Текст книги "Darkest Dungeon: Вечные узники (СИ)"

Автор книги: Titan Elder

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

А тот напрягает плечи, долго сомневается, но рука на подбородке заставляет самостоятельно повернуться… Так страшно смотреть в это приторно-смазливое лицо, которое лишь пару минут назад выражало непередаваемое безумие. Первый Терзатель усмехается, замечая то, насколько жалобными казались помрачневшие глаза. При обычных обстоятельствах, он даже во время побега от очередного изуродованного существа не сильно менял выражение лица, а тут-то какое раздолье! Глаза монстра долго смотрят в глаза напротив, после чего медленно переползают взглядом всё ниже и ниже. Он пробегается по всему телу, будто оценивая его. В мыслях всплывает идея раздеть Мерека полностью, и его руки уже тянутся к тощему, костлявому тазу, однако в голову ударяет более интересная идея. Сам Мерек, явно не понимая намерений, заерзал на месте, стараясь снова отвернуться, но когда Первый Терзатель начал поднимать взгляд обратно вверх, он, дабы не испытывать судьбу на себе, продолжил смотреть на него исподлобья. Первый Терзатель приближается к ребрам, ощущая его прерывистое и тяжелое дыхание. Его руки ложатся на худые плечи, а лицо спускается всё ниже и ниже, пока оно не останавливается сантиметрах в пяти от грудной клетки. Мерек не смеет отвести взгляда, он просто не понимает, что собирается сделать монстр.

Женская особь, чувствуя, что жертва пытается отдернуть руку, лишь сильнее её сжимает, за этим слыша жалобный гул скрипучего голоса. Однако он мгновенно затихает, а рука полностью расслабляется. Это напрягает и она, вопреки всему, все-таки поворачивается в сторону мужчин.

Она чуть не отпустила руку, когда смогла разглядеть то, из-за чего он так резко затих. Первый Терзатель проводил своим языком по правому соску мужчины. Второй Терзатель резко отворачивается, пытаясь стереть из памяти картину, застывшую перед глазами. Какая мерзость. А у Мерека просто захватило дыхание. Он не может вздохнуть, не может. Он чувствует, как теплый, мокрый, большой язык проходится по небольшому соску, как горячая слюна тянется от него до собственной кожи. Это невыносимо, просто невыносимо. Мерек ничего не понимает, совершенно. В голове одна каша из мыслей, боли и отвращения. Зачем Первый Терзатель это делает? Для чего все это? Неужели это приносит монстру неподдельное удовольствие?.. Но Первый Терзатель даже не собирается останавливаться, он убирает одну руку с хлипкого плеча, проводит ею по телу, спускаясь ниже. Он трогает шершавую кожу его тощего живота, трогает худые бока, а после спускается к тазу. Через ткань он трогает выпирающие тазовые кости, подергивает пальцем тонкие бинты. Их так хочется сорвать, наконец увидеть такое святое и чистое тело полностью, очернить его своими касаниями (знал бы он только, что очернять там уже долгие годы и нечего)… А ещё просто взглянуть на обнаженного Мерека.

Жертва же всё это время наблюдает за его рукой, и когда та касается худых бедер, он выгибается в позвоночнике, заставляя того немного отодвинуться от бледного тела. Но лишь ненадолго.

– Ну что же, – почти мурлычет монстр, надавливая на тазовые кости. Он вытягивается, становясь на одном уровне с его лицом, – готов к самой интересной части? – он приближается к чужому лицу, левой рукой убирает волосы в сторону, уже шепча на ухо. – Я обещал, что возьму тебя, – его шепот звучит одновременно угрожающе и слащаво, – но я не обещал, что это будет безболезненно.

Когда лицо приближается к лицу жертвы, у того снова перехватывает дыхание от страха. Он не хочет, чтобы Первый Терзатель продолжал его касаться, не хочет, чтобы Первый Терзатель делал ещё что-то, ему вдоволь хватило всех этих прикосновений, от которых точно останутся болезненные синяки, мысли снова путаются, путаются, заставляя бормотать себе под нос что-то нечленораздельное, молитвы ли, проклятия ли, Мерек не понимает и сам, а Первый Терзатель всё ближе и ближе, и когда чужой горячий язык касается кожи у виска, со стороны Второй Терзатель, кажется, не впервые слышится имитация рвоты, а в Мереке что-то переклинивает.

Дыхание становится еще более быстрым, он одёргивается, дабы не продолжать этот контакт, и взгляд его похож на взгляд забитого, измученного, маленького щенка. Слёзы снова начинают неконтролируемо течь, звук, с которым воздух вырывается из легких, будто становится скрипучим, и в него проникают истерические нотки, а каждый вдох отдаётся громким хрипом. И Мерек так хочет закрыться руками от этого всего, но не может, не может, потому что находится в крепкой хватке особи, такой же ненавистной, такой же ненормальной как и монстр, как и все остальные, в подземелье «Погибели», на языке словно чувствуется вкус мха, сердце колотится, кажется, что сейчас Мерек наконец потеряет сознание или полностью погрузится в эту безумную карусель из болезненных воспоминаний, но…

Этого… Не происходит.

Очередное касание до щеки уже не вызывает такой буйной реакции, потому что буйнее некуда. Грудь словно разрывает от скорости сердцебиения, и даже не сразу осознаёт, что прикосновение, на самом деле, было пощёчиной.

– Окстись! – прикрикивает монстр. С огромным трудом Мерек улавливает в этом голосе то ли беспокойство, что маловероятно, то ли панику и непонимание, и нервно сглатывает, старается подчиниться, утихомирить собственное тело, успокоить его, но это так трудно, так невыносимо трудно. Хочется попросить воды, но он почему-то так уверен, что не получит ни капли.

Второй Терзатель говорила, что совесть рано или поздно начнёт жрать. Видимо, сейчас этот момент и настал. Первый Терзатель всё ещё считает его высокомерным ублюдком, наглым, грубым и неприятным, достойным всего самого худшего, но он не ожидал подобной реакции на практически невинный – вне контекста, конечно – жест. Это должно быть с чем-то связано, это точно с чем-то связано.

Первый Терзатель не знает с чем. Но где-то глубоко в душе он чувствует, что Мерек пережил страшные вещи.

На считанные мгновения он даже сомневается в своих планах. Может, отпустить и полезть драться с наблюдающим флагеллянтом? Или быть верным себе, но всего-то поступать более нежно, чтобы не вызвать еще одного подобного приступа?

– Какой же ты, чёрт возьми, странный… – комментирует Первый Терзатель, взглянув в красные от слез глаза, замечая, как тот поджимает губы, лишь бы не всхлипывать.

– Себе это скажи, – хрипит Мерек, бездумно глядя на кожаную жилетку монстра. Даже находясь в таком отвратительном состоянии, он умудряется огрызаться.

Первый Терзатель тяжело вздыхает, отсаживается и вынуждает его сделать пару, кхм, шагов себе на встречу. Всё ещё будучи связанным, жертва испытывает большие трудности с этим, но он не хочет знать, что случится, если он перестанет подчиняться. Боль снова прорезает всё его тело, заставляя всхлипнуть.

Мерек смотрит на монстра помутневшим взглядом. Сердце вновь пропускает удар, когда тот переползает за спину мужчины. Жертва, в последней, отчаянной даже, попытке избежать подобной участи, поднимает взгляд на флагеллянта. Он улавливает его, но так старательно показывает дьявольский оскал.

«Если хотите умереть за просмотром экстравагантной сцены или от руки чудищ – милости простим, не забудьте только завещать своё тело для плотских утех для этих двоих».

Флагеллянт, собрав всё необходимое, предварительно украв и сумку своего палача, медленно удаляется.

– … прошу, хотя бы осторожнее… – взмаливает совсем шёпотом, потому ему кажется, что никто его мольбу так и никто и не услышал.

Однако Первый Терзатель издаёт тихое «мгм», чтобы не вывести мужчину на еще одну истерику, и с нажимом проводит по его позвоночнику, вынуждая прогнуться. Позвонки так выступают, кажется, что и кожи над ними нет, но Первый Терзатель игнорирует эти мысли, касаясь губами слабых, широких плечей. Его стоит успокоить перед тем, как делать что-либо еще, иначе… иначе будет просто неудобно, да и заниматься сексом с человеком, который сопротивляется, не очень приятно. Он безотрывно касается Мерека пальцами, чтобы не напугать его внезапным прикосновением, осторожно закидывает спутанные волосы на правое плечо и оставляет легкий поцелуй на шее, сдерживая себя от того, чтобы прикусить ее. Он ощущает, как Мерек дрожит от этих действий, чувствует на губах солёную испарину. Всё ещё краем глаза наблюдает за эмоциями Второй Терзатель из любопытства, и в голове проскакивает мысль, что происходящее сейчас – пытка для них обоих.

– Я правильно понимаю, спрашивать о твоих вкусах бесполезно, так? У тебя их наверняка нет, – Первый Терзатель беззлобно усмехается, оставляя ещё один поцелуй под ухом и слыша, как он сглатывает.

Мерек нашёптывает что-то себе под нос, что-то, чего Первый Терзатель совсем не может разобрать.

Жертва, тяжело вздохнув, старается расслабиться полностью и откидывает голову на плечо монстра, потому как держать спину ровно… да и в принципе держаться на коленях самостоятельно уже не остаётся сил. Первый Терзатель воспринимает это как приглашение, касаясь шеи более уверенно, более резко, позволяя себе оставить небольшой след на ней. Не причиняя сильной боли, но и не боясь этого сделать. Мерек всхлипывает, сам не понимая отчего – эта боль несравнима с тем, что Первый Терзатель уже сделал с ним, да и чувство отвращения притупилось. Однако… просто так отдаться не сможет никогда, тем более мужчине. Его тело уже никогда не сможет оправиться от такого, но, с другой стороны, а нужно ли уже это?.. Нужно ли дальше сопротивляться? Нужно ли продолжать страдания, которые, по сути, и являются всей его жизнью? Нужно ли продолжать после такого жить?..

И Мерек уже не может – да и не особо хочет – сдерживать слезы и всхлипы. Он просто рыдает, пока Первый Терзатель, будучи совершенно невозмутимым, лишь разогревается, а действия его все больше продвигают дело к половому акту. Это даже не столько унизительно, сколько больно. Больно от того, что именно он отбирает возможность провести первый секс с желанием, именно он просто берет и нахально, насильно трогает Мерека.

Первый Терзатель, все-таки обращая внимание на то, что снова начал рыдать, подносит губы к плечам, мягко целуя, поднимается выше, к уху Мерек, шепча туда:

– Ну же, ты снова начинаешь? – монстр проводит рукой по ребрам тощего тела. – Чш-ш-ш… Я даже ничего не сделал… – не то, чтобы этот шепот успокаивает, если не делает только хуже.

Терпение кончается так же быстро, как и гордость Мерека. Его левая рука касается таза, пальцами он поддевает набедренную повязку, намекая жертву на то, что он уже собирается её стянуть. Он останавливается на пару секунд, прислушиваясь к сбитому дыханию, а после его ладонь заползает под бинты полностью. Когда Мерек вздрагивает и шумно вздыхает, Первый Терзатель прижимает его к себе, как бы обнимая, целуя его скулу.

– Чш-ш-ш… Тихо, Мерек, не кипишуй, – но какие бы слова не говорил монстр, жертва начинает попытки вырваться, что казались уже почти неосмысленными, скорее импульсивными и рефлекторными. Но Первый Терзатель, даже не дожидаясь успокоения Мерека, просто спускает повязку вниз, оставляя жертву уже полностью нагим. Второй Терзатель, что до сего момента поглядывала иногда на мужчин, издала тихое, но ясное «черт», отвернувшись уже полностью в сторону и второй рукой прикрыв рот. Она не думала, что дело дойдёт так далеко… Не то, чтобы даже сам Мерек думал.

И ведь монстр понимает, что от полового акта он вряд ли получит хоть какое-нибудь удовольствие. Скорее всего, он делает это лишь назло, просто чтобы сломать такого неприкосновенного до сего момента Мерека, такого высокомерного и эгоистичного, раздавить, задушить его чертову гордость, выдавить из него хоть что-то отдаленно похожее на стоны. Однако, он не может отрицать и того, что его искренне заводит беспомощность, его удивлённые вздохи, его горькие слезы, дрожь его тонкого тела. В штанах становится тесно, особенно когда жертва пытается отодвинуться от руки, лишь сильнее упираясь в тело позади.

А Первый Терзатель движется телу навстречу, обтирается эрегированными членами о худую, голую задницу Мерека, отчего тот взвизгивает, сжимает колени, даже несмотря на ужасающую боль в голени. Но монстр не останавливается, он стягивает свой пояс, оставляя его где-то на каменном полу, а после водит рукой по паху, приготавливаясь к самой интригующей части.

– Помилуй же! – вскрикивает Второй Терзатель, пересиливая себя и поворачиваясь в сторону двух мужчин, – Может ты сначала сделаешь своё грязное дело, а потом уже приду резать ему руку!

Её состояние понять можно: не каждая праведная женская особь захочет смотреть на столь грязное действо, что происходит, до кучи, ещё и на её глазах!

– Господи, – Первый Терзатель не имеет сил сейчас с ней разговаривать, единственное, чего он сейчас хочет – просто поиметь Мерека, а после уже разбираться со всем остальным. – Прошу, скажу тебе, когда нужно рубить, не заставляю же смотреть на нас.

– А кто держать руку будет, чтобы её рубить? – спрашивает, поднимая в руке запястье Мерека, тряся им, словно сама жертва – дешёвая, тряпичная кукла. Собственно, он и не сильно сопротивлялся подобному обращению. Теперь.

Первый Терзатель не отвечает на вопрос, снова поворачиваясь к уставшей жертве и прислоняясь губами к его холодному плечу. Его рука же спускает порванные штаны вниз, все ближе и ближе приближаясь к самой желанной части. Монстр придерживает второй рукой тело Мерека, лишь бы тот просто не свалился на пол. Со стороны слышится злобное фырканье Второго Терзателя, но сейчас точно не до неё. Он приспускает бельё так, чтобы выглядывали лишь головки членов, после чего опять прислоняется к жертве, начиная тереться о него. Он даёт ему время привыкнуть, перед тем, как приступить к самому половому акту.

Монстр стягивает старые, порванные перчатки, а после спускает белье чуть ниже, оголяя члены полностью. Как же Мереку повезло, что он этого не видит… Наверняка он бы снова впал в истерику. Однако его точно доведёт не это. Скорее всего его быстрее доведёт это влажное прикосновение членов к его ягодицам. Он извивается в руках у него, он пытается убрать это ужасное чувство, он пытается, как может, но эти жалкие попытки вырваться из рук чудовища, куда более сильного физически, имеющего все конечности и находящегося в относительно ясном рассудке не увенчиваются ничем даже отдалённо похожим на успех.

Капельки предсемени, что выступили на головках органов монстра, растираются по бледной, мягкой, даже рыхлой, коже. Рука тянется к уже забытому Мереком бутыльку с маслом, откупоривает пробку. На время убирает руку с рёбер жертвы, дабы вылить во вторую ладонь немного масла, в их ситуации выступающего смазкой. Хотел было уже отодвинуться хоть как-то от эрекции монстра, как теплая ладонь отодвигает одну ягодицу, а после вторая, та, на которую Первый Терзатель и вылил масло, скользит по анальному отверстию. Тело Мерека пробивает крупная дрожь; он ощущает такие прикосновения впервые за много лет, однако он не может назвать их приятными. Рефлекторно сжимается – тело не хочет принимать нечто чужое в себя, тело не хочет испытывать ту же боль, что и в прошлом. Он не знает, как скоро снова начнет заливаться слезами, но уверен, что это произойдёт ещё не раз.

Иногда Мерек задумывается, сколько вещей он пережил, которые остальные люди посчитали бы кошмарными, такими, в которых человек если и выживет, то изменится до конца своих дней. Скорее всего, сегодняшний день он запишет в один из таких.

Если будут ещё хоть какие-то дни в его жизни.

Но мысли прерывает лёгкий толчок, от которого Мерек пошатывается. Нет, Первый Терзатель ещё не проник внутрь и даже не предпринял попытки, однако очень активно трется, лишь укрепляя свои стояки. Жертве казалось, что он делает это намеренно, лишь бы поглумиться над беззащитным мужчиной. Сейчас ему абсолютно каждое действие со стороны монстра казалось лишь намеренным причинением вреда его телу, стремлением причинить как можно больше ментальной и физической боли, дискомфорта, всего, чтобы сломать окончательно и бесповоротно. Но сам Первый Терзатель, явно об этом не задумываясь, продолжал толкаться к жертве. Его три пениса иногда соскальзывал таким образом, что головки касалась самого сфинктера, отчего Мерек громко всхлипывал, пристыженно глядя то ли в пол, то ли в собственные мысли, и боялся даже помыслить о том, чтобы думать об окружающем мире. Это так грязно. Это так мерзко.

– Ну что, малютка, – мурчит Первый Терзатель совсем близко к лицу, уже совсем позабыв, что жертва вообще-то на грани нервного срыва.

Не думал же монстр, что на это прозвище, адресованное жертве, откликнется женская особь, успевшая к нему привыкнуть.

– Ну что ещё?.. – но только когда повернула голову в сторону напарника, она поняла, что обращение предназначалось совершенно не ей. – Ох, п-проклятый… – восклицает она совсем потерянно и прикрывая незанятой рукой глаза. То, что она увидела ей явно не понравилось.

Мерек, осознав, что Второй Терзатель всё-таки успела взглянуть на него и Первого, лишь сильнее покраснел и нахмурился, пытаясь сдержать очередные накатившиеся слёзы. Господи, ещё и она увидела его обнаженным, какое же клятое унижение…

И хотел было Первый Терзатель выдавить из себя хоть что-то в ответ, как жертва, полностью, пусть пока и фигурально, убитый всем происходящим, жалобно запрокидывает голову и откидывается назад, на грудь парня, не имея больше сил терпеть всё это с минимальными остатками своей гордости. Чем больше он сопротивляется – тем больше времени он страдает, значит лучшим решением в данной ситуации будет как можно быстрей отдаться своему мучителю, пережить очередную длинную пытку и… Мерек не может даже предположить, что с ним сделают дальше, ведь не факт, что после всего этого его не кинут здесь гнить. Первый Терзатель, решив проигнорировать недоразумение со Второй, опутал тонкое тело руками, продолжив свою грязную пытку.

Одна рука ползет к шее, пощупывая борозды побелевших давным-давно шрамов, в то время, как вторая сползла на таз, трогая бёдра хоть и не грубо, но неприятно, иногда спускаясь на пах жертвы, заставляя того завывать. Но в этот раз простыми, будто случайными касаниями Мерек не отделался – Первый Терзатель активно трогал гениталии мужчины, снова начиная покусывать его плечи, вынуждая его иногда жалобно постанывать, чтобы оповестить о том, что он начинает действовать слишком резко. Монстру доставляло удовольствие то, как он, оттягивая крайнюю плоть жертвы, заставлял того напрягаться всем телом, дергая обрубком и всячески отворачиваясь от вида собственного члена. Это даже больше забавляет; жертва такой вечно гордый и умный, а стыдится своей же наготы. В какой-то момент простые касания медленно перерастали в мастурбирацию; Первый Терзатель трогал одновременно и соски мужчины и его неэрегированный пенис, стараясь довести Мерека до этой самой эрекции.

Однако, как бы «соблазнитель» не старался, жертву довести до возбужденного состояния не удавалось, а его собственный стояк никак не мог больше терпеть. Первый Терзатель, последний раз оттянув крайнюю плоть Мерека и бросив быстрый взгляд на это весьма возбуждающее – для насильника, конечно – зрелище, убирает руку, чуть отодвигая от себя тощее тело второй.

– Думаю, дал тебе достаточно времени, чтобы подготовиться к этой части, ха-ха? – обращается монстр к жертве, снова поднимая бутыль с маслом с пола и проливая немного на указательный и средний пальцы.

Мерек не видит, что происходит, однако понимает, что грядет самая болезненная часть соития, о который и говорили в самом начале.

И так и есть – средний когтистый палец, измазанный большим количеством масла, обтирается об анальное отверстие жертвы, на что тот сразу сжимается, осознавая, к чему же всё ведёт.

– Ну-ну, Мерек, – лепечет Первый Терзатель, проводя пальцем по сжатому сфинктеру и усмехаясь, – тебе лучше расслабится, – он проводит второй рукой по скуле мужчины, облизнув сухие губы, – не смогу растянуть тебя, если ты будешь так напрягаться. Или, может, тебе больше нравится без подготовки?

Он улыбается, тянясь к лицу мужчины и проводя по нему губами. Конечно, он говорит это несерьезно, однако Мерек, будучи человеком совершенно далёким от всех людских утех, вздрогнул только от мысли, что Первый Терзатель и вправду может это сделать.

Жертва неловко качает головой в знак отрицания, напрягая плечи и, вместе с этим, отворачиваясь от навязчивого лица монстра.

– Я так и думал, – напоследок проводит кончиком языка по щеке, усмехнувшись от того, что совсем тихим шёпотом после этого произнес четкое «блять».

Мерек учащенно дышит пару секунд, стараясь как можно больше расслабить если не все тело, то хотя бы анус. Расслабить всё тело не получилось бы в любом случае, ибо болевой шок с каждой секундой отходил. Это всё слишком тяжело, слишком муторно, да и спустя какое-то время всё равно придётся делать то же самое. Жертва уже потерял надежду, что у него получится выжить после этих… пыток. Да даже если и получится, то в чём смысл жить дальше? Полностью обесчещенным, униженным и искалеченным… Пусть он и не может наложить на себя руки, зато может заморить себя голодом или, в крайнем случае, натравить на себя одно из чудовищ этих подземелий, что явно не откажут добить бесполезное, изуродованное существо.

А тем временем кончик пальца протискивается в узкие стенки прямой кишки, заставляя Мерека вжаться в тело монстра, при этом тщетными, рефлекторными попытками уводя бёдра вперёд, дальше от касаний. Он сжимает пальцы на руке, что держит Второй Терзатель, а та даже не замечает этого, потому что повернулась в противоположную сторону, а также прикрыла свободной рукой глаза. Жаль только, что закрыть уши ей было уже нечем, а потому все грязные разговоры она отчётливо слышала, хотя пыталась не обращать на них никакого внимания.

Первый Терзатель проталкивает палец постепенно, так, чтобы следующий толчок не стал для жертвы неожиданностью, однако, немного заскучав от такого расклада событий, он пропихивает палец в один момент полностью, заставляя Мерека выгнуться ещё сильнее, вскрикнуть и резко схватиться целой рукой за запястье Второй. Сделал он это скорее всего машинально, но все равно заставил её вздрогнуть. Она сжала его руку настолько сильно, насколько могла, после чего приглушенно взвыл, но неясно, от действий ли Второй или от издёвок Первого.

– Полегче, малютка, – Первый Терзатель поворачивается ко Второй, что хотела было уже с упреком оповестить монстра о том, что она уходит и не вернётся пока он не закончит свои грязные дела, однако она, повернувшись так, чтобы лишний раз не смотреть на обнаженные тела, замечает, как лицо жертвы поворачивается на насильника тоже, на что и сам монстр обращает внимание. – Да я не тебе, Мерек, – второй рукой дергает жертву за локон волос, на что тот жмурится и опускает взгляд.

– Первый! – уже не сдерживаясь, восклицает женская особь, – Почему должна слушать ваши… – она запинается, – утехи!

– Да ёба… чёрт возьми, – ворчит Первый, – сейчас, – произносит он, отворачиваясь.

Монстр вытаскивает средний палец из анального отверстия с противным звуком, отчего и Вторая, и жертва морщатся.

– Отпусти-ка его руку, – обращается он ко Второй, отчего та встала в ступор. Она разжимает запястье жертвы медленно и недоверчиво, после чего убирает ладонь подальше от него.

Мерек не сразу начинает шевелить освободившейся рукой, скорее всего от того, что она затекла, а вены на ней вздулись и ныли. Первый Терзатель обхватывает ребра мужчины, но тот, в свою очередь, реагирует уже не столь удивленно, сколько обнадеживающе. Монстр приподнимает лёгкое тело, отчего Мерек морщится, ведь его ноги снова заныли страшной, разрывающей болью; а после медленно и даже несколько неловко поворачивает лицом к себе, ухмыльнувшись, когда замечает красное лицо жертвы и его такие же красные, заплаканные глаза. Дальше руки скользят на грудь мужчины и он, постояв и посмотрев ещё немного в тёмные от освещения глаза жертвы, толкает его вперёд, укладывая, или скорее просто роняя, на спину. Мерек по привычке собрался потянуться в карман своего одеяния, однако совсем забыл, что он, как и одежда, валяется на пыльном и грязном полу где-то поодаль.

Мерек сжимается, не желая снова оказываться настолько порочно открытым перед монстром, а от несильного удара кружится голова. Он хотел бы попытаться отодвинуться, но сейчас здраво понимает, что не сможет уйти далеко, да и поможет ему это… никак не поможет.

Впрочем, Первый Терзатель и не собирается ему это позволять. Он вклинивается промеж ног жертвы, отодвигая его целую руку в сторону, придавливая её к полу, а вторую возвращает вниз, не теряя времени и продолжая разрабатывать чужой сфинктер. В таком положении Мерек чувствует себя ещё более униженно и беспомощно, теперь он не сможет даже отодвинуться, ибо намертво придавлен к полу одной сильной рукой монстра, пока вторая насилует его пальцем (по-другому Мерек назвать это действо не может). Одновременно с этим о голую ногу жертвы терся пах монстра, размазывая по прозрачной коже предсемя, пока сам он свысока смотрел на мужчину, смотрел прямо в глаза, улыбаясь. Напомним, что у него три… в общем… Мерзко. Противно.

… и Страшно.

Мерек чувствует, как указательный палец также начинается тереться о сфинктер, что заставляет его отвернуться, лишь бы не смотреть на своего мучителя, что, кажется, наслаждается тем, как узкие стенки прямой кишки сжимают его палец, а после, спустя некоторое время, будут сжимать его члены. Жертва поворачивает голову и замирает. Он встречается взглядом со Второй, чьё жуткое лицо выражало полнейший шок, отвращение и, возможно, разочарование. На глаза снова накатывают слёзы, но выражение лица Мерека не меняется. Он отстранен, он хочет перестать чувствовать, и взгляд, помутненный пеленой слез, кажется будто мертвецким. Он хотел бы взмолиться, воззвать ко Второй, чтобы она помогла ему в самоубийстве, конечно хотел бы, но уже просто не видел в этом смысла. Более того, а зачем чудищу спасать человека, которого она сама в эту ситуацию и привела?

Вот и Мерек не знал. А значит, и незачем. И не будет она этого делать. Сама же Вторая теперь питала такие неприятные сомнения по поводу правильности… нет, не то. По поводу адекватности того, что она вытворила. Надо было его быстро умертвить и съесть. Всё.

Жажда садизма, жажда доминирования куда-то отошла, и если в начале думала, что будет трапезничать с особой жестокостью, сейчас она не так уж сильно уверена в том, что будет это делать.

Может, просто сделает это как можно быстрее. На душе(?) становится мерзко, а перед глазами снова всплывает обнажённая парочка. Ее передергивает.

Первый Терзатель, замечая же, что его «любовник» отвернулся, подносит свободную руку к его подбородку, поворачивая бледное лицо на себя, различая в тусклом свете почти потухшего факела новые слёзы на глазах. Монстр убирает руку с подбородка, ставя её на пол, опираясь на неё и двигаясь поближе к жертве. Их лица слишком близко уже в который раз. Первый Терзатель целует Мерека в краешек приоткрытых губ, после переходя на скулу, по которой пробежала выступившая слеза и, высунув кончик языка, проводит по ней, слизывая соленую капельку. Дыхание сбивается ещё сильнее, он не знает, что его пугает и отвращает больше – это… подобие поцелуя или тот факт, что Первый Терзатель снова его лижет. Его язык такой неприятный, такой… влажный. Не как должен быть, а излишне, излишне влажный, будто Первый Терзатель намеренно копит на нём слюну перед тем, как коснуться кожи Мерека, и вязкая жидкость неприятным следом остаётся на скуле, заставляя поморщиться.

– Прекрати… – бездумно шепчет Мерек, зная, что его не послушают. Мысли в голове спутываются в ещё более мудреный узел. – Прекрати… Сейчас же…

Первый Терзатель отрицательно качает головой, улыбаясь, и Мерек чувствует, как в него проникает еще один палец, проскальзывая внутрь сразу на полторы фаланги. Мужчина всхлипывает, частично от боли, частично… просто от усталости. Он утомлен. Это невыносимо. Это происходит слишком долго, и хоть жертва потерял счёт времени, он это прекрасно осознает. Теперь пальцы монстра имитировали толчки, всё углубляясь и заставляя Мерека закрыть глаза и тихо-тихо начать шептать себе что-то под нос.

Жертва совершенно не понимает, почему они удовлетворяют себя таким… отвратным способом. Это не было хоть сколько-то возбуждающим никогда. И жертва давно уже для себя отметила, что в половом акте, по большей части, получает удовольствие лишь один человек – именно тот, кто проявляет в нём большую грубость. Осознание этого факта не придает Мереку ничего, кроме чувства использованности, никчемности и отвращения.

В голове проскакивает мысль о том, что, сложись жизнь иначе, выпади хоть одна монета в руках Светлых Богов удачной стороной, он бы сейчас мирно пил чай за чтением очередных томов, наполненных ценнейшей информацией. Или хотя бы завлекающей сюжетной составляющей художественной литературы современников. Неважно. Неважно. Неважно. Мерек просто хочет вернуться к своей рутине, хочет дальше заниматься любимым делом, узнавать новые вещи. Не таким путём, не на собственной шкуре. Мерек в очередной раз тихо всхлипывает. Все эти мысли съедают заживо, они делают только хуже, хуже, хуже!.. Но как же не думать, как же не мыслить, как же не погружаться в злые грезы, если здесь, в реальности, всё ещё кошмарнее и безнадёжнее!

– Первый… – женский голос заставляет Мерека навостриться, вернуться из своих ужасных мыслей и прислушаться к речи. – Теперь ты предлагаешь мне просто сидеть и наблюдать за вашей похотью, даже не сдерживая его руку?..

Она задаёт этот вопрос даже без злости, в голосе слышится гнусная жалость. Была ли это жалость к жертве или всё-таки к самой себе – непонятно. А Мерек, даже осознавая всю глупость этого, надеялся на первый вариант.

– Нет, Вторая, – слащавым голосом мурлычет монстр, не поворачиваясь в ее сторону. – Бери пилу и можешь приступать.

Мерек чувствует, как по телу бежит волна мурашек, как у него начинает болеть живот и как пальцы внутри него слегка раздвигаются в стороны. Он взвывает от дискомфорта и прижимает руку к груди, словно пытаясь приобнять самого себя. Он жмурит глаза, выдаёт пронизывающих скулеж, сжимается.

Женская особь молча смотрит напарнику в лицо несколько секунд. Её глаза совершенно пусты и, кажется, в них не было даже шока, даже отвращения, даже гнева; лишь её брови слегка нахмурены. Она поднимает пилу с каменного пола, берёт Мерек за ладонь и выпрямляет его костлявую руку, для удобства прижимая её к полу и приспуская перчатку, оголяя набухшие голубые вены с глубокими шрамами на них. Он не сопротивляется – не хочет, не может, боится. Когда кожи касается холодное полотно, Мерек кажется, что его сейчас вырвет. Он не выдержит, он просто не выдержит. Всё дело пронизывает укол боли, хотя женская особь даже не принялась за дело; сердце жертвы кололо, а боль отдавалась на кончиках пальцев. Дышать становится так… трудно. Кислород становится тяжёлым, он скрябает трахею, лёгкие, он обдает органы огнём, он позволяет телу прожить дольше, прожить кошмар снова.