Текст книги "Чёрный лёд (СИ)"

Автор книги: Skybreaker

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 21. Война

Роно спал тревожно. Верхние глаза его часто открывались и оценивали обстановку. Со всех сторон его окружали дети. Они жались друг к другу во сне и в целом выглядели безмятежно. Сора прижилась к нему спину и положила на него свой хвост. Она всегда так делала, но в ту ночь это не помогало успокоить его растревоженное предстоящей войной Оро.

Роно снилось, как он идет по белому льду, прорываясь сквозь заслон из ветра. От горизонта до горизонта не было ничего на десятки километров вокруг. Вдруг он заметил размытую фигуру далеко впереди. Шаг его постепенно превратился в бег. Погоня за призрачной фигурой привела его в место, которое он никогда раньше не видел. Он уперся в обрыв и стоял на его краю. Впереди его встречала беспросветная тьма. Как ни пытался, Роно не мог разглядеть, что в ней скрывается. Из всех его чувств один лишь слух оставался достаточно надежным, чтобы на него можно было полагаться. Он вслушивался в звуки, которые доносились до его ушей прямиком из бездны и безуспешно пытался установить их природу. Шум то нарастал, то становился тише. Казалось, будто нечто огромное ударяется в скалу и отступает, чтобы разбежаться и ударить с удвоенной силой. Внезапно кто-то толкнул его с силой в спину, и он сорвался с обрыва. Черный блеск стал последним, что он смог разглядеть.

Проснувшись посреди ночи, он больше не ложился спать. Через несколько часов он поведет двадцатитысячную армию в бой. Когда война будет окончена, и все кхроки с груками истреблены, вот тогда он сможет выспаться. Он был в этом уверен.

***

Три разведчика продвигались впереди целой армии. Их троих было достаточно, чтобы все многотысячное войско могло двигаться вперед уверенно, не беспокоясь об угрозах, что ждали их подо льдом или с воздуха. Никаких других мер предосторожностей не было принято. Топот должен был привлечь внимание кхроков заранее. Роно знал это, и наслаждался этой мыслью. Пусть слышат, как смерть марширует.

Как истинный предводитель своего войска, Роно шел первым. За ним шли все остальные. Гурры построились в четыре колонны. В первых рядах шли войны – главная боевая единица армии. Они были облачены в защитные накидки и несли с собой духовые иглы с запасом шипов каны. Каждый был способен всадить в кхрока добрую сотню ядовитых шипов.

За ними шли охотники постарше. Защиты и оружия у них не было. Они довольствовались тем, чем снабдила их природа и были готовы пустить в ход свои длинные острые когти, чтобы добить кхроков, которым не посчастливится упасть на лед рядом с ними.

Следующими шли, медленно переставляя лапы, старейшины. Если бы они могли, то с радостью послушали бы рассказы о войне от своих соплеменников после ее окончания, но их мнения никто не спросил.

В последних рядах шли матери с детьми. Их взяли на войну по двум причинам – создать массовость и внушить кхрокам страх и чтобы они могли лично наблюдать триумф своего племени. В итоге каждый до последнего гурр вышел на войну в тот день.

Первый в цепочке разведчиков остановился и поднял хвост вверх. Идущие за ним остановились и сделали то же самое. Роно поднял хвост вверх, призывая всех остановиться. Инертная волна торможения прошла по толпе и та замерла. Вдалеке раздался крик:

– Приближаются! Они приближаются!

Кхроки не стали оттягивать неизбежное и на полном ходу приближались к войску противника.

– Приготовиться! – отдал команду Роно.

Стоящие за его спиной солдаты зарядили духовые иглы и направили их в небо. Они наполнили легкие воздухом и на время забыли о том, что такое дышать.

– Ждем! – выкрикнул Роно. Он знал, как важно выбрать подходящий момент для атаки.

– С ними ребенок! – закричал фронтовой разведчик.

– Выстрел! – скомандовал Роно, и сотни ядовитых шипов со свистом взмыли вверх и стали вонзаться в планирующих кхроков. Их раскрытые тела были отличной мишенью.

– Заряжай! – отдал еще одну команду Роно и только теперь своими глазами увидел, что в лапах одного из Кхроков был его сын.

– «Эти твари сначала похитили моего сына, а теперь они будут использовать его как щит. У вас ничего не выйдет» – внутренний голос полный ярости разжигал Роно изнутри.

– Целься по флангам. В центр не стрелять! Выстрел!

Поток шипов разделился на две части, минуя центр, где находились Моа и Ксаф.

Еще одна дробь шипов угодила прямо в кхроков. Тела их вздрагивали и пульсировали от пронзительной боли. Они с трудом поддерживали себя в горизонтальном положении, но продолжали спускаться. Костяных игл не было видно.

– Не расслабляйтесь и продолжайте стрелять. Мы не знаем, что они задумали! – обратился к солдатам Роно.

Гурры видели, что кхроки не оказывают никакого сопротивления и колебались. Однако длилось это недолго. Очередной приказ развеял все сомнения, и духовые иглы засвистели снова. Последняя очередь вывела из строя нескольких кхроков. Не дотянув самую малость до льда, они попадали на лед, не в силах больше терпеть боль и сопротивляться восходящим потокам воздуха. Те, что остались висеть в воздухе, делали это неуверенно, раскачиваясь из стороны в сторону, готовые перевернуться на ребро в любой момент и рухнуть вниз.

Сииэ опустила Моа на лед, и они вместе с Ксафом рванули в направлении своих.

– Стреляйте в центрального! – раздался приказ Роно.

Бурный поток из шипов обрушился на Сииэ. Обмякшее тело ее повисло на двух тонких лапах. Кхроки были парализованы и не представляли больше угрозы. Однако все были напряжены. Они ожидали вторую волну нападения в любой момент.

– Не трогайте их! – кричал изо всех сил Моа. Его жалобный голос пролетел над целым войском, – Не надо! Они ничего вам не сделают! – он кричал умоляющие, пока солдаты окружали павших кхроков с флангов.

– Моа, я рад тебя видеть. Я думал, что ты умер… что кхроки тебя убили, – Роно подался вперед, чтобы поприветствовать сына, но импульс его разбился о холодное равнодушие.

– Не подходи ко мне! Ты чудовище!

– Что ты говоришь такое? Я чудовище? – не веря своим ушам Роно пошатнулся, – Я спас тебя из лап нашего врага. Почему ты зовешь меня чудовищем?

– Ты что сделал? Какого врага? Они ничего плохого мне не сделали. В отличие от тебя! – Он показал на шипы, торчащие у него в задних лапах.

Солдаты наблюдали за разразившейся семейной драмой, и Роно знал об этом. Он чувствовал всю тысячу острых взглядов на своей спине.

– Тише! – он крикнул на Моа с такой силой, что уши того вжались в череп, – Ты сам не понимаешь, что ты говоришь. Они что-то с тобой сделали. Мы это еще выясним. А пока что успокойся. Ты в безопасности. Все остальные, будьте начеку. Возможно, это засада!

– Нет! Нет никакой засады. Кхроки что сюда прилетели это все кхроки что есть. Их больше нет. Мы довели их до этого. Их почти не осталось. Они на грани вымирания, понимаешь? А груки это те же самые кхроки, но только они не умеют летать и ползают по льду. Кхроки и груки это один и тот же вид! – Моа трещал, тщетно пытаясь втолковать своему отцу, что кхроки не представляют опасности.

– Я вижу, что ты помешался, сын мой, – взгляд Роно сделался жестким и каким-то чужим, – Это ты его надоумил? – он бросил этот вопрос с силой в адрес Ксафа.

– Он говорит правду, Роно. Кхроки и гурры единое целое, они разумны и не хотят причинять никому вреда. Они хотят мира. Тебе стоит послушать своего сына и забыть о своей гордости.

– Да что ты говоришь. О, великий защитник кхроков, прошу прощения. Ксаф, значит. ПРОШУ ВСЕОБЩЕГО ВНИМАНИЯ! СЛУШАЙТЕ ВСЕ! – Роно заорал так сильно, что все существо его сотрясалось. Мне наконец все стало понятно. Долго я думал, почему предок внезапно спустился с черного льда. Вся эта история с создателями и Оро, которое у нас они могут забрать. Глупцу ясно, что все это лишь фальшивая игра. Все гурры знают уже тысячи лет, что предки – вот наши единственные настоящие создатели. Никаких других создателей быть не может. И вот появляется он, Ксаф, что считает себя умнее других и говорит так, как будто знает все на свете, говорит, что нас создал кто-то другой, говорит что есть другие носители Оро. ГОВОРИТ ОТКРОВЕННУЮ ЧУШЬ! ЗАДУМАЙТЕСЬ! Почему он оказался здесь? Не потому ли что другие предки выгнали его из черных льдов за его вздорные мысли? ЗАДУМАЙТЕСЬ! Он не посланник черных льдов. Он изгнанник! ВОТ ОН КТО! Его выгнали из черных льдов, лишили вечной жизни, а теперь он пытается убедить нас в том, что нас тоже ждет такая участь. На мой взгляд, внимать словам этого безумца и лицемера все равно что предать собственный род. ЧТО ВЫ СКАЖЕТЕ?

Тысячи гурров молотили хвостами лед, давая понять, что они согласны со своим правителем. Все до единого.

– Ты слышал их, Ксаф? Тебе не удастся нас обмануть, больше не удастся. И ты не будешь больше дурачить голову своими выдумками моему сыну. Моа, иди сюда!

– Не пойду! Отец, ты не слышишь сам себя. Твой ум затуманен. Ты не видишь ничего кроме своей ненависти. Кхроки разумны, как и мы, и они не заслуживают смерти. Пожалуйста, не совершай ошибку и не убивай их. Скажи всем, чтобы они оставили их и ушли. Они не собираются воевать.

Солдаты окружили кхроков со всех сторон и в любой момент были готовы прикончить их.

– Разумны? Откуда ты вообще знаешь это? Потому что он тебе сказал? – Роно презрительно посмотрел на Ксафа, – Ты веришь этому предателю?

– Я знаю, потому что я жил там с ними, потому что я общался с ними, я выучил их язык и могу говорить с ними. Мы не можем слышать их речь. Но мы можем смотреть, как они открывают рты, и по тому как складываются их створки понимать, о чем они говорят. Я могу показать тебе это. Мы с Сииэ можем поговорить, чтобы все это видели… Мы можем…

– Достаточно! С меня хватит этой чуши! Я услышал, все что было нужно, и теперь я знаю, что он промыл тебе мозги. Но ничего. Мы разберемся с ними а потом поможем тебе. Скажи мне только, где все остальные? Они ждут, пока мы придем к их скалам, чтобы стать для них легкой добычей, как и тысячи лет назад?

– Ты не слышишь меня, отец. Здесь все, кто у них есть. И груки скоро должны прибыть. Больше никто.

– Ясно, ты не хочешь говорить мне правду. Тогда нам больше не о чем разговаривать. Схватить их и связать!

Солдаты подбежали к Моа и набросили на него сеть. К предку они не решались подойти. Предостережение Марака о той боли, что причиняет прикосновение предка, было все еще сильно в их памяти. Они просто набросили на него сеть и встали на нее лапами. Теперь они не могли никуда деться.

– Отлично! А теперь убить всех кхроков!

Моа кричал изо всех сил, мечась в сети из стороны в сторону, он набрасывался на переплетенные веревки, пока силы не оставили его. Обессиленный и отчаявшийся, заброшенный на дно самой глубокой впадины, он лежал на льду, осознавая, что крика не было, его спертое говорло не пропустило ни звука. Все это время он кричал лишь в своем воображении.

Барахтающиеся на льду кхроки были легкой добычей. Солдаты запрыгивали им на спины и топтали их лапами, прыгали по ним, выдавливая их внутренности наружу. Они не скупились не жестокости, рвали плоть своих врагов когтями, ртамы отрывали от них целые куски и хвостами своими выбивали из кхроков последние капли жизни. Последнего оставшегося в живых кхрока перевернули на спину, тело его тряслось, огромный рот его открывался и закрывался снова и снова. От этого зрелища стало мутить, у многих гурров, стоявших поблизости, начала болеть голова. Наконец, кто-то воткнул в него духовую иглу и тот успокоился. Когда каждого кхрока без исключения растащили по частям, Роно объявил:

– Гурры, мы победили в битве, но война только начинается. Впереди нас ждет еще много сражений! Запомните ярость, что есть в вас сейчас, сохраните ее и покажите мне снова, когда мы доберемся до Черного когтя. Ни один кхрок сегодня не должен остаться в живых. И ни один грук!

Хвосты гурров колотили в лед, окрасившийся в цвет кхрочьей крови. Он был черным.

– Все за мной! – Роно отдал приказ о выдвижении и вся армия, воодушевленная своей победой, сорвалась с места и направилась в сторону скалы, с которой все однажды началось, и на которой все должно будет закончиться.

Груки появились на горизонте. Они быстро приближались и были настроены решительно.

– Уходите! Уходите! – кричал изо всех сил Моа, – Ксаф, пожалуйста, умоляю тебя, сделай хоть что-нибудь! Скажи им, чтобы они уходили отсюда как можно скорее!

Ксаф не говорил ничего. Подгоняемый стражниками, он медленно плыл по воздуху, накрытый сетью из корней фухсы.

Груки не сопротивлялись. Сбросив все панцири, они сделались полностью уязвимыми. Прижимаясь друг к другу голыми телами и ощущая тепло друг друга, они приняли смерть, как единое целое.

Толпа, вкусившая вкус расправы над противником, ликовала. Они подошли к Черному когтю в полной готовности уничтожить любого, кто встанет у них на пути. Немного успокоившись, они выжидали, когда враг атакует. Роно приказал всем стрелкам зарядить духовые иглы и приготовится к обороне. Но враг никак не собирался атаковать. Что-то было не так.

Роно отдал приказ окружить скалу, а сам с группой из 200 солдат отправился в самый центр. Их встретила все та же пустая белоснежная поляна и черные пустоты пещер. Вокруг было тихо. Ни единого признака присутствия врага не было видно. Тогда они отправились на поиски. Постепенно подтянулись и остальные. Несколько сотен гурров прочесывали лабиринты пещер до позднего вечера, пока наконец не выбрались все на поляну. Никто никого не видел. Пещеры некогда полнившиеся кхроками и груками опустели и растеряли все признаки жизни.

Роно не мог понять, в чем дело, ярость переполняла его. Он отправился к Моа и Ксафу, чтобы еще раз спросить, куда подевались все остальные кхроки и груки, но в ответ получил лишь молчание.

– Можете молчать сколько угодно! Мы все равно найдем всех остальных и убьем!

– В этом нет необходимости. Вы и так всех уже убили, – медленно проговорил Ксаф, – поздравляю с победой, – слова его, как камни сорвавшиеся со скалы, тяжелыми ударами ложились на лед, – надеюсь, что теперь ты доволен, Роно.

Правитель гурров не был доволен. Он планировал истреблять своих клятых врагов сотнями, а получил всего несколько десятков, которые даже не дали никакого отпора. И все же день уже подходил к концу, солдаты устали и бездумно ходили взад-вперед, все были голодны и хотели спать.

– Кхроки и груки сбежали! Они испугались нашей мощи. Наша армия оказалась настолько сильной, что один ее вид заставил их бежать, не оглядываясь. Мы непременно найдем их всех до последнего и еще возьмем свое. Сейчас мы вернемся домой и отпразднуем нашу победу. Вы это заслужили!

По перепачканному кровью льду гурры добрались домой и уснули сном победителей.

Глава 22. Начало и конец

Моа утратил веру в свое племя. Иллюзорное представление о гуррах, как о справедливых и добрых существах, рассыпалось на мельчайшие осколки. Теперь он видел реальность такой, какой она была на самом деле, а не такой, как ему хотелось ее видеть. Он смотрел на гурров, которые праздновали победу и ему становилось дурно от этого зрелища. Он раз за разом вспоминал кровавые ошметки, размазанные по обширной территории, и не мог понять, почему то, что вселяло в него первобытный ужас, для всех остальных служило поводом для праздничного настроения. Что изменилось в них и заставило быть такими? Или они были такими всегда и это он не замечал этого? Он молчал и с каждым днем все глубже погружался в себя. Общение с другими его не интересовало. Он не хотел общаться с теми, кто убивал его друзей, не испытывая никаких угрызений совести и даже не задумываясь о том, что это могло быть ошибкой. Члены его семьи, его бывшие знакомые и друзья, все они были запятнаны кровью. Они были убийцами, с которыми он не хотел иметь ничего общего. Последняя надежда была на Ксафа, но он так и не появлялся. С тех пор, как его изгнали из племени, его больше никто не видел.

Все видели отстраненность Моа, но не обращали на нее никакого внимания. Он был таким же изгоем в их глаза, как и Ксаф, который после недавних событий слыл в племени предателем целого рода. Некоторые даже хотели, чтобы Моа изгнали из племени вместе с ними, чтобы он не портил всеобщую атмосферу, но Роно приказал оставить его дома на перевоспитание. Он считал, что его дурные мысли можно изгнать из него. Думал, что они пройдут бесследно. Нужно просто лишить его главного источника неверных мыслей и со временем он снова станет одним из гурров и будет мыслить, как они. Время шло, но этого не происходило. Вскоре про Моа все забыли и то, что с ним происходило, перестало всех хоть сколько-нибудь волновать. У племени были дела поважнее. Политическая, экономическая, технологическая жизнь его развивались не по дням, а по часам. Собранные в одном инфополе гурры беспрестанно общались друг с другом, делились своими идеями, развивали и улучшали их, их понимание себя и жизни росло вместе с их амбициями. После сокрушительной победы над кхроками и груками они возомнили себя властителями белых льдов. Сдерживающий фактор, что раньше мешал их гордыне расти, исчез, а вместе с ним исчезли и все стопоры. Теперь ничто не мешало им объявить себя повелителями всего белого льда и присвоить себе все его богатства. От былой сдержанности и скромности не осталось и следа.

И все же Роно был несчастлив. Зияющая дыра в его Оро становилась все больше. Легкая победа не могла удовлетворить его потребность в отмщении. Он желал большего. Каждый день он отправлял отряды гурров на поиски бежавших кхроков и груков, и каждый раз они возвращались ни с чем. Это доводило его до кипения, он стал раздражительным и часто вымещал свою злобу на подданных. Все чаще он мог позволить себе крикнуть на подчиненного и едва сдерживал себя, чтобы кого-нибудь не ударить. Гурры начали побаиваться его и сторонились, не желая вызвать на себя его гнев, и это злило его только сильнее. Он не мог понять, почему никто не разделяет его желание добиться абсолютной справедливости. Он не мог понять, почему все удовлетворились так просто, растоптав две жалкие кучки врагов. Это и сражением нельзя было назвать. Война, которая закончилась за один день, не могла называться войной, а, следовательно, не могла быть поводом для гордости. И все же других, казалось, такой расклад более чем устраивал. Даже другие старейшины снова и снова повторяли Роно, что как правитель своего народа он очень преуспел. Его военные успехи снискали ему славу и уважение среди подданных, и что ему пора успокоится и подумать о будущем. Но он не мог этого сделать. Знал, что это нужно, но не мог, как бы он ни старался. В итоге его одержимость, которая мотивировала его жить все эти годы, теперь отнимала всякую радость у этой жизни. Потеряв врага, он лишился смысла жизни и безуспешно пытался обрести его вновь.

В это же время жители Всегуррона активно развивали его инфраструктуру. Каждый день они приходили к Роно, чтобы согласовать с ним нововведения. Порой, наблюдая за их энтузиазмом, Роно испытывал что-то вроде привкуса былой жизни, но это чувство проходило так же быстро, как и появлялось. Чисто механически он выслушивал предложения лучших ученых умов и бездушно соглашался со всеми из них. Пусть себе делают все, что угодно, лишь бы это только не навредило никому.

Из цепких лап апатии его вырвали новости, которые принес отряд разведчиков:

– Уважаемый Роно, тебе это будет наверняка интересно. Мы видели Ксафа неподалеку от Черного когтя.

– И что он там делал? – взволновано спросил Роно командира отряда. Несколько раз он думал, что совершил ошибку, изгнав его из города. Он мог и наверняка обладал сведениями о том, где скрывались оставшиеся кхроки с груками.

– Мы не знаем, повелитель, – растеряно ответил тот, – мы хотели проследить за ним, но он скрылся меж скал и больше мы его не видели.

– Ладно, можете идти, – бросил Роно, и в голове его промелькнул набросок будущего плана.

– Скажите на выходе, чтобы ко мне привели моего сына, Моа.

Разведчики быстро покинули приемные покои. И уже через 10 минут к нему привели Моа. Он стоял перед ним, но мыслями был в другом месте. Глаза его застыли в одном положении и не двигались. Голова его была много повернута в сторону, он не хотел смотреть на своего отца, боялся говорить с ним, боялся, что, как и всех остальных, он заразит его своей жестокостью, и он превратится в того, кого стал презирать.

Отец смотрел на сына с жалостью и отвращением. Он хотел видеть перед собой война, а не нытика, чей вид вызывал лишь неприязнь. Но сейчас он должен был сыграть роль друга:

– Вижу, что говорить ты не настроен. Понимаю. Я знаю, что ты злишься на меня и обижаешься, считаешь, что я чудовище. Но ты должен понять, что если бы мое мнение не разделяло большинство, то никто бы и не пошел за мной. Так что это не мы все виноваты в твоих страданиях, а ты сам. И все же я хочу тебе помочь. Я говорю это, как твой отец, а не как правитель. Я хочу, чтобы мои дети были счастливы и жили счастливо, даже если они не разделяют моих взглядов. Так вот, как ты знаешь, мы изгнали Ксафа из нашего племени, – при упоминании Ксафа Моа едва уловимо пошевелился, уши его повернулись в сторону Роно.

– Наши разведчики засекли его возле Черного когтя. Не знаю, впрочем, что он там делал. Однако то, что он не ушел далеко от нашего города, заставило меня задуматься о том, что что-то влечет его сюда, удерживает его здесь. Понимаешь, куда я клоню? Я думаю, что ты тот, кто удерживает его здесь и не дает уйти. Я также вижу, что ты сам не свой в последнее время, ты отстранился от меня, матери, даже от своих братьев, с кем так любил играть в детстве. Ты чувствуешь себя здесь лишним. Я прав ведь так?

Моа по прежнему ничего не говорил, но вид его выдавал высокую степень заинтересованности.

– И вот перед нами встает задача. Есть предок, которого изгнали, но который хочет быть вместе с моим сыном. И есть ты, кто хочет быть вместе с изгнанником. Как правитель, я не могу отменять свои решения и вернуть Ксафа сюда. Этого не поймут. Если я буду менять свои решения, как в голову взбредет, то с ними перестанут считаться, мой авторитет будет подорван. Я не могу этого допустить. Поэтому дорога сюда Ксафу заказана.

Но есть и другой путь. Решение такое тяжело принимать отцу, я знаю, что твоя мать будет не в восторге, однако я понимаю, что порой нужно думать не только о своих чувствах и желаниях. Порой эгоизм нужно оставить в стороне ради тех, кто тебе дорог. И вот глядя на тебя, разбитого и несчастного до глубины твоего Оро, я предлагаю тебе выбор. Ты хочешь отправиться к Ксафу и жить вместе с ним?

Моа не верил своим ушам. Он посмотрел на отца, проверяя, серьезно ли тот говорил.

– Если ты уйдешь вслед за предателем, мы не сможем тебя больше принять к себе обратно. Тебе придется забыть о том, что когда-то здесь был твой дом. Но ты сможешь быть с тем, кто тебя понимает. Если это сделает тебя счастливым, то пусть будет так. Я приму любой твой выбор. Ну, что скажешь? – Роно оценивающе смотрел на сына.

– Ты правда позволишь мне уйти? – Моа впервые за две недели выдавил из себя несколько слов.

– Да, я говорю это совершенно серьезно.

– Тогда я уйду, – он смотрел на отца, и взгляд его пылал решимостью.

– Хорошо. Но только никто не должен знать, что это я тебе предложил это сделать. Пусть все выглядит так, как будто ты совершил побег.

– Согласен, – не раздумывая ответил Моа. Второго шанса может и не быть. Он должен был воспользоваться возможностью, которую ему дают, – Что мне нужно сделать?

– Завтра у нас будет день песни победы, как ты знаешь. Как и всегда, мы соберемся все в музыкальном зале. И когда все подойдут к тангурру, чтобы начать петь, не пой. Притворись, что поешь, можешь даже пошевелить своим говорлом, но не произноси ни звука. Пройдет несколько минут и ты увидишь, что все погружены в песнь. Когда это случится, можешь уходить из музыкального зала и отправится в восьмой район. Я попрошу охрану не закрывать плотно дверь, ведущую наружу. Ты сможешь пройти через нее и бежать к Черному когтю. Если ты еще не передумал?

– Не передумал.

Остаток дня Моа провел, как на иголках. Мысли пожирали его. Он беспокоился о том, как будет добираться в одиночку до Черного когтя и о том, что он будет делать, если не найдет там Ксафа. Неизвестность также пугала его. До сих пор он жил со своей семьей, в обществе, где члены заботились друг о друге. И он не знал, сможет ли он выжить там в одиночку, даже если с ним будет бессмертный предок. Но он точно знал, что никогда уже не будет счастлив в собственном доме и если снаружи его будет ждать смерть, то он примет ее без тени сомнения.

В последний вечер он смягчился и посмотрел на своих братьев и мать по-иному. Глядя на то, как они играли и общались друг с другом, он больше не видел в них убийц. Он видел в них тех, кто ошибся и выбрал неверный путь. Ему хотелось подойти к ним, поговорить, сказать, что ему будет их не хватать, но он так и не решился это сделать. Никто не должен был догадаться о том, что он спланировал побег.

Утром по традиции все ели Кану. Моа запихивал ее в рот, не жалея. Он не знал, когда в следующий раз ему представится возможность поесть, и нуждался в запасе сил. В музыкальном зале их встретила речь отца, преисполненная напыщенной гордости за их военные успехи. Он практически не слушал, что он говорил. Только отдельные слова влетали в его голову и не находя питательную среду вылетали оттуда обратно. Все прошло в точности так, как и говорил Роно. Когда все начали петь, он не пел, и когда все погрузились в песенный транс он спокойно покинул музыкальный зал и отправился в конец восьмого района, где его ждал выход на поверхность.

Вкуснейший запах чистого воздуха встретил его снаружи. Омо и Ромо весело блестели высоко на небосводе. День для побега был выбран крайне удачно. Не теряя ни минуты, он стал набирать скорость и через пару мгновений на всех порах мчался в сторону Черного когтя. Все страхи и сомнения он оставил в Всегурроне, который так и не смог стать для него родным.

Скала встретила его леденящей тишиной. Один только ветер сновал по пещерам, издавая какие-то звуки. Моа отправился в пещеры и осмотрел их все до единой. Он потратил на это несколько часов времени, постоянно взывая к Ксафу, но тот так и не появлялся. Наконец, он вернулся в главный зал, где когда-то они с груками ловили малышей, не давая им свалиться с постамента. Место это хранило в себе множество воспоминаний, который причиняли боль тем, что никогда не претворятся в явь.

Моа поднял голову вверх, наблюдая за тем, как Ромо поравнялся с отверстием в скале, свет его был ослепительным, и ему пришлось закрыть глаза. Свет согревал его и дарил ощущение спокойствия. Даже если ему придется жить здесь в одиночестве, он не будет несчастен. Когда он открыл глаза вновь, то увидел, как Ромо спрыгнул с небосвода и собирался приземлиться Моа прямо на голову. Когда ощущение невероятного прошло, он осознал, что это Ксаф спускается с верхнего этажа к нему. Какое же это было счастье – встретить старого друга.

– Прости, что не пришел раньше. Я видел, что ты приближаешься к скале, но хотел доделать последние дела, чтобы мы могли отправиться в путь.

– Ничего. Я очень рад тебя видеть.

– Я тоже. И у меня есть хорошие новости для тебя. Если ты позволишь, я покажу их тебе.

Моа дал свое согласие и по ментальному каналу связи Ксаф показал ему, как он проведал оставшихся в живых груков и кхроков на новом месте их жительства. Скала была такой же непреступной и темной, уходящей прямо в небо, но отличалась от Черного Когтя своей формой. Моа увидел, как пятеро кхроков и груков располагаются в новых пещерах, готовые начать новую жизнь там, и Оро его наполнилось блаженным чувством облегчения. Все эти две недели после окончания войны он переживал, что молодые кхроки и груки не смогут преодолеть такой путь и погибнут по дороге. Но они выжили и были готовы начать жизнь заново. План, составленный за мгновение до начала трагических событий сработал. Взрослые кхроки и груки отдали свои жизни, чтобы позволить младшим сбежать. Не оказывая никакого сопротивления, они намеренно растянули свою погибель во времени, обескураживая своих губителей и внушая в них ложное чувство предосторожности. Пока они втаптывали их в лед и ожидали нападения из засады, решившие жить кхроки и груки мчались в направлении, что указал им Ксаф.

– Я рад, что с ними все в порядке, – преисполненный радости и надежды сказал Моа, – Что мы теперь будем делать?

– Отправимся к ним, я полагаю.

– Ты сделал здесь все, что хотел?

– Да, я связался с создателями. Они прибудут сюда через 3 недели. Так что нам нужно поторопиться, чтобы добраться до наших друзей до их прибытия. Кроме того, на хвост тебе сел отряд из разведчиков. Они отстают всего на три километра. Нам нужно оторваться от них.

– Тогда поспешим. И еще я хочу, чтобы в дороге ты рассказал мне все, что ты знаешь о создателях и все-все остальное. Я готов получить эти знания, теперь меня ничто не останавливает. Так что пойдем, и на этот раз приготовься отвечать на мои вопросы.

– Договорились, – весело ответил Ксаф, и вместе с Моа они направились к выходу из пещер.

Конец.