Микки, сжимая в руках костлявое тело, чувствуя легкую дрожь в конечностях от долгожданной встречи и приятного рода тепло внутри грудной клетки.
– Прости, приболел, – честно признался рыжий, отвечая на объятия, собирая длинными пальцами на спине подопечного материю серой футболки с нашивкой порядкового номера на груди, прикрывая глаза от окутывающей его сознание нежности и радости встречи.
– Ты бы хоть предупредил, епт, – понимая, что обнимает Йена чуть дольше, чем положено при дружеском приветствии, отстранился Милкович, недовольно поджимая губы.
– Эм, прости, у нас там телефонов нет, – усмехнулся в ответ Хранитель, бездумно подаваясь навстречу отпустившему его парню, запоздало отмечая странность подобного порыва. – Да, и не думаю, что тебя позвали бы в кабинет охраны, сумей я дозвониться, – не желая расказывать брюнету о том, что в последние несколько дней он пережил, непринужденно продолжал зеленоглазый, обходя Микки и по-хозяйски усаживаясь на его кровать.
– Ну, послал бы мне дымок свой, – не сдавался подопечный, изображая в воздухе абстрактную фигуру пальцами, вызывая своим предложением лишь еще более широкую улыбку на лице друга.
– Мы не в книгах о Гарри Поттере, Мик, Патронусов делать не умею, – пожал плечами Хранитель, резко прикусив язык в тот момент, когда до собственных его ушей донеслись сказанные слова. – Прости, я хотел сказать «Микки», – оправдался он, встречаясь взглядом с голубыми глазами подошедшего к кровати Милковича, казалось, о чем-то задумавшегося.
– Да зови как хочешь, че, – несколько раз прокрутив в голове услышанную интонацию и собственное короткое имя, слетевшее с розовых губ, понимая, что ему даже понравилось, как оно прозвучало, предложил брюнет, залезая на кровать рядом с Йеном и укладывая свою голову тому на колени, желая получить неожиданно полюбившуюся его голове ласку длинных пальцев.
– … если бы ты не пришел сегодня, – закончил парень свой непродолжительный рассказ, не имея сил открыть глаз, наслаждаясь нежными прикосновениями бледной ладони к волосам.
– Хм, Филлип ничего не говорил об этом, – нахмурился Йен, вспоминая короткие разговоры с другом, которого попросил проследить за Микки на время его «болезни».
– Филлип? – услышав незнакомое имя, переспросил Милкович. – Тоже Хранитель? – поинтересовался он, вмиг забывая о своем вопросе, когда длинные пальцы скользнули к его шее.
– Угу, – на автомате кивнул рыжий, мысленно обещая кудрявому продолжительные разборки за то, что недоговаривал. – Так, значит, завтра? – печально выдохнул он, понимая, что за время своей недееспособности упустил слишком много.
– Да, – еще раз подтвердил свои слова брюнет, – три месяца в общем блоке и на свободу, – повторил он, задумавшись на мгновение над мимолетно пробежавшей в голове мыслью нарушить правила порядка и обеспечить себе еще немного времени в одиночке.
Им с Йеном.
– Это же хорошо, – совершенно не соответствуя интонацией голоса сказанным словам, наигранно воодушевился Хранитель, подсчитывая оставшиеся часы перед очередной длительной разлукой.
– Хорошо, – вторил ему Микки, вот только собственного разочарования от зеленых глаз он скрывать не спешил. – Три месяца ведь не так много, да? – поинтересовался он, пряча за этим вопросом совершенно другой.
«А ты будешь ждать?»
– Это совсем немного, – и, кажется, Йен воспользовался его тактикой при ответе.
«Буду».
– Если, конечно, ты не натворишь чего-то за это время, и тебе не увеличат срок, – прекрасно зная о напряженных отношениях Милковича с другими заключенными, предположил Хранитель, останавливая движение ладони на покрытой колючей щетиной щеке подопечного, желая получить обещание.
– Ниче я не сделаю, – поспешил заверить его брюнет, самостоятельно потираясь скулой о теплые пальцы, царапая кожу их короткими волосками, – если они не будут пиздить мои вещи, – но небольшой запас для возможного проявления агрессии себе, все же, оставил.
– Знаешь, избивать того парня за то, что он съел пару твоих желейных мишек, было не самой лучшей идеей, – вспоминая быстрые картинки на поверхности Чаши, пряча улыбку за напускным осуждением, проговорил Йен, возобновляя движения руки, рисуя на коже лица парня на его коленях абстрактные фигуры короткими ногтями.
– Зато теперь этот жиробас не сможет их жевать, если решит обчистить кого-то еще, – усмехнулся Микки, лишь на мгновение вспоминая о нескольких ночах в ледяном карцере после драки, обеспечившей Бугамайку несколько проплешин в ровном ряду нижней челюсти.
Хранитель не стал спорить – умолкая и продолжая ласкать лицо брюнета пальцами, рыжий прислонился к прохладе бетонной стены, думая о том, в какие неприятности сможет вляпаться его своенравный подопечный за обещанные три месяца, и искал возможные пути к их тайным встречам в этот период, но каждый раз разочарованно признавал отсутствие подобной перспективы и вынужденную необходимость доверить Милковича самому себе.
– Увидимся в июле? – обнимая Микки на рассвете, спрашивал Йен, не имея сил отстраниться.
– В июле, – кивнул брюнет в его плечо, сцепляя пальцы в замок за спиной Хранителя.
Стоя в объятиях друг друга в тишине тюремной камеры, каждый из них думал о своем, одновременно приходя к общему:
– Не хочу уходить.
– Не оставляй меня снова.
Сказали они одновременно, пряча смущение за легкой усмешкой, а нервную дрожь рук – за дружеским похлопыванием по спине.
– Но мне пора, – первым опомнился рыжий и сделал шаг назад. – Я буду ждать тебя, – пообещал он, проследив взглядом за потянувшейся вдогонку рукой, татуированными пальцами ухватившую его собственную ладонь. – И следить, – подмигнул, улыбаясь.
– Только в душе не подглядывай, – нервно сарказмировал в ответ Милкович.
– Чего я там не видел, – копируя его интонацию, усмехнулся Хранитель, резко замолкая, понимая, о чем только что он напомнил своему подопечному.
– С тех пор там все немного подросло, – а тот продолжал юморить, не желая показывать зеленым глазам реально испытываемые эмоции. – Блять, я ведь так и не успел тебя поблагодарить, – опомнился брюнет, делая небольшой шаг вперед, поднимая в своей руке теплую ладонь.
– За что? – переспросил ее обладатель, не понимая, что имеет ввиду его собеседник.
– За возвращение, за компанию, за помощь, – сбивчиво перечислял Микки, сжимая тонкие пальцы крепче, – за воспоминания…
И еще сотня «за» крутилась в его голове, когда голубые глаза встретились взглядом с зелеными, находя в них теплоту и нежность.
«За тебя».
– Не стоит, Мик, это всего лишь… – слова «моя работа» так и не смогли слететь с губ Йена, уже давно признавшего, что Милкович для него никогда не был просто подопечным. – Не стоит, – повторил он, зная, что закончить предложение не сможет.
– Все равно спасибо, – настаивал брюнет, отвлекаясь от изумрудного взгляда светом зажженной в коридоре лампы, вынуждающей ускорить прощание.
– Мне нужно идти, – пытаясь освободить свою ладонь от крепкого захвата украшенных черным пальцев и оглядываясь, прошептал Хранитель, свободной рукой рождая за спиной серебряный туман.
– Иди, – царапнув ногтем мягкую кожу руки Йена, прохрипел Микки, наконец, отпуская его, провожая взглядом отступающую к дымке фигуру, неосознанно двигаясь следом в желании задержать его еще хотя бы на мгновение, в момент, когда нижняя половина Хранителя начала рассеиваться в пространстве, резко подаваясь вперед. – Йен, подожди.
– Ты видел когда-нибудь подобное? – поинтересовался мужчина у стоявшего рядом кудрявого молодого человека.
– Нет, – ответил тот, наблюдая в отражении чаши за коротким поцелуем в утреннем сумраке тюремной камеры, тут же переводя внимание на светящийся предмет в руках Владыки. – Они обычно остаются, даже если душу удается спасти, – вспоминая весь собственный опыт работы Хранителем, поделился своими мыслями Филлипос, удивленным взглядом следя за срастающимися на душе Милковича маленькими трещинками, оставившими на раскалившемся докрасна оттиске лишь одну, самую большую и глубокую.
Tbc…
Комментарий к 7. Помощь и благодарность
С возвращением в этот маленький мир, дорогие!
п.с.: Тоорт, спасибо тебе за то, что напомнил мне про этих ребят =]
========== 8. Свобода ==========
– Поздравляю с первым поцелуем, – похлопывая друга по плечу, усмехнулся Филлип, увеличивая яркость розового оттенка на скулах рыжего вдвое.
– Ты видел? – в недоумении распахнул глаза Йен, напрягаясь.
Он и сам еще не успел осознать произошедшего, а к обсуждению этого с кем-то еще и вовсе не был готов.
– И не только я, – подмигнул кудрявый, не потрудившись стереть с лица улыбки. – Думаю, отец скоро вызовет тебя к себе, – предположил он, провожая взглядом смущение, покинувшее вмиг побледневшие щеки зеленоглазого Хранителя, и встречая вполне ожидаемое выражение – страх перед аудиенцией у Верховного и наказанием за очередное нарушение правил.
– Нет, – выдохнул Йен, зажмурившись, в уме пытаясь воссоздать хоть какие-то аргументы в свою защиту и твердую линию поведения, способную обеспечить сохранность его прав на душу Микки.
– Да успокойся ты, – в жесте поддержки сжал его плечо Филлип, – уверяю, ваш разговор будет не о том, что ты целовался со смертным, – заверил он рыжего, вспоминая собственную беседу с Владыкой.
– Я не целовался, – поспешил оспорить слова друга Хранитель, неосознанно поднимая руку и стирая с губ воспоминания мимолетного прикосновения кончиками пальцев. – Погоди, – нахмурился он, наконец, переварив полное содержание фразы кудрявого и не давая тому объяснить себе основы тактильных контактов, – о чем ты? – поинтересовался Йен.
– Верховный просил не говорить тебе ничего, пока он сам не разберется со случившимся, – закусил губу Филлип, сдерживая внутри распирающие его восторги от увиденного в Зале, выполняя обещание, данное старейшине. – Ничего плохого, уверяю, – но, заметив на лице друга очередное выражение испуга и напряжения, добавил он, тепло улыбнувшись и решая вернуться к более интересующей его теме. – Так, значит, ты у нас по мальчикам? – усмехнулся кудрявый, возвращая внимание Йена в необходимое ему русло.
– Я не…
– То-то ты Марию столько времени морозил, – продолжал он выстраивать логическую цепочку вслух, каждым новым словом все больше смущая опять покрасневшего приятеля, прятавшего глаза от его насмешливо-любопытного взгляда. – Сколько она уже за тобой бегает? Лет двести, если не ошибаюсь? – спросил он, отпуская плечо рыжего и проходя к мягкому креслу, удобно устраиваясь на его подушках в желании получить подробный отчет о мыслях и эмоциях Хранителя на счет его первого поцелуя.
