Текст книги "Девяносто семь процентов (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Аппараты для полетов в атмосфере, аппараты для пилотирования в верхних слоях атмосферы, корабли для полетов в пределах одной солнечной системы, челноки всех мастей, истребители, малые корабли дальнего следования. И это все мне предстояло впихнуть в память.

О, присягаю, я не жалуюсь. Мне даже нравится. Все эти слабо обозримые горизонты я нашел восхитительными. На Бете меня и близко не подпустили бы к таким массивам информации и к подобным знаниям. Здесь же это был минимум. Минимум, который позволит мне поступить на службу.

В качестве программы-максимум я выбрал для себя рукопашный бой – крав-мага, пилотирование грузовых транспортов и… рисование. Я так давно хотел научиться рисовать. Почему бы не заняться этим теперь?

Все эти бытовые в сущности мелочи увлекли меня. Все для меня было ново, начиная от похода в столовую корпуса, заканчивая прогулкой в клубы по интересам. О, эти клубы – совершенно отдельная история. В одних собирались только младшие курсы, с первого по третий. В других – только старшекурсники. В третьих – считалось неприличным явиться в компании «малька». А некоторые принимали только членов определенных факультетов. Здесь слушали музыку, смотрели фильмы, болели за любимые спортивные команды… совершенно потрясающий пласт кадетской жизни. И все это была Академия. Восхитительный мир, частью которого я стал.

Из эйфории новой жизни меня выдернуло письмо, полученное по дипломатическим каналам. Для того, чтобы его получить, мне пришлось явиться лично на прием к декану Хиллсу. Забавно, но именно там я впервые за минувшие полторы недели увидел Трау.

Майор, как ни в чем ни бывало, сидел за длинным столом для совещаний, потягивая кофе, от аромата которого у меня едва не закружилась голова.

– Хэйвэн, – кивнул мне альфа.

Несмотря на неформальное обращение, я все же вытянулся во фрунт и четко кивнул декану и своему бывшему партнеру.

– Вольно, кадет, – вздохнул декан, жестом приглашая меня присесть. Я решил, что разговор будет долгим, и не стал отказываться от приглашения. И был прав. По приказу декана мне принесли чашку настоящего какао с настоящими шоколадными конфетами. Один этот факт меня порядком напряг. Но бежать некуда. Позади меня – только Бета. – Сегодня мы получили письмо из… от… в общем, из посольства Беты. Вернее сказать, мы получили два письма. Одно – для вас. Второе – сопроводительное, для ректора и меня.

– Меня отзывают, сэр? – я порадовался, что не прикоснулся к чашке, иначе она звенела бы о белоснежное блюдце.

– Нет, об этом речь не идет. Во всяком случае, в письме, адресованном Академии, – покачал головой полковник.

– Я не совсем понимаю…

Полковник улыбнулся одними только уголками губ.

– Вы – омега, Хэйвэн. Майор Трау просветил меня на тему тонкостей бетанского этикета, физиологии омег и того, почему вы покинули родную планету. Только после этого мне стал понятен смысл просьбы того… вашего… посла.

– Просьбы? – изумился я. Мне, увы, со стороны не увидеть выражения своего лица. Но судя по реакции полковника, он не на шутку озаботился моим душевным спокойствием.

– Вы пейте, Хэйвэн. Какао – прекрасный напиток для того, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, – улыбнулся он.

– Именно просьбы, – кивнул Трау. – Видишь ли, тот, кто Говорит Вовне просит ректора и декана факультета, на который ты поступил, проследить за тем, чтобы ты получил возможность видеться со своими соотечественниками. И в частности, со своей альфой.

Я медленно выдохнул. Понятия не имею что в том письме, что адресовано мне. Но ситуация, в которую меня старательно загоняют, мне совершенно, абсолютно не нравится.

Я выдохнул еще раз. Без всякого аппетита сжевал предложенную конфету и залпом выпил какао. Вкусно, конечно, но мои нейроны были заняты обработкой информации, а не данных вкусовых рецепторов.

Наконец, выдохнув в третий раз, я поднял взгляд на Трау и сказал:

– Хэймэ Трау, я, Хэйвэн Ларк, омега-дарк, прошу вас о Союзе Созерцания, сроком на два стандартных года.

– И почему я не сомневался в том, что ты утворишь? – вскинул бровь мой партнер.

– Это значит да? – невольно улыбнулся я.

– Это значит да.

– Союз Созерцания? – нахмурился Том.

– Да… гм… я думал, ты ради интереса перечел энциклопедию.

– Ну, вообще-то я не вдавался в такие подробности, – пожал плечами Хиддлстон, запаузив очередную «страницу записи». – Что такое «Союз Созерцания»?

– Начнем с того, что это один из самых регламентированных Союзов, – Крис прошелся по кабинету и достал из одной из своих «нычек» жестяную коробку с печеньем. – Он оговаривает все. Время посещений партнеров, форму одежды, цвета, продолжительность и содержание бесед, место проведения бесед, тех, кому дозволено присутствовать… в общем, это сущий кошмар. Но я могу понять, почему малыш озвучил именно это партнерство.

– Почему же?

– Оно ни при каких обстоятельствах не подразумевает близкие отношения. В смысле, никакого намека на секс. Исключительная идеальная благопристойность. Подчеркнутая вежливость. Болезненная четкость и соблюдение протокола возведенное в абсолют.

– Иными словами, Хэйвен сделал так, что кроме него никто не может установить с кем и при каких обстоятельствах малыш будет встречаться?

– Именно, – кивнул Крис.

– Гениальный мальчик! – Том усмехнулся.

Глава 5

Хэйвен Ларк Академия Объединенного Звездного Флота. Деканат

– Немного не улавливаю, – в полной мере осознать фразу «Его чело избороздили морщины глубокой задумчивости» я сумел только глядя на декана Хиллса полчаса спустя.

Вообще-то с нашими тонкостями – кто угодно запутается. Не каждый на Бете вообще задается целью разобраться во всех Союзах, а так же связанных с ними правах и обязанностях обеих сторон. Более того, как правило и альфы и омеги знают максимум пару десятков Союзов, остальным же попросту не забивают голову. А жизнь, как оказывается, весьма забавная штука. И, клянусь всеми духами космоса, она играет нами так, как заблагорассудится какому-то высшему разуму.

– Все достаточно просто, – улыбнулся Трау. Эту фразу он повторял уже в третий раз. И в третий раз Хиллс мучительно пытался понять. Но то, что естественно для Беты, для всех остальных – сущее безумие.

– Все предельно просто, декан Хиллс, – вмешался я. – Видите ли, формально у меня нет альфы до того момента, покуда не заключается Союз. Любой Союз. Только в таком варианте кто-либо получает право на меня влиять. И только в тех пределах, которые оговариваются при заключении Союза. Союз Созерцания – право видеться. Встречаться и наблюдать. И сейчас мы с майо…

– По имени, Хэйвэн, – поправил меня Трау. И то верно, это союз достаточно постоянный, так что он вправе просить меня о личном. Называть его по имени. Сокращенному, домашнему имени. Даже в присутствии официального лица. Это достаточно интимно, чтобы показать, что мы с ним в Союзе. Да…

– И сейчас мы с Сандом заключили двухгодичный союз. Теперь он считается моей альфой, но с рядом ограничений, – продолжил я. Имя звучало непривычно, но Трау явно нравилось, как оно звучит.

– Суть союза? – несколько напряженно уточнил полковник. – Не поймите меня неверно, для бОльшей части галактики вы несколько не до конца дее– и правоспособны. Нет, все отлично, вы имеете право на самоопределение, но как бы так сказать… интимные отношения со старшим вас человеком для него могут плачевно завершиться.

– Суть Союза заключается в банальных встречах. Я предлагаю – в кафе, за чашечкой этого чудесного напитка, какао, – предложил я.

– Принимаю условие, – кивнул Трау, с полуулыбкой глядя на меня. – Я предлагаю, чтобы в момент встречи ты был одет в традиционный бетанский гражданский костюм. Думаю, тебе пойдет синий и серо-синий цвет.

Под цвет глаз. Угадал.

– Принимаю условие, – принял я словесный пас. – Я предлагаю, чтобы встреча длилась не менее стандартного часа, и также, чтобы ты тоже был в гражданском. В белом.

– Принимаю условие, – широко ухмыльнулся Трау. – Я предлагаю оплачивать встречи единолично.

– Но… – нахмурился я, и тут же себя одернул. Он был в своем праве. Он альфа. Я же пока что не зарабатываю денег. Так что должен либо принимать подачки от государства, либо… – Принимаю условие.

– Ничерта не понимаю, – обреченно выдохнул декан.

– Сейчас мы оговариваем условия нашего Союза, чтобы на Бете он был признан законным. Он очень формализован, и требует, чтобы все возможные условия были оговорены, – пояснил Трау.

– Я предлагаю, чтобы встречи проводились с семи часов по полудни, – продолжил я словесный пинг-понг.

– Принимаю условие, – кивнул мой партнер. – Желаешь ли ты, чтобы при встречах присутствовали другие альфы или беты?

Скользкий момент, но он должен был задать вопрос. А я должен ответить. Да или нет. Или предложить свой вариант.

– Да, – наконец, кивнул я. Рано или поздно, но мне придется появиться на глаза другим. А о том, что в Академии учатся и другие альфы, кроме моего… потенциального партнера на некоторое время, я уже был великолепно осведомлен. Вопрос времени, когда я столкнусь с кем-либо из них. – Не чаще раза в месяц. Не реже раза в два стандартных месяца.

Обезопасился. Чем меньше будут знать – тем лучше. Но если совсем никто не будет знать – я буду в опасности. На меня смогут заявить права. Вероятность низкая, но есть.

– Принимаю условие, – выдохнул Трау.

– Условия скрепляют Союз, – тихо завершил я формулу.

– Условия скрепляют Союз, – подтвердил Трау. Санд. Сандибад.

– Какие вы сложные, господа, – покачал головой декан. – Подтверждаю скрепление Союза в присутствии должностного лица Академии. – Он устало потер ладонями лицо и откинулся на спинку своего кресла. – Парень, если ты не докажешь, что ты – сокровище, потому что только истинное сокровище может довести меня до ручки, то я к такой-то матери покину свой пост. Потому что если обычная омега на такое способна, то мне на посту декана Академии делать попросту нечего.

Хэйвен Ларк Академия Объединенного Звездного Флота. Кафе «Старбак»

Мне пришлось все записать. Записать, заказать из своих личных сбережений два гражданских бетанских костюма, которые прибыли аккурат к нашей следующей с Сандом встрече.

Полный список традиций и условий, связанных с заключенным нами Союзом, занимал восемьдесят четыре позиции. Он также включал в себя количество жестов внимания с обеих сторон, минимальное количество сказанных друг другу фраз и оговорки, при которых в наши встречи возможны прикосновения.

И это все мне пришлось освежить в памяти. Хоть все, до последнего пункта я помнил просто великолепно.

Я не волновался, не спешил, и не пытался придумать тысячу и одну причину, почему я не должен видеться с другими альфами. Зато нашел множество для того, почему я не должен вскрывать предназначенное мне письмо. Оно так и лежало в моей персональной ячейке в комнате казармы, и всякий раз, когда я собирался выйти на прогулку, я глядел на этот плотный конверт из настоящей бумаги. Глядел, но в руки взять не решался.

– Я угадал, – удовлетворенно кивнул Трау, встречая меня в оговоренном кафе. Он коротко склонил голову, выполняя формулу приветствия, и приложил ладонь к груди. Поражен увиденным. Вообще-то это мне нужно было коснуться пальцами своих глаз и губ, сообщая о своем смятении. До сих пор я, откровенно говоря, не понимал, что на самом деле Сандибад Трау – красив. Более того, внимание, которым его награждали посетительницы, было далеко от невинности. О да, это я тоже великолепно понял. – Тебе к лицу гражданская одежда. И эти цвета удивительно оттеняют твой взгляд, аймэ.

– Ты преувеличиваешь, хэймэ, – я почувствовал, как заполыхали мои щеки и уши. Пришлось призвать себя к дисциплине и напомнить, что это только любезность. Как раз из списка в восемьдесят четыре позиции.

– Ничуть, – очень серьезно покачал головой Трау. – К сожалению, я должен огорчить тебя. И омрачить первую встречу нашего союза.

Омрачить нашу первую встречу он мог только одним способом: притащив с собой в кафе кого-то из альф. А это значит, на следующие два стандартных месяца я абсолютно свободен от чужого настойчивого внимания.

Голос величественно прошествовал через небольшое помещение кафе и, поприветствовав меня, плавно опустился в свободное кресло.

– Хэймэ Трау, аймэ Ларк, – безукоризненные манеры, как и положено дипломату. Колоссальная выдержка, будто мы с Сандом и не утерли ему нос. Ему, и еще законам и традициям Беты.

– Хэймэ Санторио, – прохладно поприветствовал его я. Не то чтоб конкретно этот альфа был мне неприятен. С тем же успехом и той же интенсивностью мне могли быть неприятны другие альфы, которым предписывалось вернуть меня в загон. И заодно приволочь ко мне на ммм… генетическое скрещивание Джойса Шолто. В общем, от хищного альфа-красавчика, получившего должность при том, кто Говорит Вовне я был откровенно не в восторге. Но по крайней мере сегодня мне придется держать себя вежливо и в рамочках, поскольку навредить Санду и поставить под удар декана моего факультета и Академию вообще я, естественно, не собирался.

Он смотрел на меня, а мне казалось, что он с трудом сдерживает собственные порывы меня придушить. Взаимно. Хэймэ Санторио был мне глубоко антипатичен.

После взаимных расшаркиваний, я имел право жестко придерживаться традиций. Во всяком случае в присутствии Санторио. Я не собирался давать ему ни единого повода обвинить нас в неследовании требованиям протокола и условий союза. Не на того нарвался.

Подали чай. Вернее альфам подали чай а мне – какао. Спасибо декан Хиллс. Это – восхитительный напиток, чтобы успокоить расшалившиеся нервы.

Красивые движения. Я, наверное, тысячу раз повторил классические жесты в церемониале Созерцательного Чаепития. Как и сколько раз надлежит повернуть чашку. Как прикоснуться к нагретому фарфору. Каким образом поднести ее к губам и какими глоточками отпить горячий напиток. Как держать локти, как улыбаться, как смотреть. О! Эти стандартные полчаса я был самым снобским снобом, которого только мог изобразить. Я был монстром и чудовищем. Я был средоточием, самой сутью великого и могучего бетанского этикета, который кого угодно до скрежета зубов довести может.

И все это время двое альф стоически сносили мой приступ хандры. Великомученически, я бы даже сказал. Духи великого космоса, до чего же это было приятно!

Будь у хэймэ Санторио такая возможность – он бы придушил меня еще в порту. Думаю, что подобное остро-непреодолимое желание возникало у него и сейчас. Особенно когда я, следуя традициям, принялся изменять позы. Четкая выверенная последовательность: левый профиль, три четверти, фас, снова три четверти, правый профиль…А потом – наклон головы, кончики пальцев касаются лица, улыбка, серьезное выражение, безмятежность, духи космоса, как же я люблю бетанский этикет!

Интересно, смогу ли я когда-нибудь вывести из себя Трау?

Я видел, как на самом дне восхитительно-хищных глаз хэймэ Санторио пылают адские костры. Он сдерживается с трудом. И сдерживает его только чудовищное по своей силе чувство долга. Пожалуй, его не удержит даже тот факт, что я – омега. Ударить омегу зазорно. Но для хэймэ Санторио, кажется – нет.

Санд сидел неподвижно, отстраненно любуясь моими выкрутасами. И думается мне, что он-то как раз сумеет не просто удержаться, но и посмеяться. Альфа – альфе рознь. А этот конкретный альфа в довесок ко всему закален не одной тысячей кадетов, прошедших через его руки. Одно слово – профессор.

Наконец, когда все формальности были соблюдены, чай остыл, а хэймэ Санторио, напротив, вплотную приблизился к состоянию закипания, я расслабился в своем кресле, давая понять, что готов к обычному, не столь формализованному общению.

– Аймэ… – я почти слышал, как он мысленно считает до десяти, прежде чем продолжить фразу. Наверное, я испортил его блестящую до встречи со мной карьеру. – Ларк… Я рад вас видеть в добром здравии. Тот, кто Говорит Вовне поручил мне удостовериться в том, что вы здоровы и вас ни к чему не принуждают.

– Как видите, хэймэ Санторио, я в полном порядке, – незамедлительно ответил я, глядя ему в глаза. Вызов, конечно, но я должен доказать, что я способен сам распоряжаться собой и самостоятельно принимать решения.

– Отрадно видеть, – Санторио медленно кивнул. Клясться я не стал. Не вижу смысла в священной ярости. Если уж клясться, то только в том, что имеет смысл.

Дорого он бы дал, лишь бы только оказаться от меня подальше. От меня, от безумной ситуации, в которую мы влетели благодаря мне. В общем, как ни крути, а виноват – только я и никто кроме меня. Гореть мне в аду сверхновой.

– И все же, властью, данной мне Бетой, я должен спросить.

Это уже хуже. Увильнуть я не смогу. Я должен буду дать ответ. Я ведь омега. Если не отвечу – и меня и Санда могут наказать. Хоть бы и лишением гражданства. А Бета достаточно влиятельна, чтоб испортить нам обоим существование. Казалось бы, ну что такое двое? Альфа и омега.

Как говорится в древних текстах – Творец есть Альфа и Омега. Един во всех лицах. Начало и конец. Проблема и проблема.

Я – беглец. А Санд зачем-то меня покрывает. Не буквально, естественно, ни один из наших союзов не подразумевает настолько тесный контакт. Он помогает мне. По одному ему известным причинам. Так что окончательно ссорить его с родиной и портить жизнь я не собираюсь.

– Спрашивайте, Хэймэ, – медленно и церемонно кивнул я.

– По своей ли воле ты заключал Союзы?

– По своей, хэймэ, – торжественно кивнул я.

– По своей ли воле ты покинул Бету? – продолжил муторный допрос Голос. Забавно, спрашивает без бумажки. Экспромтом, или эти расспросы только прелюдия? А ведь может статься. Построения вопросов – просты и лаконичны, и не подразумевают двойного толкования. И двойственно-неопределенного ответа. Хотя… По своей воле? Так по своей, а уж как эта «своя» воля появилась? Могли ж и руки выкручивать!

– Никто не принуждал меня покинуть Бету. Ничье мнение, веление и воля на мою волю не влияли, хэймэ, – вот так, нарушим последовательность и традиционность. А я могу! Мне ведь совершенно не улыбается, чтобы мне вопросы задавали до завтрашнего утра!

Я видел притаившуюся в глазах Санда усмешку. Я видел растерянность, мелькнувшую во взгляде Санторио. И я ликовал. Торжествовал. Если бы я мог – взлетел бы, воспарил над своим сидением. Но эмоции следовало скрыть поглубже. И потому я бесстрастно взирал на Голос.

Тому ничего не оставалось, как медленно и с достоинством кивнуть. Последующие вопросы становились бессмысленными. Только вот не станут засылать откровенную бездарь в качестве Голоса. Вот не станут. Так что в ближайшие минуты мне следовало ожидать новой напасти.

Голос пригубил свой остывший чай. Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Это было бы ниже его достоинства, показать слабину при зеленой сопливой омеге. Если не можешь что-то быстро придумать – соблюдай правила этикета.

Чашка описала правильный круг в его пальцах. Ушко от себя, глоток, снова оборот, чашка опускается на стол. Взгляд потуплен. Пальцы ложатся по обе стороны посудины. Взгляд поднимается на собеседника. Упирается в меня. Отлично, у него есть новый вопрос. А мне придется на него отвечать.

– Что послужило причиной того, что ты покинул Бету? – наконец, спросил Санторио.

– Мое желание учиться в Академии, – опасная дорожка. Скользкая. И я понимал к чему клонит Голос. Если он спросит кто мне помог выбраться с Беты, я буду вынужден ответить. Хотя… все будет зависеть от того, как он сформулирует свой вопрос. Все в нашем мире зависит от точки зрения и от того, насколько виртуозно ты владеешь приемами словоблудия.

Наверное Трау тоже понял к чему клонит Голос, потому что он торжественно достал и положил на стол архаичный хронометр. А потом коротко поклонился мне. Духи великого космоса, спасибо вам за Сандибада Трау. Потому что нет во всей вселенной человека тоньше него чувствующего грани дозволенного.

От Санторио этот жест не укрылся. Вообще – трудно было проигнорировать то, как замечательно двигались в воздухе руки Санда. Плавно, грациозно. В этот момент я завидовал удивительной силе альфы. Мне хотелось бы быть таким, как он. Мне хотелось бы стать альфой. К сожалению, у моего тела совершенно иное предназначение, и я не скажу, что это приводит меня в бешеный восторг.

– Каким образом вам удалось покинуть юрисдикцию Беты? – ошибка. Что странно, потому что монстр от дипломатии должен куда лучше формулировать свои вопросы для того, чтобы я отвечал на них так, как ему то необходимо.

С другой стороны, вряд ли Голос до сих пор имел дело с такими как я. Думаю, моя молодость и мой статус сбивают его с толку. Я когда-то читал, что чем мельче и безопаснее выглядит человек, тем легче ведутся у него на поводу. И тем проще ему играть на чувствах и эмоциях других. От меня ожидали того, что я не смогу противостоять старшему. Более того, альфе. Даже зная, что я не ребенок, зная мой уровень интеллекта, он все равно не принимал эти факторы во внимание. Хотя может, меня нарочно заманивают в ловушку.

Осторожнее, Хэйвэн. Осторожнее.

– Мои вещи были собраны в сумку. Мне оставалось только взять сумку и покинуть мой загон. У меня была ночь форы, а мой статус омеги подтвердился уже на борту, – в его глазах вспыхнули недобрые огоньки. Я оговорился… Я ошибся. Нельзя думать, что в мои шестнадцать я окажусь хитрее дипломата, привыкшего юлить и выспрашивать у драконов слОва.

Гордыня. И самоуверенность.

Нет, в глазах Трау я не видел ни осуждения ни разочарования. Но и веселости во взгляде тоже не было. Он подобрался, точно готовый к прыжку хищник. Он и был готовым к прыжку хищником, слишком красивым, слишком совершенным. Я рядом с ним казался лишь посредственностью…

Он бросил мимолетный взгляд на хронометр. Минута. Осталась всего минута. Но вопрос прозвучит. И я стану тем, кто испортит жизнь прекрасному человеку, спасшему в сущности меня.

– Кто подтвердил ваш статус омеги? – я думал, что он будет торжествовать. Думал, что он хотя бы улыбнется в знак того, что он одержал надо мной победу. Ведь он фактически переиграл меня, и отрицать это – верх идиотизма. Я должен учиться на ошибках. Но меньше всего я хочу учиться на ошибке, ценой которого будет жизнь.

– Доктор Джотто Ильмариэ, – обронил я.

«Предатель»… – выстукивало мое сердце.

– Благодарю, – медленно и с достоинством поклонился мне Голос.

«Предатель».

Я ведь никак не могу дать знать хэймэ Джотто, что я его подвел. Что сдал. Что по его следам, куда бы он ни пошел, отправятся те, кому полагается оберегать покой. Полагается, да. Но вместо этого они этот покой тревожат одним только фактом своего существования.

– Аймэ Ларк. Хэймэ Трау, – Санторио поднялся со своего места и еще раз поклонился. Мне немедленно захотелось провалиться сквозь землю. Увы, это так и осталось несбыточной мечтою. Ибо металл и бетон затрудняли путь к природной поверхности.

– Хэймэ Санторио, – проблеял я. Все, что мне оставалось – это блеять. В идеале – зашить рот. Скобами. Чтоб впредь за языком следил.

Голос покинул нас столь же стремительно, как и внезапно. Во всяком случае – для меня. Бесконечная встреча. Удручающе, ужасно, отвратительно бесконечная встреча.

– Я убил его, – только и смог выдавить я, когда широкая спина моего мучителя скрылась из виду.

– Надеюсь что нет, – едва заметно покачал головой Санд.

– Я сказал его имя. Не мог не сказать! – отчаянно прошептал я.

– Посмотрим, аймэ, – Трау потянулся и сжал мои пальцы. Если бы только он мог вот так же защитить меня, как утешил. Просто. И без выкрутасов! – Все будет хорошо, Хэйвэн. Все будет хорошо.

– Доктор Джотто Ильмариэ, – протянул Крис. – Надо же, а я и не знал, что кто-то настолько рисковал, чтобы позволить юным омегам учиться там, где…

– Любопытно что с доктором стало потом, – Том запаузил запись и теперь рассматривал огорченного мальчика. Внимательно. Пристально. Да, малыш действовал как искушенный взрослый, но все-таки ему не хватало драгоценного опыта. Можно только догадываться каким вырастет эта конкретная омега. Что будет с ним дальше. И все же, если дать шанс юному Хэйвену Ларку он пойдет далеко. Главное, чтобы у него этот самый шанс появился.

– Ты думаешь о том же, о чем думаю я? – не глядя на карми спросил Крис.

– Возможно, – обронил Том. – Возможно…

Глава 6

Джойс Шолто. Борт ТС-1234, пассажирский транспорт, следующий до Академии Объединенного Звездного Флота

Наверное, впервые в жизни я был так доволен собственным набором генов, позволившим мне стать альфой. И не просто альфой, а таким, омегу для которого не так сразу и найдешь. Не скажу, что мне претит сама мысль стать отцом ребенка, но восемнадцать – это как-то рановато. Да и планы у меня на будущую жизнь несколько иные. Сегодня был третья попытка, и я опять, что называется, «в пролете». Очередной потенциальный омега на меня не среагировал, а это значит, что пока я свободен. Все-таки отличная вещь – эта теория вероятности. Так что я могу собирать вещички и сваливать с почти чистой совестью. Еще одна попытка, которую проведут уже без меня, и я свободен на целый год. А если поступлю, то и на пару лет после. Ура? Ура.

Наверное, если бы на Бете проводился конкурс на самого мрачного типа, я бы победил по результатам зрительского голосования. Исключительно за слишком светлую кожу при иссиня-черных волосах и темно-карих глазах. Не скажу, что мне не нравилось созерцать собственную физиономию в зеркале, но я бы предпочел, чтобы контраст был менее сильным. А то в толпе не спрячешься. И это при том, что особым красавцем я не считаюсь. Просто в глаза бросаюсь. Среди загорелых альф я как «белая ворона», спасибо неизвестному отцу-альфе, чьи внешние данные, полагаю, я и получил полным комплектом. Ибо папа у меня совсем другой. Ясноглазый, светловолосый. Он забрал меня из загона около года назад, и жизнь моя встала с ног на голову. Ну или с головы на ноги – тут как посмотреть. И сейчас ничего так сильно меня не беспокоило, как предстоящий разговор с отцом. Я знаю, что он хочет лучшего для меня, но… Но. Всегда есть подвох – эту истину я усвоил еще, когда мне стукнуло пятнадцать. Я был обычным мальчишкой со своими интересами, запоем смотрящим старые фильмы и играющим в виртуальную реальность. Любил музыку, необидно задирать остальных и мотать нервы воспитателям. Особой тяги к обучению никогда не имел, но была пара предметов, лекции по которым я никогда не пропускал. Но в целом, был крепким «середнячком», тратящим на домашнее задание от силы полчаса в день. Нет, я не был ленивым, просто всегда находились дела поинтересней.

Все самое интересное началось, когда к нам прислали нового преподавателя. Он мне сразу не понравился. Он никогда не позволял себе унижать нас, но по глазам читалось все, что он думает о нас и наших умственных способностях. Слушая очередной ответ, он кривил презрительно губы и никогда не ставил отметок выше «посредственно». В общем, меня зацепило. То ли самомнение проснулось, то ли гордость взыграла, но решил я, что утру этому типу нос. Долгая у нас с ним война шла, но я таки добился своего заслуженного «превосходно» и отблеск уважения в его глазах. Но так всем этим увлекся в процессе, что не заметил, как сдал тесты, под шумок подсунутые мне Смотрящим, результаты которых ошарашили не только меня. Меня официально признали гением, но в чем моя гениальность, так и не разъяснили. Ну, информацию быстро усваиваю, ну сознание гибкое, и что? В общем, попытки разобраться я бросил через месяц. Тем более, что начал осознавать появившиеся плюсы вроде дополнительного выходного (гениальным мозгам надо больше отдыхать!), улучшенного пайка (мозг нужно правильно питать!) и возможности рыться в тех разделах библиотеки, о которых я раньше мог только мечтать. Собственно, именно там я нашел информацию об экспериментах, которые, в конце концов, спасли нашу расу, но изменили ее до неузнаваемости, а также план по улучшению демографической ситуации в системе. Ну а руководства по декодированию, учебное пособие по обучению старым компьютерным языкам и дневники первых выходцев в космос были лишь приятным дополнением.

В общем, все это и привело к тому, что у меня появился шанс сбежать. Нет, я люблю империю, и Бету люблю, но, глядя на своего отца, понимаю, что ни ему, ни мне здесь не место. Система сломала его, и ничего на свете я так не хочу, как вырвать папу из ее лап и увезти туда, где до него никто не доберется и где у него появится шанс на нормальную жизнь. Но для этого мне нужно выбраться самому. Заставить Империю считаться со мной и моими желаниями. Это трудно, но возможно. Один раз я уже склонил чашу весов в свою пользу, и сейчас нельзя останавливаться. Академия – мой шанс и, раз уж мне так повезло с набором генов, я не имею права им не воспользоваться. Империи нужны лучшие, но я пока мальчишка, недавно прошедший мутацию. Хорошо, что мой код ДНК специфичен и подойдет не каждому омеге. И хорошо, что результаты моих тестов оказались так высоки. Я знаю, какое будущее мне прочат, знаю о «Свершении». Я уже использовал этот козырь, натравив военных на генетиков, но мне нужно спешить, пока удача на моей стороне и пока не появился омега, способный зачать от меня ребенка. Я знаю, что рано или поздно, но это случится, а это значит, что к этому моменту я должен глубоко и надолго увязнуть в Академии. Но сначала для этого мне нужно туда поступить. Мой рейс – завтра. Но сейчас меня ждет отец.

Я закрыл за собой дверь, скинул рюкзак, оставив его у порога, и пошел по комнатам. Дом у нас небольшой, да и я уже знаю, где отец, просто даю себе время, чтобы собраться с мыслями и приготовиться морально. Несмотря ни на что, я люблю этот дом, пусть и прожил в нем всего год. Дом и отца, без которого этот самый дом просто не представляю.

Скинув обувь и сняв куртку, я прошел через кухню на террасу, выходящую на задний двор. Легко коснулся светлой макушки сидящего с книгой отца и, обойдя его, опустился на пол, уткнувшись лбом в его колени. Год назад, как только он появился в моей жизни, мне показалось даже, что я в него чуть-чуть влюбился. Он красивый у меня, мой отец-омега, очень красивый даже по меркам дарков. Хотел бы я походить на него, но не судьба. А ему всего тридцать шесть, он так молод. И я у него не единственный. Помню, как меня корежило, когда я случайно увидел шрамы на его животе, самому свежему из которых было всего пара лет. Что бы ни сотворили с нами генетики, тело мужчины для родов не предназначено, поэтому на свет дарки появляются с помощью скальпеля, а по тонким шрамам на животе омеги можно определить, сколько детей он произвел на свет. Мой отец – четверых. С шестнадцати лет. Когда я думаю об этом, меня корежит от ненависти ко всей этой системе. Она сломала его. И все еще не отпустила. В любой момент его могут призвать в очередной раз «исполнить своей гражданский долг». Да, отца боготворят, сдувают с него пылинки. Этот дом подарен империей, но все это – ничтожная цена за его жизнь. Все его альфы отказались от детей. Ни с одним из них он после не захотел встречаться. Я – альфа, и мой отец – тот, кого я выбрал, чтобы опекать и заботиться. А сейчас вынужден покинуть его. Мы оба знаем, что так надо, но это ничуть не уменьшает боль. Мы вместе провели всего год, но для меня это была целая жизнь.