Текст книги "Другая история (СИ)"
Автор книги: shellina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
– Теперь я понимаю, почему Петунья такой покладистой была. Она до жути боится любых проявлений магии, – наставник, отсмеявшись, вытащил палочку.
– Почему она боится? Ее родная сестра ведьма, и зять, и племянник – маги, – я удивился. А профессор слегка нахмурился. И тогда я понял, что смеялся он над ситуацией в целом, а не над теткой.
– Скажем так, Лили, она не была очень преданной сестрой, да и с зятем Туни не повезло. Двойная аппарация, запоминай координаты, я тебя не собираюсь постоянно таскать, – я крепко вцепился в руку наставника. Несколько секунд неприятных ощущений, и мы стояли возле «Дырявого котла». Я покосился на слегка перекошенную вывеску и пробормотал.
– Ну, хоть что-то не меняется, не удивлюсь, если владельца зовут Том. Мы идем в банк? – я решил уточнить предполагаемый маршрут.
– Да, в банк. Я навел справки. Обучение Поттера было оплачено заранее и полностью, так что тебе нужно будет узнать о том, есть ли у тебя деньги для насущных проблем, например, необходимые школьные принадлежности приобрести, которые после банка и купим, чтобы сюда больше не возвращаться.
– Так может, мы и Гермионе все необходимое купим, чтобы девушку сюда не гонять?
– Да легко, я буду покупать все к началу учебного года, а ты пойдешь за мантиями, дамским бельем и так далее, надеюсь, с размером не ошибешься, – ехидно поддержал меня наставник. Все-таки он очень молод, и он знает, что мне уже практически девятнадцать, поэтому и обращается ко мне как к взрослому человеку, несмотря на мое мелкое тщедушное тельце.
– Я передумал, нельзя же лишать девушку удовольствия пройтись по магазинам, – я оценил иронию и решил больше не поднимать эту тему. – После банка мы сразу отправимся к Грейнджерам? – нет-нет, скажи, что нет. Мне будет плохо в этой информационной блокаде.
– Нет, переночуешь сегодня у меня, нам нужно серьезно поговорить и, желательно, без свидетелей, – Пресвятая Дева, ты услышала мои молитвы.
Хозяина кабака звали Том, ха, я так и знал, видимо их семейство, чтобы соответствовать традициям, всех своих сыновей Томами называет. И зал практически не изменился. Не останавливаясь, мы прошли в Косой переулок. Здесь все же изменения были более заметны.
– Кстати, а где полярная сова Поттера? – наставник внимательно осматривал полупустую улицу. Правильно, наплыва школьников еще нет, и днем здесь и в мое время было немноголюдно.
– Не знаю. Какая-то сова еще в Хогвартсе подлетела ко мне и шарахнулась прочь. Животные такие вещи, которые с нами произошли, лучше людей чувствуют. Она точно ко мне не вернется.
– Тебе придется придумать правдоподобную историю ее отсутствия, – наставник уверенно шел вперед, не обращая на меня внимания.
– Я что-нибудь придумаю.
Нигде не останавливаясь, мы прошли к банку. А гоблины процветают. В моем времени у них только сейфы и были, а посетителей в обычной лавке ростовщика принимали, а сейчас какое здание построили, молодцы, ушлые ребята.
Управляющий, сидящий за отдельной конторкой, внимательно меня оглядел.
– Неожиданно.
– Бывает, – не люблю гоблинов, скользкие типы, никогда не упускающие своей выгоды.
– Но не часто, – управляющий поднялся. – Ваш сейф, мистер Бонам, находится в самом низу. Просто потому, что он был открыт очень-очень давно. Я не знаю, что там находится, но, во-первых: на ваши гроши натекло достаточно процентов за столько лет, они начисляются автоматически и даже я не знаю суммы, находящейся в таком древнем сейфе. Во-вторых: ваш отец, достопочтимый Мунго Бонам, в своем завещании сделал поправку: с каждого счета каждого больного десять сиклей уходит в сейф его сына, как дань памяти. Я боюсь даже представить, какими суммами вы можете сейчас распоряжаться.
– Мне бы денег немного взять, – перебил я гоблина.
Тот поджал губы и вызвал свободного клерка.
– Проведи мистера Бонама к его сейфу.
Дальше был бесконечный спуск на этих дьявольских тележках, полуслепой дракон, и снова спуск. Когда я, наконец, вывалился из тележки, меня основательно мутило. Гоблин открыл дверь, и мы с наставником вошли внутрь.
– Не слабо, – присвистнул профессор, разглядывая какие-то необъятные горы золота, уходящие вверх и куда-то вглубь.
– Для удобства все поступления переводились в галеоны, – пояснил сопровождающий нас гоблин.
– Э-э-э, – только и смог я вымолвить.
– То, что вы живы и находитесь в таком странном качестве, не отменяет условия завещания вашего отца. Так что вы, скорее всего, можете вообще нигде не работать и наслаждаться дивидендами.
– Угу.
– Также мы проверим юридическое обоснование передачи вам сейфа Поттеров. Если в течение года живые родственники не предъявят на него права, то вам, как носителю тела Поттера, скорее всего, передадут новые ключи, а пока сейф Поттеров замораживается.
– Ключ, насколько я помню, хранится у директора Дамблдора, как вы объясните ему заморозку депозита? – в голосе наставника прозвучало легкое беспокойство.
– Никак. Мы не обязаны отчитываться перед директором Хогвартса.
Я просто нагреб деньги в карманы и вышел из сейфа. Ничего себе, почувствуй, Гарри, себя миллионером. Это сколько же людей проходит через клинику отца, чтобы десять сиклей превратились вот в это.
Обратная дорога проходила в молчании. Так же молча мы прошлись по магазинам, и я купил все, на что указывал мне наставник.
– Двойная аппарация, – наконец, профессор протянул мне руку, и мы оказались в довольно убогой гостиной очень убогого дома.
– Вы же Мастер! – я пораженно осматривал помещение, заваленное книгами.
– Ну и что? – в голосе наставника прозвучало искреннее удивление.
– Как это что? Вы вообще в курсе, сколько стоит зелье, если к флакону прикреплена наклейка с подписью Мастера? Я сомневаюсь, что в этом плане что-то изменилось, – почему-то эта бедная гостиная меня вывела из себя. Все напряжение, которое копилось во мне все эти недели, внезапно нашло выход, и я не придумал ничего лучше, чем наорать на наставника. Кричал я долго. Размахивал руками и вообще, скорее всего, выглядел смешно. Когда я закончил, то увидел, что профессор стоит, сложив руки на груди, и усмехается.
– Все сказал? Я зарабатываю достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться. Большую часть года я провожу в Хогвартсе, а на каникулы предпочитаю уезжать за границу, туда, где море, солнце и множество девушек в купальниках. Это же, ну назовем это место моим убежищем. А убежище не обязано быть эталоном комфортности. На втором этаже спальня слева от лестницы, располагайся. Лестница вон за тем шкафом. Я пойду, приготовлю что-нибудь перекусить, когда спустишься, поговорим.
========== Глава 7. Почти исповедь. ==========
Я даже не стал осматривать комнату, в которой от души в течение пары минут пинал увеличенный сундук. Ни к чему это действо не привело, только палец на ноге ушиб, зато успокоился. Постояв посреди спальни еще пару минут, я выдохнул и отправился вниз.
Наставник обнаружился в крохотной комнатке, выполняющей роль кухни. На столе стояли две тарелки, а в сковородке на плите жарились бифштексы. Сам профессор резал овощи для салата. Сюртука на нем не было, а рукава белой рубашки были закатаны до локтей. Длинные волосы он забрал в хвост. Так, небрежно одетый, он выглядел еще моложе, хотя вряд ли ему исполнилось больше тридцати пяти лет. На левом предплечье чернела татуировка.
– Однако, – вырвалось у меня, когда я разглядел череп со змеей.
– Как ты гоблинам сказал? Бывает, – наставник перехватил мой взгляд и на мгновение нож в его руках остановился, затем он задумчиво посмотрел на метку и, качнув головой, продолжил готовить ужин.
– Поэтому убежище такое убогое?
– Нет, не поэтому.
– И что сподвигло? – я сел за стол и принялся отщипывать кусочки хлеба, отправляя их в рот.
– Дурость, – пожал плечами профессор. – В семнадцать лет редко кто может похвастаться наличием в голове хоть капли мозгов. Руки вымой, что ты хватаешь еду грязными лапами?
Я посмотрел на руки, ничего они не грязные. Но, чтобы наставник не злился зря, я вытер ладони об рубашку. Профессор слегка приподнял бровь, не переставая смотреть на меня. Придется мыть. Не понимаю, зачем это делать так часто.
– Не сопи, я понимаю, что ты прибыл из времени, когда два сантиметра грязи за грязь не считали, но твой отец целитель, неужели он тебе элементарных навыков гигиены не привил?
– Ну, почему не привил? Я не реже, чем раз в три дня всегда мылся.
– Да, это, наверное, странно выглядело со стороны.
– Между прочим, вас, профессор, называют сальноволосым и считают, что вы вообще гидрофобией страдаете, – да, я обиделся и старался поддеть наставника в ответ, тем более что он мне это позволял.
– Я знаю, – профессор снова вернулся к овощам после того как выложил бифштексы на тарелки. Небрежный жест рукой – и сковородка заблестев, полетела на свое место на полке. Ничего себе, это как нужно чувствовать собственную магию, чтобы так ею управлять? – Самое смешное знаешь, в чем состоит? Я довольно брезгливое создание, к тому же перфекционист. Я не то, чтобы не терплю беспорядок, но чувствую себя неуютно, если рядом со мной находится бардак.
– Бардак – это место, где можно развлечься, заплатив определенному типу женщин, – я поднял палец вверх. Наверное, из уст столь юного создания, каким я сейчас являлся, рассуждения о падших женщинах звучали, как минимум, смешно.
– Ты, я вижу, специалист, – усмехнулся профессор и сел за стол. – В любом случае, я не люблю беспорядок. Но, так как мне приходится много времени проводить рядом с котлами, мои волосы находятся в довольно плачевном состоянии.
– Носите колпак, – я знаю, что пары от зелий впитываются во все, что только может их впитать.
– Не могу, я даже не могу в хвост их постоянно забирать. Голова болеть начинает.
– Что же вы так любите порядок, а кожу испортили? – я решил перевести беседу в нужное мне русло.
– Я уже ответил на этот вопрос, – наставник приступил к трапезе, и я последовал его примеру.
– Ваша одежда довольно дорогая, – я никак не мог сосредоточиться на беседе и начать задавать нужные мне вопросы. – Я видел в журнале такую.
– Я не бедный человек, сам же сказал, что зелья Мастера стоят дорого. Но я очень много трачу на одежду, ты прав. Чтобы предупредить твой следующий вопрос, отвечу сразу – это психологический порыв. Боязнь полунищенского детства, когда приходилось ходить в таком старье, что стирать было страшно, того и гляди, в руках вещи расползутся, – наставник слегка нахмурился. Я понимаю, почему он так откровенен. Я для него пока какое-то полумифическое существо, перед которым не стоит стесняться. Будем надеяться, что на этом его порыв не иссякнет.
– Почему я довольно неплохо ориентируюсь и не испытываю затруднения в общении с местными? – не то что меня действительно интересовал этот вопрос, скорее я воспринял подобное положение вещей как должное, но уточнить мне все же хотелось.
– Понятия не имею, – наставник на некоторое время задумался. – Скорее всего, это как-то связано с остаточной мозговой активностью Поттера. Мозгу же не объяснили, что сейчас в этом теле находится совершенно другая сущность, а такие знания, они чаще всего неосознанны. Мозг привык воспринимать и перерабатывать современную речь и подчиняться выработанным рефлексам, так что лучше не задумываться над этой ситуацией. Если начнешь думать, тогда могут возникнуть некоторые сложности. – Из всей его речи я понял только то, что мне желательно не думать над некоторыми вещами, а воспринимать их как свершившийся факт. Мне, в общем-то, все равно, могу и не думать. – А вот над некоторыми моральными аспектами ты просто не можешь не задумываться, поэтому они вызывают у тебя вопросы, – закончил Мастер.
Мы снова замолчали и начали ужинать в тишине.
– Почему маги отказались от Создателя? – наконец, решил я нарушить затянувшуюся паузу.
– Не знаю, наверное, так было проще.
– Но из-за этой простоты теряется весь смысл и магия таких таинств, как крещение и венчание. Зачем нужны крестные, если их функция чисто номинальная?
– У Блэка спросишь, – наставник смотрел в одну точку, барабаня пальцами по столу.
– Он же в тюрьме сидит, – я удивился, еще как.
– Согласно последним новостям, он сбежал.
– Каким образом?
– Я не знаю, но полагаю, что без посторонней помощи не обошлось.
– Блэк не виноват в том, в чем его обвиняют, – выпалил я.
– Я знаю, – Мастер оставался спокоен. – Я видел Хвоста подле Темного Лорда. Сомневаюсь, что в окружении Поттера было два Пожирателя.
– И вы молчали?
– Я рассказал Дамблдору. Когда директор промолчал, я не стал с пеной у рта доказывать невиновность Блэка, к тому же, я увидел во всем этом некую высшую справедливость.
– Он что-то сделал вам такого, что заслужил такую участь?
– Забавы Блэка и Поттера нередко выходили за грань простых шалостей. И это касалось не только меня. Спроси Петунью, почему она так сильно ненавидит магию и магов. Что касается Блэка, то однажды одна его шутка едва не стоила жизни не только мне – я бы мог это понять, ведь наши отношения нельзя было назвать простыми – но и тому, кого Блэк называл своим другом. Так что, его арест не вызвал во мне никаких чувств, кроме мрачного удовлетворения.
– А этот его друг, как он отреагировал на подобную шутку?
– Никак, он продолжал оставаться другом, во всяком случае, назывался им. Хотя, на примере Хвоста, можно только догадываться об истинных отношениях в их мародерствующей компании, – наставник усмехнулся. Да, добрым и всепрощающим его назвать нельзя, но мне нужно было кое-что для себя решить, чтобы раз и навсегда определиться в своем отношении к нему.
– Эта шутка, что она из себя представляла?
– Тебе принципиально это знать?
– Желательно.
– Я подозревал, что один из них оборотень, а Блэк любезно подсказал, как к нему пройти.
– Зачем вы туда пошли?
– Мне было меньше семнадцати, – усмехнулся наставник. – На самом деле, я даже в страшном сне не мог представить, что оборотень просто сидит в незапертой комнате в доме практически посредине Хогсмида.
– Что? Но как?
– А вот так. Меня спас Поттер. Он анимаг, а оборотни не трогают животных.
– И чем все закончилось?
– Я очень много трудился, но сумел достигнуть того же, что и Поттер, я стал анимагом.
– Я не про это. Ведь жизнь спасенного мага …
– Я погасил свой Долг Жизни сразу же, – жестко оборвал меня профессор. – Я никому не сказал, что этот друг оборотень, тем самым я спас ему жизнь. Ведь если бы кто-то узнал о том, что по школе, полной детей, болтается неконтролируемый оборотень… Пострадало бы не только это жалкое создание, но и все его дружки, которые знали о маленькой проблеме приятеля – и не только знали, но и провоцировали оборотня на «прогулки». Мало того, я научился готовить антиликантропное зелье, чтобы он не подвергал опасности учеников. В благодарность, они стали доставать меня еще больше.
– Я так понимаю, подробностей я не услышу?
– Нет, я и так слишком разоткровенничался.
– А мать Гарри Поттера?
– Мы не будем говорить о Лили.
– Когда говорят таким голосом, сразу можно заподозрить что-то романтическое, – интересно, это какие-то демоны мне мстят за то, что нарушал их покой, и тянут меня за язык?
– Ты уверен, что хочешь это знать? – нет, когда наставники начинают говорить таким сладким голосом, я всегда хотел только одного – сбежать.
– Почему Волдеморт охотился за Гарри Поттером? – быстро переключил я разговор на другую тему.
– Из-за пророчества. В нем говорится, что рожденный на исходе седьмого месяца сможет его уничтожить, и, пожалуйста, не именуй его при мне.
– Почему? – я бросил взгляд на метку, понятно, не буду, профессор. – Не отвечайте, я понял. А почему он решил, что пророчество относится именно к Поттерам?
– А вот это мне не известно. Темный Лорд не делился со мной своими умозаключениями.
– Когда вы его оставили?
– С чего ты решил, что я его оставил?
– Догадался, – буркнул я. – Так когда это произошло?
– Когда мне исполнилось восемнадцать и у меня появился зачаток интеллекта.
– Хотите сказать, что Лили здесь не причем? – ну кто меня заставляет каждый раз возвращаться к этой теме?
– Гарри, мы не будем говорить о Лили, – наставник прищурился, а я втянул голову в плечи.
Воцарилось неловкое молчание, во время которого профессор убрал посуду и поставил на плиту чайник.
Я уже приготовился задать следующий вопрос, как в дверь постучали, и раздался приглушенный голос директора Дамблдора:
– Северус, мальчик мой, открой, я хочу с тобой поговорить о Люпине.
– Быстро наверх, – едва слышно прошептал наставник. Я практически на четвереньках прополз в сторону шкафа, закрывающего лестницу, но вместо того, чтобы подняться наверх, я наскоро наложил несколько заклинаний необнаружения и улучшающих слух на себя и прижался ухом к перегородке, образованной задней стенкой шкафа.
========== Глава 8. Вечер разговоров. ==========
Я практически вжался в стенку, но слышно все равно было плохо, до меня доносилось какое-то невнятное бормотание, из которого мне было мало что понятно. Но вот гость и хозяин вошли в гостиную и слышимость заметно улучшилась.
– Северус, у тебя были причины остаться на лето в Англии? – судя по доносящимся до меня звукам, Дамблдор сел в кресло, а наставник подошел к тому самому шкафу, к задней стенке которого я сейчас прижимался, и встал, облокотившись на него спиной.
– Мне просто так захотелось, – голос профессора прозвучал совсем близко. Я вздрогнул и закрыл рот рукой. – Вы же знаете, Альбус, я не люблю пустопорожней болтовни, поэтому лучше вам сразу сообщить мне о цели своего визита.
– Я хотел поговорить о Люпине, я же уже это сказал, мой мальчик.
– Я не ваш мальчик, Альбус. Я много раз просил вас так меня не называть, это во-первых. А во-вторых, как бы вы сильно не желали поговорить со мной о Люпине, боюсь, что я совершенно не желаю о нем разговаривать. Расскажите мне лучше, какого еще клоуна нам ждать в качестве преподавателя ЗОТИ?
– Скажи мне, Северус, откуда пошли слухи, что ты хочешь преподавать защиту? – а директор тот еще тип, оказывается, как он ловко беседу переводит, когда не хочет о чем-то говорить.
– Понятия не имею, я ни разу не изъявлял желания преподавать этот предмет.
– А почему?
– Не хочу. Так кто на этот раз будет нас веселить?
– Вот об этом я и хотел бы с тобой поговорить. Как ты знаешь, Сириус сбежал из Азкабана …
– Интересно, каким образом ему это удалось? – в голосе наставника прозвучала насмешка.
– Он анимаг, вероятно, его побег связан именно с этим.
– То есть, Блэк – единственный анимаг, когда-либо оказывавшийся в Азкабане? – насмешка в голосе профессора стала просто издевательской.
– Ну, почему единственный? Увы, среди заключенных нередко оказывались воистину талантливые маги, но давай обсудим Сириуса позже, – директор продолжал гнуть свою линию.
– А вот я хочу поразмыслить о побеге из Азкабана. Все-таки Блэк этим своим поступком буквально застолбил себе место на карточке в шоколадной лягушке, как первый маг, сумевший обыграть стражей. Давайте рассуждать, директор. Даже если учесть, что все остальные анимаги, за исключением Блэка – законопослушные граждане, и ни разу никто из них не оказывался в тюрьме, каким образом Блэк сумел осуществить превращение? Он что, умудрился каким-то неведомым доселе образом протащить палочку в Азкабан?
– Северус …
– Нет-нет, не перебивайте меня Альбус, давайте думать дальше. Палочку он, по понятным причинам, сохранить не мог, но даже если случилось чудо и Блэк владеет в совершенстве беспалочковой и невербальной магией на таком уровне, что способен использовать высшую трансфигурацию, то почему все остальные не воспользовались этим талантом? Ведь, смею утверждать, вы не будете мне сейчас доказывать, что Блэк – вообще единственный настолько талантливый маг, не сумевший сбежать от авроров?
– Северус …
– Я абсолютно точно знаю, что Белла может даже Круциатус без палочки накладывать, а Долохов является анимагом. Почему они не смогли воспользоваться магией? А потому они не смогли колдовать, что стены Азкабана полностью экранированы от применения магии изнутри, как раз из-за таких талантов, как Блэк.
– Северус! – директор повысил голос, и Мастер, наконец, заткнулся. Хотя мне было бы интересно послушать ответы на эти вопросы. Лично мне они никогда в голову не приходили, но сейчас, слушая наставника, я понял, что вопросы-то правильные. Блэк не мог сбежать из Азкабана самостоятельно. Ему кто-то помог в этом.
– Да, Альбус, – приторным голосом снова начал разговор наставник. – Так что вы хотели сообщить мне о Люпине? Предупреждаю сразу, я ни за что не поверю, что этот неудачник как-то помог своему дружку, он себе-то никогда не мог помочь.
– Ах, да, Люпин. Я хочу попросить тебя готовить ему антиликантропное зелье весь этот учебный год.
– С чего бы? Сомневаюсь, что Люпин сможет себе это позволить. Как мне недавно заявили, зелья Мастера стоят ой как недешево.
– Мальчик мой, может, ты предложишь мне чаю? – наставник совсем недавно просил директора не называть его так, неужели чье-то чужое мнение для Дамблдора настолько безразлично?
– Боюсь, что не смогу угодить вашему изысканному вкусу, Альбус. В этом доме нет даже сахара, не говоря уж о конфетах. Вы же сами недавно назвали чай, который я пил в учительской, «странным распаренным веником», а другой я не держу, даже для гостей, – почему-то мне послышалось: «особенно для гостей», но это правильно, чем меньше времени у директора, чтобы чаи распивать, тем меньше у него шансов меня здесь обнаружить. – Так что там с Люпином? Зачем ему понадобилось зелье, если он столько лет прекрасно без него обходился?
– Северус, ты же знаешь, в связи с новым законом, оборотням очень непросто найти работу, – снова начал директор. Как же он любит бессмысленную болтовню. Если он мне уже успел надоесть, то каково приходится наставнику?
– Нет, не знаю. Оборотни всегда хорошо устраивались. Богатых людей много, а богатых людей, плюющих на законы – еще больше. Оборотни-охранники всегда в цене, так как мало кто может сравниться с оборотнем в силе, а если оборотень еще и маг… Это только Люпин вечно вздыхает, и в луну для него боггарт превращается. И да, я обвиняю в этом вас, Альбус. Мы уже говорили на эту тему. Давайте не будем к ней возвращаться, все равно каждый при своем мнении останется.
– Хорошо, давай не будем. Я пригласил Люпина на место преподавателя ЗОТИ.
– Что?
– И именно из соображения всего того, что было сказано выше. Он сможет лучше всех защитить Гарри от Сириуса, – да? А кто Гарри от этого Люпина защитит? Директор совсем с ума сошел, взрослого оборотня в школу притащить? Или он считает, что поголовье вервольфов срочно нуждается в увеличении?
– Вы что с ума сошли? – профессор, вы просто через стену мои мысли читаете, хотя я всегда считал, что это абсолютно невозможно.
– Северус, я прошу оставить тебя детскую неприязнь и …
– Причем здесь какая-то мифическая детская неприязнь? Если уж вы, Альбус, считаете, что я застрял в пятнадцатилетнем возрасте, то знайте: к Люпину я никогда и ничего кроме жалости и некоторого презрения не испытывал.
– Презрения? – в голосе Дамблдора прозвучала растерянность.
– Да, Альбус, презрения. Я бы еще понял, если бы он позволил девушке вытирать об себя ноги, я сам был таким идиотом, но позволять это делать тем, кто громко называет тебя своим другом? – неужели это правда? Так, значит, этот самый Люпин и есть объект неудачной шутки Сириуса Блэка, который сделал вид, что ничего страшного не произошло. И вот это вот будет преподавать у нас этот странный предмет, ЗОТИ?
– Твои друзья вызывали вопросы даже у твоей подруги, Северус, – а что это директор на личности переходит? Или он привык к беспрекословному Мастеру: что бы Дамблдор ни сказал, то профессор и сделает? А сейчас «его мальчик» вдруг неожиданно взбрыкнул и пытается отстаивать свою точку зрения? Понятно, почему директору это не нравится, непонятно, почему он вообще пытается – похоже, уже на протяжении нескольких лет, – подавить волю талантливого Мастера. И почему он постоянно пытается вернуть профессора в детство? В любом случае, у него мало что получится. Сегодня наставник четко обозначил, что ему уже не семнадцать лет.
– Мои друзья, Альбус, никогда не пытались меня убить, – он говорил очень тихо, даже я с трудом расслышал его слова.
– Зато они пытались убить других людей, Северус, – в голосе Альбуса стали проскальзывать металлические нотки. – И не только пытались, они убивали.
– Вот, значит, как, – хотя я кипел от негодования, наставник почему-то успокоился. – Хорошо, тогда ответь мне на один вопрос, всего один: что тебе сделали Блэки и Поттеры?
– Что? – ого, а директор растерялся. Похоже, профессор времени зря не терял, а пытался что-то выяснить. А может, он просто долго размышлял над каким-то вопросом, который пока не озвучил в моем присутствии? Я плохо ориентируюсь в этом мире, точнее, совсем не ориентируюсь. Но зачем был задан такой странный вопрос?
– Альбус, с тех пор, как ты стал председателем Визенгамота, конкретно две эти семьи практически полностью исчезли с лица земли. От Блэков остался только этот придурок Сириус, а от Поттеров – только наш герой шрамоголовый. Ты не находишь это странным? Я вот нахожу. Так что ты мне ответишь?
– Тебе не кажется, Северус, что ты стал слишком много себе позволять?
– Нет, не кажется. Ты не можешь ответить мне на предыдущий вопрос, тогда я задам тебе еще один: ты зачем просил меня, по мере моих сил, оберегать Гарри Поттера, пользуясь моей минутной слабостью и манипулируя моими детскими чувствами к его матери, если сам постоянно суешь мальчишку в самое жерло вулкана? Скажи мне, в этом есть смысл?
Директор промолчал. Наставник также не спешил развивать эту тему. Вообще, у меня появилась мысль, что Мастер действовал интуитивно, он попытался легко ударить наугад и неожиданно попал в цель.
– Я, пожалуй, пойду, – наконец, нарушил молчание Альбус Дамблдор.
– Да, директор, извините, что чаем не угостил.
– Ничего, мой мальчик, в следующий раз угостишь.
Голоса стали удаляться, но все еще можно было разобрать, о чем эти двое разговаривают.
– Я буду готовить для Люпина зелье, но предупредите его, что если он хотя бы раз по своей безалаберности забудет его принять и подвергнет учеников опасности, то ему будет очень плохо, я это могу гарантировать.
– Хорошо, мой мальчик, я передам. Да, в полнолуние замещать его придется все же тебе, до свиданья, – негодующий вскрик наставника был полностью заглушен закрывающейся дверью.
Наступила тишина. Я стал тихонько двигаться к лестнице, когда шкаф резко отодвинулся, и наставник произнес своим обычным спокойным голосом с легкой насмешкой:
– Выходи, шпион, у меня сегодня просто вечер разговоров. Надеюсь, ты ничего против несладкого чая не имеешь?
========== Глава 9. Предатель предателю рознь. ==========
Несладкий чай действительно напоминал распаренный веник. Не понимаю, что в нем находит наставник, но он пил этот напиток с явным удовольствием. Надо же, хоть в чем-то мое мнение совпало с мнением директора Дамблдора. Хотя, насчет конфет Мастер сказал неправду. Коробка очень вкусного маггловского шоколада была небрежно брошена передо мной на стол.
– Поттер слишком тщедушный, его всем всегда накормить охота, – он усмехнулся и продолжил медленно смаковать отвратительный горьковатый напиток из своей чашки.
– И вам охота была его накормить? – невинно поинтересовался я, засовывая в рот очередную конфету. В мое время шоколад не делали. Его иногда пили, но без сахара, на вкус это было еще ужасней, чем несладкий чай. Здесь же я открыл для себя вкус этого необычного для меня лакомства и, что уж скрывать, очень полюбил его.
– А чем я от других отличаюсь?
– Уизли говорил, что вы чудовищно относились к Поттеру, – я откинулся на спинку стула; а чай, действительно, не так уж и плох, особенно, если им сладкие конфеты запивать.
– Я ко всем ученикам отношусь одинаково. За исключением слизеринцев.
– А почему именно слизеринцев?
– Им и без постоянных придирок преподавателей приходится несладко. К тому же, слизеринцы, в большинстве своем, очень честны. Они практически не умеют притворяться, и частенько не держат язык за зубами. И их все ненавидят. Хотя почему это происходит, не могу понять.
– Их называют предателями, – тихо проговорил я, пытаясь настроиться на деловой лад, но на меня накатывала дрема.
– Среди слизеринцев было всего два предателя, – мне пришлось стряхнуть сон, чтобы расслышать то, что говорил наставник. – Это брат Сириуса Регулус Блэк, – Мастер ненадолго замолчал, я уже думал, что он не ответит, но он встряхнул головой и продолжил. – Вторым предателем являюсь я.
– Почему вы так говорите?
– Потому, что так оно и есть. Каким бы идиотом в юности я ни был, никто не заставлял меня «портить кожу». Я сделал это сам.
– Я читал о процессах над Пожирателями. Многие из них отказались от своего предводителя, сказав, что находились под Империусом.
– Ни один из них, Гарри, не отказался от своих убеждений, и этим убеждениям они останутся верными до конца. К тому же, Темный Лорд не погиб в ту ночь, и они ждут, когда он сможет возродиться.
– Почему вы так думаете? – Мастер укоризненно на меня посмотрел и указал на метку. – О, понятно. Метка не потеряла полностью всех тех качеств, которые на нее наложил маг, придумавший эту гадость? – наставник кивнул. – И чем же сейчас занимаются эти слизеринцы, которые остались верны своим убеждениям?
– Они готовят благоприятную почву для его появления. Из Азкабана это было бы сделать затруднительно. Темный Лорд не является дураком, поэтому оценит их старания.
– А вы? – Пресвятая Дева, столько лет жить с осознанием того, что являешься предателем! А директор – не совсем умный человек, похоже, он очень плохо понимает своего Мастера зелий.
– А я их предал, – просто ответил он. – Я отказался от всего, во что искренне верил, причем сделал это осознанно и по собственной воле. Я не говорю, что я неправ. Осознав все, что происходит в рядах Пожирателей смерти, я пришел к выводу, что это тупик и нужно Темного Лорда остановить, чтобы избежать больших жертв. Но вся суть состоит в том, что я – предатель. Кроме того, я слишком хотел и хочу жить, чтобы в открытую перейти на другую сторону в этом противостоянии, смысл которого я перестал понимать. У Альбуса нет другого человека в Ближнем круге, на Хвоста надежды мало. Так что не переживай, директор скушает все мои демарши и какой-нибудь конфетой заест, чтобы не потерять столь полезного ему человека, который к тому же является Мастером зелий и боевой магии.
А ведь действительно, я переживал насчет того, что слишком уж нагло вел себя Мастер с директором, такое поведение должно было вызвать какой-нибудь резонанс. И как он только узнал, он ведь не читал меня? А директор все-таки не придурок, не стал связываться с зарвавшимся мальчишкой, а предпочел сделать вид, что ничего не произошло. Я бы так же поступил на его месте: мастера боевой магии слишком непредсказуемы даже для очень опытного и сильного соперника, а наставник прямо сказал, что на данном этапе просто так не даст себя убить. Так, Гарри, сосредоточься. О глобальных проблемах сейчас говорить не нужно, наставнику необходимо самому во многом разобраться, но мне очень нужно кое-что выяснить.
