Текст книги "Дневник. Обратная сторона победы (СИ)"
Автор книги: shellina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)
– Темные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны. Бороться с ними – все равно, что сражаться с многоголовым чудовищем. Отрубишь одну голову – на ее месте тут же вырастает новая, еще более свирепая и коварная, чем прежде. Это битва с противником, непостоянным, неуловимым, вечно меняющим обличья, и уничтожить его невозможно.
Ох, знали бы вы, что такое Темная магия, то делали бы все, чтобы хоть как-то ее понять. А если бы старались, то я бы попросил Рея поучить вас хоть немного. А то корчат презрительные гримасы, считая, что на свете существует только Авада, да Круциатус, которые по своей сути никакого отношения к Темной магии не имеют. А единственная защита в таком случае при полном игнорировании материала, который я стараюсь дать – это убежать. И чем быстрее, тем лучше. Но ничего этого я не сказал. А просто продолжил озвучивать слова своего наставника.
– Следовательно, ваша защита должна быть такой же изобретательной и гибкой, как те Искусства, которые вы тщитесь одолеть. Эти картины, – я пригляделся к ним и в очередной раз подивился воспаленному мозгу, сгенерировавшему идею написать этот ужас, – дают довольно точное представление о том, что происходит с человеком, подвергшимся, к примеру, воздействию заклятия Круциатус. – Я махнул рукой на картину страшной средневековой женщины, корчившейся в жутких судорогах, которые были, скорее всего, приступом эпилепсии, а не вызванные действием Круциатуса, при котором судорога напоминает мышечные спазмы (я долго тренировался и сейчас могу довольно достоверно изобразить воздействие этой дряни). – Испытавшим поцелуй дементора, – о, а вот эта репродукция мне нравится. У Аба висит оригинал. На ней изображен один из самых известных пропоиц Хогсмита прошлого века. Стеклянные глаза и безучастная улыбка – это как предупреждение о вреде алкоголя на организм. Я как-то предложил повесить ее в Метлах, но на меня набросились все присутствующие при этом разумные, считая полным садистом, любящим истязать неокрепшую душевную организацию маленьких детишек. – Или спровоцировавшим нападение инфернала, – конечно инфернала. Это было кровавое месиво, напоминающее фарш, только что пропущенный через мясорубку. Так что, тут хрен знает, кто постарался. Хотя, если присмотреться к деталям, то можно предположить, что это работа горного великана. А может это саморазложение под лучами палящего солнца. Самого инфернала на картине видно не было. То ли зомбак стеснительный попался и отказался позировать, то ли на этот раз фантазия художнику отказала, творческий кризис, ага. Об инферналах я сказал специально, чтобы обратить внимание Поттера, что такая дрянь все-таки существует. А то мало ли, вдруг Альбус забудет рассказать ему о такой маленькой и незначительной детальке. Хилые зомбики первого класса, не способные ни на что, кроме выполнения одной заложенной в них программы. Примитив и тот максимум на который вообще способен Лорд в качестве некроманта. Зачем он только себя насилует? Неужели все еще надеется, что сможет стать полноценным темным? Я ошибся: наш Лорд не садист, он садамазохист, скорее всего.
Ну вот как я и ожидал. Никто не проникся и не прочувствовал слова великого человека. Я решил, что больше никогда не буду посвящать детей в прекрасное, и задал всего один вопрос: «Кто-нибудь вообще в курсе, что это за зверь такой невербальные заклинания». Как я и ожидал, ответ знала только Грейнджер. Змеи никогда не отвечают на уроках по собственному желанию. Ну что за пассивный класс? Такое чувство, что они все были зачаты на той памятной полянке с тлеющей коноплей.
Я разделил всех на пары и дал задание, в надежде, что на сегодня с меня больше ничего не потребуется, и я смогу подумать еще. Не замечая ничего вокруг, я начал слоняться по кабинету. Мне было все равно, чем занимаются дети. Я прекрасно помню об их секретном обществе дамблдориинцев и это все они отрабатывали ни раз.
Спустя несколько минут мне в голову пришла мысль, как добиться от зелья нужного временного вырубающего эффекта. Я остановился и начал просчитывать и обдумывать каждую деталь. Меня отвлекли ученики, занимающиеся возле меня. Сам того не ведая, Поттер нарушил мое личное пространство. Меня всегда отвлекали чужие взгляды. А взгляд направленный прямиком мне в глаза выводит меня из себя за считанные секунды. Поттер что совсем дебил? Его что ничему прошлогодние занятия окклюменцией не научили?
Еще толком не придя в себя и злясь от того, что потерял нить рассуждений, я отстранил Уизли и решил все-таки показать, что значит невербальные заклинания и как будет выглядеть встреча в подворотне с Лестрейнджами. Они мастера невербальных проклятий, что уж тут говорить. Накопав в мозгах безвредное заклятие щекотки, я направил его на Поттера, который как обычно кипел от ненависти. Этот малолетний паршивец отразил его вербальным обычным Протего, и заклинание отрикошетило в меня. Лоза отдифференцировала его как то, что может принести вред моему здоровью и отбросила меня на пару метров назад, прилично припечатав о стену. Как же меня все раздражает сегодня! Я выругался про себя, абсолютно не заботясь о том, что сейчас думают обо мне ученики. Да все сегодня только и будут говорить о том, что Поттер уделал Снейпа. Рей бы не прознал с Малфоем, а то хрен отшучусь потом. Рей. Заклинание. Мысль крутилась в голове и никак не могла обрести плоть. Фламель. Фламель. Мне нужен Фламель. Именно в его трактате что-то говорилось о пытке лишением магии.
Вздохнув от облегчения, я обратился к Поттеру. Меня накрыла небольшая истерика от напряжения этих суток.
– Вы помните, что мы сегодня занимаемся невербальными заклинаниями, Поттер?
– Да, – сдавленно ответил он.
– Да, сэр, – поправил я
– Совсем необязательно называть меня «сэр», профессор, – я охренел. Ладно, уделал ты профессора, так хоть не борзей так откровенно. Все-таки он больше Поттер, чем Эванс. Лили хоть дурой не была.
– Явитесь в субботу вечером ко мне в кабинет, наглости, Поттер, я не потерплю ни от кого… даже и от Избранного, – я еще не придумал, как его наказать. Все это будет зависеть только от того, насколько будут ржать мои друзья-кони.
И только в самый последний момент я вспомнил, что в эту субботу, скорее всего не смогу наказывать Поттера, слишком много дел предстояло. Поэтому еще раз выругавшись, я сразу же после урока помчался к Альбусу вытребовать с него индивидуальное чаепитие для Поттера, аккурат на время отработки. Самое удивительное, что он сидел в кресле и попивал крепкий ароматный кофе и как только я вошел начал без зазрения совести смеяться.
– Что в курсе? – хмуро поинтересовался я.
– Конечно, – улыбался он. – Нормальный пацан. А ты про него наговаривал: тупой, мол, дебил. Нехило он тебя вырубил
– Заткнись.
– Все-все, молчу, – он поднял руки вверх и засмеялся снова.
– Я по делу. Мне нужно, чтобы ты в субботу с ним позанимался. Я ляпнул про отработку, а потом только понял, что не смогу быть в это время в Школе.
– Да-да. Боишься, поди? Не бойся, мальчик такого больше не повторит. Ну или повторит, но ты же будешь вооружен и опасен!
– Заткнись, прошу тебя еще раз.
– А ты Люциусу с Реем так же будешь говорить?
– А они не узнают. И если ты…
– Ну Малфой уже знает. Откуда бы я узнал? Да ты не переживай, они быстро забудут. Наверное.
– Так ты заберешь этого пацана в субботу? – еле слышно прошипел я. Судя по тому, как спинка стула покрылась инеем под моими пальцами, Альбус понял, что пора бы и помолчать.
– Да. У тебя все? – совершенно серьезно проговорил он, но веселые искры в глазах выдавали его с потрохами.
– Нет. – Я больше ничего не сказал. Просто повернулся к шкафу с книгами и начал искать фолиант, который мне был так нужен.
– Что ищешь? – заглянул мне за плечо крестный, бесшумно подходя со спины.
– Тебя не касается.
– Вообще-то ты роешься в моей библиотеке.
– А тебе жалко? – я повернулся к нему и посмотрел в глаза.
– Нет, смотри – смотри, – улыбнулся он, но от меня не отошел.
Я быстро нашел книгу, которая мне была нужна и, не открывая ее, пошел к выходу из кабинета.
– «Средневековые пытки Священной Инквизиции»? Сев, зачем тебе эта книга? Ты что задумал, а?
– Да нужен мне твой Поттер. У меня и без него проблем с Арарат, – обернулся я.
– Ага, я вижу. Весь в делах, весь в заботах. Книжки просто так читаешь…
Что еще он там говорил, я не услышал. Выйдя из кабинета, я сразу аппарировал к себе в апартаменты. Нужно уже определиться: в состоянии ли я сварить такую убойную штуку?
Все-таки память меня не подвела. Для того, чтобы пытать магов, Инквизиторы сначала блокировали их магию. Так почитаем. После прочтения составляющих, я долго приходил в себя. Если перевести на современный английский и изложить вкратце получается следующее:
Пятнадцать грамм Луны расплавить до жидкого состояния и поддерживать в таком состоянии на тихом огне. Спустя тридцать минут нужно добавить несколько капель Сатурна и помешать пятьдесят раз по часовой стрелке, а потом сто восемьдесят семь против. Сто восемьдесят семь! Они там что, профессиональными мешальщиками были что ли? Но это еще не все. После часа томления добавить корень нирины, цветок алканы, для предотвращения отравления планетами и звездами, но с сохранением их свойств и качеств. Четыре ягоды азафоэтиды добавляется для отражения магии, которая может вырваться из под контроля. Лист галангала запирает магию и после этого маг становится беззащитным на два часа. Но и это еще не все! После пятнадцатиминутного непрерывного помешивания нужно добавить эриодикт. И всего-то.
И что мы имеем в итоге: что подразумевалось под названием планет, я догадываюсь – металлы. Луна – это вероятно серебро, а Сатурн – олово. Это все понятно. Дальше травы. Галангала растет в Азии. А эриодикт в Сибири. Ладно. Но что такое нирина и алкана я не имею ни малейшего понятия. А само слово азафоэтида вгоняет в ступор. Думаю, что лучше травоведа в травах не разбирается никто.
Дойдя до теплицы Спраут, в которой она любовно поливала огромного размеру огнеплевки я постучался.
– Не помешаю? – деликатно осведомился я.
– А это ты, – мило улыбнулась она. – Проходи.
– Только ничего не говори! – сразу предупредил я. – Я не в лучшем расположении духа, поэтому могу обидеться.
– Я и не собиралась, – прищурила она глаза. – У тебя паранойя, Сев.
– Работа такая, – я перешагнул порог теплицы и протяну ей список неизвестных мне трав. – Знаешь, где это можно достать?
Она поднесла листок к глазам. Потом перевела взгляд на меня, затем снова на листок.
– Если это розыгрыш, то у тебя получилось поставить меня в затруднительное положение на десять секунд, пока я не поняла, что ты надо мной издеваешься, – она протянула мне листок обратно и снова взялась за лейку.
– Эм, это не розыгрыш. Это ингридиенты для зелья.
– Ага. А зелье тебе приснилось? Или озарение снизошло, пока через кабинет летел? – осведомилась она.
– Да что с вами всеми сегодня! – вспылил я. – Если бы я спрашивал что-то забавное, тогда понятна такая реакция!
– Ну список из двух исчезнувших с лица земли еще два столетия назад растений и одного выдуманного я считаю забавным. А ты?
– Значит, не знаешь?
– Возьми хроноворот и оправляйся в прошлое. Может и найдешь пару ягод как ее там – азафоэтиды.
И что мы имеем? Получается, что нихрена. Данное зелье сварить просто не представляется возможным в виду отсутствия элементарных ингредиентов. Думаю, Рей не слишком обрадуется. Тут в теплицу зашел Хагрид, неся перед собой бочку жутко воняющей жидкости.
– Вот, принес.
– Так. Теперь ты любитель-натуралист. Смотри на листок. Знаешь похожие растения? – резко протянул ему несчастный список. Лесник быстро пробежал глазами. Затем погладил свою бороду. А я ждал, когда меня в очередной раз пошлют. Дав ему листок, я не рассчитывал услышать хоть что– то не глумливое в свой адрес.
– Ну вот эзафоэтида растет на болоте, в нескольких километрах от логова кентавров. Это достать я могу, да. Нириной приторговывает Наземникус – откуда она у него, я не знаю. Про алкану я поспрашиваю в Лютном переулке. Может, есть, кто знает.
Я смотрел на него с широко раскрытыми глазами, а Спраут, открыв рот и поливая свои ботинки из лейки.
– У тебя восемь часов, чтобы достать эти чудо травы. Справишься? – осторожно осведомился я, всячески отгоняя от себя мысль, что у меня нет галлюцинаций на почве переутомления.
– Да, думаю да. Так я пошел? – Хагрид вышел из теплицы, когда ему вслед раздался вопль травоведа:
– Стой! Семена найди!
Я ухмыльнулся и аппарировал прямо в комнату Салазара. Мне необходимо достать еще несколько трав.
– Ну что, дятел, достучался? – любовно поинтересовался я у дремавшего на диване Малфоя.
– Сев, – подскочил он. – Ты что так пугаешь?
– А я ударился больно, вот с ума схожу понемногу, – усмехнулся я. – А ты что спишь, друга не навещаешь? Может он при смерти?
– А…
– Оправдываешься, – подытожил я, не давая ни слова вставить Люциусу. – Виноват значит. Так вот, я знаю, как загладить твою вину передо мной.
– Но…
– Вот возьми список и быстро отправляйся сначала в Китай, а потом в сибирские просторы России. Чтобы через три часа всё это было у меня. А я тебя прощу, возможно, а Рей, может быть, даже спасибо скажет.
– Это что?
– То, что очень нужно Мальсиберу.
– С ним что-то случилось? – обеспокоенно спросил друг.
– Нет. Но если ты мне это не достанешь, то случится. Давай быстро. А я пока подготовлю все, что необходимо.
Малфой без всяких вопросов поймал портключ и быстро активировав, исчез со знакомым хлопком. Какие покладистые все стали. Не нравится мне это. Я вернулся в лабораторию и начал смешивать Луну с Сатурном. Кто бы что ни говорил, а помешать сто восемьдесят раз – это самое трудное.
К утру зелье было готово. Хагрид с Люциусом прибыли практически одновременно, что меня очень порадовало. Они протянули мне свертки и испарились. Запомнили, что пока зельевар готовит зелье ему лучше не мешать даже своими мыслями.
Я смотрел на дымящуюся золотистую жидкость и медлил. Лань уже гарцевала. Думаю, что если она была материальной, то копытом в лоб я уже давно бы получил. Наконец поняв, что тянуть дальше некуда, я отправил лань за Реем.
Буквально через минуту, он был в лаборатории. Вид у него, конечно, был не очень. Видно было, что человек несколько дней не принимал душ, не менял одежду и находился в условиях слишком далеких от человеческих. Хотя я отметил, что трехдневная щетина ему все-таки идет. Так он хоть на малолетку не смахивает.
– Что с тобой? – вопросительно поднял я брови.
– Да так. Потом расскажу. Нашел зелье?
Я протянул ему колбу. Он, особо не мешкая, откупорил и в один глоток влил ее содержимое в себя. Я даже сказать ничего не успел. Секунд двадцать ничего не происходило, затем он со стоном опустился на пол и схватился за голову.
– Рей! – закричал я и подбежал я к нему. А что если я помешал не правильно? Больше положенного или меньше? А если Земник обманул? А если Хагрид ошибся с болотом?
Рей тем временем сжимал голову руками. Я как-то отстраненно увидел, что из носа у него бежит кровь.
– Рей!
– Отстань, – прохрипел он и часто задышал. Видимо боль резко отступила так же как и пришла. – Это что за пытки Древнего Рима?
– Почему Рима?
– Да мне не важно кого. Такое чувство, что железный обруч на голову надели, а потом с каждой секундой уменьшали его в объеме, – он ухмыльнулся. Затем вытащил палочку и взмахнул ею. Ничего не произошло. Потом еще раз – тот же результат.
– Что ты чувствуешь? – осторожно спросил я.
– Знаешь, ничего. Пустоту. И легкость. – Задумавшись, произнес он. Потом улыбнувшись, лег на пол. – Получилось. Сев, ты гений!
– Не радуйся, это временно, – выдохнул я.
– Насколько?
– Часа на два, не больше.
– Подождем значит, – он закрыл глаза и моментально уснул. Вот когда разберемся с Алисой, эта скотина не уйдет от меня, пока не покается в содеянном. Ни за что не поверю, что Мальсибер решил сменить имидж, и выглядеть как брутальный мачо, поэтому и не побрился утром. Во всем, что касается приведения себя в порядок, они слишком похожи с Малфоем. С этими мыслями я закрыл глаза и вырубился вслед за другом.
Я не знаю, сколько мы проспали, но судя по настойчивому стуку в дверь и разъяренному голосу Минервы, я благополучно проспал занятие по ЗОТИ.
Не открывая глаз, я проорал:
– Уйди, женщина! Мужчина в печали.
– Я тебе покажу в печали! А ну открывай! Ты никогда не пропускал занятия!
– Как в школе, – пробурчал Рей и поднялся на ноги. Махнул рукой, и со стола слетела чашка с недопитым чаем. – Могу сказать, что эксперимент оказался удачным. Наверное, нам следует отправиться в Мунго.
– А ты решил, куда мы будем прятаться от разъяренной женщины?
– Скорее я решил, как вам не прятаться от нее, – улыбнулся он и, взяв меня за руку, перенес в палату, совершенно не обращая внимания на стук в дверь и гневные вопли в коридоре.
Приготовления прошли быстро. Все, что нужно было уже готово. Оставалось усыпить женщину и влить в нее золотистую жидкость из серебра и олова.
Оказавшись в голове Алисы, я не встретил абсолютно никакого сопротивления. За считанные минуты, добежав до центра, я остановился в шоке от увиденного. Никакой стены не было. На ее месте был прозрачный белый купол из стекла, толщиной метра в четыре. По толщине я смог судить, только по расстоянию, что отделяло нас друг от друга. С той стороны отчаянно билась Алиса, а я с этой. Ничего не выходило. Даже силы Темного ограничены, как оказалось. Парадоксально, но мы друг друга слышали и прекрасно видели. Решив, что времени мало, я произнес только одно:
– Верь мне, – и попробовал через толстый купол чистой стихийной магии показать Алисе, что я видел в Министерстве. Получилось совсем не так, как я того ожидал. Картинка вместо того, чтобы проецироваться у Алисы в голове появилась передо мной. Думать нужно лучше. Какая голова, какие мысли, если мы и так находимся у нее в голове? Я показал ей небольшой отрывок, но этого хватило, чтобы купол разлетелся на множество осколков, под силой крика, который издала женщина. Она сидела на полу, как недавно Рей и закрывала глаза руками. В воздухе клубились осколки, стараясь вновь соединиться друг с другом. Я понял, что из отведенных мне двух часов осталось совсем немного. Подбежав к ней, я схватил Алису за руку, и потащил за собой. Куда нам бежать я имел очень смутное представление. Если честно, то никакого представления. Бежали мы долго, а конца лабиринту просто не было. Мы все бежали, когда освободившаяся из оков зелья магия захлестнула нас и вынесла куда-то прочь.
Я очнулся от громкого крика. Подскочив на ноги, я увидел, как Мальсибер пытается удержать вырывающуюся женщину, пока Эрнест собирает очередную капельницу. Алисе тоже удалось выбраться. Это я понял по складной речи, которую произносила женщина тихим ослабшим голосом в сторону Рея.
– Ублюдок! Отпусти меня! Что ты сделал с моим сыном?! Или ваша шлюшка одна там развлекается, пока ты меня держишь? – Мальсибер не ослаблял хватку. Он прекрасно знал, что если раскроет рот, то сделает только хуже. И он молчал, но было видно, как тяжело ему слушать обвинения запутавшейся женщины.
– Алиса, – позвал я ее. – Успокойся. Невилл в безопасности. Он в Школе и пока он под нашей защитой с ним ничего не случиться.
– О, Снейп! Ты врал мне! Ты сказал, что играешь на нашей стороне. И что я вижу? Этот отморозок держит меня, пока что? Что ты хочешь со мной сделать? Что твой Лорд выиграл таки войну и теперь миром правят такие как он?
– Алиса, он нашей стороне. Война до сих пор идет, и мы хотим с Альбусом положить ей конец. Это Рейнард вытащил тебя.
– Тогда я вернулась не в свой мир, – спокойным засыпающим голосом проговорила она. – Потому что я видела, ЧТО он делал с именем паршивого Лорда на губах.
– Он осознал, – я пытался оправдать Мальсибера, хотя понимал, что в настоящее время это сделать просто не представляется возможным. Реабилитация будет долгой, пока она не поймет и не осознает многое. Я понял, что придумал Рей. Он показал ей себя. Все просто. Того, кого Алиса ненавидит больше всего. Пожирателя.
– А они осознали? Они все осознали? Хотя, ни один мертвый не способен ничего осознать, – ее глаза закрывались, но она противилась действию лекарства. – Я хочу увидеть сына.
– Да, я приведу его к тебе. – Она кивнула и заснула. Рей глубоко выдохнул и отпустил руку Алисы, оставив глубокие ссадины на ее руках.
– Рейнард Мальсибер! – заорал я, еле сдерживая свою ярость. – И чего ты хотел этим добиться? А? Ты ведь прекрасно знал, какая реакция последует? Ты чем думал, а?!
– Не ори, больных испугаешь, – ровным голосом проговорил он и встал с кровати. – Чего хотел? Чтобы ты услышал, что думают обо мне те, кто будет в фаворе после победы. Я это знаю. Но я хотел, чтобы это услышал ты.
– И давно тебя озарила сия гениальная мысль? – язвительно спросил я, ощущая отвратительные ощущения во всем теле.
– Сегодня утром, до того как ты прислал лань. И я решил разом все прояснить, чтобы ты не тешил себя какими-то оптимистическими надеждами.
– Рей…
– То же самое ждет и ее.
– Рей…
– И если ты, наконец, все это понял, все то дерьмо, что окружит меня после победы, то я прошу больше никогда не поднимать эту глупую тему.
– Рей…
– Я не хочу больше слышать о Гермионе. Чтобы она пережила такое? Это как же ты должен ее ненавидеть. – С этими словами он вышел из палаты, аккуратно закрыв за собой дверь.
Я ломанулся за ним и догнал его уже в конце коридора.
– Знаешь, в правах учителя есть некоторые положительные моменты. Например, можно конфисковать у ученика постороннюю книжку, – и с этими словами я всунул ему в руку томик с пьесами Де Вега, который отобрал у бежавший по коридору Грейнджер, сегодня, когда девушка врезалась в меня на повороте. – Она сама решит, что и кто ей нужен.
И я, оставив Рейнарда посреди коридора, с изумлением рассматривавшего аккуратно засушенную белую розу, вложенную между страницами, вернулся в палату к Алисе».
– Знаешь, Рей. Я уже смирился с тем, что у меня не вполне нормальные друзья, но ты меня все больше и больше поражаешь, – манерно растягивая слова, заявил Люциус.
– Ты сейчас о чем? – буркнул заместитель начальника Отдела Тайн.
– Если не брать во внимание то, что Сев твой друг, если забыть то, что он твой начальник, можно, конечно, впадать в панику. Но забыть о том, что он Глава твоего Рода. Ты что действительно думал, что он не сделает всё от него зависящее, чтобы отстирать твое имя? Мда. Гермиона, я вынужден просить Вас найти того мозговеда и проконсультироваться с ним по поводу здоровья Вашего мужа, а то ранний склероз – это серьезно.
– Знаешь, а я никогда не смирюсь, что у одного моего друга периодически всплывает мания величия, а у другого мозговед в голове вообще ничего не найдет.
– Рей!
– Ты хоть сам слышишь, что несешь? Отстирать можно все что угодно, но нормальная хозяйка будет долго помнить, что на этой рубашке было ужасное пятно, которое еле вывела. И больше половины таких прачек больше не наденет эту самую одежду.
– А…
– Пообщайся с психами и психиатрами столько сколько я – может, понимать будешь больше. Уизли читай.
========== Глава 27. “Расплата, пойми, потом” ==========
Не бечено.
«Когда я вернулся в Хогвартс, то обнаружил Рея в своих апартаментах. Малфоя на горизонте не наблюдалось. Вероятно, он все время проводил в Тайной комнате, тщетно пытаясь найти библиотеку Салазара. Надо же, никогда не замечал за Люциусом тяги к учению. Видимо предстоящая бойня так на него действует.
Мальсибер сидел на диване и перебирал струны моей гитары. Услышав, что я вошел, он посмотрел на меня и, не прерывая игры, начал негромко напевать:
– Я считал слонов и в нечет и в чет,
И все-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой черт,
И уселся верхом на стул.
Какие демоны мучают тебя Рей? Что им от тебя нужно?
– И сказал мой черт:
«Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И еще чуток погрешим!
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, – потом!
Аллилуйя, Аллилуйя,
Аллилуйя, – потом
Ты уже заплатил за все, Рей. Я скрестил руки на груди и привалился спиной к дверному косяку. У тебя нет больше долгов. Смерть забирает с собой все грехи, а ты ведь был мертв, по-настоящему мертв.
– Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все – как один!
И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь – да!
И вместе со всеми – нет!
И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, – потом!
Аллилуйя, Аллилуйя,
Аллилуйя, – потом!
Я знаю, что ты веришь в Бога, Рей. Странное качество для мага. Ты думаешь, что я начну всеми силами доказывать общественности, что ты ни в чем не виновен? Ты думаешь мне заняться больше нечем? Этот процесс, который состоится, точнее фарс, он нужен только для тебя. И еще для нескольких человек. Чтобы ты все события со стороны увидел, чтобы понял, что ты не ублюдочный отморозок, которым сам себя считаешь, а просто настоящий мужик. Со всеми своими тараканами.
– И что душа? –
Прошлогодний снег!
А глядишь – пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!
И кому оно нужно, это «добро»,
Если всем дорога – в золу…
Так давай же, бери, старина, перо!
И вот здесь распишись, «в углу».
Да, ты однажды заключил свою сделку, но неужели мне снова и снова нужно напоминать тебе, что все сделки расторгаются, когда разумный умирает? Так что, ты никому и ничего не должен. А имя… Так у меня Гленда огромную зарплату получает, вот и пусть отрабатывает. Несколько статей, пару передач на радио и все: общество твое с потрохами. Все домохозяйки будут рыдать, и количество детей с именем Рейнард вырастет в разы. Да, еще Грейнджер. Героиня войны влюбилась в спасшего её героя, который сделал это, рискуя собственной жизнью и, что самое главное, рискуя быть раскрытым. Ну или как-то так. Пусть придумыванием романтической истории профессионалы занимаются. В конце концов – это их работа.
– Тут черт потрогал мизинцем бровь…
И придвинул ко мне флакон.
И я спросил его: «Это кровь?»
«Чернила», – ответил он…
Аллилуйя, аллилуйя!
«Чернила», – ответил он.*
Все хватит. Я решительно подошел к Рею и отобрал у него гитару.
– Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Что произошло и почему ты в таком раздрае?
– Кто сказал, что я в раздрае? – усмехнулся он. – Просто я понял одну маленькую вещь, только и всего. А может и не понял и это навязчивая идея. Кто знает? Только сейчас я абсолютно спокоен и уравновешен. Знаешь, наверное именно сейчас все расставилось на свои места, и нет больше никаких отговорок, надежд и тому подобных розовых мыслей.
– Ты меня просто убиваешь своей логикой, – всплеснул я руками. – И какую маленькую мыслишку ты все-таки понял?
– Никогда не следует забывать, кто ты есть, – он снова потянулся за гитарой, которая все еще была в моих руках.
– Ну надо же! Открытие века! Рей, тот Мальсибер умер. С кем не бывает. Все. Нет его больше, и хватит разводить сопли! – прошипел я.
– Ты не дал Мальсиберу умереть, Сев. Вот он я. Сижу и радуюсь жизни. Дай гитару.
– Это ты что, радуешься? У каждого свое понимание радости, видимо. – Мда. Друг с комплексом неполноценности. Я все сделаю, чтобы ты не считал себя эдаким воплощением зла местного масштаба. А Малфой, чтобы не преувеличивал свой вклад в наше общее дело. А то мне начинает казаться, что тот свято уверен, что без него все пойдет наперекосяк. Нет, он нам нужен, но рисковать им в самом конце я не собираюсь. Будет сидеть безвылазно в своем Мэноре и сторожить Цисси, чтобы та не разнесла половину Министерства еще до начала боевых действий.
– У меня есть три варианта нашего дальнейшего разговора, – задумался Рей. – Я тебе представляю официальную бумажку, где будет все детально и сухо описано. Второй вариант: ты все сам смотришь или я тебе рассказываю. И третий: я показываю наиболее важные отрывки, а остальное поясняю и кратко рассказываю. Что-то смотрим вместе, что-то ты один. Не думаю, что тебе будут интересны мои будни в маггловском мире, многочисленные разговоры с людьми и разговоры с психиатрами, которых очень трудно понять.
– Я думаю, третий вариант будет уместен. Только скажи, почему ты считаешь психиатров несколько неуравновешенными? – я улыбнулся. – А то ты так говоришь, в то время как доктор Эрнест выглядел вполне здоровым.
– Ну доктор Эрнест скорее исключение. Сев, я серьезно. Я общался с тремя врачами. Один из них постоянно что-то выкладывал из кармана на стол, потом обратно – это под конец стало безумно раздражать, и я не мог сконцентрироваться ни на чем другом, кроме как наблюдать за этими повторяющими действиями. Другой не мог больше трех дней работать в одном кабинете. Когда у нас состоялся разговор в подсобке, я психанул. Третий вообще вместо того, чтобы ответить на вопросы и помочь мне, начал задавать странные вопросы, касающиеся моего детства. После вопроса, что дала мне школа, я развернулся и ушел. Я не знаю с чем это связано: то ли я немного не такой как все, то ли психические заболевания распространяются как инфекция, – Рей пожал плечами. – Но, так или иначе, я понял одно: я терпеть не могу психиатров.
Мальсибер ненадолго замолчал и достал бутылек с мерцающим содержимым.
– Вот. Это посмотрим вместе. Я хочу узнать, что увидел ты. Потому что я проморгал очевидное.
Я кивнул, и мы подошли к думосбору, который я предусмотрительно заранее вытащил из шкафа.
Спустя минуту, мы с Реем стояли возле особняка Амалии. Неподалеку находилось несколько полицейских машин с включенными мигалками, рядом с которыми было припарковано несколько черных машин без каких-либо опознавательных знаков. По другую сторону маячили несколько авроров, не решаясь подойти ближе, чтобы не засветиться. Я кивнул на них:
– И долго они тут проторчали?
– Не знаю, но в дом их никто не пустил. Терпеть не могу авроров, – ухмыльнулся Рей. – Ну что, пошли?
Мы подошли к входу, где на крыльце стоял смутно знакомый человек. Он очень сильно смахивал на меня (если бы я оделся в длинный кожаный плащ, причем явно не по погоде), и разговаривал с полицейским. Что у него за тяга к кожаным вещам?
– Да, сэр. Я лично вышлю вам результаты вскрытия. Но чем обусловлен интерес вашего отдела?
– Может быть тем, что это не первый случай за последние годы, а вы не в состоянии справиться сами? – резко ответил Мальсибер, не отрываясь смотря в глаза опешившего полицейского.
