Текст книги "Дмитрий Красивый"

Автор книги: Сычев К. В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Тогда покороче, московский боярин! – перебил его князь Дмитрий. – Даже если бы Юрий Данилыч подал нам помощь, чтобы мы могли ему дать?

– Свою военную помощь, когда это потребуется, или полновесное серебро! – решительно ответил москвич. – И свою любовь к нашей земле!

– Против кого же вам нужна моя помощь? – поднял брови брянский князь. – Неужели против Дмитрия Тверского?

– Да, княже! – помрачнел московский посланник. – Нет для Москвы более страшного врага, чем эта злокозненная Тверь! Этот Дмитрий – и твой враг, княже! Если бы не Москва…

– Будет об этом! – рассердился князь Дмитрий. – Ни у меня, ни у других брянских князей никогда не было вражды с Тверью! Поэтому я не хочу заключать такой союз с Юрием! Вы согласны, мои бояре?

– Согласны! – единодушно пробурчали бояре.

– Ты слышишь, знатный москвич? – усмехнулся брянский князь. – Нет ни моего, ни боярского согласия на союз с Москвой!

– Ну, тогда берегись, княже! – поднял вверх правую руку Родион Несторович. – Наш великий князь знает о твоей дружбе с поганой Литвой! И о твоем союзе с нечестивым Гедимином!

– Такого союза нет, боярин! – покачал головой помрачневший брянский князь. – Но я понимаю твою угрозу! Будем ждать вашего доноса великому царю! За это спасибо, славный боярин! Я заранее подготовлюсь к опровержению этой клеветы. Мы вас не боимся! Это тебе, болтуну и бестолковому гордецу, надо бояться Божьей кары! И твоему бесстыжему князю Юрию, убийце Константина Рязанского! Над всеми нами – Господь! Берегитесь Его гнева! А теперь ступай в мире, премудрый Родион! Эй, Бенко! – крикнул князь, вызывая своего слугу, а когда тот появился, приказал: – Отведи же, Бенко, этого гордого боярина в нашу трапезную и щедро накорми от моего стола! А потом подготовьте ему добрую постель для хорошего отдыха! А если захочет, приведите ему в постель красивую женку! Ступай же, московский боярин! – князь повернулся к знатному гостю. – Мы всегда готовы дать тебе хлеб-соль, но что-либо еще – не обессудь!

– Что ж, прощай, могучий князь! – сказал, низко кланяясь, московский посланник. – Я так и передам все твои слова моему господину!

ГЛАВА 6
ГИБЕЛЬ КНЯЗЯ ЮРИЯ

– Так ты говоришь, Юрке, что коназы-урусы подружились со зловредной Лэтвэ? – молвил хан Узбек, глядя вниз на лежавшего у золоченых ступенек его трона князя Юрия Московского.

– Да, государь, – пробормотал барахтавшийся на полу русский князь.

– Тогда подними свою башку, глупый Юрке, – потребовал рассерженный хан, – и говори всю правду, а не ходи вкривь да около!

– Я боюсь говорить тебе всю правду, государь, потому, – простонал вставший на колени князь Юрий, искоса глядя в лицо недовольного Узбека, – что ты не любишь недобрых слов о Дмитрии Тверском и Дмитрии Брянском…

– Не бойся говорить правду, Юрке, – усмехнулся молодой хан, – но страшись огульной лжи! – Он поднял руку. – Те коназы всегда признавались, что любят меня, и я не заметил в их глазах лжи. Однако имам Ахмат мне не раз говорил о лживости неверных урусов! Только один Аллах знает, кому можно верить! Рассказывай же всю правду о Дэмитрэ!

– Ты знаешь, государь, что князь Дмитрий Тверской женат на дочери Гедимина? – начал князь Юрий.

– Знаю, но не вижу здесь ничего преступного! – буркнул ордынский хан. – Мало ли, кто женится на девицах из Лэтвэ? У меня многие мурзы и даже эмиры имеют в своих гаремах светловолосых женок…В чем же здесь зло? Коназы урусы вправе жениться на ком желают!

– Но у литовцев иные замыслы насчет князя Дмитрия. Я слышал от своих верных людей, которые бывали в Твери, что Дмитрий завязан дружбой с Гедимином и готовит союз против тебя! – сказал, подняв вверх руки, московский князь.

– Это все о том Дэмитрэ? – поднял брови хан Узбек. – Или есть что-нибудь еще?

– Пока все, государь, – грустно покачал головой Юрий Даниилович. – Однако мои люди, пребывающие в Твери, следят за каждым шагом Дмитрия! И я сразу же извещу тебя, если узнаю о его преступлениях! Тогда я представлю твердые доказательства моих слов!

– Ну, что ж, – усмехнулся Узбек-хан. – Будет неплохо, если ты сумеешь получить доказательства дружбы Дэмитрэ с нашими врагами. Тогда мы решим, следует ли карать того храброго коназа…А теперь расскажи о Дэмитрэ, сыне покойного Ромэнэ!

– А там, государь, случилась настоящая беда! – весело и громко сказал князь Юрий. – Литовцы приходили к Брянску, Карачеву и Новосилю! И князья названных мной городов заключили союз с Литвой!

– А почему ты так думаешь? – вопросил с улыбкой хан Узбек. – У тебя есть хотя бы один ярлык с союзными записями?

– Нет, государь, грамотку я пока не добыл, – пробормотал озадаченный Юрий Даниилович. – Но я точно знаю, что литовцы приходили в Брянск и получили от князя Дмитрия много бочонков полновесного серебра! Кроме того, Дмитрий Брянский закатил в их честь богатые пиры!

– Я знаю об этом, – кивнул головой ордынский хан. – Сюда недавно приезжал коназ Дэмитрэ из Брэнэ и все мне рассказал. Поэтому нечего мне врать, Юрке, об этом Дэмитрэ! Разве я не предупреждал тебя об ответственности за ложь? Что было делать несчастному Дэмитрэ, если к стенам его Брэнэ неожиданно нагрянули бесчисленные враги! Пришлось ему откупаться серебром! Но союза между ним и Лэтвэ не было! Дэмитрэ был вынужден после тех расходов обложить всех своих купцов и денежных людей жестокими поборами, чтобы собрать нужный «выход» и вовремя его доставить сюда, в Сарай! Этот жалкий Дэмитрэ жаловался мне на тех злобных лэтвэ! И я их вскоре беспощадно покараю! А теперь говори, что ты знаешь о делах коназов Корачи и Нэвэсилэ!

– И Василий Карачевский тоже вступил в союз с Литвой! – буркнул, морщась, князь Юрий. – Он тоже подарил Литве много серебра! И даже ходил с литовским войском в поход на Брянск!

– И об этом я знаю, Юрке, – засмеялся хан Узбек, – без твоих глупых слов! Коназ Вэсилэ полностью передо мной оправдался! Он ходил с войском Лэтвэ лишь по принуждению, чтобы спасти свой жалкий Корачи…И он жаловался на Лэтвэ. А я обещал ему надежную защиту! А вот коназ Алэсандэ из Нэвэсилэ сюда не приезжал. Более того, он до сих пор не появлялся в Сарае и не привез нужный «выход»! Уже вышли все сроки…Не знаю, может он заболел или, в самом деле, вошел в союз с нашими врагами…

– Именно так, государь! – замахал руками московский князь. – Он потому не везет сюда серебро, что уже давно договорился с Литвой о союзе. И теперь платит дань только Литве!

– Ладно, Юрке, – насупился Узбек-хан. – Я проверю дело этого Алэсандэ, вызову его в Сарай и потребую объяснений! А теперь я безжалостно накажу эту Лэтвэ! Эй, Ахмыл! – хан поманил рукой своего темника. Рослый, грузный татарин быстро подскочил к золоченым ступеням и уселся перед троном, рядом с московским князем, склонив седоватую голову. – Надо подготовить войско к походу, Ахмыл! И как можно скорей! Слушайте же, все мои полководцы и знатные люди! – Татарские вельможи приподнялись над своими подушками и возбужденно загудели. – Готовьтесь к жестокому набегу на Лэтвэ! Вы поведете большое войско! Как ты думаешь, Субуди, – хан глянул на стоявшего слева от его трона тайного советника, – сколько нам нужно воинов?

– Туменов пять, государь, – ответил с готовностью Субуди. – Я думаю, что этого будет достаточно!

– Тогда пошлем шесть! – улыбнулся хан Узбек. – И во главе поставим моих лучших эмиров! А ты, Юрке, – ордынский повелитель бросил грозный взгляд на сжавшегося в комок московского князя, – ступай в свою гостевую юрту и пока там поживи. А когда сюда приедет Дэмитрэ из Тферы, я его беспристрастно допрошу. Вот мы и узнаем всю правду о его делах с Лэтвэ…Ступай же!

Князь Юрий Даниилович отправился выполнять ханский приказ и надолго засел в гостевой сарайской юрте. Вот уже прошло лето, наступила осень, а он все ждал и ждал, как уже привык, ханского вызова во дворец.

Татарская конница железным потоком прошла по литовской земле. Степные хищники беспощадно разорили и выжгли все стоявшие на их пути деревни и села, сокрушили несколько небольших, не сумевших защититься городов. Полчища, ведомые темником Ахмылом, едва не дошли до самой столицы Великого княжества литовского, но, отягощенные добычей и огромной толпой пленников, повернули назад.

Князь Юрий видел, как в один из сентябрьских дней татарские воины возвращались в Сарай. Все жители татарской столицы сбежались встречать победоносное войско. Сам хан Узбек, сопровождаемый великим визирем, тайным советником и имамом Ахматом выехал в степь навстречу темнику Ахмылу.

Последний шел впереди огромного, одетого в железные доспехи и кольчуги конного тумена.

– Вот уж поистине тьма-тьмущая! – подумал князь Юрий, глядя из толпы знатных татар, окружавших ордынского хана. – Думаю, что они жестоко покарали эту поганую Литву! Этот татарский поход не уступит давнему Батыеву погрому! Давно пора! Теперь они надолго забудут о русских землях!

Темник Ахмыл подскакал к хану Узбеку, быстро слез с коня и упал прямо под копыта красивой ханской лошади. – Слава тебе, всемогущий государь! – крикнул он. – С победой тебя, о, мудрейший из мудрых!

– Вставай же, Ахмыл, – весело приказал молодой хан, – и садись на своего боевого коня! Велика ли добыча?

– Добыча у нас немалая, государь! – доложил, усевшись в свое седло, воевода. – У нас целый караван только серебра! А пленников – не одна тьма, а десяток!

– Десяток тем?! – вскричал довольный Узбек-хан. – Этого добра нам теперь надолго хватит! Благодарю тебя за это, мой славный полководец! Мы давно не видели так много рабов! Тогда пусть наши воины идут на достойный отдых, Ахмыл. И покажи мне тех жалких пленников!

Ахмыл поднял руку со своим бунчуком полководца и громко прокричал воинам приказ ордынского хана. И длинная вереница татар быстро потянулась в свой огромный город. Каждый из воинов вел за собой по два-три пленника.

Хану и его вельможам пришлось еще долго ждать, пока вся татарская конница не скрылась с глаз и перед ними предстала уже другая вереница – из связанных длинными веревками или сидевших на телегах литовских пленников. В большинстве своем это были, как правило, молодые женщины, изможденный вид которых просто ужасал.

На телегах сидели белокурые девочки и мальчики, которые, увидев ордынского хана, сразу поняли, что перед ними главный татарин, и закричали, заплакали, вытягивая вперед свои жалкие ручонки, исхудавшие, грязные, торчавшие из превратившейся в жалкое тряпье одежды.

– Это неприятное зрелище, люди мои! – буркнул Узбек-хан, отворачиваясь в сторону. – Какой тяжелый запах! Надо поскорей продать этих пленников, а перед нами провести всех красивых женок! Эй, Бэгэрсэн! – хан поднял вверх руку. Здоровенный татарский мурза, стоявший пешим в общей толпе, быстро к нему подбежал. – Тогда посмотри на этих женок, Бэгэрсэн, и пришли ко мне самых лучших! Я знаю о твоем умении выбирать красавиц!

– Слушаюсь, повелитель! – крикнул татарский мурза. – Я выберу для тебя достойных красавиц!

– Ну, тогда поедем во дворец! – распорядился ордынский хан и, развернув коня, быстро поскакал, сопровождаемый свитой, в сторону города. Его телохранители, стоявшие черной цепью перед ханом, когда он рассматривал бесконечную толпу пленников, подняли свои длинные копья и, забросив их на плечи, медленно, пешком, пошли в город.

Тем временем богатые татары и ордынские купцы жадной толпой устремились к живому товару, хватая за руки приглянувшихся им пленников. Пользуясь случаем, они за бесценок скупали несчастных, измученных, голодных литовцев и русских и тут же сажали их в заранее пригнанные арбы, увозя добычу к себе домой.

Вся эта толпа захваченных в плен рабов была ханской долей, и поэтому мурза Бэгэрсэн беспрепятственно проходил между обезумевшими от усталости и ужаса людьми, выбирая среди них самых красивых женщин – в гарем Узбек-хана. Только после него к пленникам подходили прочие татары.

Торг шел бойко и за десять серебряных монет любой мог купить себе приглянувшуюся рабыню.

Князь Юрий со своими боярами тоже не терялись. Как раз накануне Юрий Даниилович обменял у известного сарайского менялы полдесятка серебряных новгородских гривен на монетки хана Узбека. И его бояре поменяли серебряные слитки на монеты. Теперь они суетились, высматривая красивых женщин. А таковых было немало! К радости москвичей, татары имели на этот счет совсем другие вкусы…И когда князю Юрию или его боярам нравилась та или иная рабыня, татары смотрели на них с удивлением. – Вот какие бестолковые эти урусы! – смеялись они. – Они берут себе женок с водянистыми глазами, большими задами и тяжелыми грудями! Им видно жалко серебра: ищут только дешевизну!

Татары же метались по степи, выбирая по своему вкусу худощавых, черноволосых и кареглазых женщин, стараясь не замечать белотелых и белокурых.

Мурза же Бэгэрсэн рассуждал иначе. Он умел по-своему ценить женщин и не отказывался от белокурых красавиц. Зная вкус своего повелителя, он подбирал таких невольниц, каких еще не было в ханском гареме.

Князь Юрий, шедший рядом с этим знатным татарином, неожиданно увидел высокую, стройную пленницу, стоявшую у телеги, вокруг которой столпились торговцы.

Девушка была настолько рослой, что на целую голову, а то и больше, возвышалась над общей людской толпой. К тому же, она была необыкновенно хороша – с овальным, пусть испачканным дорожной грязью, но все же правильным, очаровательным лицом, пухлыми алыми губками, маленькими прелестными ушами и большими серыми глазами.

Татарский воин, державший в руках конец веревки, к которой была привязана девушка, что-то быстро говорил собравшимся вокруг него татарам.

– Смотрите, какая грудь! – донеслись его слова до князя Юрия. – А какой зад! Видите, добрые люди? – татарин неожиданно рванул грязное домотканое платье, прикрывавшее девичьи прелести, и перед покупателями предстали большие, округлые, словно точеные, груди, увенчанные ярко-алыми, торчавшими сосками. Девушка стояла, как статуя, не обращая никакого внимания на своего мучителя, и только стыдливо прикрывала лицо своими красивыми ладонями.

– А посмотрите, какая щель! – выкрикнул весело ханский торговец, срывая с девушки льняные грязно-зеленые штаны. – Мокрая и горячая!

– Так, так! – зацокали языками, осматривая женскую промежность, собравшиеся со всех сторон татары. – Но девица слишком рослая и тяжелая!

– Еще задавит на ложе! – засмеялся мурза Бэгэрсэн. – А в ее дебре можно утонуть!

– Тогда я сам куплю эту женку! – вмешался в торг князь Юрий. – Я люблю таких крепких и рослых женок!

– Нет, эту женку я сам заберу! – сказал властным тоном Бэгэрсэн. – Она подойдет моему повелителю! – И он, схватив обнаженную девушку за руку, резко потянул ее к себе. – Ох! – вскрикнула несчастная, едва не упав на грузного татарина. – Пощади меня, добрый человек!

– Так она говорит по-русски! – заволновался Юрий Даниилович и бросился к Бэгэрсэну. – Пожалей меня, славный и мудрый мурза! – взмолился он. – Я дам тебе за нее много серебра!

– Что ж, готовь деньги! – буркнул Бэгэрсэн, не веря удаче. – Сотню государевых монет!

– Сотню денег? – переспросил князь Юрий, чувствуя, как от жадности у него сжимается сердце. – Но у меня нет столько серебра, почтенный Бэгэрсэн!

– Ну, если нет, тогда уходи, – махнул рукой ханский приближенный. – Я лучше уведу эту женку во дворец или заберу в свой гарем!

– Ладно, ладно, могучий воин! – крикнул, краснея, князь Юрий. – Вот тебе серебро! – Он достал из-за пазухи мешочек и стал быстро считать монеты. – Как раз сотня, получай!

– Тогда бери эту беловолосую кобылу, – буркнул довольный татарский мурза, принимая обеими руками серебро, – и побыстрей уходи отсюда!

Князь Юрий быстро приблизился к белокурой девушке, немного уступавшей ему ростом, взял у татарского воина веревку и, не дожидаясь своих бояр, решительно двинулся к своей лошади. Разрезав длинным засапожным ножом веревки на руках и ногах пленницы, московский князь помог ей сесть в седло своей крупной серой лошади, а затем вскочил сам и, обхватив девушку рукой, уселся сзади так, что плотно к ней прижался. – Вперед же, моя могучая лошадка! – крикнул он, и, покорная его воле скотина, резво поскакала в сторону города.

Теперь жизнь московского князя стала веселей. Отмыв с помощью слуг и одев свою красавицу в добротные одежды, князь Юрий обнаружил, что не зря заплатил десятикратную цену раба. – Какая радость теперь у меня! – восклицал он, глядя на молодую девушку. Она же, довольная тем, что избежала татарского плена, относилась к московскому князю, как к своему избавителю, и всячески старалась его ублажать, не отказывая еще не старому, но уже седоволосому князю, ни в каких его просьбах…Довольный московский князь не замечал, как летело время, и уже пошел к концу сырой, противный ноябрь.

– Надо бы подумать о делах! – возмущались московские бояре. – Здесь уже давно тверской князь Дмитрий! Скоро последует царское решение о делах этого князя, а наш господин думает только о любовных утехах!

Наконец, боярин Родион Несторович не выдержал и, дождавшись, когда князь Юрий выйдет после очередного возлежания на «чистый воздух», подошел к нему и без долгих раздумий прямо сказал: – Пора бы тебе, князь-батюшка, подумать о серьезных делах! Завтра великий праздник – Введение Пречистой Богородицы! И грозный царь вызывает к себе Дмитрия! Тебе надо готовиться к царскому суду!

– Ладно, Родион, – усмехнулся князь Юрий, – нам этот суд ничем не грозит! А вот Дмитрию Тверскому…Если он, конечно, не сумеет оправдаться…А если сумеет – и пусть!

Князь Дмитрий Грозные Очи, в самом деле, оправдался перед ханом Узбеком. Привезя богатые дары и целую кучу серебра, он так обрадовал ордынского хана, что тот поверил всем его объяснениям.

– Я прощаю тебе, Дэмитрэ, женитьбу на дочери того Гэдэмэнэ, – сказал он, отпуская тверского князя в его гостевую юрту. – Но строго тебе приказываю не приближаться к тому бестолковому Юрке и не закрывать ему путь в наш славный Сарай!

Князь Дмитрий вышел, тем не менее, из дворца раздосадованный. Ему навстречу выбежали ожидавшие его тверские бояре, вручившие князю длинный грозный меч, который он пристегнул к поясному ремню. – Вот какая нечисть этот Юрий! – громко возмущался великий суздальский и тверской князь. – Опять взялся за свое! Снова подал лживый донос государю! Совсем нет житья от этого окаянного злодея! Пойдем же в святую церковь и попросим у Господа помощи! – И князь, сопровождаемый боярами, отправился пешком в сторону здешнего православного собора, где вел службу сам епископ.

Подходя к большой деревянной церкви, выстроенной русскими умельцами, князь загляделся на красивую резьбу оконных наличников. – Какой дивный храм! – сказал он. – Наши русские люди даже здесь, на чужбине, славят своими руками имя Господа!

– Смотри же, славный князь! – сказал вдруг громко боярин Иван Акинфиевич, указывая рукой в сторону движущейся из церкви толпы. – Там идет этот Юрий Московский!

– Неужели?! – вскричал загоревшийся от ярости тверской князь, мгновенно выхватывая из ножен свое тяжелое оружие.

– Куда же ты, княже?! – только и успели крикнуть бояре.

Разъяренный князь Дмитрий, размахивая мечом, побежал, сломя голову, вперед.

– Ах! Господи! – закричали откуда-то из темноты. – Люди добрые! На помощь!!! Караул!!! Спасите!!!

Тверские бояре подбежали на крик и ужаснулись: при свете свечей, принесенных из святого храма, они увидели обезглавленное тело несчастного московского князя, лежавшее в грязи и кровавой луже. Рядом, в трех шагах от трупа, валялась отрубленная с выпученными глазами голова. Тут же стояли окаменевшие, превратившиеся в живые статуи, московские бояре.

– Вот, злодей, какая твоя судьба! – громко сказал, держа перед собой окровавленный меч, великий князь Дмитрий Михайлович. – Это тебе плата за моего батюшку! Око за око, зуб за зуб!

ГЛАВА 7
ПОЕЗДКА В НОВОСИЛЬ

В мае 1326 года князь Дмитрий Романович ехал в Новосиль. Едва только подсохли дороги и реки вошли в свои берега, он, собрав две сотни отборных дружинников, отправился чуть ли не на самый край черниговской земли.

Брянский князь не зря спешил с этой поездкой. Когда он пребывал поздним летом прошлого года в Орде, до него дошли слухи о недовольстве хана Узбека особенно князем Александром Новосильским. Ордынский хан высказал это в коротком разговоре с Дмитрием Брянским. – До сих пор к нам не приехал, без известных причин, Алэсандэ из Нэвэсилэ, – молвил тогда хан как бы невзначай, но сурово нахмурив брови, – и, по словам моего денежника, не покрыл свой долг даже по прошлогоднему «выходу»! Неужели этот вздорный коназ задумал мятеж?

– Я думаю, государь, что у этого Александра нет никаких мятежных замыслов, – ответил тогда Дмитрий Брянский, – но только местные трудности…Я сам съезжу в Новосиль и узнаю, что там случилось…

Хан Узбек лишь покачал на это головой, переглянулся со своим тайным советником Субуди, но больше ничего по Новосилю не сказал.

– Видимо, поступил донос от Юрия Московского! – подумал, стоя на коленях перед золочеными ступеньками ханского трона, брянский князь. Однако говорить что-либо еще хану он побоялся. – Меньше слов, меньше бед! – решил князь Дмитрий. Он сам подвергся до этого обстоятельному ханскому допросу «по литовскому делу», подробно объяснил причину отданного литовцам серебра, преуменьшив его истинное количество, и даже попросил ханской помощи «от лютого врага». Это и решило дело в его пользу: ордынский хан поверил ему и успокоился. Он даже отпустил князя Дмитрия домой сразу же после встречи с ним во дворце, раньше, чем обычно, что свидетельствовало о ханском доверии. Возвращаясь домой, князь хотел пройти через Новосиль, но его «верный человек», сопровождавший в Сарай серебро и подарки, сын отошедшего «от татарских дел» Мирко Стойковича, Кручина, отговорил своего князя. – Этот путь будет нелегок, – сказал княжеский доверенный, – и мы можем встретить немало врагов. Значит, нам следует идти только по объезженной дороге. А потом, весной, поедешь спокойно в Новосиль из своего Брянска!

Рослый, с большой черной окладистой бородой, Кручина был крепким, смелым и жизнелюбивым человеком. Его спокойствие и вместе с тем уверенная сила внушали доверие. В отличие от своего брата Борила, самолюбивого и замкнутого, не желавшего ездить в Орду, он довольно легко заменил своего отца, шестидесятилетнего Мирко Стойковича, вошедшего в Совет думных бояр при брянском князе, подружился со старинным другом его семьи – татарским вельможей Субуди – и особенно полюбился сыну последнего – Тугучи, тоже влиятельному ханскому чиновнику, за душевное тепло, тонкий вкус и щедрость, которыми в полной мере обладали все потомки покойного купца Ильи Всемиловича. Кручина Миркович, как и его предки, был большим знатоком красивых драгоценных вещей. Но, в отличие от своего отца, занимавшегося в свое время торговлей, он не обладал купеческими способностями и обучался ремеслу у пленного литовского «золотых дел мастера». В мастерской брянского ювелира он не только научился отливать и выпиливать простые женские украшения, но постиг таинство и магию драгоценных камней, на глаз отличал подлинное сокровище от подделки. А таких, изготовленных из плохого, низкопробного золота или серебра украшений поступало на Русь немало как из далекой Византии, так и Великого Новгорода, торговавшего с Западом. Подделывались и драгоценные камни, да так искусно, что неопытному глазу трудно было разобраться. Но боярский сын Кручина не зря обучался у опытного мастера! Его подарки для татарских друзей были всегда безупречны. И кольца, и подвески, и серьги, подаренные им знатным татарским женщинам и девочкам, сверкали при малейшем свете, радуя сердца и оставляя по нему долгую благодарную память. Кручина умел подбирать и игрушки для детей! Даже маленький серебряный свисток, сделанный в форме рыбки, подаренный им четырнадцатилетнему внуку Субуди, черноглазому Тютчи, так порадовал подростка, что он долго еще спрашивал отца: – Когда же к нам снова приедет добрый дядя Куручинэ?

«Боярский сын» Кручина лишь два раза встречался с семейством Субуди, но так полюбился знатным татарам, что они ждали его, как близкого и желанного родственника.

Кручина Миркович понравился и самому князю Дмитрию Брянскому, который поэтому внимательно прислушался к его словам и поехал в свой удел. Но когда он прибыл в Брянск, мысли об Александре Новосильском его не покидали. В былое время князь Дмитрий вряд ли бы побеспокоился о судьбе новосильского князя. Ходили слухи, что Александр Симеонович не один раз выражал свое желание быть брянским князем. Об этом говорили и приезжавшие в Брянск купцы и даже ханский советник Субуди во время последней поездки Мирко Стойковича в Орду. Субуди слышал, что князь Александр похвалялся, «будто Брянск – его законный удел по кровному родству». В самом деле, князь Александр был сыном Симеона и внуком самого Михаила Черниговского и его претензии на Брянск были весьма основательными!

Дмитрий же Брянский являлся лишь сыном брата Александра Глебовича Смоленского, Романа Глебовича, и в близком родстве с Михаилом Черниговским не состоял.

Особенно усилилась подозрительность и недоверие к князю Александру у Дмитрия Романовича, когда он узнал, что новосильский князь идет вместе с литовцами на Брянск. – Решил занять свою законную вотчину! – подумал тогда брянский князь.

Однако все счастливо разрешилось. Князь Александр, войдя вместе с другими русскими князьями и знатными литовцами в терем князя Дмитрия Брянского, не только разубедил его в обратном, но даже стал его другом. Им было сказано немало лестных, душевных слов по адресу своего брянского собрата, а уезжая, на прощание, князь Александр молвил: – Я желаю тебе, славный Дмитрий, крепкого здоровья и боевой славы! Мне жаль, что у нас теперь нет тех отношений, какие были при древних князьях! Я бы с радостью отвозил, как мой батюшка, всю свою дань в Брянск, а в Орду – ни шагу!

Сильная неприязнь, которую питал Александр Новосильский к татарам, тревожила Дмитрия Брянского. – Неужели он, в самом деле, связался с Литвой, – думал по дороге князь Дмитрий, – и не хочет ехать в Орду?

Гостеприимный князь Александр встречал дорогого гостя колокольным звоном и хлебом-солью. Брянский князь, сопровождаемый кольчужным воинством, гордо подъехал к городским воротам. Новосиль стоял на большом, но невысоком холме. Главные городские ворота не были ограждены от возможных врагов рвом, и гости свободно приблизились к стоявшим у ворот князю, боярам и священникам. Откушав хлеба-соли и испив сладкого греческого вина, которые были поданы князю Дмитрию гостеприимными новосильскими боярами, Дмитрий Брянский слез с коня, обнял и троекратно поцеловал новосильского князя. – Мы очень рады тебе, брат, – весело сказал белокурый и голубоглазый, очень похожий лицом на своего покойного отца, князь Александр.

– И я рад тебя видеть, брат! – ответил с теплой улыбкой Дмитрий Романович. – Но я прибыл к тебе по серьезному делу!

– Успеем с делами, брат, – беспечно молвил князь Александр, – а сейчас прошу за мой пиршественный стол! – И начались пиры, веселья, выезды на охоту и даже рыбную ловлю. Все предусмотрел новосильский князь для ублажения своего брянского друга. Так же, как и его отец, князь Александр был любвеобилен и содержал при своем дворе множество «веселых девиц». Они пели, танцевали во время княжеских пиров, а по ночам ублажали самого хозяина и его гостей. Не остались без внимания и дружинники князя Дмитрия: ни один из них не ложился в холодную постель, и каждый из них провел немало жарких ночей в объятиях красивых новосильских женщин.

Но князь Дмитрий приехал в Новосиль не для развлечений. Оглядывая как-то крепостную стену и башни города, он подумал вслух: – Этот славный город не выдержит жестокой татарской осады! А значит, нужно ладить с татарами!

Князь Александр, услышав его слова, поморщился и возразил: – А почему я должен бояться татар? У меня есть союз с самим Гедимином Литовским! А он не слабее татар!

Князья ехали бок о бок на своих крупных откормленных жеребцах вслед за новосильскими охотниками. Однако завязалась беседа, и они несколько отстали от «охочих людей», медленно двигаясь в сторону леса.

– Гедимин не поможет тебе, брат! – Дмитрий Романович укоризненно глянул на новосильского князя. – В прошлом году он был беспощадно разбит царскими войсками! Говорили, что знатные литовцы спрятались за стенами больших городов и только хлопали своими трусливыми глазами, когда татары разоряли их земли и забирали в плен несчастных людей! Стыд и позор! От литовских сел не осталось ни деревяшки, ни колышка! Татары безжалостно разорили и многие городки! Неужели тебе нужен столь ненадежный союзник?

– Все это только слухи о литовском позоре! – усмехнулся князь Александр. – Поганые татары не победили ни одного литовского отряда. Там не было никаких сражений, но только неожиданный набег! И татары пришли не как отважные воины, а как ночные разбойники! И как только увидели настоящую силу могучих литовцев, сразу же убежали восвояси!

– Это не так, брат, – покачал головой князь Дмитрий. – Царь Узбек послал на них столь многочисленное воинство, что литовцы побоялись выходить на битву! Куда Новосилю до такой татарской силы? Великий царь так на тебя рассердился, что даже нахмурил брови! – И брянский князь подробно рассказал о своей беседе с ордынским ханом.

Князь Александр его внимательно выслушал, но нисколько не испугался! – Теперь нет того подлого князя Юрия! – весело сказал он. – Ты же знаешь о подвиге Дмитрия Михалыча?

– Знаю! – кивнул головой брянский князь. – Но какая от этого польза? Теперь в Москве другой князь – Иван Данилыч. Говорят, что он похлеще того несчастного Юрия в сто раз! И хорошо ли теперь Дмитрию Грозные Очи? Мне недавно рассказали люди нашей святой церкви, которые приходили в Брянск из Сарая, что царские люди схватили Дмитрия Михалыча и бросили его в сырую темницу – ждать там царского суда!

– Этот славный Дмитрий будет жить и здравствовать! – уверенно сказал князь Александр. – Царь только пожурит его и с миром отпустит!

– Дал бы Господь! – кивнул головой Дмитрий Брянский. – Хотя уже одно пребывание в холодной татарской темнице есть огромное несчастье! И все же запомни мои слова, брат: это дело плохо кончится для Дмитрия Тверского! Не сносить ему головы! А тебе следовало бы учесть этот тяжелый пример и не вызывать беду на свою голову! Это тебе не Литва! От татар не откупишься одним серебром! И себя погубишь, и свою землю разоришь!

– А почему Литва – не союзник? – усмехнулся новосильский князь. – Они владеют половиной русских земель! И недавно взяли Киев и Чернигов…