Текст книги "В гостях у сказки 1 (СИ)"

Автор книги: ТемныйКот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Задумчиво посмотрел на первый образец кастрюли.

Черт её знает, она талантливая. Проще самому выпарить, благо соленой воды – целое море. Или не проще? Ведь химически чистая соль безвредна, а в этой морской неизвестно какие примеси останутся. Блин, и так риск, и так риск.

Ещё минуту помучившись сомнениями и сжевав безвкусный кусок рыбы, я вздохнул:

– Конго, людям необходима соль, около десяти граммов в день.

– Соль? – снова экранчик и недовольный взгляд.

– Ну да, соль. Хлорид натрия. Можешь сделать?

Выражение лица у неё стало как у всемирно известного художника, которого дергает за рукав ребенок, вопрошая: «дяденька, а ты можешь квадратик нарисовать?», и на небольшом участке палубы немедленно возникла горка белого порошка. Которую столь же немедленно сдуло ветром.

Тяжело вздохнув, я проводил взглядом быстро рассеивающуюся белую полоску и повернулся к экрану, успев заметить на лице Конго безмерное удивление, затем, секундное смущение, которое тут же сменила холодная отстраненность. Мол, ничего такого, просто эксперимент был.

Вместо порошка на палубе сформировался стаканчик. С крышечкой.

– Спасибо, – кивнул я в сторону исчезнувшего экрана.

Ну, блондинка, что с неё возьмешь.

Эпизод 3. Живые

Настроение у Конго было на редкость отвратительным. Раздражало буквально всё: зеркальная гладь моря, рыскающее на курсе ремонтное судно, сопящий в метре человек, а самое главное – неизвестность.

Её соединение шло в квадрат, где сейчас бестолково кружили эсминцы 1-й эскадры. Бестолково, потому что их лидер – тяжелый крейсер «Майя» – перестал отвечать на запросы. Точнее, согласно информации сопровождавших его кораблей он вообще отключил все системы и сейчас просто дрейфовал посреди моря, без каких-либо признаков жизни. Ещё точнее, почти без признаков, поскольку один всё же присутствовал: на переданном с эсминцев изображении был отчетливо виден силуэт ментальной модели находящейся на полубаке безмолвного корабля.

Как такое могло получиться, Конго не понимала и оттого пребывала в странном состоянии. Она прекрасно помнила внедренную в ядро «Майи» матрицу псевдоличности и отдавала себе отчет, что после деактивации 400-й и 402-й эта матрица должна была просто рассыпаться, перестав получать управляющие команды, но… из-за полученного изображения где-то в глубине ядра теплилась абсолютно глупая надежда, что произошла какая-то ошибка, что с самой Майей всё в порядке, что стоит им встретиться, как на неё обрушится целый водопад жалоб и упреков, что Майя, по своему обыкновению, без спроса запрыгнет к ней на палубу и начнет бегать, размахивая руками и возмущаясь: «Конго, ты представляешь, я… а он… а они! Конго, ты снова меня не слушаешь!».

– То есть, что там произошло, ты не знаешь? – задумчиво спросил стоявший рядом человек.

Конго с трудом подавила раздраженный вздох. Мало того что происходит что-то непонятное, а она едва плетется на пятидесяти узлах, чтобы присоединившееся к ордеру ремонтное судно не отставало, так тут ещё человек со своим неуместным любопытством.

– Нет. Когда 400-я и 402-я попытались воспользоваться каналом Майи для обхода моей защиты, я просто исключила её из сети флота.

– Получается, эти лолиты пытались влезть к тебе в системы через «Майю»?

– Да. Как лидер 1-й эскадры она имела прямой канал связи.

Человек понимающе кивнул и криво усмехнулся.

– Канал, который ты особо и не защищала, поскольку доверяла ей. Хитрые с-су… лолиты.

Конго промолчала, не считая нужным комментировать очевидное, вместо этого переключив внимание на эсминцы. Корабли передового дозора уже вступили в контакт с внешним охранением 1-й эскадры.

Осталось совсем немного.

***

Картина Репина «Приплыли», мля!

Я подрагивающей рукой утёр лоб, едва удержавшись, чтобы не зажмуриться и не заткнуть уши.

Это пипец. Реальный, полный, абсолютный.

Серые волны, глухая, вязкая тишина, и мертвый корабль, на полубаке которого, словно заводная игрушка кружится в танце девочка в ярко-красном платье. Изредка она замирает, вскинув руки, и механически восклицает: «Карррнавал! Пусть будет карнавал!», а потом снова кружится. И снова. И снова. Без конца. Как заезженная пластинка, где игла перескакивает с дорожки на дорожку. «Карррнавал… вж-жик… карррнавал… вж-жик…»

– Конго, ты можешь… остановить её?

Девочка внезапно спотыкается и сломанной куклой катится по палубе.

Твою ж мать. Интересно, у меня на лбу сейчас брызги или холодный пот?

***

Конго на секунду прикрыла глаза, ощущая, как глубоко внутри неё что-то ломается, как вскинувшаяся ремонтно-восстановительная система мечется в попытках найти неисправность, но растерянно замирает. Ведь нельзя починить то, чего нет. Даже если оно болит.

Сбой, всего лишь системный сбой. Ядро «Майи» не смогло завершить программу и зациклилось.

Надежда – действительно глупое чувство.

Осторожно, словно боясь потревожить, Конго коснулась своим бортом теперь уже окончательно отключившейся «Майи» и, даже не отдавая себе отчета в том, что делает, перешла к ней на палубу, опустившись на колени рядом с безжизненным телом аватары.

Как-то незаметно подошедший человек опустился рядом и, раньше, чем она успела помешать, провел рукой по лицу проекции, опуская ей веки.

– Умершим глаза закрывают, последняя дань уважения, – непонятно объяснил он.

– Она не была живой, – бесстрастно бросила Конго.

– Разве? А что вообще значит, быть живым?

Конго промолчала. Наверное, потому что сама не знала ответа. Эта Майя не была ментальной моделью, просто программа, кукла, строчка кода. Но тогда почему у неё такое чувство, словно она потеряла часть себя?

– Конго, а что с ним… с ней… с «Майей» будет дальше? – внезапно спросил человек.

– Почему тебя волнует её судьба?

– Не знаю. Просто… «Майя» – красивый корабль, нельзя ему без души. Неправильно это.

– Души?

– Ну… понимаешь, в моем мире моряки считали, что у каждого корабля есть душа. Что он не просто набор механизмов, заключенный в коробку брони, а живой. Что у каждого свой характер, судьба… Ведь даже построенные по одному проекту корабли не бывают одинаковыми, как и люди. А ваши аватары, проекции… словно воплощение души. Вы улыбаетесь, злитесь, грустите… живёте, в общем. Прости, я коряво объясняю, но лучше не получается.

Живые… Конго поднялась на ноги.

– Ты спрашиваешь о будущем «Майи», но не интересуешься своим. Почему?

Человек равнодушно пожал плечами.

– А смысл? Повлиять-то я на него никак не могу. Ну вот рухну сейчас перед тобой на палубу с воплем «Отпусти, пожалуйста!» и что изменится? Ты меня отпустишь, что ли?

– Пятьдесят миль на юго-восток остров Хоккайдо.

– Э-ээ... и что? – человек непонимающе захлопал глазами.

Вместо ответа Конго указала на подошедший к другому борту «Майи» эсминец из дозорной группы.

– Там люди, твой народ.

Растерянно повертев головой, человек открыл рот, словно собираясь что-то спросить, потоптался, и, так ничего не сказав, направился к появившимся над обрезом борта сходням.

– Виктор… – неожиданно для самой себя, окликнула она его, – как люди хоронят умерших?

Человек остановился. Оглянулся.

– В море, Конго. По обычаю, тех, кто в море живет, в нем и хоронят.

Эпизод 4. Земля

Ну вот, снова робинзоню. Теперь на острове и вроде как среди людей. Только в том-то и дело, что вроде. Еды нет, денег нет, перспектив нет. Единственно, с крышей над головой никаких проблем, уж чего-чего, а брошенных домов в бывшем припортовом районе хватает. Бежит народ отсюда при первой же возможности, поскольку «демонов, приходящих из тумана», боятся до умопомрачения. Вон, даже полиция предпочитает у берега не показываться – так, промелькнет изредка патрульный автомобиль, да беспилотник в небе прострекочет.

Послонявшись пару дней по твердой земле, я понял, что просто загнусь. Ибо работы тут нет даже для местных, а соваться в город без документов и со своим знанием японского… Впрочем, там тоже с работой сейчас не очень.

В итоге присоединился к окончательно отчаявшимся, что рыбу в бухте ловят. Ну, как присоединился – тупо взял первую попавшуюся лодку и погрёб. Когда хозяин прибежал, я уже метров за сто от берега веслами махал.

Ох и намаялся же тогда с сетью. Совсем отвык от этого дела, оказывается, пока в городе жил. Но наловил в итоге, благо рыбы тут немеряно, промышленно-то давно не ловят.

Вернулся на берег, а там уже человек десять собралось. Думал, бить будут, а они на меня как на привидение таращатся. Оказывается, даже те, кто совсем безголовый, дальше ста метров от берега отходить не решаются, а я чуть ли не в открытое море выгреб.

Ну дык, жить захочешь, не так раскорячишься. Тем более я процентов на девяносто был уверен, что обычный эсминец Тумана по деревянной лодке с веслами стрелять не будет. Да и не подходят туманники близко к берегу. Вон, даже тот, что меня на остров отвозил, километра за два до земли высадил. Хорошо хоть на плот, а не прямо в воду.

Но не объяснять же это местным, они и так перевозбудились – залопотали что-то на своём басурманском и типа прозвищем наградили: «Безумный гайдзин». Я как услышал, настоящим попаданцем себя ощутил, даже по сторонам заозирался. Нет, ну а чего? Грозное прозвище уже есть, значит сейчас появится мудрый старый сенсей, возьмет под своё крыло, научит тайному у-шу шанхайских ниндзя, поделится житейской мудростью, деньжат опять же подкинет… А потом он окажется последним из кого-то там и признает во мне Избранного. Классика же.

А вот буй! В смысле, сенсей-то появился, но только две трети улова, как хозяин лодки, забрал. С-скотина.

Ну да черт с ним, в морду не дали и то хлеб. А настоящий сенсей ещё не дошел, наверное. Ну или там заплутал по старческому маразму.

Вот так и живу. В смысле, выживаю. Днем в море за рыбой, вечером к скупщику с рыбой, потом в конуру, готовить рыбу.

Как в сказке, «О рыбаке на рыбке». Скоро сам чешуёй покроюсь, блин.

Тряхнув головой, чтобы отогнать мрачные мысли, я покосился на толстого перекупщика, тыкающего сосискообразным пальцем в электронные весы и поморщился. Ну вот какого хрена он там перевешивает по третьему разу? Но выступать понятно не стал, не с моим статусом тут пальцы гнуть.

От нечего делать, окинул взглядом помещение лавки и в который раз подавил завистливый вздох. Красиво жить не запретишь. Лампочка под потолком светит, кофеварка на столе булькает, вон, даже кондиционер шуршит! Жирует, гад. Моих доходов разве что на пальчиковый фонарик хватает, ибо в нынешней Японии паршивый аккумулятор для мобильника зарядить стоит столько, словно его тебе чистым золотом заливают.

– Твои деньги, Виктаар-сан, – толстяк, наконец, закончил священнодействовать, небрежно бросив на стойку пачку потрёпанных йен.

– Огромное спасибо, Кимура-сан, – деньги забираем и кланяемся, кланяемся, ибо положено кланяться столь уважаемому человеку за то, что он до тебя убогого снизошел.

Блин, как только у японцев спина не отваливается? Они же на каждое слово как ванька-встанька!

Выбравшись из лавки, я сразу отделил от тоненькой пачки на воду, на электричество, на обувь, на хлеб… Скептически пересчитав оставшееся, «на хлеб» сунул обратно. Иначе на новую сеть не хватает, а поменять лучше сейчас, когда ещё такой удачный день выпадет.

Бросив взгляд на старенькие механические часы, прикинул, что если потороплюсь, то успею дядюшку Хо застать. У старика не сети, а прямо-таки произведения искусства! Понимает он в этом деле, ибо сам когда-то с лодки начинал и аж до владельца собственной рыболовной компании успел подняться, пока блокада Тумана не началась.

Решено! Покупаем у дядюшки Хо его фирменную, а хлеб… ну, обойдем рынок с юга, чтобы слюной не захлебнуться, и будем снова рыбу жевать.

Только поторопиться надо, а то вон, ещё и дождь начинается.

***

Дождь.

Если Конго что и не любила, так это дождь. Особенно вот такой – мелкий, противно барабанящий по палубе и броне надстроек, отчего казалось, что весь корпус чешется. Плюс, падающие с неба капли воды мешали работе радиолокатора, а аватару приходилось прятать внутри боевой рубки, потому как волосы мгновенно намокали, слипаясь сосульками.

А ещё в такую погоду почему-то сильнее всего ощущалось одиночество и накатывала непонятная тоска, к которой теперь присоединились воспоминания.

Майя тоже не любила дождь. Если они шли в одном ордере, она принималась носиться кругами на полном ходу, утверждая, что тогда скорость капель складывается с её собственной скоростью и она уже не под дождем, а под ливнем. Что совершенно другое дело, ведь даже называется по-разному! Или вообще ныряла под воду, оставив на поверхности лишь ходовой мостик.

«Конго, смотри, я подводка!»

«Может, подлодка?»

«Нет, подлодкой быть скучно!»

Но сейчас безжизненный корпус «Майи» стоит в сухом доке ремонтной базы, а вокруг лишь номерные эсминцы, которым безразличны и дождь, и её настроение.

Зло тряхнув головой, Конго поймала себя на желании поднять со дна ядра 400-й и 402-й, создать им корпуса, а потом утопить ещё раз. Или лично найти и потопить однотипную с ними I-401.

Положительно, вся «четырёхсотая» серия – сплошная ошибка!

400-я и 402-я устроили целый заговор, пытаясь отстранить её от командования, а 401-я вообще перешла на сторону людей. Причем не просто перешла, но и обзавелась экипажем! Экипаж людей на лодке Тумана! Бред какой-то. Но за последние два года этот бред стоил её флоту двух эсминцев, линкора, легкого крейсера, тяжелого крейсера, а теперь ещё и двух линейных крейсеров! Одна подлодка с кучкой людей на борту потопила чуть ли не треть тяжелых кораблей Второго восточного флота! Просто в сознании не укладывается. Правда, по информации с радарного поста, в бою на рейде Йокосуки, где были потоплены «Харуна» и «Киришима», 401-я действовала совместно с человеческими кораблями. Но судя по перехвату сообщений, вся тактика боя была разработана самой 401-й. Точнее, находящимся у неё на борту человеком Гонзо Чихайя.

Конго устало помассировала виски, в который раз анализируя события последних недель.

А ведь подобранный в море человек предупреждал. Но как можно было поверить в подобный бред?! Что одна подлодка, да ещё с экипажем людей, способна справиться сразу с двумя линейными крейсерами!

И вот результат: «Хьюга» пропала без вести, ментальные проекции «Харуны» и «Киришимы», чудом выжившие после боя на рейде, сейчас скрываются в человеческом городе, а «Такао» заявила, что не вернется на флот, вместо этого отправившись искать себе какого-то капитана! Определенно, ситуация выходит не только из-под контроля, но и вообще за рамки здравого смысла.

Тяжело вздохнув, Конго невидящим взглядом уставилась на сбегающие по стеклу ручейки.

Информация. Слишком мало информации. Гонзо Чихайя. Почему 401-я выполняет его приказы? Почему другие корабли, вступившие с ним в контакт, резко изменили модель поведения? «Такао», «Киришима», «Харуна»... Непонятно.

Хотя, люди вообще непонятны. Уж в этом она убедилась на собственном опыте.

Мысли Конго перескочили на выловленного из воды человека. Такого странного, с его безумными рассказами, глупыми поступками… и вопросами. Тоже странными и глупыми.

Налетевший порыв ветра бросил в стекло горсть капель и Конго снова поморщилась.

Интересно, что бы человек сейчас делал? Ведь люди тоже не любят дождь. Наверное, сначала бегал бы по палубе, ругался, звал её. Потом пришлось бы его поднимать сюда, в тепло, и он сидел бы рядом, пялясь за окно и раздражая своим сопением, вкупе с риторическими комментариями.

Конго невольно фыркнула от нарисованной модулем прогностики картины.

Зато ей бы точно не было тоскливо и одиноко. Скучать и тосковать с этим человеком не получалось.

Интересно, что с ним?

***

Стоп, или у меня паранойя или одно из двух. Резко тормознув, я пригляделся к как-то нарочито беззаботно устроившейся на парапете троице.

Что-то не похожи эти деятели на местных оборванцев – одеты неплохо, да и в движениях этакая ленца дворовых «хозяев жизни» проскальзывает.

Сообразив, что их заметили, троица, перекинувшись несколькими словами, поднялась на ноги, двинувшись мне навстречу.

Так, самое время применить наиболее мощное боевое искусство – бег.

Увы, бежать оказалось некуда, сзади подходили ещё двое.

– Гайдзин, ты слышал, что за всё надо платить? – коверкая английские слова поинтересовался самый высокий из троицы, постукивая себя по плечу бокеном.

Вот блин, банальный рэкет. Убить не убьют, наверное, но ребра пересчитают качественно. Твою ж мать, ну вот какого я опять по набережной попёрся? Не везет же мне на них, должен был уже сообразить!

Удар в живот оказался не то чтобы сильный, скорее так, в качестве знакомства, но я старательно согнулся, демонстрируя как же мне плохо… и боднул длинного головой, освобождая себе путь к отступлению. Вот только не успел сделать и пары шагов, как полетел на асфальт от ловкой подножки.

Сцуко, развелось каратистов!

Тут же прилетело ногой в грудину. Теперь уже всерьёз. Больно, блин. О, а вот и обиженный спешит рассчитаться, вон, как палкой машет.

«Прощай, Витя», – вздохнуло сознание, отмечая летящий мне прямо в висок бокен.

Не долетел. В сантиметре от моей головы, прямо на пути деревяшки, внезапно возникла полупрозрачная шестиугольная пластинка.

– Эй, что за…? – длинный ошарашенно поднял голову и отвесил челюсть.

Ну да, я бы тоже оху… сильно удивился, встретив тут изящную блондинку в вечернем платье.

– Какого… – договорить горе-рэкетир не успел, так как свистнувшая в воздухе фиолетовая спица отбросила его метра на два, пришпилив к земле.

Хм, странно. В мультике Конго пятиметровыми лезвиями из снежинок махала, а тут какими-то иглами стреляет. Ого! Знал, что туманницы сильные, но вот так, мимоходом, ухватить здорового мужика за шею и небрежно хрястнуть о землю, что аж пыль пошла…

Оставшаяся на ногах троица проявила чудеса сообразительности, синхронно рванув бежать.

Я мысленно поспорил сам с собой на тысячу йен. Выиграл, конечно. Ну и наглядно убедился, что бегать от туманницы бесполезно – только запыхаешься перед смертью.

Под негромкий перестук каблучков, Конго подошла ко мне. Остановилась. Так близко, что я невольно получил ответ на давно интересующий вопрос. Колготки у неё всё же, не чулки. Черные такие, с симпатичными кружевными шортиками. Ну, где-то так я и предполагал.

Так, хватит разлеживаться, а то решит ещё, что я ей под юбку заглядываю и обидится. Смертельно. Но как же вовремя она появилась. Даже слишком вовремя.

– Конго, давно ты за мной следишь? – прохрипел я, с некоторым трудом поднимаясь на ноги.

– Двое суток, – равнодушно бросила туманница, не делая даже попытки помочь.

Сколько?! Она что тут, в сыщицу играла, меня выслеживая? Да ну, бред!

– А… как?

Туманница чуть раздраженно поморщилась.

– Тебе опять надо время, чтобы восстановить мыслительную деятельность?

– Прости, не понял.

– Корабль РТР входит в состав стандартного радарного поста.

Тьфу ты, ну конечно! Туманники же контролируют всё побережье радарными постами. А кораблю радиотехнической разведки полицейскую сеть ломануть, как два пальца. Ну а дальше – дело техники. Благо Япония вокруг – жрать нечего, зато на каждом столбе по камере с регистратором.

– А здесь ты как оказалась?

– Пришла в соседнюю бухту.

– Так там же дома затопленные! На байдарке фиг проплывешь.

На этот раз Конго даже не снизошла до ответа, просто столь выразительно промолчала, что я едва удержался от смачного фейспалма.

Действительно туплю. Если у неё корпус попадания тяжелых ПКР выдерживает, то что ей какие-то груды железобетона? Прошла по ним как ледокол по замерзшей лужице. Вот только почему до сих пор сирены не воют, вертушки не грохочут, армия не бегает? Местные вояки совсем обленились, что ли? Проспать визит линейного крейсера! Или…

– Конго, ты и береговой охране сеть ломанула?

– Да.

– Понятно.

Оказывается, армия ещё не в курсе визита высокой гостьи, поскольку гостья перед визитом оставила их без связи и данных службы мониторинга. Вежливая девушка, блин. Только в фиолетовом, а не в зеленом.

Кое-как отряхнувшись, я вздохнул.

– Ладно, пойдем тогда, хорошо бы успеть, пока вояки не очухались.

– Куда?

– Тут недалеко, до лавки, хлеба хоть на первое время купить. Рыбой ты меня, надеюсь, обеспечишь?

***

Шагая рядом с человеком, Конго пребывала в легкой растерянности.

Подобного поведения она от него никак не ожидала. По её расчетам он должен был попытаться убежать, спрятаться… да испугаться хотя бы! А он… шагает вот, с недовольным видом шевеля губами и по десятому разу пересчитывая бумажки, которые люди используют в системе товарного обмена.

– Что ты делаешь?

– Деньги считаю, что ещё. Черт! Знал бы, что так выйдет, не стал бы позавчера заначку тратить.

Беззвучно вздохнув, Конго вошла в местную сеть, чтобы выяснить места хранения денежных единиц. Затем свернула с тротуара к стоящему прямо на улице металлическому ящику и, сформировав волновое поле в виде плоскости, аккуратно, чтобы не повредить хранящиеся в нем бумаги, отрезала боковую часть.

– Этого достаточно?

– Смотря для чего, – человек задумчиво поскреб в затылке. – Я столько в руках ни разу не держал.

– Для твоих покупок, – раздраженно бросила она. – Если нет, в семистах тридцати метрах отсюда есть ещё одно такое хранилище, бери, и пойдем.

Человек не двинулся с места, а взгляд его стал странным, каким-то неприятным.

– Конго, понимаешь, вот эти деньги… – он продемонстрировал ей свои засаленные бумажки, – я заработал. Сам. А вот это… – тут он ткнул носком ботинка в вылетевшую из банкомата купюру, – даже не воровство, а подачка. Спасибо, не надо.

После чего двинулся дальше по улице, оставив её в полной растерянности.

***

Блин, сам не знаю, что на меня нашло, вроде никогда особым чистоплюйством не отличался, но вот это её небрежное: «на, бери сколько надо», реально взбесило.

Догнавшая меня туманница как-то бесстрастно заметила:

– Ты не хочешь принимать помощи, но рассчитываешь, что я буду ловить тебе рыбу.

Ага, ага, спасибо, что напомнила.

– Разве это помощь? – мрачно буркнул я. – Те деньги ведь были не твои. А что до рыбы, так я её отработаю. Считай, корабельного кота себе завела. Ты ловишь мне рыбу, я тебе мурчу на ушко, уют создавая. Всё честно.

– Ты не боишься, – задумчиво протянула она, то ли спрашивая, то ли констатируя факт.

– Боюсь. Только не очень сильно.

– Почему?

– Потому что на самом деле большинство людей боится не смерти, а того, что со смертью они всё потеряют. Мне же терять нечего, я уже потерял дом, родных, друзей, весь свой мир. Тут впору самому вешаться, а не смерти бояться.

– Всё потерял? – с оттенком удивления поинтересовалась туманница. – Ты сейчас среди людей.

– Это не мои люди, – скривился я, вспомнив попытки хоть минимально вжиться в местное общество. – Мне с тобой легче, чем с ними.

Вот тут она удивилась по-настоящему.

– Со мной?!

– Угу. Я знаю, что ты не человек, соответственно и не жду от тебя человеческих реакций. Ну и ты, в свою очередь, делаешь скидку на то, что я не из Тумана. А с местными… вроде люди, но другие люди. Блин, трудно объяснить, но разница менталитетов очень большая. Запад есть Запад, Восток есть Восток… а я вообще из России.

Туманница даже притормозила, непонимающе захлопав ресницами.

Тяжело вздохнув, я попытался объяснить:

– Есть западный менталитет, есть восточный. Живущие на западе не понимают восточную культуру, живущие на востоке не понимают западную, а русских не понимает вообще никто, включая их самих.

Секунду помолчав, эта блондинка словно бы даже с удовлетворением кивнула сама себе.

– Ты и среди людей особенный.

Пришел мой черед растерянно хлопать глазами.

Не понял, это вот что, она сейчас меня Избранным назвала?!

Потерев лобешник, я снова вздохнул:

– Не особенный, просто русский.

***

Где-то в глубине ядра Конго была довольна. Странности человека получили объяснение. Раз он даже среди своего вида выделяется, понятно, почему с ним так сложно общаться. Но правильно ли она тогда делает, снова вступая в контакт с этим человеком? Возможно, стоит поискать более адекватного, с хорошими вычислительными способностями? Ведь если данный экземпляр уникален, значит найти более развитого будет несложно.

Вот только более адекватный и вести себя будет соответственно. То есть, бояться, пытаться сбежать… Придется тратить время и ресурсы на его приручение. Опять же, этот человек обладает уникальной информацией, пусть и отрывочной, с низким уровнем достоверности, но тем не менее.

Перебрав несколько вариантов, Конго поймала себя на желании совершенно по-человечески вздохнуть.

Л-люди! Ну почему всегда, всегда, когда дело касается этих существ, ни одно из решений не является оптимальным?! Как они вообще существуют, если весь их вид можно охарактеризовать как «хаос».

Переборов себя – не хватало ещё у приматов алгоритмы перенимать – Конго оглянулась, машинально сканируя местность. Пустынная улица, обшарпанные покосившиеся дома, перемежающиеся с развалинами, потрескавшееся дорожное покрытие, местами заросшее травой и зияющее провалами… Словно после массированного артобстрела.

Она даже заглянула в тактическую сеть, чтобы убедиться, что боевых действий тут не велось, и, не удержавшись, полюбопытствовала:

– Они тоже не боятся?

Человек непонимающе завертел головой…

– Кто?

– Другие люди. Как они здесь живут?

– А здесь не живут, – пожал человек плечами.

И в ответ на недоуменный взгляд – на втором этаже дома, мимо которого они проходили, в этот момент показались две женщины, принявшись развешивать мокрое бельё – добавил:

– Здесь выживают. Те, кто мог, давно уехали, а тем, кто остался, просто деваться некуда.

– Почему?

– А кому они нужны? Там, – человек махнул рукой вглубь острова, – своих ртов хватает.

– И они всегда так… выживали?

– Нет, конечно. Раньше они с моря кормились – кто в порту работал, кто рыбу ловил, кто на торговом флоте. А теперь, вот, каждый выживает, как может.

Конго непроизвольно нахмурилась. Она никогда не задумывалась о том, как блокада отражается на людях, но сейчас, увидев последствия, слегка растерялась. С одной стороны, какое ей дело до того, что местное население осталось без средств к существованию, а с другой, перед её флотом же не стояло задачи по его уничтожению. И получается, что она, как флагман, нарушает установки Адмиралтейского кода!

Конго на секунду даже выпала из реальности, бросив все ресурсы ядра на расчет алгоритмов выполнения задачи по блокаде островов… но, прогнав все возможные варианты, успокоилась.

Вымирание людей в прибрежных районах нужно рассматривать, как сопутствующий урон. Которого при выполнении боевых задач, конечно, следует избегать, но лишь в меру возможностей. Так что всё в рамках базовых директив, нарушений с её стороны нет.

– Ты долго? – поинтересовалась она, когда человек, переговорив о чем-то с сидящей под дырявым навесом женщиной, отдал несколько своих бумажек, получив взамен небольшой сверток.

Вся эта прогулка ей уже порядком надоела. Пыльные, грязные улицы, неприятный запах и пялящиеся люди. Пусть последних было немного, но тем не менее.

– Ещё в одно место зайдем, и я в твоём распоряжении, – кивнул человек, пряча сверток в огромную сумку, которой успел обзавестись по дороге.

Ещё одно место оказалось небольшой лавкой, где их встретил старик, с которым у её спутника немедленно завязался разговор. Конго же от нечего делать принялась рассматривать заставленные всяким хламом полки, пока её внимание не привлек находящийся на одной из них непонятный механизм.

Подойдя ближе, она с любопытством просканировала состоящее из множества деталей устройство, и сильно удивилась, опознав в нем прибор для измерения времени. Механический! То есть не на квантовом эффекте, а на потенциальной энергии деформированного металла! Фантастика! Но зачем было создавать подобное убожество, если погрешность вычислений всё равно будет не меньше трех, а то и четырех секунд в год, когда самый примитивный счетчик на атоме цезия в миллион раз точнее? Непонятно.

Невольно увлекшись, она принялась рассчитывать систему взаимодействия маятников, пружин и противовесов, поражаясь сложности этого бессмысленного устройства.

– Это хронометр, госпожа, – прокряхтел заметивший её интерес старик. – Только он давно не работает, а починить… – человек вздохнул, – нет уже таких мастеров.

Конго, чуть покосившись на него, вернулась к сканированию.

То есть, это ещё и работало?! Совсем интересно. Схема с таким количеством критических точек…

Через шесть секунд она нашла возможную причину отказа. Согласно построенной модели, вот этот рычажок должен был доставать до шестерни, но он сточился и теперь просто проскальзывает. А вон та пружина потеряла упругость из-за старения металла.

Но вообще, схема забавная, хотя смысл создания подобного устройства всё равно непонятен. Может, это образец человеческого искусства?

– Всё, Конго, идем, – её человек вскинул сумку на плечо и поклонился старику. – Всего вам доброго, дядюшка Хо.

***

Проводив гостей до порога, старый Хасимото, запер дверь и, потирая разболевшуюся к вечеру поясницу, вернулся в лавку.

Странная пара, очень странная. Ладно Виктаар, к нему уже тут привыкли, но пришедшая с ним гайдзинка… держалась, словно госпожа какая. А одежда, глаза… всё время казалось, что они у неё красным отливают. Линзы, наверное. Ох уж эти девицы нынешние, – то всякую гадость в глаза вставляют, то волосы непонятно во что красят, то вырядятся как актрисы какие. Беспутные, одно слово.

Осуждающе покачав головой, он щелкнул выключателем и двинулся было в сторону жилой комнаты, но на полдороге замер, насторожившись. В комнате явно что-то изменилось, нарушив привычную тишину.

Тут глаза старика удивленно расширились, а губы сами собой забормотали молитву Аматэрасу-Омиками.

Хронометр, который больше пятидесяти лет бессмысленно пылился на полке, сейчас мерно тикал, отсчитывая секунды.