Текст книги "Девяносто семь процентов (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Мистер Хиддлстон, – на этот раз Силь не явился с докладом сам, но его голос в интеркоме был полон вины и усталости. По-хорошему, его надо было бы отправить спать, но маленький секретарь сам отказался, и теперь, похоже, мучился угрызения совести за то, что посмел потревожить шефа, едва тот только сомкнул глаза.

– Что случилось? – Том даже не стал делать бодрый вид и пытаться встать. В такие моменты он искренне ненавидел Криса, который мог сутками быть на ногах. Все-таки им с их возможностями не так повезло.

– Получены новости от «Шангри-Ла». И они просят связи с вами.

– Дай мне пять минут и переключи изображение. Крис еще не вернулся?

– Нет, сэр. Но по данным службы безопасности, «Солис» благополучно пришвартовался на третьей звездной базе, и мистер Хэмсворт возвращается.

– Отлично, – Том душераздирающе зевнул и буквально отскреб себя от постели, сонно думая о том, что эксперимент ласок должен был уже завершиться, и что если «Шангри-Ла» не бьется в истерике и вообще вышла на связь, то можно сказать, что прошел он, по крайней мере, нормально. Он верил ласкам, и верил в ласок, но, как никто, знал силу случая.

Принимать душ Том не стал, лишь умылся и пригладил волосы. Только устроился на краешке стола перед экраном, как Силь включил связь.

– Мистер Хиддлстон, капитан Кэйд Рован, «Шангри-Ла», – представился темноволосый кареглазый крепыш на экране. – Мы сейчас в сутках от базы. Эксперимент завершен, отчеты мы пересылаем по закрытому каналу, но у нас возникли форс-мажорные обстоятельства… Видите ли… при возвратном проколе в червоточину втянуло учебный челнок старого образца. Порт приписки – Академия объединенного звездного флота. На борту оказались четверо кадетов.

Том сузил глаза, нехорошо улыбаясь.

– Бортовой журнал? Дата? Хоть что-нибудь.

– Все есть, – капитан помялся, а потом перешел на закрытый канал, и, судя по всему, вообще закрылся от всех. – Двое дарков. Альфа и омега до восемнадцати. И еще… мистер Джереми Реннер и мистер Роберт Дауни. Младший. Двадцати одного стандартного года.

Том сморгнул. Несколько долгих минут молчал, пытаясь уложить в голове услышанное, а потом расхохотался. Закрыл лицо руками в безуспешной попытке снова обрести контроль, но веселье все попытки убивало на корню. С трудом и спустя долгие минуты он все-таки сумел с собой совладать, но улыбка так и норовила вернуться.

– Простите, капитан. Это от неожиданности. Я так понимаю, что с ними всеми все в порядке? И что с двумя другими, они идентифицированы?

– Эмм… да, – кивнул Рован. – Джойс Шолто, альфа-дарк. Хэйвэн Ларк, омега-дарк. Гм… собственно, по поводу этих двоих… правительство Беты подало протест в адрес Академии несколько десятков лет назад по причине исчезновения двоих кадетов. Генетической пары. Проще говоря, мистер Ларк является генетически омегой мистера Шолто. По информации из открытых источников, мистер Ларк прибыл в Академию позже мистера Шолто. Подал документы на факультет пилотов. Тесты прошел с блеском. Мистер Шолто прошел конкурс на капитанский. И тоже блестяще.

– Реннер узнает – смеяться будет до потери сознания, – проворчал Том еле слышно. – То есть вы зацепили учебный корабль из прошлого, я правильно все понял? И теперь, если мы не вернем двух самых выдающихся и знаменитых преподавателей Академии… – а вот тут Тому стало страшно. Если бы не Джереми Реннер – не было бы и того Тома, которого он каждый раз видел в зеркале. Если бы не он… – Хэймена на связь!

– Я здесь, хэйме Томас, – ласка появился в экране, едва только Рован покинул кресло, которое он занимал. – Я понимаю, о чем вы хотите спросить. Теоретически это возможно. Более того, все расчеты и данные телеметрии у нас сохранены и вы сможете отследить их в записях. И да, при идеальных условиях мы можем повторить прокол.

– И когда мы сможем это сделать? – Том побарабанил пальцами по столу, даже не пытаясь скрыть собственное состояние. – Это не укор, но вы умудрились вытащить с собой людей, которые сыграли важную роль в моей жизни. Собственное, если бы не они, здесь сейчас не было бы ни меня, ни вас.

Ласка улыбнулся. Фиолетовые искры светились в огромных глазах, но на его лице не было ни иронии, ни издевки.

– Вы помните о них, хэймэ Томас… и помните о том, какую роль они сыграли в вашей жизни. А так же вы – все еще вы. Вы понимаете что это значит?

– Надо в цикл обязательных программ для адаптации включить просмотр «Назад в будущее», – вздохнул Том. – Я понимаю, но это всего лишь значит, что контрольная точка еще не достигнута. Я знаю, что по сути время циклично и замкнуто, но вернуть кадетов в их время мы обязаны. Когда мы сможем это сделать?

– Как только они придут в себя и как только мы подлатаем их… как говорит капитан, «посудину», в противном случае они рискуют погибнуть из-за нехватки воздуха и энергии, – ответил Хэймен.

– Я понял, – Том улыбнулся, и ласка уступил место капитану. – Мистер Рован, курс на Кристалл, я предупрежу персонал, чтобы встретили вас. Перешлите мне все данные бортового журнала и все, что найдете. Запрещаю рассказывать кадетам об их будущем. Можете рассказать о том, что с ними случилось, но ни слова о том, кем они станут. Ничего из этой информации. И следите за терминалами и консолями. Если я все правильно понимаю, им хватит получаса, чтобы все узнать самим из Сети. – Том дождался подтверждения о том, что приказ понят правильно и вызвал Силя.

– Готовьте корабль к отлету. И сообщите капитану Хэмсворту, чтобы шел на Кристалл.

– Да, сэр, – судя по напряженному голосу Силя, перспектива снова бороздить просторы космоса его не радовала, но предложить ему остаться дома Том даже не пытался, зная, что этим только обидит своего бессменного и слишком преданного секретаря.

Получивший распоряжение Силь отключился, а Том только тихо рассмеялся, качая головой. С временной петлей он еще не встречался. Но никогда не поздно начать.

Глава 1

«Шангри-Ла» тащился до базы еще сутки. Маршевые двигатели, отлично испытанные скольжением, показали себя с наилучшей стороны. Но рисковать и уходить в еще одну червоточину капитан не стал. Так что на орбите Кристалла они появились уже после появления там «Струны».

Примечательный планетоид был отбуксирован на орбиту не так давно. Всего-то лет десять тому назад. Тогда же здесь был отстроен купольный городок-база. К сожалению, проводить терраформирование на Кристалле было нельзя, это напрочь уничтожило бы экосистему планетоида и убило бы красивейшие кристаллические формы жизни, распространенные здесь, так что владелец этого чуда, мистер Томас Уильям Хиддлстон, решил оставить все как есть. И оборудовал здесь небольшой исследовательский центр.

Увы, в период активного роста кристаллов находиться на базе не рекомендовалось, но сезон роста завершился, и мистер Хиддлстон направил всех участников событий в одну точку.

«Солис» тоже уже был здесь, и капитан Хэмсворт с вышки наблюдал за выходом на орбиту Кристалла еще одного дредноута.

– Еще раз напомни мне пожалуйста, зачем я здесь? – полюбопытствовал Крис у Тома. – Нет, то, что я главный разводящий по даркам это понятно… Но чем меньше знакомых в будущем лиц увидят господа деканы, тем будет лучше. Для них. Или тебе интересно посмотреть на них?

– Меня все больше мучают сомнения, что когда я только добрался до Академии, они уже знали, что я там буду, – проворчал Том. – Реннер не высадил меня, когда я забрался на Изыскатель, хотя на тот момент знал меня только по слухам. И потом… Я еще спрошу с него обо всей этой истории, но моя пятая точка чувствует, что нас все это время просто водили за нос. К тому же это я хотел посмотреть на них в юности. Так что получил, теперь надо расписаться. Но если не хочешь с ними встречаться – можешь вернуться домой.

– Может быть, – кивнул дарк. – Взять хотя бы наш с ним разговор, где он грозился развести нас по разные стороны обитаемых миров. Он будто знал, что ходить кругами мы будем долго. Очень долго. И сделал так, чтобы выбор был сделан наверняка.

– В любом случае, говорить об этом с ними нельзя. Инди на корабле. Он уже пожаловался тебе на то, что его столько лет держали подальше от тайн и ласок?

– Пожаловался, – с улыбкой кивнул Крис. – И похвастался. Сказал, что выудил из коммов дарков записи. Говорит – дневники.

– Читал? – Том вскинул бровь, изображая вежливое любопытство. В него можно было даже поверить, если не заглядывать в сияющие от смеха глаза.

– Похоже на то. Переслал мне, если хочешь – просмотрим по-быстрому. Сказал что записи визуальные. И сказал что мы будем… цитирую «бессердечными холодными мерзавцами» если отправим обоих дарков в их время-пространство.

– Оу… Мне уже интересно. Почитаешь мне вслух? – Том рассмеялся, а потом вернул свое внимание прибывшему кораблю. – Сначала надо разместить ласок и наших гостей. Медотсеки готовы, надеюсь.

– Все готово, ты самолично отдал распоряжения Силю. Так что все, что остается сделать – заварить чаю и включить воспроизведение, – фыркнул Крис.

– Инди будет дуться на тебя до конца недели, – честно предупредил его Том.

– Инди блистательно проигнорировал мое приглашение на ужин, – пожал плечами дарк. – Бьюсь об заклад, что он сейчас торчит в медотсеке. На крайний случай общается с кем-нибудь из ласок. Мы же его держали в стороне от тайны столько времени!

– А как же поделиться с любимым папочкой участием в эксперименте и находкой, м? Или мы должны сказать спасибо мирозданию за то, что он все-таки не такой, как мы?

– Подозреваю, что он еще хуже, просто старательно это скрывает, – Крис поднялся из кресла и, обойдя стол, сел за панель управления. – Ну что, посмотрим, что нам внезапно прилетело? Выводы предлагаю оставить на потом.

– Кажется, тебе это интересней даже больше, чем мне. И это ты прекрасно все скрываешь, – тепло проворчал Том, закидывая ноги на подлокотник кресла. Словно ему снова девятнадцать, и он – кадет Академии. – С кого начнем? Или умница Инди выстроил их по хронологии?

– Похоже, именно этим он и занимался, когда был не на вахте, – развел руками Крис, и включил воспроизведение.

Мальчик был красив. Не блестящей яркой красотой истинного омеги. Скорее мягкой и теплой. Сдержанной. Нет, как представитель человеческой расы он бы пользовался бешеной популярностью. Но как дарк все, на что он мог бы рассчитывать – короткие Союзы. Непродолжительные редкие встречи. И рождение малыша. Это неизбежно если ты – один из «оставленного» поколения.

Крис нахмурился. Он догадывался о том, что увидит и услышит. Не готов он оказался к одному: юный омега рассуждал вслух. Комментировал негромким приятным голосом все происходящее, когда никого рядом не было. Размышлял над собственной судьбой и судьбой таких же, как он сам.

Это было горько. Горько и пожалуй даже страшно. Та обреченность и та ярость с которой мальчик думал о… незавидная судьба. Жестокая судьба. Увы, самая реальная реальность из всех возможных. И только странное стечение обстоятельств привело его сюда.

Рука Проведения? Как знать… как знать…

Хэйвен Ларк. Загон 17-90 Вейгар-сити.

Я люблю учиться. Так уж вышло. Я не виноват ни в своей способности быстро и прочно запоминать, ни в умении терабайтами поглощать информацию, ни в навыках ее обрабатывать и усваивать. Такой уж появился на свет.

Кто-то считает это даром, кто-то проклятием. Лично я сам считаю проклятием собственную суть. Но тут ничего не поделаешь. Так же как и в собственной памяти, я, ко всему прочему, не виноват в том, что мой набор хромосом ближе всего в линейке мутации стоит именно к омегам, нежели к альфам. Настолько ближе, что сомнений у тех, кто занимается воспитанием юных бет в детских загонах, попросту не было. С самого моего рождения я был обречен. А значит – стоял в первой очереди на мутацию. И не к стандартным восемнадцати, а к шестнадцати годам.

Иногда мне кажется, будто все это – чушь. Свобода выбора, свобода воли. Эта свобода есть у тех, чья вероятность мутации составляет пятьдесят процентов. В обе стороны. То есть, если после мутации ты рискуешь с одинаковой вероятностью оказаться как альфой, так и омегой. В моем случае вероятность того, что я окажусь альфой – чуть менее трех процентов.

Конечно, в нашем обществе быть омегой – не приговор. Более того, если я докажу что способен дать жизнь, проще говоря – выношу ребенка, я исполню свой гражданский долг и буду волен выбирать сам. Именно что сам, любого альфу, само собой того, который согласится разделить со мной любой из множества Союзов. Но первым… первым будет тот, кто максимально подойдет мне генетически. Тот, кто запустит мой процесс мутации.

О, духи космоса, как же я этого не хочу!

Не хочу и точка. Только меня об этом, конечно, не спросят. Просто через пару дней явится мой куратор, спросит – готов ли я. Конечно же я не готов, но и это не имеет значения. Просто у моего куратора уже есть целый веер генетически сопоставимых со мною партнеров. Мне даже не придется ничего делать. Меня приведут в герметичную комнату, где я проведу несколько дней. С эпизодичностью раз в стандартные сутки в помещение будут впрыскивать взвесь генетического кода «подходящей» альфы. И будут наблюдать на кого из претендентов мое тело отреагирует. Чистая селекция. Нас слишком мало для того, чтобы разбрасываться генами.

Нас – в смысле дарков.

Я люблю историю. Так что довольно много времени проводил за книгами. У нас всегда было неважно с демографией. Особенно после того, как стали стерильными женщины. Ничего не скажу, генетики – умницы. Так оперативно, но так страшно спасти от вымирания расу! Но какой ценой!

Целое поколение каждые тридцать лет подвергаются так называемому «гражданскому рескрипту». Проще говоря – поколение тех, кто с почти стопроцентной вероятностью станут именно альфами и омегами обязаны пройти раннюю мутацию – в восемнадцать и шестнадцать лет соответственно. Альфам проще. Несколько ночей секса и привет. Короткий Союз. Союз Продолжения Рода. Что касается омеги… выноси ребенка, ляг под нож и все это – в неполные стандартные семнадцать. Да у многих дурь в голове еще не выветрилась! Многие еще бредят любовными романами или космооперами. Им не до детей.

Но тем, кто во главе расы – виднее.

На целый год я обречен. Сначала на год, а потом – навсегда. Потому что если я подарю жизнь – моя ценность в глазах общества удвоится. Каждая омега, способная дать жизнь – ценна. С меня станут сдувать пылинки, мне станут платить офигенные пособия, лишь бы только я снова быстренько связался с альфой и срочно обзавелся еще одним отпрыском. А чтоб я не прекращал прекрасного орущего конвейера – моих детей возьмет на воспитание государство. На Бете невиданных высот… или широт получила сеть воспитательных учреждений. Детей забирают и возвращают практически готовыми альфами или омегами. Если родители того хотят.

В общем и целом – древний слоган «семья – ячейка общества» – явно не о гражданах Беты.

Рефлексия, Хэйвен. Рефлексия… Мне всего лишь страшно. А кому, любопытно мне знать, не страшно. Мне только шестнадцать. И я должен стать отцом. Сказать, что меня это до икоты пугает – значит не сказать ничего.

– Аймэ Ларк, вас приглашают в покои Голоса. – Внутренняя связь всегда доводила меня до истерики. Я не могу не вздрагивать. Просто не могу. Кажется, я был слишком наивен, когда рассчитывал еще пару дней провести в удобной, комфортной и не подверженной гормональным скачкам шкурке беты. Обычной маленькой серенькой беты.

За круглым окном светло. Мне нравился вид из моего окна. Изумрудная зелень с проседью. Вокруг нашего загона не стригли траву на много миль вокруг, потому степь казалась изумрудно-серебрянным морем. Бесконечным и прекрасным.

– Аймэ Ларк, вас приглашают в покои Голоса, – повторили для меня. Я не нуждаюсь в повторении. Я нуждаюсь в нескольких минутах покоя, прежде чем привычную жизнь у меня отберут навсегда. Жизнь, которой у меня больше не будет.

Меня никогда не выпустят за пределы Беты. Даже под надзором. Я обречен стать пленником, рождающим себе подобных. Среди изумрудных и серебряных волн родной планеты. А я, проклятие на головы всем этим Голосам, хочу в космос!

Дождя нет. Небо такое пронзительное и высокое, что мне самому хочется плакать. Вместо дождя. За дождь. Отчаянно хочется выбраться туда, за окно, и лечь в траву, раскинувшись звездой. Лежать и чувствовать, как ветер станет перебирать мои волосы. Ласково, как папа, которого у меня никогда не было. Не то чтоб мне этого хотелось… Но всегда чувствуешь себя обманутым на пороге чего-то, что тебя пугает.

Я отключил свой терминал. Убирать пальцы от стертых за годы клавиш не хотелось. Но придется. Кто-то решил, что настало мое время. И мне придется с этим смириться.

В коридорах светло. А людей пока немного. Не все ранние, как я, пташки. Кто-то предпочитает просыпаться позже, жертвуя утренним моционом, чтоб поспать подольше. Мне нравится… нравилось прежде чем попасть на завтрак – поплавать в бассейне и ненадолго задержаться в спортивном зале. Нет ничего круче учебника ядерной физики, но чувство, когда твое тело обнимает теплая вода – не сравнится ни с чем.

Я едва не пропустил поворот, привычно устремившись к бассейну. Увы, сегодня мне пришлось свернуть значительно раньше.

– Доброго утра, аймэ Ларк, – поприветствовал меня тот, кто Слышит.

– Доброго, – мне предложили присесть, и я тут же рухнул в кресло. Небольшой Зал был залит светом. Как медом. Таким же золотым и мягким. И сладким. Но ничего доброго мне отчего-то не виделось.

– Вы знаете причину, по которой вас сегодня призвали? – я знал того, кто Слышит, с того момента, когда меня поселили в этом загоне. И всегда он казался мне… спокойным, уверенным, непоколебимым человеком средних лет. Бетой. Сегодня я впервые заметил что он постарел. И впервые заметил седину на его висках.

– Мне предлагается пройти мутацию, – кивнул я. – Вероятность того, что я буду омегой – приблизительно девяносто семь процентов. Мне исполнилось шестнадцать. Так что да, я понимаю.

Предписывается. Это будет вернее. Но… предлагается. Все тот же фантом права выбора, которого на самом деле нет.

– Верно, – кивнул тот, кто Слышит. Когда-то, как мне помнилось, его глаза были такими же, как травы за окном. Теперь в его глазах больше серебра. Тусклого и выцветшего. – Пришли образцы. Так что пробы назначены на сегодня.

– Я не закончил тесты, – чувство вины как-то вдруг нахлынуло, почти утопив меня. Несмотря на то, что я не лгал. И все-таки незаконченные тесты по астронавигации морально уничтожали меня. Будто я был не просто лгуном. Будто я был еще и вором.

– Я знаю, – кивнул тот, кто Слышит. – Но астронавигация тебе понадобится в будущем вряд ли.

Ты… заботливое. Такое отеческое. Он уже выбрал. За меня. По сути за меня выбрали все. Расписали мое будущее. И подчиниться ему мне было… невозможно.

– Простите, хэймэ, но решать все-таки мне. Чему и как учиться. Это единственный реальный выбор, который у меня есть, – показалось, или я прошипел это? И ведь не хотел срываться. Так вышло!

Тот, кто Слышит, вздохнул. Он и впрямь Услышал то, что я Сказал, чтоб мне провалиться!

– Хорошо, – согласно кивнул он.

Мне всегда казалось, что под свободной рубахой, которую он носил сколько себя помню, он прячет косу. Ничего подобного. Его волосы были до тошноты короткими, будто бета вообще не имеет пола. Будто у него нет никаких интересов и желаний. И никогда не было.

– Позвольте спросить, хэймэ, – каждое слово я цедил. Выталкивал. Вытаскивал из себя клещами, будто он был моим врагом.

– Спрашивай, – снова кивнул тот, кто Слышит, так и не двинувшись от окна.

– Сколько их?

Седые глаза устремились ко мне и прикипели к лицу. Будто я сказал что-то непристойное и грязное. Будто не имел права вообще о чем-либо говорить.

– Двенадцать, – обронил он.

Отлично… вступительных тестов в академию в этом году мне не видать как своих ушей без зеркала. И ведь ничего не сделаешь! Будто нарочно! Будто специально приурочили этот проклятый космосом выбор именно к подаче документов и вступительным тестам в Академию!

Мне может фантастически повезти, если моим окажется первый из тройки альф, назначенных мне. Если им окажется четвертый… могу проскочить. Если пятый – нет.

Никогда в своей жизни еще я не сожалел об этих девяноста семи процентах.

***

Я ненавижу стерильно-белый цвет. Он неестественен. И еще он угнетает. Так подавляюще на меня не действует даже осенний дождь и стального цвета небо. Свинцового, если быть точнее. Дождь рано или поздно – проходит, а небо в дождливый день имеет тысячу разных оттенков серого. Белый цвет комнаты – однороден и скучен.

Все, что мне остается делать – это лежать. Лежать неподвижно в ожидании боли, которая сопровождает мутацию. Я ведь упоминал, что я много, очень много читаю? Ну так вот, о мутациях я знаю все. Ну или почти все. То, что о них писали. Я прочел все основные исследования на эту тему. Конечно, я не генетик и даже не биолог. Но это не мешает мне помнить механизм.

Я не боюсь боли как таковой. Боль – естественна. Она позволяет нам узнать, что что-то в нашем организме вдруг начало функционировать не так. Что-то пошло не так, и теперь угрожает самой нашей жизни. Так что я считаю, что боль – это благо. Защитный механизм, данный нам от природы. Заметьте, от природы, а не от генетиков. Наверное, дай ученым волю, и они усовершенствуют расу так, что мы все поголовно станем изумительно-типичными красавцами, которые никогда не стареют, у которых ничего и никогда не болит. И которые умирают так, будто их вдруг выключили из сети.

По меркам остальных обитаемых миров – дарки не просто красивы. Дарки – совершенны. Идеально выверенные пропорции лица, тела. Продукт генной инженерии. Пусть и вынужденной. Наша история трагична, но вполне логична. Как и то, кем мы в конечном итоге стали.

По меркам расы я – крепкий середнячок. Красив. Не слишком правда высок. В моей группе – я имею в виду тех, с кем я нахожусь в одном поколении, и с кем проживаю в загоне территориально – есть и более привлекательные индивиды. Чуть более половины всех моих сопоколенцев – будущие альфы с вероятностью около шестидесяти процентов. Это немало, но половина из них останется бетами. И на них не станут давить так, как давят на будущих омег. И кто-то еще говорит о справедливости?

Мысленно я прокрутил в голове курс лекций по механике. Повторил ключевые задачи. Потом перешел к оптике. Потом к термодинамике. Потом к теории относительности… Мои мысли скакали с одного на другое, прыгали обезумевшими кузнечиками. В какой-то момент мне безумно захотелось спать, и я подчинился требованию собственного тела. Я проснулся, съел предоставленную мне порцию сбалансированного и витаминизированного пайка. Боли все не было.

Я повторил весь стандартный курс физики за первые сутки. На вторые сутки пошел курс ядерного синтеза и атомной физики. Туда же я отправил и курс астрономии, оставив тесты по астронавигации на ужин.

Третьи сутки начались так же: курс биологии и генетики, курс социологии и истории… И тоска, тоска, тоска! Я начинал все отчетливее понимать почему первые дети остаются в загонах до своего совершеннолетия. Потому что омеги, вынужденные дать жизнь в шестнадцать, не готовы к той ответственности, которую на них взваливают. Не готовы быть взрослыми, не готовы воспитывать детей. Я был более чем уверен, что и я буду не готов. А ведь мой ребенок не виноват. Как и я.

Великие духи космоса только и знают, до чего бы я додумался, если бы на пятые сутки меня не скрутило. Боль была яростной. Боль раздирала мое тело, свернувшись змеей внизу живота. Она будто пыталась прогрызть путь вовне, выползти из меня, вырваться на волю. Все, что я мог – лежать на полу, свернувшись в ком и дышать. Широко раскрытым ртом ловить ставший сухим и горьким воздух, такой безвкусный еще несколько часов назад.

Больно-больно-больно… сил на то, чтобы хотя бы заскулить, у меня не было. Я вообще мало что соображал в те несколько часов. Наверное, если бы избавлением от этой боли было немедленное рождение ребенка – я бы согласился, ни секунды об этом не задумываясь. Только альтернативного решения моей проблемы не было.

Наверное, мне было бы проще, сумей я собрать мозги в кучку и решить какое-нибудь архисложное интегральное уравнение. Но я не мог. Я совершенно ничего не мог. Только сходить с ума от боли, мало-помалу уплывая в благостное забытье.

Мое пробуждение можно было назвать приятным. Было темно. Тихонько пищало рядом. Ритмичный мерный писк монитора слежения. Стандартный медицинский бот-монитор. И я сейчас был подключен к нему.

Судя по голосам в палате – а то, что я нахожусь в палате, не вызывало у меня сомнений – было еще двое. И если я не ошибся – тот, кто Слышит, и наш офицер медслужбы. И ни один из них не был спокоен.

– …я бы предпочел другую новость, хэймэ Джотто, – это тот, кто Слышит. Новость? Другую? Что-то пошло не так и я остался бетой? Или свое сыграли те самые три невозможных процента, и я стал альфой?

– Сожалею, хэймэ Илас, но альфа покинул систему и не вернется по меньшей мере еще стандартный год. Вам известны правила Академии. Мальчик слишком талантлив, чтобы лишать его возможности учиться, – вина в голосе. Такая глубокая и искренняя. И еще обеспокоенность. Настоящая, не наигранная и не точно выверенная. Обычно я легко отличаю игру от настоящих эмоций. Хэймэ Джотто Ильмариэ было искренне жаль, что… мой альфа покинул систему и в настоящий момент поступил в Академию.

Если бы я мог – я пустился бы в пляс. Но во-первых, я был слаб, во-вторых, я вроде как еще не пришел в себя, а выслушать что же решат в отношении моей персоны – никогда не помешает. Но это отсрочка! Как есть отсрочка! Если, конечно, моей потенциальной альфе не найдут замену. Что вряд ли, потому что сейчас я настроен только на того, чьи гены пробудили мою суть. Отдать меня другому – значит убить во мне способность к вынашиванию детей. С вероятностью около девяносто семь процентов.

Отсрочка меня вполне устраивала. Но… если я все верно помнил, пятые сутки, а это значит, что завтра начинается тест, и я не сумею принимать в нем участие просто потому, что физически не буду присутствовать в аудитории. Мою физиономию не увидят члены приемной комиссии. Мои документы не будут приняты. В общем и в целом – я ничего не приобрел. Кроме очередной проблемы.

Впрочем… из всякой проблемы должен, просто обязан быть выход. Мне шестнадцать. Я частично дееспособен и правоспособен. Пару часов назад мои документы получили отметку о моем официальном статусе – свободная инициированная омега. Мои отметки – блестящи, ни одного среднего балла, мой уровень интеллекта на двадцать пунктов выше чем у стандартных омег. Мне просто нужно выбраться с планеты. Добраться до Академии, сдать тесты и все. Если повезет – я получу возможность учиться. Если нет – меня вернут на Бету. Всего делов!

– У нас нет возможности вернуть альфу сюда? – похоже, тот, кто Слышит, не оставил надежды по-быстрому свести меня. Или спарить?

– Нет. Джойс лучший в своем выпуске. И, насколько мне известно, его показатели настолько высоки и гармоничны, что есть вероятность того, что по окончании курса он получит пост на «Свершении». – Мне стоило колоссальных усилий, чтоб не удивиться вслух. «Свершение» – флагман Бетанского космофлота. Как только корабль устаревал – тут же строился новый, по самому последнему слову космического судостроения. И этот новый флагман тоже получал имя «Свершение».

Неизвестному мне Джойсу пророчили должность первого помощника на флагмане. Его не станут отзывать. Умный, должно быть, мальчик. Мальчик старше меня как минимум на пару лет. Мальчик, на секундочку, альфа. Альфа-дарк.

Забавно, но в тот момент что-то кольнуло внутри. Гордость. Альфа, которого я не знаю, мой альфа, и вдруг…

– Хэйвэн стоит того, чтобы ради него вернуть еще одного уникума, хэймэ Джотто, – медленно, но как-то весомо произнес тот, кто Слышит. Забавно, что он до сих пор не услышал того, что я не сплю. И что строю коварные планы, как бы поскорее выбраться с планеты. Не скажу что под крылышко к своей альфе, нет, я более чем далек от этой мысли. Но незнакомый мне пока что парень, который так стремился в Академию, не может не понять моего стремления попасть туда же.

– Хэйвэн – омега, очень юная омега, – возразил медик. – И мы не знаем, сможет ли он выносить ребенка. Его интеллект и способности очень высоки. Данные – одни из самых высоких в поколении. Но вероятность того, что все получится с первого раза…

– Я видел данные, хэймэ Джотто. Пятьдесят процентов для первого раза это очень много. Поверьте, мне приходилось бороться за сокровища и с меньшими показателями вероятности.

– Вы готовы рискнуть?..

Шорох одежды и шелест закрывшейся двери. Тот, кто Слышит – покинул палату. Покинул ли ее хэймэ Джотто?

– Аймэ, можешь открывать глаза и прекратить прикидываться спящим, – усталый голос. Но ослушаться приказа я не решился. – Ты все слышал, Хэйвэн?

– Я Слышал, хэймэ Джотто. И благодарен вам, – я открыл глаза и прищурился. Темнота не была абсолютной. Она была мягкой, как туманная взвесь над водой. Едва рассеиваемая уютным мерцанием ночника. Хэймэ Джотто стоял так, чтобы загородить меня от того, кто Слышит. Меня и мой бот-монитор. – Как вы узнали, что я не сплю?

– Высокий интеллект, да? – он усмехнулся, обернувшись ко мне. – Об этом ты просто не задумывался. Только так можно объяснить непонимание. Твой пульс стал немного чаще. Вот и все.

– О… простите, хэймэ. – Кажется, я покраснел.

– Ты быстро учишься. Как на своих промахах, так и на ошибках других, – врач присел на край моей постели.

Я мог бы спросить. Он мог бы ответить. Но это было бы как в глупой мыльной опере. Трогательный разговор на закате дня. Наверное на закате. Хоть с тем же успехом сейчас могло светать. Я бы трогательно держал его за руку и вопрошал. Он бы вещал о несчастной судьбе или невозможности повернуть время вспять. Может быть. Наверное.

На самом деле все могло быть значительно банальнее и проще. Он был бетой. И не решился когда-то на мутацию. Или же решился, но мутация прошла неудачно. Или ему было грустно от того, что омега брошенного поколения в шестнадцать, ладно, в семнадцать, так же бросит своего отпрыска и перечеркнет пару лет своей драгоценной жизни.

Но я не спрашивал. А он не отвечал.

– Ты хочешь попасть в Академию, – он не спрашивал, он утверждал.

– Хочу, – не стал отпираться я. Ладно, у меня на лице написано: это милое существо из штанов выпрыгивает, так хочет в Академию. Не факт, что меня примут. Но рискнуть стоило.

– Тогда сделай так, чтобы твое желание не пропало понапрасну, – улыбнулся врач.