Текст книги "Борьба за господство (СИ)"
Автор книги: Strelok
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
Глава 3
За полярным кругом
Поездка через Мурманск заняла больше времени, чем рассчитывал майор Каплан. Ему выделили служебную машину с военным водителем и двумя автоматчиками для сопровождения. В условиях действующего военного положения такие меры были обязательными.
Город встретил их напряженной тишиной, прерываемой шумом моторов военной техники. На каждой улице стояли укрепленные блокпосты. Сначала мешки с песком, колючая проволока, БТРы на перекрестке. Дальше ограждения из бетонных плит, пулеметные расчеты, собаки на поводках для выявления омег и бессимптомных носителей, специально натасканные животные чуют их лучше любых ПЦР-тестов.
Документы проверяли быстро, но придирчиво, водитель несколько раз показывал спецпропуск. Каплан сидел на заднем сиденье, молча наблюдая за происходящим через слегка запотевшее стекло.
На тротуарах попадались вооруженные патрули. Два-три солдата в противогазах и обязательно офицер с планшетом с доступом к информационным базам. Все в одинаковой зимней форме, не успели еще переодеться к лету, с белыми повязками поверх рукавов – знак принадлежности к Вооруженным Силам Севера России. Горожане старались не задерживаться у блокпостов. Люди двигались быстро, чаще группами, почти всегда с рюкзакми или сумками в руках.
На каждом свободном участке виднелись палаточные городки. На стадионах, в парках, на пустырях, всюду стояли ряды брезентовых палаток. От них тянулись линии провода к дизель-генераторам, из печек-буржуек валил дым, май в этом году выдался прохладным. У входов сушилось белье, рядом стояли пятилитровки с водой и канистры для топлива. Детские голоса звучали особенно громко на фоне общей тишины, в лагерях жило много семей.
По официальным данным, в Мурманске теперь находилось до семисот тысяч человек. Большая часть – беженцы из центральных и южных регионов. Там заражение вышло из-под контроля, а Мурманск остался одним из немногих крупных городов, где удалось вовремя пресечь вспышки. Удаленность от центра сыграла на руку, меньше потоков людей, меньше хаоса.
Суровая зима тоже внесла свою роль. Многие зараженные просто не пережили морозы. Без ульев, без постоянного тепла и доступа к биомассе, они вымирали. Как говорили военные эпидемиологи, пандемия вышла на «„плато“», число новых случаев заражения заметно снизилось, а плотность населения уменьшилась настолько, что вирус перестал распространяться с прежней скоростью.
Схожая ситуация наблюдалась и в других отдаленных городах. В Норильске, Новом Уренгое, Магадане и Петропавловске-Камчатском тоже удалось удержать контроль. Эти точки теперь называли «„опорными“». Там, где раньше были просто суровые промышленные центры или портовые узлы, теперь находились ключевые районы выживания. Каплан смотрел в окно, отмечая каждую деталь. Все это палатки, блокпосты, карантинные лагеря, патрули стало новой нормой. И хотя внешне в городе сохранялся порядок, он видел и другое: усталость на лицах, осторожные взгляды, напряженное молчание. Люди привыкли к военной власти, но надежда на скорое улучшение таяла.
Машина медленно продвигалась по проспекту, каждый километр сопровождался остановками и проверками. Не прошло и часа, когда они добрались до окраины Мурманска и взяли курс на Североморск. Там располагался штаб Северного флота и одновременно Ставка верховного командования.
Каплан понимал, теперь придется отвечать за каждое слово на докладе после миссии под Петрозаводском.
С самого выезда из города стало ясно, здесь сосредоточена большая часть оставшихся сил и ресурсов.
Вдоль трассы тянулись огромные лагеря беженцев. Ряды палаток уходили далеко в лес, перетекая в полуземлянки, собранные бараки и каркасные строения. На обочинах стояли длинные ряды полевых кухонь, генераторов, временных медпунктов. Люди двигались между этими временными поселениями, в очередях толпились у раздач еды и воды.
Военные присутствовали повсюду. Части, эвакуированные из павших санитарных зон, расквартировались рядом с беженцами. На каждом повороте трассы стояли грузовики, бронетехника, полевые склады с боеприпасами и продовольствием. Солдаты везде что-то копали, прокладывали кабель, устанавливали вышки связи.
Местами лагеря переходили в целые городки из армейских палаток и быстровозводимых модульных сооружений. На полях вдоль трассы виднелись учебные площадки, новобранцы из числа мобилизованных проходили строевую подготовку, учились обращаться с оружием, тренировались на полосах препятствий. Все это было похоже на всеобщую мобилизацию.
Леса вокруг были изрядно прорежены. Масштаб вырубки поражал, сотни гектаров очищены под строительство. На освободившейся земле уже поднимались каркасы новых зданий. Там строили жилье для переселенцев, склады, ангары, казармы. Работали бульдозеры, экскаваторы, краны.
– Быстро они, -сказал водитель, показывая рукой на стройку. – Полгода назад тут лес стоял стеной. Теперь целые кварталы выросли.
Каплан молчал. Он видел, все делалось в спешке, но с расчетом на будущее. Ставка явно готовила Североморск с Мурманском к тому, чтобы стать не просто штабом флота, а центром сосредоточения ресурсов. Здесь возводили не только жилье, но и предприятия, в первую очередь запускают военные мощности.
На некоторых площадках уже строили заводские цеха. По словам сопровождающего офицера, там будут выпускать запчасти для бронетехники, ремонтировать двигатели, собирать беспилотники. Планировалось и производство боеприпасов. Все это под контролем военных и с участием мобилизованных инженеров и рабочих, которых привезли вместе с семьями из центральных регионов.
В лагере у очередного перекрестка мелькнула надпись на щите «„Зона №14. Только для эвакуированных“». Люди с рюкзаками и сумками стояли вдоль колючей проволоки, ожидая распределения. Солдаты записывали данные, направляли прибывших к временным палаткам.
Каплан смотрел на все это и понимал, Север становится не просто убежищем. Здесь собирали силы для будущего наступления. Все указывало на то, что не за горами наступление на юг…
Когда машина миновала очередной лагерь, впереди показался Североморск. Над ним висела тяжелая серая мгла, а над горизонтом выделялись силуэты многочисленных кораблей в бухте и громоздкие строения штаба Северного флота.
Когда въехала в Североморск, впечатление усилилось, здесь все напоминало не город, а гигантскую военную базу. На въезде проверка документов заняла дольше обычного. Блокпост представлял собой укрепленный пункт из бетонных блоков, накрытых масксетью. Поверх блоков возвышались пулеметные точки, а рядом установлены ЗУ-23–2.
Машину досмотрели с предельной тщательностью, проверили багажник, номера, сверили пропуска. Лишь после этого шлагбаум подняли.
Североморск был переполнен военными сверх меры, похоже, здесь их было больше гражданских. На улицах попадались колонны грузовиков, бронетранспортеры, танки. Воздушное пространство патрулировали вертушки и БПЛА. Вдоль тротуаров стояли очереди из беженцев и мобилизованных, люди ожидали распределения по частям или временным жилым секциям.
Каплан смотрел в окно, фиксируя каждую деталь. Здесь чувствовалось иное напряжение, чем в Мурманске. Если Мурманск еще оставался городом, то Североморск превратился в штабной лагерь.
Само здание штаба Северного флота напоминало крепость. Высокий забор с колючей проволокой, несколько уровней обороны, камеры и прожектора. У ворот дежурили тяжело экипированные штурмовики и собаки. На крыше можно было заметить силуэты снайперов.
Машину остановили у второго КПП. Каплан вышел, отдал документы. Проверка была строгой, дежурный сверил фотографию, уточнил цель прибытия, после чего взял кровь на экспресс-анализ и вернул бумаги.
Внутри все соответствовало масштабу. По коридорам спешили офицеры из самых разных родов войск, от флотских до авиации с РХБЗ, кто-то нес папки, другие электронные планшеты. В воздухе чувствовалась суета, не утихавшая здесь ни на минуту.
Каплана встретил какой-то капитан и провел через несколько коридоров. За дверями слышались переговоры, в штабе жизнь кипела, сюда стекалась информация со всей страны, принимались решения о переброске войск, размещении беженцев, распространении Хронофага…
Наконец, они остановились у массивной двери с табличкой: «„Заместитель командующего ВССР“». Каплан коротко постучал, приоткрыл и доложил о прибытии.
– Майор Каплан, по вашему приказанию прибыл.
За дверью послышался глухой голос:
– Входите.
Каплан глубоко вдохнул. Его ждал доклад, в котором не должно было быть ни ошибок, ни упущений. Кабинет заместителя командующего ВССР выглядел просто и строго. Массивный стол, на котором лежала карта северо-запада страны, несколько папок с отметками «„секретно“», два телефона и старый ноутбук, соединенный с сетью штаба. За широким окном виднелась бухта, на рейде стояли корабли Северного флота, а над ними кружили вертолеты.
Генерал-майор Жданов, сухощавый мужчина лет пятидесяти, с проседью на висках и тяжелым взглядом, сидел за столом и пролистывал бумаги. Когда Каплан вошел, он поднял голову и кивнул.
– Майор, присаживайтесь. Доклад ваш с отснятыми материалами я уже видел, но цифры и картинки это одно. А другое – мнение офицера, который был на месте. Что думаете?
Каплан сел напротив и взял паузу, собираясь с мыслями.
– Думаю, товарищ генерал-лейтенант, что Единство – не просто толпа мутантов, как некоторые пытаются представить. И даже не повстанческая группировка. Это полноценная армия.
Орлов чуть прищурился.
– Обоснуйте.
– Самое очевидное, -начал Каплан. – Четкая организация. Мы видели, как они действуют на аэродроме под Петрозаводском. Периметр охраняется, патрули ходят по расписанию. Все соответствует уставам, как если бы командовал не мутант, а нормальный штаб. Дальше, авиация. У них авиация на ходу от боевых вертолетов до винтовых самолетов. Значит, есть технари, ремонтные мощности, склад запчастей и горючего. Не на коленке сделано. И беспилотники. Самолетного типа, разведка ведется активно. Значит, есть производство или доступ к складам старых частей.
Генерал кивнул, но не перебивал.
– Теперь о личном составе. Омеги. Они не просто зараженные, это абсолютные фанатики. Связь с коллективным разумом убирает сомнения и страх. На поле боя они не бегут, не сдаются, не теряются. Координация между ними на таком уровне, что ни одна наша автоматизированная система управления боем и рядом не стояла. Они двигаются, как части одного организма, даже когда просто патрулируют местность.
Каплан замолчал на секунду, посмотрел на карту.
– Если мы пойдем в наступление на Карелию, то легкой прогулки не будет. Армия умоется кровью, если будет недооценивать противника. Мы привыкли думать, что мутант – это тупое, голодное животное. Но в случае с Единством это не так, уже нет…
Жданов поставил локти на стол, сцепил пальцы.
– Вы предлагаете отказаться от наступления?
Каплан покачал головой.
– Нет, но я считаю, что нужно думать не только о штыках и танках. Возможно, стоит хотя бы временно заключить перемирие и лучше подготовиться.
В кабинете повисла пауза. Замкомандующего откинулся на спинку кресла, посмотрел на майора исподлобья.
– Перемирие, говорите…
– Хоть на время, чтобы сосредоточиться на других направлениях. На тех же Основателях, к примеру.
Генерал медленно покачал головой и усмехнулся, но без веселья.
– Знаете, майор, если мы подпишем перемирие с Единством, нас не станет. Это самоубийство. Они постоянно засылают на север своих разведчиков под видом обычных омег. Выглядят как люди, разговаривают как люди, часто даже документы имеют. А потом, одно касание, капля крови или слюны, и перед вами уже новый зараженный, сохранивший внешность и память. Отличить его от нормального бойца или беженца почти невозможно.
Он стукнул пальцами по карте на столе.
– Они хуже похитителей тел. Для них перемирие – всего лишь способ проникнуть глубже. Заключим договор и через месяц у нас в штабе половина будет зараженных, и никто даже не заметит, пока не станет слишком поздно. Поэтому только полная зачистка. Другого пути нет.
– Но, товарищ генерал-майор, это значит, что война будет долгой. Потери будут огромные.
Жданов посмотрел прямо в глаза майору.
– Я прекрасно это понимаю, но я также помню другое. Если бы год назад, перед отступлением в санитарные зоны, я не отдал приказ ликвидировать всех, кто не подлежал эвакуации… -он сделал паузу, голос его стал глухим. – Даже здоровых, даже детей. Тогда все считали это преступлением… Но если бы я этого не сделал, зараженных сейчас было бы в разы больше. И Единство контролировало бы не три больших города, а тридцать три.
Каплан отвел взгляд. В его памяти всплыли кадры, о которых он предпочитал не думать: расстрельные полигоны, разбомбленные колонны беженцев. Он понимал, о чем говорил генерал. Наконец он нехотя кивнул.
– Понимаю, товарищ генерал. С этим спорить трудно.
Жданов снова наклонился к карте.
– Поэтому забудьте о перемирии. Единство должно быть уничтожено, иного варианта не существует.
– Товарищ генерал-майор, а как насчет Основателей? Они ведь тоже угроза. Может быть, стоило бы сосредоточиться на них?
Жданов оторвал взгляд от карты и усмехнулся уголком губ.
– Основатели… -он покачал головой. – С ними все иначе. Пока что они не стремятся к прямому столкновению с нами. Не потому, что боятся, а потому, что у них хватает других проблем. Китайцы, Северная Корея, да и внутри остальной Евразии у них не все гладко. Их Директор занят глобальными задачами, и север для него не приоритет. Но не заблуждайтесь, майор. Основатели – это угроза другого порядка. Они играют в долгую. Их цель – перекроить весь мир под свой стандарт, оставить только «„чистых“». У них ресурсы, технологии, спутники, промышленность, которую они кое-где сумели запустить заново. Они угроза глобального уровня.
Каплан кивнул, но нахмурился.
– Тогда почему мы их не трогаем?
– Потому что пока действует необъявленное перемирие. Мы не бьем по ним, они не трогают нас. Для них выгодно, что мы воюем с Единством. Для нас выгодно, что они заняты своими проблемами. Но запомните, майор: рано или поздно придется разбираться и с ними. А вот Единство – угроза локальная, но ее нужно решать уже сейчас. Если их оставить, они разрастутся и затмят Основателей. У нас есть окно возможностей и если мы его упустим, через год-два будет поздно. Тогда ни перемирие, ни мобилизация нас не спасут… Карелию мы будем брать, но сейчас главное – устранить их Пророка. Конкретно того, кто называет себя Странником.
– Хотите, чтобы именно мы его ликвидировали?
– Не я хочу, так надо, -кивнул Жданов. – И именно вам я доверю эту задачу. У вас опыт, которого у других нет, после пандемии подобных профессионалов практически не осталось, а уж с врожденным иммунитетом по пальцам пересчитать… Я не понаслышке знаком с вашим послужным списком, майор. Вторая Украинская, ваши рейды по тылам ВСУ. Там вы показали, что умеете работать скрытно и без лишнего шума кошмарить противника. Но вы должны понимать: Единство – не хохлы. За своего не получится сойти, там совсем другие правила.
Каплан коротко кивнул.
– А как мы вообще подберемся к этому Страннику? Агентуры у нас в Петрозаводске нет.
– Не все так плохо. В Единстве есть люди, которых они не трогают. Иммунные. Зараженные позволяют им жить рядом, иногда используют как посредников с другими незараженными, мы одного нашли и установили контакт. Он может провести вас вглубь. Но на сто процентов доверять ему нельзя, могли обратить, а на расстоянии это не выявишь.
– Когда мы наступаем?
– Скоро, но точные сроки я не назову даже вам, майор. Поймите сами, вражеская разведка не дремлет. Только позавчера на КПП застрелили одного лейтенанта, оказался омегой.
Каплан удивленно поднял брови.
– Как выявили? Кровь?
– Радиосканеры. Зараженные постоянно обмениваются мозговыми импульсами, это их «„радиотелепатия“»… Аппаратура позволяет засечь характерный фон. У чистого человека таких волн нет, а у омеги, не умеющего контролировать себя, видно, как на ладони. Так и вычислили этого ублюдка. Так что готовьтесь, майор. Ваш отряд будет одним из ключевых в операции. Устраните Пророка, удастся дезорганизовать противника хотя бы на короткий срок и наступление пойдет куда легче.
Глава 4
Совет
Станция метро, выбранная для совещаний Внутреннего Круга, находилась глубоко под землей. Старые тоннели взорваны в начале пандемии, но центральный зал, заросший биомассой, сохранился в относительной целости. Сюда невозможно было пробиться ни радиоперехвату, ни разведывательным дронам Основателей.
За длинным столом собрались ключевые фигуры Единства. Вадим место во главе. Рядом сидел Артур Исаев, чуть дальше бывший полковник Росгвардии Эдуард Стасевич, которого до сих пор называли «„полковником“», и его заместитель Игнат, командовавший ульевыми воинами. Рядом на полу устроился Дружок, шестиметровой туши ни какое кресло не подойдет, а рядом с ним тихо расположилась Настя.
Совещание начал Исаев. Он говорил четко, размеренно, на научном языке, хотя остальные не всегда понимали каждое слово.
– Я изучил проблему с уязвимостью к химоружию нервно-паралитического класса, -начал он. – Классический механизм действия таких токсинов заключается в блокировке ацетилхолинэстеразы, фермента, отвечающего за разрушение нейромедиатора ацетилхолина в синаптической щели. Результат – неконтролируемое возбуждение мышечных волокон и остановка дыхания.
Он сделал паузу и посмотрел на Вадима.
– Я предлагаю модифицировать вирусный вектор Хронофага так, чтобы он менял электрофизиологию нейронов. Конкретно, повысить проводимость калиевых ионных каналов, ввести дополнительные белки-регуляторы, которые ускорят реполяризацию мембраны. Таким образом, даже при блокаде ацетилхолинэстеразы избыток ацетилхолина не вызовет тотального тетанического спазма. Смертельный исход будет предотвращен в большинстве случаев, хотя без информации о точной формуле вещества это довольно дырявый щит.
Вадим склонил голову набок.
– Сколько времени займет работа?
– Два дня, -ответил Исаев без колебаний. – Дальше мы используем птиц для первичного распространения. Зараженные особи понесут по всей агломерации Петербурга. А оттуда передача пойдет по цепочке, через кровь, через физический контакт. За неделю большинство наших людей получат защиту.
– Хорошо. Считай, что у тебя полный карт-бланш. Делай, что нужно.
Альфа только собрался перейти к следующему пункту, как в разговор вмешался Стасевич.
– Вопрос простой, Вадим, -сказал он. – Когда мы на Основателей выступаем?
– Не будем торопиться, -сказал он наконец. – Основатели ждут именно этого, что мы полезем в бой неподготовленными. Сначала будет защита от их химического оружия. Когда Артур закончит работу со штаммом, распространит среди наших, мы начнем действовать. Первая цель – Ломоносов. Там слабее гарнизон, меньше техники, зато удобная точка для выхода к Сосновому Бору. После захвата города я дам команду инфильтраторам начать диверсии на АЭС. Одновременно подтянем основные силы. Если защита станции окажется прочной, лбом о биться не станем. Возьмем их измором. Осадой. Они все равно не смогут держаться вечно без подвоза топлива и продовольствия.
Стасевич нахмурился, провел рукой по седым вискам.
– А если федералы ударят с севера в тот же момент?
Вадим перевел взгляд на него.
– Тогда будем действовать иначе. Если Странника в Карелии разгромят, мы отправим туда подкрепления. Но работаем не открыто, а партизанскими методами. У ВССР в регионе слишком много сил, в лоб с ними воевать бессмысленно. Наша задача – тянуть время, бить по коммуникациям, лишать их снабжения.
Исаев слегка улыбнулся.
– Значит, все-таки прислушался к моему совету.
Вадим коротко кивнул.
– Да, Артур. Лобовые атаки – удел дураков, а мы должны думать наперед.
Тут послышался голос Насти. Она сдвинула кресло ближе к столу, четыре глаза блеснули в полумраке зала.
– Я хочу предложить кое-что.
Развитая чувствовала на себе внимательные взгляды всех присутствующих и, чуть помедлив, заговорила:
– Мы слишком зациклились на России и ближайших фронтах. Но ведь мир не кончается на наших границах. По слухам, на Североамериканском континенте остатки правительства США работают над собственным вариантом омега-штамма. И, похоже, они уже начали активно его распространять.
– Хочешь сказать, -медленно произнес Стасевич. – Они пошли по нашему пути?
– Именно, -кивнула Настя. – И если это правда, то там у нас конкуренты. Основателей в Америке нет, значит, пространство свободно. Если они закрепятся первыми, через несколько лет мы можем получить противника, равного по возможностям. А если отправить экспедицию, пусть небольшую, но с достаточным количеством носителей, влияние нашего штамма можно распространить за океан. Тогда у Единства будет плацдарм в другом полушарии.
Вадим внимательно смотрел на нее, скрестив руки на груди. Остальные переглядывались, кто-то хмурился, кто-то явно пытался представить масштаб сказанного.
– И как ты предлагаешь это сделать? -спросил он наконец. – Балтику контролируют сторожевики и беспилотники Основателей. Даже если мегаящеров пустим вплавь, они вряд ли доплывут дальше Скагеррака.
– Я понимаю, – Настя чуть опустила голову. – Но нужно хотя бы начать планировать, подготовить носителей, отработать маршруты. Найти транспорт, который сможет уйти в океан. Если не сейчас, то после того, как мы разберемся с Основателями.
Дружок тихо фыркнул.
– Ты думаешь слишком широко. Но, может быть, в этом и есть смысл.
Вадим наконец заговорил:
– Мы вернемся к этой идее позже. Сначала Петербург, Ломоносов и Сосновый Бор с АЭС, потом посмотрим, что будет с Америкой.
Полковник Стасевич сдвинул папку со снимками с БПЛА на край стола и наклонился вперед.
– Допустим, мы там справимся с Основателями. Но что, если федералы ударят в тот же момент? Мы окажемся между молотом и наковальней.
Игнат, сидевший рядом, тихо кивнул.
– С севера у них действительно сил больше. Даже если половина -мобилизованные беженцы, артиллерии и бронетехники у них достаточно, чтобы снести все на пути.
Вадим, не меняя позы, ответил:
– Потому мы и не будем воевать в лоб. Я уже говорил: против федералов только партизанские действия. Засады на колонны, диверсии на коммуникациях. Их снабжение и так будет на пределе, а без топлива и запчастей их техника превратится в металлолом.
Стасевич поспешил возразить.
– Партизанщина – это хорошо, когда у тебя ограниченные силы. Но у нас орды ходоков, развитые, прыгуны! Мы можем давить числом.
Вмешался Исаев, его голос прозвучал резче обычного:
– Число не всегда сила. Если мы потеряем половину орды в лобовой атаке, то на что останемся дальше? Федералы только и ждут, чтобы мы пошли тупо давить в лоб. Они и так вечно недооценивают нас, надо использовать их самоуверенность и бить там, где не ожидают.
Дружок хрипло усмехнулся:
– Значит, вместо войны будет охота и мы станем охотниками.
Стасевич помолчал, но спора больше не продолжал. Вадим перевел взгляд на всех присутствующих.
– Поэтому стратегия такова: Основателей давим в первую очередь, не забываем про северное направление.
Исаев поднял руку, будто преподаватель на кафедре, требующий тишины.
– Я считаю, -сказал он, -что Ломоносов там штурмовать не нужно, пусть Основатели занимаются этим вместо нас. Там десятки тысяч «„чистых“», собранных Основателями в карантинных секторах. Если мы спровоцируем вспышку заражения внутри города, они будут вынуждены бросить все силы на локализацию эпидемии. Паника, пожары, хаос и вот тогда мы ударим.
Вадим прищурился.
– Ты предлагаешь…
– У меня есть особый штамм в загашнике, разработан еще зимой. Он способен обходить блокаторы, которыми пользуются Основатели. Они уверены, будто полностью контролируют заражение. Но этот вариант проскользнет мимо их барьеров. Сначала тихая вспышка, потом лавина обращений и беспорядки.
В этот момент Стасевич резко встал, ударив ладонью по столу.
– Да я скорее скормлю тебя прыгунам, чем позволю превратить десятки тысяч гражданских в зомби!
Исаев не повел бровью, лишь посмотрел на Вадима.
– Вадим, предлагаю наиболее разумное решение.
Все взгляды обратились к Соколовскому. Тот помедлил, потом тихо сказал:
– Артур, палку не перегибай. Мы не мясники.
Иммунолог оживился, голос его стал жестким, почти криком:
– Мясники⁈ Те, кто ушел к Основателям, сделали выбор сами. Их никто не тащил за шиворот. Они предпочли «„чистоту“» под надзором Директора, а теперь пусть хлебают, что выбрали! Мы на войне, Вадим. Тут не игра в честность и справедливость. Здесь воюют до уничтожения, капитуляций не будет! Или мы действуем рационально, или нас сотрут в порошок! Директор жалости не знает. Он готов газами перетравить всех омег, включая женщин и детей. А я предлагаю альтернативу! Влияние штамма обратимо! Он не разрушает фронтальные доли мозга, не сжигает синапсы до конца. Разум можно вернуть… как то случилось с Настей. Вспышка неизбежно приведет к потерям, кто-то погибнет от пуль Основателей, но большинство выживет.
Настя, Стасевич и Игнат молчали, наблюдая за реакцией Вадима. Даже Дружок перестал ворочать массивной головой. Вадим хотел сорваться, но слова застряли в горле. Он чувствовал, как все взгляды впились в него. В этом подземном зале его слово значило все. Если он поддержит Исаева, Единство двинется по этому пути. Если отвергнет, план похоронят.
Секунды тянулись. Вадим наконец выдохнул и кивнул.
– Тогда расскажи подробнее, Артур. Что за штамм?
Настя отвела взгляд. Стасевич тяжело опустился обратно на стул, но промолчал. А Исаев впервые за вечер позволил себе улыбку.
– Я назвал его зета-штамм. Работу начал еще в январе, когда понял неизбежность войны с Основателеями. Принципиальное отличие от исходного вируса такое: он не разрушает мозг, а временно отключает отдельные участки, отвечающие за когнитивные функции. Человек утрачивает способность к когнитивному мышлению, но при этом не превращается в классического ходока. Мы блокируем префронтальную кору, это снимает способность задаваться вопросами, сомневаться. Но центры памяти и моторики остаются нетронутыми. Человек подчиняется коллективному сознанию, но в глубине сохраняет базовую личность и навыки. Вероятность тяжелых мутаций в сторону развитых сведена к минимуму. Физиологически это почти обычный омега, только пускающий слюни и пытающийся заразить окружающих. Без каннибализма.
Вадим внимательно слушал и потом вздохнул:
– Скажи честно, у тебя штаммы на все случаи жизни припасены?
Исаев оживленно кивнул.
– Почти на все. Я просчитал возможные сценарии развития войны еще полгода назад и подготовил заготовки. Разные векторы: под новые барьеры Основателей, под возможные иммунные адаптации. Это как шахматы, Вадим. Надо думать на несколько ходов вперед.
Внутри Соколовского боролись отвращение и понимание: Исаев действительно готовил Единство к будущим войнам лучше, чем кто-либо еще. Прибавка к интеллекту выкрутила бывшему иммунологу цинизм до космических масштабов, с другой стороны иметь на своей стороне холодный, предельно расчетливый ум бесценно.
– Как тебе вообще удается предвидеть все эти неприятности?
Исаев откинулся в кресле, переплел пальцы и на несколько секунд задумался. Его лицо стало серьезным, почти отрешенным.
– Я с самого начала после перерождения чувствую, как ускорилась работа аналитических центров. Информация не идет последовательно, как раньше, а накладывается слоями. Я могу держать в голове десятки вариантов сразу и просчитывать их параллельно. В обычной жизни такой мозг был бы перегружен. Человек бы свихнулся. Но вирус изменил фильтрацию сигналов. Я получаю больше данных и автоматически отбрасываю лишнее. Это как видеть несколько возможных будущих одновременно и выбирать наиболее вероятное. Иногда это выглядит, будто я что-то предсказываю, но на самом деле я просто вижу закономерности, которые другим не заметны. Повторяющиеся ошибки, слабые места, вероятность событий. Когда складываешь картину целиком, выводы напрашиваются сами собой. Я как Директор Основателей в миниатюре на органической платформе.
– И это не утомляет?
– Иногда, но чаще наоборот, -ответил Исаев. – Я чувствую удовольствие, когда система сходится. Когда реальность подтверждает расчет.
– Рассчитай, что сделает Директор, если мы действительно добьем Основателей здесь и возьмем АЭС под контроль?
– У него три варианта. Первый и самый жесткий – ядерное оружие. Но вероятность применения мала: Директор слишком дорожит объектами инфраструктуры. Сжечь атомную станцию в Сосновом Бору или радиоактивной пылью накрыть весь регион нерационально. Это будет восприниматься как поражение его собственной стратегии сохранения «„чистых людей“».
Исаев сделал паузу и продолжил:
– Второй вариант – переброска подкреплений из других регионов. У Основателей, насколько можно судить, еще достаточно резервов в Центральной России и на Урале. Но у них нет бесконечного ресурса, а логистика в нынешних условиях крайне нестабильна. Поставки топлива, запчастей и продовольствия растянуты, а мы, другие зараженные можем их перерезать. Третий вариант, и самый вероятный, временно оставить регион. Зафиксировать ситуацию и сконцентрироваться на более уязвимых направлениях. Директор мыслит глобально, а не локально. Если потери перевесят выгоды, он предпочтет вернуться позже, когда мы ослабнем после боев с федералами.
Вадим медленно кивнул.
– То есть у нас появится окно, если мы ударим быстро и захватим АЭС.
– Именно, -подтвердил Исаев. – Вопрос только в том, насколько мы сможем удержать захваченное.
– Но есть еще один фактор. Основатели сильно завязли в конфликте с Северной Кореей. Там, после пандемии, страна почти не пострадала. Закрытость, дисциплина, сплоченность, такого единства у нас и близко не было.
Настя тихо добавила:
– Вроде у них получилось удержать границы.
– Да, -ответил Вадим. – Но ужасной ценой. У них нет ни вакцины, ни блокаторов, ни омега-штамма. Они просто убивают всех зараженных. Всех, без исключения.
Исаев, скрестив руки на груди, с легкой иронией заметил:
– Никогда не думал, что моя жизнь сложится так. Еще пару лет назад я занимался лекциями и лабораторной работой, а теперь обсуждаю глобальную геополитику и сижу в роли ближайшего советника темного властелина.
Он бросил взгляд на Вадима, ожидая хоть тени улыбки. Но тот не отреагировал. Лицо Соколовского оставалось холодным.Пауза затянулась, и ее прервал Дружок. Его грубый голос прозвучал неожиданно уверенно:
– Есть мысль. Почему мы ограничиваемся только омегами и развитыми в пределах области? В мире хватает диких орд. У многих из них есть вожаки. Их можно привлечь на нашу сторону.
