Текст книги "Дмитрий Красивый"

Автор книги: Сычев К. В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Лучше я останусь, батюшка, – покачал головой князь Дмитрий. – Мне хочется послушать новости! – И он вновь уселся на мягкий диван.

– Нет смысла волноваться! – промолвил, усевшись на скамью, напротив Дмитриевого дивана, брянский боярин. – Когда мы пришли к Субуди, он был, к счастью, свободен от государевой службы: царь Узбек еще ранним утром ушел на охоту со своими людьми и Субуди не был ему нужен…

– Ну, так не томи! Все эти подробности сообщишь мне завтра! – вскричал князь Роман. – Лучше расскажи, знает ли царь о деле нашего Дмитрия?

– Знает, княже! – кивнул головой боярин Мирко. – Однако он не сердится на нашего Дмитрия!

– Это сегодня, – мрачно сказал князь Роман. – Но что будет завтра?

– Я рассказал со всеми подробностями об участии нашего молодого князя в том деле, о том, что он не грабил тех купцов и оказался там не по своей воле, а по случайности! – уверенно сказал боярин. – Славный Субуди поверил мне и пообещал замолвить за нас слово при необходимости…Он также мне поведал, что всю вину за случившееся свалили на Кавгадыя, и сам царь больше не хочет это дело ворошить! Пусть батюшка отвечает за своего сына! Государь совсем не наказал других сыновей своих мурз! Прогнали только одного сына Кавгадыя…

– Ну, тогда – до завтра! – улыбнулся старый князь. – Будем готовиться ко сну!

На другой день брянский боярин отправился к царскому казначею с брянскими серебром и дарами. Уже к полудню он вернулся назад и сразу же вошел в княжескую юрту. Князь в это время играл со своим сыном в татарские шашки и так увлекся, что не заметил прихода верного боярина.

– Я с хорошей вестью, мой господин! – сказал Мирко Стойкович так громко, что князь Роман вздрогнул. – Здравствуйте, княже и славный Дмитрий!

– Ох, да ты уже вернулся? – вздохнул, глядя на боярина, князь Роман. – Так скоро! Как там государь, когда меня примет?

– Я только что сдал всю нашу казну государеву денежнику, – весело молвил боярин, – и получил от него тамгу! А тут вдруг к нам, в казенное хранилище, пришел Субуди и передал мне слова государя. – Пусть же коназ Ромэнэ, – сказал ему молодой царь, – возвращается к себе в Брэнэ! Похвально, что он вовремя привез свой «выход», но я не вижу необходимости принимать его!

– Слава тебе, Господи! – вскричал, ликуя, Роман Глебович, вскакивая из-за стола и обнимая сына. – Собирайтесь же, мои люди, мы немедленно уезжаем! Поспешите!

ГЛАВА 14
КОВАРСТВО ЮРИЯ МОСКОВСКОГО

Князь Юрий Московский возвращался из Орды домой в сопровождении большого конного войска татар. Шел крупный снег, но было довольно холодно.

Русские и татары, почти не останавливаясь, шли вперед. Лишь один раз, под вечер, как это было принято в стане степняков, делался привал, и воины принимали пищу.

Ночью же русские лежали в телегах, и лишь только дозорные, охранявшие спящих, ехали конно. Татары же катили пустые арбы, но с коней не слезали: на них же они спали, прижавшись к холке лошади, довольно чутко. По малейшему шуму или неясному звуку степные воины были готовы вступить в бой с любым врагом. Возглавлял татарское войско мурза Ахмыл, один из самых больших ненавистников князя Юрия.

– Вот какая неудача и царская немилость! – думал московский князь, глядя на дремлющего в седле рядом с ним татарского темника. – За что царь так на меня разгневался? – И он, откинувшись в тряском седле, погрузился в тягостные, мучительные размышления.

А все в этот год, казалось, благоприятствовало Юрию Данииловичу. Ему удалось успешно женить князя Константина Тверского на своей дочери Софье. Последняя охотно согласилась на этот брак, едва только увидев красивого молодого князя.

– Он хорош лицом, тонок станом, – подумала она, – и ростом удался: повыше моего батюшки! Будет крепким супругом: не даст мне пребывать в тоске и телесном томлении!

Князь же Юрий со своей дочерью совсем не церемонился. – Это моя воля! – сказал он ей перед знакомством с будущим женихом. – Поэтому я хочу иметь твое твердое согласие без пустых слов! Нечего сидеть в девках: давно пора принимать в себя дрын и получать от этого удовольствие!

Особенно понравился княжне Софье жених, когда он с ней заговорил. Это удивило князя Юрия, который знал о косноязычии молодого тверского князя.

– Э-э-э…м-э-э-э…, – бурчал, прежде чем сказать слово, князь Константин, – уж надо бы нам…тут, дивная Софьюшка, в любви…э-э-э…соединиться и с женитьбой поспешить! – Это и было любовное признание, услышанное невестой и сказанное князем Константином в присутствии ее отца. – Не нашел других слов! – подумал тогда с досадой князь Юрий Даниилович.

Софья Юрьевна, тем не менее, расценила высказывание своего будущего мужа иначе. – Константин не богат на слова, – подумала она, – но мягок душой и ласков! Пусть себе кряхтит и бурчит, лишь бы был тих и послушен! Я возьму этого недотепу в свои крепкие руки и заставлю его во всем мне повиноваться!

Князь же Константин на самом деле не горел желанием обвенчаться с дочерью лютого врага его отца да и внешность московской княжны его не радовала. – Пошла в своего батюшку, – рассуждал он про себя, разглядывая невесту. – Какой большой нос и какие толстые щеки! И телом велика…А если разжиреет? Тогда задавит меня на супружеском ложе! Однако нельзя противиться желанию этого Юрия! – решил он, наконец, до смерти боясь своего будущего тестя, и взглянул на невесту другими глазами. – Ничего, что крупна, матушка, зато породиста…И груди у нее большие, и зад хорош, как у кобылы – есть за что подержаться! Да и лицом непротивна, со здоровым румянцем! Сгодится для ложа: я чувствую в ней крепкую женку, и мой дрын перед ней волнуется – зараз встанет!

– Ну, как тебе моя дочь? – спросил своего будущего зятя сразу же после первого знакомства князь Юрий. – Как ты, согласен?

– Как же, батюшка! – ответил тогда князь Константин. – Э-э-э, надо бы нам тогда там…э-э-э…обвенчаться!

– А, сразу распознал настоящую красоту! – весело сказал на это Юрий Московский. – Значит, ты – хороший муж! Пусть она и не красавица, но для ложа хороша! Ты еще меня вспомнишь, когда загонишь ей свой дрын в тайное место! Вот когда тебе будет хорошо! – И он громко, во все горло, захохотал, не обращая внимания ни на смущенного жениха, ни на лукаво переглянувшихся слуг.

Свадьбу, правда, играли не в Москве, а в Костроме. Ни князь Юрий, ни его будущий зять не хотели показывать вынужденность этой свадьбы, зависимость запуганного в Орде и Москве князя Константина от своего тестя. – Пусть думают, что молодые сами обо всем договорились, а я так – сторона, – рассудил князь Юрий. – Вот они и уехали в Кострому, в законный удел Константина! Он-де сам увез невесту к себе!

Молодые венчались в костромской церкви святого Федора и сразу же после этого отправились в княжеский терем на скромный свадебный пир. Никто не хотел большого шума и веселья, поскольку в памяти людей еще жили события, связанные с жестокой гибелью отца жениха – Михаила Ярославовича.

Так князь Юрий Даниилович добился осуществления одной из своих целей на пути к установлению контроля Москвы над Тверью. Пусть не сразу, не сейчас, но хотя бы при власти Константина. – Это ничего, что Константин пока не тверской князь, – рассудил князь Юрий. – Мы подождем, мы терпеливые!

Завершив это дело, Юрий Московский отправился в Орду, однако здесь не преуспел. Бывший ханский вельможа и личный приятель Юрия Кавгадый пребывал в ханской темнице, отвечая за вину своего сына. Что только не делал князь Юрий, кого только не просил за Кавгадыя, ничего не помогало! Потратив целую телегу серебра на подкуп ханских приближенных и ничего не добившись, московский князь решил явиться на прием к самому хану Узбеку. Однако и за это следовало заплатить! Русские князья так разбаловали подачками ханских вельмож, что приходилось едва ли не на каждом шагу извлекать из постепенно худеющего мешка серебряные слитки.

Наконец, уже глубокой осенью, ордынский хан соблаговолил принять московского князя. Но едва только князь Юрий переступил порог ханского дворца и упал на мохнатые персидские ковры, униженно подползая к золотым ступенькам трона, он, даже не глядя на хана и его придворных, почувствовал гнетущую обстановку.

– Салям тебе, Юрке-коназ! – коротко поприветствовал его Узбек-хан, в голосе которого слышались недобрые нотки.

– Вагаляйкюм ассалям! – прохрипел простуженным голосом князь Юрий. – Да восславится твое имя, да будет у тебя здоровье и долгая жизнь со славой и богатством, любимый государь!

– Так уж любимый! – усмехнулся хан Узбек и оглядел своих, сидевших на корточках, многочисленных вельмож. Повернувшись к стоявшему внизу, слева от трона, советнику Субуди, он покачал неодобрительно головой. – Однако же ты зол, Юрке, как собака во время течки! Ты не только довел до смерти своего брата Мыхаыла, но хотел бросить его тело мерзким псам!

– Это не так, государь! – вскричал Юрий Даниилович. – Я не только не бросил его тело на съедение нечистым животным, но даже самолично отдал его для почетного захоронения!

– За что же почет? – вскинул свои красивые брови молодой хан. – Разве ты не обличал его жестокие преступления?

– Обличал! – кивнул головой Юрий Даниилович. – Но только до смерти! А покойника я ничем не обидел: наша вера этого не разрешает!

– Также и наша вера! – сурово молвил хан Узбек. – Но я слышал об этом другое…Однако погоди, Юрке, и скажи мне: зачем ты напросился ко мне на прием? Ты уже побывал у меня, когда отчитывался о привезенной дани? Почему же не спросил меня тогда о своем деле?

– Так уж получилось, государь, – смиренно простонал напуганный московский князь, – что я не знал о горе Кавгадыя!

– Неужели? – усмехнулся хан Узбек. – Скажи честно: ты ходил к моим вельможам и давал им щедрый бакшиш? Разве не так?

– Так, государь, – заплакал Юрий Даниилович. – Прости меня, прости мое прегрешение!

– Ну, это не прегрешение, – кивнул головой ордынский повелитель, – если ты одариваешь людей…Это еще ладно. Твоя грубость состоит в том, что ты сразу же не обратился ко мне! А пошел к моим эмирам! Мне надоели просьбы со всем сторон о помиловании этого непутевого Кавгадыя! Его вина в том деле полностью доказана: его старший сын совершил неслыханное для правоверных злодейство! К этому примешалось еще много других грехов…Это все и погубило Кавгадыя! Поэтому – нечего защищать своего преступного кунака! Разве ханская воля тебе не указ?

– Не только указ, великий государь, – проговорил, как молитву, князь Юрий, – но божественные и сладчайшие слова великой мудрости! О, самый мудрый государь! О, величайший из величайших! Ты видишь насквозь все наши бесстыжие грехи и легко их обличаешь! О, солнце из солнц, о, сверкающая звезда, о, величайший адамант, о, самый великий мудрец…

– Будет тебе! – рассмеялся довольный Узбек-хан. – Этими правдивыми словами и скромностью ты спас свою жизнь и сохранил у себя данный мной ярлык…А я уже хотел отнять у тебя ярлык и отдать его другому коназу! Радуйся, глупый Юрке, моей милости!

– Я радуюсь, пресветлый, мудрейший государь! – вскричал московский князь, целуя золотые ступеньки трона. – Это такое счастье – видеть тебя и слышать твои божественные слова! Ты позволишь мне, государь, сказать слова правды?

– Какие еще слова правды? – посуровел молодой хан. – Разве ты мало говорил?

– Великий государь! Мурза Кавгадый и его сын невиновны! – сказал, как выдохнул, князь Юрий. – Здесь есть только один преступник!

– Кто же он? – насторожился ордынский хан. – Неужели мои сыскные люди ошиблись?

– Ошиблись, государь! – кивнул головой московский князь. – В этом деле виноват один молодой князь Дмитрий, сын Романа Брянского! Это он подучил всю ту ватагу и безжалостно ограбил несчастных купцов! Разве мы не знаем о злобности нравов брянских князей? И сам седоволосый Роман живет во лжи и непотребстве!

– Так ли это? – хан Узбек поднял голову и оглядел приемную залу. – Неужели мои судные люди погрязли во лжи? Что ты на это скажешь, Субуди?

– Я думаю, государь, – ответил ханский советник, глядя прямо в глаза своему повелителю, – что твои верные люди не совершили ошибку! Они говорили об участии коназа Дэмитрэ в том деле! Но слова этого бестолкового Юрке лживы! Дэмитрэ был вовлечен в ту «замятню» Сатаем и его кунаками…Этот Дэмитрэ стоял там, как столб, и ни одного человека даже пальцем не тронул! И совсем не касался имущества этих купцов! Я также поговорил с людьми Ромэнэ-коназа, которые были при этом, и все подробно разузнал! Зачем же теперь лгать?

– Эй, Шигуши, поди-ка сюда! – крикнул хан Узбек, глядя на толпу придворных. – Ты все правильно расследовал? Так ли это было?

– Так, государь! – сказал, вставая с ковра и подходя к ступеням ханского трона, седовласый воин. – Я допросил всех виновных с пристрастием! И ни один не назвал того Дэмитрэ виновным в злодействе! И слова Субуди-сайда полностью правдивы! Я только слышу от коназа Мосикэ ложь и клевету на конахов из Брэнэ, которые, на самом деле, наши верные друзья и твои преданные подданные! Только эти коназы Ромэнэ и его сын никогда никого не оговаривали и даже наоборот, всегда кого-нибудь защищали! Они – еще и хорошие воины…Я помню Вэсилэ Храброго…

– Значит, ты уличаешь во лжи этого Юрке? – перебил его хан Узбек.

– Уличаю, государь, и прошу для него немедленной казни! – ответил седовласый темник. – У него нет заслуг перед нашим ханством, и он не имеет права хулить наших добрых и верных друзей!

– Даже так? – поднял брови молодой хан. – Значит, следует его казнить!

– Пощади, о, величайший государь! – закричал, ползая по коврам и обнимая золотые ступеньки трона, князь Юрий. – Прикажи начать новое расследование и наказать настоящих злодеев!

– Вы согласны, мои верные люди? – вопросил, оглядывая залу, молодой хан.

– Нет, государь! – завопили вдруг подскочившие со своих мест вельможи.

– Зачем беспокоить народ, если виновен только Кавгадый?! – кричали одни.

– Наши несчастные сыновья неповинны! – кричали другие.

– Ох, как же мне это надоело! – махнул рукой хан Узбек. – Куда не глянь – везде ваши сыновья! Хватит об этом болтать! Скажи мне, почтенный имам, надо ли опять ворошить этот вонючий кизяк?

– Не надо, государь правоверных, – сказал стоявший по правую руку от кресла ордынского хана имам Ахмат. – Все выяснено и виновник правильно определен! Кавгадый полностью виноват! За ним видны и другие недостойные имени вельможи дела: чрезмерное высокомерие и поругание святой веры! И я также думаю, что нечего терзать наших юношей за давние ошибки!

– А где та девица, которая раскрыла всю правду? – спросил вдруг хан Узбек. – Куда ты ее подевал, Шигуши?

– Нет той девицы, государь! – мрачно ответил старый воин. – Она недавно скончалась! Мы нашли ее в петле: сама себя порешила!

– Значит, удавилась! – с облегчением вздохнул молодой хан. – Ну, тогда больше нет обвинений! Зачем же снова раздувать огонь?

– Значит, Кавгадый будет прощен? – пробормотал покрасневший от радости Юрий Даниилович.

– Этому не бывать! – резко ответил ордынский хан. – У этого опасного узника есть другие преступления! А ты, Юрке, не суй свою рожу в дела нашего государства! Они тебя не касаются! Лучше благодари меня за то, что я пожалел твою никчемную жизнь и не отнял у тебя ярлык на право старшинства в земле Суждалэ! Однако же, чтобы усмирить твой лживый язык и в последний раз тебя предупредить, я приказываю: взыскать с тебя дополнительно четверть «выхода» серебром и послать с тобой в Мосикэ моего верного мурзу Ахмыла! Пусть мой Ахмыл съездит с тобой в Залесскую Орду и привезет назад полновесное серебро!

Так князь Юрий навлек на свою голову еще одну беду – татарский набег.

Вот почему он сидел мрачный и грустный, размышляя о грядущем разорении и изредка поглядывая на дремавшего мурзу Ахмыла.

– Вот какие татары, – думал он. – Сидят на конях, как в пуховой постели! Им не нужны ни телеги, ни привалы!

Мурза Ахмыл, почувствовав взгляд русского князя, открыл глаза и выпрямился в седле. – Скоро твоя Мосикэ? – вопросил он, покачиваясь. – Пора бы уж нам добраться до твоего дома!

– А мы не идем в Москву, – князь Юрий весь превратился в улыбку, – а только в Ростов Великий.

– Почему? – встрепенулся татарин.

– Ростов – очень богатый город! – успокоил его московский князь. – Это тебе не Москва, где нищета и бедность!

– Ну, Рэстэ, так Рэстэ! – кивнул головой татарский военачальник. – Тогда увидим!

– Как бы мне отвязаться от этих татар? – подумал про себя князь Юрий. – Пусть бы себе грабили этот Ростов, а там бы и ушли назад в Орду! – но вслух сказал: – Вот мы уже приближаемся к Ростову, почтенный Ахмыл, и ты не суетись, не поднимай шум! А я тогда впущу в город часть твоих воинов, но не все войско…Понимаешь? Так…сотни две человек…А прочие воины пусть добывают себе добычу в окрестностях…А ты со своими лучшими людьми войдешь в город и, после хорошего отдыха, соберешь с горожан нужную дань! Понимаешь?

– Понимаю, коназ урус! – усмехнулся татарский предводитель. – Я все так и сделаю. – И татарин, развернув коня, поскакал навстречу своим воинам – давать нужные распоряжения.

К вечеру князь Юрий с дружиной, сопровождаемой татарами, вошел в открытые ворота мирного города Ростова.

– Привет тебе, Юрий! – крикнул он, увидев скакавшего ему навстречу ростовского князя Юрия Александровича со свитой.

– Здравствуй, Юрий Данилыч! – поклонился тот в ответ, не слезая с коня. – С чем пожаловал: с радостью или горем?

– С горем, Юрий! – угрюмо ответил князь Юрий Московский. – Ордынский царь прислал к тебе своих людей, чтобы ты собрал для них всю свою дань!

– Всю свою дань?! – удивился Юрий Александрович. – Так мы же только недавно отослали тебе наш «выход»! Разве ты не помнишь? Ты же сам меня за это хвалил?

– Это было давно, – поморщился московский князь. – А теперь государь передумал! Надо смириться! А если покажешь свое упрямство, вызовешь царский гнев! Здесь неподалеку стоит огромное татарское войско! А я уезжаю! Мне здесь нечего делать!

– Куда же ты, Юрий Данилыч? – развел растерянно руки ростовский князь. – Останься и помоги мне хоть бы добрым советом!

– Я спешу в Великий Новгород! – буркнул московский князь, поворачивая своего коня. – А ты уж сам, брат, договорись с татарами! Эй, люди мои! – крикнул он зычно. – А ну, пошли в дальнюю дорогу!

ГЛАВА 15
ТВЕРСКИЕ ДЕЛА

Жарким летом 1321 года князь Василий Кашинский, самый младший из сыновей убитого в Орде Михаила Тверского, ехал к своему старшему брату Дмитрию в Тверь – искать «правды и защиты». Поскольку Кашин стоял близ Волги, путь пришлось проделать, сидя в большой княжеской ладье, управляемой десятком дружинников, умевших водить разные суда и владеть веслами. Молоденький, совсем еще отрок, князь Василий вглядывался в воды великой реки и размышлял.

– Нам совсем нет жизни, – рассуждал он про себя, – из-за вражды с этим бесстыжим Юрием! Скоро москвичи одолеют всех нас и пустят по ветру! Сначала уморили своими доносами нашего батюшку, а теперь взялись и за нас, его сыновей.

Василий Михайлович прекрасно знал, что его недавняя «татарская беда» была вызвана Юрием Данииловичем, недовольным тем, что Кашинский удел, сильно пострадавший от голода и неурожая, не смог вовремя и в достатке прислать великому суздальскому и московскому князю должную дань.

Люди Василия не один раз ходили и во Владимир, когда там был князь Юрий, и в Москву, упрашивая великого князя простить им «малые обиды», или, хотя бы, отсрочить на время платеж.

Однако по весне в Кашин неожиданно приехал татарский мурза Гэгэнчар с небольшим войском: уверенный в слабости кашинского князя, татарин не сомневался, что будет принят «без обиды» и не посчитал нужным нести расходы на большое войско.

Действительно, встревоженный князь Василий с почестями встретил ордынского гостя и разместил его маленький отряд в удобных избах. Но татары не оценили заботы и внимания молодого кашинского князя и с первых же дней повели себя, как хозяева. Татарский мурза сразу же объявил, что приехал взимать «недоимку по ордынскому «выходу» и представил князю Василию какого-то «бусурмана», который дал в свое время в долг самому хану Узбеку определенную, довольно крупную сумму, и вот теперь прибыл в Кашин «выжимать царский долг».

Оказалось, что «царский долг» превышал кашинскую недоимку в два раза!

Вот тут и познал молодой Василий Кашинский всю тяжесть должника и Юрьеву «правду»!

Пришлось отдать татарам все серебро и меха, хранившиеся в княжеской казне. Но и этого было мало! Татары ходили по дворам горожан и отбирали у тверичей все, что только могли!

Не имея защиты от князя, несчастные жители терпели зло, глотая слезы. А степные хищники не особенно церемонились. Ворвавшись на чье-либо подворье, они сразу же требовали у хозяев все наличное серебро, угрожая, в противном случае, забрать в плен женщин и детей. Приходилось откупаться. А кто не мог, за тех платили более богатые соседи. По такому случаю кашинцы напевали:

 
Если нетути сребра, у тебя возьмут добро,
Если нетути добра, отдавай врагам дите,
Если ж нету и дитя, то супругу отдавай,
Ну, а если нет жены, то сам в рабство попадай!
 

Мрачная, нудная, напоминавшая рыдание песня неслась по улицам Кашина, ее напевали гусляры на рынке, и горькие слова доходили до княжеского терема, разрывая сердце молодого, еще верившего в справедливость князя. Последний делал все возможное, чтобы татары уехали поскорей, удовлетворив свою алчность, но не прихватив с собой ни одного пленника. Он даже собрал своих бояр и на общем совете уговорил их раскошелиться в пользу бедноты, чтобы откупиться от степных хищников.

Наконец, татары, собрав достаточно серебра и «пожитков», ушли из города без пленников.

Разоренный, ограбленный князь рад был хотя бы этому. Но каково же было его возмущение, когда он узнал, что татары, следуя своему извечному правилу, сожгли и разграбили все его волости! Мало того, они «избили» всех сопротивлявшихся и пленили немалое число несчастных, не успевших спрятаться в лесах, крестьян.

– Как же жить после такого ограбления? – думал, роняя слезы, несчастный князь. Он поднял голову и посмотрел по сторонам: ближайший берег Волги, поросший густым лиственным лесом, вдруг показался ему необычно серым, как будто над деревьями сгущались сумерки. – Еще рано, – рассудил про себя князь, – и почему так темно? – Он обернулся к своим гребцам, внезапно остановившимся и устремившим взгляды вверх.

– Батюшка-князь! – закричал вдруг один из них. – Началось светопреставление! Мы погибли!

– Прощай, славный князь! – заныли напуганные дружинники. – Конец нам наступает!

– Успокойтесь! – крикнул молодой князь. – Это только затмение, а не конец света! Так уже было не один раз!

Стенания в ладье прекратились. Установилась мертвая тишина. Было лишь слышно, как плескались речные волны и постукивали уключины весел.

Князь глядел в посеревшее небо: солнце, еще мгновение тому назад такое веселое и сиявшее, вдруг стало медленно уменьшаться, как будто там, наверху, какое-то невидимое чудовище его пожирало. Вот от солнца остался лишь небольшой светившийся серп, а вот исчез и он, погрузив землю в сплошной мрак.

– Это грозное знамение! – подумал князь, чувствуя, как задрожали его руки: несмотря на то, что он сделал невозмутимый вид, страх сковал его тело до полного оцепенения!

Неожиданно стало светлее, и солнце, медленно выползая из пугавшей людей тьмы, вновь осветило бренный мир да так ярко, что все, сидевшие в княжеской ладье, почувствовали боль и резь в глазах. – Слава тебе, Господи! – кричали обрадованные гребцы. – К нам пришло спасение!

Они прибыли в Тверь через несколько дней: безветренная погода и утомление гребцов заставляли делать привалы.

Князь Дмитрий Грозные Очи встретил своего самого младшего брата ласково и приветливо. – Я наслышан о ваших кашинских бедах, – сказал он сразу же при встрече, – и окажу вам необходимую помощь.

– Где же ты, брат, найдешь столько серебра, чтобы помочь моему горю? – спросил, поднимая брови, молодой князь Василий.

– Я недавно посылал своих людей в Брянск, к старому князю Роману, – сказал красивый стройный князь Дмитрий. – Мне советовал так поступить покойный батюшка накануне своей последней поездки в Орду…Царствие ему небесное! Он говорил, что мы должны быть друзьями и союзниками с Романом Глебычем Брянским! Однако об этом потом…

Кашинский князь хорошо отдохнул с дороги, обустроил своих людей и лишь на следующий день вновь встретился со своим старшим братом.

Князь Дмитрий Михайлович принял его в своей светлице, сидя в стольном кресле. Василий Кашинский уселся напротив него, тоже в кресло, но поменьше.

– А почему ты не позвал сюда своих бояр? – удивился он, глядя по сторонам.

– Мы сейчас обсудим такие вещи, брат, – покачал головой князь Дмитрий, – что посторонние свидетели нам ни к чему!

– Разве твои бояре посторонние? – усомнился князь Василий.

– Именно так, брат, – тихо сказал Дмитрий Михайлович. – Я хочу поведать тебе о том, что узнали мои люди, побывав в Брянске. Я вчера говорил тебе, что посылал их к брянскому князю…Мы просили у него помощи и предлагали союз с нами…

– Ну, и как? – встрепенулся молодой кашинский князь.

– Роман Глебыч не захотел подвергать свой удел опасности, – угрюмо ответил князь Дмитрий, – и отказался от союза… – Зачем мне такой союз, – сказал он моему человеку, – если в твоей славной Твери не на кого положиться?

– Как же так?! – вскинул брови князь Василий.

– А так, брат, – блеснул глазами великий тверской князь. – Среди наших бояр есть люди Юрия Московского, которые постоянно извещают Москву обо всех наших делах! Незнание этого едва не стоило жизни князю Роману в Сарае! Его надежный человек узнал от одного знатного татарина, что московские соглядатаи донесли о разговоре нашего покойного батюшки с брянским посланником, приезжавшим в Тверь! А Юрий Московский немедленно подал царю челобитную и обвинил брянского князя в сговоре против самого государя!

– Тогда понятно, почему ты не позвал сюда своих бояр, – покачал головой князь Василий. – Боишься лазутчиков!

– Я никого не боюсь! – усмехнулся князь Дмитрий, покраснев. – Но не хочу подставлять старика Романа под кривой меч! Разве я не должен быть благодарным за его значительную помощь?

– Какую же? – улыбнулся, в свою очередь, князь Василий. – Неужели он одарил тебя шкурками куниц и белок?

– Это не смех, брат, а серьезное дело! – ответил, глядя прямо в глаза брату, князь Дмитрий. – Князь Роман дал нам не только три воза отменных мехов, но и целый бочонок серебра!

– Даже так?! – подскочил, ликуя, Василий Кашинский. – Неужели нам теперь хватит серебра?

– Хватит, брат, – кивнул головой великий тверской князь. – И ты сможешь покрыть свои убытки, и я смогу снарядить большое войско против этого злобного Юрия! Мне сообщили мои люди, пребывающие в Москве, – князь перешел на шепот, – что проклятый Юрий готовит войска для похода на Тверь и Кашин! Не знаю только, зачем ему Кашин? Может, он хочет привязать тебя к себе, так же, как и нашего брата Константина, страхом?

– Господи, сохрани! – перекрестился молоденький князь Василий. – Нет большей беды, чем служить этой коварной Москве!

Больше месяца пробыл князь Василий у своего старшего брата, отдыхая и душой и телом. Не раз он со своими людьми охотился в тверских лесах, принимал живейшее участие в воинских учениях брата, не забывал и о «жажде сердца». Немало красивых девушек и «ладных женок» скрасили его ночное одиночество!

– Хоть ты и молод, но должен быть удал! – поучал его старший брат и великий тверской князь. – Не забывай до самого гроба, что князь без женок, как бесплодный мерин! Чем больше ты имеешь женок, тем больше у тебя мужской силы и уважения у своих людей!

И молодой неженатый князь не терялся!

Наконец, наступила осень, и в Тверь пришли тревожные вести. Их принес странник – тверской монах Феофан. Князь Дмитрий только что вернулся с очередной охоты и сидел в своей светлице, окруженный боярами и священниками. Монах Феофан вошел в собрание и низко поклонился сначала владыке, а затем – князю и боярам.

– Я со срочным известием, великий князь! – сказал он, поднимая голову и глядя князю прямо в глаза. – Юрий Данилыч готовит против тебя большое войско! Но сначала он собирается напасть на твоего брата Василия и взять Кашин!

– Значит, меня не зря об этом предупреждали, – переглянулся с сидевшим рядом с ним в малом кресле братом Василием великий князь. – Надо нам собирать войско и готовиться к достойной встрече! Что вы на это скажете, мои славные бояре?

– У нас очень мало сил, – почесал затылок седобородый Теребун Лаврович. – Неужели мы справимся с московским войском?

– А если у них еще и татары? – усомнился Пригода Требович. – И опять приключится что-нибудь подобное той беде с Михаилом Ярославичем? Спаси нас, Господи!

Все дружно перекрестились.

– А не лучше ли послать в стан Юрия своего человека, – громко сказал Иван Акинфиевич, – и узнать суть этого дела? Зачем этот Юрий начинает новую войну? Какие на то причины? И может, мы предотвратим эту ненужную никому войну? Возможно, там какой-то пустяк…Зачем тогда воевать, если мы сможем миром договориться!

– Это правильно! – покачал головой епископ Варсунофий. – Лучше пошли своих людей к Юрию и узнай, в чем наша вина!

– Я ни в чем не виноват перед Юрием! – сказал, выпрямившись в кресле, князь Дмитрий. – Это его причуда, а не наша вина! Однако ваш совет правильный. Надо послать людей к Юрию! Но придется и собирать войско…Еще неизвестно, как поведет себя этот Юрий. У этих московских князей нет ни Бога, ни совести!

Князь Дмитрий Михайлович слова на ветер не бросал. Уже через две недели его войска подошли к Волге и остановились у устья реки Кашинки в уделе молодого князя Василия.

– Сначала прикроем твой Кашин от лютых врагов! – говорил князь Дмитрий, сидя верхом на коне и вытирая рукой пот со лба.

– Да, брат, пусть только сунутся! – кивнул головой сидевший рядом с ним на своем красивом вороном коне князь Василий.

В это время к ним подскакал прибывший от князя Юрия Московского посланник, тверской боярин Федор Акинфиевич.

– Ну, рассказывай, добрый человек, что там этот Юрий, – сказал, увидев своего посланника, князь Дмитрий. – Наш Федор не побоялся этого Юрия! – добавил он, обращаясь к брату. – Он сам решил поехать к нашему врагу! А я не хотел его посылать, зная, что Акинфичи всегда враждовали с Москвой!

– Этот дерзкий князь Юрий узнал, что ты решил оспорить его великокняжеский венец! – сказал, не слезая с коня, молодой боярин. – Он также хочет, чтобы ты присылал ему свое серебро для уплаты ордынского «выхода». Он-де теперь великий суздальский князь и сам будет отвозить татарскую дань в Сарай. Подумай об этом, великий князь.