Текст книги "Тепло под сердцем (СИ)"

Автор книги: tarpusha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Понял. Пойду дяде Семену напишу, что у вас… перерыв, во!

====== Глава 18. Цепочка ======

– Милейший Яков Платонович!

Из обращения губернатора Штольман сразу понял, что дело у того личное. В иных случаях Клейгельс обращался к нему без этакого надрыва.

– К сожалению, мое внутреннее сопротивление собственным недостаткам внезапно дало сбой, – прохаживаясь вокруг стола, Николай Васильевич подергивал себя за бакенбарды, – и печальным итогом сего происшествия послужило то, что крайне дорогое сердцу моей возлюбленной супруги Евстафии Сергеевны владение в Ревельской губернии…

Яков почувствовал, что сейчас зевнет. Он удержал ладонью челюсть и потер переносицу. Анне ночью не спалось, и она то бродила по дому, то уходила в ванную, а ближе к утру даже порывалась пойти гулять по городу. Когда Штольман молча начал одеваться, Анна взглянула на его закрытое лицо и поняла, что перебрала с капризом. В итоге она улеглась на кровать, попросила Якова просто быть рядом и положила его ладонь себе на живот. Тут же внутри Анны что-то будто мурлыкнуло и успокоилось – кроха Штольманов решил, что так засыпать ему нравится.

– … следующий срок. Теперь мне грозит не только гнев тестя, но и…

Митрофан, который после визита отца в мир духов не отрывался от родителей, выудил из своего неисчерпаемого запаса виршей колыбельную, и Яков уснул под тонкий дискант. Утром сонная Анна, провожая Штольмана на службу, с улыбкой шепнула ему, что уже выучила слова и будет баюкать его вместе с крохой.

– Яков Платонович, это еще не все. Мне придется… Вы не слушаете? – Клейгельс дернул за шнурок настольной лампы, которая вдруг включилась сама по себе.

Моргнув, Штольман собрался.

– Разумеется, слушаю. Мыза в Ревельской губернии досталась вам с приданым жены. Проиграв мызу Калязину, вы лишаетесь благосклонности тестя, а это грозит вам отставкой с поста губернатора. Предприниматель Патрикеев, друг Калязина, шантажирует вас этим событием, но обещает вернуть мызу, если его компания будет выбрана городом для постройки электростанции на Петербургской стороне.

Николай Васильевич открыл рот.

– А… А как вы…?

Губернатор тяжело опустился в кресло.

– Ах, да, вы же следователь. Про электростанцию я на совещании говорил. Но откуда вы знаете про связь между Калязиным и Патрикеевым?

– Служба.

С надеждой, что ниспосланный ему небесами сыщик как-то все разрулит, глава города умоляюще попросил:

– Ради бога, Яков Платонович, займитесь этими проходимцами. Я и мызу не могу выкупить, и концессию отдать. Общество электрического освещения с технической поддержкой Сименса – очевидный и достойный исполнитель, меня просто разорвут, если я подпишусь под иным выбором.

Лампа на столе вновь загорелась. Штольман погрозил ей пальцем. Та послушно выключилась. Ошеломленно переведя взгляд со следователя на лампу, Клейгельс тоже наставил на нее палец. Шнурок дернулся, раздался треск, и по кабинету разнесся запах перегоревшего контакта.

…

Напомнив пожилой матроне, что перед смертью она спрятала фамильную цепочку с серебряными фигурками, Анна попросила:

– Аграфена Андреевна, вы не покажете, где именно? Мой коллега виделся с вашим внучатым племянником Алексеем и сказал, что это очень милый молодой человек. Он благодарен вам за дом и будет рад, если семейное украшение найдется. Он собирается жениться.

Дух женщины оживился: – Так дом достался не этому противному Кириллу? Я такая рассеянная стала из-за болезни, взбалмошная – сама забыла, какое завещание последнее. Леше можно. Цепочка вовсе не дорогая, но я рада, что Лешенька ценит историю нашей семьи. Показать не покажу, память, знаете ли… Но поищу вместе с вами. Может, в доме? Или у подруги оставила, кошелка старая...

Обрадованная согласием духа, Анна выбежала к Летягину и сообщила ему, что уезжает за ключом от дома Аграфены, а затем на поиски украшения.

Денис потер руки. С новым сотрудником довольные клиенты множились. Родственник много не заплатит, но репутация... Денис гордился тем, что умеет смотреть в будущее.

– Оля! – шикнул он на появившуюся из дальней двери Зотову. – Я же тебя предупреждал! Убирайся отсюда и никогда больше не появляйся!

– Я инструменты забрала, – отмахнулась Оленька.

– Дай адрес, куда собралась Штольман.

– Зачем тебе?

– За шкафом, Летягин! Я тебя тоже предупреждала, что укопаю этого сыщика, несмотря ни на что. Вдруг она сейчас к нему бросится. Ну да, заело меня, сама знаю, но, Динь, я ничего делать не могу, мне твой заказ на Косыгина даже в голову не идет. Мне сперва надо самой себе доказать, что могу больше!

– Вот ты дура, Оля.

– Какая есть. Адрес дашь? – упрямо набычилась она.

Помявшись, Денис посмотрел на Ольгу и вдруг проникся ее решимостью. Все, даже самые изощренные придумки подруги всегда кончались идеально – в пользу агентства «Последнее слово».

– Ладно, бог с тобой. Анна Штольман со мной, и работает, прямо скажем, чудесно, а вот муженек её мне уже по ночам снится. Честно говоря, я бы тоже хотел от него избавиться, вдруг догадается о чем-то. Оленька, но ты уж там это… Поосторожнее. Мне не нужно расследование от управления полиции. Гарантируешь?

– Как обычно! – облизнула губы Зотова.

…

– Добрый день, Анна Викторовна! Проходите, Яков Платоныч у себя! Как мы рады вас видеть! – донеслись в кабинет Штольмана приветствия агентов.

Через секунду Яков уже был в общей комнате.

«Кто тут рад видеть мою жену?» – с хмурым видом он обвел взглядом полицейских и заметил, что Захаров, стоявший рядом с черноволосым, статным Рябцевым, пихнул того локтем. Взяв Анну за руку, Штольман сказал:

– Рябцев! У вас дело есть?

Агент закашлялся, покраснел и лишь после этого пробормотал что-то про поиски улик.

– Отложите. Калязин, Иван Никандрович, 39 лет, игрок. Захаров, тебе второй, Патрикеев Георгий, 45 лет, владеет электрической компанией. Узнайте о них все, что можно, интерес не афишируйте. Приступайте.

Полицейские кивнули и записали фамилии.

– Это ты, Петя, еще легко отделался, – хохотнул Захаров.

...

В кабинете Штольман оперся о подоконник, притянул к себе жену и на долгую минуту замер, уткнувшись лицом в её шею. Когда он поднял глаза, Анна провела пальцами по коротким кудрям.

– Яша, я тоже соскучилась. Дня ещё не прошло, а мне уже захотелось к тебе. Сделай так еще.

Он сжал её крепче.

«Я на службе. Аня беременна. Ч-черт, это же еще несколько месяцев!»

– Анечка, – пробормотал он, скользя ладонями по голубой блузке, – ты могла бы… хоть иногда… надевать сверху какой-нибудь…

Губы его бродили по верхним пуговкам блузы и уже расстегнули одну из них.

– … плащ?

Анна улыбнулась.

– Чтобы не смущать твоих агентов?

«Меня», – вздохнул он, застегивая пуговицу.

– Их тоже.

– Подожди, холода начнутся, устанешь еще от моих одежек. И я не только за этим, Яшенька, – Анна сняла шляпку, повернулась спиной, понежилась головой на плече мужа. Высокая грудь притягивала его ладони, но Штольман сдержался.

– Опять вы по делу, Анна Викторовна?

– Да. Собираюсь с Семеном в один дом поехать. В нем немного помешанная бабушка перед смертью могла цепочку серебряную спрятать, а та наследнику понадобилась. Дом пустой. Ты не против?

– Сокр-р-ровища! – заорал Митрофан.

– Я, я найду! Мама, едем!

Яков ощутил, как горячо стало на сердце. Его любимая сумасбродная жена предупреждала о намерениях и спрашивала, не слишком ли они опасны. Он заглянул в серые распахнутые глаза и в сотый раз осознал, что ради этой женщины сделает что угодно.

– Аня… – голос его сел. – Ты проголодалась? Приглашаю пообедать, а затем составлю тебе компанию. Семена только отпущу. И еще...

Анна повернулась к нему, и Штольман замолчал.

– Мне – трубочку с кремом! – категорично заявил юный призрак, не желавший оставаться в стороне от неожиданного события.

– И не целуйтесь долго, там же сокровища ждут! Мама! Ну мам! Вдруг их еще кто-то найдет? Да ну вас, пойду сам поищу, ты только скажи, где?

...

Семен пожал руку Штольману и ухмыльнулся, отметив волшебное влияние Анны Викторовны на обычно сосредоточенного следователя. Десять минут назад жену встретил хмурый, погруженный в дела Платоныч, а сейчас из кабинета вышел улыбающийся и жизнерадостный Яков, успеху которого у женщин Семен когда-то давно сильно завидовал.

Выйдя из управления, Трофимов заметил на противоположной стороне улицы парня в рабочей одежде, на плече которого висел сундучок с инструментами. Парень будто бы бездельничал в разгар дня. Бывший полицейский машинально отметил странность, но юноша вдруг помахал кому-то в окне, и Семен тут же выбросил мастерового из головы.

А парень сплюнул на мостовую и довольно пробормотал: – Какие вы, медиумы чертовы, предсказуемые...

…

– Дмитрий, в следующий раз в ресторан тебя возьмем, когда...

– Когда? Мам, скажи, ведь похоже? – восхитился Митя своим творением.

Яков вздохнул. В портрете, исполненном разноцветным кремом на кожаном диване, отчетливо угадывалось милое лицо Анны.

– Если ты обещаешь себя хорошо вести, то на день рождения, – улыбнулась Анна, умиротворяюще положив ладонь на руку мужа.

– Заметано, – серьезно сказал Митрофан.

– День рождения у меня в феврале!

...

Дом в переулке Васильевского острова не заслуживал такого громкого названия. Скорее он походил на покосившийся от времени домишко.

Взяв у Анны ключ, Штольман повел бровью – дверь вместе с замком можно было легко отжать плечом, что он и сделал.

– Давно умерла хозяйка? – спросил он. – У входа чисто, будто кто-то недавно подметал, а по углам – пыль.

– Неделю как. Может, еще тот Алексей приходил, родственник. Яша, почему мы стоим? – Анна заглянула внутрь поверх плеча мужа.

Митрофан уже совал нос во все щели большой комнаты и бормотал:

– На свиданку прикатил

Молодой молодчик, Подарил миленочке Старую цепочку!

Штольман медлил. Что-то казалось ему странным в этой комнате. Он присел на корточки и провел пальцем по доске у самого входа. Узор деревянных прожилок на ней отличался от соседних.

– Аграфена дом ремонтировала?

– Не думаю, – покачала головой Анна.

– Тогда кто заменил эту доску, причем на старую?

Анна наступила на деревянный прямоугольник. Тот треснул, Анна вскрикнула. Штольман удержал ее на весу и осторожно переставил к стене, а затем каблуком ударил по доске. Из подпола пахнуло застарелой плесенью.

– Митя, что там?

– Ой-ей-ей! – нырнув в узкий пролом, Митя тут же высунулся обратно и рассерженно зафырчал.

– Папа! Там гвозди понатыканы, остриями наружу! А на них – какая-то грязюка, фу! Это что за бабушка добрая такая?

Анна осторожно мазнула пальцем по грязи и нахмурилась.

– Так можно заражение крови получить. Все-таки спрошу.

Вызвав дух старушки, Анна недолго поговорила с ней, а затем сказала:

– Аграфена хоть и сумасшедшая, но точно помнит, что ничего не ремонтировала, в старом доме ей было привычно и уютно. Говорит, пусть наследники сами ремонтом занимаются. На доску эту она много раз наступала, все было в порядке.

– Кстати, Митя, ты же слышал – она вспомнила, куда спрятала украшение. Посмотри, пожалуйста, вот здесь, под зеркалом.

Торжествующий Митрофан мигом вытащил из щели покрытую пылью цепочку, а Штольман потер щеку. Он был уверен, что доску заменил тот же человек, что устроил ему полет с лестницы на Гороховой. Почерк был тот же – рядом никого, свидетелей нет, причина неизвестна. Вспомнив, что два дела из папок с несчастными случаями были очень похожи на случившиеся с ним, Яков вдруг ощутил, как холодеют ладони.

– Аня.

Такая тревога была в его голосе, что Анна тут же подбежала, огибая пролом.

– Что случилось?

– Кому ты сказала, что поедешь сюда?

====== Глава 19. Лучший в мире филер ======

Анна растерялась.

– Семену… Денису Летягину. Алексею, племяннику Аграфены. Ты думаешь, это подстроил кто-то из них?

– Не Семен, – твердо сказал Штольман. – Ты сама этого Алексея видела?

– Да, мы заезжали к нему за ключом. Это почти мальчик, ему лет двадцать. Денег у него мало, ютится в съемном углу. Наследство в виде домика ему пришлось очень кстати. Но при чем тут мы?

Яков покачал головой.

– Не знаю. Но пока я не разберусь с этим, в город ты будешь выезжать только со мной, а Семена я попрошу приглядывать на отдалении. И прошу, представляй, что мы на минном поле. Ни шагу от меня в сторону.

– А я наступила на доску, – грустно вздохнула Анна.

– Поспрашиваю соседей здесь, а потом допрошу Летягина. Идем, сперва отвезу тебя домой.

Анна прижалась к мужу и взглянула в его глаза.

– Яша, я знаю, я неосмотрительная. Но я хочу расследовать это дело вместе с тобой и буду стараться не лезть наперед. Помнишь, как когда-то в Затонске? У нас же все получалось!

Она подождала, пока лицо Якова смягчится, и попросила вновь:

– Пожалуйста.

– Я буду маму предупреждать! – вклинился юный призрак.

– Пап, ну давай! Все вместе! Мы так все разузнаем!

Семья смотрела на Штольмана с надеждой, и ему пришлось сдаться. Он открыл было рот для новых строгих инструкций, но повеселевшая Анна чмокнула его в щеку и потянула на улицу.

…

Пожилая соседка, оказавшаяся к тому же соперницей Аграфены за крохотный огород на заднем дворе, высунулась из окна по пояс:

– Что? У Граши? Не было там никого. И не говорите, что я плохо вижу. Я хорошо вижу! – прокричала она.

Яков серьезно кивнул, Анна улыбнулась.

– Зинаида Сергеевна, с самого утра никого?

– Вы что, девонька, глухая? Я же говорю – ни-ко-го! Вот в переулок подмастерье какой-то прошел, это да. Так это же не к Граше. У меня мышь мимо метлы не проскочит, а вы – не приходил ли кто…

После нескольких уточняющих вопросов оглушенные супруги узнали, что аккурат перед их визитом по тропинке, ведущей мимо задней части домика, прошел молодой человек в кепке и со столярным сундучком через плечо. Обратно не выходил, и будто бы просто срезал путь на соседнюю линию.

– Столяр, – повторил Штольман, зайдя вместе с Анной за дом Аграфены и обнаружив там подметенный песок перед незапертым оконцем. – Уборщик. И слесарь заодно. Талантливый юноша, Аня, замечаешь?

Анна заметила только, что окошко было очень маленьким, и сама она пролезла бы в него с трудом.

– Яша, почему слесарь?

– Потому что только пилой по металлу можно было срезать ограду лестницы на пятом этаже на Гороховой. Захаров потом проверил – балясины в самом узком месте были пропилены, но не до конца. Так, чтобы лишь держаться, но сломаться от малейшего усилия.

– Это не похоже на Алексея. Он в гимназии преподает, у него пальцы очень мягкие, он мне руку целовал.

Штольман с неожиданным удивлением взглянул на жену. Подумав несколько секунд, он поймал в памяти нужный эпизод и хищно улыбнулся.

– Благодарю за подсказку, Анечка. Я встречался с этим слесарем. Помнишь девушку, с которой я будто бы флиртовал на благотворительной лотерее?

Анна кивнула.

– Это она. Ольга Викторовна Зотова. Лет можно дать и восемнадцать, и двадцать пять, телосложение худощавое, лицо неприметное, брюнетка, волосы короткие до плеч. Кожа на пальцах странная, тогда я подумал, что в цыпках.

– Но она же… – начала понимать Анна.

– Вспомни, как ты волосы в цилиндр приказчика Лазюкина убирала. А она их прячет под картуз мастерового.

– Папа, лови! На окошке висел!

В воздухе плавно опустился волос. Поймав его, Штольман присмотрелся. Тот был длиной дюймов в пять и почти черным.

– Видимо, картуз упал, когда Зотова лезла в окно. Спасибо, малыш.

Яков улыбнулся и обнял жену за плечо: – Штольманы, вы были правы, у нас неплохая команда. Едем в агентство. Там, Митя, сразу попадись Летягину на глаза – проверим его способности.

…

В «Последнем слове» следователь не церемонился. С неумолимым напором бросая в Дениса вопросы, будто камни, он быстро превратил того в дрожащее отнекивающееся существо. И вдруг отступил.

– Понятно, господин Летягин. Займусь теперь племянником Аграфены, и в любом случае найду злоумышленника. Приношу извинения за допрос.

– Н-ничего страшного… – выдохнул вспотевший Денис. – Я могу рассчитывать на Анну Викторовну в дальнейшем, или…

– На счеты свои рассчитывай! – сердито сказал Митя, готовясь за спиной Летягина вылить ему за шиворот чернила из баночки.

Несмотря на то, что мальчишка стоял рядом с отцом, Денис на его ужимки не реагировал, а значит, и не видел. Медиумом Летягин был слабым.

Яков качнул головой. Митрофан осторожно опустил чернильницу на место. Анна извинительно улыбнулась:

– Денис Вениаминович, я там немного испугалась. Разумеется, я приеду еще, – она посмотрела на мужа, будто спрашивая разрешения.

Буркнув что-то невнятное, Штольман увел жену из агентства, а уже в экипаже сказал:

– Митя, следи за Летягиным, докладывай мне, с кем он встретится. И не балуйся, не выдавай себя. Ты на задании.

– А пистолет дашь?

Вздернутая бровь отца подсказала Митрофану, что ему сейчас дадут, и он хихикнул.

– Ну как же я без пистолета, пап? Тогда если что, я кирпичом. Ждите с фанфарами!

– Яша, он просто маленький баловник. Не сердись на него, – заступилась за сына Анна, когда тот исчез.

Штольман вздохнул. Он лишь надеялся, что их с Анной малыш вырастет не таким невозможным хулиганом, и даже был рад, что судьба предоставила ему странный шанс стать отцом раньше срока. Яков придвинул к себе жену и положил ладонь на ее талию.

– Как думаешь, каким будет наш сын?

– Я знаю, Яшенька, – улыбнулась Анна.

– Я же видела его в снах. Он будет умным, смелым и красивым. Как ты.

…

Через полчаса после отъезда Штольманов Денис был уже дома у Зотовой, куда собирался с четким намерением наказать идиотку. Но при встрече трусоватый Летягин быстро сбавил обороты, тем более, что ударить себя ловкая девчонка так и не позволила.

– Динь, ну сам подумай, – устав уворачиваться, Зотова просто убежала на кухню и накинула на дверь крючок. – Штольман же сказал тебе, что будет проверять заказчика. Пусть проверяет. А я тем временем завершу то, что начала. Мне надоело размениваться по мелочам, я тут у аптекаря с Разъезжей одно средство присмотрела, просто бомба. Так что капец твоему следователю.

Поморщившись, Летягин пробормотал: – Последний раз, Оля, иду у тебя на поводу. Да открой же ты эту чертову дверь!

Зотова хмыкнула и повернулась к окну. Крючок на двери бесшумно выскочил из петли. Денис налег плечом и ввалился в кухню в буквальном смысле слова, приложившись лбом о стоявший в двух шагах от двери деревянный стол. Оленька захохотала.

– Ха-ха-ха, – угрожающе прошипел Митрофан, но на сей раз вспомнил приказ отца и нарушить его не посмел.

– Капец, тетя, будет тебе, если ты еще раз свои ручки к папе протянешь! Я из тебя, крокодилда, калеку Милосскую сделаю!

…

Когда взбудораженный Митя вернулся домой с новостями, Штольман сжал кулак.

– Денис Вениаминович. Почему-то я не удивлен. Как ты, Аня, говорила?

Анна насупилась, но муж не собирался злорадствовать.

– Что для тебя в агентстве много дел? Нашлось дело и на Летягина, но будем последовательны. Спасибо, Митя, что вскрыл их тайную связь, без тебя мы и дальше не справимся. Ты лучший филер на свете.

Взвизгнув, призрак схватил со стола нож для разрезания бумаг и ткнул им в вошедшего в гостиную дедушку. Миронов охнул от неожиданности.

Яков ухмыльнулся.

– Не туда целишься, Митя. Петр Иванович, поучите нашего нахаленка ножевому бою? Готов стать вашим спарринг-партнером для демонстрации.

– Мальчишки. Все бы вам драться, – пробормотала Анна.

Но уйти из гостиной не смогла, и скоро уже хохотала над страшными гримасами дядюшки, эффектными падениями Якова и счастливо улыбалась восторгу сына.

«Мои любимые. Как же мне повезло».

…

Утром, провожая мужа на службу, Анна вдруг заметила досаду на его подвижном лице. Анна отстранилась, не понимая причины, но Штольман привлек её к себе и показал через окно на застывший на Малой Конюшенной экипаж.

– Вон там, Анечка. Видишь?

Она ахнула.

– Опять Нина? Как ей только не стыдно, она же тебя в тюрьму упекла! Ты же не пойдешь к ней?

Он покачал головой, поцеловал жену и вышел. Из того же окна Анна с негодованием увидела, что рядом со служебной пролеткой, в которой Якова ждал Захаров, Нежинская встала на колени. Этот пафосный жест не тронул Штольмана, но беспардонная Нина затем поднялась, отряхнула платье и просто-напросто села вместе с ним в коляску.

– Митя, – подозвала Анна сына, замешкавшегося в холле.

– Урони-ка ты вон той тете на платье… горшок с цветами! Ох, нет. Не надо. Но какая же она невыносимая! – топнула Анна ногой.

В пролетке Нина с просительной гримасой пару минут рассыпалась в извинениях за ту историю, ссылаясь на страх перед всемогущей охранкой, но на лице мужчины перед собой видела лишь раздражение.

– Госпожа Нежинская, прекратите. Мне пора, – Яков развернулся так, что стало понятно – разговор окончен.

Бывшая фрейлина была непробиваема. С успокаивающим жестом, который более всего взбесил Штольмана, она взмолилась:

– Якоб, Якоб! Мне крайне необходима твоя помощь, а тебе, возможно, моя. Выслушай же!

Яков заиграл желваками. Осознав, что ее сейчас просто выведут на мостовую, Нина вцепилась в ладонь следователя.

– Ты ведь интересуешься Калязиным? Из-за проигрыша губернатора? Я в деле, меня попросили обеспечить концессию самому достойному претенденту. Давай сделаем это вместе? Как раньше?

«Рябцев прокололся. Щенок еще, опыта мало», – догадался Штольман.

Он убрал свою ладонь и хмыкнул. Две одинаковые просьбы от таких разных женщин оказались для него на разных полюсах.

«Нет уж, Нина Аркадьевна, не дождетесь».

– Как ты оказалась в этом деле, Нина? Захаров, трогай!

Обрадованная согласием на беседу, Нина немного отодвинулась.

– Я работаю на Карла Сименса. Он понимает российские реалии, про мызу эту несчастную, про выборы, и ему кажется, что губернатор может прогнуться. Помнишь, как хорошо ты играл когда-то? Я могу через нужных людей рекомендовать тебя в игорный клуб, где бывает Калязин. Ничего, что ты следователь, это прибавит ему драйву, он запальчив и думает, что играет лучше всех.

Она впилась в Штольмана взглядом.

– Не думай, что я от тебя что-то скрываю – Сименс вызвал из Германии еще одного игрока, некого Фальке, он тоже будет участвовать, и обязательно доведет ставки до мызы. Но на тебя я надеюсь больше. И денег могу дать на ставки, от немцев, если проиграешь, они не будут в претензии. В разумных пределах, разумеется. А если все получится, если ты отыграешь это имение и концессию получит Сименс, тебе официально выплатят вознаграждение. В отличие от твоего Клейгельса.

Серые глаза Штольмана ничего не выражали. Яков давно научился при необходимости глубоко прятать свои эмоции.

«Слишком много объясняешь, Нина. Похоже на правду, но я не верю тебе лишь потому, что это – ты».

Вслух же он произнес лишь одно.

– Договорились.

А Митрофан в это время воевал с голубями на соседней крыше – он хватал их за крылья и смотрел, как весело разлетаются перышки. Причем выбирал мальчишка почему-то самых потрепанных птичек.

…

Штольман не собирался верить Нежинской на слово. По дороге в управление он заехал в представительство Сименса и нашел там самого Карла – тот пришел на службу чуть свет и уже выглядел замученным своими проблемами. На вопрос следователя о судьбе электростанции на Петербургской стороне изобретатель и коммерсант тяжело вздохнул, подтвердив, что госпожа Нежинская предложила свою помощь, и что он этому был только рад.

– Да я бы, господин следователь, и на помощь маленьких зеленых человечков согласился. Какая-то полоса неудач нас преследует в этом году в России. Простите, спешу, – Сименс на ходу взял у помощника документы, бросил на них взгляд и застыл в изумлении.

– Arschgeige! – выругался он. – Auf Wiedersehen, herr Stollmann.

– Папа, а что это за слово такое, первое? – поинтересовался фыркающий от смеха Митрофан, только что появившийся в здании. Чтобы уберечь столицу от аварий в электросетях, Штольман приказал сыну не ходить с ним внутрь, но малыш все-таки не выдержал.

Выйдя на улицу, Яков ответил.

– Скрипкопопа. Что-то вроде «руки не оттуда растут». Ты чего такой веселый?

– Тетя… которая к тебе в пролетке приставала… – сгибался от хохота юный призрак.

– Маму она рассердила, и я ей в шляпку перьев насовал. Она теперь на индейца похожа!

– А где ты ее видел? Там, где я ее высадил, на Невском? – насторожился Штольман.

– Не, только что. Она к парадной сюда подошла и служителя о тебе расспрашивала. У него было такое лицо! – и малыш вновь захихикал.

«Нина следила за мной? Но я слежки не заметил, значит, очень издалека. А сейчас она проверила, заглотил ли я крючок. Чудесно, Нина Аркадьевна. Именно этого мне и не хватало, чтобы понять, на кого в действительности вы работаете».

Карты вскрылись. Нежинская, Калязин и неизвестный Фальке оказались одной масти.

Яков широко улыбнулся.

«А значит, и Патрикеев. Сыграем, господа».

…

Но сперва у Штольмана было другое дело. Он заехал в ресторанчик, где вчера обедал с женой, и договорился с управляющим о некоторых деталях, а затем рассказал Мите, что нужно делать. От восторга мальчишка взмыл в небо, и по серому Литейному раскатился звонкий дискант:

– Мы садили агурцы,

Выросли арбузики! Как-то вот мастеровые Пропили картузики!

====== Глава 20. Оковы ======

Штольман подвинул Анне стул и на мгновение замер, глядя на полоску розовой кожи над воротничком. Уже две ночи Анна, не желая будить мужа своими ночными хождениями, уходила дремать и бродить в дальнюю гостевую комнату, и Яков наконец выспался. Но любимую видел только два раза – вчера за обедом в этом же ресторанчике, и сегодня. В городе произошло несколько громких ограблений, поэтому Штольман являлся домой лишь ночевать, урвав по часу днем на личные дела. Сейчас ему хотелось не поймать грабителей и даже не остановить Зотову, а ухватить губами эту нежную кожу и…

Он усмехнулся сам себе, сел рядом с женой и, не дожидаясь официанта, налил в бокалы минералки.

– Аня, что ты будешь?

…

Митрофан появился в воздухе с победным криком, таким громким, что Анна от неожиданности выронила вилку. Воспользовавшись случаем, Штольман нырнул под стол.

– Папа, она за углом стоит, вон за той булочной! Только что пришла! Сначала тебя издалека выглядывала, а когда ты с мамой встретился и сюда пошел, сделала вид, что гуляет!

– Ты Семену дал знак?

Яков знал, что Трофимов сейчас следил за ними из парадной напротив и был настороже, но предупреждение ему не помешает.

– Конечно, пап!

– Как она одета?

– Как мальчик. Просто пацан в кепке, без инструментов, – потер щеку призрак, чем сильно напомнил Штольману самого себя.

Поднявшись из-за стола летней террасы, Яков отпил воды из бокала, поставил его на край, небрежно бросил нож рядом с недоеденным гуляшом и предложил Анне руку.

– Милая, давай я провожу тебя в дамскую комнату.

Штольман бросил короткий взгляд на выставку фотографических аппаратов, что развернул на мостовой владелец соседнего с рестораном ателье. Громоздкие камеры были расставлены на высоких треногах, поэтому вертевшиеся рядом мальчишки пощупать технику не могли. Изредка фотограф выходил к своим красавцам и торжественно запечатлевал кого-то из прохожих, зазывая на следующий день получить карточку бесплатно. Все были довольны – и прохожие, и фотограф, и даже ресторатор, к столикам которого присаживались солидные мужчины, обсуждавшие тонкости модного искусства.

В темной глубине ресторана Анна умылась, а затем, выйдя к мужу, обвила его руками.

– Яшенька, нам здесь долго стоять?

В душноватом помещении никого, кроме них, не было. Анна поцеловала Якова куда-то в шею, потерлась животом. Штольман довольно заворчал, подтолкнул жену обратно в уборную, закрыл за собой дверь и оперся о нее спиной.

– Пока Митя не явится. Сюда, – показал он пальцем на свою щеку.

Анна послушалась.

– И сюда.

Улыбнувшись, она провела языком по губам.

– Ты сладкий, Яша. А пирожное только я ела. Почему так?

Поискам ответа на этот вопрос Штольманы посвятили пару минут, пока в уборную не постучала какая-то дама.

– Жену мутило, – открыв дверь, обворожительно улыбнулся Яков уставившейся на него матроне.

Анна выскользнула из дамской комнаты вслед за Штольманом, села на длинную скамью за неосвещенным столом и капризно произнесла: – В следующий раз, Яков Платонович, я скажу, что это вам стало плохо.

– Конечно, Анечка, – согласился Яков, задвигая её в угол. – Покажи, как ты меня вылечишь.

…

А на улице гомонили мальчишки, обрадованные желанным развлечением – фотограф дал им подержать одну из камер. Неожиданно один из пацанов сделал пару шагов к столику Штольманов, вынул руку из кармана и занес её над бокалом, из которого пил Яков. Бокал почему-то покачнулся, и парень, рефлекторно придержав стекло пальцами, сыпанул в воду белый порошок.

У стоявшего на штативе аппарата, нацеленного как раз на нужный столик, вдруг сработал затвор, хлопнула магниевая вспышка. Молодой человек в кепке продемонстрировал отличную реакцию, тут же рванув с места. Когда дорогу заступил крепкий мужчина, парень в ловком прыжке оперся о неожиданное препятствие и вынес ногу так далеко, что смог задеть ею стол. Тарелки и бутылки упали на землю, брызнув во все стороны осколками, но бокал богемского стекла повел себя странно – он будто бы завис в воздухе, а затем задумчиво опустился на мостовую и обиженно звякнул. Прижав беглеца к земле, крепыш защелкнул на его запястьях наручники.

Вышедший из ресторана Штольман снял фотокамеру с треноги и передал одному из солидных мужчин. Ему же он отдал бокал.

– Госпожа Зотова, вы арестованы при попытке отравления. Доказательства в виде фотоснимка момента преступления и ваших отпечатков будут приобщены к делу, а содержимое бокала – отправлено на экспертизу. Предлагаю облегчить совесть и признаться в подобных злодеяниях.

Оленька поднялась на ноги и сплюнула на мостовую. Штольман пожал плечами.

– Яков! Я вспомнила! – воскликнула Анна.

Отойдя вместе с мужем в сторону, она взволнованно зашептала:

– Помнишь гимназиста Андрона Силантьева? Я тогда на кладбище стайку мальчишек видела, и один из них толкнул Андрона в могилу. Сейчас я абсолютно уверена, что это была именно эта девушка!

Он так же тихо ответил: – К сожалению, мы не сможем этого доказать, но для получения Зотовой срока будет достаточно сегодняшнего эпизода. Если она, конечно, не сахар мне подсыпала.

Штольман рассчитывал еще на пару дел, в которых уже видел зацепки для проведения дополнительного расследования. А вот как прижать Летягина, пока оставалось под вопросом.

– Поезжай домой, Аня. Благодаря Мите и тебе мы поймали эту ужасную женщину. Я скорее всего буду поздно.

…

Дома Анну сразу потянуло ко сну. Она выпила чаю, приняла душ и уселась в кресло в тщетной попытке увлечь себя чтением, но проснулась, когда солнце из окон уже ушло. И поняла, что ночью будет опять бродить по дому.