Текст книги "Тепло под сердцем (СИ)"

Автор книги: tarpusha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Боль кончилась так же внезапно, как и началась. Прекратил ее вестник небес или Митя, Яков не знал. Он вообще ничего не понимал, и только глухо и беспрерывно ругался. Спустя вечность он смог немного прийти в себя и тяжело поднялся с пола, ощущая во рту кровь от закушенных щек.

– Прошу… – он не узнал свой голос, проглотил мешавшую говорить кровь и помотал головой.

Наконец он выдавил: – Прошу меня простить. Митя, все нормально.

Даже в застенках тайной полиции, где в свое время побывал Штольман, он не испытывал и сотой доли подобных ощущений.

– Как мне развеять Прокопова? – Яков прямо взглянул в лицо архангела Михаила.

– Уважаю. Воин, – резюмировал посланник. – Ксения не зря меня позвала.

– Представляешь оружие, которым привык пользоваться, и направляешь на врага, – глава небесного воинства вернул себе застежку, украденную с алого плаща, а затем перевел пламенный взор на юного хулигана.

– Бывай, безобразник. И береги отца.

За спиной Михаила развернулись крылья.

– Он мне еще понадобится.

====== Глава 13. Попытка ======

Когда Штольман зашел в палату, жена сидела на постели, обняв коленки, и будто бы с кем-то разговаривала. На кровати напротив лежала женщина, но взгляд Анны был направлен не на нее.

– Как себя чувствуешь, Аня? – присев рядом, Яков потянулся за поцелуем.

– Хорошо…

Ладонь её скользнула по щеке Штольмана, встревоженный взгляд обежал его лицо и остановился на серых глазах, в глубине которых Анне почудился отголосок страдания.

– Что-то произошло на службе? Ты выглядишь больным и будто тебя... Яша! Ты больше ниоткуда не падал?

Час назад Анне стало плохо, почти как утром, когда она почуяла случившуюся с мужем беду. Но доктор Гриднев на вечернем обходе напомнил, что в ее положении это нормально, и Анна успокоилась. А сейчас вновь заволновалась.

– За меня не переживай, просто дела накопились, – безмятежно улыбнулся Штольман.

Она обхватила его руками и замерла так, стараясь передать свою любовь.

– Пожалуйста, отдохни сегодня, Яшенька.

– Обязательно. С кем ты сейчас говорила? Я тебе табличку сделаю, «Прием духов с 10 до 11, в выходные не беспокоить».

– Запись заранее и только с разрешения господина Штольмана, – хихикнула Анна.

– У Мити пусть записываются. Серьезно, Аня, – он погладил её живот.

– Ты беременна и лежишь в больнице. Ради себя и вот этого крохи, возьми отпуск у духов, не помогай всем просителям подряд.

– Этому я сама решила помочь.

Яков провел ладонью по распущенным косам, поймал шаловливую прядь и заправил её за ушко.

«Добрый мой ангел. Хоть действительно желающих в очередь выстраивай».

Анна показала глазами на кровать у другой стены:

– Видишь женщину? Ей для обезболивания по ошибке вкололи увеличенную дозу. Врач сказал, что сердцебиение и дыхание очень слабые, но улучшаются, решил насильно не будить. А она как-то вышла из тела и расплакалась, что из-за операции у нее не будет детей. Вот я и пыталась успокоить.

Постаравшись не выказать заинтересованности, Штольман внимательнее взглянул на женщину. Казалось, что та крепко спит – голова на подушке была запрокинута, грудь едва вздымалась.

«Морфий? Узнаю у Ярцева».

Полицейский врач Владимир Семенович Ярцев чаще занимался покойниками, но при необходимости лечил и служивых из управления. Штольман знал, что эксцентричному доктору можно доверить любые тайны, и они не выйдут из медицинского флигеля.

«Завтра и попробую, как раз, пока Аня в больнице».

Яков поставил на тумбочку принесенную с собой дыню, запах которой уже заполонил всю палату.

– Посмотри, что тебе Митя на рынке выбрал. Утверждал, что самая лучшая.

Тут же карманным ножом вскрыл канталупку, отрезал широкий полумесяц и передал Анне, а она с удовольствием вонзила зубки в ароматное лакомство.

– Твоя соседка на тебя смотрит?

Анна помотала головой, не отрываясь от сочной мякоти. Штольман сцеловал с губ жены сладкие капли.

– Самая лучшая, – шепнул он, подтягивая её на колени.

– Я так и сказал! – в форточку вслед за яркими грушами, упавшими на постель Анны, ворвался Митрофан.

– Мам, смотри, что я еще нашел, они такие мягкие! Здрасте, тетя! Хотите фокус?

Уставившись на дух плачущей женщины, Митя наклонил голову. Дух исчез. Женщина на соседней кровати вздрогнула и застонала, и Штольман с сожалением встал.

– До завтра, Анечка. Дмитрий, на выход.

Анна проводила мужа расстроенным взглядом.

– Я надеялась, ты меня домой заберешь, – протянула она жалобно.

Первый раз после свадьбы ей предстояло провести ночь вдалеке от любимого, не чувствуя его рядом, не вдыхая его запах. Провести ночь без объятий Штольмана.

Яков с порога вернулся, склонился над Анной и шепнул на ухо:

– Заберу, когда врач разрешит. А сегодня после службы постараюсь заехать, помашу тебе снизу. Когда тут отбой? – он вновь коснулся губами родных губ.

– В десять, Яша. Я буду ждать.

…

Ярцев просьбе следователя по особо важным делам почти не удивился. Он сам любил экспериментировать и лишнего начальству не докладывал, полагая, что для того многие знания – многие печали.

– Морфинистом стать не боитесь, Яков Платонович? Я их повидал. На третий-пятый раз удовольствие превращается в необходимость, и дальше без морфия уже жить не сможете, – предупредил он визитера.

«Жить я не смогу без Анны», – сжал кулаки Штольман.

– Благодарю за предупреждение. Сможете рассчитать дозу так, чтобы я пробыл в бессознательном состоянии несколько часов, причем здесь, у вас, если позволите?

– Запросто, и намного больше – тоже. Кстати, хорошо, что здесь, далеко ваш хладный труп тащить не придется. Но лучше застрелитесь прямо в прозекторской, – Ярцев хлопнул следователя по карману, где лежал револьвер.

– Так ближе.

– Несколько часов наркоза – невозможно? – Штольман привык к кратким выводам полицейского врача.

– Один. Это уже с передозировкой. И напишите завещание.

– Один, – кивнул следователь.

Врач резко ухватил следователя за запястье и померил пульс, затем так же бесцеремонно оттянул веки Штольмана, всмотрелся в радужную оболочку и хмыкнул:

– Кокаином не балуетесь? Курите? На весы встаньте. Жена отдохнуть не дает?

Мотнув головой, Яков горячо произнес: – Моя жена – лучшее, что случилось в моей жизни.

…

Без четверти десять Анна устроилась у окна, сложив локти на подоконник. С третьего этажа корпуса ей был виден темный газон и причудливые в сумерках кусты.

«Милый мой Яшенька. Зря я тебя не отговорила, сама же хотела, чтобы ты отдохнул. Вот же я эгоистка», – вздохнула она, сокрушаясь о своей слабости.

В палату заглянула сестра, напоминая о времени отхода ко сну. Анна кивнула, глаза её слипались. Поерзав на неудобном стуле, она подтащила с постели подушку, положила на неё голову.

«Ну и ладно, если сейчас не придешь. Я знаю, что ты много работаешь, завтра увидимся».

Стоявший под окном Штольман поднял взгляд и тихо произнес:

– Анечка, ангел мой, прости, что поздно. Не стану тебя будить.

Яков снял котелок, подставил вихры вечерней прохладе и внезапно оказался рядом. Прямо в палате, где у окна сидела Анна, а у стены ворочалась соседка.

– Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? Я и рассказать-то не смогу, милая, только сердце стучит быстрее, когда вижу тебя. Мне иногда кажется, что я тебя недостоин. Что тебе нужен кто-то другой. Моложе меня. Сильнее. Состоятельнее. Что однажды ты уйдешь за очередным духом, за кем-то, кому нужна твоя помощь. А я тебя потеряю.

Он двинул подбородком. Анна знала этот жест Штольмана, хотя видела его всего раз – когда Яков вытащил ее из-под развалин дома Максаковых, а потом уходил, будто прощаясь.

– Я клянусь, Аня, что буду защищать тебя до последнего вздоха. Даже если тебе это не понравится.

Щеки её коснулась теплая рука, а голос мужа внезапно охрип.

– Прости, если так.

Анна вздрогнула и проснулась. Темный силуэт под окном повернулся к ней спиной, сделал шаг с газона. Тут же забыв свой сон, Анна рванула фрамугу и крикнула: – Яша!

Штольман обернулся, лицо его озарила улыбка. Тихих слов Анна не услышала, но по губам угадала:

– Сладких снов, Аня.

Она послала ему воздушный поцелуй. Муж шепнул что-то кружившему рядом Митрофану, раскрыл саквояж и через пару секунд на подоконник прилетел бумажный сверток. Развернув пергамент, Анна улыбнулась – крохотные, покрытые шоколадом буше чуть расплылись от тепла, но пахли божественно.

– Папа чуть не забыл тебе отдать, – появившийся вслед за сюрпризом Митя кувыркнулся в воздухе, – это я ему сказал, что ты такие любишь! До завтра, мамочка, сладких тебе снов!

…

С утра из-за вызова на громкое убийство Яков не смог заехать к Анне. Семен Трофимов, сам бывший полицейский, нашел Штольмана уже у пролетки, и тот коротко обрисовал обязанности, заинтересовав расследованием в агентстве Летягина. Трофимов подумал и согласился – в последние дни новых заказов у него не было.

– Семен, охраняй мою жену, у нее… – Яков попытался подобрать слова.

– Шило в одном месте, – ухмыльнулся Трофимов. – Все, молчу и уважаю работодателя, но я помню, как вы до венчания жили на Гутуевском.

– Поезжай прямо сейчас в больницу, передай Анне, что я заеду, как освобожусь.

Семен кивнул.

– Так точно, господин Штольман.

…

Узнав, что Яков не приедет, а Трофимов готов ее сопровождать, Анна расплылась в улыбке. По мужу она скучала, но тут было другое – доктор не отпускал её домой одну, а Штольман сам бы настоял на следующем дне в больнице. С новым же телохранителем можно было и слукавить. Так и получилось. Благополучно вырвавшись из опостылевших всего за день стен, Анна направилась в агентство Летягина, где быстро разобралась с духом исчезнувшего со службы инженера путей сообщения.

– Он ногу подвернул на обходе, а затем его ограбили и убили лихие люди, проезжавшие мимо. Тело бросили далеко от железной дороги, так как некоторое время везли с собой в телеге. Поеду сейчас, – решительно сказала Анна.

– Я найду его тело, а затем расскажу родственникам. Вы ведь не против, Денис Вениаминович?

Летягин широко улыбнулся и согласно кивнул.

– Анна Викторовна, можно вас на пару слов, – Семен вежливо открыл дверь из комнаты, где Анна беседовала с Денисом.

За дверью Трофимов был категоричен:

– Анна Викторовна, мы поедем куда-либо только с санкции Штольмана.

– Санкции? – мило улыбнулась Анна.

– Яков Платонович все узнает вечером. Я от мужа ничего скрывать не собираюсь, но сейчас меня ждет дело.

Трофимов про себя чертыхнулся и понял, по какому тонкому льду постоянно ходил его старый приятель. Гораздо мягче он предложил:

– Давайте ему просто скажем.

…

После выезда на место преступления, оказавшегося вполне рядовым, Яков встретился с Петром Мироновым. Дядюшка Анны согласился помочь, не раздумывая. Вместе они подъехали к медицинскому флигелю управления, где Яков попросил родственника и Митю обождать.

Штольман зашел в комнату флигеля, где стояла пустая кушетка, глубоко вздохнул. Прислонился спиной к стене. Закусил зубами скрученный в жгут носовой платок. И твердо произнес про себя: «Я собираюсь уничтожить дух Прокопова».

..

В коридоре агентства Анна охнула и села на стул, обхватив руками закружившуюся голову.

..

Очнулся Яков вновь на полу. С трудом встав и опершись о тумбу, следователь взглянул на себя в зеркало и понял, что в таком виде ему врач инъекцию делать не будет.

«Того гляди, меня самого в больницу отправят, и опять Аня разволнуется».

Пришлось потратить время на то, чтобы восстановить дыхание, вернуть дрожащим рукам твердость, а лицу – хоть какое-то подобие цвета.

Когда Ярцев ввел морфий и удалился в прозекторскую, Миронов сказал:

– Яков Платонович, если что-то пойдет не так, прошу завещать мне вашего призрака. Очень мне понравилось, как он тапочки приносит и в записках «деда» пишет.

– Не надо меня по наследству, деда! Ничего же не случится! – возопил Митрофан. – Пап, скажи ему!

Успокоив перепуганного сынишку, Яков откинулся на подушку и уставился в потолок. Он и сам не знал, получится ли то, что он задумал, но сдаваться не собирался. Тем или иным способом Штольману нужно было встретиться с духом Савелия Прокопова, и если наркоз не поможет, придется найти способ эффективнее.

…

– Пап… Пап… Ну папа же! – утомившийся в ожидании Митрофан теребил отца за одежду.

– Ты будешь появляться? Выходи же, папа!

Петр Иванович, читавший газету, ничего этого не слышал. Он уже прочитал медицинский справочник, нашел у себя катар верхних дыхательных путей и серьезно обсудил его с Ярцевым.

– Уважаемый Владимир Семенович, как наш пациент? – за статьей об убийстве иностранного гостя Миронов вспомнил о своей миссии.

Тот пожал плечами. Проверил у Штольмана пульс, с сомнением взглянул на едва заметно бившуюся жилку на шее.

– Жив. Думаю, он сейчас видит очень странные сны. Петр Иванович, могли бы вы удовлетворить любопытство старого затворника, мне крайне интересно, как ваша племянница смогла изменить этого прожжённого холостяка? Предлагаю выкурить по сигаре.

От такого предложения Миронов не смог отказаться, несмотря на катар.

Штольману ничего не снилось. Он вообще не понял, как это произошло, но вот только что он лежал на спине, а сейчас видел себя сверху. Найдя взглядом сына, он пробормотал:

– Митя, ты меня видишь?

...

– Его тут нет, – расстроенно сказал Митрофан, облетев все кладбище. – И Василия тоже.

Яков привычным жестом потер щеку.

– Не переживай, Митя. Найдём, не в этот раз, так в следующий. В полицейской работе ожиданий и поисков гораздо больше, чем погонь и перестрелок.

– Он был, точно, я же издалека видел. Просто вы долго ехали... – вздохнул мальчишка.

Для проверки, на месте ли Прокопов, Яков заранее отправил туда сына, наказав действовать с максимальной осторожностью. Штольман с Петром Ивановичем добрались до кладбища на пролетке, и сейчас Миронов делал вид, что интересуется старыми могилами.

– Пап, давай я еще раз везде посмотрю... Ты куда?

Дядюшка Анны знал, что над ухом у него никто не закричит, поэтому стоически воспринял спланировавший к лицу кленовый лист с процарапанным «Ой, все!»

...

В управлении дежурный подсказал, что следователя видели у медицинского флигеля, и Анна с Трофимовым направились во двор. В прозекторской над трупом возился человек в белом халате. Анна представилась. Пожилой мужчина назвался, а затем продолжил вскрытие, на мгновение скосив взгляд на закрытую дверь. Анна однажды слышала от Якова, что означает такое непроизвольное движение глаз, поэтому тотчас же спросила:

– Господин Штольман там? Могу я войти?

Пожав плечами, Ярцев протянул руку знакомому ему Трофимову.

Анна вошла в темную комнату, отдернула с окна занавеску, увидела лежащего на диванчике мужа и кинулась к нему, чувствуя неладное.

– Яков! – Анна потрясла его за плечо. – Яша, что с тобой?

– Господин Ярцев, что с моим мужем, почему он так крепко спит? – крикнула она в прозекторскую.

Владимир Семенович пощелкал пальцами, будто подыскивая ответ. Семен ухмыльнулся – он знал, что Ярцева расколоть было практически невозможно, а в том, что Штольман знал, что делал, Трофимов не сомневался.

Анна сама померяла пульс Якова, убедилась, что он замедленный. Ощутила, как подгибаются ноги, а сердце колотится где-то у горла. Села на диван и попыталась сосредоточиться.

«Полицейский врач спокоен. Якову я вчера говорила про морфий, показывала ту женщину. И где Митрофан?»

– Яков, проснись!

Оглушенная пришедшей в голову догадкой, Анна закрыла глаза.

– Дух…

Сглотнула и произнесла: – Яков Штольман. Митя. Придите ко мне.

Дух Штольмана помимо собственной воли появился за спиной Анны. Почувствовав знакомый холодок, она медленно обернулась, но увидела только сына.

– Митя, что с папой?

– Спит, – хихикнул успевший помочь отцу мальчишка.

...

Через пять минут Яков все еще не просыпался, несмотря на все усилия Анны. Слабый его пульс будто бы стал еще слабее.

– Владимир Семенович! Пожалуйста, скорее! – позвала Анна с паникой в голосе, откладывая ватку с нашатырем.

Когда Ярцев появился, Анна спросила: – Сколько вы ему ввели? Когда он должен очнуться?

Взглянув на брегет, врач хмыкнул: – Уже должен. Отойдите, госпожа Штольман, я тут понял, как его разбудить.

Он наклонился к уху следователя и тихо сказал: – Анна Викторовна в опасности.

Яков открыл глаза.

…

На дворе перед флигелем Трофимов и Ярцев переглянулись. Доктор вытащил из нагрудного кармана сигару, Семен сунул в рот травинку.

– Нда...

– Попал Платоныч...

Мужчины припомнили свои объяснения с женщинами и вздохнули.

А в маленькой комнатке на следователя Штольмана, ошеломленно моргавшего ресницами, кричала его молодая жена.

– Ты! Ты знал, как я к этому отношусь! Тебе плевать на мои чувства! Яков, ты принял убойную дозу наркотика! А если бы ты не проснулся, ты подумал? Я чуть от страха не умерла!

– Аня... – начал было Яков, продираясь сквозь туман в голове.

– Молчи! Ты постоянно мне врешь! Сын на тебя смотрит! Вообще знать тебя не желаю, Яков Штольман! И дома меня не жди!

Анна развернулась и вышла из комнаты. Дверь громко хлопнула.

Взглянув на растерянного отца, Митрофан залез к нему на колени.

– Когда пойдем мириться?

====== Глава 14. Болото ======

Выйдя на улицу, Оленька пнула оставленную на тротуаре бутылку так, что та разбилась о чугунный столбик. Едва ли не первый раз в жизни на лице мужчины, которого выбрала Зотова, было ясно написано: «Вот вас мне ещё не хватало». Именно так отреагировал Штольман на появление девушки, а ведь ей пришлось пару часов караулить его на Пантелеймоновской, а главное – нарушить своё же правило не светиться в полиции.

Дворник громко заругался, а Яков проводил Зотову хмурым взглядом. Штольман мог бы арестовать её и допросить, но никаких доказательств злого умысла привести не мог. Да и не до Оленьки было следователю, когда жена сбежала неизвестно куда. Он отщелкнул крышку брегета – с отъезда Анны прошло ещё десять минут.

– Митя, проверь.

Яков уже третий раз посылал сына за Анной, и не мог понять, куда же она направляется. Даже то, что жену сопровождал Семен, беспокойство унять не помогало. Оно же и разогнало наркотик в крови, хотя мышцами Штольман владел еще плохо.

Вернулся Митрофан насупившийся.

– Мама отворачивается, – буркнул он. – Не хочет со мной разговаривать. Пап, что нам делать?

– Работать, – не менее мрачно ответил Штольман.

В кабинете он перелистал новые папки с делами о несчастных случаях, на сей раз полученные с окрестных волостей. В Выборге произошло три таких происшествия за полгода, в Павловске – два, в Гатчине – четыре.

Через пять минут Митя без просьбы исчез и вновь появился, приплясывая.

– Дядя Семен сказал маме, что до Царского Села можно доехать на поезде, а она – что поедут в экипаже! Это же значит, что они...

– Едем, – Штольман сам был рад, что можно не сидеть на месте.

Он взял подходящие дела, велел Захарову найти пролетку и неверным шагом направился в холл управления.

– Я в Гатчину, – сообщил он дежурному. Затем подумал и добавил: – Сегодня уже не вернусь.

…

У перегона железной дороги Царское Село – Павловск Анна дернула Трофимова за рукав.

– Семен Сергеич, давайте здесь остановимся.

Дух погибшего Антипа Чернецова подплыл к рельсам и ткнул рукой в булыжник.

– Вот здесь я ногу подвернул. Потом поковылял на дорогу. А тут они…

Печально вздохнув, Антип махнул рукой в направлении захода солнца.

– Они меня на телегу бросили и через Царское Село вон туда направились. Я еще слышал, как они про старую Катлинскую дорогу говорили.

– Туда, – решительно сказала Анна, показывая на запад.

Через четверть часа поездки сперва по мощеному Софийскому бульвару, а затем по красивейшей Парковой, откуда был виден Екатерининский дворец, лошадь вывезла спутников из Царского Села и пошла по тряской дороге, вздымая тучи пыли.

«Прости, мамочка!!!» – подлетел к Анне листок бумаги. Сам Митрофан к пролетке не приближался – в предыдущий раз мама его демонстративно не заметила, сделав вид, что говорит с Семеном.

Анна уже раскаивалась в грубости, но подзывать сына не хотела. Слишком сильно она сердилась на Штольмана, и хотя понимала, что малыш ни в чем не виноват, знала, что тот сразу начнет просить и за папу.

«Негодяй! Сына прислал извиняться, сам очень занят? Не буду отвечать!»

Взглянув на парящего невдалеке призрака, она едав не притянула его к себе, чтобы поцеловать, но расстроенный малыш исчез. Анна вздохнула.

«Теперь я виновата оказалась. Вот как так вышло?»

Пролетка миновала деревушку из трех домов. Из последнего выскочил подросток и уставился на седоков, проводив их взглядом.

– Куда, Анна Викторовна? – спросил Семен на развилке.

Рядом с Антипом возник ещё один дух. Хорошо одетый молодой человек в цилиндре указал на видневшийся впереди перелесок.

– Вас что, тоже здесь убили? – всплеснула Анна руками.

Дух кивнул и поплыл рядом с Антипом, указывая путь. Проезжая дорога кончилась. Анна выскочила из пролетки и побежала по тропинке, вьющейся среди чахлых березок. Привязав лошадь к низкому кусту, Трофимов направился следом.

Через первую кочку Анна перепрыгнула, через вторую перешагнула, у третьей на секунду задумалась.

– Анна Викторовна, я знаю такие места. Там впереди болото, – попытался воззвать к здравому смыслу Семен.

– Правильно я понял, что у нас уже два трупа? Рекомендую убраться отсюда и вернуться с полицией.

– Анна Викторовна!

Анна схватила валявшуюся на земле палку и уперлась ею в траву, приготовившись перепрыгнуть влажную грязь.

…

Через несколько минут Трофимов, не отводивший глаз от Анны и уже дважды вытаскивавший её из обманчивого мха, твердо сказал:

– Анна Викторовна, поворачиваем. Тут легко можно утонуть, и никто не узнает. Кроме Штольмана. Он меня самолично из трясины достанет и распнет.

Анна вскрикнула, показывая под куст. Всмотревшись, Семен почесал затылок под кепкой – из грязной тины торчала чья-то рука. Трофимов обвел взглядом простиравшееся перед ними болото и заметил еще одну кочку, подозрительно напоминавшую чье-то колено.

– Эй, крепыш, – раздалось сзади ленивое.

– Канай сюда. И бабу свою прихвати.

Обернувшись, охранник скрипнул зубами – на сухих кочках позади него и Анны стояли три мужика, один из которых держал в руке нож. А впереди было только болото.

...

В полицейском участке Гатчины Штольман уже начал расспрашивать унтер-офицера по делу с несчастным случаем, как в участок влетел Митрофан.

– Пап! Там дядьки! Они маму схватили и в какой-то дом запихали, и дядю Семена тоже! У него рука перебита и он связан, а мама напуганная!

Яков изменился в лице.

– Где именно?

– Что? – переспросил унтер, но следователь без церемоний отвернулся от него и вышел на двор.

– Митя, где они?

Призрак шмыгнул носом.

– Я не знаю названия. Могу туда же вернуться, к маме.

– Захаров, собирай здесь всех свободных! – крикнул Штольман подчиненному и сосредоточился, продумывая.

– Запоминай, сынок.

...

Трофимов сплюнул кровь на пол и потер спутанными за спиной запястьями. На болоте Семен успел выстрелом вывести из строя одного бандита и почти достал второго, когда мужик в зеленой косоворотке попросту заехал ему дрыном по правому локтю. Револьвер у охранника тут же отобрали, заодно дав по зубам.

До избы пленники дошли пешком, подпинываемые похабными окриками. Там Анну утащили в чистую комнату, а Трофимова бросили в сенях.

Минуту назад Семену пришла в голову мысль, что он сошел с ума – руки его за спиной стали дергаться сами по себе. Кто-то невидимый сзади резал веревку. Когда запястья освободились, Трофимов припомнил дошедшие до него слухи о «сыскарике», появившемся в отделе вместе со Штольманом, а затем узрел перед собой листок бумаги со словом «Жди», подписанный давним коротким прозвищем Платоныча. Семен ухмыльнулся. Он убрал за себя обрывки веревки и непроизвольно скривился от боли.

– Петюх, не бей его больше, – басовито распорядился вошедший грузный мужчина, выглядевший постарше зеленой косоворотки.

– Когда с дамочкой разберемся, пойдешь с этим перетаскивать жмуриков. Ну и его потом туда же.

– Почему я? – заныл косоворотка.

Грузный резко обернулся.

– Потому что это ты, мудень, их в болото укладывал. Лень было подальше зайти? Вот и доделывай, пока сам не лег. Разумеешь?

Виновный в неаккуратном утоплении жертв Петюха угрюмо кивнул, но тут же поинтересовался:

– Бабу-то можно? Чай для этого и привели…

– Тебе? Бабу? – грузный бандит заглянул в комнату, расплылся в сальной улыбочке и решил: – Слишком для тебя хороша. Сперва пусть Гудь оприходует, потом я. До тебя и очередь не дойдет, я уж расстараюсь. Сотрется баба.

Он громко захохотал.

Анна вздрогнула и закрыла глаза.

«Гудь… Боже… Опять я попала в историю. Опять Яков будет сердиться, но меня обязательно вытащит. Ой, нет, я не должна на него рассчитывать», – вспомнив, что обижена на мужа, она решительно мотнула головой и тихо позвала:

– Митя… Митюша…

Тут же появившийся призрак кинулся ей на шею.

– Мамочка, ты больше не сердишься! Я тебе помогу, не волнуйся, сейчас все сделаю! Ты главное, не переживай! – он мгновенно исчез, и Анна не успела ничего сказать.

«Яков на службе сейчас, он далеко, а Митенька сразу прибежал. Малыш мой верный. Хоть бы догадался полицию позвать, их тут слишком много для мальчугана», – погруженная в переживания, что попала в беду и подвела Семена, Анна не обратила внимания, что Митрофан явился не из воздуха, как обычно, а прокрался из-за двери.

«Сама выберусь. С помощью Мити, конечно. И тоже ему скажу, чтобы папе ничего не говорил», – подумала Анна.

«Ох, нет, так не надо. Ладно, потом разберусь… Через окно тут можно убежать?»

Но за окном стоял один из бандитов.

«Потерплю. Не будет же он стоять там вечно. Только бы с крохой моим ничего не случилось!»

В сенях, дождавшись, пока мужик в косоворотке отвлечется, Митя подбросил Семену следующую записку. Тот еле слышно пробормотал: – От Царского Села на юго-запад, деревня в три дома в конце старой Катлинской дороги. Дом с флюгером.

Когда листок упорхнул, а в левую ладонь Семена лег револьвер, на лице бывшего полицейского не отразилось ничего. Он был готов к схватке.

…

Сообщив отцу место, где засели бандиты, Митя затараторил:

– Пап, надо быстрее! Там один сказал, что надо подождать Гудя, он маму…

Призрак вдруг запнулся.

– Он маму первым опри… Папа, я не могу это сказать!

Штольман сжал кулаки. Экипаж, в котором сидели Яков и трое сотрудников отделения полиции Гатчины, мчался, будто влекомый ангелами апокалипсиса. На козлах сидел Захаров, и он знал, что главная цель – освободить Анну. За экипажем следовала пролетка со второй группой городовых.

– Берем некого Гудя. Есть основания подозревать, что это Гордей Гудилин, – сообщил Штольман полицейским.

– Привлекался два года назад, обвинение не было доказано, Гудя отпустили. Уже полгода, как его снова ищут, но до сих пор было неизвестно, где он прячется. Сейчас у него в руках двое заложников, в банде как минимум пятеро. План захвата… – и Яков обрисовал гатчинским, что нужно делать.

...

За дверью вновь захохотали – Анна узнала отвратительный бас грузного. Голос второго мужчины был незнаком, но начальственен, и Анна с ужасом поняла, что приехал тот самый Гудь. Она кинулась к окну, распахнула его, сунула ногу наружу, но тут же была схвачена за лодыжку влажной рукой.

– Дура, не балуй, – подпихнул ее обратно мужик лет сорока.

– А то Гудь рассердится и нам сперва отдаст. Лучше будь с ним ласкова, тогда он тебя при себе оставит, а нам уж так, облизнуться. Или на разок.

Дрожа от ярости, Анна залезла обратно. Мужик вдруг поперхнулся и упал. Из шеи его торчал нож.

Рослый полицейский в мундире городового второго оклада приложил палец к губам, подошел к окну и легко вынул девушку наружу.

– Бегите направо, барышня, – шепнул он, – там вас ждут.

А сам влез в дом и вытащил из-за пазухи револьвер.

Пожилой урядник принял её в экипаже и не позволил высовываться. В доме началась перестрелка, и уже через несколько минут в кабинку забрался Семен – живой и веселый.

– Анна Викторовна, у вас все в порядке? Гатчинские взяли этого Гудя и его банду. Оказывается, они уже полгода в этом болоте своих жертв топили. Так что вам благодарность от полиции. Можем ехать.

Анна глянула из окошка, но увидела только, как последнего бандита заталкивают в экипаж.

«Якова нет. Показалось? Да и как он бы тут появился», – она грустно уселась на скамью.

– Поехали, Семен Сергеич. Домой я не хочу. Проводите меня, пожалуйста, в «Асторию».

– Нет, Анна Викторовна, поздно уже. Давайте я вас в «Царьградскую» отвезу, там переночуете. Говорят, там останавливаются все богатые люди, которые хотят попасть на прием к императору. И зовите меня, пожалуйста, по имени.

Анна кивнула.

– Вы поужинаете со мной, Семен?

– Разумеется, Анна Викторовна. Я заночую там же, сниму номер попроще, – сказал Трофимов, вышел из кабинки, уселся на козлы и показал Штольману большой палец. Стрелять, как и править, Семен мог и одной рукой.

…

В гостиничном номере Анна смогла спокойно подумать.

«Яша не перестанет искать Прокопова. На следующий раз он вколет большую дозу и... Боже, Яшенька...»

– Бабушка Геля! – взмолилась она. – Помоги, скажи, как мне его уберечь?

Появившаяся на её зов Ангелина мягко покачала головой.

– Аннушка, я не знаю этого. Могу сказать, что вы всегда будете вместе – долго ли, коротко ли, но рядом. Этого уже ничто не изменит. А вот будете ли вы радостью друг для друга или источником бед и обид, зависит только от вас. Думай, внученька. Тебе выбирать.

Анна уткнулась лбом в оконное стекло.

«Выбирать! Из чего? Слушаться мужа и стать своей бледной тенью? Делать, что хочется, и превратить Якова в неврастеника? Позволить Штольману защищать меня, как безвольную куклу, и смотреть, как он теряет здоровье или даже жизнь?»

Внезапно ей захотелось спать. Она забралась на высокую постель, взбила подушку и расплылась в улыбке, завидев на тумбочке виноградную гроздь в форме сердца.

– Митенька, спасибо! – шепнула она.

– Ты сегодня спас и меня, и дядю Семена. Ты просто герой. Иди ко мне, мой хороший, я соскучилась.

Мальчишка тут же вылез из-за занавески и сделал радостный кульбит.

– Ма-ма, я те-бя люб-лю! – заорал он на всю гостиницу.

«И я» – Штольман в соседнем номере прожигал взглядом смежную стену, но к жене не торопился.

====== Глава 15. Масло ======

Анне снился Штольман. С мрачным выражением лица он смотрел на нее, не отрываясь, и в серых глазах был упрек. Спала Анна недолго, а когда проснулась, у постели ее сидел не муж, а грустный Митрофан.

– Митенька, что случилось?

– Ма-ам… – протянул мальчишка.

Он погладил над маминым животом одеяло, сделал из него домик повыше, забрался туда и из-под одеяла пробормотал, запинаясь:

– А если бы тот Гудь… ну… вдруг бы мы с… мы с полицией не успели? Этот крошка в твоем животике…

Митя вылез наружу и прямо спросил: