Текст книги "Том первый: Обратный отсчет (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

   – Да разве ж это поможет? – вздохнул отмывшийся Хеккеран, вороша палкой какие-то зачарованные местным волшебством угли, способные отдавать тепло хоть всю ночь, принесенные «Предвиденьем» с собой. – Это место переполнено Смертью, ею здесь пропитан каждый камешек или песчинка. Ты разве не чувствуешь?

   – Это да... – протянул Метатрон, глубоко вздохнув. – Даже воздух отравлен. Но существуют же очищающие навыки – почему ими не пользуетесь?

   «Это потому, что у вас нет достаточно сильных священников или дело в другом?»

   – Да где ж столько церковников наберешь-то? – возмутился Хеккеран. – Вот ты, Роб, сколько сможешь земли за день очистить?

   – Метров сто...

   – Вот! А Роб – посвященный третьего круга, причем не из последних! То есть был им. Говорят, Святую Магию пятого ранга только Первосвященник и может использовать, даже «четверток» человек десять всего на страну наберется. Да и то – немногие из них владеют такими мощными экзорцизмами, Церковь в основном на другим специализируется...

   – А если потихоньку?

   Хеккеран воровато оглянулся по сторонам, сделал какой-то странный жест, как подсказал на ухо Келесс – отгоняющий злых духов, и, понизив голос, наклонился поближе к Метатрону, сидевшему рядом:

   – А ты думаешь, хозяева этих мест будут это терпеть? Это здесь, на границе никого сильнее магов-скелетов или Мясника (которые тоже не пальцем деланные, знаешь ли) не встретишь, а в глубине, говорят, и Высшие Личи встречаются, и Рыцари Смерти, и твари пострашнее, не говоря уже о...

   – Страшной организации на букву "З"? – догадался Метатрон, когда его собеседник замолчал на полуслове.

   – О них самых. Никто не знает, чем они занимаются там, в центре равнин. Уж на что Империя, Теократия и эльфийские королевства не ладят друг с другом, но договор о совместном отражении возможного вторжения организации "З" – заключен уже сотню лет назад...

   – Но вас же они терпят? – задал Метатрон резонный, с его точки зрения, вопрос.

   – Да мы так, – отмахнулся Хеккеран. – По краешку ходим, редко когда вглубь забираемся. Только повыбивать обычную нежить. С ними же как – чем больше их накопится, тем мощнее твари рождаются. Сегодня не проведешь зачистку, а завтра уже на месте почти неопасных скелетов – Рыцарь Смерти окажется, а это уже все, копай могилу. Несколько лет назад один такой забрел из центра равнин – так упокаивать его лично Парадин-сама со своими учениками явился и, говорят, заварушка была та еще...

   – Интересно... – пробормотал Метатрон себе под нос.

   – А что, у вас, Мэтт-сан, нежити нет?

   – Встречается, конечно... – после короткой паузы ответил Метатрон, не придумавший, как бы не соврать. – Но несерьезно, может погосты немного шалят – никого сильнее гуля. Разве что некромант залетный объявится... в любом случае, до вашего уровня проблема не вырастает.

   – Благословенные у вас земли... – протянул Хеккеран.

   Метатрон только пожал плечами на это утверждение.

   «Зато у нас нефти нет, заокеанский сосед как поставил столетие назад в неприличную позу, так разогнуться и не дает, и самый высокий уровень самоубийств в мире. Впрочем, этому дитю сурового средневековья эти проблемы вряд ли покажутся чем-то заслуживающим внимания...»

   – А скажи мне, Хеккеран-сан, – задал Метатрон новый вопрос. – А что произойдет, если завтра равнины Каз внезапно очистятся от нежити?

   – А? – переспросил удивленный Хеккеран.

   – Чисто гипотетически, разумеется, – улыбнулся Метатрон.

   Мужчина задумчиво почесал в затылке. Вместо растерявшегося Хеккерана ответила Арчи, уже подвесившая котелок над огнем:

   – Кости магов-скелетов используются для создания артефактов, из них хорошие проводники маны и накопители получаются. Всяческая магическая зелень, что растет в подземельях или в глубине равнин, просто с руками отрывается алхимиками. В трех крепостях, сторожащих границу с имперской стороны, постоянно размещено почти десять тысяч солдат – они постоянно меняются, не реже раза в год – это хорошая возможность для армии набраться опыта.

   Девушка заклинатель помолчала немного, будто раздумывая над вопросом, а затем тихо продолжила:

   – К тому же сейчас равнины Каз – буферная зона между людьми и Драконьим Герцогством. В Академии нам говорили, что драконам не до людей, однако кто знает, что придет им в чешуйчатые головы, если вдруг это препятствие исчезнет?

   – Спасибо, Арчи-сан, – благодарно кивнул Метатрон.

   Он же вроде хотел для своих НИПов небольшую страну, где они могли бы свободно жить, не так ли?.. Конечно, надо еще посмотреть, что там за Зураноны такие, но...

   Эта земля – не принадлежит никому, кроме кучи мертвяков и банды некромантов, держащих в страхе несколько стран. Если они располагают только Рыцарями Смерти, которых так боится Хеккеран, или нежитью близкого уровня – справиться с ними не будет проблемой. Да даже если взять максимум – одного-двух индивидуумов сотого уровня, совокупная мощь одной из сильнейших гильдий Иггдрасиля сотрет их в порошок.

   Далее – очистить эту землю не станет проблемой, это дело одного-двух дней максимум, даже если этим займется только он, не привлекая НИПов. Оживить эту мертвую землю, превратив каменистые безлюдные пустоши во что-то, пригодное для жизни – уже гораздо сложнее, но разве он куда-то спешит?

   Под вопросом – только реакция стран, граничащих с рассадником нежити. Что с этим делать, он пока не знал...

   «В любом случае, надо послать Фрая, – пусть разнюхает, что за звери такие, эти Зураноны, и с чем их едят. Если вдруг что – он всегда сможет сбежать...»

   – Войс-сан, – теперь заговорил Робердейк, в отличие от подкупающе прямого Хеккерана обратившись к нему по всем правилам вежливости. – Вы сказали, что являетесь слугой Господа нашего – неужто за Драконьим Хребтом тоже знают о Колыбели и поклоняются Богу-Спящему-в-Крепости?

   Он немного помедлил, прежде чем ответить. Религия никогда не была его сильным местом...

   – И да, и нет, – наконец сказал он. – Мы верим в Единого Творца сущего – это у нас с вами общее. Однако, ни о Крепости, ни о том, что Творец спит, в наших священных текстах не сказано. Однако, у нас принято считать, что, во что бы не верили разумные, в Спящего ли Бога, в планету-Гею, как эльфы или даже в нескольких богов одновременно – все это суть одно и тоже, просто они называют одно понятие разными именами.

   – Интересно... – протянул Робердейк. – Хотелось бы мне узнать о вашей вере подробнее...

   – Из меня плохой проповедник, – попытался отмазаться Метатрон.

   – И все же?

   Из затруднительного положения его выручила Габриэль, до этого момента стеснявшаяся вступить в диалог:

   – Позволите мне, Мэтт-сан?

   На пару секунд он застыл в нерешительности. Еще перед тем, как они покинули Небесный Трон, он решил для себя, что разрешит ей все, что угодно, если она проявит инициативу – сейчас наиболее важным для него казалось мотивировать ее индивидуальность, раскрыть собственные желания. Однако, что она вообще собирается рассказать?

   Наконец, он кивнул. Есть вещи поважнее конспирации и Габриэль – одна из них.

   – Конечно, Габриэль, – сказал он.

   Радостно кивнув, девушка сунула руку в небольшую походную сумку. Они носили ее с собой больше для соответствия легенде, чем из реальной нужды – инвентарь, имевший в этом мире форму чего-то, напоминающего ему пространственный карман из фэнтези книжек. Метатрон тихо порадовался про себя, что она не забыла его инструкции.

   Наконец, после пары секунд сосредоточенного поиска, она вытащила толстую книгу в плотном кожаном переплете. Метатрон, с беспокойным интересом следивший за ней, различил тисненные золотом буквы: «Лестница в Небо» и имя автора: «Скриптор Либрорум».

   «Что? Почему я об этом не знаю?»

   Скриптор – один из его согильдийцев, из тех, с кем он близко общался и даже был знаком в реальном мире. Его должность в гильдии была не совсем стандартной – он отвечал за отыгрыш роли и проработку легенд НИПов. Именно ему, на заре становления Лестницы, пришла в голову идея создать эдакий «сеттинг внутри сеттинга», встроить в оригинальный историю Иггдрасиля свои дополнения. На самом деле, многие из низкоуровневых НИПов, мало интересовавших других игроков, принадлежали именно его «перу».

   В реальности Скриптор, точно так же, как и в игре, гордо называл себя писателем, хотя имел на своем счету лишь одну изданную книгу. Метатрон ее читал – ему понравилось, особенно название «За сорок дней до сотворения Любви», хотя история «не взлетела».

   На самом деле, если задуматься, рано или поздно ему должна была придти в голову мысль собрать все разрозненные истории обитателей Лестницы в единую систему, попытавшись как-то непротиворечиво состыковать их друг с другом.

   Удивительно другое – почему он об этом не знал?

   ...Впрочем, ответ очевиден – видимо, это произошло в последний год существования Иггдрасиля. Не сказать, чтобы он был хорошим кланлидером или даже просто другом после смерти Габриэль. Удивительно еще, как его не сместили – видимо, дело было в том, что для всех уже было очевидно, что звезда самой популярной игры поколения близка к закату, а значит, и должность лидера крупной гильдии уже далеко не такой лакомый кусочек, каким был когда-то. Да и, все-таки, худо-бедно он свои обязанности выполнял.

   – Вначале не было ничего, кроме Бога... – начала Габриэль.

   Интересные вещи она рассказала. Если упустить все красивости, оставив лишь голую суть, выходило следующее:

   Завязка была, в общем-то, стандартной. Сначала Бог, которому было скучно, создал... его, то есть Метатрона, а уже после – Вселенную, состоящую из двухсот девяти миров. Следом на свет появились Михаэль, Хелел и прочие ангелы, а следом жизнью стали наполняться все остальные миры, зачастую не подозревавшие друг о друге или о том, кто именно дал им жизнь.

   Долгое время Творец лично следил за созданной Вселенной, но затем решил самоустраниться, потому что одно лишь его присутствие влияло на мир, одно лишь его внимание могло изменить историю, а мимолетное желание – исказить незыблемые для других законы природы.

   Поэтому, Бог покинул Вселенную, оставив все на своего первенца – Метатрона и подчиненных ему ангелов, чьим предназначением было защищать миры, неважно от чего – от угрозы извне, друг друга или самих себя. Лишь Метатрон сохранил связь с Создателем, донося до остальных Его волю.

   Очень скоро Метатрон, которого стали называть Вестником Всемогущего, понял, что ангелов, оставленных ему Богом – слишком мало, чтобы уделить внимание всем мирам. Он мог бы увеличить число своих крылатых слуг – силы, данные ему Творцом, вполне позволяли это, однако решил пойти другим путем. Во всех мирах он начал искать разумных, желающих служить Добру и собирать их в одном месте, создав Лестницу в Небо, где собрались могущественнейшие из них.

   А потом откуда-то из-за границ мироздания пришел он – дракон Пожиратель Миров, чье могущество превосходило воображение. Один за другим двести миров пали, сгинув в его ненасытной глотке, а их жалкие остатки, что выскользнули из его зубов, обрели форму могучих артефактов, которые называли Мировыми.

   После первого сокрушительного удара, дракон отступил – толи утолив на время свой голод, толи отвлекшись на другие дела и Метатрон смог вновь собрать в единый кулак рассеянные по мирам силы. Сейчас Вестник Всемогущего вместе с соратниками продолжают свое дело, путешествуя по мирам в поисках сильных людей, готовых бросить вызов Пожирателю, когда он вернется, чтобы продолжить кровавую трапезу.

   Каждый встречный может оказаться Метатроном, любой незнакомец, попросивший о помощи – одним из его слуг, посланных им в испытание, любые невзгоды – суть способ закалить дух тех, кому в будущем предстоит бросить вызов чудовищу.

   – Близиться час Последней Битвы, – закончила Габриэль читать первую главу. – Час, когда от каждого живущего потребуется вся его сила, время, когда отвага и доблесть каждого станут последней преградой перед Пожирателем.

   Метатрон задумчиво почесал затылок, оглядывая притихших слушателей. Он оказался прав – у Скриптора все-таки был талант, судя по тому, как зацепила эта история «Предвиденье».

   – Дальше здесь рассказывается о Лестнице в Небо, – вновь заговорила Габриэль. – О достойнейших из слуг Метатрона – Лордах, действующих снаружи, и Стражах, хранящих покой этого священного места, а также...

   – Давайте оставим эти истории для следующего раза, – мягко прервал ее Метатрон. – Уже поздно, наши друзья из «Предвиденья», должно быть, устали. Хеккеран-сан, вы пустите нас в дозор?

Часть 5. Один подслушанный разговор.

   Кинув тоскливый взгляд на склеп, Имина поплотнее закуталась в теплый темно-коричневый плащ с меховой оторочкой. Сейчас была середина июня, но на равнинах Каз мерзли все. Это не был какой-то естественный холод – что-то более эфемерное, то самое пресловутое «Дыхание Смерти», как называли это церковники. Это чувство можно было заставить отступить – достаточно было лишь отвлечься, заняться делом или попросту вступить в бой, но неизменно возвращалось, стоило только перестать двигаться, думать, куда-то стремиться...

   Она еще раз покосилась на склеп, вход в который был занавешен плотной черной тканью – чтобы скрыть стоянку от посторонних глаз, а затем подняла голову, посмотрев на луну, чтобы оценить, сколько ей осталось мерзнуть.

   – Почти все...

   Если напрячь слух, она могла услышать тихие голоса, доносящиеся из склепа. Например – спокойный, до зубовного скрежета дружелюбный голос этого... как его... Мэтта.

   У нее была аллергия на такие голоса, к тому же она знала – он что-то скрывает. Для этого не было никаких особых причин, но она чувствовала. Такие, как она – всегда чувствуют обман, даже в мелочах.

   И нет – она имела ввиду не расу.

   «Такие, как она» – это росшие на улицах не нужными никому, кроме себя самих озлобленными зверенышами. Прекрасно знающими, что если к тебе добры – значит, скоро ударят в спину; если говорят сладкие речи – значит, все они обман. К тому же – она была полуэльфийкой, недочеловеком, проклятым отродьем, предать которого – это даже не преступление против совести.

   Одна только Колыбель знает, чего ей стоило сохранить свои уши и жизнь.

   Но она справилась. Научилась отвечать на удар – тремя, а лучше – бить первой; видеть за улыбками – злобу и жадность, за успокаивающим тоном – шелест извлекаемого из ножен клинка; сражаться до конца, с яростью загнанного в угол зверя, не гнушаясь ничем – ни ударами в спину и между ног, ни отравленным лезвием; воровать, врать самой... Да много чему.

   Когда-то она надеялась, что ее примут эльфы, что чистокровные долгоживущие сородичи будут лучше людей. Она ошибалась – они оказались точно такими же, разве что оскорбления, обращенные к ней сменились с «эльфийского выродка» на «человеческое отродье».

   За все двадцать пять лет своей непростой жизни она знала лишь три исключения из правила: «Не верь никому! Никогда! Ни за что!»

   Из состояния отстраненного созерцания ее выбил звук шагов, раздавшихся за спиной. Полуэльфийка не сделала себе труда обернуться – она узнала походку.

   А потому даже не вздрогнула, когда по талии скользнули сильные руки, забираясь под плащ, горячее дыхание защекотало уши, порождая толпы мурашек, а саму ее крепко прижали к широкой, теплой и родной груди.

   – Соскучилась?

   – От тебя до сих пор пахнет нежитью, – проворчала она, но и пальцем не пошевелила, чтобы выбраться из плена его рук.

   После двух дней на равнинах и десятка столкновений с нежитью, она и сама пахнет отнюдь не ромашками.

   – Здесь все ею пахнет, – тихо ответили ей. Горячее дыхание медленно сместилось с ушей на щеку, скользнуло по шее...

   – Держи себя в руках, животное.

   Хеккеран на это заявление только приглушенно рассмеялся, зарывшись лицом в ее волосы.

   – Мне кажется, или при нашей первой встрече ты сказала мне тоже самое?

   – Ты заломил мне руки, прижал к стене и нагло облапал! Что еще должна была сказать в такой ситуации приличная девушка?

   – Надо же, как все было... – протянул Хеккеран. – А мне казалось, что ты стянула у меня кошелек, я тебя догнал и просто пытался вернуть свою собственность.

   – Арчи говорила, что люди умеют придумывать ложные воспоминания, обманывая самих себя. Слушай ее, она умная, в школах да Академиях училась, не то, что мы.

   Он тихо фыркнул ей в волосы.

   Пару минут они молчали, наслаждаясь возможностью побыть наедине, такой редкой и оттого– еще более драгоценной в походе.

   – О чем вы говорили?

   – Габриэль-сан рассказывала об их вере. Интересно оказалось послушать...

   – Тебе что, Роба мало? – фыркнула Имина.

   – У Роба как-то занудно получается – он все же не проповедник. А в книжке Габриэль-сан скорее красивая легенда, а не скучная проповедь.

   -...Они что-то скрывают, – после секундного колебания сказала Имина.

   – У всех есть тайны, – пожал плечами Хеккеран.

   – И у тебя тоже? От меня?

   – Конечно. Я скрываю, что подарю тебе на день рождения.

   – Что? – растерялась Имина. – Я не знаю, когда родилась...

   – Это неважно – я сам выбрал. Это день, когда я уговорил тебя присоединиться к нам с Робом.

   Имина промолчала – просто не знала, что на это ответить.

   – И все равно – что-то здесь не так, нутром чую.

   – Ты мне веришь, Имина?

   Полуэльфийка прикусила губу – это был нечестный прием. Она собиралась было промолчать, но неожиданно поняла, что никогда не говорила, что доверяет ему.

   – Я...

   Сказать это вслух оказалось неожиданно сложно – куда сложнее, чем она думала. Все ее существо протестовало против этого. Ее слишком часто предавали.... и слишком часто предавала она.

   – Хеккеран, я...

   Он тихо рассмеялся, но чуткий слух полуэльфийки четко слышал в этом смехе печаль:

   – Я умею разбираться в людях, моя дорогая Имина, – заверил он ее. – В конце концов, я же смог разглядеть тебя?

   – Если ты считаешь меня хорошим человеком, то ты отвратительно разбираешься в людях...

   – Мне так не кажется. И Роб с Арчи со мной согласны.

   Она не ответила. Вместо этого она все таки решилась вывернуться из его рук и Хеккеран с печальным вздохом отпустил ее. Сразу стало холодно и одиноко. Стянув с себя плащ и передав его в руки мужчины, она было двинулась к склепу, но замерла через пару шагов. Глядя себе под ноги, она прошептала – так тихо, как только могла:

   – Я верю тебе, Хеккеран.

   – Спасибо. И я тебя тоже, глупое ушастое чудо.

   – Ты в курсе, что ты единственный мужчина, который может назвать меня «ушастой» и сохранить яйца?

   За ее спиной раздались странные звуки – будто кто-то, согнувшись пополам, пытался задавить хохот, рвущийся наружу. Больше всего походило на хрюканье.

   – Для тебя – это почти признание в любви, да?

   Имина не ответила.

   «Ты дурак, Хеккеран. Почему тебе обязательно надо показать, что видишь меня насквозь?!»

   Она не сразу поняла, что ее разбудило. На пару мгновений она застыла и, не открывая глаз, попыталась понять, что это было. Движение воздуха от отодвинутой занавески? Тихий шорох камней под шагами крадущегося врага? Всхрапнувший Роб? Далекий вой вечно голодной нежити?

   Нет, все не то. На самом деле это был тихий голос:

   -...Спасибо, Келесс. Отправляйся в замок, расскажи, о чем мы узнали и что я вернусь через пару дней. Передай Фраю, чтобы он дул в центр равнин и отыскал мне этих некромантов – и чтобы без его шуточек.

   Никакого ответа она не услышала. Прождав еще несколько секунд, она осторожно открыла глаза и огляделась по сторонам, не шевеля головой.

   Хеккеран спал напротив, как можно дальше от нее; рядом, почти прижавшись спиной к Имине, свернулась калачиком Арчи. Из «Предвиденья» не было только Роба – если он стоит на часах, значит, уже почти утро.

   Мэтт и эта смазливая жрица расположились в стороне от них – ей пришлось даже чуть-чуть повернуть голову, чтобы они попали в поле зрения. В тусклом огоньке магического светильника, выставленного на минимум, полуэльфийка отчетливо видела только лицо мужчины, сидевшего, прислонившись спиной к стене да Габриэль, дремавшую, уложив голову на плечо своему спутнику.

   Никакого третьего она не обнаружила. Уже ушел?

   «Я же говорила Хеккерану, что здесь что-то нечисто!»

   Она медленно нащупала кинжал, закрепленный в ножнах за бедре. Кто этот третий? Он еще здесь? Уже ушел? Что вообще происходит?

   Секунды тянулись, вязкие и густые, как смола – и ничего не происходило, но Имина не расслаблялась, продолжая следить за подозрительными незнакомцами из под полузакрытых глаз.

   Первой утратила неподвижность, как ни странно, Габриэль. Пошевелившись во сне, она соскользнула с его плеча и неминуемо грохнулась бы на землю, но была мягко схвачена за плечи, а затем осторожно опущена головой на колени Мэтта.

   – Ну что за беззаботное создание...

   Переведя взгляд на лицо мужчины, Имина тут же почувствовала себя лишней – такой нежности, смешанной с тоской и чем-то вообще не поддающемся классификации она еще не видела ни разу.

   На несколько секунд в склепе воцарилась тишина. Мэтт осторожно, лишь кончиками пальцев гладил свою спутницу по волосам.

   – Я так скучаю по тебе, Габриэль... – наконец тихо сказал он, неотрывно глядя в лицо девушке. Настолько тихо, что даже полуэльфийке было трудно четко расслышать его голос. – Прошел уже год с тех пор, как тебя не стало и я уж было решил, что пережил это, но теперь... теперь у меня постоянно перед глазами твое лицо. Как, черт возьми, я должен двигаться дальше, если каждый день рядом твоя точная копия?..

   Да еще и вся эта непонятная ситуация с Лестницей... Что бы ты сделала на моем месте? – Он улыбнулся. – Уж точно не пряталась бы от собственных подданных в склепе посреди пустыни, набитой ожившими мертвецами. Ты всегда была умнее меня, сильнее меня, талантливее и храбрее – и уж мы-то с тобой точно знаем, кто на самом деле создал из ничего Лестницу в Небо, правда? Это был не мальчик, выросший без родителей и больше всего мечтавший о доме и семье, а девочка, у которой было все, но которая не хотела ничего.

   Помнишь, как ты впервые рассказала мне о том, как тебя тяготит то, что, чего бы ты ни коснулась – все обращается в золото, чем бы ни занялась – без труда добивалась успеха? Что все слишком легко, слишком скучно и в конечном итоге лишено смысла? Я тогда, наполовину в шутку, ответил: «Если у тебя нет своих желаний – воплощай чужие»... Кто бы мог подумать, что ты решишь воплотить мои? В минуты слабости я боялся, что все наши отношения – лишь следствие этого твоего решения... Такая глупость, правда?..

   А теперь – Лестница в Небо, наше с тобой дитя, стала по-настоящему живой. Как мне уберечь их, как возглавлять, если они считают меня Метатроном, Вестником Всемогущего? Какой из меня Вестник без Бога?

   Мэтт замолчал, скривившись, будто от боли.

   – Прости, что жалуюсь тебе на свои проблемы. Где бы ты ни была, надеюсь у тебя все хорошо. Можешь и дальше сидеть на облаке, бренчать на арфе и смеяться над глупым мной, попавшим в сюжет одной из твоих любимых книжек. Я надеюсь, это была не твоя идея?

   ...Я обещаю, что сделаю все, чтобы они были счастливы. Ты подарила мне Лестницу – а я подарю ее всему миру.

   Наклонившись, он легко прикоснулся губами ко лбу Габриэль, тут же отстранившись – будто испугался порыва.

   И, кажется, совсем не зря – девушка заворочалась и, открыв глаза, сонным голосом спросила:

   – Создатель?

   – Да, Габриэль, это я, – еле слышно ответил мужчина. – Спи, все в порядке.

   – Конечно, мой Лорд, – послушно ответила девушка, снова закрывая глаза.

   Следом за ней зажмурилась и Имина.

   «Что это, черт возьми, все значит?! Лестница, Метатрон, Вестник, Создатель – все с большой буквы, мать твою, хренов черт с горы! Звучит как какая-то религиозная муть – Роб должен быть в курсе».

   Как бы то ни было, кажется, сегодня их никто не собирается убивать. А завтра с утра она расскажет все своей команде и потребует, чтобы они держались подальше от этих странных людей.

   Впрочем, уснуть у полуэльфийки все равно не вышло – до самого рассвета она лежала, лишь изредка позволяя себе пошевелиться, чтобы не затекло тело, и тревожно вслушивалась в ночь, время от времени открывая глаза, чтобы проверить – не решил ли странный незнакомец совершить какое-нибудь безумство?

Часть 6. Кто ходит в гости по ночам...

   Зиркниф медленно шел по восточному крылу дворца, направляясь в свои покои. Погруженный в свои мысли, Император лишь рассеяно кивал на глубокие поклоны редких верных дворян, встреченных на пути, а многочисленным слугам доставался в лучшем случае лишь равнодушный взгляд.

   Императора сопровождали шесть Гвардейцев, подозрительным взглядом провожавшие каждого встречного: двое чуть позади, двое по бокам и двое – на два шага впереди. Десять лет назад, в разгар войны с аристократией, это была самая опасная работа для верных ему людей – покушения следовали один за другим, временами – даже по нескольку раз в день. Имперская Гвардия, в которую он лично отбирал лучших из лучших, тогда далеко не столь многочисленная, как сейчас, теряла в этих атаках ничуть не меньше людей, чем при аресте предателей или штурме дворцов заговорщиков.

   Сейчас же, когда война давно позади, дворянство либо вырезано, либо приведено к покорности и смеет проклинать Императора только запершись на семь замков, в окружении самых верных слуг, а мысль об открытом неповиновении посещает их разве что в кошмарных снах – такая охрана лишь дань традиции и въевшейся в подкорку паранойе.

   Частично отрешенность Императора была вызвана тупой болью, стучащей в висках и усталостью, накопленной за день. Ежемесячное большое собрание всех министров, аристократов и генералов, занимавшихся важными для Империи направлениями, началось рано утром и длилось, с небольшими перерывами, весь день до позднего вечера и выпило из Зиркнифа все силы.

   Однако, несмотря на усталость, Император был доволен: они обсудили все, что планировали: от очередного всплеска активности нежити на равнинах Каз до донесений агентов из Драконьего Герцогства о ходе их войны с монстрами; от хода нового витка противостояния между эльфийскими подрасами на востоке до назревающей гражданской войны в Королевстве на западе; от прогнозируемых результатов близящегося сбора урожая до хода исследований некромантии ведомством Парадина – заклинатель давно хотел приставить низшую нежить к сельскохозяйственным работам; от... Как уже было сказано – говорили они целый день.

   Скоро, очень скоро придет час очередного ежегодного сражения с Королевством. Уже четвертый год они следуют плану, предложенному Парадином – постепенно выматывать экономически более слабого врага, год за годом, в самом начале сезона сбора урожая вводя войска на его земли, заставляя короля насильно отрывать сильных молодых мужчин от уборки урожая, вооружать их и отправлять умирать. И пока все шло по плану – армия самого Императора, куда лучше снаряженная и обученная получает необходимый опыт, Королевство слабеет с каждым годом и уже близок тот час, когда оно рухнет под собственной тяжестью, сгорая в пламени междоусобной войны. И, кто бы ни победил в этой бойне, – справиться с ним, оттяпав приличный кусок земель, не будет проблемой...

   А разобравшись с Королевством, и приняв его земли под свою руку, можно будет уже подумать и о том, чтобы бросить вызов Теократии...

   Зиркниф, поймав себя на таких мыслях, сердито одернул себя – пока об этом не следовало даже думать. Сто лет назад, когда Шесть Священных Писаний, вконец разругавшись с Церковью Спящего, объявили о суверенитете юго-западных земель – никто не посмел пытаться остановить их от этого силой. И для этого у Императоров прошлого были свои, чертовски веские причины, которые не потеряли своей актуальности даже спустя все эти годы... Скорее, они даже стали еще более обоснованными.

   Наконец, он остановился перед высокими украшенными резьбой и позолотой дверьми, из-за своих размеров больше похожими на ворота. Двое гвардейцев, не дожидаясь приказа, нырнули внутрь, чтобы проверить помещение. Вернувшись через минуту, они кивнули, подтверждая отсутствие незваных гостей и ловушек, а затем заняли свои места по обеим сторонам двери. Оставшаяся же четверка разошлась парами в стороны – там, пройдя через неприметные скромные двери, они окажутся в небольших комнатушках, примыкающих к императорским покоям, чтобы прийти на помощь по первому зову.

   Император перешагнул порог, уже предвкушая вкус зелья, что излечит его от головной боли, большую мягкую кровать, на которой он, наконец, сможет отдохнуть, и горячее тело прекрасной наложницы – не для утех, он слишком устал, – просто для приятного отдыха, массажа и эстетического удовольствия.

   Увы, его мечтам не суждено было сбыться. Створки дверей за его спиной захлопнулись, а сам Император не сдвинулся с места, в упор разглядывая незваных гостей, которых почему-то не заметили гвардейцы.

   Первой бросалась в глаза высокая женщина в длинном пронзительно-синем платье и с голубыми, как весеннее небо, волосами, уложенными в высокую прическу. Если бы кто-то потребовал описать ее в двух предложениях, Зиркниф бы выбрал: «Нечеловечески прекрасна. Невыносимо совершенна».

   Зачарованный красотой злоумышленницы (а кто еще мог вломиться в покои Императора посреди ночи?), второго незваного гостя он разглядел только когда он поднялся с кресла и, подняв руки, демонстрируя отсутствие оружия, заговорил:

   – Приветствую вас, Ваше Величество и прошу прощения за вторжение – это был единственный доступный для меня способ поговорить с вами лично, иные заняли бы слишком много времени либо привлекли слишком много внимания, которого я пока не желаю.

   Зиркниф кинул быстрый взгляд на портрет первого Императора, скрывавший дверь в потайную комнату, где располагались гвардейцы.

   – Ваши люди не придут, – с легким намеком на извинение в голосе, заметил незнакомец. – Не волнуйтесь – они просто спят.

   Зиркниф кивнул, чувствуя, как под действием адреналина, водопадом хлынувшего в кровь, отступает усталость и ноющая головная боль. Его пугало даже не то, что два до чертиков странных незнакомца проникли в его покои, нет – он не мог заглянуть им в душу.

   Самая большая тайна Императора, причина, по которой он никогда не сомневался в тех, кому поверил однажды и всегда мог отличить предателя от по-настоящему верного человека – врожденная способность, которую Флюдер называл «Видение Душ». Он мог с первого взгляда понять, что за человек перед ним, какими стремлениями движим, желает ли он власти, богатства, безопасности или просто хочет служить какой-либо Идее. Именно эта способность позволила ему сломать хребет дворянской своре, медленно распиливающей на кусочки могущество Империи, что ковали его предки сталью и льстивыми речами, кровью и магией.