Текст книги "Держи хвост трубой, а клюв на замке (СИ)"
Автор книги: Su.мрак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
– И что же такого я натворил? Убил? Украл? Предал кого-то? Нет! Всего лишь помог своим лучшим друзьям вернуть своё счастье. Молли, Артур, вы же видели, в каком состоянии находился в последнее время Рон? Так зачем принуждали его к этому браку?
– Гарри, малыш, о чём ты говоришь? Какое принуждение, Мерлин с тобой! – миссис Уизли в шоке прижала стиснутые руки к груди. – Как ты мог такое подумать? Просто Рон осознал, что вступление во взрослую жизнь, накладывает на человека большую ответственность… прежде всего перед будущими детьми, и…
– Да?! А когда вы поняли, что Герми не подходит вам в качестве невестки? Не после того, случайно, как с вами поговорил наш многоуважаемый директор?
– Гарри, ты обвиняешь меня в том, что я пытался сломать жизни твоих друзей? – директор Хогвардса ошарашено смотрел на своего бывшего ученика, так некстати вышедшего из-под контроля. Похоже, ему даже и не приходило в голову, что своим облагодетельствованием он ломал чьи-то судьбы. – Но согласись, для них двоих такой путь был бы проще и легче.
– Согласен, но, профессор, вы сами мне говорили о силе Любви. Так какую любовь вы имели в виду? Абстрактную любовь к ближнему? Почему же вы хотели разрушить настоящее чувство?
– Гарри, мы уже говорили с тобой о твоей импульсивности. Ты спровоцировал друзей на необдуманный шаг…
– Даже если это было ошибкой, это – наша ошибка. Не надо пытаться думать и решать за нас, профессор. Мы уже не дети и можем выбрать свой путь самостоятельно.
– Гарри, но профессор старше тебя и лучше знает… – МакГонагалл замолчала, наткнувшись на совершенно серьёзный взгляд зелёных глаз, и… впервые в жизни опустила глаза, спасовав перед мальчишкой, недавним семикурсником. Впервые в душе ведьмы зародились сомнения в непогрешимости своего Учителя. В памяти мгновенно всплыли случаи, когда она не верила этому немного странному, то удивительно зрелому, то по-детски непосредственному юноше, и каждый раз он оказывался прав. И ведьма отступила в угол комнаты, решив не вмешиваться больше в разворачивающиеся перед её глазами события.
Как ни странно, её юный собеседник понял причины её внезапного отступления и молча склонил голову, благодаря за выбор. Казалось, эти двое не замечали ни причитаний Молли, ни оправдывающегося голоса Сириуса, они поняли друг друга без слов.
Увидев, что его верная последовательница самоустранилась от наступления на взбунтовавшегося мальчишку, Дамблдор нахмурился: с Поттером всегда и всё шло не так, как он задумывал.
– Гарри, нам теперь придётся исправлять последствия твоих необдуманных действий. Но ничего, думаю, Паркинсоны и Нотты ещё не в курсе произошедших событий, и мы сумеем разобраться с этим недоразумением. Как удачно, что по маггловским законам, мисс Грейнджер ещё несовершеннолетняя, и…
– Профессор, вы принимаете меня за идиота? – бывший гриффиндорец холодно улыбнулся бывшему кумиру. Видит Мерлин, он не хотел обострять отношений, но непробиваемая уверенность директора в своих действиях и праве распоряжаться чужими судьбами вывела его из себя. – Герми и Рон заключили Магический брак – тут вы не подкопаетесь. Кроме того, я кровно ввёл Гермиону в род Поттеров, признав своей сестрой и матерью будущего наследника рода. С соответствующим выделенным приданым и магически защищённым домом, в котором они отныне будут жить. И я сомневаюсь, что родители Герми и Рона теперь будут так уж протестовать против этого брака, ведь их будущий внук станет когда-нибудь лордом Поттером.
– Как?
– ЧТО-О?!
– Каким образом?!
– Откуда ты узнал про ритуал?!
Вопросы посыпались на него, как из рога изобилия, но парень успел заметить, что чета Уизли явно «оттаяла», больше не заламывая руки в преувеличенном горе, а крёстный смотрел на него ошарашено, словно не узнавая крестника: «Ну же, Сириус, вытащи, наконец, голову из задницы и начинай уже соображать собственными мозгами, а не повторять, как попугай, все слова Дамблдора». На мгновение Гарри показалось, что Блэк вот-вот кинется на его защиту, но… бывший Мародёр опустил взгляд и, подхватив поставленную им на комод бутылку огневиски, сгорбив плечи, вышел из комнаты.
Юному Поттеру пришлось выдержать часовую бурю, устроенную налетевшими на него членами Ордена Феникса, но он твёрдо стоял на своём: «В Аврорскую Академию я пойду, но моя личная жизнь касается только меня, и ломать судьбу друзьям я не позволю. Если вам не нравится моё решение – ничем помочь не могу. Будете давить – готовьтесь к противостоянию». И никто: ни Дамблдор, ни Фадж, верещавший у парня над ухом в течении часа и обзывавший его «неблагодарным испорченным мальчишкой», ни невнятные укоры подвыпившего Сириуса, ни вразумления остальных «доброжелателей» не смогли заставить его ни на йоту сдвинуться со своей позиции. К досаде директора Хогвардса, вызванные для усиления впечатления и поддержки Хмури с Шеклботом только посмеялись над их плясками вокруг упёршегося рогом Убийцы-Воландеморта и, пробормотав что-то типа «нормальный парень, нам такие несгибаемые нужны», отправились восвояси. Так что, как ни хотелось Дамблдору, чтобы всё вернулось на круги своя, пришлось ему смириться.
Первое сентября подкрадывалось незаметно. Ещё бы, ведь ему предшествовали почти три месяца жесточайшей муштры и тотального контроля. Правда, выходные всё-таки были предоставлены в полное распоряжение трёх друзей, но Гарри предпочитал не обременять своим присутствием молодожёнов, и так встречавшихся только по субботам и воскресеньям, и просто бродил по историческим местам и древним улочкам Лондона, навёрстывая упущенное за годы вынужденного затворничества.
От победы в противостоянии его уверенность в себе только окрепла, ежедневные тренировки нарастили мышцы и прибавили пару дюймов роста, превратив бывшего худого очкарика в красивого зеленоглазого парня в подобранной по размеру одежде и с пытливо оценивающим собеседника взглядом зелёных глаз. И только на личном фронте изменений не было: Гарри не пропускал никого в своё личное пространство, на корню пресекая любые чьи бы то ни было попытки сблизиться.
Дамблдор смирился с потерей так необходимых ему гриффиндорских пешек и вознамерился было заменить их на детей других своих последователей, но… хитрые слизеринцы в лице уже вызывавших зубную боль при каждом их упоминании лордов Малфоя, Нотта и Паркинсона в обход всезнающего Верховного Чародея выбили в Министерстве разрешение для своих наследников обучаться в Магическом Университете Франции.
Гарри собирал вещи в своей спальне на Гриммо 12, готовясь к завтрашнему отъезду в Академию, когда в раскрытое окно внезапно влетел… Герцог и, оглядев, мягко скажем, неприбранное помещение, насмешливо поинтересовался, протягивая лапу с привязанной к ней запиской: «Ты что, гнездо задумал тут свить? Не советую. Слишком сыро».
«Нет, просто… – юноша подобрал подходящее определение, – перья чищу. В далёкий полёт собираюсь. А ты здесь какими судьбами?»
«Хозяин послал. Да отвяжи ты этот клочок пергамента, наконец! Вот скажи мне, человеческий птенец, почему вам всегда надо что-то относить днём, когда солнце глаза слепит? Почему вы не можете подождать до ночи?»
Парень усмехнулся, осторожно отвязывая послание от лапки птицы под его сдержанные жалобы. Будь на его месте Букля, она выразилась бы гораздо конкретнее и круче.
«Потому что мы дневные создания и по ночам спим. Ну-ка, посмотрим, что там задумал твой хозяин?» – увидев, как птица нетерпеливо переступает лапами, поглядывая на флигель, в котором находилась совятня Блэков, юноша со смешком добавил: «Лети уж, жених. Она тебя ещё вчера дожидалась. Все уши мне прожужжала, что такого сноба, как ты, видеть не пожелала бы до конца жизни. С её стороны это почти признание в любви». Не дожидаясь окончания его речи, филин вылетел в окно, а Гарри наконец-то развернул послание.
В записке, выведенной чётким мелким почерком Драко Малфоя, стояли всего три слова: «Поттер, надо поговорить». К посланию прилагалась небольшая шёлковая ленточка жизнерадостного слизеринисто-зелёного цвета.
– Ага. Портключ. Хмм…
До конца выразить свою мысль юноша не успел, в его комнату ворвались два вихря в лице взбудораженных Рона и Герми:
– Гарри, мы дожали Сириуса, и он позволил нам устроить сегодня вечеринку!
– Это что, Герцог полетел? Что понадобилось Малфою?
– Хочет поговорить.
– Ты ему веришь?
– Если он и обсуждал какую-нибудь пакость, то не при Герцоге, тот бы меня предупредил.
– Пойдёшь?
– Да.
– Мы с тобой.
– Ну-у, тут вообще-то не сказано, чтобы я пришёл один. Ладно… пошли, предупредим Сириуса, что идем в магловский ресторан. А там завернем за угол и активируем… это украшение.
– Не надо его предупреждать, – Герми замялась, отводя глаза.
– Что? Опять?
Гарри тяжело вздохнул и сжал руки в кулаки: Сириус пил, не просыхая, с тех пор, как Дамблдор с Фаджем, даже не ставя в известность Хмури, второй раз отклонили его заявление о возвращении на работу в Аврорат. После того, как юноша чуть ли не последним узнал о свадьбах лучших друзей, он возобновил свою подпольно-разведывательную деятельность. И из слухов и сплетен, принесённых перебравшимся к нему на постоянное жительство Стэлсом и Буклей, ему стало известно о носившейся в воздухе идее женить лорда Блэка на какой-нибудь юной нимфетке из полукровок. Кандидатура ещё была не подобрана, но Дамблдор уже начал обработку своего верного последователя, как всегда, не заботясь о чувствах последнего.
– Всё! Мне это надоело! Он всё-таки мой крёстный! И если Сириус не в состоянии позаботиться о себе сам, то я позабочусь, чтобы его перестали дёргать за ниточки.
– Что ты задумал? – Рон с интересом следил за действиями друга. Желание вправить мозги, в общем-то, неплохому, но потерявшему цель в жизни магу давно посещала его мысли, только вот идей, каким образом это сделать, не было.
– Ты можешь вызвать сюда Чарли?
– Да без проблем. Это он без разрешения не может здесь показаться, а Дамблдор почему-то не торопится его ему давать. А мы отсюда можем пригласить кого угодно. Только при чём здесь мой брат?
– Вот я и хочу это выяснить. Вызывай, а я пока… подготовлю «посылочку», – с этими странными словами зеленоглазый парень обошёл застывших в недоумении друзей и, ловко обходя скрипучие проваливающиеся ступени-ловушки, быстро сбежал по лестнице и отправился на поиски крёстного. Искомый… то есть, искомое нашлось в столовой в состоянии почти что ручной клади, если бы не расфокусированный взгляд и пьяный лепет:
– А-а-а, Гаррри, ты ужже с…собрат… тьфу… собрал-ся… А я… вот… – он виновато показал рукой на батарею бутылок на столе, неловко сбив парочку на пол.
– Я вижу, что ты! В кого ты превратился, крёстный?! Прости, но… если уж это не вернёт тебя к жизни, тогда не знаю, что сможет помочь… «Ступеффай!» «Мобиликорпус», – подхватив завалившуюся набок безвольную тушку Сириуса заклинанием, парень ловким движением выхватил из кармана мужчины палочку и направился в гостиную, в которой его уже дожидались друзья и Чарли.
Увидев, в каком состоянии пребывает его любовник, рыжий драконолог заметно помрачнел:
– Вот, значит, как? Эх, Сири-Сири… Ведь умный же мужик. Сильный, и храбростью Мерлин не обидел. Ещё бы волю покрепче… – внезапно поняв, что распинается перед навострившим ушки братцем и его женой, Чарли свернул речь и уже серьёзно поинтересовался:
– Где его палочка?
– На, держи. Если не ты, то… я не знаю, кто сможет вправить ему мозги.
– Не волнуйся, вправим. Драконов обламывали. Только Дамблдору ни слова.
– Мы – могила.
– Вот и ладно. Открывайте камин, орлы-заговорщики. Буду… груз транспортировать, – и с этими словами, помахав на прощание смотревшим ему вслед ребятам, Чарли вместе с бессознательным Сириусом исчез в пламени камина.
Лента-портключ перенесла троих друзей в уютный отдельный кабинет одного магического кафе, где их ждали Драко Малфой, Теодор Нотт и… Панси Паркинсон. Белобрысый аристократ переглянулся с изящной слизеринкой и проговорил:
– Панс, ты должна мне галлеон, я же говорил: неразлучная троица явится в полном составе.
– Получишь ты свою монетку, успокойся, – черноволосая миниатюрная девушка с миловидным лицом и короткой стрижкой, что, в общем-то, не было характерно для чистокровных ведьм, перевела взгляд на прибывших. – Приветствую моего несостоявшегося супруга и счастливую соперницу, – в словах обычно скрытной и нелегко демонстрировавшей свои чувства ведьмы сквозило веселье.
– Что-то ты не выглядишь убитой горем, моя несостоявшаяся жена, – рыжий гриффиндорец ответил девушке с улыбкой: с тех пор, как они волей Дамблдора оказались в одинаковом положении, всё его былое недоверие и неприятие слизеринцев исчезло без следа.
Герми с Тео тоже по-дружески приветствовали друг друга.
Гарри перевёл взгляд на изучающего его Малфоя и поинтересовался:
– Зачем звал?
– Хмм… Может быть, для того, чтобы полюбоваться на так пропагандируемую нашим незабвенным директором дружбу и братание между враждебными факультетами?
– Ага, а ежи скоро соберутся в стаи и полетят на юг. Кончай темнить. Почему вы вообще сами не смогли предотвратить навязанные вам браки? Какого хрена терпели до последнего?
– А мы ждали тебя, о наш Рыцарь-на-Белом-Коне… – похоже, у Драко было настроение поиздеваться, но Тео бесцеремонно зажал ему рот рукой, привлекая блондина к своей груди, с другой стороны их нежно обняла Панси.
– Ох, Мерлин великий!!! Теперь понятно ваше желание учиться во Франции, – Гермиона захлопала в ладоши, рассмеявшись, – там ведь нет дурацких законов, запрещающих тройственные союзы. Не так ли?
– Одно не понятно, как они собирались отплеваться от Магических браков, – Рон исподлобья поглядывал на «змеёнышей». Он, пожалуй, лучше своей жены понимал, какой сейчас услышит ответ.
– Ну, зачем же так примитивно. Отца Тео поймали на артефактах, и он не смог отказать Дамблдору под угрозой Азкабана, отцу Панси припомнили старые УПСовские делишки, моего отца поймать не смогли, но намекнули не вмешиваться, так что… свадьбы состоялись бы, но вот потом…
– Дай догадаюсь. В Магическом мире свирепствуют неизвестные магглорожденным болезни и губительные проклятия, а работа аврора опасна и трудна, – сквозь зубы процедила Гермиона, сверля глазами ничуть не смутившуюся слизеринку.
– Ничего личного, Грейнджер. Ой, прости, Поттер-Уизли! Всего лишь… путь в обход, ведущий к свободе, – Панси ответила сопернице не менее острым взглядом.
– Девочки, не стоит ссориться, – Малфой очаровательно улыбнулся, выпутываясь из объятий своих партнёров. – Благодаря нашему Победителю-Тёмного-Лорда мы избавлены от столь радикальных решений. Мы твои должники, Поттер. Я твой должник.
– Полагаешь, что я, как благородный гриффиндорец, скажу, что ты мне ничего не должен? Не дождёшься. Я запомню и стребую долг, когда мне это будет нужно.
– Куда катится мир?! И это речи наследника славного храбреца Гриффиндора?! Да куда смотрела эта старая тряпка, отправляя тебя к «грифам»?
– Отстань от бедной шляпы, она выполняла мою просьбу не видеть твою рожу до конца учёбы.
– Ч-что… – настроившийся на длинную речь Драко, сбитый таким явным намёком на слизеринскую сущность своего школьного противника, замер на полуслове, позабыв заготовленную речь. Но окончательно его добили возгласы остальных членов Золотого Трио: «Как, и тебя тоже?!» Ну-у, Грейнджер он ещё вполне мог представить на своём факультете, хотя… грязнокровке там пришлось бы ох как несладко, но вот Уизел… Недалёкий недотёпа Уизел… И тут на память потомку Малфоев пришли непонятные на первый взгляд случаи, произошедшие на последних курсах школы: странные слова Саймона Нотта о том, как рыжий гриффиндорец наравне с ними разрабатывал тактику нападения на Тёмного Лорда в Тайной Комнате, и глубокое уважение, сквозившее в голосе отца, когда он упоминал об этом конкретно взятом представителе семейства Ласок. Юный аристократ проглотил рвавшиеся с языка недоумённые вопросы, не подобавшие невозмутимым и всезнающим Малфоям, подобрал упавшую, было, челюсть и выдавил:
– Ну, Уизли, не ожидал от тебя этого…
– Хорёк, ошарашенное выражение твоей физиономии останется в моей памяти как лучшее из воспоминаний. Я буду лелеять его до конца своих дней, – Рон открыто рассмеялся, привлекая к себе Гермиону. Атмосфера, напряжённая поначалу, как-то сама собой разрядилась, и все шестеро представителей враждующих факультетов неплохо провели вечер, болтая о том, о сём и по мере своей откровенности делясь планами на будущее. И только Гарри метко отшучивался на вопросы о своих личных отношениях, не раз за время беседы поймав на себе задумчиво-сомневающийся взгляд Малфоя. В конце концов, гриффиндорцу удалось перевести разговор на поездку слизеринцев во Францию, и парень тотчас же засёк фальшь, сквозившую в рассуждении «змей» о своей учёбе в Магическом Университете:
– Магическая юриспруденция и торговля, значит? Дай-ка подумать… А Кингсли рассказывал, что вы с Тео едва душу из него не вытрясли, расспрашивая о службе в Аврорате… А может, мне стоит намекнуть Дамблдору, чтобы он проверил имена абитуриентов, подавших заявление на поступление во Французскую Академию Авроров? Держу пари, Стратегическое Планирование и Аналитика, не так ли?
– Поттер, если ты только заикнёшься нашему Великому-Добрейшему-чтоб-ему-директору…
– Успокойся, Драко, он тебя просто подкалывает, – Панси успокаивающим жестом обняла любовника и перевела посерьёзневшие глаза на бывшего врага, – ведь так, Поттер?
– Да идите вы хоть в Министры, только под ногами не путайтесь, а Дамблдор… пускай поищет себе других марионеток.
На этой дружественной ноте собравшиеся в кафе Флориана Фортескью бывшие студенты Хогвардса и стали расходиться, то есть, аппарировать по домам. Но когда до последнего ожидавший от слизеринцев подвоха, прикрывавший своих друзей Гарри уже собрался вслед за ними переместиться к дому Блэка, на плечо ему легла узкая кисть задержавшегося Малфоя:
– Поттер, надо поговорить.
– Ну, наконец-то! А я думал, за каким Мордредом ты собрал наш милый междусобойчик? Не верилось, знаешь ли, что тебя терзает ностальгия.
– У меня перед тобой долг, и… я хочу тебе кое-что отдать, – Драко вынул из внутреннего кармана мантии небольшой флакончик с клубившимся в нём туманным содержимым.
– Воспоминания? О чём? – Гарри ожидал чего угодно, но только не этого.
– Да, воспоминания об одном разговоре, подслушанном мною в Больничном крыле. Я подумал, что ты не поверишь мне на слово, поэтому и приготовил… это. Но если меня припрут к стенке, я ничего тебе не показывал, запомни.
– Хорошо, я просмотрю их, когда вернусь домой…
– Нет, здесь и сейчас, или предложение отменяется.
Черноволосый маг пристально вгляделся в невозмутимое лицо блондина:
– Ладно… но ты пойдёшь туда со мной.
– Согласен, – Драко взмахом палочки очистил глубокую вазу для фруктов и, откупорив фиал, вылил в неё туманное содержимое фиала. – Давай быстрее, это тебе не думосбор, субстанция быстро испарится.
Парни переплели руки и одновременно наклонились, окунаясь в поднимавшееся над вазой марево…
Они оказались в Больничном крыле. За окном ярко светило майское солнце, а на узкой лазаретной кровати, боясь пошевелиться, застыл Драко Малфой. Часы на стене показывали 14.35. Гарри хотел, было, съязвить, что ему странно видеть двух Хорьков одновременно, но раздавшиеся из-за ширмы голоса заставили его замереть на полуслове.
– Я не понимаю, Альбус, в какой мере мои личные отношения с Гарри могут принести ему вред? – голос Северуса срывался и дрожал, слова давались ему с явным трудом.
«Постой! Постой! Это же день после схватки в Тайной Комнате! Я ушёл на Трансфигурацию в 14.15, значит… Ну, Дамблдор! Ну, сволочь! А мне-то заливал, что Северус не очнётся до вечера!» – подавив острое желание срочно прибить лезущего не в своё дело директора, юноша весь обратился в слух.
– Пойми, Северус, Гарри очень благородный и до безумия верный друзьям мальчик. Он влюблён в мисс Уизли, ты сам видел их встречу в холле. Но этот юноша никогда не откажется от тяготящей его связи с тобой, потому что считает себя обязанным тебе жизнью.
– Что?! Это он вам такое сказал?! – голос зельевара был полон скепсиса и недоверия.
– Он бы никогда не сделал этого, никогда не признался, но… я же, в конце концов, легиллимент, мой мальчик. У Гарри теперь неплохой блок, но смятение чувств выдаёт его, и, когда он обнимал Джиневру, я позволил себе заглянуть в на мгновение открывшееся сознание. Он мысленно прощался с любимой девушкой, собираясь пойти на жертву и остаться с человеком, которого полюбил, словно отца.
– Что за бред!!!
– Ты не знал, что Гарри до встречи с тобой был девственником? Ну, что ж, это многое объясняет. Понимаешь, Северус… м-м-м… его родственники Дурсли, как бы это поточнее сказать, не дали ему в детстве той любви и ласки, в которой нуждается ребёнок. Сириус… ну, ты знаешь мистера Блэка, он… не совсем нормален после выхода из Азкабана, и Гарри это почувствовал. Так что он просто в трудную минуту потянулся к единственному человеку, который отнёсся к нему с теплотой и пониманием и был более остальных близок ему по возрасту. Согласись, нас с Минервой он мог воспринимать скорее как дедушку и бабушку. Он ментальный маг, а значит, подвержен подсознательному импритингу. Произошло своеобразное запечатление. Но это не любовь к мужчине-партнёру, а, скорее, привязанность к тебе как к отцу, которого он никогда не знал.
– Что за хрень! Бред сивой кобылы! Да никогда я Северуса отцом не считал! – не выдержал путешественник по чужим воспоминаниям, великолепно зная, что его никто не услышит.
– Тсс, слушай дальше и восхищайся. Наш директор Мастер мозгоёбства. Его уровень просто недостижим.
А драма, развернувшаяся за полуприкрытыми занавесями Больничного крыла, продолжала развиваться по нарастающей.
– Прошу меня простить, директор, но я вам не верю, – в голосе ещё не до конца пришедшего в себя зельевара проскользнули едва заметные нотки сомнения.
– Ты можешь и сам проверить его легиллименцией, если не доверяешь моим суждениям, но при его нынешнем уровне защиты не почувствовать вторжение он не может и будет сопротивляться до последнего, охраняя, как он считает, свою постыдную любовь к Джинни. Но если ты не веришь… дерзай, пожалуйста. Только учти, это может убить тебя. Гарри Поттер любит Джиневру Уизли, и только твоё упрямство не даёт тебе увидеть очевидное. Советую тебе сейчас отправиться в свои покои и всё как следует обдумать. Но вот что я хочу тебе сказать перед тем, как покину Больничное крыло: ты всерьёз думаешь, что юный потенциально равный мне и Тому маг мог влюбиться в человека, который старше его на двадцать лет, не красавец, не богач и не обладает харизмой твоего приятеля Малфоя?
По мере звучания этих слов Гарри из будущего постепенно приближался к ширме, скрывавшей от него любимого человека, и последним, что он видел, прежде чем его закружил вихрь, уносящий из воспоминания, было убитое лицо Северуса, поверившего своему учителю.
Как только всё вокруг перестало вертеться и кружиться, и пол с потолком, наконец, заняли отведённые им природой места, юноша закрыл глаза и, преодолевая боль, вдохнул полной грудью.
– Ну, и как тебе показанная мною сценка? Впечатляет? И что ты теперь думаешь о своём любимом директоре?
– Кто такой Дамблдор, я знаю. А вот крёстному своему передай… Каждый сам делает свой выбор, что ему дороже: собственная жизнь и чувства или преданность давно выплаченному долгу.
– Значит, у него нет никаких шансов?
– А вот это зависит от него и тебя не касается.
В душе Гарри впервые за четыре этих страшных месяца зашевелилась и подняла голову Надежда.
====== Глава 13. Не верь, не бойся, не проси… ======
Не всему ещё жизнь научила,
Больно стукая носом о дверь:
Если что-то тебе посулили —
Ты посулам не очень-то верь.
Пусть ты сам никогда не забудешь,
Если слово кому-то даёшь,
Но тебя – вот уж истинно – люди
Подведут просто так, ни за грош.
Это очень жестокая мудрость,
Но у жизни таких – хоть коси:
Никого, как бы ни было худо,
Никогда ни о чём не проси.
Те же люди, кого не однажды
Из дерьма доводилось тянуть,
Или прямо и просто откажут,
Или всяко потом попрекнут.
Что бы ни было завтра с тобою,
Ты завета держись одного:
Никогда не сдавайся без боя
И не бойся – нигде, никого.
Передряги бывают – не сахар,
Станет видно, насколько ты крут:
Никому не показывай страха,
А не то – налетят и сожрут.
Жизнь – не очень красивая штука...
Все мы чаем добра и любви,
А она нам – за кукишем кукиш...
Так восславь её, брат. И – живи...
Утром Гарри, провертевшийся в постели всю ночь, проспал сигнал магического будильника и был бесцеремонно разбужен потерявшим его Роном… за полчаса до назначенной явки в Академию. В итоге, едва успев принять душ и кое-как привести себя в порядок (о завтраке даже и речи не шло), двое друзей успели аппарировать в скрытый от магглов квартал одного из пригородов Лондона в последние минуты перед началом торжественной речи начальника Академии. В этом городке с одной стороны располагался сам Аврорат со всеми следственными службами и тюрьмой предварительного заключения, а с другой – отделённая от всего остального Магического и немагического мира высокими стенами трёхфутовой толщины и густой паутиной Защиты Академия Авроров с учебным корпусом, общежитием и полигонами. До плаца, соединявшего эти два комплекса зданий, на котором должно было проходить построение, им пришлось нестись галопом – аппарация внутри закрытой зоны была блокирована. А тут ещё Джинни, с которой Гарри так и не успел поговорить до начала учебного года, с громким криком «Любимый!» бросилась ему на шею, чем вызвала ажиотаж среди собравшихся на торжество родственников курсантов, фейерверк вспышек колдокамер вездесущих журналистов и… неодобрительные взгляды преподавателей. Со стороны старшекурсников донеслись явственные шепотки: «Сопливый герой выпендривается».
С трудом соблюдая вежливость, юноша отцепил повисшую на нём красавицу и, прошептав ей на ухо: «Поговорим в первую же увольнительную», последовал указаниям проводившего их недобрым взглядом старого аврора-инструктора, помчавшись вслед за Роном на отведённое новичкам место. На мгновение внимание юноши царапнуло отсутствие среди них знакомых лиц, но тут началась торжественная часть, начальник Академии хорошо поставленным голосом повёл речь об истории Аврората и всего Магического Мира в целом, и друзья сосредоточили все свои силы на том, чтобы ни при каких обстоятельствах не нарушить расписанных им Сириусом правил и не опозориться в первый же день учёбы. И только ментальный дар Гарри ворочался недовольно и настороженно, сообщая хозяину об отрицательном эмоциональном фоне, направленном на них с Роном. За время вещания седовласого начальника в тёмно-красной парадной мантии с золотыми галунами, обозначавшими его высокий ранг, о временах Авраама и Исаака, а также молодости Мерлина, считавшегося создателем первого подразделения авроров, парень попытался просчитать, чем же таким они успели насолить совершенно незнакомым людям, в первый раз появившись в Академии. Но как он ни прокручивал в голове события, предшествовавшие их появлению на плацу, причина всеобщей неприязни и косых взглядов не прорисовывалась. Рон незаметно сжал ему руку, скосив глаза на сверлившего их тяжёлым взглядом высокого крупного мужчину с приметным шрамом на правой щеке. Почти не разжимая губ, рыжий прошипел:
– Это – Блэкхид – декан факультета Боевой магии.
– У него такой вид, будто мы лично нагадили ему в ботинок, а после этого ещё и наплевали в тарелку. Чем мы ему так насолили?
– Ты тоже заметил? Я не знаю…
– Поттер! Уизли! Два часа дополнительной подготовки каждому и два вечера кухонных работ за разговоры в строю.
– Да, сэр! – двойной ответ друзей был именно таким, каким ему полагалось быть по уставу, и Блэкхид разочарованно отвёл взгляд. Похоже, он ожидал от двух бывших гриффиндорцев бури возмущения. Юноши вновь незаметно переглянулись, безмолвно договариваясь держаться настороже. Что-то во всей этой гнетущей атмосфере было не так, а осторожность ещё никогда и никому не мешала. Наконец, официальная болтология была завершена, и новичков, разбитых на группы по двенадцать человек, повели в казармы. В реакреации первого этажа, когда курсанты второго и третьего курсов уже поднялись в свои казармы, профессор Блэкхид построил пять групп первокурсников и, не утруждая себя излишним пафосом, выдал краткую речь:
– Отныне вы курсанты нашей Академии. И… вас слишком много. До конца этого курса отсеется две трети. Вы сопливые маменькины сынки, не знающие ни-че-го, а значит, вы никто и звать вас никак. Все меня поняли? Не слышу ответа?
– Да, сэр!
– Но среди вас есть те, чьё появление волнует меня больше всего. Курсанты Поттер и Уизли, два шага вперёд! Повернитесь лицом к своим товарищам по курсу.
Рон и Гарри выполнили приказ, встретившись глазами с взглядами пятидесяти восьми человек, глядевших на них, кто с любопытством, кто с насмешкой и презрением.
– Эти двое зачислены к нам приказом Министра Магии. Без годичных курсов подготовки и без вступительных экзаменов, – голос профессора понизился на октаву, приобретя зловещие нотки. – Золотые мальчики Дамблдора возомнили, что они знают всё, что им… всё позволено. Ну что ж, им придётся доказать нам это. А сейчас благодаря болтливости этих двоих во время торжественной речи нашего ректора… всем построиться на плацу через пятнадцать минут. Выполняйте!
Так для Гарри и Рона начался ад на Земле. Они ведь понятия не имели ни о каких подготовительных курсах, на которые ещё и экзамен надо было выдержать. И не знали, что слабую боевую школу Хогвардса там не приветствуют, и из поступивших только каждый пятый учился в замке доброго дедушки Дамблдора, а остальные либо постигали сию науку в лоне своих отнюдь не светлых чистокровных семей, либо… закончили Дурмстранг. А перечисление того, что сдавали абитуриенты после курсов при поступлении в Академию, заставило шевелиться волосы на их головах. Теперь юноши могли понять, за что их так невзлюбили курсанты и преподаватели. Интенсивные теоретические занятия сменялись муштрой, затем вновь теорией и снова муштрой. А ещё «полюбивший» их сверх всякой меры Блэкхид с завидной регулярностью раз в день назначал им дополнительные два часа боевой подготовки и по столько же кухонных или хозяйственных работ. Вот когда было впору поблагодарить Снейпа с Филчем, поднатаскавших в своё время в хозяйственных работах вечно во всё влипавших гриффиндорцев. Да и белоручками ни тот, ни другой отнюдь не были. Котлы, тарелки и швабра с тряпкой им уже по ночам снились. Первый месяц прошёл в полной изоляции. Однокурсники не простили им «блатного» поступления в Академию и двухчасовой кросс, устроенный деканом в первый же день поступления. Старшекурсники, с которыми, к счастью, в первые полгода они почти не должны были пересекаться, не забывали в столовой отпустить какую-нибудь обидную остроту в их адрес. Об увольнительных речь вообще не шла. Кроме того, не посещав курсы, которые прошли все остальные, они порой не знали, что от них может потребоваться. Огребать штрафные часы пачками не хотелось и после всех занятий и работы домовыми эльфами парни часами торчали в библиотеке, умолив библиотекаря пускать их по ночам, пытаясь наверстать упущенное. На сон оставалось не больше трёх-четырёх часов. Иногда и поесть-то не оставалось времени. Так и ходили бы голодными, если бы не партизанское воинство в лице Букли и Стэлса, заведших знакомцев на кухне и в других хозяйственных помещениях.
