Текст книги "Тепло под сердцем (СИ)"

Автор книги: tarpusha

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Он лег рядом, рывком подтащил жену, вжал в напряженное тело. Она охнула. Он смял ее груди, губами прикусил кожу на щеке и рыкнул: – Тиран?

Выгнувшись, Анна потерлась попкой о твердый ствол.

– Тюремщик и сатрап. Ох... Яша... Скорее!

«Это кто из нас еще тиран», – Яков погрузил лицо в нежную шею, пробрался пальцами в шелковую расщелину, дотронулся до влажной сладости.

А затем рванул застежку брюк и содрал с пышных бедер панталоны.

…

– Одна поедешь? – с угрозой спросил он, распластав ладонь на крутом изгибе.

Анна вздрогнула всем телом, попыталась прижаться сильнее, но муж крепко держал ее за бедра, наказывая за строптивость. Жаркая сила заставила её сердце забиться чаще, затуманила разум и сделала невыносимой жажду. Яков коснулся влажных лепестков, скользнул неглубоко и тут же вышел, оставив Анну на острие желания.

Она застонала: – Яша, пожалуйста... Вернись...

Он ударил чреслами. Она тихо вскрикнула, запрокинула голову на его плечо. Скулу её обожгли лобзания.

– Одна? – прошептал он, вновь замирая, дразня и вынуждая подчиниться.

Не вынеся неподвижности, Анна вывернулась, подтолкнула мужа, уселась на него верхом и торжествующе взглянула через прикрытые ресницы.

– С тобой, – выдохнула она.

Предчувствуя пик наслаждения, опираясь на подставленные ладони, она закачалась в собственном ритме. А Яков любовался – так невыносимо прекрасна была его возлюбленная. В таком упоении она отдавалась ему и брала, что он лишь сжимал зубы, не смея помешать.

Он был на грани. А она счастлива. И никто уже не знал, кто здесь победитель.

– Яков, – шепнула она, покачиваясь уже медленнее и ощущая его готовность взорваться.

– Хочу, чтобы ты.

Он почти мгновенно подмял её под себя, зарычал, ударил, все-таки сдержавшись, и вскоре услышал вздох её удовольствия.

– Как же я тебя люблю...

…

Узнав у Захарова, что ту самую записку принесли дежурному в управлении, Яков вновь задумался. «Передайте Штольману, эта странная квартира его заинтересует». Послание мог отправить как полицейский информатор, так и обыватель, слышавший фамилию сыщика. Впрочем, как и злоумышленник.

– Алексей, оружие наготове. Идем, – сказал Штольман, спрыгивая с пролетки в крохотном переулке недалеко от Гороховой.

В пустынном дворе-колодце полицейские осмотрелись. Над мрачными стенами нависал прямоугольник хмурого неба, всполошенные вошедшими голуби недовольно закурлыкали и захлопали крыльями.

Мужчины вошли в парадную. Вдоль стен квадратом вилась широкая лестница с красивой чугунной оградой.

Задрав голову, молодой полицейский посчитал квартиры и шагнул на ступени:

– Нам на самый верх, пятый этаж.

На последнем пролете Штольман вдруг замер.

– Стой, – вытянул он руку, останавливая идущего впереди Захарова.

Ступеньки пролета по ошибке строителей были едва заметно наклонены к центру, а цвет чуть отличался от соседних.

– Пролили что-то, Яков Платоныч, – наклонился к камню Захаров и тут же выругался, теряя опору.

Нелепо взмахнув руками, он оттолкнулся от стены и заскользил к решетке. Кованое ограждение, выглядевшее таким надежным, вдруг легко подалось под весом полицейского и с грохотом упало вниз. Штольман успел схватить подчиненного за ногу, но дела это не меняло – зацепиться было не за что. Яков уже упал на лестницу, и если нижние ступеньки хоть как-то помогали держаться, то верхние, на которых он лежал грудью, были смазаны каким-то чрезвычайно скользким веществом. Штольман неумолимо скользил к провалу высотой в пять этажей.

– Отпустите, – глухо сказал Захаров, понимая, что утаскивает начальника в пропасть.

Яков раскачал юношу и мощным движением бросил к перилам четвертого этажа, сам полетев вниз.

…

Анна вздрогнула. Внезапная тяжесть легла на сердце, и девушка ринулась к окну, вглядываясь в серое небо и силуэты домов на дальней стороне канала.

– Яков! – вскрикнула она, ощущая невыносимую тревогу.

«Что мне делать? Где его искать? Я точно знаю, с ним случилось что-то очень плохое!»

Вспомнив, как может найти мужа, Анна секунду поколебалась, осмотрелась в поисках ненавистного старца и позвала:

– Митя! Митя, вернись домой! Ты очень нужен!

…

– Ой! – Митрофан завис между этажами и с ужасом уставился на увиденное.

– Пап, ты чего это! Па-па! – заорал он, кидаясь к отцу, стоявшему на лестнице.

Яков помотал головой. Он стоял недалеко от своего лежавшего на ступеньках тела и пока не понимал, на каком он свете.

– Ты почему не с бабушкой, Митя?

Закусив кулак, мальчишка на мгновение сжал веки, стараясь не расплакаться.

– Папа… Ну как же так… Нет, нет, нет!

Он попробовал толкнуть дух Штольмана к телу, и это как будто получилось.

– Иди, папочка, пожалуйста! Иди обратно, – размахивая призрачными ладошками, Митрофан подталкивал отца лечь на ступеньки.

Дух Якова сел на лестницу. Митя шмыгнул носом и сосредоточился. Вполне живой и при теле Штольман застонал, приподнял голову и встретил ошеломленный взгляд своего талантливого сына.

...

Яков поморгал. Провел ладонью по виску, зашипел от боли. Взглянул на сорванную о чугунную решетку кожу на пальцах. Вспомнил, как стоял на лестнице.

– Митя, я что, был духом?

Митрофан бросился к нему на грудь и, захлебываясь словами, пересказал все, чему стал свидетелем.

– Спасибо, сынок, – обнял его Штольман.

– Ты настоящий волшебник. У меня к тебе просьба, ради маминого спокойствия…

Гордый своим достижением и похвалой, призрак торжественно кивнул.

– Ничего ей не говорить. Конечно, пап! – он взвизгнул и взмыл на пятый этаж.

– Йо-хо-хо! Я умею возвращать духов!!!

…

Изрядно перепуганная Анна, увидев Штольмана целым и почти невредимым, тоже сперва бросилась ему на грудь, а затем захлопотала вокруг пострадавшей головы.

– Что я тебе говорила, Яков! Никогда меня не слушаешь! Где у тебя еще болит? – она ощупала солидную шишку над виском мужа, утерла капли крови на расцарапанном лбу.

– Ты что, упал? Откуда?

– Вон оттуда, вон оттуда! – заплясал в воздухе Митя, показывая пролет без ограждения.

Анна побледнела.

– Яша! Это же два этажа! У тебя же может быть сотрясение мозга!

Митрофан хихикнул.

– А папа умеет летать!

Петр Иванович проглотил просившееся на язык замечание про наличие мозга у Штольмана, сверзившегося с такой высоты и оставшегося при рассудке.

– Яков Платонович, как вы это сделали?

– С трудом, – пробормотал сыщик.

– Ты без сознания был?

– Алексей Васильевич, – Анна повернулась к молодому полицейскому, который только что привел городовых. – Яков Платонович был без сознания?

– Так точно, Анна Викторовна. Господин Штольман меня спас, и я упал не вниз, – Захаров с опаской глянул в проем, – а вон туда, на площадку четвертого этажа.

– Синяк заработал, ничего страшного. Потом к Яков Платонычу побежал. Он, я так понял, здесь как-то за балясины зацепился, почти перебрался, но с перил упал на ступеньки и тут головой стукнулся. Когда я его звал, он не откликался, поэтому я отправился за подмогой.

– Помогите, пожалуйста, моему мужу, мы едем в Мариинскую больницу, – обратилась Анна к городовым.

Штольман выставил вперед ладонь, отказываясь от помощи. Служивые все поняли и отступили.

– Господа, раздобудьте у дворника песок и оградительную ленту. Захаров, сходи уже в ту квартиру на пятом этаже, – Яков ровно поднялся, не показывая боли.

– Хотя я уверен, что там давно уже никто не живет.

А жене он шепнул: – Анечка, все в порядке. Ни в какую больницу я не поеду. Это просто ушиб.

– Яша! – Анна всплеснула руками. – Дядя, хоть ты ему скажи!

Миронов хмыкнул.

– Аннет, мне тоже кажется, что нет повода для больницы. Ты немного переволновалась, это понятно в твоем состоянии.

Она топнула ногой.

– Митя, что тут было, когда ты нашел папу?

– Он стоял на ступеньках, – хихикнул Митрофан, все еще пребывая в диком восторге от своих новых способностей.

Подозрительно оглядев родных, Анна уткнула палец в галстук Штольмана и сердито прошипела: – Мужчины...

Яков смотрел на неё, не отрываясь. Он понимал, что врет ей в лицо. Но еще он понимал, что ему немыслимо повезло, что он получил все, о чем ещё год назад только мечтал, и сейчас был готов жизнь положить, но защитить жену от всех возможных горестей. Он знал, что солжет, а вернее, скроет лишнее, еще много-много раз.

Ради безопасности и счастья своей любви.

Ради своей Анны.

И он уже знал, что следующий раз близок.

====== Глава 11. Нападение ======

Тут же во дворе на Гороховой Штольман попытался отправить сына к бабушке, но Митрофан резко отвернулся. Обойдя юного призрака, Яков увидел надутые губы и спросил:

– Митя, в чем дело?

– Не хочу уходить! Я тебя спас?

Яков кивнул.

– Вот! Вы без меня… в опасности! Ты вон всегда маму защищаешь, и я хочу! И тебя, и её! Я защитник, а вы меня, как малыша, к бабушке да к бабушке! – выпалил мальчишка, вновь отворачиваясь, чтобы не показать предательских слезинок.

– Митенька, ну потерпи еще немного, – подошедшая Анна погладила его по голове.

– Тот старик все еще хочет тебя заполучить. Он же думает, что ты умеешь переселять души и возродишь его к реальной жизни.

– Я ум… – Митя запнулся, взглянув на отца.

– И теперь он ходит за мной, пытаясь подловить тебя. Если ты будешь рядом, а я, например, усну, ты останешься с ним один на один.

Мальчуган топнул призрачной ногой, и Анна улыбнулась, узнав эту привычку.

– Тогда я буду исчезать только на ночь! И сам убегу, как только его увижу! Ну мам!

– Яков? – Анна обернулась к мужу, оставляя слово за ним.

Скользнув уже привычным жестом по животику любимой, Штольман отозвал сына в сторону и опустился перед ним на корточки.

– Митя, у нас с тобой сейчас самая важная задача – заботиться о маме. Прокопов охотится за вами обоими, и если ты будешь рядом с мамой, она все время будет в напряжении, оберегая тебя, а ей нельзя нервничать.

– Тогда с тобой! Почему нельзя?

Штольман подумал.

– Можно. Когда я на службе. Когда я рядом с мамой, и тем более, когда она спит, ты исчезаешь.

– Ладно, – оживился призрак, – кого пойдем ловить?

– Есть другие задания, Митя, – и Яков тихо, так, чтобы не слышала Анна, нашептал сыну, что нужно сделать.

Митрофан широко распахнул голубые глазенки.

– О… Так давай я узнаю и сам это сделаю… Я тоже научусь, я способный!

Покачав головой, Яков щелкнул пальцами, и сын тут же исчез.

– Яша, куда ты его отправил, к Ангелине? И Митя перестал капризничать? – удивилась Анна быстрому решению проблемы.

Штольман улыбнулся.

«Вот ты бы, милая, так меня слушалась».

– В том числе. Поехали в твое агентство.

…

Когда Штольманы вышли из агентства «Последнее слово», Летягин стер с лица умильное выражение, вытер пот со лба и позвал из задней комнаты Зотову.

– Фу ты ну ты, – найдя в серванте бутылку, мужчина наполнил стакан на два пальца.

– Не буду я её убивать. Этот сыщик меня первым заподозрит. У него такой вид, словно он меня из-под земли достанет, на дыбу подвесит, а потом по кусочкам обратно закопает. Себе дороже. Я еще сперва приударить за ней хотел, ты же говорила, что их поссорила. Но Штольман так на меня смотрел…

Денис поежился, вспоминая ледяные глаза следователя.

– Ни на каплю Штольманы не выглядели, будто в размолвке. Он с нее пылинки сдувать готов. Мне вообще показалось, что он её прямо сейчас хотел того-с…

– Это я ошиблась, – призналась Оленька.

– Не поняла сперва, что она беременна. Сегодня только во дворе как следует рассмотрела. Кстати, эта Анна быстро примчалась – трах-бах, а через пять минут она уже нарисовалась, не сотрешь. Это ты её предупредил?

– С ума сошла? Я вообще её дела и твои пересекать не собираюсь, вдруг что углядит. Если она придет работать, ты даже с заднего хода в агентстве не появляйся, все у меня дома будем обсуждать. И тетке своей скажи, что на лотерее помогала. При ней сюда ни ногой.

– Да сама уж дотумкала. Что до «того-с» – Штольман просто горячий мужик, хоть и в годах. Я, кстати, таких люблю, он уже многое умеет. Не то, что некоторые.

Денис опрокинул виски и налил себе вторую порцию.

– Ты на кого намекаешь, женщина?

Увидев наглую улыбку Зотовой, он сжал кулак, но сдержался и потребовал: – Оля, отстань от него. Я не хочу больше иметь дело с Прокоповым, вечно от него какие-то странные заказы. Если Анна Штольман будет работать у нас, мне этот кладбищенский старикан с его придурями больше не понадобится. Оставь следователя в покое, слишком опасно. Даже если ты его убьешь, его жена не ко мне пойдет, а будет по нему слезы лить да в трауре ходить.

– Ну вот еще! – фыркнула Оленька.

– Я со Штольманом только в интерес вошла. Он не каким-то там зайчиком в кустах оказался, а вполне себе злобным волчарой, причем пуганым. И ловкий, зараза – шандарахнулся с лестницы с грохотом, а получил только фингал. Тем интереснее его ухайдакать.

– Дура ты, Оля. Не понимаешь, что он тебе не по зубам. И ты можешь говорить по-русски, что это за слова такие? Не зря тебя из мещанского училища выгнали, дура и есть.

– А ты трус и пьяница, – девушка с отвращением понюхала бутылку.

Летягин набычился.

– Говори, да не заговаривайся. Хочешь схлопотать по красивой мордашке? Ты забыла, кто тебе деньги дает?

– А кто их зарабатывает? – Ольга с вызовом встала напротив партнера. – Ударь! Мне как раз надо одного лоха на жалость развести.

Видя, как гнев на лице Дениса борется с нерешительностью, она пробормотала: – Слабак.

И тут же получила удар кулаком в лицо, отчего вскрикнула, схватилась за скулу и побежала к зеркалу.

– Оленька, прости, дорогая, – кинулся за ней Денис.

– Ради бога, прости… Держи, купи себе что-нибудь красивое, – дрожащими руками он вытащил из кармана купюры и всунул их в руку девушки.

А та, рассматривая себя в отражении, улыбнулась.

– Не мельтеши, Летягин. Стукнул ты слабовато, но ладно уж, сойдет.

…

В пролетке, провожая жену домой, Штольман спросил:

– Ты все еще хочешь там поработать?

– Да, – подтвердила она.

– Яша, мне очень хочется вновь распутывать дела с призраками, хотя бы простенькие. В полицейские расследования ты меня не пускаешь, а тут – обычные болезни, давние истории, непонятные смерти вдали от родственников. Пожалуйста, разреши, – она поцеловала его в щеку.

– Я буду все тебе рассказывать. Все-все…

Когда любимая так на него смотрела, Яков иногда забывал о самой сути просьбы и немедленно сдавался, но сейчас был тверд.

– Только с провожатым. Найду того, кто сможет за тобой ходить, как приклеенный. А то мало ли куда ты за очередным духом кинешься.

Он вспомнил, кого может нанять в охранники.

– Семена Трофимова попрошу, если не занят, ты его помнишь. Обещаешь везде ходить только с ним?

– Или с тобой, – согласно кивнула Анна. – Хорошо, Яша. Позови, я завтра же хочу поехать. Летягин ведь сказал, что у него как раз есть клиент и один упрямый дух, который не отзывается.

– Когда я стану призраком, обещаю прибегать к тебе по первому зову, – улыбнулся Штольман и тут же увидел, как побледнела жена.

– Что, милая?

– Что?! – она стукнула его по плечу, вспомнив страшное видение.

– Знаешь, как мне было плохо пять лет назад? Ко мне пришел дух князя Разумовского, а я так была испугана твоим исчезновением, что приняла его за тебя. Мама говорила, я несколько дней в лихорадке пролежала.

Ругая себя последними словами, Штольман поймал и зацеловал теплую ладошку. Он не хотел напоминать о том проклятом безвременье. Он хотел хоть немного подготовить жену к своему появлению в виде духа, причем не в каком-то там неизвестном будущем, а в ближайшие дни. Но понял, что Анна к этому не готова, и возможно, никогда и не будет.

Чтобы отвлечь Анну от своей глупой фразы, Яков сказал: – Летягин обещал, что будет и дальше отгонять от тебя Савелия, если тот явится. И что не будет просить тебя общаться с изуродованными жертвами несчастных случаев, так что ни на какие пожары и утопления ты не поедешь. Еще я ему сказал, чтобы с недовольными клиентами сам разго…

– Яша, перестань, – засмеялась Анна. – Ты сейчас договоришься, что мне ничего нельзя, кроме как обложиться подушками и вызывать призраки угасших от старости бабулек.

Он послушно перестал, хотя не высказал и половины своих требований. Там, в агентстве, когда жена отошла в уборную, Штольман еще и тихо предупредил Летягина, что если с головы Анны упадет хоть волос, от агентства мокрого места не останется. И от его владельца тоже.

Сейчас Яков накрутил на палец каштановый локон, отпустил и провел пальцем по нежной щеке.

– Как получилось, Анечка, что ты так быстро приехала на Гороховую? Только мы с Захаровым свалились с той лестницы, сразу Митя тут как тут, а потом и ты появилась.

Кучер остановил пролетку на Малой Конюшенной, и Штольман, соскочив на мостовую, подал руку жене. Она лукаво поглядела на него сверху.

– Просто, Яков Платонович, я вижу вас насквозь. Вот сейчас вы с сыном задумали что-то неладное, о чем не хотите мне говорить. А зря, я ведь ведьма и все равно узнаю.

– Конечно, узнаешь! Вот прямо сейчас, – хихикнул довольный, появившийся ниоткуда Митрофан.

Штольман обхватил Анну под бедра, снял с подножки, довел до дома. Открыв входную дверь, он не пропустил жену вперед, а попросил секунду подождать снаружи, затем почти тут же вышел обратно и жарко поцеловал.

– До вечера, милая. Люблю тебя.

Прижав пальцы к губам, Анна посмотрела вслед удаляющейся пролетке. Помахала обернувшемуся Митрофану, вошла в дом и не смогла сдержать возгласа удивления. На тумбе у зеркала лежал букет роскошных сиреневых астр, из которых торчал уголок записки.

«Очень», – было написано на ней.

...

На своём столе в отделении Штольман нашел запрошенные из архивов полицейских частей дела о несчастных случаях. Пока тонкие папки поступили только из Литейной части, но и этих было уже много. Якову до сих пор казались странными смерти братьев Прокоповых, и он хотел найти аналогичные подозрительные случаи.

Когда отец погружался в бумаги, Митрофан обычно убегал в общую комнату веселить агентов, давно уже прозвавших его сыскариком. Так и говорили, обнаруживая на столах натюрморты из разношенных тапок или вчерашних бутербродов – «опять наш сыскарик баловался», и гордились собственным домовым сыскного отдела. Яков при очередных удивленных возгласах виду не подавал, и догадывался о природе странных явлений лишь начальник отделения Лущилин.

Сегодня Митя появился в управлении только к полудню. Мальчишка передал отцу привет от бабушки Гели и рассказал, что именно она посоветовала.

Штольману информация эта была крайне нужна. На секунду потеряв осторожность, он отвернулся от входной двери и тихо спросил:

– С мамой все будет в порядке?

Митрофан поколебался.

– Баба Геля сказала, что-то с ней случится. А потом еще посмотрела, ну куда там бабушка смотрит, и добавила, чтобы я не волновался. Что вы справитесь.

– С чем?

Именно в этот момент Лущилин со стаканом чая в руке вошел в кабинет, в котором работал следователь по особо важным делам.

…

Кашлянув, Иван Дмитриевич спросил:

– Яков Платонович, ваша жена ведь может вызывать духов и беседовать с ними?

Штольман кивнул. Это в столице, а тем более в управлении полиции секретом не было.

– А у нас в отделении их… – Лущилин замялся, не желая выглядеть идиотом, – … их нет?

– Я не имею способностей моей жены, Иван Дмитриевич.

Но начальник отделения не зря считался отличным сыщиком. Он давно знал Штольмана и его умение отвечать на неприятные вопросы.

– Господин Штольман. У нас в отделении водятся духи?

– Никак нет! – гаркнул Митрофан на ухо пожилого полицейского.

Потерев щеку, Яков решился. Утаивать что-то от коллеги он мог, но не в данном случае, слишком уж уважал Лущилина.

– Я могу попросить вас, Иван Дмитриевич, о полной конфиденциальности? – спросил он, указывая Мите на открытую дверь.

Дверь сама собой закрылась, а руководитель сыскарей был поставлен перед фактом, что вместе со Штольманом на службу ходит бесплотный, неуловимый, неугомонный агент шести с половиной лет, обладающий смешливым характером и умеющий перемещать предметы.

– А… – оторопел Лущилин. – На недавнем совещании у городского главы, вы еще оттуда раньше уехали, это он желтые цветочки товарищу министра транспорта подсунул? И тот на Клейгельса начихал?

– Пап, это амброзия была! Она красивая! Я не знал, что у того дядьки аллегрия! – попытался оправдаться Митрофан под удивленным взглядом отца.

– Аллергия, – вздохнул Штольман.

– Да, Иван Дмитриевич. Мой нахаленок. Будет призван к порядку.

Лущилин грозно обвел взглядом кабинет.

– Где этот юноша сейчас?

Подаренная Анной фигурка городового вытянулась перед глазами начальства, паря при этом в воздухе.

– Молодой человек! Будете хулиганить у меня в отделении, вызову экзорциста!

– Ой-ой-ой!

Крохотный городовой ткнулся носом в щеку Лущилина, будто целуя. В стакан, который держал пожилой полицейский, плюхнулся кусок сахара, а серебряная ложечка его размешала.

Иван Дмитриевич припомнил своих внучат и понял, что криками ничего не добьется. Глотнув сладчайшего чаю, он с трудом сдержал улыбку.

– Ну что же, Яков Платонович, – серьезно обратился он к немного смущенному следователю, – с трепетом жду новых чудес.

…

Лущилин вышел. Яков попытался вернуться к бумагам, но вдруг ощутил, как резко пересохло в горле. Он поднял голову. Сердце застучало с перебоями, ладони похолодели.

«Аня. Что-то случилось».

– Митя, быстро к маме. Лишь на секунду, посмотришь, что там и сразу обратно. Не высовывайся, – приказал он сыну.

Штольман успел лишь подойти к окну и рвануть оконную раму, чтобы хоть чем-то занять руки, как в кабинет вернулся непохожий на себя Митрофан.

– Папа, скорей! Мама упала дома! Пожалуйста, скорей!!!

…

На торопливом, переполненном каретами Невском Митя вдруг исчез, появился и ткнул пальцем во встречный экипаж.

– Разворачивайся! – велел Яков кучеру.

У здания управления, как назло, свободных полицейских пролеток не оказалось, поэтому пришлось воспользоваться городской. Но степенный кучер не собирался нарушать устав и попадать властям на карандаш, поэтому Штольман перескочил на козлы, вырвал вожжи, резко потянул их влево, перестраивая легкую коляску, а затем сунул ошарашенному вознице рубль и притер коляску к закрытой карете. Со стороны Гостиного Двора раздался свист городового. Яков перепрыгнул в экипаж, открыл на ходу дверь и побледнел при виде жены, лежавшей на руках Петра Ивановича.

– Что случилось?

– Яшенька… – слабо прошептала Анна, отнимая полотенце от низа живота. Ткань была окрашена красным.

…

Штольман знал, в каком корпусе Мариинской больницы лежат роженицы, а Петр Иванович не стеснялся раздавать персоналу купюры, поэтому не прошло и пяти минут, как Анну поместили в палату и к ней вошел доктор, представившийся Гридневым. Пока длился осмотр, Яков стоял перед окном и молился. Молитва его была короткой.

«Только бы Анна и малыш были здоровы. Я отдам за них все».

Невысокий пожилой Гриднев вышел из палаты. Петр Иванович встал с неудобного стула, Яков резко повернулся.

– Что с моей женой, доктор?

– Ничего страшного не случилось, господин Штольман. Да, Анна Викторовна неудачно упала, в дальнейшем ей следует поберечься. На службу ей, разумеется, ходить пока не стоит, там все-таки физические нагрузки, а их в ближайший месяц необходимо избегать. Но Анна Викторовна – здоровая молодая женщина.

– А ребенок? – сжал кулаки Яков, подозревая худшее.

Доктор успокаивающе махнул рукой.

– О, не волнуйтесь, этот кроха держится за жизнь очень крепко. Пара дней постельного режима, и можете забирать Анну Викторовну домой.

– К ней сейчас можно?

– Две минуты, – открыл брегет Гриднев.

– Ступайте, затем я дам вашей жене успокоительное, чтобы она как следует выспалась.

…

У высокой кровати Яков замер. Анна глядела на него так, будто просила прощения за причиненное беспокойство. Будто сознавала свою вину.

– Яша, я нечаянно… – она вцепилась в протянутую руку и всхлипнула.

– Милая, ты ни в чем не виновата.

Сев на постель, Штольман нежно провел ладонью по влажной щеке жены.

– Расскажи, что случилось.

Она закрыла глаза.

– Прокопов? – догадался сыщик.

Слабо кивнув, Анна прошептала: – Прокоповы, двое. Я глупая. Пошла по лестнице с чашкой, не держалась за перила. А они вылетели мне прямо в лицо, так руки ко мне протянули, словно хотели задушить. Я и…

Она вновь всхлипнула, и Яков склонился к любимому лицу, стирая слезы губами.

– Тише, тише, Анечка, все позади. Отдыхай. Я вернусь вечером.

В открытую форточку просунулись полевые цветы с ближайшей лужайки, упали на пол, вновь собрались в букет. Анна улыбнулась.

– Митенька, иди с папой, со мной все будет хорошо. Дорогие мои, спасибо вам. Я так вас люблю.

Штольман вновь поцеловал жену и повернулся к выходу, зовя призрака за собой.

Митрофан вздрогнул. Такого гнева на лице отца он не видел еще никогда.

====== Глава 12. Пылающий меч ======

У часовни Смоленского кладбища Штольман замедлил шаг.

«Что я делаю? Я вообще неверующий, кого я собираюсь просить?»

Но больше ему просто некуда было обратиться.

«Да и был я неверующим. Когда-то давно».

– Пап, ну иди же, – потянул его Митрофан.

– Бабушка Геля именно так сказала, пусть твой папа попросит Ксению Петербургскую. Она поможет.

Грязная нищенка вдруг поманила Штольмана рукой, и ему пришлось нагнуться, чтобы расслышать тихое бормотание.

– Проси, красивый. Подойди к любой иконе и проси, можно и не вслух, Ксения все слышит. А потом жди.

Выпрямившись, Яков ссыпал бабке мелочь из кармана и решительно направился к часовне.

…

Штольман всмотрелся в образ святой на деревянном окладе. Сейчас ему уже казалось, что скромная женщина в белом платке сможет помочь, и подсознательно он ожидал долгой беседы с иконой. Но перед Яковом внезапно вырос мужчина в алом плаще и доспехах, будто явившийся с картин Боттичелли.

Не представляясь, мужчина спросил раскатистым баритоном:

– За кого просишь, смертный?

– За… – Яков откашлялся.

Бросив взгляд по сторонам, он заметил, что в часовне остался только он сам, посланник из верхнего мира и Митя, который робко жался за спиной отца. Штольман почему-то тут же вспомнил тактику ведения допросов, когда подозреваемый излагал свою версию событий, а затем его гоняли вопросами по той же теме вдоль и поперек.

– За жену свою, Анну.

– Уже хорошо, – хмыкнул мужчина в сверкающих доспехах. – Болеет?

– Нет. Беременна. Но ей угрожает дух некого Савелия Прокопова, бывшего священника. Пугает её и грозит развеять моего сына.

На лице посланника появился интерес.

– Ксения про это не сказала. Что за сын?

– Дмит… Митрофан.

Митя сделал крохотный шажок вперед, тут же осмелел и тронул пылающий меч.

– Дядь, меня по-всякому зовут. А тебя как? А железки настоящие? Защищают? Дашь мне такие?

Посланник наклонил голову, вглядываясь в мальчишку, а потом повел пальцами и буркнул:

– Нишкни.

– Откуда у тебя такой сын, смертный? Почему ты его видишь, у тебя же нет дара? – спросил он Штольмана.

– Не знаю. Мальчик сам меня выбрал.

Мужчина исчез так же мгновенно, как и появился. Через минуту ожидания, за которую безуспешно разевавший рот Митя несколько раз обежал часовню по кругу, возле киота с образом Вседержителя появились уже двое – давешний мужчина и женщина средних лет. Она вовсе не была похожа на свое изображение, но Яков почему-то был уверен, что это сама Ксения Петербургская.

– Здравствуйте, – степенно кивнула женщина, и Яков склонил голову.

– Это Михаил. Повторите свою просьбу, ему нравиться слышать точные формулировки.

Штольман показал кулак бегавшему вокруг сыну и размеренно повторил: – Дух Савелия Прокопова угрожает моей семье. Я прошу дать мне возможность его уничтожить.

– О! – изумился Михаил.

– Ты кто, смертный? Воин?

– Полицейский.

– Привык убивать? Как ты противника-то увидеть собираешься? – посланник вновь сделал движение пальцами, и Митя, игравший со свечками, застыл у иконы святителя Николая.

– Я смогу, – коротко ответил Яков.

Как он понял, детали мирской и даже горней жизни Михаила не интересовали. Яков встречал таких руководителей. Правда, редко.

– Тот бывший священник Прокопов и мне досаждает, Михаил. Он многие души развеял, слишком уж эгоистичен, гневлив и уверен в своей безнаказанности. Я знаю, что у отступника свой покровитель, но и тот устал от самодурства Прокопова, а за полицейского просила Ангелина. Она поручилась, что он не будет убивать из прихоти, – добавила от себя Ксения.

– Хорошо, – согласился небожитель, взглянув на Штольмана.

– Получишь ту же способность, что и у твоего врага – развеивать призраков. Иди, сражайся, но помни, что и он может тебя развеять.

Яков про себя подумал, что в небесной канцелярии дела обстояли так же, как у людей – у негодяев были покровители. А заодно удивился, что все так быстро сложилось.

Но Михаил сказал:

– Заплатишь пять лет жизни. Если вообще выживешь. Согласен, смертный?

Штольман твердо кивнул.

Женщина что-то сделала с воздухом в часовне, и Яков будто оглох. Последовавшая за этим беседа была доступна только обитателям высших сфер.

– Михаил, сжалься. Ему еще сына воспитывать. Без него этот обормот вырастет вторым Прокоповым. Мальчик сегодня научился переселять души и, возможно, пойдет дальше.

Воззрившись на указанного Ксенией юного призрака, Михаил совершенно по земному приоткрыл рот. Несмотря на отнятые у мальчишки способности слышать, говорить и двигаться, Митрофан зажег свечки и теперь наблюдал, как те красиво плавают вокруг кандила, не обращая внимания на занявшуюся рядом тряпочку. Движением пальца Михаил загасил начинавшийся в часовне пожар и спросил:

– Как это вырастет? Он что, станет человеком?

– Да, его настоящим, земным сыном. Полицейский еще не знает этого.

– Чудны дела твои, Господи, – посланник кинул взгляд в небеса, и крыша часовни ему вовсе не помешала.

– А он справится? Этого безобразника только могила научит.

Ксения мягко улыбнулась.

– Справится.

За время своей глухоты Штольман успел смириться с потерей пяти лет жизни. За жизнь и здоровье Анны и ребенка он мог отдать и больше, только жаль будет, если он не успеет увидеть рождение сына.

Слух вдруг вернулся. Митя взвизгнул от ощущения свободы и тут же оказался возле отца, дернув его за руку.

– Папа, пойдем! Теть, дядь, благодарствуйте, доброго вам здоровьица, еще увидимся, бывайте.

– Смертный, я изменил свое решение, – сказал Михаил.

– Тебе будет больно. Очень больно. Ровно перед тем, как ты отправишься убивать. Это будет платой за твое решение, не за устранение духа. Готов узнать, как это будет?

В который раз за визит в часовню Штольман молча кивнул. В то же мгновение его тело пронзила боль. Ужасная. Нечеловеческая. Невыносимая. Такая, что Яков скорчился на каменном полу и закричал.

Вздрогнувшая Ксения попыталась было выгнать Митю из часовни, но тот вырвался и в ужасе уставился на бившегося в судорогах отца.

– Что вы сделали? Прекратите! Прекратите, пожалуйста! Папа!!! – Митрофан упал на колени и попытался облегчить муки самого близкого на свете человека.