Текст книги "Том первый: Обратный отсчет (СИ)"

Автор книги: Терран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

   Маленькая хитрость удалась (даже притворяться особо не пришлось – с такими-то ранами!) – некромант, подошедший слишком близко, улетел куда-то в сторону, с грохотом врезавшись в далекую стену, сметенный одним ударом хвоста.

   Развить успех ему не дало появление новых действующих лиц – целых шестеро разумных разных рас, которых объединяло только две вещи: вживленные в тело черные штыри, торчащие из самых непредсказуемых мест да одинаковые глаза серого цвета с черными концентрическими окружностями.

   Выстрел из здоровенной пушки, отдаленно похожей на гномьи аркебузы, что держал в руках один из них, разворотил Ёрмунганду левый бок. Здоровенный носорог, призванный вторым из шестерки был сметен ударом хвоста. Третий бестрепетно шагнул в огненный ад, поглотивший половину зала – и пламя, потянувшись к неосторожной жертве, внезапно застыло на мгновение, а после бессильно опало. Наложенное кем-то из оставшейся тройки проклятье заключило Великого Змея в область повышенной гравитации – и израненные лапы, не успевшие регенерировать, подвели своего хозяина, предательски подвернувшись со вспышкой ослепительной боли.

   Случись Ёрмунганду оказаться в такой ситуации лет восемьсот назад – тут бы его и похоронили, однако времена, когда в его арсенале были только врожденные способности драконьего племени прошли уже очень давно...

   Толстые лианы с длинными отравленными шипами с оглушительным хрустом раскололи гранит, перекрыв на мгновение даже рев пламени, по-прежнему бушевавшему в стороне. Участи быть пойманным и сдавленным в смертельных объятьях избежал только тот, что стоял в огне... а у прочих не было шансов.

   «Чуть-чуть, еще совсем чуть-чуть...» – уговаривал старый дракон свое израненное тело. Он уже чувствовал результаты работы Драконьего Сердца: в былые времена он бы не смог так трезво мыслить и быстро двигаться с такими ранами.

   Чем больше его боль, тем сильнее он будет.

   Если у его врага, конечно, нет в загашнике еще нескольких козырей, разумеется...

   Как выяснилось – были.

   Яркая вспышка в стороне заставила дракона повернуть голову в направлении новой угрозы: там, окруженный десятком слепяще-белых магических кругов, неподвижно замер последний (он чувствовал!) из его врагов. Традиционный, как он уже понял, для его гостей черный балахон, скрывающий фигуру, костяной посох заклинателя с зеленым кристаллом в навершии, десяток толстых черных цепей, обмотанных вокруг пояса и свободно парящих в воздухе вокруг него... но самое главное, то, что мгновенно приковывало взгляд – два черных смазанных сгустка черноты за спиной, колыхающиеся, каждое мгновение выбрасывая в стороны длинные ложноножки-щупальца. Эта пародия на крылья вызывала отвращение на каком-то интуитивном уровне – мудрое подсознание пыталось дать понять, что он видит что-то противоестественное, то, чего не должно быть просто потому, что не должно – и точка!

   Ёрмунганд уже наблюдал такие белые круги – в прошлую войну, когда Короли Жадности мстили за убитого им Стража. Заклинание супер-уровня, вполне сравнимое по разрушительной мощи с не самыми сильными из Мировых артефактов. Какое именно – уже неважно, если он даст заклинателю довести магию до конца, то здесь его история и закончится.

   К счастью, прервать формирование супер-уровня достаточно легко – заклинателя достаточно просто ударить, неважно чем, неважно как сильно.

   «Пора!» – подумал Великий Змей.

   Он не любил пользоваться Дикой магией: потому, что не понимал, потому что не умел ее в полной мере контролировать. Единожды освобожденная, эта первобытная мощь уничтожит все вокруг, обратив в пепел, распылив на элементарные частицы, обратив в лед с температурой, близкой к абсолютному нулю, – заранее никогда не скажешь. Сильнейшая из способностей драконов могла быть использована лишь для разрушения... и не щадила никого, кроме того, кто оказался в «оке бури».

   Дикая магия, по сути, была лишь способом... сломать мир. Разрушить в определенной области причинно-следственные связи, вывести устойчивую систему из равновесия – а дальше все пойдет вразнос само по себе. Будет хаотически меняться гравитационная постоянная, силы межатомного взаимодействия внезапно начнут отталкивать атомы друг от друга, время потечет даже не вспять – вверх и в сторону, сталь обретет способность взрываться, а желтый цвет – разрушать личность.

   Единственное, на что хватило дракона – это вытолкнуть рябь искажений волной от себя, а не расширяющимся шаром, как в стандартном варианте.

   У существа с отвратительными крыльями нет шансов. Если только...

   Был способ остановить Дикую магию – один единственный. Что-то, что будет постоянной, незыблемой точкой, станет якорем, за который уцепится пошедшая в разнос реальность. Например, осколок другого мира, сконцентрированный, сжатый до предела, облеченный в физическую форму... зеркального щита с шипами по ободку.

   Могучая фигура в полном латном доспехе огненно-красного цвета, усыпанном шипами, заслонила собой заклинателя, творящего запредельную магию, и волны разрушающегося пространства разбились о его щит, как прилив о скалы.

   Одновременно с этим Ёрмунганд почувствовал, как непрерывное усиление, даруемое Драконьим Сердцем, уперлось в потолок, которого не существовало в нормальных условиях.

   Больше никаких доказательств Великому Змею не потребовалось. Поднатужившись, выворачивая наизнанку истерзанный болью и враждебной магией разум, он выпустил буйство Дикой магии снова, вокруг себя, и бросился в сторону ближайшей бреши в стене, на открытый воздух, проламывая собственным телом, напоенным силой Мирового артефакта, агонизирующее Сущее.

   Отправить ударом хвоста в сторону заклинателя груду камней было скорее рефлексом, он даже не сразу понял, что и почему сделал. Смешно, но обычным камням удалось то, что оказалось не под силу самым могущественным заклинаниям – один из них ударил крылатое существо в колено, заставив пошатнуться. Никакого серьезного урона такая слабая атака нанести ему не смогла бы, но свою задачу выполнила – заклинание супер-уровня прервалось.

   Разумеется, снаружи его ждали. Но ждали из рук вон плохо – видимо, его враги не сомневались, что их товарищи, вошедшие внутрь, прикончат «аборигена», столь же ничтожного, как и все они в этом отсталом мире.

   Что ж, они ошибались. Ёрмунганд даже не успел разглядеть, кто ждал в засаде – одного он, ухватившись лапами за голову и ноги, просто разорвал пополам, а до второго – дотянулся пастью, оставив без ног. Извернувшись в воздухе, он послал в сторону ринувшихся вдогонку преследователей длинную струю белого пламени, активировал заклинание увеличения гравитации, ускоряя собственное падение – бледное подобие того, что использовал один из сероглазых, но уж что умел...

   Полет был недолгим – ломая собственным телом острые скалы, израненный, но не побежденный Великий Змей подхватил себя магией «Полета» почти у самой земли, лишь для того, чтобы разбиться не совсем уж насмерть.

   Удар о камни был страшным – Ёрмунганд мог бы поклясться, что в его теле не осталось ни одной целой кости, если бы уже в следующее мгновение он, пошатываясь и тихо рыча от боли, не поднялся на лапы и тяжело, хромая на все четыре лапы, припустил в сторону черного зева пещеры, с каждым шагом ускоряясь: Драконье Сердце, выйдя за пределы наложения влияния с другим Мировым артефактом, вновь наполняло его силой, с отвратительным хрустом возвращая на место смещенные кости.

   Только бы добраться до пещеры – а в том лабиринте, точную карту которого знал только он, его уже ни за что не найти... а один из выходом на поверхность находится и вовсе по ту сторону хребта.

   История всегда повторяется. И пятисот лет не прошло, как он, израненный немногим меньше, спасался бегством от Королей Жадности после проигранного сражения.

   История повторяется... и это радовало. В конце концов, Короли давно мертвы, а Великий Змей Ёрмунганд, последний из драконьего рода – все еще жив.

   Пропажу шкатулки, внутри которой хранился осколок Символа Гильдии, он заметил только когда, наконец остановился, чтобы перевести дух...

   ...И уже не видел, как крылатая фигура в черном плаще приняла из рук призрака в полосатом свитере ту самую шкатулку. Открыв ее, существо, которое его подчиненные звали Владыка Иллюстрас, осторожно выудил из нее бесценный артефакт и, поднесся половинку золотого кольца с выжженными угловатыми рунами к лицу, тихо сказал неожиданно красивым, мелодичным и молодым голосом:

   – Моя прелесть...

   Кинув взгляд из пролома на юго-запад, в том направлении, где, очень далеко, за многие сотни километров отсюда, находилась страна, которую местные называли Землей Обетованной, продолжил:

   – Как тебе такой номер, Метатрон? У меня теперь есть Кольцо Всевластья.

Эпилог. Время не ждет.

Часть 1. Прошлое – в прошлом...

   Откинувшись на спинку стула, Метатрон с наслаждением потянулся и захлопнул лежавшую перед ним на столе тоненькую книгу в простом темно-синем кожаном переплете. Взяв книгу в руки, ангел поднялся с места и, пройдя буквально три шага, присел на корточки возле снежно-белого монумента.

   – Я столько лет обещал тебе прочитать ее, – тихо произнес он, положив книгу на могилу жены. – Но лучше поздно, чем никогда, не правда ли? ...Теперь я понимаю, почему это была твоя любимая книга, Габриэль. «Время-не-ждет», да...

   Ты видела в ней свою жизнь.

   В главном герое, Эламе Харнише, ты видела себя: сильный, здоровый, безмерно талантливый во всем, за что бы ни взялся, харизматичный лидер – все это у тебя было. Ты узнавала... и завидовала, ведь у него было то, чего недоставало тебе: чувства... направления, Цели и готовности положить жизнь во имя ее достижения. Азарта, быть может?..

   В Эламе Харнише, золотоискателе с Клондайка, ты видела себя. В Эламе Харнише, мультимиллионере, бизнесмене из Сан-Франциско, безжалостной «акуле большого бизнеса», ты видела свою семью, порабощенную собственным состоянием и общественным положением. «Нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист ради трехсот процентов прибыли» – ты видела это собственными глазами.

   Смешно... в Дид Мэсон, стенографистке Харниша, ты видела меня. Обычный, в общем-то, человек, небесталанный, но никак не гений, знающий о жизни мировой элиты лишь из журналов и фильмов. Но самое главное – бесконечно далекий от тезисов «победа любой ценой», «цель оправдывает средства» и физически неспособный идти по головам к власти, желающий только одного – быть счастливым, совершенно искренне не понимая, как деньги могут ему это дать.

   И в конце концов ты выбрала то же, что и Харниш по прозвищу Время-не-ждет – бросила все, отказалась от состояния и фамилии ради того, кто не обещал тебе золотых гор, громадных вил на курортах или дорогих машин, зато дал слово любить тебя вечность, так сильно, как только может мужчина любить женщину.

   ...Насколько я могу судить, ты не жалела о сделанном выборе.

   Придвинувшись поближе, бывший человек, а ныне Метатрон, Глас Всемогущего, прислонился лбом к прохладному мрамору надгробия. Семья Габриэль забрала у него ее прах, так что он даже могилы ее не мог посетить – поэтому сделал свою. Библиотека замка Небесный Трон была не причудой сошедшего с ума от горя вдовца, как считали многие, нет – она была склепом, а ее Хранительница – памятником.

   После переноса, когда Габриэль-младшая ожила, то больше не могла выполнять свои изначальные функции... а потому он стал приходить сюда. Крохотная полянка в глубине зеленых садов Авалона стала для него местом, где можно подумать и поговорить вслух, куда никто из его подчиненных не осмеливался приходить просто так. Габриэль даже после смерти умудрилась подарить ему место, где становилось спокойно на душе вне зависимости от обстоятельств «Большого Мира».

   – Сегодня я видел сон, Габриэль. Ты знаешь, у меня туго с этим делом...

   ...Мне снилась пустота. Не думаю, что для описания того, что я видел, существуют слова... Не тишина пустого дома, не холод равнодушного космоса, не отсутствие мыслей, не... там даже времени не было. Только я.

   Это не мой сон, не мои воспоминания: Метатрона, Вестника Всемогущего, любимого сына Творца, которого тот оставил хранить мироздание. История, придуманная нами и записанная Скриптором, оживает, убивая меня, подменяя кем-то другим. Я уже не тот человек, которого ты любила... но все еще тот, кто любил тебя.

   Недавно я узнал, что существует способ воскрешать умерших, даже если от них даже тела не осталось, спустя века после их смерти. Догадываешься, о чем я подумал в первую очередь?.. Если в этот мир есть вход, значит, существует и выход. Если воскрешение работает здесь, значит, может сработать и там. Я даю тебе слово, Габриэль – сколько бы веков и тысячелетий мне ни потребовалось, ты оживешь. Вопрос в том, в кого превращусь я к тому моменту... и будет ли мне нужна смертная. Я не знаю и не могу этого обещать, но... как ты любила говорить: «Давай попробуем! И посмотрим, что из этого получится!»

   Метатрон не знал, сколько еще просидел на могиле жены: в этом особенном для него месте время всегда текло не так, как обычно, тишина не была грузом, а одиночество приносило покой.

   Пришел в себя он только тогда, когда узкая женская ладошка легла ему на плечо. Повернув голову, он пару мгновений, не отрываясь, смотрел в блестящие небесно-голубого цвета глаза хозяйки этого места.

   – Мой Лорд, – мягко улыбнулась Владычица Озера, встретив взгляд ангела. – Нам пора.

   – Ты очень похожа на нее, Домина.

   – Лорд?.. – смутилась бессмертная Дух Воды.

   – Ты даже краснеешь точно так же.

   Сильная, талантливая, умная... и при этом потерянная, уязвимая, хрупкая... Пожалуй, даже больше, чем Габриэль. Он уже думал о том, что в ожившем НИПе хранится частичка его жены, но даже в самых безумных мыслях, не мог представить, насколько она велика. Он видел Габриэль во всем, что она делала – как она говорила, ходила и улыбалась, как краснела и мялась, как ненавязчиво заботилась о нем: стол и стулья в это место притащил вовсе не он...

   Ему давно было не четырнадцать, и слепым он не был, а потому прекрасно видел, что, кроме некоторых черт характера и привычек, Владычице Озера досталось и еще кое-что от своей создательницы: чувства, которые она питала к одному невезучему (или наоборот? Поди разберись...) ангелу.

   – Мой Лорд, я... – начала Домина.

   А вот этим своим образом впервые влюбившейся школьницы она отличалась. Смешно вспомнить: в самом начале их знакомства, под холодными льдисто-голубыми небесами Йотунхейма, именно он вел себя как робкий влюбленный подросток.

   – У меня есть к вам вопрос, – наконец решилась она. – Сегодня вечером в столице Империи открывается новый ресторан – мне доложили, что еда там будет достойной даже вас.

   – Ты зовешь меня на свидание, Домина? – тихо спросил Метатрон.

   «Здесь?» – так и повисло в воздухе несказанным, но всеми услышанным.

   -...Да, мой Лорд, – так же тихо ответила она. – Именно здесь. Не хочу делать это за ее спиной.

   «Как же сложно-то все...»

   Еще одно отличие. С Габриэль все было просто – как-то вечером, после долгого утомительного фарма они с его будущей женой разговорились о Японии: жительнице далеких Британских островов была интересна культура Страны Восходящего Солнца. Она призналась, что давно хотела прилететь посмотреть Японию, он вызвался гидом, она согласилась, прилетела на следующий день, огорошила его фразой «не хочу платить за гостиницу», поселилась на две недели у него и... осталась там на долгих восемь лет. Все было легко, все было правильно – ни на секунду у него не возникло сомнений в верности своего выбора.

   Отвернувшись от Стража, он коснулся пальцами тисненной золотом надписи на обложке книги: «Время-не-ждет».

   – Она умерла всего год назад, Домина...

   – Я знаю, Лорд.

   – Знаешь, сколько раз мне говорили, что надо двигаться дальше, что жизнь коротка, что не стоит ставить на себе крест?..

   -...Часто?

   – Очень. Я не могу ее забыть. Я не хочу ее забывать.

   – Я и не требую этого. Я прошу попробовать...

   – И посмотреть, что получится, – эхом откликнулся Метатрон.

   Он не видел ее лица – но по голосу понял, что она улыбнулась:

   – Да, именно так. Мне четыре тысячи лет, мой Лорд. Я умею ждать.

   Он не мог ответить ей «да» – не здесь, не перед Габриэль. Он не хотел говорить «нет» – и причинять ей боль.

   -...Говоришь, вкусная там кухня?

   За его спиной раздался полузадушенный писк – ангел предпочел не оборачиваться.

   – Да!

   – Ступай, Домина, – тихо сказал ангел. – Я догоню.

   – Да, мой Лорд!

   Сквозь грохот в ушах он едва расслышал торопливый шорох ее шагов, странно прерывистый, будто мудрая Владычица Озера, самый древний Стихийный Дух из живущих ныне, подпрыгивала при ходьбе, как младшеклассница. Книга, лежавшая прямо перед ним, расплывалась перед глазами, дыхание, частое и прерывистое, вырывалось с хрипами, а сердце, казалось, вот-вот разорвет грудную клетку.

   Он сам не ожидал от себя такой реакции. Стоило только дать согласие на обычный ужин, без обещаний и обязательств, как вся боль от потери любимой женщины, казалось, уже оставленная им позади, вернулась, да с такой силой, будто он только вчера проводил опознание изломанного женского тела в черном блестящем пакете, распростертого на серебристом столе под стерильным холодным светом люминесцентных ламп.

   И снова на короткий срок он утратил ориентацию во времени, растворившись в нахлынувших чувствах. В себя его привел сухой треск крошащегося камня. Сморгнув слезы, он ошарашено уставился на свой сжатый кулак: на мелкую пыль, что сыпалась между пальцев, на осколки мрамора, усыпавшие зеленую траву. На белоснежное надгробие, от которого он, забывшись, отломал солидный кусок.

   – Ты вернешься, Габриэль. Через тысячу лет или через десять тысяч, но ты вернешься. Даю тебе слово.

Часть 2. ...А будущее – прямо сейчас

   Сделав глубокий вздох, Метатрон коснулся раскрытой ладонью массивной деревянной двери немного непривычного для него цвета: серо-стального, делающего древесину больше похожей на камень. Какие-то местные заморочки, кажется, Гранитное Дерево называется. Если вспоминать старую игровую классификацию – где-то Необычный уровень... хлам, проще говоря, но для аборигенов это была немалая редкость и желанная многими ценность. В его старом мире в старое недоброе Средневековье тоже ценили бы дерево, которое не горит, топорами не рубится и даже из пушки не вдруг ломается.

   Проведя ладонью по гладкой отшлифованной до зеркального блеска поверхности, он опустил руку, подавив очередной вздох.

   Метатрон нервничал. Он имел неплохой опыт «толкания речей»: еще со школы, перед командой по кендо в преддверии соревнований; перед подчиненными на работе – во время и после очередного аврала; перед согильдийцами в игре, в начале и конце рейдов, осад или обороны.

   Опыт у него был. Но как можно равнять выступление перед десятком, двумя или даже полусотней людей с тем, что ему предстоит прямо сейчас?..

   – Так не пойдет... – пробормотал он себя под нос. – Твердость Духа. Несокрушимая Воля. Принцип Непоколебимости... и хватит, пожалуй.

   Стало легче. Впервые замеченный им в день освобождения эльфиек странный эффект игровых способностей, предназначенных для защиты от ментальный атак на разум, что помогал справляться и с эмоциями вполне естественного происхождения, использовался им уже не впервые. Впервые, кажется, во время ночного визита к Императору – как-то не приходилось ему раньше вламываться в покои к венценосным особам и ставить им хорошо завуалированные ультиматумы.

   Более не сомневаясь, он резко распахнул дверь, что весила немногим меньше, чем такая же из камня, и, чуть сощурившись от ударившего в глаза солнца, сделал шаг вперед, оказавшись на широкой крепостной стене замка Симабара.

   Он шел, минуя, одного за другим, блистательных ангелов, что замерли на страже, тщательно контролируя шаг: не медленно, ни быстро – спокойно и уверенно. Что ему, в первый раз сообщать тысячам могущественных существ, что цели, ради которой они все собрались в единую организацию, более не существует?.. Сдержав нервную усмешку, он остановился аккурат посередине стены и повернулся лицом к донжону.

   Все они, за редким исключением, были здесь: собрались по его приказу, повинуясь его воле – чтобы послушать, что скажет им их лидер.

   В Иггдрасиле любили выделяться. Система игры предоставляла пользователям широчайший функционал по настройке внешнего вида – и каждый старался как мог, порой (очень часто) перегибая палку. Он сам, задолбавшись наблюдать за другими игроками, в своем стремлении к пафосу и оригинальности доводившими свой облик до абсурда, плюнул на все и сделал своим основным, не боевым обликом довольно заурядную внешность: простой бежевый костюм и плащ, лицо – одно из стандартных моделек, средний рост. Иронично вышло – это выделяло его из толпы куда эффективнее вырвиглазной раскраски, идеальной внешности или пышных перьев, торчащих из каждой щели доспеха.

   Тем не менее, у его согильдийцев не было причин сдерживать свою фантазию. И сейчас Метатрон, чуть опустив взгляд, имел удовольствие наблюдать плоды их стараний во всей красе.

   Вот, вызывающе возвышаясь над толпой, застыли две монументальные фигуры големов – фиолетовый Юнит-01 и агрессивно-красный Юнит-02. Когда-то, чуть больше месяца назад, они были просто кусками камня, эдакими магическими роботами, у которых в настройках было написано, что на самом деле внутри них сидят два хрупких подростка, которые и управляют этой машиной разрушения. Сегодня – так и есть, защищенные толстой броней неразрушимого камня, вместо каменного сердца неподвижно застыли двое: Синдзи Икари и Аска Сорью Лэнгли, целого первого уровня.

   На плечах «Ноль Первого», как голуби на памятнике, расселись ангелы, а на макушке, устроившись боком на длинном остром роге, беспечно болтала ногами противоестественно очаровательная девчушка в малиновых чулках и розовыми крыльями вместо рук – Архангел Надежды Рамиила. Удивительное существо, которое невозможно было не любить: ее пассивный навык «Очарование» пробивал любую защиту. Только нежить могла сопротивляться ее чарам – ведь лишь мертвые свободны от Надежды...

   На сгибе локтя «Ноль Первого», свободно раскинув угольно-черные крылья, разлегся Хелел, с весьма правдоподобно скучающим видом играющий с дочкой, пытающейся ухватить кончик его крыла. Демоница скакала по молчаливо терпящему голему, помогая себе пока недостаточно большими для полноценного полета крыльями, даже слегка размываясь в воздухе, но черные крылья всегда успевали уйти от ее загребущих рученок – разумеется, так, чтобы нетерпеливая Мара с размаху врезалась любопытным носом в твердый камень. Заметив Метатрона, Хелел все с тем же скучающим видом ухватил в очередной раз промахнувшуюся девчонку за ногу и, подтянув к себе, надежно зафиксировал непоседливое создание в объятьях. Из вороха черных как космос крыльев торчала только недовольно надувшаяся мордашка «страшного демона».

   Чуть выше Падшего, когда-то звавшегося Утренней Звездой, на плече Евы, неподвижно замерла высокая женщина, для описания которой лучше всего подходило слово «белая». Платье, волосы, радужка глаз и шесть крыльев – все было эталонно белым, без малейшего изъяна и примеси иных цветов. Иеремилла, которую все называли просто Милой, – бывший Архангел Милосердия. Первый, последний и единственный – с тех пор, как она добровольно отказалась от Небес, не согласившись с изгнанием Хелела, не родилось еще существа, способного вместить в себя столько сострадания и умения прощать, чтобы их хватило на все грехи Мироздания. Она покинула Небеса вскоре после Падения Утренней Звезды и поклялась не возвращаться домой, пока Творец не примет его обратно. Официально она считалась Падшим ангелом, но безупречная белизна ее крыльев, столь же совершенная, как и в День Творения, не оставляла сомнений в ее незапятнанной чистоте. Почти четыре тысячи лет Иеремилла путешествовала по мирам, так, как умела только она: с открытым сердцем, безоружными руками, отрицая звериное «око за око». Люди и не люди тянулись к ней, герои посвящали свою жизнь ее защите, злодеи не смели поднять на нее руку, грешники смущенно отводили взгляд при ее появлении... Святая Дева – звали ее под Небесами и даже Израил, Гнев Господень, на дух не переносящий Падших, разговаривал с ней тоном, в котором очевидцы с изумлением слышали нежность. «Осуждать Чистоту – худший из выборов, который может сделать разумный» – как всегда, лаконично отвечал Возмездие на вопросы смельчаков.

   ...Они все были здесь. Легкий гул, что царил во внутреннем дворе отвоеванной у некромантов крепости, стихал с каждым шагом, что делал ангел на пути от башни к тому месту, где он находился сейчас.

   Прямо напротив Метатрона, мягко улыбаясь, стояла Домина в окружении своих Рыцарей. Страж Авалона, как говорится, светилась изнутри – он прекрасно видел это даже с крепостной стены. Смешно и грустно – поводом стал один единственный вечер, проведенный за непринужденной беседой о пустяках и важном, заказывании всего подряд в меню и двумя бутылками вина. Смешно, потому что ангел действительно чувствовал себя как подросток на первом свидании – в конце концов, когда он вообще в последний раз был на таковом? Девять лет назад, да...

   Грустно... Грустно потому, что ему понравилось.

   У ног Владычицы Озера свернулся в клубочек «китайский» дракон с белоснежной чешуей – басновловно дорогой пет, купленный для него Габриэль еще когда она жила в Англии. Она долго уговаривала его принять дорогой подарок целой в четыре его тогдашних зарплаты... а он упирался изо всех сил, не зная тогда, что если Габриэль действительно чего-то хочет – она это получит и ничто не сможет ее остановить. Он чувствовал себя неловко из-за этого подарка еще долгое время, до тех пор, пока не узнал, что если бы его жена того пожелала, она бы купила ему весь Иггдрасиль – и в общем-то не слишком напрягла бюджет своей семьи.

   Он качал его долгих три года... а когда появилась Лестница в Небо и его задачи вместо личных цифровых подвигов сместились в область управления гильдией, – прикрепил раскачанного до неприличия пета к гильдейской сокровищнице, решив что дракон, хранящий золото – это традиция, а японцы традиции уважают... пусть даже и не свои.

   За спиной Стража Авалона выстроились ее подчиненные – боевое крыло в первую очередь: Корпус Рыцарей.

   Вифания, рожденная в замке Небесный Трон и воспитанная в служении своей богине, принявшая имя Первого Рыцаря, передающегося из поколения в поколение – потому что Владычица Озера с трудом запоминала имена смертных. Вместо доброты в ней жила дисциплина, вместо прощения – непреклонность, вместо страсти – холодный расчет. Ее архетипом был «Крестоносец» – воин, сражающийся за веру... веру тех, кто посылает его убивать и умирать.

   Элайза, землячка Арессии, Богини Войны, пришедшая в Лестницу сама несколько лет назад. Насколько он успел понять – не было в Авалоне человека, желающего служить Добру столь же искренне и с той же страстью, что жила в душе этой невежественной, грубой женщины, воспитанной дикарями, почитающими волка в качестве своего прародителя. Ей мешал характер – вспыльчивый, огненный, с трудом отличающий такие понятия как «компромисс» от «уступка врагу». Она с трудом отличала оттенки «пограничного» Добра от самого настоящего Зла, поэтому вручила свою верность тем, кто был умнее нее, кто понимал, когда нужно бить и безжалостно выжигать заразу, не считаясь ни с чем, а когда – долго и мучительно для обоих сторон применять «щадящие средства», убеждать и договариваться, когда нужно отступить, а когда – стоять на своем до конца.

   За их спинами, скромно пряча лицо под капюшоном, неподвижно замерла Астерия – плод запретного союза ангела и демона, – нефелим. Разрываемая на части двумя противоположными частями своей натуры: ангельской, взывающей к Порядку, и демонической, требующей Хаоса, она, после смерти своих родителей, годами скиталась по мирам в поисках места, где приняли бы ее противоречивую натуру. Этим местом стала Лестница в Небо – ей было неуютно как на седьмом этаже, так и на первых и в конце концов она осела в Авалоне.

   ...Они все были здесь. Несколько тысяч – в Небесном Троне осталась лишь дежурная смена, на всякий случай. Личности если не планетарного, то государственного масштаба – точно. Таким, как они, поклонялись и обожествляли, легенды о таких людях передавали из уст в уста поколениями, преклоняясь перед силой, что жила внутри них. Ангелы, видевшие Первый Рассвет. Демоны, сражающиеся с ними с момента Первого Заката. Бессмертные и не очень, тысячелетние и едва начавшие жить, безупречные и полные изъянов, кристально чистые и едва начавшие отмываться от грязи.

   Они. Все. Были. Здесь.

   И вот он, бывший администратор логистической службы крупной корпорации, стоит перед ними и собирается указывать, что они должны делать дальше. Он собирается рассказать им, куда поведет их за собой, как распорядится их огромной силой. Он отдаст приказ... и его послушают – в этом нет сомнений.

   Заваленный делами, спешно разбираясь в новых реалиях, знакомясь со своими подчиненными, планируя дальнейшие действия и это собрание, ему некогда было остановиться и подумать о, без преуменьшения, исторической важности своих планов. То, что он собирается сказать сейчас, изменит мир, повернет русло истории в другом направлении, сломает существующий порядок вещей и все переделает.

   Сгодится ли для этой роли обычный смертный, желающий лишь любить свою жену и быть любимым ею, не слишком напрягаться на работе и играть в любимую игру?

   Совершенно определенно – нет. Для этой задачи необходима личность побольше: даже не в разы – на порядки.

   Существо, рожденное «перед-Временем», старше планет и звезд, правивший ангелами тысячелетия, собравший под своими знаменами героев и демонов, богов и драконов, однозначно принимаемый в качестве лидера всей этой разношерстной толпой, Глас Всемогущего Творца, избранный Им в качестве своего Голоса еще до создания Древа Миров... вполне подойдет.

   Он думал, что уже выбрал свой путь, уже принял изменения, которые принес с собой его новый статус – он ошибался. Он делает выбор прямо сейчас... и будет делать его еще не раз, решая, какие изменения принимать, а с какими – бороться всеми силами.