Текст книги "За кадром (СИ)"

Автор книги: Tascha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Метановая, сплошной лёд, населения нет, так что если вы уроните туда линкор, никто не обидится. Главное, не дайте ему выйти на орбиту других – эти гады выбрали густонаселённый сектор.

Сорок минут – это много. Как раз добежать с верхней палубы до взлётки, натянуть лётный скафандр и так же, рысью, броситься к чёрной капсуле, замершей на месте под скромным номером «К-01».

– Машинка готова, лейтенант, – доложил техник, выныривая из-под истребителя. – Батареи под завязку, все проверил.

Пилот кивнула и, здороваясь, провела рукой по холодному борту своей боевой машины. За пять лет службы в военно-космических силах Федерации у неё были разные корабли. Самый первый она, зелёный выпускник академии, потеряла в первом же бою, едва успев катапультироваться. Потом было еще два, разваливающихся в безмолвии космоса, и выматывающий душу отсчет – закончится кислород до того как её найдут или позже. Иногда случались планетарные операции, и тогда приходилось пересаживаться на другие машины – лейтенант Кира Йерде пилотировала почти всё, что летает и стреляет, но любила всё равно именно этот класс кораблей. Прозванный злыми языками «звёздной гадюкой», он был продолжением пилота, слушаясь с полуслова, с полувзгляда, ловя намёк на движение и полностью подчиняясь воле того, кто сидит за штурвалом.

– Похоже, мы надоели командованию, и они решили от нас избавиться. – Сильные руки обняли за плечи, прижимая спиной к жёсткой груди. – Что думаешь?

– Думаю, мы успеем неплохо развлечься. – Кира развернулась и, слегка наклонившись, потёрлась своей щекой о чужую. – Ты против?

– Ты выйдешь за меня замуж?

Кира закрыла глаза и с придыханием прошептала:

– Это было офигительно романтично, Томми… но на Джималге было романтичней.

– Ответишь, когда вернёмся… Я буду ждать.

Парень разжал руки, отступая назад, и Кира прижала два пальца ко лбу, салютуя, а затем быстро забралась в кабину – времени уже не оставалось. Ремни привычно притянули к спинке кресла, щёлкнули застёжки шлема, и скафандр едва слышно зашипел, герметизируясь. Пальцы уверенно пробежались по знакомой панели, и истребитель послушно заурчал, ласкаясь к хозяйке, как котёнок, заметивший в её руке мячик – сейчас бросит и можно будет бежать, ловя игрушку.

– Ну что, командир, потанцуем?

– Конечно, только я веду, Томми. – Кира переключилась на общую волну и добавила: – Первая двойка к взлёту готова.

И из динамиков, будто все только их и ждали, тут же раздалось:

– Вторая двойка к взлёту готова!

– Третья двойка…

– Четвёртая…

– Кобра, вылет разрешён, начинаю отсчёт… пять… четыре…

– Понял тебя, база. – Кира положила руки на штурвал, не отрывая взгляда от красного фонаря над шлюзом.

– … три… два…

Красный огонёк мигнул, и тут же вспыхнул зелёный, разрешая взлёт. Матовая капсула дрогнула и чёрной молнией рванула вперёд, закручивая невидимую спираль и стирая звезды. Второй истребитель отстал на секунду, но в следующее мгновение уже вальсировал рядом, надёжно пристроившись в хвосте ведущего.

– Дети… – Седой полковник вздохнул, рассматривая экран с танцующими точками.

– Это наша лучшая двойка, – негромко отозвался первый помощник. – Ну, что есть…

Полковник поправил фуражку и нажал клавишу общей связи:

– Полное радиомолчание до выхода на огневую позицию. Полная боевая готовность всем. Удачи, ребята.

Чёрные капли безмолвным роем устремились к пока ещё совершенно нестрашной точке на экране – это через некоторое время она расползётся, закрывая собой всё, ощетинившись пушками и щитами, а пока можно наслаждаться свободой, чувствуя, как дрожит от возбуждения машина и собственная кровь начинает бежать быстрее. Кира чуть уменьшила яркость экрана и покосилась на другой, совсем небольшой, под правыми локтем – она видит всё, что видит её ведомый, а он видит её экран.

Почти двадцать лет назад маленькая Кира сердито оглядела новый класс и ткнула пальцем в стоящего позади всех мальчишку, заявив, что сидеть она будет с ним. Мальчишка только послушно кивнул, преданно уставившись своими огромными шоколадными глазами. Так они и просидели все десять лет за одной партой. Вместе отметили шестнадцатилетие гонками на кобайках, а потом вместе ждали в полиции родителей – прав у них ещё не было, а кобайки они взяли напрокат, умудрившись запудрить мозги продавцу. С одного терминала подали документы в лётную академию и поступили, заставив Оккултовскую полицию облегчённо выдохнуть. Добились общего распределения – несложно было, дипломы с отличием позволяли выбирать – и вместе прилетели на свой новый крейсер. И всё это время бессменный ведомый прикрывал ей спину, надёжный, как скала. И столь же постоянный. Её Томми.

Линкор на экране шевельнулся, и тут же вспыхнул огонёк общей связи: уже не спасли ни покрытие, поглощающее почти весь диапазон волн, ни мёртвый эфир, они вышли на точку. Теперь дело за несущимися следом крейсерами.

– Мы в зоне поражения. Рассредоточиться.

И в ответ на слова экран тут же раскрасился красными точками, фиксируя вражеские выстрелы. Если бы в космосе был верх и низ, то можно было бы определить, куда именно нырнул истребитель, но их не было, только звёзды смешались в привычный хаос, смазываясь одной бесконечной лентой. Роя больше не существовало, только отдельные двойки злыми ястребами, разглядевшими добычу, рвались к цели, экономя заряд и точно зная куда бить.

Огромный линкор мгновенно ощетинился пушками, став похожим на гигантского ежа, но истребителям он был не страшен – слишком юркие, увёртливые, пока прицелишься – уже ускользнули. В любом случае, палить из пушки по воробьям особого смысла нет. А вот крейсерам, летящим следом, придётся несладко – они хорошая цель, крупная. А на истребитель всегда найдётся другой истребитель.

Встречали их такие же стервятники, чувствующие себя в космосе, как дома, и Кира только оскалилась, вжимая гашетку, когда в перекрестье появился чужой. И рванула штурвал на себя, уворачиваясь от обломков.

– Один твой, Кобра.

– Не отставай, Второй!

Она не думала о том, кто сидел за тем штурвалом, какая идея гнала его на смерть и кто ждёт его дома. Один заряд, одна цель и враг никогда не может быть другом.

– Супер, Томми, так их!

Две зелёные точки на экране погасли – кто-то из своих – и Кира, бросив быстрый взгляд на экран, опять сосредоточилась на цели. Не время и не место думать о тех, кто навсегда останется в бездне. Бок линкора приближался, закрывая собой звёзды, и оставалось только молиться, что крейсеры кусают достаточно сильно, чтобы линкор был занят ими, и боковые щиты были отключены.

– Угроза на двести пятьдесят–десять.

Истребитель послушно вильнул в бок, пропуская снаряд. Ракета проскочила мимо, сверкнув ярко-жёлтым боком – если на неё потом наткнётся гражданский корабль, рожки и ножки останутся, такие взрываются уже внутри, разнося цель на куски.

– Ух ты, Томми, у них кумулятивные.

– Вижу, серьёзные ребята, тральщики потом задолбаются чистить.

– Главное, чтоб мы не задолбались… Первый, Кобра-один на позиции!

Проблемы гигантских, похожих на огромные баржи, тральщиков, засасывающих в магнитные сетки вот такие смертоносные подарочки и зачищающих сектора, готовя их к мирной жизни, Киру не волновали, а вот линкор перед носом – очень. Казалось, протяни руку и дотянешься до шершавого бока. Даже толстые швы на обшивке видно.

– Понял, Кобра-один. Мы на подходе.

Гашетка под пальцами дрогнула, и в прицеле заплясали провалы бойниц. Если попасть в одну из ионных пушек – мало линкору не покажется, вопрос, как попасть в метровое отверстие, когда тебя атакует пара десятков врагов, да и сам линкор, похоже, сообразил, куда рвётся эта мелюзга.

– Угроза на тридцать–пятнадцать. Угроза на триста–двадцать.

– Твою ж маму! – Кира крутанула штурвал, сваливая истребитель в штопор. – Что ж вам не спится-то.

На экране мелькнул знакомый чёрный бок, на секунду закрывая противника, и справа расцвела хризантема взрыва, чтоб тут же погаснуть – гореть в вакууме нечему. Бой вообще напоминал компьютерную игру: вот мелькнул чей-то бок в прицеле, и луч ударил в это место, а вот второй луч догнал вылетевший снаряд, и экран на мгновение потемнел, чтоб не слепить пилота. И снова цель. И штурвал на себя. Только грохота из колонок не хватает. И нельзя сохраниться и выйти.

– Работай, Кобра, я прикрою.

– И я тебя люблю, Томми.

Чёткий контур линкора заполнил экран и чёрный провал, наконец, оказался ровно в перекрестье. Пальцы привычно вдавили кнопку рядом со штурвалом, и лучи, сойдясь в один сноп, устремились к цели.

– Угроза на сто–пятнадцать. Угроза на двести семьдесят–тридцать. Угроза…

Говорят, свою пулю не видишь и не слышишь. Может, так и было тогда, когда ещё были пули. Летящий прямо в лоб перехватчик на экране было видно. И красные линии траекторий других снарядов, отсекающие возможность уйти.

– Угроза ноль–ноль.

Голос у искина спокойный – машина уверена в своём пилоте. Или ей просто нет дела до ещё одной жизни. Кира прищурилась – похожему на бочонок перехватчику было далеко до её корабля, не хватало грации, стиля и… упрямства.

– Кобра-один, уходите оттуда! Ты в вилке!

В прицеле все ещё была цель, и Кира процедила сквозь зубы:

– У меня ещё половина боекомплекта, Первый. – И, щёлкнув тумблером, добавила: – Всю энергию на передний щит. Поиграем…

Лобовая атака – это всегда война нервов: пусть скорости далёкие от субсветовых, но при столкновении не выживет никто. Если бы её можно было избежать, Кира бы ушла – ненужный риск, но уходить было некуда. Экран залило белым, а секундой позже молоко схлынуло, сменившись привычной чернотой, – у противника не выдержали нервы и он начал стрелять. И первым рванул штурвал на себя, уходя от несущегося в лоб истребителя. Ярко-красный луч ударил в беззащитное брюхо – тот тоже перебросил защиту на нос. Кира успела заметить рисунок – оскаливший зубы волк, но в следующую минуту перехватчик развалился на две половины. Искать, отстрелился пилот или нет, Кира не стала – она не добивает тех, кто не опасен, выживет в этой каше – значит, повезло. Только презрительно фыркнула:

– Пижон… Кобра-два, работаем.

Что-то стукнуло по корпусу, и машину тряхнуло – наверное, кусок перехватчика зацепил вскользь, не страшно. Что ответил динамик, Кира уже не расслышала. Цель была совсем рядом, и истребитель рванул вперёд, оставляя обломки позади. Экран раскрасился трассами выстрелов, но Кира не смотрела – только чужой борт и уходящие к нему лучи.

И только когда пискнул датчик, показывая нулевой уровень батареи, она крутанула штурвал, уводя машину прочь и не видя, как по серому боку поползли паутины трещин. Остались ещё запасные батареи, но они нужны – им ещё выбираться.

– Кобра, я почти пустой.

– Уходим, Том.

Пора отступить, очистить дорогу следующим, заложить большой круг и вернуться на крейсер, а там как пойдёт – может, срочно сменят батареи, и они опять рванут в атаку, а может уже и хватить, но это командирам решать. Самое главное, чтобы было куда возвращаться – возможно, их маточный корабль пока не готов принимать, и тогда придётся кружить рядом или отходить дальше, но тут им точно пока делать нечего.

– По семь–пятнадцать отходим?

– Да.

Бой оставался позади, надо только обогнуть тушу линкора по широкой дуге и ждать команды.

– Противник на двадцать–пятнадцать.

Кира закрутила головой и выругалась. Семь точно таких же, как у них, машин вынырнули из-за линкора и тут же брызнули в стороны, окружая. Кира рванула в оставшийся просвет и не успела, едва увернувшись от прорезавшего темноту луча. А потом от следующего. И ещё одного. В прицеле мелькнул чей-то хвост, и палец вдавил гашетку быстрее, чем мозг успел среагировать.

– Потанцуем, Томми, – выдохнула Кира, ловя в прицел очередную мишень.

Два корабля крутились бешеными волчками, уворачиваясь от жалящих лучей и посылая свои, не менее смертоносные. Противник не отставал, пытаясь достать и добить. Совсем близко мелькнуло сопло огромного двигателя, и Кира вывернула штурвал до упора, уходя от столкновения. Где-то рядом, не отрываясь, шёл Томми, но Кире было некогда следить за своим ведомым. Две красные точки на экране погасли – они всё-таки достали врага, но тех всё ещё было слишком много.

– Первый, Кобра на связи. Запрашиваю помощь.

– Вижу тебя, Кобра, попробуем помочь.

Истребитель дёрнулся, и тут же ожил искин:

– Правый маневровый уничтожен.

– Хреново, – согласилась с искином Кира. – Сейчас бы кофейку…

Руки работали сами, отрабатывая вбитые до автоматизма действия. Довернуть. Рывок. Уйти. Выстрел. И снова завертеться волчком, учитывая, что тянет только один двигатель из двух. Кира спиной чувствовала, как дрожит машина, из последних сил выполняя команды человека.

– Потеряна связь с ведомым.

– Хре… Что?

– Левый маневровый повреждён.

– Заткнись! Томми, ты слышишь меня? Томми!

Экран внизу потух, зависнув мёртвым квадратом.

– Кобра-два, ответь Кобре-один! Кобра-два! Первый, Кобра на связи! Потеряна двойка! Первый!

– Слышу тебя, Кобра. У меня на радаре его тоже нет. Не паникуй, держись, к тебе идут.

Кира завертела головой и нашла. Разваливающийся на части истребитель – как в замедленной съёмке отлетает в сторону кусок металла, плавно разворачиваясь вокруг своей оси, развороченный бок расцвёл лепестком, бесстыдно выворотив все внутренности.

– Томми, нахрена! – заорала Кира, уже понимая, что произошло. Он снял щиты, перекинув остатки энергии на оружие. И этого оказалось достаточно, чтобы истребитель не просто вывели из строя, а уничтожили. – Искин, искать пилота!

– Поиск осуществляется.

Он мог сказать ей, она бы прикрыла, дала уйти. Что-нибудь придумала! Но он промолчал, приняв самое дурацкое решение. Ну ничего, главное, чтобы катапульта сработала раньше, а потом она просто набьёт ему морду. И чтобы стервятники не решили расстрелять беззащитного человека, отделённого от беспощадного космоса тонким слоем металлопластика.

На экран медленно выплывал большой жёлтый шар, и Кира ухватилась за шанс. Истребитель мог войти в стратосферу и выйти из неё. Мог, если бы у него осталось хоть что-то кроме едва пыхтящего левого маневрового, но это не важно, главное, увести их от Томми, дать своим время подобрать пилота, а она справится. Должна справиться.

Чужие корабли неслись с боков: враг совершенно искреннее считает, что к планете покалеченный корабль не сунется. Но почему-то не стреляли. Живой, что ли, хотят взять? Перекрыть все пути и погнать к линкору?

– Внимание, гравитационная угроза, рекомендовано сменить курс.

– С дороги! – Кира бросила машину вперёд, и чужак отскочил в сторону, решив не сталкиваться с сумасшедшим пилотом.

Шар медленно заполнял экран, Кира чуть довернула штурвал, выравнивая крен, а потом вдавила газ, выжимая из повреждённого истребителя, всё, что только возможно, и ещё немного сверху. Инстинкт охотника сработал, и чужаки бросились за ней, не желая упускать лёгкую добычу.

– Внимание, вход в стратосферу, аварийное снижение, рекомендовано перевести всю энергию на защитные экраны.

Ещё немного ниже, и ещё чуть. Она бы не выбралась и пять минут назад – не на одном двигателе, так что терять ей уже нечего. Охотники сообразили, что добыча, похоже, решила покончить жизнь самоубийством, прихватив тех, кто идёт следом. Одна точка исчезала, за ней вторая. Потом сразу три ушли свечкой вверх.

– Критичное снижение, набор высоты невозможен, приготовиться к аварийной посадке.

Кира откинулась в кресле – от неё больше ничего не зависело, либо автоматика справится, либо … нет. Должна справиться, ей еще надо набить Томми морду за то, что он посмел бросить её одну.

Экраны потухли, погрузив кабину в непроглядную темноту. Кира представляла, что творится за бортом: ей приходилось видеть неуправляемый спуск, а если быть честным – то падение. Сначала перед носом появится огненная полусфера, сдерживаемая силовым полем. Затем щиты начнут прогибаться, и языки пламени достанут до обшивки. Не рассчитанный на столь скоростной спуск в плотной атмосфере корабль начнёт разрушаться: вся надежда на пока ещё живые гравикомпенсаторы и катапульту. Ну и половину маневрового, конечно. Ну, а если и они не справятся – либо пламя, пообедав основной частью корабля, не откажется от десерта в виде запрятанной глубоко внутри кабины пилота, либо, что куда более вероятно, человека просто размажет тонким слоем по льдам безымянной планеты.

Будто отвечая мыслям, истребитель затрясся, как припадочный, взвыли гравикомпенсаторы, пытаясь скомпенсировать экстренное торможение, и на грудь рухнула бетонная плита, или даже две. Воздух в лёгких закончился, зато в спину, игнорируя прочный скафандр, воткнулись кислородные баллоны, угрожая сломать рёбра, да и всё остальное, что встретится на их пути. Хотелось сорвать шлем и поймать хоть немного несуществующего воздуха, но оторвать руки от подлокотников было нереально. Чёрные экраны неожиданно окрасились багровым, а затем навалилась темнота.

Кира не увидела, как истребитель развалился на части, выпуская небольшое яйцо пилотского модуля, а умная автоматика, дождавшись, пока горящие обломки отлетят, отстрелила пиропатроны, выбрасывая кресло с человеком. Не почувствовала, как дёрнули вверх ремни парашюта, а кресло вместо того, чтобы упасть вниз, подпрыгнуло в воздушном потоке, с силой ударив пилота в бок. И как через пару минут по ногам стукнула земля, добивая, а затем безвольное тело, не удержавшись на ногах, покатилось по гладкому склону, так и не затормозив на краю обрыва.

Сознание возвращалось медленно. Сначала по глазам ударил свет, заставив зажмуриться, а потом накатила волной боль, выбив из горла стон. Кира открыла глаза и постаралась сфокусироваться. То ли сама атмосфера была грязно-жёлто-красного цвета, то ли со зрением было не всё хорошо, но вид открывался апокалиптический: безжизненное плато сливалось с таким же кровавым небом, и разобрать, где заканчивалось первое и начиналось второе не получалось. Ясно было только, что где-то далеко… внизу… Кира вздрогнула и уставилась вниз. Земли не было. Точнее, она, конечно, была, но не под ногами, а гораздо ниже – разглядеть теряющийся в жёлтой дымке рельеф толком не получалось.

Осторожно выдохнув, Кира запрокинула голову, пытаясь сообразить, каким таким чудным образом ей удалось поспорить со стариком Ньютоном. Над головой было такое же мерзкое небо, и никаких ангелов, помогающих парить в воздухе, не наблюдалось. Зато при попытке повернуть голову обнаружилась стена, заканчивающаяся чуть выше головы. И натянутые стропы парашюта, уходящие за перегиб.

– Ну… бывало и хуже…

Собственный голос отрезвил, и Кира, наконец, заметила информационную строку на стекле скафандра. Кислорода было потрачено совсем немного, и двенадцать часов ещё можно было спокойно продержаться – если учесть, что сигнал «SOS» ушёл сразу, как только сработала катапульта, то некоторый шанс на получение помощи был. Если, конечно, кислород не закончится раньше. Или она не рухнет вниз. И если бой наверху сложился в их пользу. В любом случае, она пока жива, только вот Томми… Нет, Томми жив, иначе не может быть. Сейчас надо постараться выбраться – встречать спасательный бот в виде симпатичной кляксы внизу не самый интересный вариант.

Грязно-жёлтая стена была совсем рядом: неровная, вся в каких-то трещинах, ну просто наглядное пособие по альпинизму. Надо только развернуться и упереться, дотянувшись ногой. Боль плеснула по позвоночнику огненной рекой и взорвалась в голове, сжигая все предохранители.

Второй раз сознание вернулось резко, будто кто-то щёлкнул тумблером, включая свет. Картинка не изменилась: всё та же равнина далеко внизу, ледяной отвес в полуметре и тёмное небо над головой. Кира попыталась шевельнуть ногой, и боль тут же завозилась, готовая прыгнуть обратно. Кулаки удалось сжать без проблем.

– Максимальная доза обезболивающего… Максимальная доза стимулятора… Двойную дозу обезболивающего.

Закреплённая на плече аптечка на хриплую команду среагировала мгновенно, и в плечо впилась иголка, впрыскивая лекарство. Кира длинно выдохнула сквозь зубы. Значит, ног у неё нет. Ну что ж, она погорячилась: пожалуй, хуже ещё не бывало.

Персональные аптечки в армии были хорошие, лекарства тоже неплохие. Никто не ставил задачи вылечить солдата в бою, а вот максимально обезболить и привести на какое-то время боевую единицу в рабочее состояние аптечки были вполне в состоянии. Получив адскую смесь в кровь, солдат мог временно наплевать на оторванную руку или разорванный бок, при условии, конечно, что кровь удастся остановить, но последнее Кире не требовалось.

Боль притупилась, скрутившись злой змеёй где-то в районе поясницы, и Кира, зацепившись рукой за неровный уступ, медленно развернулась, хорошо понимая, что позвоночник ей этого не простит. А потом нашарила руками край скалы.

Сила тяжести на планете была ниже эталонной, и это помогало. Кира старалась не думать, насколько прочно зацепился парашют, и что там сверху. Ей надо просто подтянуться и схватить рукой стропу. А потом выбросить вперёд и вторую руку. И ещё немного подтянуться, не обращая внимания на едва заметно пульсирующую боль.

Сверху оказалось выполненное всё в той же цветовой гамме плато – то ли у местного творца фантазии было маловато, то ли просто такая убогая палитра досталась. Кира немного полежала и попробовала разжать руки, отпуская стропу. И тут же схватилась опять: тело, вспомнив законы физики, моментально попыталось скользнуть обратно.

Чуть дальше виднелся ледяной зуб, за который так удачно и зацепился парашют, и если до него доползти, то можно будет опереться. Кира замерла, пытаясь отдышаться, и внимательно присмотрелась к цели. Парашют не просто зацепился, он наделся на зуб, как на гвоздь, и сейчас разорванный купол плотно обхватывал кусок льда с двух сторон. Удачно он до конца не порвался… Стропы крепкие, их и ножом просто так не перережешь, а вот кусок ткани, если его так много дёргать, может и не выдержать.

Боевой скафандр пилота был не только умным многофункциональным устройством, способным поддерживать жизнь человека в безвоздушном пространстве, проектировщики предусмотрели ситуацию, когда пилоту придётся сражаться за свою жизнь не только управляя истребителем. Помимо закреплённой на поясе электромагнитной гранаты и кобуры с бластером, были даже ножны – ну, а вдруг пилот в космосе решит сходить в рукопашную. Или ему придётся прорубать себе дорогу в девственных джунглях, попутно отбиваясь от голодных хищников.

Первый нож Кире подарил отец в четырнадцать лет: хороший, десантный, удобно лежащий в руке. Он же научил им работать и вбил в голову мысль: нож не бластер, не разрядится в нужный момент, не подведёт. Граната на текущий момент была совершенно бесполезна, врагов, от которых следовало отстреливаться, тоже не наблюдалось, а вот нож вполне мог помочь. Если, конечно, воткнётся.

Чёрное лезвие вошло в плотно спрессованный снег, как в масло. Кира, выдохнув, подтянулась, держась второй рукой за стропы – что-нибудь да выдержит. Выдернула нож и воткнула чуть выше, подтягивая изувеченное тело. Жёсткий наст крошился под весом тела, проваливаясь, но ползти было не очень сложно – скафандр легко скользил по гладкой поверхности.

Руку вперёд. Нож в снег. Накрутить стропу на другую руку. И опять рывком. Короткий отдых – самое главное не думать сколько осталось. И снова руку вперёд. Нож упруго отскочил, отказавшись в очередной раз воткнуться. Кира приподняла голову, непонимающе смотря вперёд. А потом уронила голову обратно. Доползла. Ещё полметра – и можно будет привалиться боком к торчащему куску льда. И ждать, пока бот отыщет сигнал маячка. Если, конечно, вообще ищет.

Сил отстегнуть парашют не было – только лежать, чуть повернув голову, так, чтобы было видно кусок неба и плывущие по нему тучи, подсвеченные радиоактивной звездой. Кира воткнула перед собой нож и медленно вытащила бластер, а потом выставила ограничение, оставив последний выстрел для себя. Сигнал SOS мог поймать кто угодно, в том числе и враги. Офицер – лакомая добыча, не зря стервятники её пытались к линкору загнать. Можно попробовать обменять, предварительно попытавшись вытащить из её головы интересную информацию и отыгравшись за свои потери. Но это вряд ли, лейтенант Йерде мазохистской точно не была и выживать любой ценой не собиралась. И если им требуются её мозги – пусть соскребают со скал.

Нормальный человек бы уже начал паниковать: безжизненная пустыня, ядовитая атмосфера и призрачная надежда на спасение. Но не зря в академии с ними работали психологи, безжалостно отбраковывая тех, кто не мог совладать со своими нервами, и обучая тех, кто прошёл тесты, справляться с нештатными ситуациями. В целом, чем лежание на льду отличается от экзамена на выживание на втором курсе? Тогда их тоже катапультировали в горах, по одному, укомплектовав ножом и браслетом с маячком. Ну да, тогда бы по первому сигналу к ним метнулся спасательный бот, но мог и не успеть. Обучение одного пилота обходилось слишком дорого, чтобы позволить выпускнику погибнуть из-за собственного страха: всё-таки элита космофлота, а не пушечное мясо десанта. Они все были готовы видеть вокруг себя трассы выстрелов, не паниковать, когда навстречу поднимается DEX, и продолжать бой, потеряв самого близкого человека. Их не просто учили, их дрессировали держать себя в руках.

Просто есть такая профессия: умирать по приказу. И они знали, на что шли. Но, чёрт побери, почему тогда липкий подлый страх сжимает горло, мешая дышать? Кира закрыла глаза, стараясь выровнять дыхание: страх отъедает драгоценный кислород, а значит, надо успокоиться и ждать.

Смерть от удушья не такая уж и плохая, просто заснуть и всё. Лучше, чем падать на острые камни, поймать луч бластера или задыхаться в ядовитой атмосфере. Сколько раз она открывала глаза, смотря на ползущий вниз уровень кислорода, Кира не помнила, просто фиксировала, что, кажется, стало темнее, а тень от зуба выползла дальше, добравшись до рукоятки ножа. Вместе с желтеющим индикатором угасала надежда, сменяясь отчаянием. Жутко хотелось пить, и почему-то было жарко, несмотря на снег вокруг. А потом пробилась через медикаментозную блокаду боль и начала вгрызаться в мозг. И в какой-то момент захотелось прижать бластер к шлему, прекратив всё разом, отключив выламывающую мышцы боль и, самое главное, разом убив в себе страх.

Раздавшийся гул она услышала не сразу, а когда услышала – перехватила поудобнее бластер, не став разбираться, галлюцинации это начались или её действительно нашли. И скосила глаза на индикатор – уже красный.

Напоминающий раздувшуюся лягушку катер завис сверху, подняв облако снега. Понять свои или чужие не получалось: опознавательных знаков за медленно оседающей снежной кашей было не видно, а может, виной было окончательно расфокусировавшееся зрение. В днище лягушки распахнулся шлюз, и вниз спрыгнул человек. И замер, даже не покачнувшись.

Кира сглотнула, посмотрев на бластер. А потом согнула руку, упирая ствол себе в горло: стрелять по врагу смысла уже не было, всё равно не попадёт, и гранату сорвать с пояса тоже не успеет. Что такое киборги она знала. Джималга. Планетарная операция. Их тогда сбили вместе с Томми – её первой, его чуть позже, умная автоматика успела просчитать траекторию самонаводящейся ракеты и отстрелила кресло пилота за пару секунд до взрыва. Кислородная планета, неопасная фауна и киборги, идущие по их следу. У них была приличная фора по времени, и до точки эвакуации было всего семь километров, почти прогулка. Они не сразу поняли, кто их преследует, просто бежали, стараясь быстрее выбраться из чужого сектора. И добежали. Темные фигуры вынырнули из кустов одновременно с показавшимся катером – это было почти безнадёжно, но киборги правильно оценили опасность и начали стрелять по катеру, решив, что люди им пока не мешают. Или был приказ брать живыми – уже не выяснить. Кира помнила, как почти превратившись в собственную тень, киборг уворачивался от выстрелов, как горели в сумерках красным глаза, как сама стреляла, но так и не попала. С киборгами разделался выпущенный дрон – искин против искина. А за пару минут до этого Томми умудрился предложить ей выйти за него замуж.

– Кобра, свои!

Чужой голос был настолько неожиданным, что Кира чуть не вдавила спусковой крючок. А потом посмотрела на замершего киборга – тот не нападал, просто стоял и ждал, пока люди разберутся. Могли ли враги знать её позывной? Могли, канал хоть и зашифрованный, но взломать его можно. А системой распознавания «свой-чужой» скафандры оборудованы не были, да и связь была на общем канале.

– Докажи.

Катер молчал пару минут, а затем в шлеме раздался искривлённый помехами, но знакомый голос.

– Кира, твою мать! Не дури, тащи свою тощую задницу на борт! Быстро, кому сказал!

– Да пошёл ты, Первый, – облегчённо прохрипела Кира, опуская бластер. – Сам ты… а у меня самая красивая задница в эскадрилье… DEX, нежнее давай, у меня позвоночник, кажется, сломан. – И чуть помедлив, добавила: – Первый, вы нашли мою двойку?

Динамик молчал целую вечность, а потом негромко произнёс:

– Кира… мне жаль, скафандр был повреждён, некого было спасать.

Равнодушное лицо, прикрытое затемнённым стеклом скафандра, появилось в поле зрения через минуту, а затем сильные руки подхватили под грудь и живот. Кира не смотрела на киборга, видя только грязное небо за его головой.

Наверное, она опять потеряла сознание: как её поднимали на борт она не помнила, просто в какой-то момент оказалось, что она лежит на гравианосилках, а рядом бежит киборг. Тот же? Или другой? Потом было встревоженное лицо врача и медленно закрывающаяся крышка криокамеры.

Разбудили её уже перед операцией. Доктор что-то объяснял, но затуманенный лекарствами мозг плохо понимал, что ему говорят. А затем были статис и бесконечная неподвижность. У неё был не просто сломан позвоночник, но ещё раздроблен тазобедренный сустав, сломаны обе ноги, но самое плохое – задет спинной мозг. Врачи не давали никаких прогнозов: сустав ей вырастили новый, кости тоже починили быстро, позвоночник собрали на биоимплантах, но пообещать, что она сможет ходить, не могли.

Через полтора месяца её перевели в палату и, наконец, перестали пичкать таким количеством обезболивающего. И пришла другая боль, куда хуже первой. Томми. На белой тумбочке рядом с кроватью стояла голорамка с бесконечно сменяющейся картинкой: вот они всей компанией сидят на берегу океана, и Томми смеётся; вот они танцуют вальс на выпускном – надо же, она никогда не замечала, что настолько выше Томми… или дело в каблуках? Что-то отмечают и Томми с куском торта – он всегда был сладкоежкой. А вот уже в форме, рядом с учебными истребителями. Любила ли она его? Кира не знала ответа. Томми всегда был рядом, и казалось, что так будет вечно. Все были уверены, что они поженятся, как только придёт время. А Кира просто не думала на эту тему – когда оно ещё придёт, это время.