Текст книги "Держи хвост трубой, а клюв на замке (СИ)"

Автор книги: Su.мрак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Хмм, – Снейп просканировал ауру юноши и, заметив явные признаки недавней потери Силы, нахмурился. – Зачем это Золотому Мальчику Дамблдора?

– Не знаю. Только вот…

– Что?

– Я не раз дрался с Поттером. Он сильный маг, но такого я от него не ожидал. У меня было такое ощущение, что я сражаюсь со скалой, все мои заклинания отскакивали от него, словно я… первокурсник какой-то.

– А это точно был Поттер?

– Во всяком случае, выглядел он именно так. Оборотное я бы заметил. В общем, если бы этот кот не бросился на него, боюсь, ты бы сейчас разговаривал уже с потерявшим память сквибом.

– Кстати, о коте. Ты говоришь, он отразил «Бомбарду» и сам атаковал Поттера магией? – Северус внимательно вгляделся в своего уже опустившего ранее вздыбленную шерсть пленника, – «Анимагум ревеллио», – ничего не произошло, зелёные глаза с узким вертикальным зрачком продолжали следить за зельеваром. – Странно. Это и в самом деле кот. Точнее – котёнок. Месяцев шести-восьми.

Снейп попытался проникнуть в сознание маленького существа, но его посыл словно наткнулся на каменную стену. Он вообще не чувствовал это животное:

– Странно. Кто же ты такой, малыш? – в круглых глазах Черныша ему на мгновение привиделась мелькнувшая было насмешка, но почти сразу же исчезла. – Мда-а, пожалуй, оставлю-ка я тебя у себя. Посмотрим, что ты за зверь такой.

– А если он чей-то фамильяр?

– Вот и выясним, что это за птица.

Но узнать так ничего и не удалось. Никто не признался, что котёнок принадлежит ему. Поначалу, чтобы не сбежал, Снейп запирал его в просторной клетке у себя в спальне, но рассерженный Гарри-Черныш, получивший наконец-то доступ к своей магической силе, не стал терпеть такого безобразия, в ту же ночь, как только мужчина уснул, наколдовав ведро ледяной воды и с нескрываемой радостью опрокинув его на ничего не подозревавшего мага. Из последовавших за этим событием эмоциональных высказываний юноша почерпнул много новых словосочетаний. Но Снейп не был бы Снейпом, если бы сдался так легко. Наколдовав вокруг временной темницы геройского котика кокон Защиты, зельевар, довольный своей изобретательностью, вновь улёгся спать.

В этот раз Гарри пришлось поднапрячь мозги и свою легендарную сообразительность (которую слизеринцы вполне заслуженно считали изворотливостью). Защитный периметр не пропускал обычные невербальные заклинания, способные причинить вред. Промучившись полночи, под утро юноша таки нашёл выход. Да-а, профессор МакГонагалл могла гордиться одним из лучших студентов своего факультета. Вот только, к своему стыду, Гарри был готов сознаться, что на эту идею его натолкнули отнюдь не знания, полученные в школе, а маггловские фэнтезийные ужастики, которые так любил смотреть по TV Дадли. Был там один, про мебель, вообразившую себя гигантской мухоловкой. Защита «проглотила» его воздействия и даже «не поморщилась». Ну, кому в магическом мире в здравом уме могло прийти в голову наложить щиты от безобидного заклинания трансфигурации неживого в живое растение, это же было безобидное заклинание на уровне четвёртого курса?

Новоявленной гигантской кровати-мухоловке, похоже, перерождение пришлось по душе, и она с радостным чавканьем закрыла свои створки… Э-э-э… то бишь пологи балдахина, с утробным урчанием примериваясь к ничего не подозревающей добыче, спокойно спавшей посреди «милого цветочка»… А вот перемазанный с ног до головы в едкой слизи зельевар превращения совсем не оценил. Юный гриффиндорец с замиранием сердца следил, как достававший его в Хогвардсе профессор сражается со сбрендившей деревяшкой, возомнившей себя плотоядным растением. Это зрелище он намеревался сохранить в своей памяти до конца дней и благоговейно просматривать… в особо тяжёлые минуты жизни. Если бы кошки умели хохотать, он бы уже голос сорвал от смеха, но эти благородные животные, к сожалению, проявляют своё веселье только забавным фырканьем. Ну-у, не велика разница, уж нафыркался-то наслаждавшийся вернувшейся к нему властью над магией пакостник вдосталь.

Правда, веселье как-то поутихло, когда зельевар, «усмирив» кровать и сбросив с себя изгаженные слизью «чёртова цветочка» остатки пижамы, двинулся в сторону клетки. Глаза его метали яростные молнии, а от лица и фигуры веяло решимостью проучить зарвавшегося не-пойми-кого. В душу юного котика начал заползать страх. Хвалёная кошачья, да и его собственная интуиции на два голоса орали: «Вот сейчас ты очень пожалеешь о своей выходке!!! ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ!!! И прямо СЕЙЧАС!!! И будешь жалеть долго… прямо до конца своей вот-вот готовой оборваться жизни». Котёнок на полусогнутых лапах отступил вглубь клетки, забившись в самый тёмный её угол, но так и не смог оторвать глаз от приближающегося к нему страшного хищника. Мощного. Сильного. Смертельно опасного. Его движения завораживали, а в словно облитой стеклом тёмной фигуре, поблёскивавшей в свете оставленной на ночь свечи, несмотря на всклокоченные и мокрые от слизи волосы и кожу, не было ничего жалкого. Даже сквозь охватившую его панику и древнюю память тела, в котором он сейчас находился, твердившую: «Покорись вожаку. Разорвёт», в человеческой душе невольно поднималось восхищение: «Ох-ты! Мантикора забодай! Ни фига себе тело!» Разъярённый мужчина, избавившись от испорченной одежды, и не подумал как-то прикрыть свою наготу, так что Гарри ухитрился разглядеть его во всей красе. Посмотреть действительно было на что. Высокий, прекрасно сложенный, с развитыми постоянными тренировками мышцами он напоминал смертоносную пантеру. Впору было искать убежище от его гнева, но… юноша не мог отвести восхищённого взгляда, заворожённо следя, как Снейп снимает Защиту и входит в клетку. Когда он опомнился, прятаться или хотя бы притворяться спящим было уже поздно. Сильная рука сгребла черное тельце за загривок и вздёрнула вверх, заставив встретиться глазами с метавшим молнии взглядом зельевара.

– Мерзавец! Ты что это тут устроил?!

Этот приглушённый рык пробрал Черныша до костей, интуитивно заставив прибегнуть к кошачьей уловке №6 из списка, который все эти недели вдалбливал в его голову Живоглот. Когда-то он считал, что никогда не воспользуется подобным, позорным для его достоинства, трюком, но сейчас… Маленький чёрный котик, сделал большие умильные глазки и испуганно-дрожаще выдал:

– М-мяу…

Рука, державшая его за шкирку, перестала ощутимо встряхивать нашкодившего безобразника, гневный огонь, обещавший скорую и болезненную смерть мелкой сволочи, в глазах мужчины погас, лицо расслабилось, бывший Пожиратель насмешливо хмыкнул и уже спокойным голосом поинтересовался:

– Не любишь клетки? Вот и я не люблю. Ладно, выходи, Мерзавец.

Заточенца выпустили из кутузки, но надели частично блокировавший магию ошейник с именем владельца, который, впрочем, ловкие лапки научились довольно быстро расстёгивать. И только потом, по ночам, он не раз с удовольствием вспоминал произошедшее, разумеется, исключительно из-за разъярённого выражения физиономии слизеринского декана, а вовсе не потому, что тонкая, намокшая от воды пижама во всех подробностях обрисовывала высокое, стройное тело с прекрасно развитыми мышцами. А уж без пижамы… Нет! Конечно же, нет! Но какой-то предательский голосок в глубине души юноши нашёптывал, что в маггловских джинсах и обтягивающей футболке мужчина выглядел бы гораздо привлекательнее, чем в многослойной преподавательской хламиде. Но храбрый гриффиндорец мужественно отгонял от себя смущавшие его сознание мысли: «О, Мерлин! О чём я думаю! Да мне, быть может, до конца дней придется на четырёх лапах ходить и хвостиком помахивать, а всё туда же!»

Но интерес к зельевару никуда не девался. Тот оказался вовсе не таким, каким представлял его раньше бравый гриффиндорец, но юноша старался выкинуть подобные мысли из головы. Других занятий было выше крыши. Живоглот, впечатлённый сражением, учинённым Гарри в Подземельях, наконец-то, поверил его рассказам, и с его подачи юношу-кота выслушали самые уважаемые представители волшебных животных-хранителей в Хогвартсе. Как оказалось, старый полукнизл был у них кем-то вроде почётного Предводителя, и к его мнению прислушивались все. То ли он сумел убедить остальных, то ли Черныш был настолько уверен в своей правоте, что ему поверили, то ли обладающие толикой магии существа сами почувствовали опасность, но с этого момента в школе началась совсем другая жизнь. Тайная. Секретная. Звери великолепно понимали язык людей, а на них самих никто не обращал внимания, и вот в «штаб», устроенный в одном заброшенном подвале под гриффиндорской башней, стали стекаться всевозможные сведения, которые руководство «подпольем» в составе Живоглота, Снежинки, крысака Стэлса, жабы Трэвора и Черныша, сортировало и анализировало. Отряды животных теперь патрулировали коридоры Хогвардса по ночам, а особо скрытные и незаметные уникумы вроде невесть как попавшего в школу хамелеона Шедоу, прицельно следили за Воландемортом в теле мальчика. Эта тактика себя оправдала, за неделю было предотвращено ещё три покушения на студентов, да так ловко, что даже подозрительный Риддл ни о чём не догадался. Дел хватало всем, и только проследить за передвижением врага по территории школы за пределами замка получалось с трудом, уж больно заметным было на ещё не сошедшем снегу их разномастное воинство. Вот если бы можно было сделать это с высоты птичьего полёта, но… совы даже разговаривать с «бескрылыми» не хотели, просто игнорируя все попытки вступить с ними в контакт. Приходилось обходиться своими силами.

Гарри был занят, как никогда раньше, и только вечером, перед отбоем появлялся в покоях зельевара. Сначала – чтобы не вызвать подозрений, а потом… потом ему просто стало невозможно без этого обходиться. Он полюбил лежать на диване рядом с читавшим книгу Снейпом, выслушивать его насмешливые комментарии проверяемых эссе, насмешливым взглядом следить за очередным «блеющим» невесть что студентом, выдернутым пред тёмные очи слизеринского декана. Со стороны это казалось таким смешным. Да и сам зельевар не был той тупой сволочью, любившей издеваться над учениками, как привык его воспринимать юноша. Он никогда не переходил границ дозволенного, а его насмешки были в своём роде шедевром. «Вот почему на меня ему никогда не хватало чувства юмора?» – порой огорчался гордый котёнок, но тут же прикрывал глаза от удовольствия и не мог сдержать тихого мурлыканья, когда сильная рука гладила его спинку и чесала за ушком. Юноша-кот не признался бы никому даже под страшными пытками, но эта незатейливая ласка была лучшим ощущением, которое ему пришлось испытать в жизни. Даже поцелуи с Чжоу и полудетские игры в любовь с Джинни близко с этим удовольствием не стояли. Гарри поначалу ругал себя на все корки «извращенцем» и «фетишистом», зарекался поддаваться странноватому обаянию этого ещё в общем-то не старого мужчины, но каждый вечер снова устраивался возле него на диване. Дальше – больше. Обоих, по-видимому, мучили ночные кошмары, и как-то так получилось, что спать после ночных патрулирований коридоров школы они ложились в одну постель и просыпались практически в обнимку.

Так прошли полторы недели. Однажды вымотанный патрулированием и «разбором полётов» после удачно сорванного покушения Риддла на Захарию Смита Черныш уснул прямо в том самом «штабе» в компании не менее уставших Живоглота и Снежинки.

Проснулся он от того, что разболелось неловко подвёрнутое крыло. Не выспавшийся Гарри недовольно завозился, попытавшись исправить положение и свернуться уже привычным клубком, но клюв с неприятным царапающим звуком проехался по полу и…

КРЫЛО?!!! КЛЮВ?!!!

Всё ещё не до конца проснувшийся юноша приоткрыл глаза и с недоумением воззрился на… серо-пёстрые перья своей грудки и когтистые птичьи лапы. Какое-то время ушло на то, чтобы сообразить, что вся эта «прелесть» в общем-то принадлежит ему-любимому… Сознание ещё никак не могло освоиться с подобной информацией, и юноша недоумённо уставился на своё отражение в пыльном стекле дверцы шкафа, из которого на него, вытаращив круглые глаза, пялился… совёнок и тогда помещение заброшенного подвала огласил панический крик:

– Мама!!! Я что, стал птицей?!

====== Глава 5. Ночная эскадрилья, или: «Люфтваффе заказывали?» ======

– Мама!!! Я что, стал птицей?! – юноша чуть не прикусил язык. Изо рта… Ой, клюва, раздавался клёкот и пронзительные вскрики.

Не успело эхо, на все лады отражавшее его крик, заполнить огромное подвальное помещение, как уснувшие с ним вместе друзья-кошки мгновенно подскочили и заняли боевые стойки. Черныш хотел было кинуться к Живоглоту за советом, но старый рыжий кот, вздыбив шерсть, разъярённо зашипел что-то совершенно неразборчивое и попытался ударить его лапой по голове. Только великолепная реакция и развитое чувство опасности позволили Гарри за секунду до удара уйти в сторону. Словно в замедленной съёмке, перед его глазами пронеслись пять острых кривых кинжалов, по недоразумению именуемых кошачьими когтями, и началось…

Юноша-совёнок, совершенно не привыкший к новому телу и с трудом способный летать, пытался достучаться до двух взбешенных меховых шаров, в которые внезапно превратились его добрые друзья – Живоглот со Снежинкой. Но, похоже, те просто не понимали его криков. Он тоже ничего не мог разобрать в том диком мяуканьи и шипении, которые ещё вчера казались ему нормальной речью. Кошки обходили его с двух сторон, то и дело атакуя не умеющую постоять за себя птицу, а Гарри уворачивался как мог и пытался найти выход из сложившейся ситуации. И звучавший в ушах «кошачий концерт» никак этому не способствовал. Голова юноши просто раскалывалась от боли. Ставшая вдруг непонятной кошачья речь, накладывалась на почти физически «слышимые» мысли бывших наставников: «Шпион!!! Этот комок перьев пробрался в наш штаб!!!» И эта какофония рождала страшный дискомфорт. Черныш попытался, было, мысленно «достучаться» до друзей, но те пребывали в состоянии боевого транса и не реагировали на ментальный зов перепуганного парня. Когда его в очередной раз чуть не «приласкали» когтями, загнав в угол, совёнок решил, что нет ничего нелепее геройской смерти в зубах друзей и, совершив немыслимый пируэт в воздухе, рыская и ныряя на ещё непослушных крыльях, полетел к выходу из подвала. Шипяще-вопящие кошачьи, разъярённые тем, что «шпион» вывернулся из их когтей, на максимально возможной скорости понеслись следом. Расстояние между беглецом и погоней неуклонно сокращалось. У Гарри плохо получалось маневрировать на поворотах, и Живоглот со Снежинкой догоняли его. К тому времени, как он сумел вырваться на открытую галерею первого этажа, выпущенные когти рыжего полукнизла почти доставали до его хвоста. Ещё один прыжок, и…

– НАШИХ БЬЮТ!!!

Первым чувством было огромное облегчение. Парень не понял, откуда раздался этот вопль, но уже через секунду тихие мартовские утренние сумерки взорвались клёкотом атакующих птиц, а просвечивающее через балюстраду едва показавшееся над горизонтом солнце заслонили крылья слетавшихся со всех сторон пернатых.

– Ах, вы, пародия лишнелапая! Кошмары бескрылые! Птенца обижать?! Я вам сейчас устрою!!! – в бесшумно спикировавшей белой птице, нацелившей страшные когти на ощерившихся в шипении котов, юноша с удивлением узнал свою сову Буклю.

– Бей мышей-переростков!!! Живыми не выпускать!!! – следом, по спирали, раскинув огромные крылья, спустился чёрный филин. А за ним… на галерею хлынул целый крылатый ураган: амбарные совы, неясыти, сычики, даже несколько воронов. Последний из них с частично потерянным – видимо, в неравной битве – хвостом, оглушал всех жуткой имитацией человеческого свиста и орал во всё горло:

– Атака с разворота-а!!! Держись мохнатые-е!!! Не бойсь, малец, «Ночная эскадрилья» своих в беде не бросает!!! Ща-а, мы вам покажем, ур-роды, что такое «Люфтваффе» в действии!!!

И без того едва державшийся в воздухе Гарри, услышав последнюю фразу, запутался в крыльях и кувырком рухнул на пол, но, увидев, что настроенные серьёзно птицы собираются выполнить свои угрозы и действительно спустить шкуры с котов, собрался с духом и закричал:

– Нет!!! Не надо!!! Оставьте их в покое!!! Это недоразумение!!!

Как только его слова дошли до совино-вороньей стаи, крылатое воинство прекратило атаку, но продолжало держать Живоглота со Снежинкой в окружении. Кошки застыли на месте, спина к спине, по прежнему готовые к бою, но юноша-совёнок видел, как боевое бешенство в глазах Живоглота сменилось острым интересом и вновь мысленно попытался связаться со старым котом: «Живоглот, это я, Черныш. Не знаю, как такое могло произойти, но я проснулся совёнком». Связь с существом другой породы отнимала много сил, но парень всё-таки дождался отклика. Где-то далеко-далеко, на периферии сознания, едва слышный из-за сильных помех знакомый голос произнёс: «Черныш? Что это за сумасшедший дом? Я не понимаю…» Шерсть на рыжем загривке опустилась, и кот невольно шагнул вперёд, чтобы вглядеться в глаза взъерошенного совёнка. Букля явно не оценила этого порыва, гневно заклекотав и вновь угрожающе расправив огромные белые крылья, словно вот-вот готова была подняться в воздух и спикировать на врагов.

– Букля, нет!!! Они не враги!!!

– Не-ет, они не враги, они – будущие меховые коврики, или я не сова!!! Подумать только!!! Напасть на птенца прямо в замке!!!

– Букля, прекрати, пожалуйста.

– А ты кто такой, птенец, чтобы указывать взрослым птицам, что делать? – надменный голос чёрного филина до смешного напоминал привычную манеру речи его хозяина. Даже не знай Гарри, что это Герцог, филин Малфоев, он совершенно точно мог бы определить это сейчас. Пёстрому совёнку с трудом удалось сдержать подступающий к горлу истерический смешок. Не хватало ещё расхохотаться прямо здесь, при всём честном народе, сидя посреди галереи. Гордая птица этого бы ему никогда не простила.

– Я Гарри… э-э-э… друг Букли… – юноша приготовился к очередному раунду споров, неверия, приведения доказательств и непонимания. Но полярная сова, резко развернула голову в его сторону, вглядываясь в совёнка своими жёлтыми пронзительными глазами. Гриффиндорец не опустил взгляда. Птица с минуту словно изучала его, пытаясь найти какой-нибудь подвох, затем шумно, с клёкотом, выдохнула и растерянно произнесла:

– Гарри, это и вправду ты, малыш?

– Ну-у, в общем-то, да.

– Но в этом теле…

Если бы парень мог пожать плечами, он бы это сделал, сразу же почувствовав себя виноватым за то, что ни разу за эти четыре недели, прошедшие с момента превращения, даже и не вспомнил о своей птице:

– Прости, Букля, так уж получилось… Я сейчас тебе всё расскажу. Только, пожалуйста, отпустите Живоглота со Снежинкой, они ни в чём не виноваты.

Букля перевела взгляд на недовольно вслушивавшегося в их разговор Герцога. Филин сделал было неприступно-непонимающую мину, но через минуту сдался, неохотно проворчав:

– Пропустите этих тварей к их норам. Пусть проваливают.

Как только он это сделал, пернатое воинство разлетелось в стороны, освободив для кошачьей парочки дорогу к лестнице. Снежинка тотчас же молнией метнулась в спасительное укрытие, но Живоглот уходить не спешил. Тщательно подбирая слова непривычного для него языка, полукнизл проговорил:

– Ффстреч… фечер…сдессь…

Герцог с не меньшим усилием промяуко-фырчал что-то утвердительное в ответ, явно пользуясь кошачьим языком. Почти тотчас же из-за поворота послышались шаги завхоза, как всегда, бормотавшего себе что-то под нос о «тварях, которые гадют и гадют, и спасения от них нет», и рыжий кот мгновенно скользнул в тень на лестнице, скрываясь из вида, но напоследок задумчиво взглянув в глаза Гарри. В его взгляде читался явный вопрос. Но юноша не успел ничего сделать, подталкиваемый с двух сторон Герцогом и Буклей, он вместе с остальной птичьей стаей бесшумно ретировался с поля не состоявшегося сражения.

– Полетели в башню. Солнце встаёт, с непривычки твоим глазам будет больно, – белая сова заботливо страховала едва лавировавшего в непривычных воздушных потоках юношу. Гарри хотел, было, поинтересоваться, а как же она тогда ухитряется носить почту днём, но получалось что-то одно – либо летать, либо говорить. Как только он открывал клюв, концентрация внимания на правильном движении крыльев пропадала, и совёнок пару раз чуть не сорвался в пике. Пришлось дожидаться прилёта в совятню. С непривычки этот путь занял гораздо больше времени, чем было привычно остальным совам, это парень понял по недовольным взглядам, которые кидал на него Герцог, который явно был для птиц кем-то вроде вожака-предводителя. Похоже, Советом, как у животных, в птичьей стае даже и не пахло. Мышцы новоявленного совёнка болели от непривычной нагрузки, но к концу полёта он худо-бедно научился управлять собственным телом и уже уверенно вслед за остальными направлялся в сторону специальных слуховых окон, через которые совы обычно проникали в совятню. К тому времени, как стая с шумом и довольным клёкотом влетела в башню, солнце уже окончательно поднялось над горизонтом, и его прямые лучи неприятно резанули чувствительные глаза юноши, чуть не заставив его промахнуться мимо окна и со всего разгона впечататься в стену. От болезненного столкновения и неминуемого позора его спасло чьё-то чёрное крыло, умелым толчком почти вкинувшее тельце совёнка в вожделенное отверстие в стене.

Гарри, перед глазами у которого ещё мелькали солнечные блики, мешавшие разглядеть полутёмное помещение в башне, повернулся, было, чтобы поблагодарить спасителя, но нарвался на насмешливое:

– Приземляйся уже, недоразумение с крыльями. Мало того, что ползёшь со скоростью недобитого червяка, так ещё и летать не умеешь. Стыдно уже в таком-то возрасте!

Юноша последовал совету, устроившись на специальном насесте и сложив крылья только-только собрался дать отпор наглому филину, как его опередил обманчиво спокойный голос явно разъярённой Букли:

– Герцог, если бы тебя вселили в тело двуногого, я бы с удовольствием посмотрела, с каким «изяществом» ты будешь сшибать стены. Отстань от Гарри, он ещё и часа не провёл в этом теле. Дай ему освоиться. Даже такой сноб, как ты, должен признать, что для совёнка, первый раз вылетевшего в свободный полёт, он справился просто великолепно! И вообще… – белоснежная красавица, едва достававшая до плеча огромному филину, гневно смерила того взглядом от когтистых лап до кисточек на ушах, – я не вхожу в вашу «эскадрилью», так что можешь свои распоряжения завязать мышиным хвостиком и засунуть сам-знаешь-куда!

Гарри подобрался, готовясь кинуться в бой, чтобы защитить свою храбрую подругу. По тому, как после её слов мгновенно стих птичий трёп в совятне, он понял, что Букля только что очень даже серьёзно «наехала» на здешнего всеми признанного вожака. Когти огромной чёрной птицы со скрежетом глубоко впились в деревянный шест, на котором он сидел, но Герцог даже и не подумал как-то ответить перешедшей всякие границы красавице. На его «лице» застыло гордо-неприступное выражение, но в огромных глазах на мгновение промелькнули боль и обида. Похоже прекрасная «колючка» Букля не оставила равнодушным гордое сердце филина-аристократа. Предводитель эскадрильи молча развернулся и, бесшумно взмахнув огромными крыльями, улетел в другой конец совятни.

– Вот так всегда! Как только я собираюсь с ним поговорить серьёзно, он удаляется с королевским видом! – полярная сова сердито встопорщила перья и гневно процедила. – Ненавижу красавчиков!

– Поговорить?! А я думал, ты его заклевать хочешь, – из горла юноши рвался едва сдерживаемый истерический смех. Слишком много всего навалилось на него за последний месяц.

– Много чести! Слишком много он о себе возомнил! Думает, поманит крылом, как любую другую пернатую дуру, и я тут же буду ворковать вокруг него аки горлица. Не дождётся!

– А, по-моему, он тебе нравится.

– Нравится?! Что за чушь! – Букля слегка кокетливо склонила голову, прикрыв глаза. – Не люблю зазнавшихся типов.

– Так что, он остальных под себя силой и угрозами подмял?

– Мыши что, твой ум съели? Как он один мог бы с этим справиться? – от неожиданности сова даже забыла свой притворный гнев. – Нет, Герцог и в самом деле очень хороший вождь. С тех пор, как он стал нашим предводителям, не был ни одного случая, чтобы кто-то обидел птенца или принёс вред кому-нибудь из птиц. А это не так просто, поверь. Рядом Запретный лес, а там какие только твари не водятся. Да и твои лишнелапые приятели иногда проверяют нашу стаю на прочность.

– Так в чём дело?

– А ни в чём! Вбил себе в голову, что я нуждаюсь в его защите! Кто его просил меня оберегать, словно я двухнедельный птенец?!

– А по-моему, он просто… к тебе неравнодушен, – безобидная болтовня с Буклей, позволила столько пережившему с утра совёнку успокоиться и примириться с очередным финтом ушами, который снова устроила его судьба.

– Скажешь тоже! Да кому он нужен?! – сова исподтишка взглянула в сторону игнорировавшего её Герцога и недовольно прищурила глаза, увидев, как возле того крутится хорошенькая неясыть. – Петух со своим гар-ремом!

Словно опомнившись, что сболтнула лишнее, Букля тотчас же повернулась к Гарри и преувеличенно-весело поинтересовалась:

– А с тобой, человеческий птенец, что стряслось в этот раз?

– Многое, – если первоначально парень хотел посвятить в свои дела только свою сову, то сейчас ему пришло в голову, что в слежке за Воландемортом пригодилась бы вся «Ночная эскадрилья», а для этого ему необходима была поддержка Герцога. При мысли о птичьем воинстве, юноше на память пришли слова, которые птицы кричали в момент атаки на кошек:

– Букля, а почему вы кошек называете «пародией»?

– А-а, это! – сова задорно усмехнулась. – Есть старая легенда, что когда-то на свет появилась такая сова, которая боялась и не хотела летать. Другие птицы над ней смеялись, а она предпочитала охотиться на мышей в норах, а не пикируя с воздуха. В конце концов, у неё исчезли крылья, зато выросли лишние лапы и этот, как его?

– Хвост.

– Вот я и говорю – пародия, – Букля с гордостью расправила белоснежный хвост, – даже сравнивать нельзя.

– Забавно, а у кошек тоже есть такая сказка. Только там говорится, что кот был слишком ленив, чтобы выслеживать мышей в доме и отрастил крылья, – кажется, Гарри начинал понимать причину взаимной вражды котов и сов: они были слишком похожи повадками, да и во многих местах являлись просто конкурентами друг друга. Плюс незнание языка – вот и конфликт. А сказки – оправдание своей правоты.

– Не уводи разговор в сторону. Как получилось, что ты стал совой?

– Я всё расскажу, только… боюсь, нам понадобится помощь Герцога. Людям в замке угрожает опасность.

– Опасность? Ладно, – Букля тяжело вздохнула, ей не хотелось сейчас связываться с явно обиженным отповедью поклонником, но посмотрев на Гарри, которого она воспринимала, как своего птенца, полярная сова полетела к предводителю птичьего воинства.

Да-а уж! Допрос с пристрастием юноше устроили почище, чем на Совете животных-хранителей. Гарри не успевал ответить на один вопрос, как ему задавали другой. Чувствовалось, что Герцог настроен к нему скептически и ищет подвох в каждом его слове. Наконец, парню надоело отвечать «не знаю» на повторявшийся вновь и вновь вопрос филина: «Что задумал маг, захвативший твоё тело?», и он сорвался, выкрикнув прямо в глаза невозмутимому предводителю:

– Я не знаю, зачем ему магия студентов! Но зато могу точно сказать, на кого он нападёт в первую очередь. Воландеморт уже пытался провернуть подобное две недели назад, но я, будучи тогда ещё котёнком, помешал ему это сделать, а потом патруль тех, кого вы называете «бескрылыми», защищал каждую ночь ВАШИХ хозяев! Вы-то ведь даже слушать их предложения не стали!

– О чём ты, птенец?

– Две недели назад, в подземельях, тот, кто сейчас занимает моё тело, чуть не выпил магию… Драко Малфоя. Ведь это имя для тебя не пустой звук, а Герцог?

– Ты врёшь!!! Я бы знал…

– Каким образом? Ты что, летаешь в подвалах?

– Вот, коршуна вам на голову! И то верно. Букля говорила мне, да я не поверил.

– Вот-вот. Сколько раз я тебе сообщала, что мой хозяин ведёт себя, словно им управляет кто-то другой? А этот заброшенный замок, в который меня два раза посылали с письмами? Я же тебе говорила, что адресат – оборотень, но ты же не захотел меня слушать!

– Прости, красавица, – Герцог повернулся к уставшему совёнку. – Но как нам защитить своих хозяев внутри замка? Большинство коридоров непригодны для полётов, да и заметить нас там проще простого.

– Если вы договоритесь с Живоглотом, то внутри школы за безопасностью детей проследят «бескры…» Тьфу!!! Звери и земноводные. Но вот за пределами Хогвартса они бессильны.

– Что ж, придётся идти на переговоры, – филин недовольно скривился.

– Ты настолько им не доверяешь? Брось, Герцог, они хорошие друзья и будут отличными союзниками.

– Если мы ещё сумеем договориться. Если ты ещё не заметил, звери и птицы говорят на разных языках. Я могу, конечно, изобразить пару фраз, но для нормального разговора этого недостаточно.

Юноша вспомнил, с каким трудом смог сказать три слова Живоглот, и нахмурился, обдумывая сложившуюся ситуацию. Единственным выходом был ментальный контакт, который ещё плохо давался парню-совёнку. Но попробовать стоило.

Переговоры, как и договаривались, состоялись вечером на той самой галерее. Поначалу Гарри приходилось серьёзно напрягаться, чтобы поддерживать «разговор» с Живоглотом, Стэлсом и Трэвором, но со временем он словно «настроился» на нужную волну и общался с обеими договаривающимися сторонами уже не напрягаясь.

А после заключения соглашения подпольное движение в замке Хогвардс разом вышло на совершенно новый уровень. У никем не замечаемых жителей школы были теперь не только патрульные отряды, диверсанты и шпионы, но и великолепная воздушная разведка, способная легко переквалифицироваться в истребительную или бомбардировочную авиацию. Все эти термины вывалил на голову всем, кто был готов его слушать, неунывающий почти-бесхвостый ворон Ас, фамильяр магглорожденного пуффендуйца, помешанный на фильмах о второй мировой войне.

Теперь слежка за Воландемортом и всеми, с кем он контактировал, приобрела тотальный характер. И только змей, проживавших в замке, Гарри решил не вводить в курс дела. Кто их знает, а вдруг предпочтут ему потомка Слизерина. Обнаружив, что Тёмный Лорд наведывался в Тайную комнату, юноша тоже провёл туда свою разведкоманду. То, что им удалось там обнаружить, повергло парня в задумчивость. Тёмный маг явно готовил какой-то ритуал, а вот знаний, чтобы понять его суть, юному магу-недоучке катастрофически не хватало. Вот когда он от души проклял свою былую лень. Сейчас Гарри был готов учиться хоть сутки напролёт, только чтобы узнать, как им всем выпутаться из сложившейся ситуации. Но, увы, ни звери, ни птицы не могли даже проникнув в библиотеку, хотя бы вытащить хоть какой-нибудь фолиант со стеллажей, не говоря уже о том, чтобы его прочитать. Волшебные книги были тяжелы даже для самых сильных из них. А тут ещё «воздушная разведка» принесла на полуощипанном хвосте подслушанный разговор Воландеморта с перебравшимся в Запретный лес Фенриром Сивым. Конечно, в суть ритуала Лорд своего приспешника не посвящал, но они обговаривали возможность похищения детей на уроках Ухода и Гербологии, которые с наступлением весны должны были возобновиться в опасной близости от Запретного леса. Риддлу, уже «выпившему» пятерых во время своих вылазок за пределы Хогвартса, необходимо было ещё восемь жертв. Учитывая, какая паника поднимется в школе, если пропадёт или пострадает хотя бы один ребёнок, Воландеморт собирался организовать захват всей группы слизеринцев и гриффиндорцев, занимавшихся вместе с ним на уроках Хагрида.