Текст книги "Darkest Dungeon: Вечные узники (СИ)"

Автор книги: Titan Elder

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Нет, не снова. А всё лишь потому, что пальцы толкались в анальное отверстие глубже, толкались, заставляя тело сгибаться, а мысли истошно кричать о том, насколько это отвратительно. Всё будет хуже, намного хуже. Кажется, если бы с Мерек сорвали живьём кожу – и то было бы намного менее мучительно.

Что же Мерек сделал не так? Жертва поворачивается лицом к ней, совсем униженно, умоляя её отложить это гнусное дело буквально на пару минут позже, лишь бы не во время того, как над его телом происходит надругательство. Пару минут, всего лишь пару минут, совсем немного… Но на мужчину в ответ смотрят пустые глаза.

Но от резкого чувства внизу Мерек теряет этот взгляд, вскрикивает и смотрит на своего мучителя, что, увидав реакцию жертвы, мрачно усмехнулся. Вытаскивает пальцы из ануса мужчины, однако ожидаемого облегчения не следует, приходит лишь паника. Паника от того, что с каждой секундой полноценный половой акт с монстром приближается и избежать его уже не получится никак. Мерек старается оттолкнуть здоровой ногой монстра, однако как только он задирает её для толчка, монстр хватает её и сильно ударяет о камень, придавливает своим коленом голень мужчины, налегая всем телом. Кажется, сейчас эта хрупкая и тонкая кость не выдержит веса, сломается с резким, противным хрустом, заставив хозяина взвыть. Однако это было лишь некое «предупреждение», и Первый Терзатель, тряхнув волосы с лица и облизав подсохшие губы, поднимает колено, возвращаясь на прежнее место. Теперь у жертвы точно нет никаких сил. Он приспускает взгляд, однако сразу жалеет об этом. Он видит, как монстр проводит по своим крепкими на вид членами, обмазывая их маслом со своей ладони. Нет, нет, нет… Только не снова…

Головки половых органов противно трутся о сфинктер Мерека, в самый последний момент соскальзывая, заставляя того сдавленно всхлипнуть. И хотел было уже жертва подумать, что Первый Терзатель снова устроит долгие прелюдии, однако он ощущает, как монстр, придерживая свои члены рукой, входит во всё ещё тугой анус, проталкивает головки внутрь, делая это как можно быстрее, будто куда-то спешит, жертва набирает в лёгкие воздух и замирает. Это так больно, это так ужасающе, режуще больно. Его рука, что была придавлена к полу Второй, сжимается, а вены на ней, кажется, сейчас лопнут от давления.

Но Мерек, зажмурившись и полностью сжавшись, задержав дыхание, совершенно пропускает момент, когда грязное полотно пилы проходится по руке резко, раздирая пока лишь верхние слои бледной кожи. Маленькие капли крови выступают сквозь особенно глубокие борозды. И всё это доходит до рассудка слишком поздно, однако, как только боль начала просачивается меж мыслей мужчины, тот издал долгий, полный мучениями крик. Казалось, если бы там, сверху, на поверхности находился хоть кто-то живой, он бы непременно услышал этот вопль. И без того хриплый голос мужчины срывается, становится скорее жалким скулежом, медленно затихая. Воздух и силы заканчиваются и на пару секунд Мерек замолкает, проглатывая слюну, что режет горло.

Он не может понять, что причиняет ему большую боль. Ещё один рывок пилы выбивает из легких остатки воздуха вместе с протяжным вскриком, из-за чего жертва практически давится, так сильно стараясь вдохнуть хоть немного, пытается проглотить воздух, отчего становится только труднее и болезненнее. Слёзы начинают течь из глаз на еще не успевшее просохнуть лицо, и напряженная рука рефлекторно хватается за каменный пол, ломая хрупкие ногти до корня. Напряжение переходит к месту разреза, он кровоточит ещё сильнее, и Мерек дергается, причиняя себе только больше страданий. Он не знает, как лечь, как сделать так, чтобы не делать хуже, он не понимает, впервые в жизни он не понимает как должен поступить. Хотя нет. Сейчас чётко как никогда раньше в голове проносится мысль.

Неправильным поступком был только приход в эти подземелья. Если бы не это решение, Мерек… был бы сейчас распят. Быть распятым, конечно, тоже не самый лучший способ уйти, зато это было бы спокойной, собранной, предрешенной смертью во имя Светлых Богов, а сейчас… Сейчас это даже на жертвоприношение не потянет. Ни капли. Даже отдаленно. Жертвоприношения не самая прекрасная вещь в религии, но они объяснимы и понятны. А то, что со жертвой происходит сейчас, он не может описать более никак, кроме предательством со стороны Господа. Но мыслить мешает толчок внутрь, от которого Мерек более не испытывает ни разочарованности, ни отвращения. Он, кажется, ничего более не чувствует, кроме пронизывающей обиды. Обиды, что душит, обиды, что делает больнее даже сиех пыток над погибающим телом жертвы. Мужчина хочет разрыдаться, но не может, потому что он прямо сейчас рыдает. Эти слёзы не приносят облегчения, хотя в такой ситуации только смерть способна сотворить подобное чудо. В голове нет места ни проклятиям в сторону мучителей, ни жалости к самому себе. В голове одна мысль, которая не может выйти из головы даже при самых ужасных пытках: «Господь, почему же ты не помог мне? Почему же ты не спасёшь меня из этой преисподни? Почему, если всю жизнь отдал служению тебе? Не нарушил ни одного завета, ни одного Божьего правила. Готов был отдать свою жизнь, готов был испытать такие муки, если бы это всё было ради тебя. И хотел провести ритуал ради тебя… Моя божественная цель… Ты ведь сам воззвал с Небес!..»

– Что-то ты замолк, – Первый Терзатель, взглянув на жертву свысока, тянет руку к его голове. Однако он не берёт Мерека за подбородок, дабы тот взглянув на него, как это обычно бывает; он проводит ладонью по его запутавшимся волосам, совершенно не замечая того, что некоторые локоны испачканы в крови разной степени свежести, – тебе не нравится? – он зло усмехается, оголяя резцы в неширокой надменной улыбке. И ещё один раз бёдра монстра толкаются к чужому телу. И он, чувствуя, как его члены сжимаются стенками прямой кишки, закусывает губу от незначительной боли. Голос приводит жертву в чувства, однако это не приносит ничего хорошего, ведь именно в тот момент, как Мерек снова хотел заскулить от неприятного и тесного ощущения внутри, а Вторая тянет пилу на себя, и резьба полностью разрывает кожу, останавливаясь, лишь дойдя до тонкого слоя подкожного жира. Зачем она делала эти паузы между движениями – непонятно, но понятно было точно, что от них жертве никак не легче. Ощущение того, как грязная, ржавая пила, побывавшая Бог знает где, разрывает твою конечность напополам, заставляет мужчину громко задышать ртом, чтобы остановить приступ рвоты. Он чувствует этот тёплый металл, он чувствует, как струйки крови стекают на пол, пачкая волосы, тело... Тело, в которые члены монстра только что вошли полностью. И из открытого рта вырывается удивленный стон. Этот толчок в его тело сопровождался очень странным ощущением, что нельзя было сравнить с болью. Это была не боль, но что-то очень… похожее. Нет, нет, нет… Как такое возможно? Он никогда… он никогда не сможет чувствовать что-то кроме боли в соитии с чертовым монстром! Это отвратительно, это мерзко, это, блять, неправильно. Почему же его тело оскверняется именно таким образом? Это выбило жертву из колеи, точно также, как и Вторая, и один лишь Первый Терзатель не смог сдержать смешка. Он знал, что это произойдет, знал наверняка! И он снова поддаётся вперёд, упираясь пахом в Мерека, заставляя того в этот раз полностью затихнуть.

Мужчина приподнимает ногу, сдавливая бок монстра, видимо от напряжения, а тот в свою очередь хватает её и задирает таким образом, чтобы протолкнуть члены ещё дальше. Первый Терзатель двигает тазом и в какой-то момент полностью упирается в промежность Мерека, отчего тот снова сжимается, жмурит глаза, ещё сильнее сдавив половой орган «любовника».

– А теперь нравится? – Первый Терзатель немного наклоняется вперед, открывая себе лучший вид на озадаченное и жалобное лицо жертвы, что не произнес в этот раз ни единого звука: ни вскрика, ни скулежа, ничего. С одной стороны, это забавляло: он настолько в шоке, что даже пискнуть не может; с другой же, заставляло заскучать монстра: хотелось послушать ещё звуков со стороны Мерека, ведь когда они закончат, Мерек не сможет издать больше ни единого.

Насильник вглядывается в покрасневшие глаза мужчины, пока что не двигаясь, и жертва хочет было что-то сказать, но обоих отвлекает звук рвущейся плоти, а Мерек резко набирает воздух в лёгкие и замирает с гримасой ужаса и боли на бледном лице, не в силах издать крик. Первый Терзатель задумывается, был ли он и раньше таким бледным, или же это последствия огромной потери крови. Не став размышлять об этом дальше, он поворачивается в сторону напарницы, взглянув сначала на её безэмоциональное лицо, а после чуть ниже, на безвозвратно покалеченную конечность жертвы. Точнее… конечности… В расход «незаметно» пошла и вторая рука… Сейчас на его лице нет отвращения, сейчас он лишь думает о том, не умрёт ли его партнер от потери крови прямо во время акта. Было бы печально, но даже если и так, Первый Терзатель свою первоначальную цель выполнил – взлег с ним, хоть и насильно. Так холодно… Именно сейчас Мерек почувствовал, как много крови он потерял. Прикосновения теплых рук ощущаются как ожоги на его теле, а в очередной раз остановившееся лезвие пилы как пламя, что не согревало, а только сжигало плоть, разрывало её, прорубая путь до тонкой кости. И Мерек чувствует, как женская особь, негромко дыша, постукивает тупой пилой по ней, как утробное чувство неимоверной боли и некой вибрации проходит по его телу изнутри. Мужчина уже не чувствует пальцев, старается ими пошевелить, но выходят лишь мимолетные судороги. И перестаёт чувствовать всё чуть ниже локтя…

– Вторая, – озадаченным голосом зовёт Первый Терзатель свою напарницу, – так резать нужно было выше, – и парень слышит, как дыхание мужчины под ним резко обрывается.

Вторая, что до этого резала конечность практически без эмоций, пару раз моргает, а брови ее хмурятся. Все втроем уставились на изуродованную конечность Мерека, пока последний выражал на своём лице чистый ужас. Он не дышит, он просто забыл, что это нужно делать. Он поджимает свои бледные губы и издаёт самый жалобный всхлип, который монстр когда-либо слышал. Мерек откидывает голову, совсем не заботясь о том, что она приземлится на каменный пол, и, зажмурив глаза, начинает рыдать навзрыд. Он захлёбывается слезами, он старается вырваться, он бьётся в истерике, издаёт самый жалобный вой, какой только можно, а в глазах всё темнеет и темнеет, и, кажется, уже всё стало таким бессмысленным, таким… тщетным и бесполезным. Страдания не закончатся, и он проклинает всё и вся в своей жизни сквозь всхлипы даже не веря в то, что это всё реально. Он старается всеми силами выдрать свою руку из хватки чудовища, однако всё впустую. Не может же быть всё так… печально и безысходно. Вторая не может вытащить пилу из руки жертвы, пока тот истерит, извивается и делает хуже лишь себе самому. Она, на самом деле, еле сдерживает его, дабы тот не вырвался, потому Первый Терзатель решает ей помочь. Наклоняется к Мереку и, прижав его хрупкое тело ещё плотнее к полу, прислоняется губами к шее, резко кусая тонкую кожу. Тот, словно лесная дичь, на которую напал хищник, в один миг столбенеет. И в этот момент женская особь выдергивает пилу из конечности с громким, противным звуком. Сам мужчина издает лишь сжатый взвизг, а после всхлипывает. Пару капель крови, что вылетели вместе с резьбой из обрубка, попадают девушке на доспехи, чего она благополучно не замечает. Первый Терзатель отпускает шею Мерека и глядит на его руку, немного морщась.

– Мы этого не планировали, – пожимает плечами монстр, снова поворачиваясь на жертву, который от этих слов лишь сильнее зарыдал...

Не планировали! Не планировали! Да если бы они могли планировать хоть что-то в своей жизни! Если бы он мог планировать хоть что-то немного дальше! Если бы он подумал!.. его бы не было сейчас в этом ужасном месте. Жертву трясет все сильнее, слезы скатываются по его лицу солёным градом, щекочут кожу за ушами, но так чертовски не до смеха! Он должен был размышлять об этом раньше, а не сейчас! Не сейчас, уже безвозвратно покалеченный, в руках грязного монстра, без шансов выбраться из подземелий живым. Он просто хотел узнать больше. Плата, которую он отдаёт за эти никчёмные крупицы, невыносимо велика. Слишком мало. Слишком мало он здесь нашёл, чтобы уходить… так. Голова раскалывается, будто кость делят пополам, и мозг, и всё его содержимое нарезают тупым ножом, словно руки. Нет сил терпеть всё это, просто нет сил. Он не может больше рыдать, глаза жутко болят. Когда в последний раз он позволял себе такое?.. Никогда раньше. Никогда. Что же он обещал себе в самом начале? Каким образом они смогли довести его до такого?.. Первый Терзатель вздыхает так утомленно, как только может. Наверное, не самой лучшей идеей было комбинировать всё, что может довести Мерека до срыва, и надеяться при этом на нормальное соитие. Он даёт жертве смачную пощёчину, и тот затихает. Нет, не перестаёт плакать, но голова, от резкого удара повернувшаяся вбок, остаётся в таком положении, а сам мужчина поджимает губы, пока слёзы продолжают катиться из его глаз. Тяжко. Первый Терзатель проводит ладонью по собственному лицу.

– … а может, и планировали, – едва слышно бормочет Вторая, легко улыбаясь. Первый медленно поворачивается в её сторону, вскидывая брови в удивлении и приоткрывая рот, но ничего не произносит; мало ли, что осмелевшая дама может сделать с ним за неверное словцо. Решив проигнорировать фразу своей напарницы, монстр обхватывает тонкие ноги Мерека и двигает к себе поближе, ибо тот в приступе истерики значительно отодвинулся от него. жертва не издаёт ни звука. Первый Терзатель молчаливо поворачивается на Вторую, а та, как будто поняв его без слов, снова прикладывает пилу к бледной руке уже чуть выше, в нужной позиции. Она не спешит резать, только наблюдает за мужчинами с лицом, что выражает крайнюю степень отвращения.

Честно признаться, женская особь была бы не против покалечить и монстра. Действия, что он совершает, слишком грязны, и ведь он даже не стыдится. Не стыдится наготы, не стыдится того, что вдавливает руку в грудную клетку жертву и двигает тазом резко, так, чтобы, кажется, причинить мученику под ним больше боли; не стыдится того, что Вторая видит и слышит всё это. Ему не стыдно. И раз уж ему не стыдно, то почему воительнице должно быть? Разве они не делают вещи в равной степени ужасные? Но женская особь не спешит резать конечность по новой, она, задумавшись, смотрит на волосы, что приобрели уже бордовый цвет из-за крови, на красное лицо жертвы, на его жалкое тело. Она никогда не ощущала подобного, но сейчас она просто хочет врезать Мереку. Перестать видеть, как эти глупые слезы скатываются по острым скулам. Хочется просто… закончить. И побыстрее. Вторая с каждой секундой сжимает руку жертвы все сильней, чувствуя, как кровь из открытой раны начинает пачкать её кожу. Охладевшие, синеватые пальцы мимолётно дергаются в конвульсиях, пока женская особь разглядывает сломанные на них ногти, ранки и царапины. Она морщится.

– Господь, помилуй же… – слышится со стороны безумный шепот Мерека, – Господь, прикончи же меня, – слова становится всё неразборчивей и неразборчивей, – я не вытерплю!.. – и вслед за этими словами слышится вскрик. Жертва принимает жалкую попытку вытащить руку, видимо машинально пытаясь потянутся к лицу и закрыть его. Он никогда больше не сможет сделать этого. Он никогда не сможет стыдливо прикрыть лицо руками, ибо их, чёрт возьми, не станет. И сейчас именно тот момент, который приблизит его к этому состоянию. Вторая прикладывает остывшую пилу с засохшей кровью на полотне и держит её на месте пару секунд. Она начинает вести рукой туда-сюда, не нажимая, заставляя мужчину взвыть, женская особь издает ненормальный смешок. Она чуть приближается к лицу Мерека, вынуждая насильника остановится и вопросительно посмотреть в её сторону.

– Твой бог не услышит тебя здесь, неразумный мужчина, – медленно произносит она, вторя ранее услышанному, и расплывается в злобной улыбке на считанные мгновения, а жертва замолкает, после чего громко всхлипывает. Хотел было он, наверное, снова взмолится, как его прервал возобновивший насилие Первый Терзатель. Вторая, после своих слов, с нажимом тянет пилу на себя и бледная кожа вновь разрывается, капилляры лопаются, а Мерек кричит своим противным, охрипшим голосом. Он шевелит губами, но не может произнести ни слова. Да и если сможет, то его никто не услышит. Точнее не послушает. Кажется, в этот раз женская особь пилит намного быстрее, что смогло довести Мерека до очередного болевого шока.

Монстр ненадолго останавливается, сжимая бока так сильно, что, кажется, оставит гематомы даже на внутренних органах. Он особенно резко и жестко вдалбливается в мужчину, громко вздыхает, перемещает правую руку на горло своего «любовника», вдавливая его в пол. Нет, нет, нет, нет, нет... Нет! Только не это, только не то, только!..

Онемевшие ноги еле-еле сжимают таз, стараясь хоть немного замедлить этот отвратный, болезненный темп, однако в один момент всё резко останавливается. Мужчина пытается вскрикнуть, хотя бы удивленно вздохнуть, но не может из-за твердой руки на шее. Он слышит усмешку.

– Можешь считать, что закончил.

Члены выскальзывают из анального отверстия мужчины с противным звуком, а монстр убирает руку с тонкой шеи. Пострадавший резко вздыхает. Он бы вновь заплакал, но не может, просто не может, кажется, слёз просто не осталось. Он слышит снисходительное цоканье своего мучителя.

– Думаю, нет ничего страшного в том, что я тебя чуть-чуть порвал, – усмехается, осматривая свои члены, что был в масле, сперме и крови, и чьё падение было вопросом пары минут. Вторая, мельком взглянув на сие действо своего напарника, поморщилась и издала нарочито громкое «мерзость». Но обоим так всё равно…

Она надавливает на пилу всем своим телом и начинает активно разрезать плоть. Всё по-старому: сначала сползает кожа, после небольшой слой подкожного жира, а дальше только мышцы, да тонкая кость. Всё по новой, всё заново, всё в очередной раз… Уже даже как-то надоело. Кто бы мог подумать, что она сможет делать такие ужасные вещи с живым человеком. Хотя учитывая весь ее гнев, что скопился за продолжительное похождение по подземельям, ее отчасти можно понять.

Конец неприятного отрывка. По поводу флагеллянта… для тех, кто решился пропустить начало: добив ещё одного противника, наш герой, не влезая в драку с оставшимся двумя (те не агрессировали в ответ), взял всё нужное и ушел из злополучного помещения, а Мерек и Аммия, скажем так, получили по заслугам.

Голый мужчина в устрашающей маске козла с обильной растительностью на теле и разорванным кожаным мешочком, где находятся мужские половые железы, который неосмотрительно подошел близко, попятился, дрожа всем телом и что-то несвязно бормоча. Из темноты на него пристально смотрели два больших светящихся красных глаза, а в следующую секунду падальщик с громким рыком выскочил и набросился на человека. Тот выставил перед собой руки в тщетной попытке защититься от нападающего чудовища, но зверь, подскочив к несчастному, одним ударом когтистой лапы вспорол ему живот. Окровавленное тело упало на землю, а падальщик принялся лихорадочно озираться по сторонам в поисках новой жертвы. И хотя перед ним лежало свежее мясо, монстр не собирался прекращать охоту. Он не остановится, пока не растерзает всех, кто попадется ему на глаза. Не голод, а слепое желание убивать руководило действиями падальщика.

При виде чудовища несколько нагих носителей маски козла в панике заметались по помещению, пытаясь найти убежище. Некоторым это удалось, но несколько человек, совсем потеряв от страха голову, не смогли покинуть опасное место – легкая добыча для падальщика.

А зверь уже наметил следующую жертву – флагеллянта, который только что смог выпрямиться в полный рост после экипированного щита (найден по дороге возле трупа неизвестного рыцаря) на исцеленную руку и выпитого зелья. Испустив рык, хищник набросился на него, но флагеллянт в последний момент отскочил в сторону. Падальщик пролетел по воздуху еще несколько метров и упал на пол. Его обагренные кровью когти взрыли крепкую почву подобно чудовищным граблям, и мутант злобно зарычал: он ожидал впиться в теплую плоть, а не в холодную землю. Развернувшись, Падальщик уставился на него. Зверь впал в замешательство – этот двуногий не собирался убегать, а пристально смотрел ему в глаза. Это был взгляд не испуганной жертвы, а свирепого хищника, готового драться насмерть.

Падальщик снова напал – и опять промахнулся: противник оказался гораздо проворнее, чем он ожидал. Монстр словно забыл о беззащитных людях, все еще в панике мечущихся туда-сюда. Теперь он хотел лишь одного: разодрать этого выскочку на мелкие кусочки. Флагеллянт понимал, что идти на него с голыми руками явно не лучшая идея. Быстрого взгляда по сторонам хватило, чтобы приметить стоящую рядом скамейку. Рванул к ней и, схватив, поднял над землей, чтобы в следующую секунду от души ударить подбежавшего к нему падальщику по морде.

Зверь взвыл от боли и затряс головой. Из пасти у него текла кровь, несколько зубов оказались выбиты. Однако боль вскоре сменилась яростью и, заревев, монстр ринулся в лобовую атаку, встав на задние лапы и неистово размахивая передними в попытке располосовать соперника. Флагеллянт выставил щит, закрывая лицо и грудь от атак разъяренной твари. После третьего удара «открылось окно», действовать надо быстро; держа в руке ритуальное лезвие, не упустил возможности снова атаковать монстра, когда тот опустился на четвереньки – все же падальщики не могли долго стоять на двух ногах.

Невольно отвлекшись на боль в поврежденной конечности (использование щита дает о себе знать), в голове и ноге, пропустил удар в бок. К счастью или к сожалению, удар пришелся вскользь, сумка, впитавшая часть урона, серьезно повреждена, разбив все целебное варево и украденные лечебные снадобья Мерека (бывший мучитель блефовал насчет утилизации расходников выходца церкви), когти разодрали плоть, царапнув по ребрам.

«Из шестидесяти восьми процентов восстановленного здоровья изымается шестьдесят пять. Атаки падальщика очень смертоносны».

Рана, пусть и не смертельная, но весьма неприятная. Флагеллянт, сделав обманный выпад, развернулся и побежал, заставив падальщика подумать, что он обратил врага в постыдное бегство. Торжествующе рыча, зверь погнался за ним, но, когда зловонное дыхание уже обожгло ему затылок, флагеллянт резко метнулся в сторону, и оскаленная морда крикуна впечаталась в стену. Раздался треск ломающихся костей. Падальщик зашатался, а стена сломалась.

Он приготовился, после чего был намерен применить лезвие.

И вовремя: монстр быстро пришел в себя. Мозг у падальщика действительно был весьма мал и примитивен, но зато прочный череп уберегал его от травм. И теперь хищник снова был готов к нападению.

Боль от тех полученных ударов привела падальщика в слепую ярость – он снова ринулся в лобовую атаку, намереваясь снести флагеллянта. Как раз на это тот и рассчитывал. Когда зверь выпрямился, собираясь пустить в ход передние лапы, флагеллянт бросился ему навстречу и вонзил орудие ниже грудины, поразив бестию в солнечное сплетение. Падальщик упал, как подкошенный, на землю, из-за чего орудие вошло еще глубже.

«Негативные статусы: боль в голове, искусственная боль в ноге, боль и болезненность в поврежденной конечности, боль в боку (разодранная плоть, ребра не пострадали), все лекарства безвозвратно потеряны».

Флагеллянт схватил издыхающего падальщика за голову, собираясь свернуть ему шею, и в эту секунду, к удивлению для победителя, из его тела вырвались щупальца и впились в плоть твари, поглощая ее. Флагеллянт приглушенно вскрикнул от боли и упал рядом с мертвым монстром. То, что минуту назад казалось совершенным хищником, превратилось в бесформенную тушу, лежащую на земле в луже собственной крови.

«Здоровье восстановлено до 75%».

Глава четырнадцатая. Мы – пламя!

Изучая завораживающие эскизы богом забытого подземелья, медленным шагом выбирался отсюда. Проблема была в другом – кудам мне идти? Карты нет, полагаться на шестое чувство сродни безрассудству умалишенного или самоубийцы.

– Костёр! – указал на источник света, расслабив плечо, приподнял предплечье, а пальцы на кистях собраны, за исключением показывающего вперед указательного, большой в горизонтальном положении встал в подобную позицию из-за закономерного движения основной руки.

Протянул руку над двуручным горящим мечом, запечатанный острием в кострище. Секундой позже образование, наполненной костями и пеплом, излучает маленькую вспышку, заставляя частички огня слабым вихрем провести оборот вокруг обведенных камешков, параллельно насыщая холодное оружие языками жгучего пламени. Неестественный огонь в очень медленном маневре проносился над мечом, наподобие стекающего с веретено меда. При этом костер успел согревать. Вспомнил бонфайр из Dark Souls, один-в-один.

Согнул правое колено, отводя его в сторону и подтянул к себе стопу подошвой вверх, поместил правую пятку в основание правого бедра, левую ногу вытянул, стопа в вертикальном положении, подтянул корпус, развернул грудь и талию в сторону вытянутой ноги, продолжая отводить согнутое колено назад.

Надо все хорошенько обдумать. До недавнего времени стал замечать странную штуку. После каждого убитого существа мне начисляли очки опыта. Сильнее цифры, не прям очень-очень, но больше, чем обычно, поперли после убийства Иерихона. Тут-то до меня доперло. Давно надо было проверить, а то руки всё никак не доходили.

Элементы RPG, встроенный в этот мирок, то есть все вещи, встречающиеся в подобных видеоиграх, методами когнитивной психологии мягко создают ощущение «логики» у каждого обитателя вселенной, одновременно не создавая дискомфорта конкретизацией величины временного сдвига.

Не прогадал. Перед глазами всплыл интерфейс под стилистику Darkest Dungeon. Открыв окно характеристик, обнаружил, что имеются специальные вкладки: «Дневник», «Карта», «Задания», «Сохранить», «Загрузить», «Выход в главное меню»… just kidding, последних трёх вкладок нет, но всё это сильно напоминает классическую РПГ.

Хо-хо, дневник, значит? Почитаем секретики настоящего владельца тела!

Пусто. Вот облом. Записей этот заключённый не оставлял.

Во вкладке «Задания» стоит единственная цель – покинуть кристальную подземную тюрьму. Ни прибавить, ни убавить.

В «Карте» пройденные ярусы помечены серым черепом без нижней челюсти. Говорит значок о том, что локация исследована на сто процентов. А место, которое предстоит мне изучить, пропитано туманом войны. М-да, застрял надолго.

***

Образ того самого Залескара. Это персонаж из модификации мастерской Steam для Darkest Dungeon. Да, это его камео.

Дрожащие отблески огня лижут золотые стены тронного кристального зала. Пятеро спутников стоят над трупом бога господства. Всем им ещё не верится, что легендарный воин оказался столь глуп.

– Черт меня дери, давненько не брал врагов на слабо с такой лёгкостью, – протягивает Лотрек, убирая.

Анри не реагирует. Она стоит неподвижно, не спускает взгляда с обезглавленного тела, словно не верит, что бой окончен.

Лирой же задумчиво качает головой:

– Да уж. А что ты имел ввиду, говоря, мол, он лишь марионетка в великом замысле?

– Ничего. Нёс пургу всякую: всё, что в голову приходило.

– Ну, его это задело. Настолько, что он едва ли не умолял тебя объяснить. Не перестал, даже когда мы отрубили ему руки. Что-то здесь нечисто.

– Эй, колдун! Может ты объяснишь, какой маразм прошиб этого бога? Да и остальных трёх, если на то пошло?

Залескар, что уже приступил к осмотру трона, закатывает воспалённые глаза. Затем устало поднимает их на Лотрека.

– Житель Карима, твоя бестактность невыносима.

– Да не бранись ты! Объясняй! Ведь не зря ты тогда безвылазно засел в библиотеке господина? Мы тебя оттуда чуть ли не за шкирку вытаскивали, так хоть расскажи, что вычитал, учёный!

Лотрек, как обычно, насмешничает, не обращая внимания на то, что жрецу такой юмор не по нраву. Единственная уцелевшая рука Залескара сжимает подлокотник золотого трона. Пальцы под перчаткой белеют.

– Знаешь, мне известно одно заклятье немоты. Никогда его не применял, потому не уверен в безвредности. Однако всё сильнее хочу опробовать на тебе.

Губы рыцаря нахально дёргаются и открываются для новой колкости. Но на его плечо предостерегающе ложится рука чужеземца:

– Хватит уже.

– А что? Я просто стараюсь разрядить обстановку.

– Скорее наоборот. И если нервы у всех натянуты, как струны, это не повод играть на них песенки.

Тем временем, Залескар замечает, что его легонько дёргают за мантию. Он опускает взгляд.

Подле него стоит Девочка. Та самая, что умудрилась сбежать от торговца Натаниэля.

Так её условились называть, ведь настоящего имени, если оно вообще есть, никто не знает. И самой ей его не назвать: без языка не поговоришь.

Но выразить свои мысли Девочке не мешает даже немота. Так выразительно она умудряется смотреть своими часто моргающими глазищами, что даже нелюдимый Залескар понимает, о чём она хочет спросить:

“Может, правда, расскажешь о местных богах? Мне тоже интересно.”

Под детским напором раздражение жреца утихает. И он начинает говорить.

Говорить о том, что прочёл в великой библиотеке. О том, что ему поведали павшие новые боги в глубинах просветления. О том, до чего догадался сам за неделю, проведённую в кристальном городе.

Да, с помощью золотого трона человек, чья душа сильна и предана своей идее, способен заполучить крупицу божественной мощи. Загвоздка в том, что она усилит не только человека, но и его идею. Стремление к власти, знанию, свободе – чему бы то ни было, расширится, раздуется, заполнит мозг нового бога до последней извилины. Неутолимой жаждой будет терзать днями и ночами.

И поработит. Если новый бог окажется крепок духом, то не сразу, но поработит. Неизбежно.

– Он деградирует до уровня карикатуры на самого себя, безмозглой черты характера, возведённой в абсолют.

Залескар, хотевший тоже привести пример, подавляет возмущение от того, что его перебили, и просит паладина продолжать.

– Хм… Кажется, понимаю, о чём ты, жрец. Ко мне тоже приходили подобные мысли. Вопросы сами собой возникают, когда сражаешься с созданием, которое называет себя «Обороняющимся», обитает в местном подземном храме...