Текст книги "Тепло под сердцем (СИ)"

Автор книги: tarpusha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– С ним бы что случилось?

Краска бросилась Анне в лицо. Там, на болоте, она думала только о том, чтобы выбраться. Сейчас же она представила, как неизвестный Гудь приказывает ей раздеться, а затем… Затем… Затем ее бы изнасиловал толстый бандит.

Она покраснела еще гуще, а стыд опалил сердце.

«Я могла потерять ребенка. Трофимов меня предупреждал, заворачивал, а я... Как бы я взглянула в глаза Якову? Наверное, он бы простил, но…»

Ей вдруг стало холодно.

«Такое Яков может и не простить. Да и не увидела бы я его больше, меня ведь могли утопить вместе с Семеном, как нежеланных свидетелей».

Глаза защипало, и Анна отвернулась, чтобы сын не увидел её слез.

«Какая же я дура, ведь то же самое я думала два месяца назад, в Затонске. Почему я все забыла?»

– Мамочка, не плачь, – Митрофан подобрался ближе.

– Наверное, все бы обошлось, да?

– Не обошлось бы. Я глупая, Митенька, и не знаю, что с этим делать.

Она утерла лицо пододеяльником и спустила ноги с кровати.

– Хотя знаю. Я сейчас напишу письмо, отнесешь папе? Ой, нет, тебе же до самой столицы его нести. Давай так, я напишу, а ты запомнишь и перескажешь? Тебе все это можно знать.

Найдя в тумбочке перо, чернила и бумагу, Анна вывела на чистом листе:

«Яша, любимый мой, прости, я опять ввязалась в неприятности, но все уже позади. Я в отеле Царского Села, вернусь завтра утром с Трофимовым и все тебе расскажу.

Я не могу себе доверять. Пожалуйста, сделай так, чтобы я не смогла выходить из дому. И мне будет спокойнее, и тебе, не нужно будет охотиться за Прокоповым, я буду готова к его появлению.

Умоляю, не ходи за ним в мир духов, я не выдержу этого.

Все еще сердита на тебя за тайны.

Твоя навсегда А».

Митя прочитал письмо, взвизгнул, схватил листок и вознес его к потолку.

– Ты уже запомнил? Отдай, Митюша, я папе сама завтра покажу.

– Не, не, не! – пропел мальчишка, перечитывая послание.

– Вдруг ты завтра передумаешь!

Хихикнув, он облетел маму кругом, чмокнул в щеку и был таков. Письмо вылетело из номера через щель под дверью.

…

Лицо Штольмана прояснилось. Он сложил лист бумаги и спрятал его на груди.

«Сердитая моя, безрассудная, переменчивая Аня. А я только собирался сказать Семену, чтобы при малейшем намеке на опасность брал тебя в охапку и возвращал домой. Но это мы еще обсудим».

Яков подумал о подарке. Ведь если он, Штольман, сейчас просто постучится к жене, ссора может начаться по новой. Но не исключено, что и подарок будет гневно отвергнут – сегодня Яков уже несколько раз был свидетелем перепадов настроения любимой.

«Разберемся. Главное, что Анна в безопасности».

…

В ресторане метрдотель учтиво спросил, что господину угодно. Яков хотел уже выбрать столики для Анны и себя так, чтобы издалека любоваться женой и подождать момента для примирения, как вдруг увидел на столе изящный рекламный листок.

– Наша русская баня, выполнена с учетом требований высшего разряда. Желаете испробовать? Чистейшая вода, банщик с рекомендациями от знатных господ, постояльцам скидка, – предложил метрдотель.

Яков вспомнил, как недавно расследовал дело о краже амулета из покоев Иллариона Воронцова, богатейшего промышленника и друга императора. Сперва в похищении красивой вещицы хозяин обвинял некую Елену Карпову, личную банщицу супруги Воронцова, но Штольман нашел истинного виновника. Сейчас женщина с мягким лицом сидела за дальним столиком в сопровождении мужа, с которым Яков тоже встречался в расследовании.

– Пап, давай! – загорелся Митя.

– Маме такое понравится! Она как-то ходила в Ямские бани, меня, правда, не взяла, чтобы я голых теть не пугал.

Одобрение юного призрака решило дело. Штольман подошел к супругам и пожелал доброго вечера, а затем спросил Елену, не окажет ли она услугу, которая будет хорошо оплачена.

Карповы переглянулись, и мужчина сказал:

– Да, господин Штольман, разумеется. Мы ушли от Воронцовых, деньги деньгами, но и уважение к себе имеем. Теперь работаем в домах по записи и в гостиницах. Я по хозяйственной части и банщиком для господ, Елена Львовна – с дамами. На какое время истопить?

…

– Чему так радуетесь, госпожа Карпова? – поинтересовалась Анна, входя в дверь красиво обставленной банной комнаты.

В центре её стояли кушетка и мягкий пуфик, у окна манила голубой водой утопленная в пол квадратная купель. За маленькой дверью, как поняла Анна, располагалась парильня с каменкой. Сеанс только начинавшего входить в моду телесного удовольствия Анне порекомендовали в ресторане, особо сославшись на восторженные отзывы о банщице от высокопоставленных персон.

– Анна Викторовна, рада, что вы пришли. Настроение хорошее, – Карпова задернула занавески на окне, выходящем на темный сад.

– Приступим? Если хотите сразу в ванну, раздевайтесь для купания, если нет – снимайте верхнее.

– Мне, наверное, нельзя в горячую, – заколебалась Анна, заметив пар над купелью. – Если только попозже.

– Разумеется, госпожа, когда захотите, – кивнула Елена.

Она помогла Анне раздеться до нижнего белья, усадила на пуфик, расчесала и убрала её волосы в высокий пучок.

– Желаете испытать изысканное наслаждение? Я завяжу вам глаза вот этой лентой, – Карпова показала Анне атласную полоску ткани вишневого цвета.

– Как говорила моя предыдущая хозяйка, это ни с чем не сравнимо. Просто блаженство, говорила она. И госпожа Ласселс, супруга посла Британии, бывавшая у Воронцовых в гостях, тоже очень хорошо отзывалась.

– Буду рада, – согласилась Анна.

Ей очень хотелось отвлечься от беспрестанных дум о Штольмане. В письме она извинилась за свое поведение. Но Яков! Анна была уверена, что и муж неправ, что нельзя в семье таить такое друг от друга, да еще и втягивать в обман их юного безобразника.

«Яков меня не уважает. Любит, но не уважает. Так и продолжает думать, что я провинциальная дурочка, которой нельзя сказать правду. Но он же делает это, чтобы меня защитить…»

Устав от внутренних препирательств, Анна смежила веки.

Повязав ленту на голову клиентки, Елена сказала: – Теперь, Анна Викторовна, на ближайшие полчаса я прошу вас помолчать. Я сама болтушка, но увидите – в полной тишине вы гораздо лучше прочувствуете, что происходит с вашим телом. Вы достигнете полной гармонии с ним и с вашим малышом. Разумеется, я не смею настаивать.

Согрев ладони, Карпова наложила их на плечи Анны и легко начала разминать.

Нежные, почти невесомые касания мастерицы расслабили плечи и шею. Анна глубоко вздохнула. Ей было хорошо. Теплая ладонь взяла её за руку, понудила встать, потянула за собой. Сделав три шага, Анна услышала, как плеснула вода в купели.

– Еще рано, – шепнула банщица.

– Мы у кушетки, ложитесь лицом вверх. Потом я помогу вам снять белье.

Анна улеглась на спину.

– Минуту, я запру дверь и возьму розовый лосьон, – улыбаясь во весь рот, Елена Львовна шагнула к столику с ароматными баночками, а затем тихо открыла дверь.

…

Анна плыла на пушистом облаке. Летела. Парила, оседлав ветер и ощущая, как начинает играть кровь. Ладони банщицы, ставшие из теплых горячими, ласково скользили по телу Анны, заставляя её неслышно вздыхать. Когда эти ладони коснулись пальцев стоп, девушку переполнила нега – такими сладкими вдруг стали ее пальчики. Хихикнув, Анна спросила:

– Это масло? Надеюсь, вы меня не облизываете?

Что-то коснулось её губ, призывая не разговаривать. Анна кивнула.

Ей захотелось танцевать. Вспомнился вальс со Штольманом, и она вытянула стопы, пытаясь избавиться от немедленного желания вскочить.

Смазанные маслом ладони прошлись по её голеням и коленкам, огладили бедра. Сделали нежный круг по животу, чуть приподняв верх штанишек.

Низ живота знакомо отозвался, будто ее ласкал Яков. Анна не поверила самой себе, но тут же, вдохнув горьковатый, дурманящий, самый любимый на свете аромат – аромат его кожи, догадалась. Даже с прикрытыми повязкой глазами она ясно увидела стоявшего рядом мужа.

«Яша! Вот негодяй, опять обманываешь! Откуда только взялся… Ах, Митя, Митя, ты верен папе больше, чем мне!»

– Добавьте масла, пожалуйста, – при стуке флакона Анна приподняла ленту с глаз и тут же вернула на место.

«Ну, ласковый мой, я тебе устрою полчаса блаженства!»

По животу разлилось тепло от мужских ладоней. Анна вновь вдохнула запах склонившегося над ней Штольмана и поняла, что простит ему что угодно. Какие угодно глупости, что совершит ее умный, скрытный, опытный и такой уверенный в себе муж. Просто потому что он делает это ради нее. Но сперва она развлечется.

– И можно… без одежды? – спросила она, кусая губы и пряча улыбку.

…

Опираясь на поданную руку, Анна встала с кушетки, потянулась к завязкам бюстгальтера. Яков отошел на шаг, опасаясь выдать себя тяжелым дыханием, но тут же опустился на колени и мягко потянул за оторочку белых девичьих панталон. Взгляд его уперся в треугольник курчавых волос.

«Спокойнее, Штольман. Сейчас жену напугаешь», – попытался он дышать ровнее.

Спустив хлопковые штанишки до пола, он уставился на белую ткань.

«Надо как-то…»

Здравая мысль, не позвать ли банщицу обратно, появилась и тут же исчезла.

Анна сама выступила из панталон, наощупь опустилась на простыню и повернулась на бок. Штольман утер лоб рукавом. Пиджак и жилет он снял заранее, а теперь подумывал, не пора ли избавиться от рубашки.

Пробормотав, что ей хочется «вот тут», и показав пальцем, где именно, Анна уткнулась лицом в подушку. На бедро легла тяжелая рука.

«Не так!» – прикрикнул на себя Яков.

«Уйми свои фантазии, Аня только из больницы».

Обнаженная возлюбленная перед ним поерзала. Постаравшись тихо и медленно выдохнуть, Штольман едва удержал ладонь, чтобы не сжать игривую попку. Он щедро зачерпнул что-то из баночки с названием «медово-глицериновый», мазнул кремом по розовым ягодицам.

Анна тихо застонала: – Еще...

Яков понял, что брюки ему тоже мешают.

Через пять минут с начала сеанса Штольман был готов снять с себя все, так ему было жарко. Он уже готов был сам войти в купель. Ему помогла бы ледяная.

Анна же довольно вздыхала, показывая, где еще ей хочется ласковых поглаживаний. Она осмелела настолько, что уже командовала вслух. По шуршанию определив, где стоит муж, она встала на коленки, оперлась на локти и прогнулась.

– Елена Львовна, погладьте спину.

Яков закрыл глаза. Открыл. В нескольких дюймах от его лица Анна повела круглой, упругой, восхитительной в своей наготе попой. Он попытался перевести взгляд, но тот будто приклеился к роскошным бедрам.

«Спина. Это выше. Еще выше. Ч-ч-черт».

Чтобы выполнить просьбу, пришлось подтянуть жену к краю кушетки, а самому встать сзади так, что бедра Анны его касались. Яков выдохнул сквозь сжатые зубы. Это было уже чересчур. Он велел себе сосредоточиться на движениях ладоней, а не на том, что требовало тело. Немного раздавшаяся талия под его руками слегка подрагивала, бедра покачивались, задевая брюки. Анна начала выгибать шею.

«Милая моя. Тебе нравится», – полыхал Штольман, выглаживая большими пальцами косточки на гибкой пояснице.

– Ох, как хорошо. А грудь сможете? Чуть-чуть, она стала такой чувствительной…

Яков сглотнул. Остатки разума подсказывали, что если он возьмет Анину грудь в ладонь, то…

Анна села на кушетке. Ей не терпелось взглянуть на мужа в этот момент, но стоило подольше помучить этого жаркого негодяя.

–Мне понравилось, когда вы были сзади, – промурлыкала она, закинув руки за голову. Плотная повязка не пропускала свет, но Анна знала, куда смотрит сейчас Яков.

«Были сзади! Аня!»

Штольман уже сам не понимал, кто тут с кем играет. Он зашел со спины, уставился на точеные ключицы. Обтерев ладони, подвел их к яблочкам высоких грудей. Тронул пальцами восхитительно мягкую плоть под упругими сосками. Дышать нормально уже не удавалось. Яков резко отошел к окну и оперся о подоконник, пытаясь справиться с рвавшим волю желанием. Позади плеснула вода. Штольман обернулся. Жена, уже без повязки, стояла на краю купели и пробовала ногой голубую гладь.

Анна встретила его темный взгляд. Низ живота её запульсировал, во рту пересохло. Она покачнулась, босая нога скользнула мимо коврика, ладонь не нашла опоры. Анна взвизгнула.

Мгновенно оказавшись рядом, Яков поймал жену за руку и подтянул к себе. Анна попыталась что-то сказать, но губы его не позволили, и только через пару минут она смогла произнести, задыхаясь:

– Яша, ты давно здесь?

– В бане? – невнятно выговорил он, жадно целуя напрягшиеся соски.

– В гостинице. Хотя… Яков, ты был при захвате банды?

Устав сидеть за дверью, Митрофан просочился через щель, плюхнул в купель банную шапочку, и та серым кораблем закачалась на поверхности воды.

– Мам, ну ты что, папа им руководил! А я не смотрю!

Анна сделала легкое движение рукой. Стоявший на краю купели Яков рухнул в воду, подняв волну и опрокинув кораблик. Как ни в чем не бывало, Анна царственно сошла в воду, указала вынырнувшему мужу на свое лоснящееся плечо:

– Избавьте мою кожу от масла, его слишком много. Вы зачем рубашку снимаете? Мне обещали сеанс удовольствия, а не…

Глаза Штольмана стали еще темнее, и он жестом приказал сыну испариться.

====== Глава 16. Бабочки ======

– Яша, моя кожа просто сияет! Как ты это сделал? – Анна с удивлением рассматривала свое предплечье.

Взяв в ладонь каштановую волну волос, которые только что распустила Анна, Штольман поднес их к губам, вдохнул аромат и с сожалением отпустил.

– Это не я. Пообещаешь, что будешь сидеть здесь, пока я не вернусь?

– А ты куда?

– Пройдусь вокруг отеля.

– Я с тобой.

– Нет.

– Я хочу, Яша! Почему мне нельзя? – заупрямилась Анна.

Только что Штольман целовал её в бассейне. Только что нежно промокал полотенцем каждую каплю на её обновленной коже. Ласки Якова будто превратили Анну в волшебную фею из сказки, и лишиться этого ощущения было никак невозможно.

Возникший из воздуха Митрофан всплеснул призрачными ладошками:

– Как же вы долго миритесь, родители! Пойдемте уже погуляем!

– Митенька, секунду, мы еще не домирились. Яков?

– Что-о-о?!

Не обратив внимания на возмущенный вопль мальчишки, Анна нахмурила брови. Штольман улыбнулся. Ему просто необходимо было привести себя в норму. Сейчас один взгляд на надутые губки жены рождал в нем жажду, которую он с таким трудом погасил. Он мягко произнес:

– Ты так красива, что мне надо побыть подальше от тебя. Иначе …

Склонившись над её ухом, он прошептал слова, которые нельзя было слышать Митрофану.

Анна смутилась.

– Ой. Прости. Я подожду, конечно.

– А я с папой пойду! Мам, я тоже хочу тебе сюрприз сделать, но он пока не готов. Ты здесь будешь спать?

Она непонимающе воззрилась на сына, а Штольман покачал головой, удивляясь, как легко и непринужденно мальчишка выдавал его секреты.

– Я недолго. Запри дверь.

…

Когда Штольман вернулся в номер, Анна уже немного отошла от морока его жаркого тела и вспомнила, что проблема так и не решена. Пока муж снимал пиджак, Анна села на стул со строгой спинкой.

– Яков, ты прочитал мое письмо?

Он помахал листом, вытащенным из кармана.

– Предпоследнюю фразу помнишь?

– Ты сердита, – улыбнулся Яков.

– Яша, я серьезно! Я простила, что ты утаил от меня такую важную часть своей… нашей жизни. Но я просто настаиваю, чтобы ты поклялся мне не делать этого!

На лице Штольмана появилась другая улыбка, которую Анна иногда ненавидела. Это выражение лица будто говорило: «Женщина, я тебя внимательно выслушаю, но сделаю так, как считаю нужным».

– Яков! – немного раздраженно воскликнула она.

Прекрасно понимая, какой клятвы хочет любимая, Яков поймал ее в объятия и уселся на широкую кровать. Погрузил лицо в нежную шею, прикусил губами сладкую кожу, смял ладонью грудь. Тут же опомнился, но недовольно заворчал, когда Анна попыталась высвободиться.

– Не пущу. Сердись тут.

В горячих руках мужа гневаться на него было совершенно невозможно. Анну окутало такое тепло, что она на несколько минут позволила себе забыть о Прокопове, и только понежившись, вновь смогла собраться.

– Яшенька, пожалуйста, не ходи за ним. Ты можешь не проснуться. Ты можешь умереть из-за передозировки. Ты можешь, наконец, привыкнуть к этому зелью. Я не позволю тебе, Яков. Не такой ценой, не угрозой твоему здоровью!

– Любой, – глухо сказал Штольман.

– Ох, ну какой же ты упрямый! – она попробовала снять с себя его руки.

– А можешь сказать, что ты собирался сделать с этим Савелием? Поговорить по-мужски? Думаешь, он тебя послушает?

– Я собираюсь его уничтожить. Милая, не вертись, а то я отвлекаюсь, – он опрокинул ее на постель и накрыл собственным телом.

Поймал и пригвоздил к кровати одну ее руку, вторую. Анна, хихикая, поцеловала его в короткие вихры и сдалась. Яков удовлетворенно вздохнул, а затем рассказал о визите в часовню на Смоленском кладбище.

С открытым ртом выслушав рассказ, Анна недоверчиво переспросила:

– Кого ты там видел?

– Ар-ха-хангела! – веселый Митрофан, появившийся через открытую форточку, что-то подправил на головках гостиничных цветов и подвинул вазу подальше от края.

– Он добрый! И меня почти не ругал, ну разве что чуть-чуть. Ой, вы опять? Исчезаю…

Штольман взглянул на себя и Анну со стороны. Жена лежала в его объятиях, на нежном лице ее проступил румянец от застигнутой сыном позы, но глаза улыбались. А рука Якова была уже не на талии Анны, как мгновение назад, а гораздо ниже.

«Как так выходит? Хотел же просто поговорить».

Он поцеловал любимую в щеку и откатился на постели, уставившись в беленый потолок.

«Буду искать следы невиданных зверей. Вон там жираф».

Анна же, потрясенная встречей мужа с Михаилом, внезапно вскочила с кровати.

– Ну и ну, Яков! К тебе сошел… да я даже произнести такое не могу. Хорошо, я поняла, ты не отступишься. Но как ты будешь искать Прокопова? Заснешь под наркозом и твой дух будет искать его по городу? А если не найдет – на следующий день все заново? Так нельзя. А как можно? – Анна что-то неслышно забормотала, из чего Штольман расслышал только: – Радостью друг для… Радостью…

– Можно я тебе помогу? Вот так, например, – она присела рядом и поделилась пришедшей в голову идеей.

– Ты хочешь, чтобы мы поймали его вместе?

Анна серьезно кивнула.

Он шепнул: – А слушать меня будешь?

Широкая улыбка на лице жены была ему ответом. Яков нашел ее зовущие губы и целовал так самозабвенно, что не заметил, как в номер влетел Митрофан. Услышав пыхтение, Штольман покосился на сына, смиренно вздохнул и сказал:

– Хорошо. Вместе.

Яков потянул за свисавший над кроватью шнурок светильника и выключил свет.

– Сейчас давай спать.

В слабых отсветах серого вечера Анна понаблюдала, как муж раздевается спиной к ней. Увидела его резковатые движения и как тщательно он укрылся одеялом. Забралась на постель, легла рядом, положила ладонь на широкую грудь и тихо пробормотала:

– Яша, ты спасаешь меня так часто, что я не знаю, как тебя благодарить. Пожалуйста, в следующий раз, как я буду готова сделать что-то… странное, просто запри меня.

– Обязательно. Запереть тебя в спальне было моей мечтой уже лет шесть, – он поцеловал ее ладонь.

Анна перебрала в памяти давние затонские события.

– Это когда я осталась на ночь у сумасшедшей баронессы? Где ты еще меня из горящего сарая вытащил?

– М-м-м…

Задумавшись, Анна забралась под второе одеяло.

– Когда ты ревновал меня к молодому криптографу, вроде его Павлом звали? Или когда я пошла искать Мореля?

Штольман ухмыльнулся.

– Вспоминай, Анечка, вспоминай. Можешь начать с детства. На годик домашнего ареста наберется.

– Да ну тебя! – Анна отвернулась на другой бок, и Яков тут же повернулся следом, ухватил, вжал в себя, оставив меж ними одеяло.

– Расскажи какую-нибудь историю про непослушную Аннушку. Только не ерзай, умоляю.

– Тебе правда интересно?

– Конечно. Будет что детям рассказывать.

«Детям». Анна растаяла.

– Сейчас припомню... Вот – мне лет десять было, я прочитала книжку про индейцев и с Кириком, сыном кухарки, отправилась в лес.

– Всегда знал, что ты хулиганила с мальчишками, – поцеловал ее в шею муж.

– Мы стащили из кухни ножи и печенье. Погуляли, малины наелись, потом на поляне сделали мишень и тренировались в меткости, но один нож отскочил и порезал Кирику щеку. У него еще шрам остался, он потом им очень гордился.

– А ты?

– А я… Я поцарапалась. Платье порвала в кустах, огромная была дырка. И комары нас заели, так что вернулись мы грязные, в крови и все распухшие от укусов.

– Марья Тимофеевна была рада?

Анна сонно пробормотала: – Она у тети Липы была. А папа сказал…

Что сказал Виктор Иванович на неподобающее поведение доченьки, Яков так и не узнал. Анна заснула.

«Счастье мое», – Штольман невесомо прикоснулся губами к её волосам.

«Сердись на меня, ругайся. Даже убегай. Я всегда верну тебя и буду любить так, что ты забудешь о приключениях».

Он улыбнулся своим мыслям.

«Ненадолго. Придется после мальчика еще над девочкой… поработать. Интересно, двое детей остановят Аню в стремлении помочь всем духам?»

…

Проснулся Яков от писка Митрофана и бьющих в глаза солнечных лучей. Окна номера были открыты настежь, чистейший утренний воздух был напоен запахами цветов.

– Мама, просыпайся, а то пропустишь. Ну просыпайся же!

Юный признак пощекотал лицо Анны колоском.

– Мам! Смотри!

Анна потянулась, села на постели, обвела взглядом спальню. И ахнула.

Повсюду – на вчерашнем букетике в вазе, на свежесобранных цветах и листьях, разложенных по номеру, просыпались бабочки. Оранжевые, розовые, с яркими сполохами красавицы всех цветов радуги расправляли крылья, разбуженные жаркими лучами. Одна из лимонниц села на нос Анны и тут же вспорхнула, спугнутая её рукой, а затем разноцветное облако затрепетало, закружилось и вылетело к солнцу.

– Митя! – воскликнула Анна. – Ты их всю ночь собирал?

Мальчишка засмеялся.

– Не, мам. Они сами прилетели. Я им сказал, что ты самая красивая.

====== Глава 17. Халат ======

Когда Анна ощутила явление духа, она была готова. Правда, она нечаянно уронила ложку в чай, но оказалось, что появился всего лишь Василий, сын Савелия Прокопова.

– Госпожа, – пробормотал тот, паря недалеко от окна, – мой отец, ну вы его видели, на кладбище… Он на вас очень злится, говорит, что…

Василий вздохнул. На призрачном лице мужчины читалось, что и в земной жизни он пытался угодить всем.

– Что изведет и вас, и вашего мужа – ведь именно он рассорил нашу семью.

Сжав губы, Анна молча смотрела на мятущегося призрака.

– Только что отец сказал, что скоро мы придем к вам. Вы…

Младший из братьев Прокоповых отвернулся. Он одновременно и стеснялся родителя, и боялся пойти против его воли.

– Вы уж поберегитесь с малышом вашим. Я бы не хотел, чтобы… Хватит уже мертвых детей.

Махнув рукой, Василий исчез.

Анна не медлила ни мгновения. Тут же позвав Митю, она спросила, где отец, передала срочное известие, а затем побежала в гостиную, где коротал время Трофимов.

– Едем, Семен! Прямо сейчас!

…

Чтобы быстро добраться до места встречи Анны с Савелием, Штольман заранее наметил с женой несколько вариантов. Сейчас подходил один – набережная Фонтанки, до которой от полицейского управления была пара минут быстрым шагом. Туда Анна с Семеном и отправились на пролетке.

– Анна Викторовна, напоминаю, – сказал Трофимов, – идете медленно, задумчиво. Нам нужно создать видимость, что вы одна и без защиты. Я буду неподалеку.

Анна возбужденно кивнула. Все это они уже обсуждали со Штольманом. Яков при этом еще добавил, чтобы Анна никому не улыбалась, иначе первый же встречный мужчина предложит свою компанию для прогулки и не даст шанса Савелию. Анна тогда сделала ревнивцу гримаску, но мысль поняла.

– Видимость, Анна Викторовна! Не делайте ничего от себя, не испытывайте судьбу! Например, не идите, если он вас куда-то позовет, иначе я просто вынужден буду вас остановить.

Чуть было не вспылив, Анна вспомнила, что заслужила эти повторы и нотации, и осеклась.

– Да, Семен.

…

В который раз Анна развернулась на гранитной бровке, в который раз прогулялась вниз к срезу воды и вверх на набережную. В конце августа в столице было жарко, и от воды набегала приятная прохлада.

«Неужели не придет? И значит, зря я сказала Мите и зря Яков принял морфий? Но это же лучший момент! Приходи, Прокопов!»

Анна вновь подошла к центру спуска, уставилась на искорки сновавших у края рыбок. Именно в это мгновение она ощутила знакомый холод. Она уже хотела обернуться, но если это был священник, его нельзя было спугнуть, и усилием воли Анна сделала медленный шаг вперед.

Ей не пришлось изображать страх перед неожиданной встречей. Резко вынырнув откуда-то сбоку, Савелий и Василий Прокоповы кинулись на нее, будто хотели поймать в жадно растопыренные руки-клешни. Анна вскрикнула, попятилась и упала в воду.

Трофимов выругался. Скрываясь от возможных наблюдателей в подворотне, он издалека увидел внезапное падение, тут же рванул с места и прыгнул в прохладную воду Фонтанки лишь через несколько секунд после Анны. Он помог ей выбраться и уже собирался увести к пролетке, но Анна остановила его.

Она увидела дух Штольмана. Муж стоял на гранитной мостовой, заложив левую руку за спину, будто на дуэли, да так оно и было. В правой руке его был револьвер.

От парапета на Якова шипел Савелий:

– Что, полицейский, окончилась твоя земная жизнь? Давай-ка я тебя дальше провожу, нечего тебе, смерд, здесь делать. А затем и женушку твою добью.

Он вытянул старческую длань, намереваясь развеять дух врага.

Лицо Якова затвердело от подступившей боли. Но рука его не дрогнула. Призрачная пуля из призрачного револьвера, посланная страстным желанием Штольмана защитить свою семью, попала старцу точно в голову. Дух Савелия Прокопова пошатнулся, а затем исчез в небе, развеялся во влажном воздухе, растекся по темной воде. Будто никогда и не было.

Оцепеневший от потери Василий застыл на набережной призрачным изваянием.

…

– Па-па!!! Ур-р-р-ра! – оглушительно завопил спланировавший с крыши Митрофан.

– Ты его победил! Мам, ты видела? Ой…

Когда Савелий протянул к Якову руку, Анна вспомнила, как защищала на кладбище Митю, и не раздумывая, сделала то же самое. И вновь это потребовало напряжения всех ее сил, и вновь, когда угроза ушла, тело ее обмякло. Но стоявший за спиной Семен подхватил ее и удержал на руках, и после пары мягких хлопков по щекам Анна очнулась. Встревоженные муж и сын стояли рядом.

– Яков, – прошептала она. – Какой же ты… Это невероятно. У тебя получилось!

– Да, моя храбрая Анечка, у нас все получилось, – дух Штольмана улыбнулся и коснулся ее губ своими.

Анна замерла. Ощущение нежного поцелуя было почти настоящим. Когда Штольман прижался так, что тела их слились, она вздрогнула:

– Яша, пожалуйста, вернись сейчас в себя, это самое главное!

– Только если будешь меня встречать. Я там же, у Ярцева. Но сперва съезди домой переодеться.

– Бегу.

…

С замирающим сердцем Анна вбежала в медицинский флигель управления. Домой она не заезжала, уговорив Семена, что к мужу надо срочно.

– Здравствуйте, Владимир Семенович. Яков у вас? Вы на сколько ему дозу рассчитали?

– Анна Викторовна, рад вас видеть, – взглянул на брегет Ярцев.

– Господин Штольман в порядке, я только что проверял. Ему спать еще примерно четверть часа. Сегодня я дал ему меньшую дозу, хотя ваш благоверный настаивал на большей.

Получив горячий поцелуй в щеку, полицейский врач довольно пробурчал: – Я рад, что в вашей семье есть хоть один человек, обладающий здравым смыслом. Вы когда-нибудь расскажете мне, Анна Викторовна, зачем это все? Я очень любопытен.

– Когда-нибудь – обязательно!

Анна направилась было к двери комнатки, но остановилась.

– Разрешите воспользоваться халатом? Я вам позже верну!

Штольман мирно спал в подсобке, и Анна, заперев дверь, пошептала ему на ухо ласковые слова. Ничего не произошло, и девушка решила немного подождать с нашатырем.

Ерзая, она попыталась стащить с себя промокшее платье. Влажная ткань липла к нижней рубашке, та – к телу, и Анне пришлось изворачиваться, чтобы вылезти из пришедшего в негодность наряда.

«Поеду в халате. А что, сестра милосердия, еду по вызову. Да вообще никто не увидит, попрошу Семена закрытый экипаж найти. Ой, теперь ведь можно Митю от себя не отпускать! Наконец-то! А кстати, где мой любимый баловник? Полетел к бабушке рассказывать героическую историю?»

Она огляделась в поисках сына, стащила с себя белье, нашла в углу комнатки старую сумку и запихала мокрое туда, чтобы позже вернуть Ярцеву его собственность. Заодно нашла тут же на вешалке какое-то полотенце и обтерлась досуха.

«Опять у меня водные процедуры. Ох, Яков, какой ты был нежный в том отеле… Попробую тебе что-нибудь такое же сделать», – она представила, как выглядят смазанные чем-нибудь вкусным плечи Штольмана, которые ей всегда нравилось не просто гладить, а целовать и даже облизывать, такая у Якова была волшебная кожа.

Накинув халат, Анна улыбнулась.

«Это мне придется наручниками воспользоваться, а то Яша не даст мне насладиться и быстро куда-нибудь уложит».

– Аня… – простонал Штольман, и Анна кинулась к нему.

– Яков, ты проснулся? Как себя чувствуешь?

Сбивчивые, приглушенные слова Якова звучали, как бред. Анна поняла, что дух мужа будто не может удержаться в теле.

«Запутался в мирах? Ох, Яша, допрыгался! Дух Штольмана, ну-ка сиди на месте!»

Решительно подтянув полы халата, Анна забралась на диван, стиснула талию Якова коленками, склонилась над его грудью.

– Яшенька, я держу тебя! Открой глаза, посмотри на меня, пожалуйста. Ты нужен мне, Мите, друзьям! Полиции, наконец! Будь со мной! Ты мне еще девочек обещал, сестренок нашему малышу, помнишь? Я так тебя люблю, Яков…

Сознание к Штольману возвращалось медленно и с перерывами. Еще на набережной он сказал сыну помочь ему вернуться в тело, а потом сразу лететь домой и устроить с помощью Петра Ивановича скромный праздник. И, похоже, свои силы Штольман переоценил.

Но сейчас открыл глаза.

От радости едва ли понимая, что говорит, Анна уткнула палец в его грудь.

– Яков Штольман! Вот только попробуй еще раз от меня уйти, дух зловредный! Яшенька! Ты со мной?

– Халат… – непонятно сказал Яков.

– Что халат, Яша? Все хорошо? Ты встать можешь?

Неверной рукой Яков откинул полы халата Анны с её груди и расплылся в улыбке, уставившись на открывшуюся красоту.

...

Вернувшийся с вопросом от Петра Ивановича Митрофан от удивления открыл рот. Его добрая и нежная мама лежала на отце сверху и то смеялась, то ругалась, при этом почему-то не пыталась выскользнуть из объятий. Называла Штольмана то негодяем, то отъявленным развратником, который и близко к смерти будет искать себе удовольствий, а еще без устали целовала его счастливое лицо.

Когда Митя разобрал, где именно находятся руки Якова, он хихикнул.

– Родители, праздник откладывается?

Штольман шевельнул ладонью под халатом.