Текст книги "Чёрный лёд (СИ)"

Автор книги: Skybreaker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 17. Борьба за власть

С момента исчезновения Моа прошло три месяца. Первое время все шло гладко. Все были поглощены работой, строили свою часть города по образцу прошлых поселений. Те, у кого получалось лучше и быстрее, помогали остальным. Связи между жителями города налаживались. Происходил обмен культурным и интеллектуальным опытом. Оказалось, что в гуррах разных поселений было много различий, которыми они могли дополнить друг друга и многому научить. Все складывалось крайне удачно. Сложности начались, когда город был достроен. Появились первые трения.

На всеобщем собрании старейшин, куда пришли 263 старейшины из бывших обособленных поселений, была озвучена следующая мысль. Город стал первым и важнейшим созданием в истории гурров. Он стал центром объединения их жизней, культур, планов и целей. И если ранее их поселения не имели каких-либо названий, то такое монументальное сооружение, как город, должно было его получить. Мудрейшие сошлись на том, что материя не вечна, и лишь названия могут жить в веках. Следовательно, нужно было дать городу название, чтобы и через тысячи лет его вспоминали, произнося вслух его имя. Мысль эту встретили положительно. Трудности начались тогда, когда стали предлагаться варианты названия города. 263 члена городского совета высказали 263 предложения, каждое из которых отличалось от предыдущего. Выбрать что-то одно не представлялось возможным. Каждый считал свой вариант наилучшим и отказывался идти на уступки. Начались отчаянные споры, которые не утихали несколько дней. Наконец было предложено предоставить возможность выбирать всем остальным жителям города. Глупость такая была отвергнута единогласно. Название должен был выбрать высокопоставленный и всеми уважаемый член общества – один из старейшин.

Незначительное и вполне ожидаемое, казалось бы, событие, показало, как сложно принимать общественные решения, не имея четкой иерархии. Если они с названием для города не могли определиться, то как они будут управлять целым городом? Это был вопрос, с которым требовалось разобраться в ближайшее время. Они не могли пойти воевать, пока их собственное общество находилось в разладе.

Так начался процесс выбора названия для города, смысл которого был намного шире и перетекал в выбор действующей власти. Гурры понимали, что выбор названия был всего лишь символом. Выбирая название, голосующие будут выбирать в том числе старейшину, который им импонирует больше всего. Стало быть, для того, чтобы получить наибольшее количество голосов, им необходимо было заполучить расположение избирателей.

Старейшины разошлись по своим районам города и провели внутренние голосования. Через неделю в каждом районе был избран свой победитель. Всего 22 победителя из 22 районов. Несмотря на все свои возражения, Роно стал победителем своего района. Он не стремился к абсолютной власти. Его больше всего интересовала война против кхроков и груков. Это была цель номер один в его списке дел. Возможно, именно поэтому он сдался, когда жители его района вместе с другими старейшинами избрали его на роль своего представителя. Он надеялся, что это позволит ему поскорее миновать официальную часть и приступить к той, где кхроки будут гибнуть десятками от его лап.

Когда внутренние голосования были окончены, победители от районов отправились в главный зал для совещаний. Найти общий язык было намного проще, когда число «языков» уменьшилось более чем в 10 раз. Кто-то сам по себе не хотел брать на себя ответственность и становится лидером целого города. Кому-то достаточно было и прежнего места в совете старейшин. Они предоставили свои варианты имен города, но кандидатуры свои на пост лидера поснимали. Роно не знал, как ему поступить, но не решился отступить. Он думал о тех, кто возложил на него свои надежды, о племени, где он родился и вырос, о своем отце, которому было бы приятно узнать, каких высот добился его сын. Возможно, он и сейчас наблюдал за ним из черного льда и радовался его успехам.

Осталось 13 упертых кандидатов. Теперь им предстояло выбрать одного единственного. Было проведено независимое голосование. Правило было всего одно. Нельзя было голосовать за себя. Каждый кандидат должен был проголосовать за одного из соперников. Жульничество исключалось. По очереди они произносили вслух имена своих кандидатов. Из 13 голосов имя Роно повторили три старейшины. Таким образом, он стал новым правителем, а город обрел свое название – Всегурро́н.

Не все были довольны подобным исходом.

– Я считаю, что это несправедливо, – заговорил представитель 14 ого района. – У Роно было преимущество. Его знали все, поэтому и проголосовали многие за него.

– Поддерживаю. Если бы мы лучше знали достоинства друг друга, мы могли бы принять более взвешенное решение. Я, например, уже 15 лет являюсь членом совета старейшин своего племени. Между прочим, самого большого из племен, численностью в 2004 гурра. – говоря эти слова он, конечно, имел в виду, что могли выбрать его.

– А я, между прочим, являюсь правителем своего племени в третьем поколении. Мой дед правил, мой отец правил и я правил своим племенем практического с самого своего рождения. Я как никто другой знаю о том, что такое власть и как с ней следует обращаться, – высказался уже знакомый Йоф, который не отказался от своего королевского облачения даже после того, как утратил свой статус.

– А я лучший охотник своего племени и могу дать фору каждому из вас по части охоты и собирательства.

– А я живу на свете дольше вас всех.

– А я…

Гурры не замолкали. Наперебой они доказывали друг другу, что была совершена ошибка и будь у них время, чтобы получше представиться, они могли бы занять пост правителя.

Роно прервал всеобщие споры своим заявлением. Ему было тошно смотреть на взрослых гурров, которые спорили друг с другом и перебивали друг друга:

– Остановитесь! Послушайте! Я никогда не стремился заполучить этот пост. Все чего я хотел это объединиться и пойти войной на наших главных врагов – кхроков и груков. Не забывайте об этом! И получив эту власть я воспользуюсь ей для того чтобы пойти войной на них. Я буду сражаться там наравне со всеми и, в любой момент отправлюсь к предкам. Так что пост мой освободится в любое время. Но а если я выживу, то сам оставлю свой пост по окончании войны. У вас же будет время, чтобы познакомиться друг с другом и назначить лучшего правителя в следующий раз. Но а пока что я попрошу всех представителей районов стать моими глазами и ушами, стать моим говорлом. Докладывайте мне регулярно о происходящем в своих районах и передавайте мои приказания для всех. Первым моим приказанием будет привести ко мне всех, кто отвечает за создание тангурра. Было бы неплохо исполнить песнь единства перед началом военных действий, – Роно отдал свой приказ и почувствовал, как по телу расходятся приятные импульсы. Несмотря на внутренние противоречия, власть ему нравилась.

Гурры разошлись по своим районам, разнося известия о новом правителе города Всегуррон. Жители еще несколько дней обсуждали новое название. Кому-то оно нравилось, у кого-то вызывало смутные чувства, кто-то мог бы предложить сходу 10 названий получше, но спустя время все его приняли и перевели внимание на прочие вещи. Количество слухов и сплетен, что расходились по городу, было пропорционально его жителям.

После обеда к Роно прибыло два десятка специалистов по тангуррам, которые должны были построить самый большой и совершенный инструмент в истории. Новый правитель наделил их широтой полномочий и разрешил набирать себе в помощь неограниченное число помощников. Сотворение городского тангурра было приоритетной задачей, которую нужно было выполнить в самое ближайшее время. Двух мастеров он попросил остаться. К ним у него было особое поручение.

Мастера с честью приняли на себя возложенную на них ответственность и отправились строить. Работа кипела. Пятая часть населения всего города была задействована в построении тангурра, который должен был объединить их всех. Часть добывала нужные материалы из-подо льдов, часть занималась проектированием, часть непосредственным строительством. Тангурр при всей своей сложности был прост в теории. Для каждого жителя города было предусмотрено свое отверстие. Их делалось изначально больше с заделом на будущее. В нынешней версии тангурра планировалось сделать около 30 тысяч входных отверстий. Проходя через них звук усиливался и дробился на части количеством равным числу отверстий минус 1. То есть, проникая через одно из 30.000 отверстий, звук должен был добраться до 29.999 получателей. Достичь этого удавалось благодаря особому резонирующему материалу, из которого изготавливался тангурр – чернолиту, а также технологии внутренних каналов, которые не пересекались друг с другом.

Спустя месяц и одну неделю плотной работы тангурр был окончен. Роно доложили об этом первому. Он созвал представителей от районов и объявил день, когда будет исполнена песня единства.

То был воистину великий день. Строительство единственного и самого большого города, где помещались все гурры, само по себе было огромным достижением, которое раньше гуррам и не снилось. Однако тот факт, что гурры собрались под единой крышей, еще не означал, что они готовы были морально жить друг с другом в одном коллективе, разделять общие цели и жертвовать своими амбициями ради всеобщего блага. Общество все еще оставалось разобщенным. Песнь единства должна была изменить это и положить начало высшему уровню социальных взаимодействий – общине. Психология гурра была устроена таким образом, что жил он в масштабах той семьи, членов которой он знал. В большинстве случаев речь шла о его собственной семье. Он жил, чтобы выжить самому и обеспечить выживание своим кровным родственникам. Все остальные жители поселения и члены других семей интересовали его постольку поскольку. Далекие и обезличенные они были лишь статистами и выполняли второстепенные функции. Рядового гурра мало волновало, как там поживал его далекий сосед, болел ли он или пребывал во здравии, нуждался ли он в еде или был сыт, собирался ли уйти на покой или только начинал строить планы на будущее. Все это были где-то далеко-далеко вне зоны его интересов. Песнь единства вносила в подобную картину мира одно важное нововведение. Когда гурры через пение знакомились друг с другом, они переставали быть друг для друга безликими тенями и становились знакомыми, обретали форму, материю и личность. После пения они готовы были рисковать своими шкурами не только ради своих ближайших родственников, но и ради всего коллектива в целом. Это разительно меняло жизнь поселения в лучшую сторону.

Будущие члены единой общины собрались в музыкальном зале рано утром. Традиционно они позавтракали канной и были полны сил. Расположившись вдоль стен, они ждали сигнала к началу действия.

Роно стоял в центре тангурра, где его никто не мог видеть. Как Марак в свое время, он произносил торжественную речь. Звуки ее подхватывались тангурром и достигали каждого горожанина. Он как будто был в одном месте, и в тысячах сразу. Каждый гурр слышал его так хорошо, как если бы он обращался к нему лично. Это создавало необычное ощущение мистического общения с высшей силой. Правитель города в какой-то степени и был такой силой для всех. Недостижимый, величественный, монументальный.

– Жители Всегуррона, я приветствую вас всех! Нам действительно есть чем гордиться. За последние несколько месяцев мы добились того, о чем наши предки могли только мечтать. И я бы сказал еще более нескромно. Мы превзошли их мечты! Мы построили великий город, аналогов которого нет и не было в нашей истории. Мы сотворили непревзойденный тангурр. При других обстоятельствах мы могли бы расслабиться и жить счастливо вплоть до самой смерти, зная, что еще не скоро наши потомки забудут наши достижения. Но обстоятельства непросты. Через 3 месяца и 9 дней прибудут создатели, которые должны будут оценить наши достижения. И я боюсь, что они могут счесть их недостаточными. Мы то, может быть, стали лучшими строителями в белых льдах, стали лучшими по части создания тангурров. Но разве в природе выживает лучший строитель? Лучший создатель тангурров? Нет, в природе выживает тот, кто лучше всех добывает пищу. И пока что еще есть существа, которые могут в этом состязаться с нами.

Мне больно об этом говорить, но в поединке один на один они превосходят нас и скоростью, и силой. Но это не повод отчаиваться! Природа не наделила нас скоростью груков и не дала нам воздушное превосходство кхроков. Но она дала нам нечто лучшее. Она наделила нас Оро. Каждый из вас согласится. Способность осознавать себя, общаться и жить вечно среди предков – это дар, оценить который может лишь тот, кто им обладает. Именно поэтому сейчас, когда этот дар могут у нас забрать, мы должны проявить всю нашу храбрость, чтобы защитить его и сохранить. И для этого мы должны убрать тех, кто может встать у нас на пути. Мы должны уничтожить кхроков и груков, раз и навсегда доказав себе, предкам, природе и самим создателям, что Оро досталось нам не по ошибке. Слышите? Не по ошибке! Мы, гурры, жители великого Всегуррона, получили Оро, потому что мы были, есть и будем самыми достойными в белых льдах!

Зал затрясся от оглушительных криков ликования, которыми гурры встретили речь своего нового лидера. Зеркальный ледяной пол сотрясался от безудержных ударов тысяч хвостов. Они вняли каждому его слову и криками своими выражали свое согласие с каждым из них. Они, гурры, получили Оро не просто так и не собирались отдавать его без боя. Они готовы были убивать, ломать, кромсать и стирать в мелкую ледяную пыль всех, кто готов был бросить им вызов. «Кхроки и груки, вы доживаете последние свои дни, скоро вас не станет!» – вот, что выражали эти крики.

Позволив всем эмоциям выплеснуться, Роно продолжил:

– Подойдите к тангурру и пойте. Произносите свое имя до тех пор, пока оно не потеряет свое значение, чтобы потом обрести его снова, – он повторил слова, которые сам услышал, будучи ребенком, во время своей первой песни единства. Быстро промелькнул и так же быстро исчез призрачный образ Марака.

Многотысячная толпа обступила тангурр. Каждый занял свое место, и песня полилась. Имена влетали в тангурр, кружились в нескончаемом вихре звука, сплетались и расплетались, находили своих адресатов снова и снова. Попадая во входное отверстие каждое имя дублировалось многократно, доходя до ушей каждого жителя Всегуррона без исключений. Все их Оро были заняты этим процессом целиком и полностью. Они растворялись в нем без остатка. Напади на них сейчас кхроки, и никто не смог бы им ничего противопоставить. Процесс распознавания и запоминания тысяч имен отнимал всю энергию своего носителя, не оставляя ему ресурсов ни для каких других мыслительных функций. Все они впадали в особую форму транса, где Вселенная лишалась всех своих физических свойств, и оставался лишь звук. Чистый, прозрачный, знакомый и родной звук голосов членов одной общины, одной большой семьи. Теперь они были едины.

Глава 18. Груки

Груки оказались на удивление гостеприимными хозяевами. Они выделили для Моа и Ксафа небольшую отдельную пещеру, где они могли есть и спать. Сначала к ним приставили охрану, но позже убрали ее. Отношения их становились лучше изо дня в день, доверие росло, а вместе с ней падала необходимость в постоянном контроле.

Первое время они с предком просто слонялись без дела. Ходили по внутренним лабиринтами пещер, изучали все, наблюдали за жизнью груков и кхроков со стороны. Сами груки мало обращали на них внимание. Они были заняты своей рутиной. Кроме того, Моа догадался, что не все из них были особенно счастливы их визиту. Так что они с Ксафом старались не накалять обстановку и помалкивали.

Ксаф тем временем изучал язык груков и постепенно его навыки коммуникации росли. При каждой удобной возможности он останавливался возле группы груков, прибывшей в пещеры для отдыха, и заводил с ними примитивный разговор на простые темы. Моа не знал, что именно они обсуждали, но догадывался, что речь шла о погоде и охоте. Может быть, потому что в его собственном племени об этих двух вещах чаще всего и шли разговоры.

Моа тоже учился говорить на языке груков. Это было непросто. Он кардинально отличался от родного привычного языка. Но с помощью Ксафа ему удалось понять его логику и приспособиться. Язык груков состоял в основном из глаголов, и в нем не было времен. Сложно было понять порой, о каком времени говорит грук без временных указателей. Происходило ли действие вчера, сегодня или только будет происходить в будущем – это можно было определить лишь по косвенным признакам. Скажем, если грук приползал домой с добычей и говорил «Идти охотиться» было понятно, что он уже побывал на ней и вполне успешно.

Говоря об охоте. Питался Моа тем, что добывали груки. В первые несколько дней это была фухса, потом еще фухса, фухса, и еще раз фухса. Были в этой череде и свои исключения, но они также представляли собой растительную пищу. Моа сильно удивлялся этому. Он всегда считал, что груки были первоклассными охотниками, которые могли настигнуть любую добычу. Все же они были самыми быстрыми существами в белых льдах. Но вновь и вновь они приносили им на обед растительную пищу. Наконец, он утратил свое терпение и спросил у одного из них, с чем это связано.

– Почему снова фухса?

– Нравится фухса?

– Нет. Не нравится.

– Не нравится фухса?

– Нет. Или да. Да.

– Нравится фухса?

– Да, нравится.

– Радоваться.

Диалог окончился провалом.

На следующий день была совершена новая попытка.

– Есть мясо?

– Нет.

– Почему?

– Не охотиться мясо.

– Не понимать. Не можете ловить мясо?

– Не охотиться мясо.

Пока Моа перебирал в голове знакомые гручьи слова, носитель языка удалился.

– Они не едят мясо. Вообще, – пояснил Ксаф, – Я наблюдал за ними долгое время, пока еще был в черных льдах и знаю это наверняка. Они травоядные и питаются исключительно растительной пищей.

– Почему ты сразу не сказал мне об этом?

– Хотел посмотреть, как ты сам справишься с разговором.

– Подожди…, – Моа ушел в себя на какое-то время, – А что насчет всех тех убитых гурров… Зачем?

– Ты должен сам узнать ответ на этот вопрос.

– Но почему? Если ты знаешь ответ на него, почему ты не можешь сказать мне об этом сам? Вечно ты говоришь какими-то загадками. У меня такое чувство, как будто ты что-то скрываешь от меня.

– Потому что ответ, который находишь сам, важнее тысячи вопросов с готовыми ответами.

– Вот опять. Даже сейчас ты говоришь загадками.

– Послушай, Моа. Я могу и дам однажды тебе ответы на все вопросы, которые ты мне задашь. Но в моих ответах не будет никакого смысла, если ты не будешь в них верить. Поэтому я хочу, чтобы ты научился сам докапываться до истины и подвергать свои убеждения проверке. Вот сегодня ты узнал, что груки и кхроки не питаются мясом. Ты поверил в это?

– Если честно, то нет, – задумчиво ответил Моа, начиная понимать, о чем говорит Ксаф.

– И это нормально, что ты не веришь. Ты всю жизнь думал иначе. Естественно, что тебе сложно поверить в то, что расходится с твоими убеждениями. Поэтому наблюдай, изучай, исследуй жизнь груков и кхроков, и скоро ты сам узнаешь, что они и, правда, мясо не едят. Ты должен верить не в слова, а в факты. Изучай факты, анализируй их и ты узнаешь «Зачем» они сделали то, что сделали.

После завтрака они отправились в главный зал. У груков было свое название для этого места. Звучало оно «Бхфгуаррд» и означало что-то вроде «собираться вместе». Это было главное и самое большое помещение внутри пещер. То самое, где неделей ранее они приняли приглашение погостить в пещерах. Это было место, куда кхроки могли спускаться и проводить тут время. Случалось это, впрочем, нечасто. Однако здесь все еще был тот кхрок, который лежал вместе с груком на постаменте. Они лежали так все время, что Моа с Ксафом пребывали здесь, и неизвестно, сколько лежали до этого. Они не знали, почему они там лежат и чего ожидают, но предполагали, что это связано с чем-то важным. Свободные груки подносили им еду и проводили с ними время после охоты. Моа с Ксафом тоже проводили там время. Это была хорошая возможность пообщаться с кхроком. Возможность для Ксафа, но не для Моа. Моа по-прежнему ничего не слышал. А вот Ксаф мало того что слышал, но и делал успехи в освоении языка кхроков. Он говорил, что он был идентичен языку груков с той лишь разницей, что произносился на такой высокой частоте, которую он не мог расслышать.

Они сидели там добрую половину дня, общаясь с груками о погоде, охоте и прочих мелочах, вместе ожидали неизвестно чего, и в целом чувствовали себя счастливыми. Груки оказались хорошими ребятами. Моа даже стал привыкать к такой жизни и научился получать от нее удовольствие.

Привычный ход времени нарушило событие, которого, как оказалось, они и ждали все время. Груки принимали пополнение. Рано утром еще до рассвета их с предком подняли и позвали в главное помещение. Там кхрок, до этого лежавший пластом, приподнялся на лапах. Под животом у него все это время скрывались с полторы сотни яиц. Половина из них активно шевелилась, другая подавала лишь незначительные признаки жизни. И все же жизнь в них была. Первый, второй, третий – на свет стали проклевываться маленькие груки. Они были не больше когтя Моа, всего 7–8 сантиметров в длину, тела их были полупрозрачными и слизкими. Вылупившись из яиц они норовили убежать от родителей куда подальше. Вот здесь то и вступали все собравшиеся зрители. Все вместе, груки, Моа, Ксаф, они обступили постамент вокруг и следили за тем, чтобы ни один новорожденной не покинул его пределы. Это было непросто. Маленькие груки быстро учились использовать свои крючкоподобные лапы для ускорения. И все же они справлялись с натиском новорожденных. И это было весело, поскольку напоминало игру. Давно уже Моа так не веселился.

Число нераскрывшихся яиц быстро уменьшалось, и вскоре под брюхом у кхрока ползали десятки маленьких груков. Пять яиц так и не раскрылись. После чего произошло нечто странное. Моа не сразу поверил своим глазам. Отец-грук, будто ледокол, расталкивающий льдины, пробрался к оставшимся яйцам и одним махом проглотил их. Никто никак не отреагировал на это. Никто этому даже не удивился. Казалось, что ничего особенного не произошло.

Предвосхищая его вопрос, Ксаф дал комментарий:

– «Он их не съел, как ты подумал. Он просто подержит их немного у себя, пока шумиха не утихнет. Позже он вернет их обратно матери».

– «Это меняет дело» – Моа успокоился.

Весь многочисленный выводок молодых груков под присмотром родителей и остальных взрослых поместили в просторную отдельную пещеру. Там они должны были расти и созревать, набираться уму разуму. Им туда приносили еду, отец приходил к ним и проводил время вместе с ними. С матерью-кхроком дела обстояли несколько иначе. Она продолжила лежать пластом на постаменте. Ее друг вернул ей невылупившиеся яйца. Так что ее работа по высиживанию продолжалась. Длилось это еще две недели. За это время груки заметно подросли и составляли уже половину от размера взрослых. Они все больше и больше нуждались в еде. Так что все племя груков было занято охотой, чтобы прокормить новые рты. Однако они не выглядели при этом уставшими или сердитыми. Груки работали для всеобщего блага и ожидали с нетерпением, когда последние пять яиц раскроются. Случилось это так же неожиданно для Моа, как и в первый раз.

Все были приятно взволнованы и как будто немного напряжены. Только отца семейства не было нигде видно. Моа не понимал, куда он запропастился и высматривал его в толпе, переживая о том, что отец пропустит такое событие. Но он так и не появлялся. Мать-кхрок, как и в первый раз, приподнялась на лапах, и все смогли увидеть преобразившиеся яйца. Они увеличились в размерах раз в 10 и потемнели. Моа не терпелось посмотреть на новорожденного кхрока. Тот не заставил себя долго ждать. Через плотную упругую оболочку сначала пробилась одна лапа, потом другая. Двигая ими вверх и вниз, он проделал для себя отверстие, через которое смог выбраться. Маленький кхрок был точной копией своей матери в миниатюре. Он так же неуверенно стоял на передних лапах, поддерживая свое округлое серое тело. Все-таки кхроки рождались для покорения воздуха. Для передвижения по льду их тела были неприспособленны.

И вот пятеро кхроков ползали под присмотром у всего племени. Отец их так и не появился. Зато все остальные образовали плотное кольцо вокруг постамента, и каждый из присутствующих груков норовил пробраться поближе. Они так наседали сзади, что вскоре вытеснили Моа и Ксафа из переднего ряда. Моа такое поведение показалось грубым, но проявлять свое недовольство он не стал. Он уже понимал, что не все в чужой культуре является тем, чем кажется на первый взгляд. Что для него было грубостью, то для них нормой и наоборот. Во всяком случае, груков меньше всего в тот момент волновали нормы этикета. Они волнами наваливались на постамент и откатывались назад. Рты их открывались, они издавали странные скрипящие звуки на грани слышимости. Моа обратил внимание на то, что малыши кхроки что-то пытались сказать или говорили. Трудно было понять, учитывая, что он не мог их услышать. Ксаф молчал и не давал никаких пояснений.

Давление на постамент нарастало, груки напирали интенсивно, продолжая кричать. Никаким другим словом Моа не мог описать те звуки, что они издавали. Это был высокий протяжный крик. Кхроки тем временем пришли в движение и описывали круги по внутреннему радиусу. Продолжалось это несколько минут, как вдруг все крики остановились. Кхроки встали на одном месте, каждый поравнялся с одним из груков. Те же груки, которые остались по сторонам, подались назад и отступили. Выглядели они не то расстроенными, но то разочарованными. Итого пять груков стояли напротив пяти маленьких кхроков. Они общались о чем-то между собой. О чем именно Моа мог только догадываться.

«Они выбрали себе партнеров до конца жизни. Теперь они связаны. Каждый кхрок выбрал себе грука по частоте его голоса. Теперь они смогут общаться друг с другом на больших расстояниях и никогда друг друга не потеряют, пока смерть не разлучит их. Прекрасно. Это прекрасно».

Теперь стало понятно, почему груки так отчаянно пытались пробиться вперед. Каждый из них хотел быть выбранным, хотел получить себе партнера для продолжения рода. Оставшись без пары, они спешили удалиться. Может быть, в следующий раз повезет.

Новое поколение груков и кхроков расло не по дням, а по часам. Всего за месяц груки выросли до размеров взрослых и стали ходить на охоту. Кхроки расли еще быстрее. Они потребляли какое-то невообразимое количество пищи. Все племя работало на их рост в прямом смысле этого слова. Они только и делали, что приносили им еду и убывали снова, чтобы принести добавки. Мать кхроков обучала своих дочерей науке полета. Моа с предком каждый день приходили в главный зал посмотреть на это зрелище. Кроки по очереди поднимались в воздух и старались продержаться налету как можно больше времени. Сначала они часто сталкивались друг с другом и налетали на стены и шлепались о каменный пол. Но, как известно, все приходит с опытом. Постепенно у них стало получаться все лучше и лучше. Груки-партнеры были там, чтобы разделять со своими подругами их «взлеты» и «падения», как бы банально это ни звучало. Они больше не кричали. Рты их открывались, но слышно ничего не было. Между собой они общались на ультразвуковой частоте.

Ксаф, следует отдать ему должное, не терял время даром и придумал способ для Моа понимать речь кхроков. Все дело было в том, как открывалась телесная щель кхроков во время произнесения тех или иных звуков. Понаблюдав за ними некоторое время, Ксаф понял, что каждому звуку соответствует своя форма отверстия меж двух сомкнутых половин. Таким образом, внимательно наблюдая за движением двух половин и их соприкосновениями, можно было читать по «губам», что говорили кхроки. На обучение ушло не так много времени. И вскоре Моа уже отлично понимал, о чем общались кхроки между собой. Как оказалось, кхроки тоже понимали, что говорит Моа и им не требовалось для этого даже смотреть на его говорло. В действительности, глаз у кхроков не было вообще. Ксаф объяснил, что они ориентировались в пространстве при помощи отраженного звука. Это прозвучало невероятно, но Моа, прошедший за последние несколько недель через череду невероятных событий, стал относится к подобным вещам намного проще. Ему стало легче принимать на веру вещи, в которые раньше он ни за что не поверил бы.

Он даже и подумать не мог о том, сколько невероятного еще ожидало его впереди.