Текст книги "Эльдорадо (СИ)"

Автор книги: Stochastic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Можешь не волноваться, – Кьяри стиснула зубы. – Мне достаточно знать, что он жив.

Тучи закрыли звёзды, когда Атавалп уходил. Ежась от ветра, Зина прижалась к Кьяри и взяла её под руку.

– А ведь он прав. Твой Нио прав. Нас никто не спрашивал. Ни тебя, ни меня. Нас отдали императору, как вещи. Если бы у нас был выбор, мы не оказались бы в доме избранных женщин.

Кьяри тихо рассмеялась.

– Мы не выбирали родителей при рождении, Зина, мы не выбирали племя, в котором родиться. Нас не спрашивали, нравится ли нам шить, ткать или готовить. Не спрашивали, когда посылали собирать плоды какао, отгонять птиц с маисового поля. Разве хоть одно из этих привычных, но навязанных нам традицией занятий вознаграждается так, как жизнь в доме избранных женщин?

– О чем ты?

– Ты сама знаешь. Через пять или семь лет, когда ты покинешь дом избранных женщин, у тебя будет всё. Ты будешь богаче, чем Керук. У тебя будут драгоценности, слуги и земля. Император всегда щедр со своими наложницами.

– Щедр, если наложница ему верна, и беспощаден, если – нет. Я видела, как ты сегодня смотрела на Нио. Неужели ты готова ждать пять-семь лет, чтобы прикоснуться к нему?

– Мне достаточно знать, что он жив.

– Правда? А если завтра, ты увидишь, как он целует другую? Узнаешь, что он собирается жениться? Что тогда ты почувствуешь? Ты не можешь быть настолько холодной.

Кьяри удивленно смотрела на Зину. Щеки её горели, глаза ярко блестели. А голос дрожал от волнения, будто...

– Кто он? – спросила Кьяри. – Ты сейчас говоришь не обо мне и Нио, ты говоришь о себе.

– Неважно кто он, Кьяри. Важно то, что я давно люблю и хочу его. Ты понимаешь, о чём я?

Кьяри протянула руку и погладила Зину по щеке, заправила за ухо выбившуюся из прически прядь. Смешно, но сегодня днём она хотела так же прикоснуться к Нио.

– Зина, если ты разделишь постель с тем, кого любишь, император узнает. Рано или поздно. Тебя забьют камнями. Твоего любовника казнят, а всех чиа убьют.

Глаза Зины расширились, губы дрогнули. На её лице эмоции сменяли одна другую: удивление, разочарование, непонимание. И наконец, появилось что-то похожее на высокомерие.

– Вспомни об этом, Кьяри, когда рядом с тобой будет Нио.

Зина отпустила её руку и отстранилась. Выпрямив плечи и высоко подняв подбородок, она первой вошла в дом избранных женщин. Факелы вдохнули ворвавшийся с сада порыв ветра, в главном зале запахло корнями и цветами. Девушки натирали ноги маслом и обсуждали последние новости. Вчера ночью император впервые позвал к себе Алияму.

– Бедняжка так испугалась, когда увидела его голым, что упала в обморок, – закрывая рот ладонью, засмеялась она из девушек.

– И что сделал император?

– Подарил малышке браслет в утешение и отослал назад, не прикоснувшись к ней, – ответила Мана. Она сидела на корточках и плела для своей ламы украшения из кожаных ремешков и золотых дисков.

"...когда рядом с тобой будет Нио", – эти слова Кьяри вспомнила уже лёжа в постели. Она не видела во сне Нио. Лишь разорванный мокрый от слюны золотой пояс. Кьяри проснулась с криком. Напротив блестели глаза Алиямы.

– Ты тоже видишь это. Тебе тоже снится конец мира, – прошептала Алияма. – Смерть всех, кого ты знаешь. Всех, кто тебе дорог...

– Заткнись, – приказала Кьяри. В общей комнате, где спали десять девушек светила одна масляная лампа. Удушливый запах фимиама отгонял мух и комаров.

Кьярь показалось, что она задыхается. Она вышла в сад и легла на прохладный камень фонтана. Умыв лицо холодной водой, почувствовала облегчение.

– Сегодня ровно двести дней, как мы пришли в столицу, – сказала Зина утром. После завтрака девушки в доме избранных женщин сели ткать. Зина устроилась в тени сливы. Одну опору ткацкого станка закрепила на ветке, другую – прицепила к своему поясу. Чуть нагнувшись вперёд, позволила ткани провиснуть, и взяла в руки деревянную иглу. – Из них сто восемьдесят пять мы провели в этом саду.

Правосудие императора всегда было быстрым. Бог солнца диктовал первому Инке свои законы. Законы императора – законы неба. За их исполнением в Куско следили двенадцать главных судей. В провинциях – императорские чиновники. Праздник закончился, гости покинули Куско, и Тава предстал перед императорским судом.

Когда Атавалп пришел навестить Кьяри и Зину, он рассказал, что суд начался на рассвете и закончился, едва солнце достигло зенита. Тава без пыток признал свою вину. Судьи приговорили Тава к казни через отсечение головы. Но присутствовавший на суде император, выслушав Аи, сказал, что дело должны решить боги.

– Что это значит? – спросила Кьяри.

– Тава запрут в подземелье с божественной пумой. Если Тава выживет, его полностью оправдают.

Зина в испуге прикрыла рот ладонью.

– Я буду просить предков пощадить Таву, – растеряно и обречённо вздохнула она.

А Кьяри не моргая, смотрела в глаза отца. Тёмные, спокойные и холодные. Пусть смерть Тавы будет быстрой, говорил этот взгляд.

– Пусть его смерть будет быстрой, – произнесла вслух Кьяри.

– В деревне, дом Аи стоял в двенадцати шагах от нашего. Знаешь, Тава подарил мне первые в моей жизни бусы? Мне было лет пять. Бусы были из агата. Камешки маленькие, как глазки колибри, – вспомнила Зина, когда ушёл Атавалп.

За ужином обезьяна-альбинос украла гранат, забралась на дерево и кидала в девушек красными зернами, похожими на маленькие агаты. Когда Кьяри раздавила пальцем один такой агат, косточка впилась в кожу, на тунике появилось пятно, похожее на кровь.

Когда Тава достали из каменного зала "божьего суда" звери обглодали его лицо и выели его внутренности.

Через несколько дней в императорском саду расцвели большие жёлтые цветы. Кьяри нравилось смотреть, как на них садятся пчёлы, потому она часто гуляла в саду.

– Навак, я поймала ящерицу для твоего супа. Расскажи мне, мучают ли тебя по-прежнему головные боли?

Навак обрадовался приходу Кьяри.

– В дождливые дни головная боль не даёт мне спать по ночам. В солнечные – железный обруч сжимает виски, когда я смотрю на солнце.

– Неужели суп из ящериц больше не помогает?

– Если бы не он, я бы умер.

– Чем так взволнованы солдаты на воротах?

– Вчера прибыл гонец от племени саланго. Он видел людей с бородами и бледными лицами. Они приплыли по океану в больших деревянных домах. Они пригласили вождя саланго в свой плавающий дом, а потом взяли его в плен. Сказали его людям, что отпустят вождя, если они принесут столько золота, сколько он весит.

Холодные дни закончились, и наступил месяц ремонта дорог. В этот период Атавалп редко навещал Кьяри – вместе со всеми чиа он готовился к посевам: рыл каналы, чтобы обеспечить маисовое поле водой и собирал гуано для удобрений.

После посева наступил праздник маиса.

– Я так давно не была дома, – Зина крутилась перед зеркалом в новой тунике, которую недавно закончила шить. Золотые узоры, как змеи, вились по ткани небесного цвета. – Нравится?

– Аи в вышивках проявляет больше фантазии, – пожала плечами Кьяри.

Но Зина не обиделась. Вместе они принялись складывать подарки, которые заранее приготовили для чиа – плетённые из тростника сандалии, ракушки для детей, гребни и брошки для женщин, костяные амулеты – для мужчин. Кьяри взяла один из них в руки. Кость покрывал рисунок, смутно похожий на изображение медведя.

– Это для Керука, – Зина покраснела.

В этом году император не прислал к чиа жреца перед праздником и не выделил им почётное место на "Говорящей площади". Зажатые между ремесленниками из квартала "Золотой мост" и пекарями из "Дороги к храму" они болтались в конце процессии и последними посетили храм солнца. Скрипящий пол. Тёмный зал. Изображение звезд и солнца-яйца на стенах. В нишах – мумии императоров. Плотно запеленованые, они напоминали коконы гигантских гусениц, вместо лиц носили деревянные маски. Рядом с храмом раскинулся сад. В этом саду трава, цветы, даже ламы и пастухи были золотыми. Их очертания плыли в тёплом свете уходящего дня.

– Щедрость императора не знает границ, – пропел жрец. – Великий Инка, защитник и правитель четырех сторон света, всегда думает о своих подданных. Не забывает об их нуждах и вознаграждает их преданность. Наш император дарит вам, посланцы солнца, лам из своего стада.

Десять лам. Молодые и крепкие животные, как боги, надменно качали головами, когда Искай, Атавалп и Беа вели их через "Говорящую площадь".

– Смотрите, – говорили люди. – Император подарил посланцам солнца самых красивых лам из своего стада.

Керук сплюнул себе под ноги и сказал:

– Я отведу животных домой.

– По традиции мы должны пожертвовать одну из подаренных лам для жертвоприношения, – сказала Лория. – Керук, ты наш вождь и должен выбрать какую именно ламу мы отведем в храм.

– Мне всё равно, – сказал он. – Правильно говорил Синчи Инка – щедрость императора не имеет ничего общего с великодушием. Это средство манипуляции и унижения. Сначала он дарит нам дом, лам и почётное место в праздничном шествии, чтобы мы почувствовали себя обязанными и благодарными. Потом убивает нашего человека, вина, которого в том, что он защищал свою дочь, и отодвигает нас в хвост праздничной процессии. Он выражает нам свое пренебрежение публично, требуя, чтобы мы забыли свою гордость. А потом опять щедро одаривает. По его расчёту сейчас мы должны почувствовать облегчение и благодарность за то, что он снова позволил нам служить ему.

– Так и есть, – прошептала Зина рядом с Кьяри. Кьяри не понравился восторженный взгляд, каким Зина проводила Керука. В этом взгляде, как и в его словах, таилась опасность.

На площади горели костры, и играла музыка. Многие жители Куско приветствовали посланцев солнца. Всех их Кьяри видела впервые. Когда Кэса успела подружиться с толстой женщиной в золотой диадеме? Пока Кьяри и Зина ткали одежду и пекли маисовые лепёшки во дворце, у чиа появилось много новых связей и знакомых.

– Семье этой женщине мы помогали обрабатывать поле, когда её мужчины ходили подавлять мятеж, – пояснила Кэса, угощая Кьяри чичей. Напиток был тёрпким и душистым, кружил голову, как бой барабанов и гудение людских голосов, витавших над площадью. – А это наши соседи по "Гвоздичной грядке". Когда у них родился сын, они пригласили нас в гости. Каранта принесли нам еду, когда град побил наши побеги. Вирака мы помогли поймать пуму, которая охотилась на их лам.

В родной деревне люди тоже помогали друг другу, вспомнила Кьяри. Она привыкла к этому с детства. Когда Кьяри была маленькой, её мать плела циновки для матери Иская, а та в благодарность делилась с ними шерстью своей ламы. Кажется, в день, когда Кьяри впервые увидела мать с Керуком, она как раз относила циновки на другой конец деревни? За всеми этими дружескими открытыми связями обычно скрывались другие – тайные. Все ли тайные связи несут в себе угрозу? Кьяри поняла, что ничего не знает о жизни своего племени в Куско.

Она утвердилась в этой мысли, когда Керук вернулся с Нио и посадил его за стол между собой и Атавалпом.

– Синчи Инка передает нам привет и сожалеет, что не может присутствовать при нашем маленьком триумфе и разделить с нами радость от очередной императорской милости, – сказал Керук Атавалпу.

– Быстро его шпионы донесли ему новость, – хмыкнул Атавалп.

– Стараются ни в чём не отставать от императорских гонцов, – Нио улыбнулся. Он выглядел расслабленным, довольным. Был хорошо одет и причесан. А вышивка на его тунике была красивей и замысловатей вышивки на туниках придворных. Аи сшила ему тунику, догадалась Кьяри. Никогда раньше Кьяри не видела Нио таким. Никогда не видела, чтобы он носил в волосах ленты. Прядь у его правого виска была заплетена в тонкую косу, от корней до концов перевязана красной лентой. Откуда это? Кто заплел волосы Нио? Ей до боли захотелось узнать больше о его жизни. Чем занимается? По-прежнему живёт в доме Синчи Инки? Водит ли, как раньше, старуху Тии к городским воротам, где выставлена мумия её сына? Как часто общается с чиа? Как ему удалось расположить к себе Керука? И не значит ли эта дружба, что Нио рассказал Керуку свою тайну, рассказал, как убил Ахачи и Хакана? Кьяри вспомнила золотой пояс и к горлу подкатила тошнота.

Бой барабанов усилился. В небо взлетели фейерверки. С западной части площади послышались песни. Жрецы с лоснящимися от пота спинами принесли высокие столбы и начали устанавливать их в центре площади. Каждый столб из цельного ствола дерева. Гладко обтесанный и светлый, как голова новорожденной ламы. Чтобы верхушки столбов не сливались с тёмным небом, к ним прикрепили масляные лампы. Они раскачивались маятниками, пока жрецы натягивали верёвки, выравнивая столбы. Вскоре столбы встали под прямым углом к земле, подпирая небо. Кто быстрей всех доберётся до верхушки, достанет звезду и кинет её к ногам императора, тот получит сто лам и плащ из шкуры пумы.

– Не принесли ли шпионы Синчи Инки новости из Кито? – спросил Атавалп.

– Принесли, – кивнул Нио.

– И это хорошие новости, – добавил Керук, усмехаясь.

Кьяри не понимала, о чём они говорят. Она напряжённо всматривалась в лица чиа. Одни озаряла надежда, другие омрачняло сомнение. Кэса покачала головой. Беа недобро разглядывал Нио. Впервые Кьяри чувствовала себя чужой среди чиа.

– Уаскар принял приглашение императора? Он приедет в Куско? – спросила Зина. Кьяри почувствовала, что пропасть между ней и чиа увеличилась.

– Через двадцать дней. Приедет и, если богам будет это угодно, останется здесь.

Аи протянула Нио чашку с чичей. Он благодарно кивнул. Беа склонился к Искаю и что-то прошептал ему на ухо.

– За время, что мы не виделись, ты стала ещё прекрасней, – сказал Керук Зине.

Девушка покраснела. Дочь Лории соскочила с колен матери и перевернула кувшин с чичей. В воздухе резко запахло маисом. Несколько капель с шипением упали в костер. Одна из женщин рассмеялась.

Чувствуя себя одинокой, посторонней, Кьяри встала на ноги и пошла к центру площади. Вокруг фыркали костры, и смеялись люди. Незнакомый молодой человек улыбнулся Кьяри. Сидевшая рядом с мужчиной женщина поджала губы и ударила его по колену.

Соревнования только начались. По одному столбу карабкался мальчишка с костлявой спиной, по второму – широкоплечий мужчина. Кьяри узнала в нем одного из дворцовых стражников. Зрители сбились в группы, хлопали в ладони и выкрикивали имена соревнующихся. На третий столб взбиралась девушка. Худенькая, ловкая, с плоской, как у мужчины, грудью, и писклявым голосом. Она обзывала своих противников трусами и неумехами. Её слова звенели у Кьяри в ушах.

– Трусливые койоты! Тупые тапиры!

Когда подошёл Нио, Кьяри скорее почувствовала его, чем увидела. Словно ей в лицо дыхнуло пламя костра. Или как будто она ступила ногами на лёд. Одновременно холодно и жарко. Нио встал рядом, молча и не прикасаясь к ней.

– Эй вы, неуклюжие обезьяны, вижу, у вас дрожат руки! – закричала девочка, добравшись до середины столба.

Ответом ей стал рёв голосов. Кьяри засмеялась, будто её развеселила шутка. Будто общее веселье захватило её. А может, так и было? И общее веселье действительно вскружило ей голову? Как иначе объяснить то, что она вдруг взяла Нио за руку и переплела свои пальцы с его золотыми пальцами? Наощупь они были хрупкими и тёплыми, будто под золотом текла кровь.

– Покажи им! – закричали девушки, водящих хоровод у основания столба.

– Урак, выиграй для своей семьи стадо лам! – подбадривали родственники мальчика с костлявой спиной.

– Я стану твоей женой, если ты победишь! – подняв к небу лицо, кричала девушка с распущенными волосами императорскому стражнику.

Кьяри показалось, что она падает. Сколько раз она мечтала прикоснуться к Нио? Сколько раз решала, что не позволит себе этого сделать? А сейчас ей вдруг стало всё равно. Такое же отчаянное равнодушие её охватило в золотом городе, словно этот момент, это здесь и сейчас – всё, чего она когда-либо хотела и ждала от жизни. Только тогда она обнимала раненого Нио, а теперь он гладил её запястье.

– У меня есть для тебя подарок, – сказал Нио и надел ей на шею деревянный амулет. – Внутри спрятан сонный корень. Проглоти его, когда Уаскар приедет в Куско. У тебя начнется горячка, продлится пять дней, это не позволит тебе прислуживать императору и его гостям за столом. Керук дал точно такой же корень Зине.

– Что происходит? – спросила Кьяри.

– Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.

– Я не буду в безопасности, если чиа замышляют что-то против императора. Я не буду в безопасности, если моего отца казнят, как отца Аи. С каких пор Керук тебе доверяет? Ты рассказал ему, как убил Ахачи и Хакана?

– Нет, – Нио покачал головой. – И Керук не доверяет мне. Он вынужден со мной общаться, чтобы поддерживать связь с Синчи Инкой и людьми, посещающими его дом.

– Что это за люди? Мятежники, как Тии?

"Это она, – поняла вдруг Кьяри, вспомнив, как Тии гладила Нио по голове. – Она вплела ему в волосы красную ленту! Больше некому!"

Почему это звучало как обвинение? Почему щеки Кьяри вспыхнули. Она представила себе Аи за вышивкой, Аи улыбающуюся и дарящую Нио тунику. Что она при этом сказала? На удачу? Как сказала это перед рынком Искаю, когда выдёрнула прядь его золотых волос.

Нио улыбнулся и коснулся большим пальцем лба Кьяри. И только тогда она поняла, насколько напряглось её лицо. Она больше не улыбалась. Она ждала удара.

– Есть и такие как Тии, есть просто люди, которым некуда пойти. Кочевники, бедняки, изгнанники, у которых император отобрал всё, полководцы, которых обвинил в трусости и прогнал, сироты, чьих родителей казнил. Много разных людей. Их всех объединяет то, что однажды император обидел их, отобрал у них то, ради чего они жили.

– Эти люди хотят отомстить императору, как ты хотел отомстить моему отцу и Керуку? – Кьяри сама не заметила, как вцепилась в тунику Нио. Так крепко будто хотела то ли порвать её, то ли помешать Нио сбежать. Если бы он хотел убежать.

– Они хотят справедливости, – Нио накрыл своими ладонями кулаки Кьяри. – Разве можно их за это винить? Разве можно винить Аи в том, что она оплакивает своего отца и ненавидит императора за то, что он убил его?

Кьяри вдруг поняла, что хочет сделать ему больно. За то, что ввязался в опасную игру, за то, что вспомнил сейчас Аи, за то, что стоит слишком близко, за то, что его глаза сияют так ярко, что Кьяри ничего не способна видеть и соображать. Она лишь чувствует возбуждение и жажду действий, отчаяние и страх, сомнение и сожаление. Она сойдет с ума, если не выплеснет эти чувства. Ей ничего не остается, как трансформировать их в злость.

– Значит, эти люди, такие как Аи? Слабые и беспомощные? Ненавидят императора и боятся его, ждут, когда кто-то отомстит за них. Так же как и ты, когда был ребенком, ненавидел и боялся чиа и мечтал о страшных, всемогущих и беспощадных железных демонах, которые придут и уничтожат всех чиа! Так эти люди теперь молятся на приход Уаскара?

Но Нио не обиделся. Как Кьяри не старалась задеть его, она лишь насмешила его.

Стражник первым спрыгнул на землю. Подруги девочки кидали в победителя персиками и помидорами, когда он шел к помосту императора.

– Есть ещё люди, которые считают что Уаскар законный император, а Атауальпа самозванец. Он не имел прав на льяуту, потому что его мать была наложницей.

– Что должно произойти? Почему я не могу прислуживать императору и его гостям? Уаскар попытается убить Атауальпу на пиру? Что будет с моим отцом? Что будешь делать ты? Ты убьёшь Уаскара, как убил Ахачи и Хакана? Ты собираешься воспользоваться магией золота? Что произошло тогда в горах?

– Клянусь тебе, я никогда больше не буду убивать золотом. Сейчас я всего лишь связной. У Уаскара есть десять убийц, говорят, они лучшие в стране. Они придут как его охрана и убьют императора на пиру. Убьют или погибнут.

– Что в это время будет делать мой отец и ты?

– Ничего, если Уаскар потерпит поражение. Если убийцы Уаскара промахнутся, Атауальпа казнит Уаскара, и чиа будут сидеть тихо. Но если Уаскар преуспеет, и Атауальпа умрет, останется ещё стража, преданная Атауальпе. Потому в случае успеха Уаскара, твой отец и Керук должны подать сигнал армии Уаскара, которая будет ждать в горах, и впустить их в город через западные ворота. Никто не требует от них большего. Как видишь, больше всех рискует Уаскар.

– А что ты будешь делать?

– Керук согласился участвовать в штурме ворот только, если меня не будет поблизости. Он все ещё опасается удара в спину, – Нио криво улыбнулся. – Наверное, правильно делает. Я не участвую в атаке на ворота. Скорей всего, в случае успеха Уаскара, Синчи Инка пошлет меня в горы с сообщением для его армии.

Как бы разумно не звучал этот план, Кьяри не покидало дурное предчувствие.

– А что если Атауальпа перехитрит вас? Останется жив и заставит брата подать ложный сигнал, чтобы заманить его людей в ловушку? Ты знаешь, что он медлил со штурмом Чан-Чан, потому что ждал, когда Уаскар придет на помощь мятежникам?

– Тебе нужно пойти посмотреть на мумии у городских стен. Их там целая армия. Две сотни не меньше. Человеческая кожа, набитая ватой и шерстью. И самое страшное не то, что этих людей убили, не то, что их превратили в чучела, а с какой тщательностью это сделали. Каждый палец на ногах отдельно набивали, потом склеивали древесным клеем. Эти мумии даже запаха не имеют, так тщательно от кожи отскоблили мясо, – Нио побледнел, под глазами залегли тени. Взгляд его лихорадочно горел.

Кьяри глубоко вздохнула. Что я могу знать? Как я могу понять его боль? Боль Тии? Предки, эта женщина каждый день водила его смотреть на своего мёртвого сына. Они, и правда, имеют право желать Атауальпе смерти.

– Нио, я люблю тебя. Всегда буду любить. Поклянись мне...

– Всё, что захочешь...

Кьяри протянула руку к его лицу. Она сама не понимала, что собирается сделать – просто дотронуться или притянуть его к себе и поцеловать.

– Отойди от неё, Нио. Ты мне обещал, что не прикоснешься к моей дочери. Тебе известно, если императорскую наложницу уличают в измене, её забивают камнями. Ты поклялся, что больше никогда не подвергнешь жизнь Кьяри опасности, – Атавалп встал между ними.

"Я сама. Я первая прикоснулась к нему" – хотела сказать Кьяри, но вместо этого закричала:

– Нио, я поцелую тебя, если ты первым залезешь на столб!

Они оба – Атавалп и Нио – глянули на неё одинаково удивленно. Потом на лице Нио появилась понимающая, шальная усмешка. Сняв через голову тунику, он шагнул к столбу. Вышивка Аи упала в песок, и кто-то из зрителей тут же наступил на неё. Кьяри почувствовала, что может делать всё, что захочет.

– Нио! Нио! – закричала она, и народ у столбов подхватили её крик.

– Ну уж, нет. Я не позволю вам, – сказал Атавалп и тоже снял тунику.

Кьяри затаила дыхание. Они оба были прекрасны. Вытянутое и гибкое тело Нио. Широкие плечи, рельефные, обвитые венами, мышцы Атавалпа.

– Что происходит? – спросила, подбежавшая Зина.

– Что они творят? – ужаснулась Кэса.

– Быстрей, Нио, быстрей! – закричала Кьяри.

– Атавалп, не позволь мальчишке обойти тебя! – закричал Керук. – Если позволишь ему победить, тебя ждет изгнание.

Искай засвистел. Вайра и Уно визжали и подпрыгивали. На противоположной стороне выкрикивали имя третьего игрока. Предыдущие участники заметно поцарапали столб. Теперь поверхность не была такой гладкой и скользкой, как раньше. Нио использовал пальцы золотой руки, как когти, вгонял их в древесину и подтягивался, прогибаясь в пояснице. Его движения вызывали у Кьяри восторг. Но золотая рука Нио не могла сравниться с золотыми ногами Атавалпа. Он двигался вверх, как восходил по лестнице. Оказавшись на верхушке, он спрыгнул вниз. Золотые ноги легко выдержали вес его тела, глубоко ушли в землю и даже не прогнулись. Он стоял перед Кьяри и тяжело дышал. Нио спустился вторым.

– Меня обошел безногий старик, – притворно ужаснулся он.

– У тебя не было шансов, выскочка, – усмехнулся Атавалп.

Лица обоих блестели от пота. Казалось, соревнование заставило их забыть о вражде – ещё немного и они дружески похлопают друг друга по плечу. Но это было только мгновение. Короткая иллюзия. Почти сразу вражда вернулась. Атавалп обнял Кьяри и оттеснил Нио в сторону. Удержать дистанцию в толпе было не просто. Кто-то толкнул Нио в спину, и он налетел плечом на Атавалпа. Во взглядах, какими они обменялись, Кьяри не увидела ненависти, только досаду и неприязнь.

Поцеловав Кьяри в волосы, Атавалп пошёл к императорскому помосту. Приветствуя своего победителя, посланцы солнца свистели и улюлюкали. Барабаны зазвучали громче. Девушки Куско кидали к ногам Атавалпа цветы.

Жрец накинул на плечи Атавалпа шкуру пумы, голова зверя легла ему на макушку, оскаленая морда закрыла лоб.

– Танец победы! Исполни танец победы! – крикнул кто-то.

– Танец победы! – подхватила Кьяри, позволяя общему веселью унести себя.

Атавалп остановился, согнул колени, изображая воина в засаде, и прыгнул вправо, затем, раскинув руки в стороны, метнулся влево. Судя по его оскалу, он сопровождал прыжки рычанием, но из-за общего шума его было не расслышать. Зрители с удовольствием подыгрывали Атавалпу и с визгом разбегались перед ним.

Кьяри много раз видела, как отец танцевал этот танец, возвращаясь из военных походов. Она нашла взглядом Нио. Он наблюдал за Атавалпом без улыбки. Кьяри вспомнила, что впервые победный танец Атавалпа Нио видел, когда его взяли в плен и с петлей на шее привели в чужую деревню.

Кьяри шагнула к Нио. Она хотела снова сжать его пальцы, снова почувствовать, что на свете не существует никого кроме них. Но старуха в зеленом платке не позволила ей приблизиться. Вынырнув словно из ниоткуда, она схватила Нио за золотую руку. Это была та самая старуха, которую Кьяри видела у сточной канавы в "Гвоздичных грядках", она проклинала посланцев солнца, называя их предвестниками беды.

Сейчас Кьяри видела, как шевелятся губы старухи, как хмурится Нио и выдёргивает свою руку из её скрюченных пальцев.

– .. ты был рабом, им и останешься до конца своей жизни! – закричала ведьма.

– Искай, не хочешь попытать счастья и забраться на столб? – спросила Зина.

– Я угощаю всех выпивкой! – объявил Керук. Аи что-то шепнула Нио, увлекая его к костру чиа. По пути Атавалп накинул шкуру на плечи Кьяри.

– Чем они её обрабатывают, что она мягче, чем мои волосы? – удивилась Кэса, гладя шерсть.

Кто-то из женщин заговорил о соках кактусов. Вспомнили рецепты. Зина рассказала, как в доме избранных женщин кипятят кору аваи, чтобы вернуть выгоревшим на солнце волосам чёрный цвет.

Панти начал пересказывать слухи. Правда, что железные демоны захватили в плен вождя саманго?

– Железные демоны не такие, какими мы их себе представляем, – сказал Нио.

– Под железным доспехом у них вонючие, грязные бороды и белая кожа! – скривился Искай.

– Говорят, они согласны отпустить вождя саманго, если его люди заплатят за него золотом.

– Бледнолицые все разные. У Синчи Инки сейчас живёт один из них. Он не похож на железных демонов. Он не носит при себе оружия, называет себя монахом и поклоняется человеку, умершему на кресте, – сказал Нио.

Под утро барабаны замолкли. Половина костров погасла. Многие люди заснули там, где сидели – в обнимку, положив головы на колени соседям, не выпуская из рук глиняных чашек. Между потухших костров бегали кошки и домашние морские свинки. То здесь, то там кого-то выворачивало над сточной канавой.

– У меня затекла спина, – пожаловалась Лория, поднимая на руки дочь, голую девочку с перепачканными синими ягодами губами.

Вара и Кэса убрали посуду. Искай, Беа и Панти затушили костер.

У Кьяри слипались глаза. Зина зевала. Нио звонко ударил себя по щеке и растер на ладони комара.

Небо начало светлеть. Императорский помост опустел. Тени стражников двигались вдоль дворцовой стены. Только блеск наконечников копий и золотых дисков в ушах мешал им слиться с темнотой.

Где-то завыл койот, Кьяри позволила отцу увести себя с площади. Впереди их шли Вара, и Лория с детьми. Позади Кьяри слышала голоса Панти, Иская и Керука. Она оглянулась, ища взглядом Нио.

Она увидела его на повороте, где заканчивалась площадь и начиналась "Дорога к храму". Но в следующий миг Кьяри услышала крик и потеряла Нио из вида. Его закрыли спины людей, бегущих к площади. Кьяри, Атавалп и другие чиа тоже развернулись и бросились назад.

Затихшая перед рассветом "Говорящая площадь" ожила, и это оживление совсем не походило на праздничное веселье. Люди кричали и метались, будто на них напали. Протиснувшись через толпу, Кьяри сначала увидела Кэсу. Она сидела на земле и зажимала рукой правую половину лица, кровь заливала её пальцы и одежду. У ног Кэсы лежал нож. А чуть дальше – перепачканный кровью золотой шарик. Кьяри не сразу поняла, что это золотой глаз Кэсы. Его вырезали. Два человека, которые теперь кричали и корчились на земле. Нио стоял рядом, и его золотая рука опасно ярко светилась. Расплавленное золото шипело и дымилось, пожирая лица и головы, умирающих у ног Нио людей.

– Стой, где стоишь! – стражники окружили Нио. Медленно сжимая кольцо, они целились в него из луков. – Не двигайся. Всем отойти.

– Нет!– закричала Кьяри и рванулась вперёд. Атавалп подхватил её под живот, поднял над землей и прижал к себе.

Нио и не двигался, он стоял и смотрел, как расплавленное золото разъедает кожу и кости.

Завидев стражу, Кэса на четвереньках отползла к чиа. Туника её была залита кровью из опустевшей глазницы.

– Убейте его! – закричал один из стражников. – Вы видели, что он сделал?

– Он даже не прикоснулся к ним, – подхватил другой стражник.

– Он расплавил золото.

– Стреляй в него.

– Император даст награду за живого мага.

Жители Куско в оцепенении наблюдали за происходящим.

– Мы должны помочь Нио! – сказал Искай.

Один из стражников ударил Нио древком копья под колени. Второй – по спине. Нио не сопротивлялся. Искай бросился на помощь, но Керук сбил его с ног ударом в челюсть.

– Ни с места.

Беа и Панти подхватили Иская под руки и потащили в глубь переулка. Атавалп закинул Кьяри себе на плечо и тоже отступил.

Последним, что Кьяри увидела, стало падение Нио. Он упал лицом вперёд рядом с мертвой старухой со сбившимся зеленым платком на голове.

– Они забрали его, как моего отца! – заплакала Аи, когда чиа оказались во дворе своего дома.

– Они убьют его!

– Что там случилось Кэса? – спросил Керук.

– Двое мужчин напали на меня. Сорвали золотую брошь с туники, а потом увидели мой золотой глаз, – Кэса всхлипнула. – Один повалил меня на землю. Он сел мне на грудь и держал мою голову, пока второй вырезал мой глаз. Нио... он хотел их остановить. Они ударили его ножом. Тогда он... Он сделал так, что их золотые украшения начали плавиться.