Текст книги "Наследство Осириса (СИ)"

Автор книги: Течение западных ветров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Куски канатов раскачивались над живым морем потревоженных ветвей. Серебристое металлическое покрытие обрывалось вниз, Олаф, оказавшийся ближе всех к облому площадки, уже лежал на краю, протягивая вниз руку:

– Давайте, дружище, вот так… аккуратнее…

Алиса после секундного замешательства тоже кинулась на выручку. Египтянин, успевший зацепиться за кусок металлической сетки, висел на одной руке, другой пытаясь ухватить ближайшие веточки, которые были слишком тонкими и легко обламывались.

– Давайте руку! – шипел Олаф, дергая Имхотепа за складку воротника – безрезультатно, потому что костюм археолога делали скользким и не слишком просторным, – на раскопках где-то в катакомбах или подземных ходах не зацепишься, но и хватать особо не за что. Алиса легла на край площадки и, перевесившись вниз насколько было возможно, потащила египтянина за локоть.

Совсем рядом через стекло защитной маски сверкали черные глаза.

Чьи-то сильные руки ухватили ее под мышки и бережно, но твердо потянули прочь от обрыва.

– Позвольте-ка, Алиса, это не для девочек задача, – высокий человек крупного телосложения опустился на то место, с которого только что сместил ее и сам взялся за руку висящего над пропастью жреца, одновременно прикрикнув через плечо на прочих археологов:

– Ребята, не подходите, а то всей толпой сверзимся, лучше веревку найдите… Молодой человек, куда вы лезете со своей леской? – это спасатель шипел уже Пашке, подоспевшему на выручку с тонкой бечевкой. – Вы нам только руки порежете, ладно, хватайтесь… эх, тянем-потянем, вытащили… репку! – при последних словах вся компания, включая “репку”, откатилась о края площадки. Металлическая плетеная поверхность дрожала, блистая и переливаясь на солнце, как новенькая рыцарская кольчуга.

С той стороны доносились возгласы уже переправившихся археологов.

– Все целы? Что там случилось?

– Все! – ответил, поднимаясь на ноги, высокий спасатель. Алиса вспомнила его имя, еще в начале полета он представился Кристофером. – Оборвались канаты! Сразу два!

– Это я и так вижу, – крикнул Гордон с противоположной стороны обрыва. – Оставайтесь на месте, катер от лагеря уже поднимается.

Пашка оглядывал ряд толстых сучьев, на которые закреплялись края площадки.

– А зачем катер гонять, тут можно перелезть, – сказал он не в полный голос, но Гордон услышал и загремел:

– Никакой акробатики! Я вас оттуда по частям вытаскивать не буду! Ждите катер!

Алиса подошла к краю и поглядела вниз. Мешанина листьев, зеленых и засохших, ощетинившееся войско старых веток, переплетение молодых побегов, шевеление растущих на глазах мхов. Все это напоминало исполинский кипящий котел. Да, если свалиться отсюда, тело будут искать долго и точно найдут не целиком.

Тень упала на покрытие рядом с ней. Алиса обернулась – это Имхотеп подошел и остановился, глядя вниз. Наверняка у него в голове крутились те же мысли – о том, сколько раз ударится о препятствия летящий с высоты человек.

Он взяла его под руку:

– Все обошлось. Больше такого не повторится. Большая площадка должна быть супернадежно закреплена.

Имхотеп поглядел на нее своим обычным взглядом авгура, открыто презирающего мирян.

– Что один раз случилось, может произойти снова.

– Давайте в катер, – окликнули их сзади.

Спасательный катер был невелик и не рассчитан на десять человек.

– В два захода? – спросил Олаф, поднимаясь на ступеньку. Пилот, не оборачиваясь, мотнул головой.

– Два раза гонять на сотню метров глупо, залезайте все, в тесноте, да не в обиде.

– Глупо не глупо, – Кристофер приостановился, пропуская внутрь Алису, – у меня знакомый есть, в походы в Гималаи ходит, а на работу на соседнюю улицу либо на флипе, либо на автобусе.

– Ну правильно, – пошутил кто-то, – силы берег на дело. А то по улице пешком, в гости пешком, устанет, не до Гималаев будет.

Под дружный смех всей компании катер опустился на противоположную площадку. Гордон сразу же заглянул в дверь:

– Все целы?

– Все, – буркнул Пашка, вместе с прочими выбираясь наружу. – Что может случиться за полминуты?

– Самое интересное, – наставительно заметил Кристофер, – обычно случается за полсекунды, стоит отвернуться. Уж поверьте моему опыту. Пока на него смотришь, оно не происходит, а стоит отвернуться – пожалуйста.

– Что не происходит? – переспросил Гордон.

– Интересное.

Подошел незнакомый человек в обычной форме, кивнул всем и сообщил, что он техник, затем обратился к Гордону. Говорили они вполголоса, к тому же звуки перекрывал рокот океана растений, так что Алиса слов не могла разобрать. Расслышала только обрывок возмущенной речи Гордона:

– … так неужели это было проще, чем дождаться нормальных материалов? Рухлядь тысячелетняя?

– Алекс, пассажирские тут бывают раз в пятидневку, грузовой транспорт еще реже, – объяснял техник, – а канат он и в Африке канат…

– Ладно, в этот раз обошлось, но остальные тросы надо тщательно проверить. Точно только эти два?

– Точно.

– У подъемника осмотреть лишний раз не помешает.

– Пока мы будем проверять этот подъемник, – вмешался Кристофер, – мы к артефакту не попадем. Нам за порчу природного наследия головы скрутят, если спускаться на катере.

– Пирамида нас тысячи лет ждала, еще полдня подождет. Все равно надо разобрать вещи, осмотреть снимки. Надеюсь, хоть это обойдется без происшествий.

– У нас происшествия косяком идут, – усмехнулся техник, – ну хоть какое-то разнообразие. Несколько дней назад грузовой катер прилетал вхолостую.

– Как вхолостую? – не понял кто-то.

– Просто, его никто не вызывал и он ничего не привез. Подлетел, покружил над посадкой и улетел. Пока его заметили и подошли к посадочной площадке, он уже поднялся вверх.

– Запросили корабль?

– Нет, зачем? Если бы он что-то выгрузил, другое дело. Видно, какой-то программный сбой, редко, но бывает такое. Ладно, давайте багаж на склад перетаскаем, каюты занимайте, какие хотите, весь тот сектор свободен.

Общий конференц-зал, как он именовался на плане, или сходка, как его обозвал Пашка, находился в самом центре лагеря. Жилые домики располагались вокруг, как сектора в цирке. Дальше площадку опоясывал периметр – оградительная сетка и на всякий случай невидимое силовое поле.

Жилые каюты мало отличались по комфорту от корабельных и представляли собой узенькие комнаты с минимумом удобств – кровать, стол, умывальник. Алиса быстро разобрала личные вещи и заглянула к располагавшемуся рядом Имхотепу.

– Освоился? Тут тесновато, конечно.

– Тесновато, – с иронией согласился египтянин. – В саркофаге было просторнее.

– Ты помнишь саркофаг? – Алиса была уверена, что он сказал это просто в шутку, но по спине пробежал холодок.

Имхотеп смотрел, будто взвешивая, стоит отвечать или нет. В коридоре послышались шаги, внутрь заглянул Пашка.

– Слышали, всех на сходку собирают?

По сравнению с тесной каютой зал выглядел обширным – все археологи свободно в нем размещались, оставалось место для немаленького демонстрационного стенда. Наиболее заинтересованные собрались по центру, те же, кому по каким-то причинам претило лишнее внимание, отсиживались по углам. Первым слово взял руководитель уже присутствовавшей на планете экспедиции, молодой человек с литературной фамилией Брехт. Он обвел зал пронизывающим взглядом сиреневых глаз – у руководителя в роду явно присутствовали вестериане – и заговорил:

– Сначала я напомню вам о том, что наверняка все знают, но давайте, так сказать, закрепим материал. До последнего открытого памятника местной архитектуры развалины не отличались от многих прежде изученных, но последний разрушенный амфитеатр открывал вход в пирамиду, размеры которой колоссальны даже в сравнении с земными. Внутри скрывается целый древний город. Почему же такое огромное строение не было обнаружено ранее, спросите вы. Отвечу – потому что пирамида практически целиком утоплена в почву. Вероятность того, что это произошло само собой за долгие годы, невелика – вряд ли гигантская постройка была естественным образом покрыта новым слоем почвы, ведь стоят же почти в первозданном виде наши пирамиды или Великая Китайская стена. Конечно, на Эвридике другие климатические условия, но занести такое сооружение песком не под силу даже здешним ветрам. Это так же не результат землетрясения – сейсмическая активность тут меньше земной, к тому же полностью сместить слои планетарной коры, не разрушив их, это из области фантастики. Итак, мы имеем дело с тоже фантастическими технологиями строительства, потому что наклонные плиты пирамиды не рушатся под тяжестью почвы. Почему дело обстоит так, нам с вами и предстоит выяснить, попутно изучая открытые артефакты.

– А не сдвинутся ли плиты в процессе изучения и не упадут ли на наши любопытные головы? – раздался голос из задних рядов.

Брехт метнул в ту сторону вспыхнувший сиреневым взгляд.

– Странный вопрос для археолога, – усмехнулся он. – Естественно, все, что мы изучаем, ветшает со временем.

– Наоборот, хороший вопрос, – заметил Гордон. – Мы с вами отвечаем за людей, а здешние технологии сегодня уже разок подвели.

– Нет, это понятно. Все проверки диагностическим комплексом показали, что пирамида пока что стоит. Вглубь мы проходили недалеко.

– Освещение случайно не сохранилось?

– Нет, в отличие от так называемых амфитеатров и катакомб, то есть строений, выполненных в их стиле, там нет никаких источников света, то есть ничего, что можно было бы под них оборудовать, как это сделали коллеги с Астеропы. Как обычно в таких случаях, пришлось запустить шаровую молнию. Давайте теперь я покажу вам снимки города – видели вы их наверняка, но еще раз и всей компанией посмотреть не помешает. Прошу внимания!

Докладчик потушил общий свет и включил стереоснимки. Сидевшие в задних рядах придвинулись к стенду поближе, чтобы лучше оценить панораму пересечения прямых улиц, одноэтажных кубических зданий, череду изломанных линий арок, то тут, то там поднимающихся вверх колонн и многоярусных башенок.

– А стены где? – спросил Кристофер.

– Пожалуйста. Это около входа.

Снимки сменились одним изображением – дугообразный мост перекинулся через опустевший канал, спускаясь к широкой площади, вымощенной плитами серого песчаника. Площадь опоясывала кирпичная стена, за которой виднелась наклонная поверхность грязно-бежевого цвета, уходившая в высоту, насколько видел глаз. Алисе вспомнился рисунок из детской книжки о путнике, добравшемся до края мира, который любовался видом светил через дыру в небесной тверди.

– Мощно, – присвистнул кто-то. – Сколько там основание?

– Километров пять с половиной в ширину и в длину практически столько же, – ответил Брехт. – А высота пирамиды…

Его прервал голос, который Алиса уже не спутала бы ни с каким другим:

– Это не пирамида.

Все обернулись на Имхотепа. Жрец совершенно спокойно отреагировал на то, что оказался в центре внимания, лишь по привычке усмехнулся одним уголком губ.

Брехт закашлялся.

– Ну, математически это не так, потому что грани и основание у нее все же как у пирамид, а вот высота…

– Высота должна быть выше вдвое, – перебил Имхотеп.

– Да, для золотого сечения примерно вдвое выше, – ответил Брехт немного растерянно, видимо, потеряв нить рассказа. – Вообще считалось, что мумии сохраняются еще и из-за этого принципа, то есть… А вы, наверное, архитектурный заканчивали параллельно?

Имхотеп вначале не понял вопроса, потом, частично сообразив, что от него хотят, процедил:

– Архитектуру я изучал при строительстве абидосского храма.

Все продолжали переглядываться.

– При храме в Луксоре есть кафедра античной архитектуры, филиал Каирского универа, – вспомнил Кристофер. – Про Абидосский храм не в курсе.

– Ну, может, и там есть, – пробормотал Брехт не очень уверенно. – Ладно, про пирамиду. Какой бы она ни была, слишком высокой или слишком плоской, научного объяснения тому, что она не рухнула под тяжестью земли, у нас пока нет. Хотя в Галактике попадались и более мощные сооружения, почти все они были построены с помощью антигравитации. Здесь источников антигравитации не нашли… или не определили, хотя последнее маловероятно. Кому-нибудь что-нибудь непонятно?

Аудитория зашумела, пытаясь сформулировать вопросы.

– Город-то был жилой? – спросил пожилой археолог, имени которого Алиса не вспомнила. – Останки строителей не попадались? Наши пирамиды использовались для похорон, а эти, получается, нет?

– Наши пирамиды использовались, как врата к вечной жизни, а эта – неизвестно, зачем. Возможно, для защиты от агрессивной окружающей среды. Возможно, это просто временный лагерь. При великолепной сохранности зданий практически не осталось личных вещей, очень мало механизмов, не говоря уже об останках жителей. Можно разве что предположить, что они были гуманоидами примерно нашего роста, потому что дверные проемы рассчитаны как будто на нас и механизмами нам тоже пользоваться удобно. Было бы удобно, если бы мы точно знали, для чего они предназначены.

Алиса вдруг почувствовала себя неуютно, как бывает, когда на тебя кто-то пристально смотрит, и обернулась. Гордон буквально сверлил ее глазами, увидев, что она заметила это, он перевел взгляд на Пашку, снова на Алису, и укоризненно покачал головой. Алиса непонимающе пожала плечами, гадая, что ему известно. Пашка между тем, не обращая на них внимания, вертелся в разные стороны, споря со всеми соседями одновременно.

– Самое главное – когда отправляемся? – крикнул Кристофер, перекрывая общий гул. – Лучше все посмотреть на месте.

– Когда проверят подъемник, – Брехт посмотрел на наручный браслет. – Скоро абсолютная ночь, так что к пирамиде мы отправимся завтра. Идти около двух часов, потому что поначалу планировалось заниматься другим объектом, а потом лагерь решили не переносить. Да, здесь близко зона смешанных лесов, поэтому иногда заходят хищники. На пути установлен ряд ультразвуковых отпугивающих устройств, потому что оружием пользоваться нельзя. У нас будут только парализаторы и археологические молотки, ну, хищников ими лупить все равно не получится, – Брехт улыбнулся. – Да, спуск-подъем в обычной корзине, потому что есть опасение, что антигравитация вблизи пирамиды может ее разрушить. Шаровая молния в итоге жрет энергии будь здоров, и надолго ее не хватает. Я думаю, все поймут и смирятся с этими неудобствами, Эвридика уникальная планета, тут культурное наследие перемешано с природным, а мы можем отделять их друг от друга только вручную, как Золушка, которая перебирала мак и крупу. Сейчас я предлагаю всем поужинать и отдохнуть, а с восходом Адары Б мы двинемся на объект.

Пашка по своему обыкновению сразу после собрания выскочил из помещения быстрее всех, так что Гордон не успел его задержать для беседы и Алисе пришлось отдуваться за двоих.

– Алиса, вы почему мне сразу не сказали, что именно с этим мальчиком случилось несчастье на Эвридике?

– Потому что вероятность повторения очень мала.

– Это не ответ.

К ним небрежным шагом подошел Кристофер.

– Алекс, что это ты обижаешь нашу Синдиреллу?

– Почему я Синдирелла? – удивилась Алиса.

– Потому что нас обозвали Золушками, а мы тут все в лучшем случае лесничие. Вы одна Синдирелла.

– Крис, – слегка поморщился Гордон, – ты лучше не флиртуй, а приведи мне того паренька, Павла Гераскина.

– Будет сделано, – Кристофер шутливо взял под козырек. – Только я не флиртую, тебе показалось.

– Почему вы думаете, что такого больше не повторится? – спросил Гордон, едва они с Алисой остались вдвоем.

– Ситуация не та. Во-первых, Стас Поклонский надежно заперт. Во-вторых, нас здесь много. В-третьих, Павел уже стреляный воробей и не побежит спасать важное открытие.

– Однако сюда же он побежал.

– Повторяю – нас тут много. И все адекватные, надеюсь.

– Но мне вы не сказали про Гераскина. Я догадался случайно, когда речь зашла о том, что здешние устройства сделаны под гуманоидов. Та Машина тоже была приспособлена под человеческое тело. А вы меня не предупредили.

– Я думала, что ему это не понравится, то, что вы его пробирать будете. И вы все равно сами догадались.

– Фамилию-то его я слышал давно, то, что он выглядит слишком юным, ничего не значит, адапты с Геспериды смотрятся подростками до старости. И я бы не знал, что тут такой шустрый диверсант.

– Я буду следить. Поверьте, если его просто услать, нужен минимум один сопровождающий, и то не факт, что он доберется до дома.

– Вот ваш подопечный, – послышался голос позади. К ним подходил Кристофер в сопровождении Пашки, или, скорее, Пашка в сопровождении Кристофера. И судя по лицу Пашки, он мечтал бы удрать от предстоящей беседы.

– Молодой человек, – Гордон прищурился, – вас интересуют экскурсии? Археология? Именно здесь, где риск погибнуть выше, чем где-нибудь еще? Вы в школе классику изучаете – друг, нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок?

– Подальше тоже риск, – Пашка поглядывал по сторонам в поисках чего-то, что позволило бы ему уйти от неприятного разговора.

– Так ехали бы поближе. Вы Пенелопу поменяли на Эвридику, зачем?

– Он и на Пенелопе найдет опасность, – вмешалась Алиса.

– Нормальный парень, если везде найдет опасность, – примиряюще сказал Кристофер.

– Вот так всегда, – вздохнул как бы в сторону Пашка, – им человек не важен, им лишь бы ответственность не нести…

– А вы не перекладывайте с больной головы на здоровую, – возмутился Гордон. – Давайте так, следующим рейсом вы летите домой. Пусть с кем-то из экспедиции.

– Давайте так, к следующему рейсу я докажу, что со мной ничего не случится, что я достаточно взрослый, самостоятельный и ответственный.

– На Эвридике погибали и такие.

– Редко.

– Одного раза достаточно.

– Так мы все можем попасть в неприятности!

– Ну да, если все кинутся спасать одного, если, например, это ребенок, – беспощадно заключил Гордон. Но Пашку не так-то просто было смутить.

– Или если девушка, – парировал он.

– Пашка, – возмутилась Алиса, – я сама кого хочешь спасу.

– Надеюсь, этого не понадобится, – Кристофер примиряюще поднял ладони вверх. – Алекс, здесь бывали ребята, и целыми классами.

– Да, со школьными учителями, которые за ними следили.

– Ну а что же, мы все не заменим одного учителя при одном учащемся?

– Учащийся-то шустрый больно!

– Хоть один человек был в его возрасте не шустрый?

– Господин Ардет Бей, – Гордон улыбнулся одними губами. – Он, кажется, родился высокомерным типом лет тридцати. Ладно, Павел, я предупредил. Ждем следующего рейса. Да ты не грусти, он через неделю, впечатлений и за неделю получишь выше крыши.

Ночь была светлой. Площадку окружали прожекторы, но даже в их свете было заметно сияние Адары А, недалеко ушедшей за горизонт. Голубоватое пламя второго солнца растекалось за темной преградой, изредка перехлестывая через край. Лес шумел так же, как и днем, рокот ветвей не смолкал ни на секунду.

– Здесь заснуть будет тяжко, – сказала Алиса. Пашка мотнул головой в сторону домиков:

– Они же звуконеприницаемые, забыла?

– Не в этом дело. А ладно, ты не поймешь.

– Считаешь меня непонятливым дитятей, так и говори.

– С чего ты взял?

– Ни с чего. Рихтер хоть правдивый был, обращался как с ребенком и на “ты”, а этот, Гордон, – Пашка усмехнулся как можно язвительней, – прямо змей. Вежливый-вежливый, а туда же.

– Он глава экспедиции и отвечает за всех. А тут ты.

– Я сам за себя отвечаю.

– Формально да, но если с тобой что случится, он себя поедом съест.

– Да я понимаю, – он вздохнул. – Каждый переживает за себя и только за себя. Ты скажешь, что я такой же, ну а что мне в таком случае остается делать? Если всем на меня все равно? Если вам важны только свои чувства и своя чистая совесть?

– Паш. Ты сейчас можешь дуться сколько хочешь, я тебе скажу только одну вещь. За свои желания надо платить самому. Ты хочешь, чтобы за твои приключения расплачивались нервами те, кто тебя любит, и те, кто просто оказался рядом. Вот когда ты это поймешь, любой и так будет считать тебя взрослым и не надо будет это никому доказывать. Ты, например, удрал сразу после собрания, зачем? Ведь понимал, что тебя будут искать.

– Так я же не в джунгли удрал, – обиделся Пашка. – Я отыскал Уртейла, техника. Он знаешь, что сказал? Про эти тросы? Оказывается, когда они стали расширять площадку, у них не хватило материалов, и они взяли парочку канатов из ближайшего амфитеатра, – того, что открыл ход в пирамиду. Там было полно постаментов для механизмов, сами они не сохранились, а вот крепления – да. Некоторые заржавели в труху, некоторые на удивление остались в отличном состоянии, хотя почему, непонятно до сих пор. Ну вот, они и решили не ждать, а закрепить покрытие ими, часть тросов отправили на анализ, а эти сохранили. И они не подводили до сегодняшнего дня. Теперь их тоже отошлют на анализ.

– Чертовщина. А остальная площадка хоть из современных материалов?

– Остальная да. Ну, что будем делать?

– Будем посмотреть, что же еще. У меня к тебе одна просьба, в пирамиду не ходи в первое посещение, или хотя бы держись позади. А сейчас пора ложиться.

========== Сказка об обреченном ==========

Комментарий к Сказка об обреченном

Сопли, народ, розовые и много. Кого смущает, лучше не читайте. ООС, ну и тень на репутацию тогдашних жрецов и визиров. Не знаю, мог ли лазать по амбарам юный Имхи, но в Дне египетского мальчика школьники и не так отжигают, а они тоже дети не бедных родителей.

Жемчужный туман окутывал джунгли. Вверху небо было похожим на обычное, земное, даже созвездия не слишком отличались. Не то горизонт – даже из такой дали было заметно, как он колыхался бахромой верхушек тысяч деревьев. Вибрации ветра чувствовались, если приложить руку к стене.

Алиса уже с четверть часа стояла у окна общего коридора жилого сектора и уговаривала себя пойти спать. Но то ли завораживала непривычная красота ночной Эвридики, то ли чувство тревожности не давало спокойно отправиться на боковую. Хотя, невыспавшаяся, она будет не в форме и не сможет нормально соображать. Надо бы дойти до аптечки и взять там транквилизаторов на завтра… или снотворного… или и того, и другого. Ее разобрал нервный смех. Еще не хватало – пить противоположные лекарства перед визитом в пирамиду, где наверняка еще есть эти странные древние технологии, разрушившие опоры мостков, едва на них ступил жрец забытого божества.

Технологии? Такое разве можно назвать технологиями?

Ну а как еще-то? Колдовство, чары, заклинание… Вот Гордон был бы возмущен, узнав, что в составе экспедиции древний маг. Или просто умелый шарлатан. Гордон ведь наверняка ни во что неестественное не верит, хоть и говорил про необъяснимые с точки зрения науки явления, но в его тоне ясно читалось: “ПОКА необъяснимые”.

А если над Имхотепом обрушатся своды пирамиды, как оборвались канаты? Если смерть все равно заберет свое?

И если Пашка тоже живет взаймы…

Пашка давно ушел в свою комнатушку, возможно, уже спал без задних ног, возможно, и ему мрачные мысли не давали покоя, но в таком случае он это хорошо скрывал. Напоследок она хотела пошутить и спросила:

– В душе ни за кем подсматривать не будешь?

Он вскинулся:

– Чего-о? Я что, ненормальный?

– Прошлый раз напомнить?

– Так то прошлый, тогда все по-другому было. А теперь ты… чужая.

Последнюю фразу он буквально выкрикнул, Алиса даже обернулась, не слышал ли кто, хотя двери, как и стены, были звуконепроницаемыми. а участники экспедиции давно разбрелись по каютам.

Пашка тоже ушел спать, а она стоит и разглядывает небо Эвридики. Небо планеты, названной в честь той, кого силой любви выводили из мрачного Тартара, выводили, да не вывели, ибо недоверие оказалось сильнее любви…

Алиса потерла виски. Ладно, даже если она не заснет, вокруг будет целая компания профессионалов, все бодрые и отдохнувшие, вот пусть они и принимают решение.

– Не спится?

Имхотеп подошел практически бесшумно, будто подплыл по воздуху.

– Ты зря не спишь, – сказала Алиса хрипловатым от неожиданности голосом. – Завтра тяжелый день, долгий переход.

– Но ведь и ты тоже не спишь.

– Я так… – она снова потерла виски.

– Болит голова? – Имхотеп протянул руки к ее запястьям. – Тогда не здесь нужно растирать, ты сделаешь хуже. Смотри, – он перевел ее ладони за затылок. Вот тут, в самом верху шеи.

– Спасибо, я знаю. Мы в медицине тоже не лаптем щи хлебаем.

– Не лаптем… – он запнулся. – Это что такое?

– Это просто старинное выражение, оно означает, что медицина у нас хорошо развита.

– Вы, похоже, любите все старинное. Помните такие странные слова, летите в небеса к чужим развалинам.

– Прошлое так же важно для изучения, как и настоящее, свои развалины мы тоже не забываем. Как и древние записи, картины, сказки.

– Сказки? Вы, взрослые люди, изучаете сказки?

– Да, они говорят о жизни людей не меньше, чем научные труды или летописи тех времен. И египетские сказки я читала.

На лице грозного жреца мелькнула тень улыбки.

– Неужели? И какие же?

– Ой, – Алиса немного пожалела. что завела это разговор. – Если честно, они мне не очень нравятся в смысле развлекательности. И поучительности должно быть в меру – в истории двух братьев хочется пристукнуть этого неубиваемого Бату. А вот конца сказки об обреченном царевиче я так и не нашла.

– Сказка об обреченном… Напомни, с чего там начиналось?

– Что у одного царя родился сын, и что мальчику была предсказана смерть от собаки, крокодила или змеи, двух смертей он избежал, а далее папирус обрывался. Составители приписывали, что судьба всегда сильнее человека. и что царевич должен был умереть от третьей опасности – своей верной собаки. Мне всегда казалось, что это неправильно.

– Я помню эту историю, – сказал, немного помолчав, Имхотеп. – Спасшись от крокодила, сын царя отправился погулять на берег моря, а за ним бежала его верная собака. И вдруг с собакой случилось нечто странное: она стала ронять пену изо рта и глаза ее стали безумными. “Мой верный друг. что с тобой? – воскликнул царевич. – Ведь не можешь же ты убить меня, я погибну от другой собаки”. “Нет, – прорычал пес человеческим голосом. – Меня укусил бешеный шакал, я издохну, кусая все подряд, и ты будешь первым. Теперь я – твоя судьба!” Царевич бросился бежать…

Жрец замолчал. Жемчужное пламя на горизонте становилось ярче, ветер стих. вершины деревьев уже не плескались огромными волнами и стороны в сторону, а лишь тихо раскачивались. Заканчивалась первая полночь.

– Дальше? – спросила Алиса.

– Ты не против послушать другую сказку? В гостинице ты спрашивала именно о ней.

– Какую же? – спросила заинтригованная Алиса.

– Это тоже сказка об обреченном, – Имхотеп глядел в окно. – Некогда в одном городе жил вельможа, которому боги не даровали потомства. И когда у вельможи наконец родился наследник, счастливый отец поклялся, что ребенок посвятит свою жизнь Осирису. Мальчик рос и стал жрецом, а впоследствии и верховным жрецом Осириса. Фараон в то время уже старел и думал о жизни вечной, поэтому он меньше внимания уделял великому Птаху и богу живых Амону… Поэтому у служителей Осириса были завистники, немало, ведь чем влиятельней был жреческий орден, – молодой человек слегка подчеркнул это слово голосом, словно желая покрасоваться, как легко он усвоил новомодные понятия, – тем больше богатств ему жертвуют. Только я и без того был не беден, и у каждого человека есть что-то дорогое, чего не купишь…

Она кивнула, и так с первых предложениях догадавшись, что жрец рассказывает о себе самом.

– Когда мальчик еще учился в школе, – Имхотеп снова перешел на повествование от третьего лица, и только это выдавало его волнение, – как-то во время перерыва в школе ученики затеяли игру, залезли на глинобитную крышу амбара с другой стороны ограды – и мальчик провалился вниз, прямо на зерно. Выбраться обратно через крышу он не мог, понадобилась бы помощь взрослых и от учителя досталось бы плеткой. Поэтому он вышел через дверь, во дворе никого не оказалось, он решил найти выход сам, но запутался и попал в сад. А там играла девочка, прелестнейшее существо во всем Мемфисе, да что там, в Обеих Землях, во всем Египте!

Голубое сияние на горизонте притихло, облизав небо последним языком пламени. Ночь снова погружала лес во мрак, словно и она прислушивалась к рассказу пришельца с другой планеты и из далекого прошлого.

– Я не помню, о чем мы говорили в тот день, к тому же она была много младше, мне уже исполнилось четырнадцать, а ей было лет восемь. Мой дом был довольно далеко, и мне не стоило снова приходить в тот сад, к тому же, как, наверное, во все времена, – его губы искривились в легкой усмешке, – стыдно и неподобающе было почти взрослому парню возиться с маленькой девочкой. Они ведь все плаксы. Но меня тянуло в тот сад, просто сердце было не на месте, если мне не удавалось после занятий увидеть Анксунамун – так ее звали. И с ней было веселей, чем со школьными товарищами. Но вскоре я должен был уехать учиться, ведь я должен был стать жрецом, а не писцом или врачом, и не мог продолжать учение просто в местном Доме жизни.

Под неторопливую речь низкого мужского голоса Алиса начала дремать наяву. Ей чудилось жаркое африканское солнце, гладь великого Хапи, неторопливо влекущего свои воды где-то там, за пальмами, сад, полный цветов, виноградные лозы, увившие изгородь, запах лепестков лотоса в воздухе. Или ночь, душная средиземноморская ночь, только от реки веет прохладой, на черной воде дрожащими полосами отражается свет факелов, далеко над рекой слышится девичий смех и плеск весел проплывающей лодки…

– Когда я вернулся, она все еще была не замужем. Тысячи, десятки тысяч раз я проклинал себя потом за то, что промедлил. Но тогда мне казалось, что важно закончить другие дела… мои родители незадолго до того умерли, и я разбирался с наследством. Я был уверен, что отец моей Анксунамун не будет неволить ее с замужеством, и в то же время он был человеком честолюбивым – кто знает, не счел бы он, что я недостаточно знатен… В конце концов, у самого Пасера или у верховного жреца Амона Небнетджера были неженатые сыновья! Но он, как оказалось, метил выше.

Мне же намекали, что я должен жениться на дочери одного из жрецов Амона, и я долго искал разные поводы для вежливого отказа, тем более, что и девушку так ни разу и не увидел. В жреческой среде вообще было не все гладко. Тот же Небнетджер уже не довольствовался подношениями и высоким титулом. Я уверен, что он, и не только он, запускал руку в царскую сокровищницу и немало поживился при постройке храмов.

– А ты что же, самый честный был? – Алиса вынырнула из полусна-полузабытья, и ощущения были неприятными. Воздух коридора был слишком сухим и холодным для того, кто только что, пусть мысленно, побывал в древней земле Та-Кемет, искусственное освещение непривычно резало глаза. Молодой жрец, превратившийся из романтичного влюбленного в государственного деятеля, больше не вызывал сочувствия.