Текст книги "Держи хвост трубой, а клюв на замке (СИ)"
Автор книги: Su.мрак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
В том, что невезение бывает тотальным, а его полоса – непроглядно чёрной, Северус убедился, как только переступил порог гостеприимного семейства Уизли, с порога наткнувшись на предвкушающий взгляд явно подвыпившего Сириуса Блэка:
– Ох-хо-хо!!! Кого я вижу! Наш ползучий друг Сопливус соизволил снизойти до общения с нами, простыми смертными…
– И тебе упиться когда-нибудь до зелёных чертей, Псина. Я, вообще-то, не к тебе. Артур, Молли, нам надо поговорить, – Северус, сдерживаясь из последних сил, чтобы не ответить пьяной морде чем-нибудь посерьёзнее едких слов, пригласил хозяев дома на кухню. Хотя шевелившийся где-то в глубине души червячок предчувствия и говорил, что он впустую теряет здесь время.
Зельевар вылетел из камина с таким видом, будто за ним гнались черти, и от души выругался. Досталось всем, слов он не выбирал, и только наткнувшись взглядом на чёрного котёнка, ожидавшего его в кресле возле камина, замолк на полуслове. Предчувствия его обманули… вернее, не так. То, что произошло, просто на порядок превзошло все его самые мрачные прогнозы. Ему… не поверили. И не просто не поверили, а посвятили в суть разговора нагло заявившегося на кухню Блэка, а уж тот от души постарался, издеваясь над паранойей своего школьного врага. Чего стоило гордому слизеринцу вынести весь этот спектакль, он не признался бы никому и никогда даже под Веритасерумом. Первое время он ещё пытался вразумить своих собеседников, пытаясь донести до них всю опасность сложившейся ситуации, но его не просто не слушали, его не желали СЛЫШАТЬ. Дело дошло до дуэли между ним и этой блохастой шавкой – непутёвым наследничком славного рода Блэк. Эх, не стоило ему задевать Северуса обещаниями немедленно рассказать всё крестнику. Как только бывший Упивающийся представил, что сделает после подобного известия Тёмный Лорд, скрывавшийся в теле «Поттера», участь собеседников была предрешена. Нет, убивать их он, конечно же, не стал (хотя и очень хотелось), но вот «Обливэйт» на склонных к тупости соратников наложил качественный. К тому же, в плане Боевой магии они ему были не соперники. Правда, бывший аврор – Бродяга – был опасным противником, но большое количество «принятого на грудь» высокоградусного пойла и длительное отсутствие тренировок сыграло с ним дурную шутку: на пятой минуте боя он был обездвижен и получил свой «Обливэйт» с попутным пожеланием избавиться, наконец, от беспробудного пьянства. Так что нет ничего удивительного, что в свои покои зельевар влетел со словами: «Лучше сто раз связаться с десятью Тёмными магами, чем втемяшить что-то путное в голову одного Светлого».
На удивление мохнатый гриффиндорец, выслушавший его только на треть являющуюся печатной тираду, не принялся шипеть и гневно фыркать, а просто, тяжело вздохнув, закатил глаза с известным кошачьим выражением «все двуногие непроходимые идиоты». После чего спокойно спрыгнул с кресла и, направившись к камину, настойчиво мяукнул: «Ну-у, и долго ты ещё будешь сотрясать воздух?!»
В тот же вечер в личных покоях декана Слизерина под защитой всех известных Заглушающих и Сигнальных чар состоялась первая встреча нового альянса, направленного на уничтожение Тёмного Лорда. Напрасно Северус опасался непредсказуемой реакции своих ближайших друзей на предложение сменить сторону. Никто из них не горел больше желанием служить превратившемуся в маньяка монстру. За прошедшие с его исчезновения шестнадцать лет из голов аристократов повыветрился юношеский максимализм и вера в священное предназначение чистокровных, зато возросло чувство собственной значимости, поддерживаемое обретённой после смерти преданных Лорду родителей властью. Ползать перед кумиром юности на коленях и получать раздаваемые направо и налево «Круциатусы» им явно не хотелось. А уж ради безопасности своих наследников Люциус с Саймоном готовы были любому глотку разорвать, о чём и сообщили рассказавшему им всё другу.
На удивление, к троице бывших УПСов, котёнку и Кровавому Барону в штатной должности переводчика с кошачьего присоединился Кингсли Шеклболт, откуда-то пронюхавший каминный адрес Снейпа и заявившийся в самый разгар обсуждений сложившейся ситуации и тактики дальнейших действий. Данные друг другу Непреложные обеты быстро сгладили неловкость между бывшими врагами, и уже через несколько часов обсуждений на свет появился План. Но от плана действий до продуманной операции расстояние, как от Земли до Луны.
Замершее, было, время понеслось со скоростью курьерского поезда. Благо дело, теперь в распоряжении заговорщиков были неограниченные ресурсы Запретной секции и родовых хранилищ знаний Малфой-менора и Нотт-холла. Перелопачивание такого количества информации требовало людей и времени. И как Северус с Гарри ни хотели оградить догадливых гриффиндорцев от опасности, им пришлось-таки привлечь парочку к этому делу. Впрочем, те отнюдь не выказывали претензий. Да за одну возможность покопаться в библиотеках таких древних семей Гермиона готова была на убийство… э-э-э… в переносном смысле этого слова… Возможно… Ну, в общем, на «Круциатус» – точно. Причём, в обоих направлениях данного проклятия. Рон помогал ей из чистого альтруизма – его самого прельщало планирование дислокации магов во время боя в Тайной комнате. Вот где пригодился его шахматный гений. Неуклюжий на первый взгляд гриффиндорец оказался гениальным стратегом, и его талант был по достоинству оценён взрослыми магами.
В общем, все занимались своим делом. Гарри со своей партизанской командой следил за Риддлом, собирая разведданные и параллельно заучивая найденные для него остальными заклинания. Герми с Северусом и Саймоном пропадали в библиотеках. Люциус, Кингсли и Рональд планировали сражение и запасались боевыми артефактами. По всем расчётам, полнолуние приходилось на конец первого цикла превращений Гарри, когда он ещё должен был оставаться котёнком. Это было хорошим известием: хоть совы и хорошо ориентировались в большом помещении Тайной комнаты, в ограниченном пространстве их легче было сбить заклинанием, да и управление полётом отвлекало от боя сильнее, чем контроль над кошачьим телом.
Прошла неделя с момента начала второго витка метаморфоз. Дело спорилось. У заговорщиков постепенно крепла надежда на благоприятный исход задуманной ими авантюры. И только одно огорчало Гарри: Северус вёл себя так, словно между ними ничего не было. Он прекратил язвить и третировать Поттера, но и к себе близко не подпускал. О том общении, которое так зацепило юношу во время его прошлого перевоплощения в Мерзавца даже и речи не шло. Правда, котёнок, как известный всему замку фамильяр Снейпа, продолжал жить в его покоях, никто его оттуда не прогонял… Его просто не замечали, и только по ночам, когда заснувший зельевар начинал метаться, терзаемый всё чаще мучившими его от напряжения и тревоги кошмарами, маленький чёрный пушистик пробирался на большую кровать и засыпал, уютно устроившись на груди мужчины. Странное дело, как только мохнатый клубок заводил свою негромкую мурлыкательную песню, Северус мгновенно успокаивался и, прижав к себе котёнка, проваливался в крепкий сон. А утром… всё начиналось сначала.
В этот вечер громко именуемая «Альянсом» компания, состоявшая из пяти магов, одной ведьмы, котёнка-перевёртыша и призрака, засиделась за расчётами в гостиной зельевара до полуночи. Гарри, уже неплохо освоивший ментальное общение с людьми, о чём-то спорил с Малфоем, когда случилось ЭТО…
Тело котёнка, сидевшего на круглом столе в окружении свитков, карт и кучи черновых заметок, выгнулось дугой, теряя очертания. Испуганный кошачий вопль перешёл в птичий клёкот, и вот через несколько минут перед застывшими в шоке магами сидел нахохлившийся совёнок.
– Этого не может быть!!! До метаморфозы же ещё неделя!!! – Гермиона вскочила из-за стола, не обращая внимания на то, что роняет на пол драгоценные древние свитки.
– Может, – мрачный Малфой отодвинул замершую девушку, склоняясь над замершей птицей. – Когда ты, Северус, рассказывал о спасении от «Адской Тьмы», я подумал, что Поттер слишком легко отделался после такого расхода магической Силы.
– Это значит… – Гермиона замерла, не решаясь продолжить фразу, и тотчас, как и остальные, присутствовавшие в комнате, «услышала» полный горькой иронии «голос» друга: «Это значит, что у нас не будет второго шанса. Второй виток превращений я, похоже, пропустил».
– Поттер, мне жаль, но ты прав, – в глазах Люциуса действительно было сожаление – он умел ценить хороших союзников.
«Пожалейте лучше своего бывшего Лорда. Мне жалость не нужна», – ментальный «голос» был злым и жёстким, и только не спускавший взгляда с глаз птицы Северус успел увидеть в них промелькнувшее на мгновение страдание и чёрную иронию, почему-то больно резанувшие мужчину по, казалось бы, наглухо закрытому на сотню замков сердцу.
«Я спасу тебя!» – отклик легиллимента был спонтанным, и он не надеялся, что тот достигнет адресата. Скорее, это была личная клятва Северуса, данная самому себе. Но птичьи глаза, на мгновение повернувшиеся к Малфою, тотчас же вернулись обратно, а в голове зельевара прозвучало печальное: «Зачем?»
====== Глава 9. Операция «Обломись». Часть 1. ======
После того вечера всё изменилось. Раньше ещё оставалась надежда повторить попытку устранения Тёмного Лорда, если бы это не удалось сделать в ближайшее полнолуние. Теперь такого шанса у них не было. Это обстоятельство как ничто другое подхлёстывало работу и взрослых магов, и их добровольных помощников-студентов. Собираться в Хогвардсе они больше не рисковали. Конечно, Снейп был деканом факультета и мог своей властью, обратившись к замку, не допустить никакой слежки в своих личных комнатах, чем, собственно, он и воспользовался с самого первого дня создания Альянса. Но никто не знал до конца, на что способна Карта Мародёров в руках такого «умельца», как Риддл. Поэтому все встречи были перенесены в Нотт-холл и Малфой-Менор. Камин зельевара напрямую был подключён к этим древним особнякам, но пройти этим путём могли только трое слизеринцев и парочка гриффиндорцев, а также один небезызвестный нам совёнок. Прекратились посторонние разговоры, которые перестали быть редкостью с тех пор, как чистокровные представители древних волшебных семейств поближе познакомились с «нищебродом» и «грязнокровкой», до общения с которыми раньше им даже в голову не могло прийти опуститься. Над лихорадочно работавшими магами как будто навис дамоклов меч неумолимо отсчитывавшего минуты и часы утекавшего, как вода сквозь песок, времени. К чести гриффиндорцев, они сумели воздержаться от того, чтобы окружить своего находившегося в смертельной опасности друга слезливой заботой и тотальной опекой. Слизеринцы же, как всегда, старались держать себя корректно, и только нередкие раньше подколки и язвительные замечания, на которые они были непревзойдёнными мастерами, сошли на нет.
Удивительное дело: единственным, кто вёл себя, как в ничём не бывало, оставался… Гарри Поттер. Первое время Северус даже подозревал бывшего самого ненавистного студента, а ныне… ну-у, это не важно… в великолепных актёрских способностях. И только «разговор по душам» с его ближайшими друзьями смог открыть глаза зельевару, считавшему часы до полнолуния, как будто это ему угрожала опасность неминуемой смерти. Оказывается, юноша, в чьём существовании просто не было такого понятия, как спокойная жизнь, настолько свыкся с возможностью внезапной смерти, что воспринимал свою гибель, как… приемлемую цену за уничтожение такого монстра как Воландеморт. Мужчина давно привык ничему не удивляться, если дело касалось Поттера, но подобный пофигизм почему-то причинял ему страдания. Он и сам не мог себе объяснить, почему от столь наплевательского отношения мальчишки, сына школьного врага и бывшей подруги к собственной жизни его буквально коробило. А уж желание схватить этот постоянно превращающийся ходячий катаклизм и аппарировать куда глаза глядят, подальше от любой опасности, угрожавшей парню, и вовсе было необъяснимым явлением. Зельевар изо всех сил старался скрывать свои чувства, но они постоянно прорывались наружу, в почти бессознательном стремлении всегда знать, где находится это пернатое недоразумение, в постоянной тяге прикоснуться к пёстрым перьям и погладить голову птицы, в желании общаться с ним постоянно, а не в те небольшие периоды времени, когда юноша мог собрать силы для ментального разговора. «Переводчик», даже в лице такого всепонимающего привидения, как Кровавый Барон, бесил его неимоверно.
Теперь в те часы, когда Хогвардс погружался в глубокий сон, на Астрономической башне можно было часто встретить следующую картину: высокий черноволосый мужчина в развевающейся от ветра мантии за спиной молча стоял, облокотившись на перила ограждения, а рядом с ним сидел совёнок. Казалось, эти двое ведут нескончаемый мысленный диалог, а они… просто молчали и, самое главное, были как никогда духовно близки друг к другу.
А «помолчать» было о чём. С того момента, как Риддл подстроил потенциально опасному для него бывшему слуге ловушку в его личных покоях, на зельевара было совершено ещё три покушения, но ни одно из них не обладало первоначальным размахом. Альянс не раз обсуждал эти случаи и пришёл к выводу, что Воландеморт осторожничает, опасаясь привлечь внимание к своей персоне. Одно дело, когда с преподавателем школы происходит несчастный случай (учитывая его прошлое, был серьёзный шанс, что в это поверят), и совсем другое – открытое нападение, «потянув» которое за «ниточку», можно было распутать клубок всех интриг рвущегося к власти Лорда. Пока что мужчине удавалось вполне самостоятельно уворачиваться от «случайных» неприятностей, но так не могло продолжаться до бесконечности. Когда-нибудь он может допустить ошибку, и тогда…
Думать об этом Гарри не хотелось, но приносящая холодную тянущую боль в груди мысль возвращалась регулярно, заставляя совёнка-подростка с едва сдерживаемым паническим криком просыпаться на своём насесте в Совиной башне. Увы, после превращения он больше не мог находиться в покоях зельевара. Парня странным образом успокаивало только то, что повергало в мрачные раздумья других членов Альянса: полнолуние должно было наступить через какие-то три дня, и у Воландеморта с его лихорадочной подготовкой к ритуалу просто не оставалось времени на продумывание беспроигрышного и безопасного варианта покушения на человека, который мог его выдать. О своей жизни Гарри думал в последнюю очередь. Ведь недаром же юноша за последний месяц прочитал столько древних магических фолиантов, отдельные фразы из которых до сих пор всплывали в его памяти, стоило только парню расслабиться и забыться сном. Шансы выйти из этой передряги живым у него были мизерные.
Единственное, чего хотел Гарри Поттер, это остановить Тёмного Лорда и спасти от неминуемой гибели друзей, студентов и преподавателей Хогвардса, даже ненавистных ранее слизеринцев… в особенности, одного из них – Северуса Снейпа. После того известия о приближении своей возможной кончины парень словно со стороны заново оценил все поступки и отношения с людьми в своей недолгой жизни и был стопроцентно уверен, что его… неравнодушие к этому мужчине – не простая симпатия, а нечто большее… Он даже себе боялся признаться в этом, но ему всё больше казалось, что… это была… любовь… Учитывая сложное отношение к нему слизеринца, юноша сам себе поклялся, что об этой его тайне Северус не узнает никогда, и… сам же нарушил эту клятву. У каждого человека есть предел выносливости, и он наступил для Гарри Поттера в день его превращения из призрака в молодую копию Тома Риддла. Предшествующие этому дни и ночи юноша запомнил как череду непрекращающихся экспериментов, заучиваний боевых заклинаний – преимущественно не светлого характера – и постоянно поступавших донесений от его мохнатых, крылатых и прозрачных друзей. Маги, входившие в Альянс, лихорадочно метались, отводя на сон всего по нескольку часов в сутки, и старались просчитать все варианты событий, которые могут развернуться в Тайной Комнате. Были тщательно проверены и отвергнуты сотни проклятий, прежде чем они остановились на одном единственном, с помощью которого Гарри и подпитывавшие его четверо магов могли прервать ритуал, задуманный Тёмным Лордом и, воспользовавшись его временной беспомощностью, вернуть тело Поттеру. Если… вот этих самых «если» набиралось великое множество. И только одно не подлежало сомнению: Риддл должен был погибнуть при любом раскладе, без оглядки на то, что при этом произойдёт с Гарри Поттером. Дух Воландеморта предполагалось «вытянуть» из тела с помощью заклинания Экзорцизма, которое должны были применить Северус и Малфой. Всё было просчитано до мелочей… во всяком случае, им тогда так казалось. Опытные Упивающиеся упустили только одну небольшую подробность, о которой, впрочем, ничего не могли знать. Уж их бывший лидер лично позаботился об этом…
Но мы несколько забегаем вперёд. В разведке и слежке за передвижениями Воландеморта и его приспешников – стаи Сивого в Запретном лесу – для Гарри незаметно пролетели его три с половиной дня в облике птицы и двое суток в призрачном состоянии. Юноша старался занять каждую минуту своего существования каким-нибудь делом, только чтобы не думать о предстоявшем сражении, в котором могли пострадать близкий ему человек и лучшие друзья. Как оградить Северуса от опасности, он так и не придумал, а вот отвести беду от Рона с Гермионой ему всё-таки удалось. Не без применения изворотливости и обмана, надо сказать. Комментарии, которыми его наградили вовсе не довольные подобным поворотом событий друзья, даже вогнали в краску случившуюся поблизости Миртл, хоть она и была призраком. Но поделать гриффиндорцы ничего не могли. Хоть Гарри и обманом выманил у них обещание не участвовать в сражении с Воландемортом, от магической клятвы не делать этого их никто не освобождал.
Юноша немного, было, успокоился, но накануне превращения в человека случилось ещё одно событие, окончательно лишившее его «розовых очков». После отбоя, когда Гарри отрабатывал зубодробительное заклинание, способное без отрицательных последствий для окружающих свести на нет задуманный Риддлом ритуал, с ним ментально связался Живоглот:
«Черныш, тот двуногий, за которым мы следим, под своей невидимой тряпкой сумел выбраться из башни».
«Что?! Но Стэлс с Тревором же клялись, что он не сможет сегодня ночью покинуть Гриффиндорскую башню?! Мы же специально в коридоре болото устроили и следы почти не заметали, чтобы МакГонагалл усилила Следящие чары!»
«Эта недокошка так и сделала. Только принесло тут каких-то, наверное, из этого вашего Министерства, они всё ваше колдовство убрали и весь вечер наших подопечных допрашивали. Только к ужину отпустили».
«С чего ты взял, что они министерские? Может, чьи-то родители из попечительского совета?» – Гарри понимал, что цепляется за соломинку, но очень уж не хотелось верить, что их диверсия привела к визиту министерских крыс (не в обиду Стэлсу будь сказано). Неизвестно, как мог среагировать и так находившийся на взводе Воландеморт на появление чиновников.
«Сколько я раз тебе говорил, мышеголовый, что на котятах есть запах их родителей, братьев и сестёр! Если бы эти двуногие были одного племени с кем-то из наших подопечных, мы бы это почуяли! Да и не узнал их никто. Я спрашивал…»
«Ну, прости, Живоглот, я и впрямь не подумал».
«Не подумал он! Сколько раз я тебе говорил: первая кошачья заповедь – всегда думай, прежде чем что-то делать, а если всё-таки сделал, знай заранее, куда отпрыгнуть, чтобы успеть спасти свою шкуру…»
«Да помню я, помню! Ты про Воландеморта начал рассказывать…»
«Пффф! Торопыга! Вторая заповедь…»
«Живоглот! Он же смоется из школы», – послал умоляющую мысль юноша: старый полукнизл мог читать нотации до второго пришествия Мерлина, если был не в настроении.
«Не смоется. Он ещё только из башни вышел. Так вот, вторая заповедь – спешка нужна только при ловле блох и при поносе. Этих из Министерства было трое, все важные, что твой Герцог, и запах мерзкий, я чуть не расчихался…»
«Живогло-от…»
«Ладно… Так вот, эти трое перевернули вверх дном всю Гриффиндорскую башню, только что в мышиные норы не заглядывали, клянусь собственным хвостом… Иди ты к совам, Стэлс! Нормальный у меня хвост! На свой посмотри! О чём это я? А!!! Допросили наших подопечных, прихватили пару игрушек по мелочи… Твой двуногий рыжий приятель сказал, что они не добрались до тайника. Забрали с собой двуногую кошку и ушли в учительскую».
«А этот как выбрался?»
«Так они же все чары поснимали. Моя подопечная хотела их заново наложить, да побоялась, что ЭТОТ заметит. Молодец, девочка! Может, на него Пивза натравить?»
«Погоди», – юноша-призрак развернулся к молча разглядывавшему его Северусу и в нескольких словах передал свой ментальный разговор с рыжим полукнизлом.
– Пусть не вздумают нападать. Куда он направляется? К потайным ходам?
«Живоглот, куда он направился? К статуе горгульи?»
«Нет… Погоди… Стэлс с Тревором говорят, что этот двуногий шёл к каменной страшилище, но потом замер, как будто передумал, и повернул назад. Идёт в сторону учительской. Крадётся. Как на охоте».
– Риддл хотел выбраться из школы, но потом повернул в сторону учительской. Живоглот говорит, что он, похоже, решил устроить там засаду.
Последнее сообщение Гарри зельевар слушал уже на ходу. Распихав по карманам мантии несколько артефактов, он наложил на себя Дизиллюминационные чары и выскользнул из своей гостиной в коридор Подземелий, напоследок приказав юноше «не высовываться».
Естественно, гриффиндорец его не послушал и, натянув на голову капюшон мантии, делавший его похожим на монаха, просочился сквозь стены и вынырнул из камня в нише с доспехами неподалёку от учительской, как раз вовремя, чтобы застать не очень-то сердечное прощание гриффиндорского декана с… Гарри чуть не выругался вслух, увидев среди постных рож министерских служащих слащавую физиономию Долорес Амбридж – ведьмы, попившей у него на шестом курсе немало крови:
– Дорогая, Минерва, я надеюсь, подобные происшествия в школе больше не повторятся, иначе Господин Министр Магии будет вынужден всерьёз заняться кадровой политикой Хогвардса.
– Дражайшая Долорес, а вам не кажется, что это не в его компетенции? Я подчиняюсь приказам только одного человека, и это не Корнелиус Фадж, – МакГонагалл сухо кивнула непрошеным гостям и нелюбезно намекнула: – Надеюсь, дорогу к камину в главном холле вы найдёте сами. Мне ещё придётся восстанавливать Защитные и Следящие чары на общежитии моего факультета, так недальновидно разрушенные вами, – с этими словами преподаватель Трансфигурации, коротко кивнув опешившим членам комиссии, удалилась по коридору.
Гарри, скрывавшийся в тени за доспехами какого-то рыцаря, вздохнул с облегчением: ведьма, которую он, несмотря ни на что, уважал, уходила в сторону, противоположную от затаившегося под мантией-невидимкой Воландеморта. Того выдавало едва заметное радужное свечение, очерчивавшее контуры тела. Для обычного человека это было бы незаметно, но Поттер, как всякий уважающий себя призрак, привык «видеть» всё, что излучало магию. Ощутил он и бесшумное появление «на сцене» Северуса. Не успел юноша расслабиться, ободренный присутствием любимого человека, как обстановка в коридоре едва ощутимо изменилась. Стоило МакГонагалл скрыться за поворотом, и в длинном помещении стало как будто бы темнее и холоднее на пару градусов. Обсуждавшие результаты проверки чиновники Министерства не сразу почувствовали эти перемены. У Гарри с ощущениями всё было в порядке, но он никак не мог сообразить, чего добивался Риддл, полностью изолируя коридор от остальных помещений школы. Но ответ на вопрос прояснился довольно быстро. Как только изоляция была полностью завершена, Тёмный Лорд со всей своей накопленной за несколько месяцев Силой атаковал трёх волшебников, первым делом парализовав их, а затем приступив к поглощению магии. Подобное наглое нападение прямо в стенах замка на секунду заставило юношу-призрака замереть на месте. Но потом проснувшаяся гриффиндорская отвага и тщательно культивированные Дамблдором героизм и самопожертвование толкнули, было, парня броситься на помощь прижавшимся к стенам министерским крысам, но яростный шёпот зельевара вернул его с небес на землю:
– Нет!!!
– Почему?! Он же превратит их практически в сквибов!
– Если он не найдёт оставшиеся три жертвы, то может напасть на кого-нибудь из студентов. Решай, кто тебе дороже: твои друзья-приятели или эта… жаба? Кстати, остальные двое ничем не лучше Амбридж. Можешь мне поверить. Скажи мне, Поттер, кого ты в этом случае выберешь?
– Но это же…
– Нечестно? Подло? Да, ты прав. Но никто и не обещал тебе, что жизнь будет играть по рыцарским правилам. Вмешавшись, ты выдашь себя, нас, подвергнешь опасности студентов и всё равно ничего не добьёшься. Поверь мне, Лорд умеет быстро устранять свидетелей.
Гарри завис на месте, сжав руки в кулаки. Он понимал, что Северус прав, и по большому счёту ему не было жалко латентную садистку Амбридж, но юношу коробил сам подход к делу. Не в силах справиться с нараставшим в душе отвращением к себе, призрак всосался в стену, отправившись прямиком в библиотеку, где его бы никто не стал доставать ночью, и, забившись в угол, просидел там до утра. А на следующий день никак не мог заставить себя смотреть в глаза любимому, ощущая себя последним трусом. Северус, как никто другой понимавший, как больно и тяжело расставаться с детскими иллюзиями, не приставал к парню.
Все эти переживания и нараставшая в душе усталость всё ближе подводили юного волшебника, оказавшегося в непростой ситуации и обладавшего сложноконтролируемой в его возрасте Силой, к срыву.
Превращение в человека прошло на этот раз гораздо болезненнее, чем прежде. Юноша буквально ощущал себя вывернутым наизнанку. Каждая клеточка тела разламывалась от боли. Открыв глаза, он с удивлением обнаружил себя не в потайных покоях Малфоев, где застала его начавшаяся на пару часов раньше предсказанного метаморфоза, а в личных покоях слизеринского декана. Чьи-то заботливые руки осторожно отводили с глаз спутавшиеся и слипшиеся от пота волосы, протирая лицо мягкой прохладной тканью, смоченной какой-то приятно пахнувшей жидкостью. Эти нежные прикосновения приносили неизъяснимое облегчение измученному болью телу. Несколько минут Гарри позволил себе лежать в полудрёме, бездумно наслаждаться этими касаниями и отсутствием боли. Так легко было притвориться, что он ещё не пришёл в себя, что нет нависшей над жизнью опасности, что это руки Северуса так нежно заботятся о его бренном теле, что ему… не осталось жить всего несколько часов. Последняя, пришедшая в голову так некстати, мысль мгновенно разогнала дымку эйфории, окутывавшую сознание, и заставила парня резко распахнуть глаза. Заботливые руки тотчас же исчезли, заставив юношу испытать ни с чем не сравнимое сожаление и разочарование, но Гарри уже привычно подавил готовые отразиться на лице чувства. Уж чему-чему, а контролю над собственными эмоциями он за эти месяцы научился. Великая вещь – стимул. Ни побои родственников, ни поливающий его грязью «Пророк», ни переменчивое внимание однокурсников так и не смогли за семнадцать лет научить его скрытности, а вот эти дни безумных метаморфоз и гонки наперегонки со смертью научили.
Первое, что он увидел, была уже знакомая, но такая необычная в этом «некошачьем» ракурсе спальня Северуса. Гарри в облике Риддла, полностью раздетый, лежал на кровати хозяина, а вышеозначенный зельевар, чьи прикосновения ещё так недавно дарили облегчение измученному телу, со странным выражением лица смотрел на пришедшего в себя парня.
– Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? – голос мужчины был каким-то… нейтральным, неживым. Юноша непроизвольно поморщился от пронзившей душу боли, хотя подобной реакции от зельевара ожидал. Восстановившаяся, было, с момента его внепланового превращения в совёнка духовная близость с тех пор, как он в призрачном состоянии принял облик Гарри Поттера, опять сошла на нет. Парень видел, что небезразличен Северусу, но отвращение мужчины ко всему, что было связано с Поттерами, причиняло юноше боль. Последние два дня ему удавалось сдерживаться, делая вид, что он не заметил изменившегося отношения зельевара, но это последнее превращение как нельзя ближе подвело его к пределу терпения. Гриффиндорская гордость, на счастье или на беду являвшаяся неотъемлемой частью во всём прочем вполне «слизеринистого» волшебника, не могла стерпеть такого холодного обращения. Душа юноши требовала… провокации. Хотелось взорвать эту холодную невозмутимость, написанную на любимом лице. И эта «краснознамённая» часть, воспользовавшись ослабленным состоянием парня, победила и, вооружившись его же слизеринской язвительностью, с хриплым карканьем вместо сорванного во время превращения голоса выдавила:
– Не дождёшься… Сколько я провалялся?
– Сорок минут. Я вижу, Поттер, вы вполне пришли в себя, и мне стоит передать вас в заботливые руки любящих друзей, которые сейчас устроили засаду под этой дверью, оккупировав мою гостиную, – Снейп, вновь напустивший на лицо маску холодной сволочи, уже повернулся к дверям, чтобы выполнить угрозу, но раздавшиеся за спиной отчаянный вскрик «Нет» и шум падающего тела заставили его позабыть игру и опрометью метнуться к свалившемуся с кровати юноше. Вся напускная холодность и язвительность мужчины слетела в один момент, стоило ему только поймать отчаянный взгляд синих глаз, сквозь которые на него глядела чужая душа:
– Что же ты делаешь, сумасшедший мальчишка? Хочешь разбить свою дурную голову?
Гарри изо всех оставшихся сил обнял склонившегося над ним зельевара, уткнувшись носом куда-то в его ключицу, и отчаянно прошептал:
– Не уходи… Прошу тебя, только не уходи… До полнолуния ещё три часа, а потом… моя жизнь уже не будет иметь значения…
– Твои друзья переживают и волнуются о тебе. Да и твой «телохранитель» Кингсли начнёт подозревать нас во всех смертных грехах, если мы не появимся в ближайший час, – но, вопреки «правильным» словам, Северус с комком в горле, возникшим от отчаянной мольбы юноши, не спешил размыкать объятия, а просто подхватил дрожавшее от слабости и напряжения тело парня и понёс его в ванную.
Ему пришлось вспомнить навыки беспалочковой магии, чтобы избавить себя от мешавшей одежды и наполнить небольшой бассейн в полу тёплой водой с добавлением расслабляющего мышцы и тонизирующего зелий, и уже через пару минут мужчина с удовольствием погрузился в ванну, так и не выпустив из рук свою драгоценную ношу. Воспоминания о проведённой почти две недели назад ночи с трудом давали держать себя в руках. Даже Северусу с его хвалёной выдержкой приходилось прилагать усилие, чтобы не превратить мытьё пострадавшего от превращения молодого человека в прелюдию к любовным играм, хотя, видит Мерлин, ему именно этого сейчас и хотелось. Он боялся навредить юноше и старался быть осторожным и нежным, не причиняя измученному телу лишней боли. Северус не учёл только одного: его подопечный имел на это свою точку зрения. Как только сведённые судорогой мышцы расслабились, а получаемая от попадавшего через кожные поры зелья энергия позволила ему до конца контролировать своё временное тело, Гарри развернулся, выскальзывая из объятий Северуса и сам подался ему навстречу, крепко обнимая за шею и втягивая мужчину в поцелуй. Сопротивления его эскапада не встретила. Последнюю попытку остановить развивающиеся события Северус предпринял, только когда они оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть воздуха:
