Текст книги "Дмитрий Красивый"

Автор книги: Сычев К. В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

ГЛАВА 9
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДМИТРИЯ БРЯНСКОГО

В сентябре 1327 года князь Дмитрий Романович Брянский возвращался из Орды домой в сопровождении своих верных бояр и двух сотен конных дружинников. Погода была сухая и теплая, даже по ночам не случалось морозов, и князь не спешил: часто делал привалы, а по ночам и вовсе, огородив телегами лагерь и выставив охрану, отдыхал в обозной телеге, дожидаясь рассвета.

Вот и теперь, проехав к сумеркам руины некогда процветавшего Севска, князь распорядился разбивать лагерь. Однако боярин Кручина Миркович, оглядевшись, с горячностью возразил: – Здесь не следует останавливаться, славный князь! Разве ты не видишь этот холм и большие заросли травы-муравы? Здесь бродят души несчастных севчан, загубленных татарами! Не случилось бы беды, ведь ночь на носу!

– В самом деле! – кивнул головой князь Дмитрий. – Надо бы отойти отсюда версты на три! Однако удивительно: от славного и древнего города не осталось и следов! А прошло всего…с полтора десятка лет, не правда ли?

– Немного больше, батюшка, – ответил Кручина. – Этот город сгорел дотла, потому что здесь не было каменных домов! Тогда поехали отсюда, батюшка, чтобы не гневить души покойников, почивших без должных обрядов и покаяния!

– Правильно! – сказал брянский князь. – Тогда поехали дальше, мои славные люди!

И княжеский отряд проследовал вперед, остановившись на привал лишь тогда, когда совершенно стемнело.

– Вот мы уже отошли на пять верст от того гиблого места, – промолвил, наконец, князь. – А теперь, слезайте!

Князь соскочил на землю, передав своего коня подбежавшим к нему воинам, и медленно пошел, разминая уставшие от долгой езды ноги, в сторону своей телеги, где его ждала уютная постель.

Расположившись в самой середине телеги на мягком войлоке, князь положил голову на большую татарскую подушку и задремал. Но вдруг он очнулся: что-то неясное, светлое появилось перед ним. – Неужели видение? – подумал Дмитрий Романович и приподнялся. В самом деле, перед ним стояла в длинной белой рубахе – от плечей до пят – прекрасная девушка со сверкавшими при свете яркой луны глазами, цвет которых князь не мог разобрать. – Чур, меня! – пробормотал он, чувствуя, как по его коже пробежали мурашки. – Зачем ты пришла, красная девица, уж не за моей ли душой?

– Разве ты не узнал меня, князь батюшка? – сказала нежным, приятным голосом девушка. – Я – Улита, выкупленная тобой из татарского плена!

– Из плена?! – воскликнул князь, не имея сил оторвать взгляда от длинноволосой белокурой красавицы. – Неужели ты пришла из моего обоза?

Князь вспомнил, что по его поручению боярин Кручина Миркович выкупил часть татарского полона, выставленного на продажу в Сарае после очередного набега степных воинов на окраинные русские земли. Брянский князь ежегодно, приезжая в Орду, покупал русских невольников и для этого обязательно выделял серебро. Купленные им несчастные привозились в Брянск, где расселялись, как княжеские холопы, по разным местам, в зависимости от знаний, умений и надобности их рук в княжеском хозяйстве.

– Из твоего обоза, славный князь! – ответила, вздохнув, красавица, и князь очнулся от раздумий. – И вот я теперь пришла расплатиться любовью за свою жизнь!

– Этого не надо, прелестная девица! – сказал князь Дмитрий, приходя в сильное волнение: на смену суеверному страху пришло любовное желание, ибо через плотную льняную ткань девичьей рубашки просматривались соблазнительные формы. – Я не хочу тебя портить и лучше отвезу нетронутую в мой славный Брянск…Мои люди найдут тебе хорошего жениха, и ты будешь жить в счастье-здоровье!

– Не надо мне жениха, славный князь! – молвила, дрожа от волнения, девушка. – Ты один мне дорог и сладок, как мед диких пчел! Пусть я буду не по душе тебе, но полежи со мной хотя бы одну ночь! Когда я увидела тебя там, в татарском Сарае, я так загорелась, что до сих пор не могу унять душевный жар! Возьми же меня, красивый князь!

– Ну, если так…, – пробормотал не своим голосом брянский князь. – Однако скажи, ты девица или женка? Тебя познали поганые?

– Не познали, князюшка, – проворковала прекрасная Улита. – Они готовили меня или для своего князя или для кого-то еще, поэтому пожалели…А всех остальных рязанских девок они без жалости изнасиловали! Одни из них приняли десяток и больше татар! Мне было так страшно все это видеть! До пор сих стоит в ушах визг и плач тех несчастных девиц!

– А ты успокойся, красная девица, – сказал, едва сдерживая страсть, князь Дмитрий, – и полезай сюда, в мою телегу! Я согласен с твоей просьбой: давай полюбимся!

– Благодарю тебя, княже, – тихо сказала красавица и протянула князю Дмитрию свои прекрасные белоснежные руки.

– Это мне нужно тебя благодарить, – пробурчал брянский князь, затаскивая к себе на ложе теплую, желанную девушку.

– Какие у тебя сладкие губы! – проворковала Улита, впиваясь своими мягкими губами в княжеские губы и быстро расстегивая штаны стонавшего от страсти князя.

– Ох, какая красавица! – только и успел сказать князь Дмитрий, снимая с девушки рубашку и упиваясь ее необычайной телесной прелестью. Еще мгновение и он, обхватив обеими руками Улиту, полностью отдался чувствам, погрузившись в сладкое и неотвратимое пламя страсти…

Наутро князь пробудился от яркого солнечного света. Рядом с ним, уткнувшись личиком в княжеский бок, лежала обнаженная девушка и тихонько посапывала носом.

– Какая прелесть! – подумал брянский князь, тихонько стянув с девицы теплое одеяло, наброшенное на телегу заботливыми княжескими слугами. – Какие тугие и красивые груди, не помещаются в мою ладонь! А какой большой зад и дивный плоский животик!

Девушка неожиданно открыла глаза, и ее лицо словно осветилось еще большей красотой, нежностью и любовью.

– Ох, какие у тебя дивные глаза! – выдохнул, задрожав от желания, князь. – Зелены, как драгоценные изумруды! Я опять хочу тебя!

– Иди же ко мне, князюшка, – весело молвила Улита, – и сюда, поглубже в меня погружайся своей необъятной плотью!

– Ах, ох! – закряхтел брянский князь, сжимая девушку в объятиях. – Нет уж моей силы!

– Ах, как хорошо! – затрепетала под ним Улита. – Ты не только красив своим лицом, но велик и могуч своей плотью! Я едва тебя выдерживаю и горю жарким пламенем от невыносимой страсти!

Княжеские люди отошли подальше от телеги своего господина и молча сидели вокруг костра, ожидая, когда князь насытится своей новой любовью. Они привыкли к таким делам: частенько в походах с князем в телеге возлежали прекрасные женщины. Таков был брянский князь Дмитрий Романович, что стоило ему только проехать мимо какой-либо девушки или даже замужней женщины, как представительницы слабого пола буквально теряли голову и безнадежно в него влюблялись, и, порой, бесстыдно, не владея собой, предлагали себя красавцу сердцееду.

Удивительно было лишь то, что сам князь не прилагал никаких усилий для соблазнения женщин! Конечно, его дружинники и слуги, лица мужского пола, замечали мужественную красоту своего князя, но таких страданий, какие испытывали женщины, они не знали и поэтому никак не могли понять, каким-таким секретом обладает князь Дмитрий…

Из всех женщин, которые любили князя или втайне мечтали о нем, лишь одна его супруга – княгиня Ксения – хоть и любила своего мужа, но от этой любви совершенно не мучилась и даже не ревновала его ни к одной из бесчисленных любовниц. И это тоже было загадкой! – Видимо, наш князь околдован древними славянскими богами, – говорили брянцы, – которые приворожили к нему всех женок!

Княжеские слуги уже успели принять пищу и подготовиться к продолжению пути, когда князь, наконец, громко вскрикнув, привстал в своей телеге и, откинувшись назад, некоторое время смотрел перед собой, как-будто ничего не видел…Вдруг он зашевелился, приподнялся и стал натягивать свои просторные татарские штаны. Верный княжеский слуга кинулся помогать своему князю, но в этот момент княжеская возлюбленная встала и, увидев ее, обнаженное до пояса тело, он вскрикнул и закрыл, как бы ослепленный удивительной красотой, обеими руками глаза.

– Да, Бенко, – засмеялся брянский князь. – Она – настоящая красавица!

– Да, да, батюшка, – пролепетал Бенко, все еще не открывая глаз.

– Все, молодец, – сказала девушка, натянув на себя льняную рубашку. – Открывай свои глаза: теперь я одета!

– А теперь, Бенко, – распорядился князь, – подай-ка сюда доброй дичины и лучшего меда! И подыщи хороший наряд в той телеге…для моей Улиты! Пусть она теперь сидит в моей телеге, а когда приедем в наш славный город, я назначу эту Улиту своей ключницей!

– А как же тогда Беляна Мордатовна? – пролепетал озадаченный слуга. – Куда же мы денем ее?

– А Беляна, – поморщился, почесав затылок, брянский князь: он почувствовал в своей груди новое волнение, сопровождавшееся желанием, – пока останется на своем месте!

– Значит, у тебя будет две ключницы? – не унимался слуга.

– Ну, и что, Бенко? – усмехнулся князь. – Пусть будет две! Что ж поделать?

– Ничего, – вздохнул слуга. – Это твоя воля! А я побегу приготовить яства и питье! – И он устремился к костру давать княжеским слугам распоряжения.

Князь приехал в Брянск лишь на следующий день и был встречен торжественным колокольным звоном. Со всех концов города сбежались горожане, чтобы поглазеть на своего князя. У ворот князя Дмитрия встречали бояре и священники, возглавляемые епископом Арсением. Перед крепостным мостом князь слез с коня и проследовал пешком к воротам.

– Слава князю Дмитрию! – кричали брянцы. – Здоровья Дмитрию Красивому!

Брянский князь подошел под владычное благословение, а затем обнял, троекратно целуя, своих бояр. – Рады тебя видеть, батюшка князь! – весело говорили они, обступив князя и кучно, толпой, вошли в детинец. Слуги вели за ними княжеского коня, дальше следовали воины и большие обозные телеги, в которых сидели недавние, выкупленные князем, татарские пленники.

– Смотрите, сколько он привез новых людей! – весело говорили горожане. – Много женок и малых детей! А мужичонка только один…Ах, уж наш красивый князь: он так любит смазливых девиц и добрых женок!

– Ох, какая красотка! – выкрикнул вдруг, подскочив, один здоровенный кузнец, указывая рукой на красавицу Улиту, сидевшую одиноко на передней телеге. – И как богато одета! Не княгиня ли это чужеземная?

– Как греческая царица! – пробурчала стоявшая в толпе краснолицая толстая купчиха. – Видимо, добыта на войне! Ох, и хорош же наш князь, славное красное солнышко!

В этот же день князь Дмитрий собрал своих бояр на совет.

Как обычно, князь восседал в думной светлице в своем большом черном кресле, а бояре расположились напротив него на скамьях. Самые старшие из них сидели рядом с епископом Арсением.

Князь не стал ходить вкривь да около, а сразу же приступил к рассказу о своей поездке в Орду. Он поведал, как был принят ордынским ханом и отпущен назад.

– Великий царь был доволен, – подытожил князь свое сообщение, – как нашим серебром, так и драгоценными мехами! И не задерживал нас ни на один день.

– На этот раз нас никто не оговорил! – буркнул седобородый боярин Мирко Стойкович. – Больше нет этого злобного Юрия!

– Это так, – поддержал его сосед по скамье, Могута Милкович. – Этот Юрий причинил нам немало горя!

– А какой ценой это достигнуто! – покачал головой князь Дмитрий. – Теперь нет и славного тверского князя Дмитрия, по прозвищу «Грозные Очи»!

– Так не должно быть! – насупился епископ Арсений. – Нельзя решать дела силой! На это есть доброе слово! Зачем убивать друг друга? Это не по-христиански!

– Твоя правда, святой отец, – махнул рукой князь Дмитрий. – Я думаю, что нынешнее затишье – лишь временное! Вот прошлой зимой скончался славный святитель, митрополит Петр! И пока у нашей церкви нет главного пастыря! Кого теперь пришлют из Царьграда? Мы не знаем, сколько раз наш святитель удерживал московских или суздальских князей от кровавых распрей! Кто же теперь станет заступником русской земли? Вы слышали о тверской беде?

– Не слышали! – в один голос промолвили бояре.

– Тверские люди давно к нам не приезжали, и монахи оттуда не приходят…, – пробормотал отец Арсений.

– Я очень сомневаюсь в доброте Ивана Московского! – мрачно сказал Дмитрий Романович. – Я вижу, как он плетет в Орде прехитрую паутину! Такой ласковый, улыбчивый…Всегда первым здоровается при встрече или в царском дворце…Однако его мутные глаза светятся не добром и выдают лживое сердце!

– Он приходил к тебе в твой татарский дом? – насторожился черниговский епископ.

– Не приходил, святой отец, – кивнул головой брянский князь. – Слава Господу, что он не лезет в мои дела, как его мерзкий брат Юрий, и пока не предлагает мне свой союз! Зато этот Иван Московский обошел уже всех знатных татарских людей, завалив их подарками или бакшишем! Наши люди его уже не раз за этим выслеживали. Так он добыл себе много влиятельных друзей и уже добрался до самого царя!

– Спаси нас, Господь! – перекрестился владыка.

– Но Господь пока помогает только ему! – усмехнулся князь Дмитрий. – Вот послушайте о событиях в Твери…Этот московский князь Иван так привязал к себе подарками татарского мурзу Чолхана, родственника самого царя, что тот сам напросился в посланники к великому тверскому и суздальскому князю Александру и устроил невиданную смуту в той несчастной Твери! Я тогда пребывал в Сарае и готовился к отъезду домой…А там вдруг раздались громкие крики, поднялся страшный шум! Это вернулись из Твери потрепанные, разбитые татары! И пошел слух, что великий князь Александр их беспощадно разгромил и убил самого Чолхана!

– Неужели до смерти?! – крикнул вдруг кто-то в тишине светлицы.

– До смерти, мои славные бояре! – громко сказал брянский князь. – В этом нет сомнения! Ибо вскоре царь Узбек стал собирать войско для похода на Тверь, на князя Александра! И стал приглашать к себе во дворец всех русских князей, которые тогда пребывали в Сарае! Князь Иван Ярославич Рязанский не захотел идти против Твери, так царь схватил его и бросил в сырую темницу! А князь Иван Московский охотно согласился идти с татарами на Тверь! Узнав о происходящем, я сразу же уехал в Брянск, опасаясь, что могучий царь доберется и до меня…Благо, что я еще за два дня до этого получил царское разрешение на отъезд…И задержался из-за татарских пленников, которых мы каждый раз выкупаем перед отъездом домой…Мы быстро умчались в степь и когда достаточно далеко отъехали от Сарая, перешли на спокойный ход…

– И много вы привели с собой бывших пленников, батюшка? – спросил престарелый боярин Калин Добрович. – И нужны ли они нам?

– Десятка два, – ответил князь. – В основном, это женки и дети и только один мужичок…Мужики слишком дороги в Сарае…

– Вот так, сын мой, ты едва не пострадал из-за этих непутевых пленников! – укоризненно промолвил, качая головой, епископ Арсений. – А если бы царь Узбек вызвал тебя к себе и послал на ту жалкую Тверь вместе с Иваном Московским? Ты бы не только поссорился с князем Александром до скончания веков, но и мог рассердить самого царя! Нельзя быть таким беспечным! Ты же ведь не просто сам по себе, но наш, брянский, князь! Что бы мы без тебя делали? Надо думать и о нас, и о своем уделе!

– Благодарю тебя, святой отец! – поклонился ему с улыбкой князь Дмитрий. Перед его глазами встала красавица Улита. – Однако Господь пожалел меня, возможно, за мое милосердие к несчастным пленникам! А помощь страждущим – дело нужное, христианское!

– Слава тебе, сын мой! – радостно сказал епископ. – Ты – истинный праведник, если готов подвергнуть опасности свою жизнь за жалких простолюдинов! Только на таких праведных князьях держится наша родимая земля!

ГЛАВА 10
ТВЕРСКАЯ «РАСПРАВА»

Зимой 1327 года в сильный мороз князь Иван Даниилович Московский вел татарские полчища на ненавистный ему город Тверь. Окруженный пятью ордынскими мурзами, молодыми темниками, князь Иван медленно покачивался в седле и думал о грядущей расправе. – Как глупы тверские князья, – размышлял он, – горячи и вспыльчивы! Они совсем неспособны сдерживать свои непотребные чувства и сами себе готовят погибель!

Иван Даниилович, имея своих соглядатаев в Твери, уже хорошо знал о том, что на самом деле произошло с его другом – любимцем ордынского хана Чолханом. Последний, осыпанный богатыми московскими подарками, был настроен против тверских князей еще покойным князем Юрием Данииловичем. Поэтому князю Ивану Московскому не стоило большого труда еще больше разжечь молодого татарского мурзу. Иван Даниилович умел достигать своих целей постепенно, тихо, без надоеданий ордынскому хану. Осторожно, одаряя знатных татар, князь Иван добивался их расположения и медленно входил в доверие влиятельных сарайских вельмож, а через них рассчитывал выйти и на самого хана.

Когда же московский князь получил приказ хана Узбека пойти с его темниками на Тверь, он даже не раздумывал и охотно присоединился к грозному воинству. Князь Иван старался показать ордынской верхушке, как он любил покойного мурзу Чолхана и как жестоко был готов отомстить за его нелепую гибель.

На самом же деле Чолхан, будучи молодым и неопытным человеком, науськанный московским князем на Александра Михайловича Тверского, приехал в Тверь не как посол и наблюдатель, но как победитель в завоеванный город!

Приказ хана Узбека и советы великого визиря о терпимом поведении в «Тферы-бузурге» молодой мурза просто выкинул из головы. Не успел он объявиться в Твери, как сразу же грубо обругал великого князя Александра и потребовал отдать ему княжеский терем на постой. Князь Александр, сдерживаемый боярами и тверским епископом, сумел взять себя в руки и подчинился. Однако занятием великокняжеского терема Чолхан очень сильно осложнил свои отношения с горожанами. По Твери пошли самые неожиданные и невероятные слухи. Вначале горожане, потрясенные бесцеремонностью татар, посчитали, что ханский посол решил «совсем захватить города и стать тверским князем»! А дальше – больше. Кто-то распустил слух, что «премерзостный Щелкан пришел покорить всю несчастную Русь, а по русским городам рассадить поганых князей»!

Но особенно ожесточились сердца горожан, когда кто-то разнес по городу совершенно нелепую весть, что «злобные татары хотят насадить свою бусурманскую веру, а всех христиан безжалостно перебить»!

Надо сказать, что татары, имея довольно небольшой отряд, будучи окруженными разгневанными тверичами, делали вид, что им совершенно наплевать на их чувства и, порой, издевались над горожанами: хозяйничали на их подворьях, занимались грабежами, приставали к горожанкам, и ни одна женщина не могла спокойно выйти, как обычно, из дому без охраны даже к реке за водой.

В городе говорили, что татары вот-вот приступят к исполнению своих гнусных замыслов и только ждут «Успеньего дня, чтобы осквернить святой праздник и замучить несчастных горожан».

Князь Александр Михайлович, конечно, знал обо всех этих слухах, о тяжелой обстановке в городе и прекрасно понимал, что татары во главе с Чолханом лишь издеваются над ним, провоцируя вооруженное столкновение. Разум говорил ему, что надо потерпеть и дождаться отъезда «злого Щелкана», однако чувства и уязвленная княжеская гордость требовали расправы над обидчиками.

Пребывая в своем «охочем тереме», князь Александр собирал войско, готовил своих дружинников к возможной битве и только ждал повода для того, чтобы ринуться на «нечестивых бусурман».

Такой повод не заставил себя долго ждать.

15 августа в ясный солнечный день известный тверской дьякон Дудко повел поить на Волгу молодую, тучную церковную кобылу. Неподалеку проезжал татарский отряд, и степняки, увидев беззаботного служителя церкви, решили над ним подшутить. Они с гиканьем и визгом, как на облавной охоте, подскакали к его кобыле и, набросив на нее арканы, попытались увести напуганное, сопротивлявшееся, животное. Дьякон же, в свою очередь, попытался сберечь церковную собственность и, вцепившись в один из татарских арканов, закричал изо всех сил: – О, тверские мужи, не выдавайте!!!

На крик дьякона сбежались со всего города вооруженные, кто чем мог, люди: одни несли с собой топоры, косы, молотки, другие – рогатины и даже тяжелые цепы.

Самоуверенные доселе татары попытались ускакать и бросили злополучную кобылу: теперь им уже было не до насмешек! Но было поздно. Разъяренные горожане окружили со всех сторон ненавистных врагов и обрушили на их головы всю свою ярость. В мгновение ока от десятка насильников остались лишь растерзанные, окровавленные трупы! Но от пролитой крови страсти не только не улеглись, а наоборот – усилились! Теперь уже разволновался и закипел весь город.

Князь Александр в это время слышал шум и крики. Он выстроил своих воинов во дворе и терпеливо ждал.

Наконец, когда перед его охотничьим теремом собралась большая толпа, и горожане стали кричать, умоляя князя «о заступе», он не выдержал и махнул рукой. Отборные княжеские дружинники буквально вылетели на городские улицы и со всей яростью набросились на отбивавшихся от горожан татарских всадников, так и не сумевших собраться в один отряд.

В короткий срок князь Александр перебил все разрозненные вражеские группы, а затем поскакал к отцовскому терему. Здесь, в центре города, произошло ожесточенное сражение. Небольшое татарское войско отчаянно отбивалось от наседавших со всех сторон русских. С утра до самого вечера продолжалась «злая сеча» пока, наконец, тверичи не одолели врагов. Сам Чолхан с кучкой уцелевших татар бросился в княжеский терем и там «затворился», рассчитывая на благоразумие князя Александра. Но последний настолько разгневался, что совсем потерял голову и забыл, что Чолхан – ордынский посол. Великий тверской князь приказал безжалостно поджечь отцовский терем. И все знатные татары со своими лучшими воинами погибли в пламени.

Тем временем горожане продолжали свою кровавую расправу. От их рук теперь пали не только татарские воины, но даже все мусульмане-купцы, ничем перед озлобленными тверичами не провинившиеся! Одни из них погибли «от каленого железа», другие были утоплены в Волге или даже сожжены на кострах. Лишь жалкая кучка татар, оставшаяся от большого посольства, сбежала на лучших конях в Москву, а оттуда – в Орду.

Гибель Чолхана потрясла ордынского повелителя. – Не зря мне Чолхан говорил о лжи и коварстве коназа Алэсандэ! – ежедневно повторял хан Узбек в присутствии своих придворных. – Его надо жестоко покарать!

Для разгрома тверского князя Александра Узбек-хан выделил пятерых своих темников: Джочи-Хасара, Тэмур-Хадана, Сагана, Нагачу и Ахмуда. Все они были еще молоды, знали и уважали погибшего Чолхана и всегда отличались большой жестокостью по отношению к мирному населению подвергавшихся нашествию стран.

– Веди моих людей, Иванэ! – сказал хан московскому князю. – И смотри: никого не щади по дороге, чтобы все люди Тферы на долгие годы запомнили нашу суровую кару!

А рязанского князя Ивана Ярославовича, отказавшегося идти на Тверь, ордынский хан повелел казнить, чтобы «прочим урусам было неповадно». Обезглавленное тело мужественного князя хан Узбек отправил в телеге в Переяславль-Рязанский.

Князь Иван Даниилович мысленно смаковал предстоявшую расправу. Однако вот уже полдня как он с татарами вторгся в тверской удел, но на пути им встречались лишь опустевшие деревни и села. Заранее предупрежденные о вражеском вторжении тверичи разбежались, кто куда мог: одни ушли на Смоленщину, другие – в Литву, Новгородчину и даже на юг, в Брянск. Были и такие, что спрятались в глухих окрестных лесах и надеялись там отсидеться. У тех людей имелись в лесу небольшие избы-сторожки с запасами продовольствия и воды.

Разъяренные татары сжигали на своем пути все: даже опустевшие деревни и одинокие избы! – Скоро будет Тверь, – заверял татар Иван Калита, – а там вам достанется богатая добыча!

Но вот, наконец, огромное, полусоттысячное, войско подошло к Твери.

– Отпирайте ворота! – крикнули посланные к городским стенам московские воины. – И просите на коленях царской милости!

К удивлению татар, ворота Твери немедленно распахнулись, и навстречу степному воинству вышли тверские священники, возглавляемые самим епископом Варсунофием.

Перед ними шли церковные служки, несшие на подносах слитки серебра, драгоценности и меха.

Князь Иван Даниилович вместе с татарскими полководцами, дав знак воинам разбить близ города лагерь, быстро поскакали к городским воротам.

– Здравствуй, святой отец! – сказал Иван Калита, слезая с коня. – Благослови же меня за мою правду!

– Господь да благословит тебя! – сказал, крестя обнаженную голову московского князя, тверской епископ. – Неужели это ты привел сюда татар на наши головы, сын мой Иван? За что нам такое наказание?

Татарские мурзы хмуро, раздраженно смотрели сверху со своих коней на стоявших перед ними попов.

– Вот тебе и войско Тферы! – возмутился Тэмур-Ходан. – Неужели здесь остались одни попы?

– Это не я привел сюда татар, святой отец, – пробормотал Иван Калита, – но сам царь Узбек послал на ваши головы эту кару! Вы сами виноваты в жестоком злодеянии! Разве не ваши люди, ведомые непутевым Александром, натворили столько бед?

– Сам Щелкан и его люди виноваты в случившемся, – грустно сказал тверской епископ. – Они просто разъярили наш несчастный народ! У тверичей не осталось другого выхода, как только устроить погром!

– Что же говорит этот безумный поп? – спросил в нетерпении мурза Нагачу. – Не хочет признавать свою вину?

– Хочет, хочет, – кивнул головой Иван Даниилович. – Он говорит, что они раскаиваются в содеянном и живут в горе, ожидая наказания…

– Так уж раскаиваются! – усмехнулся Джочи-Хасар. – За такое зло следует платить кровью и полновесным серебром!

– За такое зло нужен богатый выкуп! – сказал князь Иван, ощупывая глазами лежавшие на блюдах богатства. – Сколько здесь серебра?

– Больше двух тысяч рублей! – мрачно ответил отец Варсунофий, бросив взгляд на серебряные слитки. – Это все наше богатство, нажитое за сотню лет!

Князь Иван перевел сказанные владыкой слова на татарский.

– Это хорошо! – буркнул мурза Саган. – Укладывайте на арбы все имущество и серебро! Но этого недостаточно! Где ваш бестолковый коназ Алэсандэ и его братья?

– Наш князь ушел далеко, славные воины, – отвечал седовласый епископ. – В городе нет ни бояр, ни купцов, ни простолюдинов! Остались только мы, люди святой церкви и наши слуги…Мы не виновны в той страшной беде!

– Все ушли? – разочарованно пробормотал мурза Ахмуд. – Значит, мы останемся без пленников?

– Не останетесь, – заверил его Иван Калита. – В тверской земле еще немало городов и сел!

– Ну, что ж, – вздохнул Джочи-Хасар. – Пусть эти жалкие попы идут в свои церкви, а мы без жалости подожжем этот мерзкий город… – И как только епископ со своими людьми удалились, татары быстро промчались по городу, выпуская на деревянные постройки огненные стрелы.

Полчища степных завоевателей уходили, оставляя за собой тучи дыма, валившего из горевшего города. Как всегда пострадали простолюдины: от их деревянных изб и сараев вскоре не осталось даже углей! Лишь каменные церкви да хоромы тверской знати хоть и покрылись копотью, но уцелели.

Татары шли дальше, также не встречая никакого сопротивления и вскоре достигли Кашина, где к ним присоединился суздальский князь Александр Васильевич со своим войском.

Кашин, как и Тверь, был почти пуст и навстречу татарам вышли одни старики, пытавшиеся уговорить врагов не жечь их город. – Возьмите наше серебро да имущество! – умоляли они, стоя у городских ворот на коленях. – Здесь нет ни князя, ни воинов!

Однако татары, прихватив кашинские дары, подожгли город и снова пошли дальше, окутанные густым синим дымом.

– Этот Александр сбежал в Новгород! – объяснял татарам Иван Калита. – И таким образом сделал новгородцев своими соучастниками!

– Тогда пошли до Новэгэрэ-бузурга! – решил мурза Джочи-Хасар. – Так мы еще сильней покараем наших врагов! – И татарское войско вторглось в Новоторжскую волость! Вот здесь врагам повезло. Жители Новгородчины не были готовы к их разорительному набегу и жестоко пострадали. Огнем и мечом прошлись татары по селам и весям новгородской окраины и, заняв Торжок, остановились там на отдых, отягощенные захваченным добром и длинными вереницами пленников.

– Нам надо здесь подождать людей из Великого Новгорода! – посоветовал Иван Калита татарским мурзам. – Новгородцы не имеют серьезной вины перед нами, но от них можно получить немало серебра!

Действительно, не прошло и недели, как в Торжок прибыли новгородские бояре с длинным обозом, составленным из телег, полных добра.

– Мы просим тебя, славный князь Иван, защитить нас от жестоких ордынцев, – сказал, кланяясь московскому князю, глава новгородской делегации, седобородый боярин Твердило, вошедший в теремную светлицу с толпой длиннобородых, одетых в богатые медвежьи шубы, бояр – Ни князь Александр, ни его братья не были приняты в наш великий город! Сам Александр бежал в Псков, а его братья – в Ладогу!

– Тогда хорошо, боярин, – кивнул головой Иван Калита, сидевший на скамье рядом с пятью татарскими темниками и суздальским князем за большим пиршественным столом, уставленным яствами. – Сколько вы привезли серебра?

– Две тысячи рублей серебра и десять возов лучших мехов, – ответил, льстиво улыбаясь, новгородец. Остальные бояре стояли и с видимой приветливостью глядели на врагов. – Пощади нас, Иван Данилыч, разве мы не уважали славную Москву и не дружили с твоим покойным братом?

– Уважали, – усмехнулся князь Иван. – Поэтому я буду просить у знатных татар, царских друзей, особой к вам милости. Пощадите, славные воины, этих бестолковых новгородцев! – обратился он к ордынским темникам по-татарски. – Они привезли богатый выкуп!

– Сколько? – зевнул мурза Ахмуд.

Иван Московский ответил.

– Ну, тогда пусть себе идут с миром и покоем, – кивнул головой Джочи-Хасар. – Они невиновны перед нашим государем! Разве не так, мои славные кунаки?

– Так! – ответили почти в один голос татарские полководцы. – Пусть спокойно уходят домой эти покорные люди!

– Ну, тогда пора и нам, Иванэ, – сказал, как только новгородские посланники удалились, темник Тэмур-Хадан. – Будем собираться назад, в наш славный Сарай!

– Неужели вам хватило богатств и пленников? – вскинул брови Иван Калита. – А если пойдете другой дорогой?

– Какой же? – усмехнулся мурза Саган. – Неужели есть дорога лучше замерзшей Итили?

– Ну, дорога не такая хорошая, – нахмурился князь Иван, – однако достаточно удобная и добычливая! Пусть она идет через леса и широкие поля, но там совсем нетронутые места…

– Так где же, многословный урус? – поднял голову Нагачу. – И почему ты раньше не говорил нам об этом?