Текст книги "Ужасы Фобии Грин (СИ)"
Автор книги: tapatunya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Она остановилась, оглянулась на призрака:
– Я тоже не могу ни к кому прикоснуться. Как и ты. Я есть, но меня одновременно и нет. Как тебя.
Цепь раздражённо дернула острым плечом, белеющим из разорванного ворота.
– Я не могу, а ты не хочешь. Не путай, – сказала она.
– Ну по крайней мере, я хотя бы не щеголяю в рванье и цепях.
Принести себе тёплой воды для Фобии оказалось непосильной задачей, поэтому она просто встала под импровизированный летний душ за деревянной перегородкой. Холодная вода текла из кривых разномастных дырок в огромной бочке и уходила в землю. Днём мальчишки-псевдомаги заполняли её до краев.
Фобия чувствовала себя виноватой. Сказать гадость призраку, который бессмысленно болтается по земле вместе с бывшим наёмником Мёртвого Наместника. Жалко, Грин, недостойно. Мелочно.
Подрагивая от холода, Фобия выскочила из-под воды, закрутила бочку, потянулась за полотенцем. И заверещала, когда вместо полотенца её руки вляпались во что-то густое и тёмное.
Чёрную масляную краску.
04
В этот раз Фобия не стала падать в обморок. Медленно, словно под неподвижным взглядом готовой напасть гадюки, она отняла руки от угрожающе поблёскивающей краски. Чёрный омут был распахнуться, она знала, что ещё немного – и тьма заполнит её внутренности и всё вокруг, и целый мир утонет в вязкой неотвратимости этой краски.
Чёрное, чёрное небо. Чёрное, чёрное сердце. Её трусливое чёрное сердце, подло крадущее чужие силы. Выбрасывающее их в пропасть. Не спастись. Не уйти. Не найти.
Что именно она хотела найти, Фобия не знала. С её рук капало, на траве появлялись тёмные кляксы. Она всё отступала и отступала, держа руки вытянутыми перед собой, пока не вышла из-за перегородки.
Очень хотелось упасть в обморок. Это было бы так волшебно, так спасительно. Хлоп – и тебя больше нет на этой земле. А где есть? А вы поищите. Фобия Грин спряталась и потерялась. Фобии Грин хорошо вне этой земли.
На этой земле ей плохо. На этой земле она стоит, обнажённая, и её руки чёрные от краски. А обитатели лагеря смотрят на неё – сочувственно, удивлённо, раздражённо. Но никто не смеётся. Что смешного в голой девчонке с чёрными руками?
Фобия не знала, какие силы отделяют её от энергетического приступа. Полная безоговорочная бесконтрольная разрушительная паника держалась на самых тонких ниточках сознания. Легкий шорох – и ниточки превратятся в обрывки.
Псевдомаги тоже поняли это, потому что начали отступать к баракам. Многие девочки хорошо помнили предыдущий приступ, после которого им пришлось несколько дней находиться на попечении нянюшки Йокк.
Фобия зажмурилась, стараясь не чувствовать своих рук. У неё нет рук. У неё есть крылья. Два белых сильных крыла. Она ангел. Потому и голая. Потому что ангелы только такими и бывают. Она улетит отсюда на необитаемый остров и в жизни больше не увидит ни одного человека и не услышит ни одного голоса…
– Чёрт побери, Грин, что ты делаешь?
Пришлось открывать глаза.
Крест стоял в нескольких метрах от неё, гораздо ближе остальных, которые всё отступали.
Когда-то Фобия читала в одной дамской книжке, что обнажённая женщина делает мужчину добрее. Видимо, в этот раз что-то не то было то ли с женщиной, то ли с мужчиной, потому что выглядел бывший наёмник ну очень злым.
– Немедленно оденься, – сказал Крест с омерзением. – Не знаю, что это тебе пришло в голову шастать по лагерю голой, но так друзей не заводят.
– У меня краска на руках, – объяснила она таким тоном, словно сообщала о бомбе, детонатор которой находился в её влажных ладонях.
– Думаешь, это причина?
Один из мальчиков с опаской подбежал к Кресту – он принёс одеяло. Безопасное. Непроницаемое. Засыпая, Фобия каждую ночь мечтала заполучить такое в вечное пользование. Можно было не волноваться, что её психика сыграет с пространством очередную шутку, пока её хозяйка спит.
Фобия чуть покраснела, когда мальчишка, прежде, чем уйти, кинул любопытный взгляд на её грудь, на бедра. Да, она и сама знала про лишние килограммы. Но с другой стороны – она совершенно не собиралась кому-либо демонстрировать их так навязчиво.
Крест кинул ей одеяло.
Фобия поймала его своими чёрными руками и укуталась. Стало хорошо. Только сейчас она ощутила, что замёрзла.
За спиной послышалось сдавленное хихиканье. Фобия посмотрела туда, откуда доносились звуки. Призрак Цепь и бывшая русалка Несмея, променявшая хвост на ноги, очень радовались своей шалости.
Да, не следовало задирать трехсотпятидесятилетнее привидение.
– Иди за мной, – сухо сказал Крест.
– Я никуда не пойду, – торопливо ответила Фобия. – Хватит.
Паника хищно оскалилась внутри. «Заткнись», – сказала ей Фобия, и в этом мысленном приказе прозвучали властные интонации. Как у Креста, когда он заставлял своих подопечных встать и бежать дальше.
Как ни странно – паника послушалась. Фобия отложила в памяти эту крохотную победу, велев себе обдумать её в более свободное время. Когда два чёрных глаза не будут пытаться прожечь в ней дырку.
– Это правда, что ты спишь с коровой?
– Да. Она дышит, и я качаюсь на волнах.
– В твоей медицинской карте не написано об эксбиционизме и зоофилии. Я отправлю твоему отцу дополнительный счет за диагностику сексуальных отклонений.
– Не надо. Я объясню.
– Мне плевать, – удивился Крест. – Я же не чёртов доктор, чтобы слушать твой лепет.
Руки все ещё оставались чёрным. Отвратительные пятна появлялись на одеяле. Нужно отмыть. Нужно уйти из прицела злобного взгляда.
Фобия сделала шаг назад.
– Стоять, – лениво приказал Крест. Он неторопливо обошёл её по кругу, удерживая необходимую дистанцию – метр, и даже больше. Фобия ощущала себя слоном в цирке, к которому приглядывался новый дрессировщик, раздумывая, куда именно ткнуть крюком в первую очередь. Если бы у Фобии было четыре ноги, она немедленно встала бы на задние, демонстрирую свою понятливость. Как продемонстрировать её в своем человеческом обличье, она не знала. Поэтому просто стояла, сдерживая зубную дрожь.
– Ты не будешь больше спать в коровнике, – решил Крест.
– Но девочки…
– Ты не будешь больше жить в бараке. К тебе нельзя подпускать тех, у кого бьётся тёплое сердце. Несмея! Я придумал, как ты можешь доказать свою полезность.
Русалка вышла из тени дерева. Медленно приблизилась к Фобии. Казалось, что она не идет, а плывет – так легки и изящны были её движения. Крохотные ступни ступали по земле осторожно, как по стеклу. Светлые волосы струились по узким плечам, высокой груди, скрывали талию и заканчивались ниже колен.
Несмея была прекрасна – её раскосые изумрудные глаза, жадный пухлый рот, совершенное тело лишний раз рассказали Фобии о том, что она – ошибка природы, стоящая посреди лагеря в одеяле.
– Ты уверен, Крест? – спросила Несмея хрустальным голосом, который напомнил Фобии о всех закатах над океанами, которых она не видела. – Я не слишком хорошая соседка.
– А с чего ты решила, что хоть кто-то здесь заслуживает чего-то хорошего?
– Почему я вам так неприятна? – решилась спросить Фобия. Этот вопрос обжигал кончик её языка уже несколько дней.
– Ты слабая и бесполезная. Если бы мы были в море, я бы кинул тебя за борт, сбрасывая балласт.
Крест не пытался её обидеть. Он просто ответил на вопрос. Она спросила – он ответил. Ни малейшей попытки уязвить гордость Фобии. Даже крохотной. Вряд ли он когда-либо вообще пытался намеренно задеть чьи-то чувства. Для этого нужно быть неравнодушным. Получая удовольствие от боли, которую ты причиняешь, ты доказываешь собственную вовлечённость. Кресту же было плевать.
Несмея кивнула Фобии, приглашая следовать за собой.
Русалка жила в некотором отдалении от лагеря, в небольшом домике на берегу. Домик был одноместным, зато меж деревьев возле него был натянут гамак. Фобия, всё ещё кутаясь в спасительное одеяло, с готовностью забралась в него и крепко уснула.
И только утром, когда она восходящее солнце осветило всё вокруг, она поняла, что всю ночь проспала у реки.
На самом деле это был всего лишь широкий ручей, на полноценную реку водоём не тянул. Но тем не менее – победа была безусловной.
На влажной от росы траве возле гамака Фобия увидела стопку своей одежды. Натягивая джинсы, она думала о том, что за неделю в лагере натерпелась большего ужаса, чем за всю свою жизнь. И у неё случился только один энергетический выплеск – в первую ночь в бараке.
Есть хотелось до слёз. Лагерь ещё спал. Кок Боцман неторопливо нёс поленья для того, чтобы начать топить полевую плиту. Он был смугл, расторопен, как обезьянка, и слегка покачивался при ходьбе.
– Девочка, которая вчера оставила тарелку с моей кашей под деревом! – обвиняюще сказал он, ткнув в её сторону поленом. – Девочка, которая не слушает мои истории на ночь!
– Очень голодная девочка, – произнесла Фобия.
– Не пойдет. Сначала Крест, потом еда. Вы бегаете вокруг лагеря – я варю кашу.
Фобия вздохнула. Крест был неизбежен, как закат.
Она вышла на беговую дорожку, не дожидаясь бывшего наёмника. И побежала. Сама. Чтобы никто не стоял у неё над душой. Не щёлкал кнут дрессировщика. Не угрожал острым крюком. Хотите, чтобы я бегала? Пожалуйста. Совершенно не обязательно меня подгонять.
Первый круг дался гораздо легче, чем раньше. На втором дыхание начало сбиваться. На третьем к ней присоединился тот псевдомаг, который накануне принес одеяло и глазел на её обнаженные грудь и бедра.
После пятого Фобия без сил повалилась на траву.
– Надо ходить, – сказал мальчишка, – Нельзя лежать.
Он держался в полутора метрах от неё все это время. Словно между ними пролегала невидимая измерительная лента.
– Плевать, – отозвалась Фобия, глядя на небо.
– Ты красивая.
– Красивая – Несмея. А я просто была голая.
– Я Антонио. Энергетический наркоман. Три выплеска за последний месяц. Когда я долго не прикасаюсь к чужой энергии, у меня начинается ломка. Ничего не соображаю.
– И как Крест тебя лечит?
– Как животное. Каждый выплеск он сопровождает обидным наказанием. Чтобы мое подсознание привыкло к тому, что играть с чужой энергией – плохо.
– Успешно?
Фобия приподнялась на локтях, разглядывая собеседника. Избалованные изогнутые губы, снисходительный блеск в глазах. Самодовольный болван, любящий поиграть чужими неприятностями.
– Ты – Грин, – сказал Антонио. – Наши отцы в одном клубе. Я знаю твою сестру, Холли. Она мой проводник.
А вот это было больно. Он, совершенно чужой человек, знал её сестру. Ей же, Фобии, доставались лишь фотографии.
Знал так близко, что она смогла стать его проводником – исключительно редко такое случалось.
– Отдыхаете? – голос Креста разорвал лирику раннего утра. Даже птицы, казалось, стали петь тише. Фобия повернула голову и посмотрела на дежурного по лагерю, возвышавшегося над ней. Просторные серые штаны, обычная серая майка. Полуседая небритость прятала нижнюю часть лица даже утром. Крест стоял, широко расставив ноги, руки были сведены за спиной. Он был не слишком высок, зато мускулист.
– Я уже пробежала пять кругов, – ненавидя себя за невольные хвастливые нотки в голосе, сообщила Фобия.
– Не видел, – ответил Крест. – Давай ещё пять.
– Но я… Антонио, подтверди!
– Она бегала.
– Пять кругов, Грин.
– Я не могу. Вы же не будете меня заставлять?
– Ты правда так думаешь?
Крест стал надвигаться на нее. Фобия смотрела и не могла поверить, что он пересечет границу. Все знают, что к ней нельзя приближаться ближе, чем на метр.
Он остановился за несколько миллиметров до невидимой черты, покачиваясь с носков на пятки. Фобия невольно отползла чуть дальше.
– Пять кругов, Грин.
– Нет.
И тогда он сделал широкий шаг вперёд.
Фобия Грин не смогла бы вырасти из младенца в ребёнка, если бы к ней не прикасались чужие руки. Болезненный процесс, разрывающий лёгкие паническим криком, а касающегося её человека – лишающий энергии. На помощь был призван слоп.
Слопы были рождены людьми, но перестали ими быть, когда какой-нибудь голодный псевдомаг выкинул их энергию на галактическую помойку. Всю. А организм взял и выжил.
Слопы – оболочки, обладающие остаточной памятью себя-человека. Ни чувств, ни самостоятельных мыслей, ничего. Просто слопы.
Они пугали младенца Грин не меньше людей, но им её страх уже не мог причинить вреда. Им уже нечего было ей отдать.
Фобия слышала об этом от своей матери, но никогда не могла вспомнить – каково это, когда тебя держит на руках пустая оболочка.
А теперь вдруг вспомнила. Вспомнила, застыв от ужаса. Воздух привычно покинул её лёгкие, желудок скрутился в узел, ледяные щупальца верной паники обхватывали горло.
Она пыталась. Честно пыталась. Но энергетический выплеск был совсем близок.
– Не надо, – прохрипела Фобия. – Я побегу.
И Крест отступил.
Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.
– Вы слоп?
Крест покачал головой.
– К сожалению – нет. А иногда так хотелось бы.
– Да, – ответила Фобия, вдруг остро поняв его. – Иногда хотелось бы.
05
– В своём великом произведения Аврора Галл пыталась донести до читателей простую мысль о том, что нужно ценить и беречь каждое мгновение нашей жизни, ибо никогда не знаешь, в какую секунду она может прерваться, – голосок Сении Кригг дребезжал от воодушевления, а рыжий пучок приплясывал на голове.
– Прочь, – сказал Оллмотт, отодвигая учительницу плечом.
– Но позвольте! – Сения Кригг растерянно отпрыгнула от могучего психолога, поправила очки на носу. – У меня урок!
– Кончился, – сообщил ей бывший заключённый и уселся на грубо выструганный и небрежно сколоченный стол. Стол слегка накренился.
Ученики – восемнадцать и одна – сидели на скамейках вокруг и на пеньке в некотором отдалении. Слегка накрапывал дождик, но непогода никогда не служила поводом для отмены занятий.
Сения Кригг напоминала тощую рыжую кошку, шипящую на ленивого мастифа.
– Не знаю, как вы там, – с достоинством произнесла тощая старая дева, – a мы тут люди цивилизованные, местами вежливые. Поэтому потрудитесь покинуть мой урок!
Оллмотт вздохнул. Видно было, что он не очень привык иметь дело с другими людьми. Ему гораздо проще было разбить голой рукой кирпич или починить забор. Разговаривать у него не получалось. Дискутировать – тем более.
– Выплески, – сказал он гулко, по-видимому решив просто игнорировать Сения Кригг, – это как пот у людей. Неконтролируемая реакция. Надо тренировать. Будете друг на друге. Сейчас. По группам. Четыре человека.
Псевдомаги притихли. Они не очень любили, когда вытягивали их собственную энергию.
Фобия не шелохнулась, оставшись сидеть на своём пеньке. И так было понятно, что в группу её никто не возьмет.
Сения Кригг заглянула в лицо Оллмотту:
– Вы уверены в том, что эти чудесные милые дети готовы к практике? Вы же не рассказали им теорию. По всем педагогическим наработкам, именно эта последовательность…
– Энергия – часть жизненной силы. Мало энергии – плохо. Болезнь, слабость, смерть. Много энергии – магия, сила, хорошо. Понятно?
Сения Кригг печально покачала головой. Мужественно уселась на стол рядом с Оллмоттом.
– Согласно теории Велигилия, – заговорила женщина, – энергия – это то, что питает человеческий организм на физическом и духовном уровне. Иными словами, нельзя разделять душу и тело, как разные материи, природа одна и та же. Только в каждом конкретном организме распределяется энергия индивидуально. Кто-то становится поэтом, кто-то математиком, кто-то монахом, а кто-то Оллмоттом… В смысле сильным, – поторопилась Сения Кригг.
– По группам, – напомнил психолог, не глядя на даму.
Антонио внезапно встал и направился к Фобии. Вместе с ним шёл лопоухий мальчик. У таких, как Антонио, всегда бывают лопоухие мальчики на побегушках. По дороге энергетический наркоман небрежно и приглашающе кивнул замкнутой девушке в огромных очках. Она не была похожа на первую красавицу лагеря, выглядела тихой отличницей, и такой выбор удивил Фобию. По молодёжным сериалам она знала, что капитан футбольной команды всегда ведёт на бал капитана группы поддержки.
– Класл, – представился лопоухий, останавливаясь в метре от Фобии. – У меня случаются выплески, когда я злюсь.
– К несчастью, Класл очень вспыльчив, как все южане, – усмехнулся Антонио, усаживаясь на траву. – А это наша мисс Целибат по имени Нэна.
Девочка в очках кинула на Антониоа злой взгляд, поняла, что он и так расскажет новенькой о её бедах и призналась сама:
– Я хватаю чужую энергию, когда влюбляюсь.
– Ты уже влюблялась? – с живейшим интересом спросила Фобия.
– Дважды, – неохотно ответила Нэна.
Класл с Антонио скривились. «Девчонки и их вечные глупости» – отчетливо читалось на их лицах.
– Кто может сейчас выплеск? – отрывисто спросил Оллмотт. Несколько псевдомагов, в том числе и Фобия, подняли руки.
Сения Кригг спрыгнула со стола и проворно встала перед психологом.
– Что вы собираетесь делать? – заволновалась она. – Это же дети. В руководстве по обучению псевдомагов, разработанном Министерством образования, чётко сказано…
Оллмотт выглядел таким несчастным, что Фобия невольно фыркнула. Бедолага явно не знал, как заставить эту женщину замолчать.
– Ненадолго, – сообщил он, поднял руку и что-то проворно начертил в воздухе. Сения Кригг подпрыгнула и повисла в нескольких сантиметрах от земли. Вокруг неё переливался разноцветными отблесками огромный мыльный пузырь, дождь стекал по его сфере.
Ученики потрясёно охнули. Они совсем забыли, что Оллмотт – истинный маг.
– Энергия, – сказал он. – Выплески. Начали.
Сения Кригг сползла по стенкам пузыря вниз, села на колени, её ладони стучали по прозрачной темнице. Зато было тихо.
– Извините, – Фобия встала, виновато посмотрела на ребят и сделала шаг навстречу Нэне.
Её скрутило сразу, девушка даже не пыталась сопротивляться быстро растущей панике. Жирные мохнатые щупальца радостно спружинили навстречу неподвижным жертвам. Ещё секунда, и голова взорвётся привычным разноцветным вихрем, в котором каждая струнка чужой энергии будет играть свою мелодию, пока не лопнет навсегда. Ещё мгновение и…
– Стоп.
От тихого спокойного голоса Креста мир замер. Фобия пыталась закричать от невозможности дотянуться до чужой энергии, но не смогла распорядиться голосовыми связками. Даже продолжить вздох не смогла – так и застыла с наполовину заполненными легкими. И дыхание, и выплеск ей были сейчас нужны до боли, организм был настроен на них. Но Крест безжалостно растягивал секунды в минуты, словно не подозревая, какие муки сейчас испытывают готовые к выплеску псевдомаги.
Первым делом он освободил Сению Кригг.
– Зачем вы туда залезли? – спросил он с усмешкой, помогая учительнице выйти из пузыря.
– Я залезла? – возмутилась она. – Это всё он виноват! Им же больно! – замахала она руками. – Прекратите это!
– Рано, – ответил Оллмотт, и учительница сразу замолчала, с опаской поглядывая на психолога.
Неподвижность делала мучения ещё более острыми. Фобия, например, даже не могла перевести взгляд. Он так и застыл на бледном лице Антонио.
– Вы чувствуете это? – вкрадчиво спросил Крест. – Ещё крохотный отрезок бытия – и вы вырвете куски чужой энергии и выбросите их прочь. У своих друзей. У невиноватых ни в чём людей. Ощутите этот момент. За секунду до выплеска. Прочувствуйте его. Вы уже настроились. Вы уже готовы хватать и ломать. Вы уже почти паразиты. Почти. Но вы всё ещё люди. Вы чувствуете эту грань? Тонкую грань, что отделяет вас от преступления? Сейчас Оллмотт отпустит вас. И вы сделаете крохотный шаг назад. Назад, понимаете? Тот, кто посмеет двинуться вперёд, получит пулю в лоб. На три… Три!
Фобия захлебнулась воздухом, которого стало вдруг слишком много. Она упала на колени, и Нэна поспешно отскочила, облегчая её участь. Щупальца недовольно раздирали голову, сворачиваясь внутрь.
Вскрикнул какой-то мальчишка. Крест оттащил от него псевдомага, который не смог остановить выплеск. Фобия ощутила всполохи энергии. Короткая затрещина Креста привела парня в чувство. Он замер, глядя как дежурный по лагерю поднимает к его лбу пистолет. Щёлкнул предохранитель. Сения Кригг слабо пискнула и упала в обморок. Оллмотт даже не пытался её подхватить.
Крест нажал на курок и скулёж прервался сухим щелчком. Оружие было не заряжено.
– Будешь две недели чистить картошку, – скучно сказал Крест.
– Урок закончен, – сообщил Оллмотт, перешагнул через лежащую у его ног Сению Кригг и пошёл прочь.
Фобия трижды вымыла невеликий домик Несмеи, в котором им приходилось ютиться вдвоем. Вода с отваром еловых веток придала скромной обители свежесть. Непогода разыгралась, и гамак стал не доступен для Фобии, а спать на полу возле постели Несмеи казалось унизительным.
Она с тоской вспоминала теплый бок коровы Киски.
Покончив с уборкой, Фобия села на пороге под навесом, наблюдая за жизнью лагеря.
Мокло под дождём бельё на верёвках.
Несколько псевдомагов под приглядом Креста занимались рукопашными видами спорта, прыгая прямо по лужам. Нянюшка Йокк шла по своим делам, и зонтик сам собой порхал над её головой. Супруги Нексы целовались под грибком – у них было короткое перемирие. Кок Боцман внимательно наблюдал, как виноватый подросток чистит картошку. Время от времени он что-то бурчал. Из распахнутых окон женского барака слышался хохот и позвякивание металла – это призрак Цепь рассказывала девчонкам непотребные тюремные байки. Сения Кригг подслушивала их, сидя у окна в лазарете. Она лечила свой стресс.
– Значит, Крест каким-то образом добавляет энергию Оллмотту, – вслух сказала Фобия, анализируя увиденное. – Каким?
Бывшая русалка Несмея вышла из неглубоких вод крохотной речушки. С неё текло.
– Если бы я могла попасть домой, – тоскливо сказала она, садясь рядом с Фобией, – я бы больше никогда не любила мужчин, никогда не покидала своих вод. Куда мы всё время стремимся, обрубая хвосты?
Фобия задумалась, почему нечисть вблизи себя она не боится – только людей.
– Тебе есть хотя бы о чём вспомнить, – сказала она Несмее.
– А тебе – о чём помечтать.
Посидели, думая каждая о своем.
Ближе к вечеру прибежал Класл.
– Фоб, – сказал он, осторожно оглядываясь. Казалось, что его уши стали ещё больше, чутко реагируя на окружающие звуки. – Айда за пиявками для Оллмотта. После дождя они полезут на землю.
– Зачем Оллмотту пиявки? – поразилась Фобия.
– В постель ему запустим. Будет знать, как Сению Кригг в пузыри засовывать.
Это было приключение.
– Только я воды боюсь, – предупредила Фобия.
– Тю! Там не вода, а болото. Главное, чтобы ты пиявок и лягушек не боялась.
Фобия чутко прислушалась к себе. Паника затаилась. Может быть, даже уснула.
Она сунула ноги в резиновые сапоги, накинула кофту и пошлепала по влажной траве вслед за лопоухим.
Когда они выбрались из леса, то оказалось, что ночной лагерь ярко освещён, а центре его, на расчищенном пятачке творится что-то суматошное. Поначалу Фобия и Класл испугались, что это их потеряли, но потом увидели два огромных внедорожника у дороги и успокоились.
Рано.
Крест шагнул им навстречу так внезапно, словно вот только сейчас соткался из ночи.
– Откуда? – коротко спросил он. Под его тяжёлым взглядом Фобия поёжилась и неопределённо кивнула в сторону леса.
– Покажи, – приказал дежурный по лагерю Каслу, прятавшему банку с пиявками за спиной. Тот медленно вытянул вперёд руку.
Несколько секунд Крест, склонив голову, задумчиво смотрел на пиявок.
– Зачем?
– Для здоровья, – пробормотала Фобия. Её раздражала эта манера экономить слова так, будто они стоят миллиарды. Кажется, речевая скудность Оллмотта была заразной.
Крест даже не посмотрел на неё.
– Зачем? – с нажимом повторил он, разговаривая исключительно с Класлом.
– Для Оллмотта, – выдавил мальчишка. – За Сению Кригг.
Внезапно Крест хмыкнул и отвернулся.
– Ладно, – сказал он, глядя на то, что происходит в лагере.
– Что там случилось? – спросила Фобия. Дежурный оглянулся на неё, раздражённо и удивлённо одновременно. Кажется, редко кто осмеливался приставать к нему с вопросами.
– Антонио Варна как-то связался с отцом, – тем не менее ответил он. – Жалуется на жестокое обращение. Просит забрать домой. Понаехали теперь и ищут главного.
– Но ведь вы – главный, – ободренная его терпением, сказала Фобия.
– Действительно, – Крест не пошевелился.
Фобия с Класлом переглянулись и пошли к лагерю. Класл незатейливо двинулся к пустующему домику Оллмотта – сам психолог стоял на площадке рядом с гостями, и его могучая фигура выделялась среди обычных людей.
Фобия оглянулась на одинокий домик Несмеи и двинулась дальше – туда, где были люди.
В последнее время она удивляла себя всё чаще.
– Это правда, что в этом лагере угрожают детям оружием?
Отец Антонио был высок, лыс и сверкал камнями на длинных пальцах. Рядом с ним стояла тоненькая девочка лет шестнадцати со смешливыми глазами. Она любопытно глазела по сторонам.
– Да, – сказал Оллмотт.
– Безобразие, – возмутился Варна-старший.
– Постойте, – Сения Кригг торопливо шагала от лазарета, халат развевался за её спиной. – господин Варна, вы должны знать, что пистолет был разряжен!
Она чуть толкнула назад Оллмотта, и тот послушался движения этой тонкой руки скорее от неожиданности, чем по другим причинам. Сения Кригг встала прямо перед психологом, скрестив руки на груди. В цветастом халате и тапочках она выглядела неуместно.
– Кто вы такая? – спросил её Варна.
– Педагог, – ответила Сения Кригг с достоинством.
– Почему вы разгуливаете перед детьми в таком виде?
– Потому что ночь. А вы что – спите в галстуке?
– Я бы не удивился, – пробормотал Антонио. Кажется, он был сам не рад этой шумихе.
– Для тебя хорошие педагоги – это те, кто не машет оружием? – уточнил отец. Он выглядел скорее заинтересованным, чем злым.
– Прекратите нагнетать! – хорошо поставленным голосом начала речь Сения Кригг. – Разумеется, невозможно отрицать того, что способы лечения, принятые в этом лагере, довольно жёсткие. Но с другой стороны, вы, господин Варна, мягкие способы уже пробовали. Как и большинство родителей, которые отдали своих детей сюда.
– Хватит, – Оллмотт положил руку ей на плечо. Казалось, что тонкая Сения Кригг от тяжести этой руки стала ниже.
– А скажите мне, – голос Креста был непривычно мягок, – каким образом Антонио смог связаться с отцом, когда телефоны здесь запрещены, а письмо просто не успело бы дойти?
В глазах мальчишки мелькнула паника. Он беспомощно оглянулся на отца. Тот пожал плечами – сам заварил, сам и выкручивайся.
Смешливая девочка шагнула вперёд, бесстрашно подала руку Кресту.
– Я Холли Грин, – сказала она. – Друг Антонио. Лучший. И я проводник.
Фобия непроизвольно сделала шаг вперёд, разглядывая сестру. Тонкая, черноволосая, она разительно отличалась от чуть полноватой русой старшенькой. И хотя лишние кило стремительно покидали Фобию, такого изящества у неё никогда не будет. Да и ноги уже длиннее не станут.
– Грин? – Крест не подал в ответ руки. Наоборот, он засунул ладони в карманы брюк. – Грин, это случаем не твоя родня?
И только тогда Холли поняла, что обращаются не к ней.
Она пошарила взглядом по окружавшим их подросткам и неуверенно остановилась на Фобии, стоявшей в отдалении с прижатыми к груди руками. Никогда, хоть сто раз их накрась, не бывать ресницам Холли такими пушистыми, а глазам – манящим, словно лесные озера. Были в этих глазах непонятная тоска и смута, а ещё где-то там плескались неяркие звёздочки.
Холли неловко улыбнулась этим встревоженным, требовательным глазам.
– Я специально сюда напросилась, потому что знала, что ты тоже в этом лагере. Я видела твои фотографии, – сказала она.
– Я твои тоже, – еле выдохнула Фобия.
– Высокие семейные отношения, – провозгласил Крест насмешливо.
Под его взглядом вся бойкость Холли испарилась. Она невольно подалась назад.
– Значит так, господин Варна, – веско сказал Крест. – Я позволю вашему идиоту остаться в моём чудесном лагере, если вы отдадите мне Грин. Проводник – это очень хорошо. У меня до сих пор нет проводника.
Антонио открыл рот. На его красивом узком лице заметалась тревога.
– Вообще-то я приехал забрать своего идиота отсюда, – не слишком уверенно сказал Варна.
– Что значит – оставить меня? Я что – тумбочка? – возмутилась Холли.
– А! Так это у вас семейное, – Крест пожал плечами, развернулся и пошёл прочь, буркнув по дороге Оллмотту:
– Проводи.
Шустрая Сения Кригг вырвалась из-под тяжести руки психолога и бросилась к Кресту.
– Но мальчик закончит в изоляционном кабинете, – воскликнула она, – с его-то энергетической наркоманией! Ещё пара выплесков – и лимит позволенного будет вычерпан. Он до смерти будет в одиночестве.
– господина Варна такая перспектива не пугает, – ответил Крест, не останавливаясь.
– Постойте, – отец Антонио сверкнул перстнями, когда театрально вскинул руку ко лбу. – Мне надо поговорить с Гринами. Что я им скажу?
– Что я решила поближе познакомиться с сестрой, – решилась Холли. – Спасибо, господин Варна, что разрешили мне навестить Антонио вместе с вами. Но я, пожалуй, останусь здесь. Да и он тоже.
Мальчишка жалобно посмотрел на отца:
– Но я не хочу больше тут.
Варна-старший рассеянно отвесил любимому чаду тумак:
– Все из-за тебя, оболтуса! Грины с ума сойдут, они души в Холли не чают.
– Забери нас обоих отсюда, – взмолился Антонио.
– Слышал про изоляционный кабинет?
Холли подхватила расстроенного Антонио за руку, повела к Фобии. Но Оллмотт легко поймал мальчишку за шиворот и почти ласково притянул к себе.
– Поговорим, – сообщил он, волоча его к своему домику. – А то!
– Помните о доброте и милосердии, – рванула за ними Сения Кригг. – Суровые воспитательные методы хороши тогда, когда они действительно воспитывают. В противном случае это лишь дань жестокости воспитателя…
– Стой, – Фобия шагнула назад. – Ко мне нельзя приближаться.
– Да ладно тебе, – Холли засмеялась. – Я же проводник. Мне твой выплеск не страшен.
– Ты не настроена на меня. Ты настроена на Антонио. Проводник не может преобразовать энергию, если он не настроен.
– Ты – моя сестра. Мне не надо на тебя настраиваться, к тому же, может выплеска и не будет. Ты же не боишься меня, верно?
И она быстро зашагала к Фобии. Та не успела ответить или отойти – привычная тошнота скрутила горло, щупальца паники жадно взметнулись к цели. Холли закричала, впервые в жизни ощущая липкий захват чужого выплеска, скручивающий в жгут вены.
В горле было сухо. Фобии не хотелось открывать глаз. Что нового она там увидит? Снова тот же мир, только теперь в нём нет надежды когда-нибудь подружиться с сестрой.
– Привет, – голос Антонио был слаб. Фобия все-таки распахнула ресницы. Он лежал на соседней кровати – до подбородка укрытый одеялом с рисунком из разноцветных цыплят.
Нянюшка Йокк вязала очередной носок. Оранжевый.
– Ты чуть не угробила мне проводника, – злобно сказал Крест.
Фобия испуганно дернулась, суматошно вертя головой. Он стоял над её изголовьем – ровно в метре от неё. Фобия не сомневалась, что это расстояние отсчитано до миллиметра.
