Текст книги "За кадром (СИ)"

Автор книги: Tascha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

На первом курсе у них случился бурный и очень короткий роман, как логичное продолжение детской дружбы, но потом Кире пришло в голову, что настоящие космические волки не должны иметь семьи – чтобы некому было плакать в случае чего. В восемнадцать лет в голову приходят странные мысли. И Томми согласился, что лучше дружба. А потом была череда совсем других романов – и каждый раз Томми с готовностью слушал, сочувствовал и был готов, в случае необходимости, появиться рядом, чтобы отшить слишком настойчивого кавалера. Рядом с Томми тоже появлялись девушки и тут же исчезали, стоило Кире бросить очередного бойфренда. Томми спокойно реагировал, даже когда в коротких увольнительных Кира уходила из баров не одна, махнув на прощание рукой. Она была убеждена, что они просто хорошие друзья.

Пока Томми, стреляя по киборгам, не предложил стать его женой. Кира тогда, так же высаживая свой бластер, пообещала ответить на базе, если доберутся. А потом сказала – нет. С тех пор перед каждым вылетом Томми повторял предложение, и Кира была уверена, что это такая игра. Он предлагает, а она обещает ответить позже, и пока она не ответила – они не могут погибнуть. Ну как же можно погибнуть, если она ещё не сказала? Сейчас бы она всё отдала, чтобы вернуться и успеть сказать «да». Просто потому, что Томми это было нужно.

После Джималги они отправились отмечать своё спасение в ресторан, но в последний момент Кира передумала и заказала номер в гостинице, где они и провели всю увольнительную. И потом другие мужчины вдруг стали неинтересными – просто расхотелось терять время на тех, чьи лица исчезают из памяти, стоит вернуться на корабль. Томми тогда не сказал ни слова, послушно сменив маршрут с ресторана на гостиницу, только заказал им еды. И так же послушно всегда был рядом, никогда не споря, подчиняясь её решениям. Мягкий, неконфликтный, никогда не поднимающий голоса Томми. Всегда на полшага позади, прикрывая её спину. Хоть бы раз он шагнул вперёд и потребовал, чтобы она, наконец, выбрала его насовсем!

Вопреки прогнозам врачей Кира начала ходить. Сначала с антигравом и медицинским экзоскелетом, а потом сама, тяжело опираясь на трость. Полгода в реабилитационном центре и резолюция медкомиссии: не годна к строевой. Чувствительность так и не восстановилась полностью, а каждый шаг отзывался болью, заставляя пить таблетки по часам. Но главное даже не это – она не прошла психологические тесты. Опытные психологи видели то, что она сама заметить не могла. Что-то сломалось в ней в том бою. А может, позже – она слишком долго умирала на безымянной планете, и тот страх, намертво утрамбованный внутри, так и не ушёл, замерев в ожидании. Кира разучилась улыбаться. В бой уходил танцующий истребитель, а за ворота медицинского центра вышла усталая взрослая женщина с холодным, колючим взглядом.

Армия предложила на выбор два варианта: военная пенсия или работа наземным инструктором в академии. Кира выбрала первое. Смотреть в горящие глаза тех, кто бредит бездной, и понимать, что сама никогда не сядет за штурвал, она не могла. Не настолько она была сильной, чтобы смотреть на звезды снизу. Этот удар оказался самым сокрушительным.

Кира вернулась на Оккулту. Родители, выйдя на пенсию, перебрались на другую планету, оставив квартиру ей. Предлагали тоже переехать, но Кира отказалась, не желая видеть жалость в их глазах. А ещё на Оккулте не было звёзд и можно было дышать.

Первый месяц она просто сидела дома, иногда вставая с кровати, чтобы заказать еды. А иногда не вставала – смотреть в стену можно было и так. Никого не хотелось видеть и слышать, мир утратил краски, оставив только серый, и Кира медленно проваливалась в депрессию, не находя в себе силы на рывок. А через месяц к ней завалились подруги, просто вынудив грязным шантажом открыть дверь – вставлять новую Кире не хотелось, а вызывать полицию было как-то неприлично.

Из их школьной компании на Оккулте почти никого не осталось – разлетелись учиться, да так и остались на разных планетах. Только писаная красавица Лизавета неожиданно выскочила замуж сразу после школы, оставив за бортом всех самых крутых ухажёров и выбрав тихого ботаника, работающего на местном военном заводе в какой-то очень секретной лаборатории – чем занимался Лизкин муж, не знал никто, включая саму Лизку. Завела трёх карапузов и была совершенно счастлива, умудряясь оставаться всё той же красоткой, заставляющей мужчин сворачивать шеи, а их спутниц недовольно шипеть. Да ещё Марта, решавшая за них всех контрольные по программированию, закончила институт и вернулась работать в местный филиал DEX-компани.

Кира особенно не интересовалась, чем там Марта занимается – к киборгам она была равнодушна, искренне считая их смертоносным оружием, не более того. И лучше, если это будет твоё оружие, иначе семья получит короткую похоронку. И честно говоря, надеялась в мирной жизни с киборгами больше не встречаться – слишком уж яркие сны были после Джималги. Да и медицинские модели никаких приятных воспоминаний не оставили.

Нагло вломившиеся к ней в квартиру девицы громко шумели и требовали внимания. Пить Кира отказалась – не монтировался алкоголь с лекарствами, но на кухню выползла. Лиза уговаривала, Марта наезжала и требовала, но в результате, грубой лестью и страшными угрозами, они выбили из Киры обещание начать шевелиться. И даже наметили путь этого шевеления.

В результате с утра она написала родителям и попросила денег: персональный инструктор, специализирующийся на таких заболеваниях, был удовольствием недешёвым и в маленькую пенсию не вписывался. Родители денег перевели моментально, удвоив сумму – Кира только рукой махнула, спорить было бессмысленно.

И ещё через неделю пришла на тренировку. Благодарная спина ответила такой болью, что до дома Кира ползла, глотая слёзы, а весь следующий день просто лежала. Но потом опять встала. Через полтора месяца спина просто ныла, напоминая о своём существовании, ещё через месяц Кира выкинула таблетки, а потом убрала и трость. А через три первый раз побежала, осторожно прислушиваясь к ощущениям.

Новое заключение медицинской комиссии было окончательным – сесть за штурвал истребителя Кира могла только при условии всеобщей мобилизации, а такого в истории Федерации ещё не было. Зато армия предложила курсы переквалификации, раз уж поломанный пилот смогла настолько восстановиться: водить гражданские корабли можно даже с деревянной ногой или вообще без неё.

Взвесив за и против, Кира согласилась и улетела учиться водить неуклюжие тяжеловозы и пассажирские яхты. И через год они, всё так же втроём, отмечали её новую лицензию, заказав столик в одном из баров на берегу океана.

– Что думаешь делать? – Лиза откинулась в кресле и слегка пригубила белое вино. – Какие планы по поиску работы?

– Ну, как минимум месяц у меня есть, а то и два. – Кира отставила пустой бокал, и Марта тут же плеснула туда из тёмной бутылки. – Мне надо слетать к родителям Тома, а потом уже начну искать.

– Ты с ними так и не поговорила? – сочувственно поинтересовалась Лиза. – Тяжело?

– Поговорила… – Кира покрутила в ладонях бокал. – Я не могу… понимаете, получается, я жива, а он нет. Это же не честно, не правильно, так не должно было быть.

– Жизнь вообще вещь не сильно справедливая, – отозвалась Марта. – Но ты не права, никто не виноват, что так вышло, да и сама ты не сказать, чтобы целая оттуда вернулась.

– Кира, уже два года прошло… – Лиза накрыла своей ладонью руку Киры. – Пора отпустить…

– Ладно, девчонки, я разберусь… Марта, наливай, не тормози.

– Сдаётся мне, дамы, что вы решили надраться, – возмутилась Лиза. – Этак вы скоро бутылку допьёте!

– Фи, как грубо, мы не надираемся, а культурно употребляем… – Марта развернула к себе ополовиненную бутылку и прищурила один глаз. – Jack Daniel’s! Благородный напиток, между прочим.

– И почему, собственно говоря, двум благородным доннам не надраться? – поддержала подругу Кира. – Это ты у нас почётная мать семейства, а мы свободные женщины, имеем право!

– Кстати, свободная женщина, колись, – подмигнула Марта. – Ты там нашла на своих курсах кого-нибудь? Симпатичный?

Кира закатила глаза и отпила из стакана. В учебном центре было много будущих пилотов. Молодых, красивых, весёлых… и горящих желанием летать. Что она могла им сказать? Что это не так называется? Что летать – это когда кожей чувствуешь корабль, а в прицеле танцует цель? Когда по венам раскалённой плазмой бежит адреналин? И есть только ты и бездна? А то, что они называют «летать» – это просто «водить». Шофёры-дальнобойщики. И она теперь такая же. Так что Кира просто училась, а ещё тренировалась – каждый день начинался с пробежки, а заканчивался в спортзале, в компании штанги. Страх той боли был сильнее усталости, а развлекаться ей не хотелось.

– Нет, ну это возмутительно! Ты что, решила в монахини податься?

– Ага, – согласилась Кира. – В мужской монастырь. А что?

– Пожалей бедных монахов, – вздохнула Лиза. – Ты решила, куда хочешь пойти работать?

– Маленькое что-нибудь. Не хочу работать в смене. Знаешь, корабль – это не мужчина, им делиться неохота.

– Это ты нормального мужчину пока не встретила… Ой, Лизка ты чего пинаешься?

Лиза сделала страшные глаза и попыталась скосить их в сторону Киры, та в ответ фыркнула (Лизавета вечно боится задеть чью-нибудь тонкую душевную организацию) и задумчиво обвела взглядом зал.

Бар был большим, но вполне себе уютным, правда, народу в пятницу вечером было многовато. Хорошо хоть большинство посетителей тусило на танцполе, недалеко от сцены, и только соседний столик был занят – там сидела какая-то компания. Да и шумоизоляционный экран вокруг стола отсекал все лишние звуки, и можно было спокойно поговорить.

– Не, ну а что, – продолжала наседать Марта, не обращая внимания на возмущённую Лизу. – Этак ты хватку совсем потеряешь. Помнишь, как раньше – любого мужика могла за собой увести, а сейчас что? Совсем сдала, мать.

– Пффф, – фыркнула Кира. Да, было дело, на каникулах они все собирались дома и резвились знатно. – Рано ты меня в пенсионеры записала. Спорим?

– А то! – азартно поддержала Марта. – Если уводишь – за выпивку плачу я!

– Выбирай кого!

– Вон! Видишь, мужик к бару пошёл? Слабо?

– Мне? – Кира встала, слегка покачнувшись, и резко опрокинула стакан, допивая оставшийся виски. – Лизка, ты свидетель!

– Ну и куда ты её отправила? Она же пьяная… – вздохнула Лиза, провожая взглядом слегка покачивающуюся подругу. – А если он маньяк?

– Ну, во-первых, если он маньяк, то я ему соболезную, а во-вторых, я его знаю, он в нашей конторе работает. Нормальный парень, холостой.

– А сама тогда чего, если нормальный?

– Не, не в моем вкусе. Солдафон. Честь, отвага и интеллект бластера, Кирюха как раз на таких западает, а мне, сама знаешь, мозг нужен.

– Хм, смотрю, ты его близко знаешь.

– Ничего от тебя не скроешь, – усмехнулась Марта и опять потянулась к бутылке. – Ну, было немного, но знаешь, когда мужчина не знает, что Монэ и Мане – это два разных человека, это допустимо, но когда он заявляет, что Рембрандт вроде как скульптуры делал, но он не уверен, потому что в античности разбирается слабо, – это перебор. Тут я уже не могу.

– Ну, он хотя бы его не читает…

– Девочки, – испуганно поинтересовалась Кира, вытянув шею, как гусь, и просунув голову в разрез полупрозрачной занавески, попутно впустив немного шума. – А его лицо кто-нибудь видел? Он хоть совершеннолетний? У меня лицензию не отберут за отстрел молодняка?

– Судя по тому, что ему наливают – совершеннолетний, – кивнула Лиза.

– Удачной охоты, Каа, – махнула рукой Марта.

Кира серьёзно кивнула и опять вынырнула из-за занавески. Музыка тут же ударила по мозгам, заставив вздрогнуть, и Кира затрясла головой, пытаясь вытрясти басы из ушей. Сообразив, что дело это безнадёжное, дёрнула кофту вниз, слегка увеличив таким образом декольте, и решительно направилась к барной стойке. И даже почти не промахнулась мимо высокого стула – со второй попытки удалось взгромоздиться.

Сидящий на соседнем стуле парень обернулся и заинтересовано приподнял одну бровь.

– Молодой человек, разрешите угостить вас пивом? – предложила Кира, не притормаживая: погодой интересоваться смысла не было, а как к музею пройти она и так знала.

Парень задрал вторую бровь, но взгляда не опустил, не заинтересовавшись ни декольте, ни юбкой, стремящейся к гордому званию пояса. Кира демонстративно закинула ногу на ногу, и потенциальная жертва, наконец, попалась на крючок, послушно проследив за описанным ногой полукругом.

Ди-джей, сообразив, что народу плохо слышно, прибавил громкости.

– Меня Кира зовут, – попыталась преодолеть возникшую звуковую преграду Кира.

Парень кивнул и проорал что-то в ответ. Переспрашивать Кира не стала, решив дождаться, пока закончится песня, но не успела.

– Может, продолжим знакомство в месте потише? – поинтересовался парень, как только стихла музыка. – А то я сейчас оглохну.

– За столик? Или прогуляемся, на звёзды полюбуемся? – тут же согласилась Кира, тоже несколько опасаясь за целостность своих барабанных перепонок.

– Звёзды? – изумился парень, но тут же поправился: – Звёзды – это хорошая идея. Пошли?

Кира, как ей показалась, элегантно соскользнула со стула и направилась к выходу, не забыв украдкой показать язык оставшимся за столом подругам. Марта задрала большой палец.

Бар был на втором этаже, и чтобы попасть на улицу, надо было спуститься по лестнице. Странно, когда они шли сюда, ступеньки были ближе друг к другу. Похоже, последний стакан был откровенно лишним, надо было остановиться на предыдущих четырёх… Или шести? Каблук подломился, и Кира чуть не ускорила спуск, планируя романтично растянуться внизу, но парень успел поймать – просто схватил за талию и поставил обратно, особо не церемонясь.

– Может, тебя понести?

– Не стоит, – решительно отказалась Кира, сообразив, что если она просто упадёт, то будет больно, а если на неё сверху свалится этот шкаф – очень больно.

И аккуратно поставила ногу на ступень ниже. Вот о чём она думала, когда покупала эти сапоги? Да, в них можно красиво сидеть, максимум – стоять, ходить в них невозможно по умолчанию. Это всё Лизка, зараза, виновата: «лучшая таблетка от депрессии – это шопинг!». Вот и купили этот ужас. Нет, она, конечно, сама повелась – отвыкла от гражданской одежды, хотелось чего-нибудь этакого, но что стоило остановиться на парикмахерской? Вот серебряный ёжик на голове – красиво и безопасно. Завтра, опять же, можно в синий перекрасить. Или в розовый. Она теперь не в армии – ей всё можно.

Кира зачем-то хихикнула, представив себя в розовом цвете, и попыталась попасть руками в пальто, услужливо поданное гардеробщиком. Криворуким гардеробщиком. Скафандр по тревоге надеть и то проще! С пятой попытки пальто всё-таки оказалось на месте, и даже шарф сверху намотался.

Весна на Оккулте была мерзкой всегда. Висящая в воздухе сырая хмарь навевала суицидальные мысли не хуже осенней холодрыги. Порядочные девушки в такую погоду сидят дома, замотавшись в тёплый плед, греют руки о большую чашку с чаем и мечтают о прекрасном принце и его коне, а не шляются с незнакомыми мужчинами (у которых даже коня нет!) по промозглым улицам.

– Так меня ещё никто не оскорблял, какая я тебе порядочная, – пробурчала себе под нос Кира, попытавшись поскользнуться.

– Что? – Парень уже привычно обнял за талию, удерживая. – Знаешь, предлагаю отложить все эти ритуальные гуляния до более приличной погоды. Поехали ко мне?

Здравая мысль в этом была. Искать тихое питейное заведение смысла не было – ей уже точно хватит пить, а то она ещё парочку снимет, не глядя. Гулять по улице, целенаправленно мёрзнуть, а потом, делая невинную морду, приглашать друг друга на чашечку кофе – они дети, что ли?

Кира чуть повернула голову, рассматривая стоящего вплотную парня. Высокий, она даже на каблуках с ним одного роста – такое не часто встречается. И вполне симпатичный… Или это Jack Daniel’s так считает?

– Да и со звёздами здесь напряжёнка.

– А почему к тебе? – попыталась отстоять свою независимость Кира.

– Потому что ты и так потопталась по моему самолюбию, предложив купить выпивку. Дальше, уж прости, я веду.

– Ну… веди, – хмыкнула Кира.

Целоваться они начали ещё во флаере, пользуясь тем, что автопилоту наплевать, чем заняты его пассажиры. Точнее, начала Кира, а её спутник не возражал. В квартиру тоже ввалились, чуть не упав, но догадались, наконец, стянуть с Киры эти дурацкие сапоги – чисто в целях соблюдения техники безопасности. Потом попытались промахнуться мимо кровати, потеряв по дороге часть одежды, но парень удержал, выровняв траекторию. Кира, упав на кровать, беззастенчиво наблюдала, как её добыча стягивает футболку. Случайно подобранный принц оказался не толстым, а накачанным. Даже скорее раскачанным. Интересно, к этому центнеру тренированного мяса мозги прилагаются? Или с ним лучше не говорить, чтобы не портить впечатление?

Парень опустился сверху, накрыв её губы своими, и думать Кире расхотелось.

А потом они просто молча валялись, думая каждый о своём. Кира аккуратно водила пальцем по замысловатой татуировке на плече незнакомца, лениво размышляя, стоит ли переводить этого самого незнакомца в разряд знакомых или просто забить. Все вышло неплохо, стоит ли усложнять? Обычная ночь, она ему ничего не должна, он тоже. Тем более, что скоро она найдёт работу и вряд ли будет часто появляться на Оккулте. Да и отношения ей не нужны. Если не привязываешься, то и не теряешь.

Заверещал валяющийся на прикроватной тумбочке видеофон, ворвавшись в мысли назойливым писком. Парень аккуратно вытащил из-под Киры свою руку и лениво сцапал аппарат. А потом сел.

– Да. Слушаю… Кто сбежал?! Как? Куда?.. Да, хорошо, Валентин Михайлович, уже лечу.

Парень вскочил и зашарил рукой около кровати, пытаясь нащупать одежду. Выудил что-то ажурное и явно неподходящее ему по размеру и опять нырнул под кровать.

– Слушай… прости, я не расслышал, как тебя зовут… мне бежать надо. Проблемы на работе. Если хочешь, можешь остаться здесь до утра. Ксю за тобой закроет. Прости ещё раз.

Кира молча наблюдала, как так и оставшийся незнакомцем парень скачет на одной ноге, пытаясь попасть второй в штанину. Ну вот, всегда так – стоило понадеяться, что ночь ещё не закончилась, как принц решил смыться. И даже коня не оставил.

Громко стукнула входная дверь, следом что-то с грохотом свалилось, и всё стихло.

– Мда. – Кира села и посмотрела на маленькую фигурку искина в углу комнаты. – Ну и как зовут твоего хозяина?

– Королёв Дмитрий Сергеевич. – Полупрозрачная девушка слегка поклонилась. – Вам вызвать такси?

– Не ревнуй, – фыркнула Кира. – Лучше скажи, где у вас душ.

Душ оказался стандартно в коридоре, рядом со спальней. Кира включила воду и подставила лицо струям. Оставаться и ждать хозяина квартиры она точно не собиралась: зачем ей эта утренняя неловкость, когда не знаешь, что сказать и как побыстрее сбежать, выдав пару дежурных фраз и получив дежурный поцелуй в щёку на прощание. Да и алкоголь в крови малость перестал буянить, и авантюра перестала казаться такой уж забавной. Надо ехать домой.

Одежда нашлась быстро, правда, юбки в спальне не наблюдалось. Кира на всякий случай заглянула под кровать – там было немного пыли и одинокий носок. Пришлось идти искать дальше. Существенная часть гардероба валялась рядом с сапогами – интересно она разувалась… А поверх юбки лежала коробка. Кира посмотрела по сторонам и сообразила, что та, наверное, грохнулась с верхней полки стеллажа – там ещё стояла пара таких же. Подняла и приоткрыла крышку. А потом села на пол, прямо так, без юбки.

В коробке была медаль. Багряная звезда. Такую можно было получить только за серьёзный подвиг – их не давали штабным или просто за выслугу лет. Надо было лезть под огонь, рискуя собственной жизнью, чтобы потом тебе на китель прикрепили неброскую тёмно-красную звёздочку. У неё была серебряная – помладше рангом. У неё, и у Томми – посмертно. Кира аккуратно потянула за цепочку и вытащила армейский медальон с выбитым безликим номером. Её собственная награда и медальон так же валялись в коробке, задвинутой в самый дальний угол. Похоже, Королёв Дмитрий Сергеевич тоже не любил вспоминать армию.

Кира встала и взяла валяющийся на узкой полочке перед зеркалом карандаш. Прошла на кухню, выдернула салфетку из коробки и быстро написала свой номер. А потом имя.

Всё правильно. Никто не виноват. Кобра-один погибла там, вместе со своей двойкой, но она, Кира, осталась. Надо жить дальше.

Надавила на карандаш и обвела имя, заключая его в двойной овал.

========== Виктория Бернар. Арес и Персефона. Часть 1. ==========

Комментарий к Виктория Бернар. Арес и Персефона. Часть 1.

Данный текст был написан при непростительном попустительстве со стороны Беты. Во всем прошу винить именно её. Меня заставили!

1. Это гет.

2. Это действительно гет.

3. Да, действительно настоящий сопливый гет.

Я предупредила.

А! Возможно, кто-то умрёт.

Тяжело нынче с авторами. Не успеешь включить бензопилу, как тебя уже обвиняют в “попустительстве”!

– Бета.

Сезон дождей на Варешке закончился неделю назад, и местное солнце тут же высунуло ослепительно-белый бок из-за туч, воткнув свои лучи в раскисшую землю. Вики тяжело вздохнула и откинула с мокрого лба упрямую прядку – несмотря на раннее утро, парило так, что мысль провести остаток дня в морозилке медленно переходила из разряда привлекательных в навязчивые. И это ещё только весна, что же тут летом будет? Она же не выживет! И какой больной фантазией надо было обладать, чтобы в рекламном проспекте курортной планеты (третий сорт – не брак) обозвать климат Варешки «мягким и идеально подходящим для релаксации и восстановления»? Да тут может восстанавливаться только уставшая от холода саламандра!

Хотя у неё всё равно другого выхода не было – в той ситуации выбирать не приходилось. Зато здесь людей мало – даже летом, если верить всё тем же рекламным проспектам, в столице собиралось не больше пяти миллионов человек, а уж в их деревне и полсотни тысяч живых душ насчитать сложно было, даже если учесть всех кошек и собак.

Вики ещё раз вздохнула и сердито уставилась на коляску. Ну вот что за день? Почему эта дурацкая гравиподложка должна была сломаться именно сегодня? Сложно было подождать полгодика, пока Данька подрастёт ещё немного и от коляски можно будет отказаться? Или хоть выбрала бы другое место – лучше около дома или в квартире, но нет, эта зараза решила сдохнуть в самом дальнем углу парка. И людей как назло нет, даже попросить помочь некого. С другой стороны, кто ещё шарахается по парку в шесть утра? Только такие ненормальные, как они.

– Да, Данька, приличные люди ещё спят, а ты – хулиганка! – Вики наклонилась и, поднатужившись, подняла коляску – ручки у той конструкцией предусмотрены были, но в связи с почтенным возрастом коляски, давно канули в лету, оставив на память бахрому на месте заклёпок, так что пришлось неудобно обхватить руками и держать перед собой. – Лежи смирно, Данька, маме тяжело.

Данька согласно угукнула, выдув море пузырей, и тут же, ухватившись руками за бортик коляски, ставшей на время переноской, попыталась сесть, моментально сместив и так нестабильный центр тяжести.

– Данька… – простонала Вики, одновременно пытаясь увернуться от шаловливых ручонок (Данька решила, что если уж сидеть, то лучше на маме), не уронить тяжёлую коляску и рассмотреть тропинку под ногами. Заодно ругая себя за то, что свернула с основной дорожки на боковую – тут была тень и не было нахальных белок, которые лезли под ноги, требуя подношений. Правда, плитки здесь тоже не было, и ноги скользили по ещё влажной земле.

Деревья сонно покачивали длинными ветвями, густо усеянными крупными тёмными листьями с едва заметными золотистыми прожилками, поблёскивающими в лучах проснувшегося солнца. Набравшие за зиму воды лианы выпустили первые бутоны, бесстыже выглядывающие из густых зарослей, а трава, распушив мохнатые кончики, норовила зацепиться за ноги, рассказывая, что тут её владения. Где-то далеко заухала неизвестная птица, а налетевший ветер принёс с моря горько-солёный запах, смешно защекотавший нос.

Вики, отдуваясь, как запыхавшийся гиппопотам, мрачно пыталась представить, на кого она сейчас похожа: в голову почему-то лез художник-реалист Дейнека и его картины «женщины на строительстве чего-то монументального», а никак не стройные гречанки, элегантно держащие перед собой амфоры и полные фруктов корзины.

Плюх! Нога поехала по скользкому листу, некстати решившему покинуть собственное дерево, и Вики с размаху приземлилась в центр лужи – кажется, единственной на весь парк – хорошо хоть коляску не опрокинула. Данька изумлённо булькнула и широко распахнула голубые глаза, решая сложный вопрос – зареветь или не стоит. Вики закусила губу, едва удержавшись, чтобы не высказать мирозданию всё, что она думает о несправедливости этого мира – Даньке такие слова слышать не следовало. Только запрокинула голову, рассматривая укоризненно покачивающуюся ветку. Было больно, обидно и… сыро.

– Девушка, вам помочь?

Вики от неожиданности подпрыгнула, хлюпнув лужей, и только потом обернулась. И открыла рот. На неё, улыбаясь и небрежно закинув на плечо полотенце, смотрел древнегреческий бог. Настоящий! Рассветное солнце ласково скользило по влажным кудрям, стекая золотистым водопадом ниже и окутывая стоящую фигуру каким-то нереальным, сказочным светом. Он что, прямо с Олимпа на Варешку телепортировался? Не успев воспользоваться феном?

– Девушка, давайте я помогу, – повторило божество и, сделав шаг, оказалось прямо перед Вики.

Золотистый ореол исчез, несколько уменьшив сходство стоящего парня с персонажами древних легенд, но не сильно. Вики почувствовала, как жарко вспыхнули щёки под пристальным взглядом, и чуть не застонала: отлично, теперь она похожа не просто на бегемота в луже, а на бордового бегемота в луже! Ну почему этой реинкарнации Аполлона надо было явиться именно в тот момент, когда на ней надеты старые джинсы и растянутая футболка? А волосы три дня, в связи с нехваткой времени, немыты и собраны в крысиный хвостик? Такие должны элегантно появляться в бальной зале, когда ты вся такая воздушная, красивая и загадочная, в восхитительном платье до пола, а с оголённого плеча кокетливо сползает невесомый палантин.

Вики только вздохнула – все платья остались в другой жизни, нет у неё сейчас платьев, а с воздушностью ещё хуже. Она и в юности-то не отличалась особой хрупкостью, а сейчас, после рождения Даньки, чтобы раскопать в себе эльфийскую тонкость, надо сначала куда-нибудь деть лишних килограммов семь, а может, и все десять. И получается, что сейчас в луже сидит толстая неудачница с грязными волосами – самое то, чтобы встретить принца.

– Спасибо, я сама, – отказалась Вики, представив, как она сейчас будет выбираться из этой лужи – воображение зачем-то быстренько нарисовало картину с несчастными рабами на гладиаторской арене, за которыми сверху наблюдают насмешливые патриции.

– Ага, – согласился парень и, подхватив коляску, переставил её в сторону, а затем протянул руку и приказал: – Вставайте.

Пришлось подчиниться. Ну почему она никогда не может настоять на своём? Особенно когда с ней начинают разговаривать таким тоном, будто она маленький несмышлёный ребёнок, а взрослым некогда объяснять и уговаривать. Вот и этот туда же! Нет чтобы пожать плечами и пройти мимо – опустился на корточки рядом с коляской и что-то там изучает. И Данька, всегда крайне недовольная присутствием чужих, вместо того, чтобы поднять рёв, начала что-то лепетать и улыбаться.

– Да, тут быстро не починишь. – Парень поднялся и отряхнул руки. – Вы далеко живете?

– У южного входа, – тоскливо призналась Вики, стараясь не поворачиваться к парню спиной, представляя, как сейчас выглядят её светлые джинсы сзади.

– Близко совсем, – нелогично обрадовался парень и опять склонился к коляске. – Мелкая, ты к маме пойдёшь или так поедешь?

Данька утвердительно угукнула, выдув очередную порцию пузырей, и парень, усмехнувшись, легко поднял коляску.

– Ой, – смутилась Вики. – Давайте, я её заберу, а то тяжело.

– Мне? – удивился неожиданный помощник. – Мне не тяжело, и вы не волнуйтесь, я умею детей таскать, у меня брату два года. Меня, кстати, Кирилл зовут, лучше просто Кир.

– Виктория… можно просто Вики.

Данька в очередной раз решила, что сидя ей ехать скучно, и попыталась встать, и Кир, не останавливаясь, легко перехватил коляску левой рукой, прижимая её к боку, а Даньку подхватил правой, выдёргивая из коляски и сажая себе на руку. Вики только охнула, но Данька совершенно не протестовала против нового способа передвижения.

И всё, что оставалось – это идти рядом, искоса наблюдая за своим спасителем. Тот оказался высоким – Вики никогда на свой рост не жаловалась, нормальный рост, и каблуки можно надеть, не оказавшись длиннее всех, и в кроссовках не изучаешь окружающие животы, но парень был выше на полголовы, не меньше, и Вики резко почувствовала себя гномом, на которого случайно наткнулся эльф.

А ещё, как назло, он оказался голубоглазым блондином – Вики всегда была неравнодушна к этому типажу и Данька тому яркое подтверждение. Та вообще отнеслась к генам родителей придирчиво, выбрав самое лучшее: от отца взяла цвета белёного льна волосы, ярко-голубые глаза и правильные черты лица, а от самой Вики только, пожалуй, кудри. У Данькиного отца волосы были прямые, это у Вики они то там, то сям закручивались непокорными пружинками, сводя на нет все попытки соорудить на голове что-то приличное. Всё остальное – тёмно-каштановые волосы, карие глаза и смуглую кожу – Данька проигнорировала, остановив свой выбор на скандинавских корнях отца.

– Ну хватит, мелкая, – проворчал Кир, поудобнее перехватывая непоседливую ношу. – Сиди смирно.

– Даня! – возмутилась Вики и шагнула поближе, собираясь забрать дочь – та умудрилась сцапать висящий на шее парня шнурок и сейчас пыталась запихать себе в рот какой-то камушек. – Веди себя прилично!

– Как её зовут? – удивился Кир.

– Даниэль, а что?

– Надо же… – протянул Кир. – Неожиданно…

– Обычное имя, – пропыхтела Вики, пытаясь на ходу привстать на цыпочки и потихоньку отобрать у Даньки камушек, не зацепив при этом парня – шнурок был короткий, и Данька почти уткнулась носом Киру в шею. – Ой… извини… я случайно…

Потихоньку не вышло, зато получилось звонко треснуть Кира по уху. Щеки полыхнули не хуже сверхновой, и Вики отскочила в сторону, бормоча извинения. Ну вот что за день!

– Да ничего, – фыркнул Кир и сам отобрал несчастный голыш у Даньки, перекинув тот себе на спину. – А чего вы так рано гуляете?