Текст книги "Наследство Осириса (СИ)"
Автор книги: Течение западных ветров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
– Вышел встречать катер, -ответил Брехт. Рогов отстранил врача и поднялся с кушетки.
– Я за ним…
* А что случилось на Лемносе, можно узнать из романа Силверберга “Человек в лабиринте”.))))
========== Третий ингредиент и одно желание на троих. Продолжение ==========
– Погодите, – на пути инспектора вырос врач. – Я допускаю, что вам вреден здешний воздух, например, или солнце, или…
Пациент развернулся резко, как пружина. Вновь покрасневшие глаза сверкнули из под высоко поднятых бровей.
– Нужен третий, – произнес Рогов с грубыми чужими интонациями.
– Кто? – оторопел медик.
– Нужен… – голос инспектора перешел не то на хрип, не то на лай.
– Да вам совсем худо! Останьтесь здесь, и мы… – закончить фразу у врача не получилось. Тот, кто до недавних пор звался инспектором Роговым, подхватил медика за пояс, поднял над полом так, что тот беспомощно заболтал ногами, и швырнул в дальнюю стену легко, точно куклу.
Троица археологов только глазами хлопала, пока пациент шествовал мимо них. Дверь в тамбур захлопнулась, Брехт, будто проснувшись, кинулся к сидящему на полу медику.
– Что с тобой?
– Ничего… почти, – бедняга поморщился, растирая затылок. – А вот что случилось с ним? Силища… такого и строительный робот не остановит. Это правда инспектор Рогов, кто-нибудь знает его лично?
– Думаешь, подмена?
– Тут не первый аномальный случай. Он может быть морфантом, например.
– Так, – Брехт задумался. – С голыми руками к этому существу соваться опасно. У меня идея, пойдемте на склад. Он вроде как про нас пока забыл.
Позади бассейна мертвых открывался еще один зал. В нем не было почти ничего необычного или пугающего – стены цвета выцветшего на солнце песчаника, гладкий пол, широкая плита посредине. Только освещение было много ярче, чем где-либо еще в лабиринте.
– Что это? – Алиса остановилась напротив плиты, не решаясь обогнуть бассейн. – Алтарь? Храм?
– Все это время мы бродили в храме, – голос жреца усиливался, отражаясь от стен. – Тут святилище, главное святилище.
– Лучше бы тут был выход, – вздохнул Пашка.
Алиса замерла на пороге. Открытые врата будто приглашали войти, и интуитивно ей казалось, что опасности нет, но ведь один раз интуиция ее уже подвела. Хотя зло на Эвридике возродил именно землянин, а здешние силы пока что были к пришельцам нейтральны.
Она сама не заметила, как сделал шаг, другой. Как будто издалека сзади донесся Пашкин окрик:
– Куда ты?
– Здесь может быть что-то, что укажет выход, – собственный голос звучал будто со стороны и был медленным, тягучим. Все вокруг тонуло в призрачно-белом сиянии.
– Если только кто-то пожелает его указать, – слова жреца выплывали на поверхность светового моря.
– Кто-то? – затуманенное сознание ухватилось за главную мысль. – Здесь есть хозяева пирамиды?
– Есть… Я чувствую.
И Голос, глубокий, мощный, спокойный, идущий отовсюду и ниоткуда, подтвердил:
– Я есть.
Катер с “Орфея” вмещал человек сорок. Рихтер скрипнул зубами, представив, что минут десять-пятнадцать ему придется сидеть среди посторонних, иногда не в меру говорливых людей, набившихся как сельди в бочке. Он и в лучшие времена не отличался особой общительностью, а уж сейчас, когда любой дискомфорт буквально рвал оголенные нервы, необходимость выносить чужое общество казалась ему ужасной. Он порадовался, что заранее надетая дыхательная маска хотя бы частично прикрывала глаза, и что никто не полезет сообщать, какие они у него красные.
Ему казалось, что он видит их, свои налитые кровью белки, что они отсвечивают алым на сетчатку, что жажда крови и смерти несется по нейронам к мозгу. Мысленно он еще сопротивляется, но насколько его хватит? О, скорей бы очутиться на базе, там, в обществе понимающих людей, которые тоже сталкивались с иррациональным, ему станет легче.
Рядом, как назло, посадили манерную даму в возрасте. Он знал по опыту, что подобные путешественницы часто считают своим долгом развлекать соседей разговорами. К счастью, эта женщина недовольно оглядела Рихтера и, видимо, сочла его нелюбезным собеседником. Мерзкая тетка, да и все они тут. Как будто принадлежат к другой расе, а он…
“Иди к нам, брат. Будь с нами, брат. Мы Избранные, у нас особый удел, брат. Ты никогда не будешь одинок. Мы будем едины…”
Он вздрогнул, будто люди вокруг тоже слышали этот зов. Манерная дама покосилась на него с некоторой опаской. Рихтер отвернулся и закрыл лицо руками. Что он наделал? Он так надеялся, что на Эвридике станет лучше, но нет. Он только подвергает опасности всех этих пассажиров. Добраться бы скорей до Патрульных, уж эти люди должны дать совет…
“Будь с нами, брат…”
Голова болела просто нестерпимо, словно ее сдавливал раскаленный обруч. Рихтер склонился как можно ниже. Скорей бы пилот объявил выход. Его будто дергало в разные стороны, скорей бы на базу…
Стоп. Через боль и шум пробилась мысль, воспоминание о каком-то важном разговоре… каком? Нет разницы, скорей бы на базу. Нет, вспомнить нужно, нужно! Что же такое говорил лаборант перед приступом…
“По базе данных я видел, что похожее письмо отдал на анализ кто-то из Патруля… уж не сам ли главный инспектор…
Но коль не хватит одного,
Тогда не будет ничего.”
“Иди к нам, брат!” – взревело в голове, Рихтер скрипнул зубами, чувствуя, что скатывается в безумие. Нет, он будет сопротивляться, нужно принять решение, какое-то решение, значит, там инспектор Кром, их опять будет двое, но третий, необходимый для критической массы, не может же в столь уединенном месте быть третий, не может же этого быть…
– Простите, вам дурно? – участливо поинтересовался кто-то из сопровождающих у инспектора Крома. Инспектор, прямой как палка, даже не обернулся, только лязгнул зубами в сторону непрошенного жалельщика.
– Ничего, обойдусь. Виноват здешний климат.
– Вот катер показался, – указал в небо один археолог. – Можно будет в домики уйти, побеседовать там. Здесь и правда просто чудовищная жара.
– Сон разума рождает чудовищ, – процитировал неожиданно инспектор Рогов. Большинство обернулось на его голос. Инспектор выглядел почти хорошо, только улыбался злорадной и неподходящей к случаю усмешкой.
– Третья экспедиционная база, – прозвучал из рупора голос пилота. – Третья экспедиционная база, на выход.
Рихтер вздрогнул. Наконец. Там можно будет уединиться, там должен найтись выход, а потом они что-то да придумают. Ведь уже от слов пилота ему стало легче.
– Третья экспедиционная база, – повторил пилот. – Доктор Джон Рихтер, вы заказывали спуск именно сюда.
Рихтер машинально поднялся, двигаясь к выходу. Сейчас станет легче, сейчас станет легче. Нужно только пройти мимо всех этих людей… Его будто что-то подталкивало к выходу. Одна лишь мысль возникла непрошеной помехой – письмо послали инспектору Патруля, неужели ограничились одним?
– Кром? – сопровождающий дернул главного инспектора за рукав. – Да что с вами творится, Карл?
Главный инспектор смотрел на зависший катер, как загипнотизированный. Лишь на очередной окрик он обернулся, сверкнув из-под маски красными белками глаз.
– Все в порядке…
– Ну, – голос пилота звучал раздраженно, ибо Рихтер переминался перед входом, словно застенчивый влюбленный на первом свидании. – Вы выходите?
Медленным вязким движением Рихтер повернулся обратно в салон.
– Я передумал. Я остаюсь…
– Что за чертовщина! – завопил Кром, когда катер, так и не выплюнув из себя ни единого пассажира, начал подниматься в небо. – Что с этим Рихтером?
Сзади раздался еще один вопль ярости и негодования. Инспектор Рогов барахтался на площадке, опутанный полупрозрачным блестящим покрывалом. В тот день не одной Алисе посчастливилось испытать на себе ловчую сеть для малого дракончика.
– Что за дебильные шутки! – кричал Рогов, тщетно пытаясь освободиться. – Ни одного открытия… только одни происшествия у вас… закрыть к чертовой матери!
– Он агрессивен, понимаете, он ведет себя странно, он неадекватен, – объяснял археолог Брехт уже совсем переставшим что-то понимать окружающим.
– Это я неадекватен? – взревел Рогов. – Выпустите, я вам покажу, кто тут неадекватен!
– Вот поэтому и не выпустим, – заявил Брехт.
Рихтера чуть ли не впервые в жизни трясло от рыданий. Он не смотрел по сторонам, но подозревал, что на него уставился весь салон. Голова болела еще сильней. Но это была боль иная, она несла с собой исцеление и освобождение. Бог его знает, что будет дальше, но, кажется, первый шаг на верном пути он все же сделал…
========== Третий ингредиент и одно желание на троих. Окончание ==========
Комментарий к Третий ингредиент и одно желание на троих. Окончание
https://writercenter.ru/library/lirika/sbornik-stihov/shepot-osirisa-triptih/114745.html
Триптих Шепот Осириса – во-первых, это рассказ о посмертном суде египтян. Во-вторых, прекрасные стихи.
Следующая последняя… сразу предупреждаю, что в конце историческая достоверность будет принесена в жертву занимательности. )
Алиса встряхнулась. Звук Голоса вытащил их из полусна, в который погрузил свет… или же не свет, само это место, сама комната. Святилище, как сказал Имхотеп. Может, здесь и время течет по-иному?
Оперативнее всех на Голос отреагировал практичный Пашка.
– Ты кто? – быстро спросил он.
– Вы не поймете ответа, – спокойно и торжественно ответил Голос.
И тут вперед выступил Имхотеп. Медленным шагом пришелец из времен человеческого рассвета прошел к плите и остановился возле нее. Он не падал на колени, не простирал рук к алтарю, лишь слегка опустил голову – но в этом скупом жесте было не меньше преклонения, чем в исступленных земных поклонах.
– Владыка вечности, – заговорил Имхотеп. – Ты ли это, здесь, за гранью неба? Под ногами нашими водный поток реки мертвых, над головами своды из яркого огня и по пути сюда мы видели стену из змей живых. Ты ли это, скажи, ибо душа моя нечиста, и я недостоин предстать пред тобой.
– Я лишь наследие того, чьи обличья разнообразны, – ответил Голос. – Те, кто выше меня, покинули этот мир. Я же существую здесь, пока не исполнен уговор. Затем я смогу последовать за вечными, ведущими материю к совершенству.
– О, – обрадовался Пашка. – А нельзя ли с этого места поподробнее? Какие вечные, почему их след обнаружился на нашей Земле, ну и все такое. Куда они делись, и местное население тоже.
– Если я начну этот рассказ, – ответил Голос, – к его концу ты станешь старше вдвое. Но я сделаю это, если твои спутники согласятся с желанием.
– Какое-такое желание?
– Одно желание.
– Каждому? – обрадовался Пашка. – Тогда я…
– Нет, – охладил его пыл Голос. – Одно желание, которое вы загадаете вместе, или же один из вас, а прочие возражать не станут.
Пашка сник и начал обдумывать ответ.
– Какое странное условие, – сказала Алиса. – Вы непохожи на золотую рыбку. Или вы джинн? Можно вас увидеть?
– Нет.
Голос произнес это слово так, что мурашки по коже пробежали.
– Вы настолько страшны? – спросила она как можно более беззаботно и иронично. Что, если на этот раз существо ответит “да”?
– Мой взгляд обращен вперед, – сказал Голос. Алисе не показалось, что это ответ на ее вопрос, но Имхотеп понял.
– Ты не перевозчик, – произнес он. Голос согласился:
– Я не забираю души, я лишь жду исполнения уговора.
– Простите, – снова вмешалась Алиса. – Во всех известных мне историях желания исполнялись с подвохом. Ну, там погибали, загадав вечную молодость и всякое такое. Так что такого нам не надо.
– Я исполняю желания честно, – сухо ответил Голос.
– А какие? – спросил Пашка. – Богатство, что ли?
– Любые, – Голос стал еще суше, или это просто казалось?
– Шутите, – хмыкнул Пашка. – А вот я возьму и загадаю всеобщее благоденствие.
– Исполнится.
– Что, правда, что ли?
– Правда. Только учти, что благоденствие каждый понимает по-своему, и всем придется прийти к какому-то общему знаменателю.
– А я загадаю, чтобы человечество открыло бессмертие! Это вам не по силам, наверное?
– По силам. Но всем придется потрудиться ради этого открытия.
– А в чем тогда исполнение желания?
– В том, что оно сбудется наверняка.
– Ну, если потрудиться, так это может и честно, – задумалась вслух Алиса. – Неужели ни в чем подвоха нет, такого не бывает! В чем-то да есть заковырка.
– Есть.
– В чем? – быстро спросил Пашка.
– В том, что желание только одно на всех.
– Да ерунда… – Пашка замолчал. Алиса прикрыла глаза, понимая, что все они сейчас думают одно и то же.
Возможность исполнить свою заветную мечту. Люди за меньшее вгрызались друг другу в глотки. Если бы эту комнату нашли пираты, например? Как быстро они бы поубивали друг друга?
– Вас видели астеропцы? – быстро спросила она.
– Я отвечаю не на все вопросы. Я объясняю условия договора.
– Они свернули исследования из-за вас? Они не смогли распорядиться желанием? Что будет, если мы не загадаем?
– Вы должны загадать.
Алиса задумалась.
– До нас тут был человек. Вы исполнили его желание?
– Дверь открывается только, если за рычаг возьмутся не менее двух разумных существ.
Значит, Стас не мог попасть внутрь. А если бы попал, то приволок бы того же Бруно, например, и под угрозой выстрела заставил бы загадать то же, что и он…
– Передача желания должна быть сугубо добровольной, – прервал ее размышления голос.
– Вы читаете мысли? – ошарашенно спросила Алиса. Впрочем, что это с ней, читает, конечно, при таком-то умении…
– Да.
– Тогда мне не светит ничего, – пробормотал Пашка, и добавил негромко, но так, что она слышала: – А я бы загадал вырасти.
Мысли снова понеслись вскачь. Значит, добровольно только полные альтруисты или безумцы придут к согласию, а бывает ли так? Кто пройдет искушение любым желанием? Вернуть к жизни близких, обрести славу, счастье, здоровье, что угодно! Их трое, Пашка лелеет свои комплексы, она в раздрае, а Имхотеп…
Жрец, хотя он больше всех был настроен на встречу со сверхъестественным, единственный до сих пор не проронил ни слова. О чем он мог думать? О мести тем, кто похоронил его живым с вырезанными глазами и языком? О власти, сходной с всемогуществом богов? Или о своей любимой, похороненной неизвестно где, о потухшей и вновь вспыхнувшей надежде на ее воскрешение?
– Имхотеп, – шепнула она. Египтянин повернулся. В его глазах не было ни привычного превосходства секретного знания, ни силы и уверенности посвященного – только плескалась неизбывная боль потери.
– Вы воскрешаете мертвых? – возвысила голос Алиса. Ответ пришел такой, который она и ждала:
– Да. И это будет подлинное воскрешение, не подмена и не ходячий призрак.
– Тогда… Паша, я тебя никогда ни о чем не просила, а вот теперь…
– Ни о чем? – возмутился Пашка. – Каждую минуту: Паша, будь осторожнее!
– Я имею в виду, не просила ни о чем для других. Паш, давай передадим желание Имхотепу. Ему важнее.
Египтянин широко раскрыл глаза, отшатываясь от нее в изумлении.
– Что? Ты, ты по доброй воле отказываешься… так не бывает! Не бывает!
– Бывает, – заговорила она быстро. – Послушай, у нас есть все, чего нет, того сами добьемся, а не добьемся – грош нам цена! В космос летаем, живем долго, лучшее – враг хорошего. Личная трагедия только у тебя. Загадывай, а мы кулачки держать будем.
Имхотеп застыл с ошарашенным выражением лица. Он впервые сталкивался с тем, что столь великий дар ему могли передать не за высокое происхождение, а просто по дружбе.
– Паш, – Алиса посмотрела на Гераскина. – Ну, убеди ты! А я… я обещаю ждать, пока ты не вырастешь.
Он дернул плечом.
– Вот еще, одолжение мне делать… Не надо подачек. А желание – что ж, пусть Имхи загадывает. Я все равно, что ни загадаю, потом жалеть буду.
– Передача добровольна, – сказал Голос торжественно.
Алиса вдруг испугалась. Вдруг она поспешила? Удержится ли Имхотеп перед искушением? Ведь какие открываются перспективы! Если он пожелает вернуть свой дар, удесятеренный силой древних богов… Галактики у ног! Вечная жизнь! Восстановленная мощь Египта, мировой порядок согласно великой Маат, жертвы на алтарях ради воскрешения достойных!
С лица египтянина тем временем исчезло потрясение. Он что-то сосредоточенно обдумывал.
– Могу я просить вернуть жизнь более, чем одному человеку?
– Можешь, – Голос стал почти дружелюбен. – Но думай, как они будут существовать в изменившемся мире.
– Я могу повернуть время вспять?
– Да, и временного парадокса не будет.
– Я не могу, – он искал подходящее слово. – Не могу пока объяснить, как именно нужно изменить…
– Я читаю мысли, – ответил Голос. – Я понял. Помни и ты, что ничего не дается даром. От тебя потребуется мужество, причем не то, которое у тебя в избытке, не внешнее, а внутреннее. Я же обещаю свою помощь.
– Тогда я решил.
Жрец расстегнул браслет, навязанный ему в полете неугомонным Пашкой, и протянул Алисе.
– Я ничего больше не смогу оставить на память.
Непрошеные слезы навернулись на глаза. Что же, так лучше… Этот романтик-пантеист никогда бы не стал своим в мире рассудочной современности. И все-таки жаль…
– Теперь идите, – сказал Голос. – Пройдите дверь, в которую вошли, и вы окажетесь во внешнем Адарополе. Уговор исполнен, Пирамида будет разрушена, если вы не станете мешкать, то успеете добраться до безопасного места. Больше не ищите чудес на этой планете, последний портал закроется вместе со мной. Ступайте!
– Погоди! – крикнула Алиса. – Как нам тебя благодарить?
– Я получил свою благодарность, – ответил Голос. – Задумайтесь, я ведь впервые встретил людей, способных договориться…
Последние слова смолкли, Алиса, еще прислушиваясь к их эху, машинально натянула на лицо дыхательную маску и сделала шаг в проход. Там не было ни механизмов Великой Девятки, ни бассейна мертвых, ни белого освещения – вокруг выросли строения внешнего города, над головой возвышались скаты Пирамиды.
Имхотеп же без маски, вспомнила Алиса, оборачиваясь. Но позади был только Пашка, который изумленно крутил головой во все стороны.
– А где Имхотеп? – спросил он.
Доктора Рогова все же освободили, хотя видевшие инцидент в медцентре были решительно против. Кром сам поручился за товарища. Незадачливого инспектора окружили несколько человек, готовые в любой момент снова его обездвижить. Рогов поднялся на ноги, дьявольское наваждение пока отступило, но и в человеческой ипостаси инспектор был зол, как черт.
– Вот что это за фокус вы выдумали?
– Лучше вы расскажите, почему вы напали на сотрудника и причинили увечье, – потребовал Брехт.
– Я? Вы с ума сошли?
Кром, выслушивая эту перебранку, не сразу обратил внимание на сигнал сообщения на браслете. Когда он наконец заметил, писем от Рихтера набралось уже с десяток – коротких, обрывочных фраз. Кром читал их не полностью, глаз привычно выхватывал основное, и инспектор не знал, верить ли столь странным догадкам. Не весь ли мир сошел с ума?
“… если вы тоже получили письмо со странным орнаментом…”
“… не знаю, можно ли этого избежать, но я знаю точно, что нам нельзя встречаться…”
“…может, опасны даже такие записки, но по-другому…”
“… я уверен, что противостоять можно, но если вы решите, что нужен кардинальный способ…”
– Чертовщина! – воскликнул Кром, отводя взгляд от браслета. – Сергей, почему вы мне не сказали, что получили письмо?
– Какое? – удивился Рогов.
– По почте. Странное письмо без обратного адреса на бумаге с восточным орнаментом. Возможно, содержание было откровенной чушью, главное – узор.
– Припоминаю, что-то было, – Рогов наморщил лоб, – но это же была полная ерунда, я принял за розыгрыш!
– Поздравляю, мы в итоге на волосок от гибели! И нам опасно общество друг друга! Вы кому-нибудь показывали этот розыгрыш?
– Хорошенькое дельце, – Рогов сразу поверил. – И что теперь?
Кром хотел ответить, но упал на площадку. Впрочем, не он один, и по причине вполне прозаической – гигантский лес тряхнуло. На Эвридике началось землетрясение.
Как мгновенно падает закат на пустыню! Стоит зайти за грань небес ладье великого Ра, и вот небо стало темно-лиловым, лишь светит на горизонте алая полоса. Вершины пирамид тонут во мраке. Жара печет не так яростно, как днем. От прокаленных камней пышет накопленным за день жаром.
Дворец замолкает в сонной истоме. Спешат покончить с дневными заботами измотанные слуги. На женской половине стихают разговоры, сплетни и перешептывания. Люди ложатся спать, пока где-то на берегах подземной реки великий Ра спешит на еженощную битву со злобным змеем. Ра одержит победу, завтра вновь поднимется над черной землей возрожденное солнце, завтра новый день, полный трудов и забот.
А пока по коридору дворца идет девушка, летит навстречу любви, точно бабочка на огонь. Ее тело расписано узорами, и впрямь напоминающими крылья бабочки. Мимо статуй богов спешит она, сама прекрасная, как богиня.
За золотыми занавесями Анксунамун ждал тот, к кому она торопилась. Но сегодня он не выступил ей навстречу, не обнял, не приник с поцелуем к ее губам. В глазах юной наложницы вспыхнул испуг – что случилось? Узнал ли ее возлюбленный о некой опасности, или же случилось худшее и его любовь прошла? Он же не сказал ничего, только качнул головой, предостерегая ее. Анксунамун обернулась к выходу, где жрецы Осириса замыкали тяжелые двери. Сделать это им не удалось, с силой распахнув створки, как гребец рассекает волны, в залу вошел фараон. Его величество собирался отсутствовать весь вечер, но почему-то передумал.
За золотыми занавесями Сети увидел две стоящие рядом фигуры. Мгновенно преодолев несколько шагов, отделявшие его от спальни, фараон встал напротив будущей царицы и верховного жреца.
– Имхотеп? Что ты делаешь здесь, в наших покоях, рядом с той, кого мы собирались сделать нашей супругой?
========== Сердце, полное любви, на космических весах… ==========
Комментарий к Сердце, полное любви, на космических весах…
Просьба ногами не бить. Понимаю, что это исторически не выдержано. Но уж так придумалось.
Ах, да. Мне тут звонил Имхотеп и просил передать, что на тех, кто заговорит про микрофлору влагалища и качество сперматозоидов, он нашлет семь казней египетских.
Алисе казалось, что бежать она не сможет. Что даже если просто пойдет быстрым шагом, то умрет от усталости. Но не успели они пройти пару кварталов, пол под ногами ощутимо дрогнул. Стены строений качнулись, стон пошел из самого сердца подземного города. Алиса глянула вверх – своды пирамиды держались, но ей в панике показалось, что они валятся прямо на нее. Алиса схватила Пашку за руку:
– Бежим!
До выхода они донеслись в рекордно короткий срок. Мимо мелькали золотистые стены зданий, ажурные мостики над пустыми каналами, колонны и ограды. За это время пирамиду качнуло еще пару раз. В туннеле к наружному амфитеатру все же пришлось притормозить. Перепрыгивать через валуны быстро не получалось. Ребята перелезали через них, спотыкались, падали, ушибались, вскакивали, чтобы напороться на очередное препятствие. Тем временем позади усиливались подземные толчки. Уж не переоценил ли их возможности Исполнитель желаний, подумалось Алисе, пока она пыталась найти как можно менее травмоопасную дорожку между камнями.
Пашка же наоборот приободрился и начал болтать.
– Я думаю так, здешняя цивилизация, – он перепрыгнул через очередной останец, сбился и начал снова: – здешняя цивилизация все-таки появилась не тут, а на Сириусе, и их планета вращалась вокруг той звезды, что ныне превратилась в карлик. Ну, ты же знаешь, как астрономы голову ломают, что туманности вокруг него нет, и, значит, гигантом он был очень давно, а все древние историки свидетельствуют, – ой! острый, гад, – историки свидетельствуют… ну, что Сириус еще недавно был алой звездой. Может, туманность они пустили на топливо, а еще они – чччерт! – они знали заранее, что их звезда погибнет, и искали убежище на ближайших системах, а близко к Сириусу Адара и наше Солнце. Ну вот тут они создали свою колонию, а на Земле – сейчас, я, кажется, застрял… – на Земле, в Африке да и в Америке же тоже были пирамиды, у них было что-то вроде миссии, они могли учить тамошних жителей… ой! – а еще, если цивилизация у них изначально была магической, они вышли в космос до того, как избавились от социальных проблем, среди них могли остаться -ай, черт, зараза! – нехорошие люди, короче. Ну, не люди, ты поняла…
– Паш, ради всего святого, сделай милость – заткнись, или тебя и вправду надо выпороть…
– С плеточкой и на каблуках? Я согласен!
– Тебя никто не спрашивает, – огрызнулась Алиса и растянулась на земле. Уронил ее очередной толчок. С потолка на спину посыпались мелкие камни. Рядом раздался Пашкин вскрик – ему тоже досталось.
Тряска продолжалась, но Алиса ухватилась за ближайший останец и кое-как поднялась на ноги.
– Паш! Паш, вставай! Надо бежать, засыплет ведь!
Сзади раздался грохот, нарастающий, как рык проснувшегося опасного животного. Фонарь на шлеме мало что освещал, но он выхватил из мрака взбугрившийся впереди пол.
– Бог ты мой! – она каким-то чудом отыскала в темноте Пашкину руку. – Бежим!
В подземелье в один миг стало светлее – где-то позади рухнул кусок потолка. Потом осветился участок дороги впереди. Валунов здесь было меньше.
– Лучше б стена обвалилась где-то… – крикнул Пашка на бегу.
В частично освещенном и почти пустом тоннеле бежать было легче, если бы не усиливающиеся толчки под ногами и валящиеся сверху камни – мелкие, а потом и покрупнее. И выхода пока что видно не было. Страшный треск и грохот послышался сзади.
– Паш! – Алиса оглянулась на бегу. – Не отставай!
Пашка задрал голову, глядя в дыру в потолке.
– Катер! – заорал он. – Алис, стой! Я вижу катер!
– Вам лучше? – спросил над ухом участливый голос. Рихтер затряс головой, он сам не мог понять, стало ему лучше или нет. Голос принадлежал его соседке, и чего он изначально отнесся к ней с таким предубеждением, женщина как женщина, приятная пожилая леди.
– Вам воды дать? У пилота есть. Сейчас спустимся на главной туристической базе, там замечательные врачи.
Рихтер поднял голову, чтобы ответить. И тут в салоне раздался крик одного из пассажиров:
– Смотрите, что там? В заднем окне? Здесь же нет вулканов?
Будто что-то щелкнуло глубоко внутри и обруч, сдавливавший виски, лопнул. Голова болела, но исчезла резь в глазах, краски мира, последние дни сместившиеся в сторону багрово-кровавых, заиграли чистыми оттенками. В заднем окне катера сияло ослепительное голубое небо, и на его фоне, далеко позади, в стороне экспедиционного лагеря, поднимался высокий столб дыма.
Пассажиры возбужденно переговаривались, пилот громко объявил:
– Спокойствие, ничего страшного нет, обычное природное явление. На месте назначения катера никакой сейсмической активности не наблюдается. Катер тоже исправен и…
Его слова перебил сигнал внутренней пожарной сирены.
– Вот видите, не все так, – возразил кто-то.
В салоне ощутимо запахло гарью.
– Чей-то багаж горит! – воскликнул Рихтер.
– Ваш, – ответила соседка. – Из вашей сумки дым.
Рихтер подхватил дорожную сумку, одновременно расстегивая ее. Он уже знал, что там могло самовоспламениться. Конечно, он был тысячу раз неправ, что не уничтожил сразу проклятоое письмо с орнаментом, но хранилось оно в специальной вакуумной папке с магнитным замком, который открыть постороннему было трудновато. И все же он был просто преступно беспечен, в случае его смерти личные вещи стали бы обыскивать…
Папка ощутимо нагрелась. Внутри не было ничего, кроме горстки пепла.
– Ну что, разобрались с дымом? – спросил пилот. – Осторожнее с сигаретами, доктор Рихтер. Тут датчики чуткие, реагируют легко. Посадка на туристической базе через пять минут.
– Извините великодушно, – попросил Рихтер. – Я тут немного передумал. Высадите меня на третьей экспедиционной.
Фараон ждал ответа.
Сети думал о мести. Он не был обычным обманутым мужем, измена в его случае превращалась в святотатство. Опущенные глаза и дрожащие губы его недавней любимицы ясно говорили о ее вине. Впрочем, иногда женщины ведут себя так и просто от страха – кто их разберет! Не то жрец, ее соучастник, он держался как обычно, ни единой тени не набежало на его лицо. О, эти жрецы! Они не водили в бой армии, но они обладали знаниями, которых не было ни у кого более. Теперь все будет по-иному, он, хоть стар, не даст никому более основывать государство в государстве. И в глубине души Сети был рад тому, что предоставится повод избавиться от женщины – она стала забирать над ним слишком большую власть, что позволять не следовало. Он не был жесток с наложницами, пусть над ней будет справедливый суд, и пусть решают судьи. Как сказано было в легенде:
Лицо нежней сирийских лилий
Избороздил жестокий страх,
И ножки розовые ныли
В тяжелых бронзовых цепях.
И вновь, как грозные раскаты,
Звучали страшные слова:
«Я – твой супруг, твой старый Бата,
Я жив, и месть моя жива».
В ответ раздался безотрадный,
Бессильный, жалкий женский плач,
И судьи были беспощадны,
И был безжалостен палач.
И утром около лоханки
Худые уличные псы
Глодали скудные останки
Недосягаемой красы…*
Одна дева в гареме провинилась подобным образом несколько лет назад и была брошена собакам – он забыл, как звали ту, забудет и эту.
Размашисто шагая, вошли с мечами наизготовку меджаи – стражники фараона и окружили виновных.
– Держите их, держите, они встречались тайно, они что-то замышляют! – раздался издали с балкона голосок царевны, одной из дочерей Сети.
А Имхотеп по-прежнему ничего в свое оправдание не произнес. Его жрецы переглядывались, мысленно прикидывая, насколько сурово их накажут вместе с их предводителем, но говорить не осмеливались.
Наконец в распахнутые двери прошли два богато одетых человека, которые в столь поздний час давно должны были быть в своих покоях. Один из них был Пасер, главный визир фараона. Другой, одетый в белое, с выбритой головой, как у Имхотепа, но намного старше последнего – Небнетджер. Оба знатных господина остановились рядом с Сети, отвесив ему поклоны.
– Государь, – заговорил жрец Амона. – Ты видишь, что я предупредил тебя небеспочвенно. Ты отдалил от себя нас, слуг великого Солнца, и приблизил других. О государь, ты видишь теперь, что даже их верховный жрец не оправдывает твоего высокого доверия.
Имхотеп впервые разомкнул уста.
– Владыка, этот человек лжет тебе. Он оклеветал меня из зависти. Я невиновен в том, в чем ты меня подозреваешь. Я стою перед тобой, как на суде Осириса, и говорю: вот, слушай меня, я чист. Я не коснулся госпожи, смотри, ее узор в целости.
Фараон вынужден был признать это. Небнетджер сердито топнул ногой.
– Есть множество способов нанести урон чести женщины, не размазав краску на ее теле!
– Я не нанес этого урона, – возразил Имхотеп. – А ты тогда расскажи правду, почему ты так зол. Вы, слуги Солнца, не лишились его света, но вас отдалили от казны фараона и возможности запускать туда руки.
