Текст книги "Другая история (СИ)"
Автор книги: shellina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
*
– Мистер Поттер, что вы себе позволяете, – возмутилась мой декан, когда я выразил свое недовольство, признаюсь, не очень корректно, на появление моего имени из Кубка.
– Что я себе позволяю? Кто-то чересчур умный решил меня убить, а я молчать должен? – я пытался заткнуться, но у меня ничего не получалось.
– Что вы такое говорите, мистер Поттер, – наставница от возмущения забыла с меня баллы снять за хамство, но я очень сомневаюсь, что снятие баллов меня сейчас успокоило бы. Перед глазами, как специально, стояло тело того парня из Шармбатона и страшные раны Маркуса, оставленные огнем в коридоре стихий.
– А вы считаете, что ограничение по возрасту было лишним, и это все не имеет значения? – мой голос слегка повысился. Я понял, что еще немного – и я закачу прямо в зале безобразную истерику. – Давайте тогда вернем участников и переиграем, пусть каждый попробует свои силы.
– Гарри, успокойся, Кубок нельзя зажечь снова, – попытался меня образумить директор. По его виду было заметно, что он слегка растерялся.
– Неужели? Это вы тому скажите, кто убедил Кубок четвертого участника в Турнире Трех Волшебников выбрать…
– Поттер, прекратите орать, – негромкий голос профессора Снейпа привел меня в себя наподобие пощечины. Я замолчал, затем поднял голову и уже спокойно проговорил.
– Извините, просто такие потрясения не каждый день случаются. Это можно как-нибудь отменить?
– Я не знаю, Гарри, – директор выглядел обескуражено. – Нам нужно посоветоваться.
– Вы посоветуйтесь, а потом мне сообщите, хорошо? Что-то у меня голова разболелась, пойду в Больничное крыло. Вы же меня извините, если я на совете присутствовать не буду?
Я прошествовал между столами под изумленными взглядами студентов. Они не понимали, почему я скандалю. Я просто видел, в каком направлении работают их мысли: «Он что, дурак? Это же единственный шанс на миллион, чем он недоволен?». Большие размеры дверей не позволили мне ими хлопнуть так, чтобы свечи закачались.
Далеко я, естественно, не уходил, а устроился прямо на полу чуть в стороне от Большого зала. Мне было интересно, кого они пошлют передать мне радостную новость. От участия было невозможно отказаться, иначе меня могли ждать весьма печальные последствия. Учитывая уровень современных магов, я мог рассчитывать на то, что туры будут не слишком смертельно опасные, и у меня появляется шанс выйти из этой передряги относительно невредимым. Но какая, все-таки, сволочь мне так подгадила? Узнаю кто, преподам урок практической демонологии с продажей конкретного индивида в рабство демонам.
Пока я мечтал о том, как именно буду мучить моего «доброжелателя», дверь открылась.
Никто не стал тянуть спички, бросать кости и как-то еще выбирать счастливчика. Просто отправили самого молодого и все дела.
– Тебе придется участвовать, – наставник зачем-то вытащил палочку и постукивал ею себя по бедру.
– Я знаю, – я отвечал вяло. Моя истерика пошла на спад и сильно захотелось спать.
– Пойдем отсюда, сейчас все начнут расходиться, тебя просто затопчут.
Он протянул мне руку, и одним рывком поднял на ноги. Я шел за Мастером в подземелья, с трудом передвигая ноги. Войдя в кабинет, он, не останавливаясь, прошел к незаметной двери, замаскированной под книжный шкаф. За ней оказались комнаты профессора. Небольшая, уютная гостиная, отражающая его страсть к дорогим, но неброским вещам, вроде журнального столика явно ручной работы из вишневого дерева, или кожаного дивана, и кресел, явно шедших с диваном в одном наборе. На противоположной от входа стене располагалась дверь, скорее всего, ведущая в спальню. Наставник неопределенно махнул рукой в направлении дивана-кресел, а сам подошел к камину и бросил горсть пороха в огонь.
– Блэк, у нас появились непредвиденные проблемы.
Сириус вышел из камина буквально в ту же минуту.
– Привет, – он кивнул мне, – что произошло?
– Кто-то кинул имя Гарри в Кубок огня. Непонятно, что произошло, но Кубок решил, что участвуют четыре школы вместо трех, и представителем этой четвертой мифической школы стал Поттер. Скорее всего, как единственный представитель, – я посмотрел на наставника, если бы я бросал имя сам, то это должно было бы быть мое настоящее имя, потому что Кубку на имена наплевать, он видит сущность. А так – просто имя какого-то ученика.
– Какая-то разновидность Конфундуса? – Сириус задумчиво смотрел на меня.
– Да, мы пришли к этому же мнению, но не представляю, как можно было заколдовать Кубок, – наставник опустился в кресло.
– Ну, Шляпу же как-то смогли, – я прикусил язык, но крестный с профессором успели услышать то, что я сказал.
– Что? – иногда они говорили удивительно слажено.
– Ничего, это я так, просто мне кажется, что Шляпа распределяет учеников неправильно.
– С чего ты это взял? – наставник начал постукивать пальцами по подлокотнику кресла.
– А что, Драко похож на слизеринца? – при Сириусе говорить о таких вещах не хотелось. Я уже решил, что Блэк никогда не узнает правду. Он только начал оживать, не нужно ему знать о гибели последнего родного для него существа.
– Нет, не похож, – наставник задумался. – Мы с тобой попозже об этом поговорим.
– Тогда я пойду? Вы мне радостную новость скормили, и я пошел ее переваривать.
– Иди, а мы пока с Блэком попробуем подумать, кому все это нужно.
Я медленно побрел в гостиную. Нужно как-то узнать о заданиях, вот о чем стоит подумать. Первое задание всегда связано с магическими животными. А кто у нас знает все о магических животных? Конечно, Хагрид. То, что он продолжает упорно молчать по поводу ночи гибели Поттеров, и старается избегать меня, не значит, что он стал меньше знать о животных. Скорее всего, его должны будут привлечь к организации. Через недельку нужно будет на чай напроситься, и попытаться потихоньку выяснить, кого нам подсунут. Сомневаюсь, что о своих любимых тварях Хагрид будет молчать.
Наметив планы на ближайшее будущее, я немного воспрял духом и пошел уже бодрее.
В гостиной Гермиона, как только увидела меня, вскочила с дивана.
– Гарри, ну что? Что тебе сказали?
– Мне придется участвовать в турнире, решение Кубка нельзя отменить без последствий для меня самого.
– Это опасно?
– Раньше было опасно, сейчас не знаю, – я сел за стол и принялся чертить схему. «Животные», от этого слова я отвел стрелку к имени «Хагрид».
– Гарри, это, правда, что не ты бросил свое имя в Кубок?
– Конечно, я, Рон, – я закусил перо, затем вывел «Стихии», и поставил знак вопроса. По идее, после первого тура должна быть подсказка, с чем именно нам придется иметь дело.
– Но как тебе это удалось? – Рыжий все не отставал.
– Да вот, решил покончить с собой, надоел этот бренный мир, понимаешь. Но, так как самоубийство – это грех, подумал, что так будет интереснее. И, самое главное, такая известность, а то про Гарри Поттера забывать уже что-то стали.
– А…
– Рон, дай мне завещание дописать, а потом будем праздновать.
– Рон, ты что не понимаешь, Турнир – это серьезно, – раздался немного раздраженный голос Невилла. – Или озвученная сумма первого приза мозги отшибла? Я читал хроники, в этих Турнирах, почти в каждом, сильные ранения у участников были, и это в лучшем случае. А Гарри всего четырнадцать лет. Так что, думай, о чем говоришь.
– Спасибо, Невилл, – совершенно искренне произнес я и вывел последнее слово «Лабиринт».
– Что ты пишешь? – Гермиона подошла сзади и обняла меня за плечи, пытаясь заглянуть в пергамент.
– Да, так, ничего особенного, – я свернул пергамент и засунул его в карман мантии. – Раз ничего уже не изменить, нужно хотя бы подготовиться.
На следующий день мне пришлось выдержать несколько неприятных минут при моей повторной встрече с Ритой Скиттер. Мне очень сильно повезло, что наставник поднялся к нам, когда она уже подходила ко мне со своим ядовито-зеленым пером. Все-таки журналистка профессора побаивается. Наверное, в своих угрозах он действительно был убедителен.
– Рита, я боюсь тебя разочаровывать, но у Поттера сейчас идет урок и я вынужден его отсюда забрать. Его палочку измерили? Снимок сделали? Все, Поттер, скажи тете до свиданья, – и он потащил меня вниз.
Рита догнала нас уже в подземельях. Она просто прижала профессора к стенке, я только вывернуться успел.
– Северус, я настаиваю на эксклюзивном интервью с твоим учеником.
– Нет, это исключено.
– Я не отстану. У меня складывается впечатление, что именно ты имеешь на Гарри Поттера наибольшее влияние.
– Тебе показалось, Рита, – наставник говорил очень холодно. – У Поттера есть крестный, который, безусловно, отвечает за него.
– А если я сейчас скажу, что приду еще раз сегодня, после окончания уроков?
– Тогда я скажу, что буду ждать ближе к ночи, в своих апартаментах, ты дашь мне пощечину, а я начну тебя уважать.
– А…
– А если ты все-таки явишься без приглашения, то я просто получу удовольствие, но интервью с Поттером это тебе не гарантирует.
– Какая же ты свинья, – прошептала женщина. И, резко развернувшись, пошла прочь.
– Я знаю, Рита, я знаю, – пробормотал наставник. – Она вернется, но не вздумай давать ей интервью без моего присутствия.
– Я понял, – что же тут непонятного? Я и сам особо не стремлюсь к подобному общению. Я прекрасно помню, во что интервью Сириуса вылилось, и хоть тогда это было нужно, это сейчас – совершенно необязательно.
Нужно только Блэка предупредить насчет возможного визита к нему Скиттер. Думаю, он сможет ее заболтать, но быть готовым все же не помешает.
А с Хагридом вообще странно вышло. Он сам показал мне животных, приготовленных для первого тура. Правда, не только мне, но и директору Шармбатона, и, невольно, директору Дурмстранга, но это нормально. Подобная осведомленность и следующая за ней подготовка лишними не будут, все меньше шансов на больничную койку попасть. А то вышли бы мы на поле и нам в лоб драконов. Это было бы забавно, если бы не касалось непосредственно меня самого.
С одной стороны, с драконом было довольно легко справиться. С другой стороны, нужно было сделать это так, чтобы и самому не пострадать и не травмировать животное.
*
– Что-нибудь нашел? – Гермиона села рядом со мной и взяла верхнюю в стопке книгу.
– Пока нет. У драконов очень плохое зрение, да и вообще, глаза – их слабое место. Ничего подходящего не найду, Конъюнктивитус применю. Все зависит от того, что нужно будет сделать.
– Тебе помочь?
– Конечно, помочь, а как ты думала? Ищи что-нибудь, что может слегка дезориентировать дракона. Да, и подумай, пожалуйста, как можно про наших зверушек Диггори шепнуть. А то он, похоже, один еще не в курсе.
– Зачем тебе это нужно?
– Чтобы шансы уравнять.
========== Глава 35. Первый тур. ==========
Глава 35. Первый тур.
Мой номер четвертый, я выступаю последним. До сих пор не могу понять, зачем мне это нужно? Все-таки последствия для меня при отказе были бы, возможно, и не смертельные, неприятные, скорее всего, но я бы пережил. С другой стороны, я не знал этого точно. Кубок – не Шляпа, с ним не поболтаешь, а проверять возможные последствия мне не хотелось, да и отказаться – все равно, что признаться в том, что я не Гарри Поттер. И, вроде бы, с одной стороны – ну и черт с ним, с другой – кто знает, как прореагирует большинство на подобное заявление. Так что, исходя из совокупности всех факторов, я решил, что проще будет участвовать.
Рык дракона, раздавшийся невдалеке заставил меня вздрогнуть. Я остался в палатке один, сейчас яйцо пытается добыть Виктор Крам. Интересно, получится у меня или нет?
*
– Почему ты думаешь, что у драконов плохое зрение? – шепотом спросила меня Гермиона.
– Я немного неправильно выразился, – я оторвался от книги известного заводчика драконов и протер глаза, – драконы дневные хищники. Вот здесь написано, что они практически не видят в темноте из-за особого строения глаз, которое позволяет им разглядеть добычу в полете. Поэтому ночью драконы преимущественно спят, хоть и достаточно чутко. Если дракона разбудить, то он начинает вести себя нервно и неадекватно, плюет огнем во все стороны, может даже собственную кладку подавить. В общем: «Не будите спящего дракона», – я замер и уставился в стену.
– Гарри? – девушка тронула меня за плечо, я вздрогнул и посмотрел на нее.
– Условия меняются: мне нужны находящиеся в свободном доступе чары мгновенной темноты, чары ночного зрения, сонные чары и желательно, чтобы все это был способен запомнить Гарри Поттер. То, что знаю я, не совсем подходит, это несколько сложновато.
– А почему бы не попросить разрешение у профессора МакГонагалл в Запретную секцию?
– В этом нет необходимости, – я сгреб книги и побежал их ставить на полки, а Гермиона быстро подошла к разделу чар, в котором очень хорошо ориентировалась и начала набирать подходящую литературу.
– А почему так сложно? – она открыла первую книгу и принялась быстро просматривать оглавление.
– Потому, что просто чар сна будет недостаточно. Если дракон проснется, то мне будет совсем невесело. К тому же, я до сих пор не знаю, что нужно будет сделать, – я тоже взял книгу и начал ее просматривать.
На меня все эти дни косились, а за моей спиной перешептывались, но прямого проявления какой-либо агрессии я не замечал.
– Занимаешься? – к столу подошел Драко.
– А что мне остается делать?
– Ты тут не видел, что Лонгботтом учудил, – Малфой сел напротив меня, окинув взглядом приличную стопку книг по чарам.
– И что же учудил Невилл? – Гермиона оторвалась от изучения и с любопытством посмотрела на Драко.
– Мы тут в коридоре встретили этого странного Грюма, – я поморщился. Этот наставник вызывал у меня стойкое раздражение тем, что любил показывать разную убийственную гадость, но ни разу не показал нам, как от нее защищаться. Зачем показывал, спрашивается? – Он вам Круциатус показывал?
– Было дело, на первом занятии. Драко, профессор Грюм не показал мне ничего принципиально нового, так что мне его занятия не интересны.
– Почему ты не прогуливаешь, если тебе не интересно? – Малфой, похоже, забыл про что начал говорить и сидел, задумчиво разглядывая меня.
– Потому что прогулять без достойной причины урок – проявить неуважение к наставнику, он тратит на нас свое время, и мы обязаны хотя бы выслушать то, что он пытается до нас донести, – я вздохнул. – Так что там Невилл?
– А, Невилл. Так вот, мы встретили профессора Грюма в коридоре. Тот подошел к Лонгботтому, и принялся его выспрашивать о самочувствии, говорил, что хочет показать ему какую-то книгу, а потом попросил не переживать о том, что произошло на первом уроке, так Невилл его выслушал, а затем вежливо так отвечает: «Профессор, я с удовольствием книгу посмотрю, самочувствие у меня отличное, а увиденное не слишком травмировало меня. Единственное, о чем я жалею, это то, что ваши знания останутся для меня, скорее всего, невостребованными. Ведь того, на ком я бы хотя бы одно из показанных мне заклятий испытал, уже нет в живых». Профессор просто уставился на него, а затем медленно так спросил: «Кого вы имеете в виду? Лейстренджи вроде бы живы», а Невилл ему: «Лейстренджи, если были бы одни, то на порог нашего дома не попали, а тот, кого я просто ненавижу – Барти Крауч, и он погиб, надеюсь, он долго мучился». Я чуть не упал от удивления, и Грюм тоже.
– Мда, надо было ему предположение профессора Снейпа не рассказывать.
– Вот еще, злее будет, сейчас он хоть на человека начал походить, уже не такая мямля. А чем вы здесь занимаетесь?
– Видишь, чары повторяю, мало ли, что меня ждет, – неопределенно пожал плечами я. Сомневаюсь, что нужно абсолютно всем рассказывать о том, что меня ждет в первом туре.
– Кто тебе так подгадил? – Малфой покачал головой. – Да, к вопросу о Лонгботтоме. Он так разозлился на тех немногочисленных идиотов, которые думают, что ты сам себя в угол загнал, что скопировал особо впечатляющие гибели студентов из хроник Турниров с иллюстрациями, а потом раздал их почти всем ученикам, особенно пуфикам, которые больше всех дулись. Вы здесь почти все время сидите, и не видели, как некоторые девчонки плакали, парни бледнели, а Диггори судорожно листал правила Турнира, видимо, что-то хотел уточнить.
– Мне самому хотелось бы выяснить, кто виноват и что делать? Кстати, мы не одни здесь практически поселились, – я кивнул на соседний стол, где сидел Виктор Крам. Мы уже так к нему привыкли, что практически не обращали внимания.
– Ну, ему же тоже готовиться нужно. Ладно, я пошел, Лонгботтома найду. Мы в комнате повторяем то, что ты показывал нам в прошлом учебном году. Понимаем, что тебе некогда, но, может быть, ты покажешь нам что-то новое после первого тура?
– Посмотрим, скорее всего, покажу.
– О, еще, пока я не забыл, – Драко стоял, опираясь рукой на опасно накренившуюся стопку книг. – Ты не заметил, что у Грюма есть привычка облизывать один уголок рта, когда он нервничает?
– А что в этом такого? – я невольно собрался, вот в чем-чем, а в наблюдательности Малфою не откажешь.
– Да просто у него на той щеке сильный ожог, губы ничего чувствовать не должны, когда он к ним прикасается.
– Любопытно, – я задумался. – Вот что, это может быть привычка молодости, которая осталась и выполняется чисто автоматически, но – можешь обвинить меня в перестраховке – расскажи об этом наблюдении профессору Снейпу. Он работает с аврорами и должен знать многих из них достаточно хорошо. К тому же, меня нервирует его поведение. Вроде бы аврор и должен был знать все про профессора, но, судя по его выпадам в сторону Мастера – он подробностей не знает, а это очень странно.
– Ладно, сегодня расскажу, – и Драко резко выпрямился.
То что произошло дальше, едва не лишило меня друга. Верхняя книга из стопки, вырвавшись из-под малфоевской руки, вместо того, чтобы просто упасть, описав полукруг, ударила Гермиону по лицу. Книга была тяжелая, а кожа у девушки нежная. Я бросился к ней. Гермиона закрывала ладонями губы, и из-под пальцев показалась кровь. Я растерялся, а девушка медленно отняла руки ото рта и разжала сжатую в кулак ладонь. В центре ладони лежал выбитый зуб. Гермиона медленно подняла другую руку, в которой была зажата палочка и прошипела:
– Убью!
В общем, нас вышвырнули из библиотеки, всех четверых, потому что Виктор Крам зачем-то решил вмешаться в процесс убивания Малфоя, причем на стороне Гермионы. Я соблюдал стойкий нейтралитет и только все норовил увести девушку в больничное крыло, но у меня не получалось перехватить эту разъяренную кошку, которая, похоже, решила припомнить Драко все его грехи по отношению к ней. В итоге: Малфоя было жалко, его изодранную и не поддающуюся восстановлению мантию тоже было жалко, а еще мне было жалко свой правый глаз, который наливался синим цветом, а вот левый глаз Крама жалко не было. Вот не надо было вмешиваться.
В Больничное крыло мы ушли на своих двоих, правда мадам Помфри настояла на том, чтобы наша четверка осталась там на ночь.
Гермиона с Малфоем не особо разговаривала до этого происшествия, но, моему удивлению не было предела, когда она на утро его простила.
– И что так? – я недоуменно смотрел на девушку.
– Ну, во-первых: я выпустила пар, а во-вторых: мне зубы подправили до того размера, какой меня устраивает, – и она улыбнулась, обнажив в улыбке ровные зубки, которые действительно стали немного меньше, а передние перестали выступать вперед. Если улыбка девушки до этого была милой, потому что, похоже, она стеснялась и улыбалась только одними губами, то сейчас она стала просто очаровательной. Я невольно залюбовался и, повинуясь порыву странной нежности, провел ладонью по щеке девушки.
Внезапно я почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, я столкнулся с изучающим взглядом Виктора Крама. И что это может значить?
Накануне первого тура я столкнулся с профессором Грюмом. Профессора Снейпа я видел только на занятиях, и мы еще не говорили о подозрениях Драко. Увидев наставника ЗОТИ в коридоре, я внезапно вспомнил о своих каких-то неясных подозрениях.
– Поттер, разреши дать тебе совет насчет первого тура, говорят, ты умеешь хорошо летать? Так вот, метлу с собой брать нельзя, а вот палочку можно, – и он подмигнул мне здоровым глазом.
– Эм, я подумаю над вашим советом, профессор, – пробормотал я, быстро прошмыгнув мимо наставника. Летать на метле, соревнуясь в проворстве с драконом? Я что, псих?
*
– Гарри Поттер, ученик четвертого курса школы Хогвартс! – усиленный Сонорусом голос Бэгмена заставил меня вздрогнуть.
Я еще раз шумно выдохнул и осторожно вышел из палатки. Крадучись, я приблизился к месту, где возле кладки нервно вышагивала самка дракона. Спрятавшись за камнями, я достал палочку и, направив ее на дракона, приблизительно в район морды, выпустил чары сна.
Минуты две ничего не происходило, а затем дракониха длинно зевнула и, выпустив в небо струю огня, принялась укладываться возле гнезда. Подождав еще несколько минут, я дождался, когда дыхание дракона выровнялось, и буквально выдохнул скороговоркой два заклинания подряд, первым ограничив круг вокруг гнезда и создав внутри просто безлунную и беззвездную ночь. Второе же было направлено на меня самого, обеспечив мне ночное зрение на очень непродолжительное время.
После этого я вышел из-за камней и направился к островку ночи. Войдя в темноту, я вначале ничего не увидел, затем зрение приспособилось под окружающуюся действительность и я начал различать окружающие меня предметы. Крадучись пробрался к гнезду, всякий раз останавливаясь и нервно вздрагивая, когда дракониха слегка шевелилась. Я плохо помню, как доставал золотое яйцо и как крался обратно. Когда до конца островка ночи оставалось чуть менее пяти метров, ночное зрение закончилось. Колдовать рядом с драконом я не решился, и выходил буквально на ощупь, передвигаясь практически по миллиметру.
Вывалившись на свет, я долго не мог проморгаться, и только когда добрался до камней на границе площадки первого тура, я снял заклинания. Самое забавное, что нашел я их в книге «Розыгрыши, или устрой сюрприз друзьям». Взял я ее, чтобы немного отвлечься, а как оказалось позже, чары именно из этой книги я тренировался создавать в ритуальном зале, раз за разом усыпляя Невилла и Драко и погружая комнату во тьму.
Дракониха начала просыпаться и нервно оглядываться по сторонам, потому что трибуны взорвались восторженными воплями, когда я поднял яйцо вверх и вымученно улыбнулся.
========== Глава 36. Лестница. ==========
«Случайность или циничный расчет?»
Заголовок призывал читателей к возмущению и неодобрению, а сама статья… Поняв, что до меня ей добраться напрямую не удастся, а если и удастся, то последствия могут быть не радужными, Рита решила написать про Гермиону. То ли из вредности, то ли по каким-то еще причинам, но разгромная статья вышла практически сразу после первого тура.
Профессор Снейп, взбешенный тем фактом, что на его уроке все перешептываются и пытаются тайком под столом прочитать статью, просто вырвал газету из рук Панси Паркинсон.
– «… И многочисленные свидетели стали очевидцами безобразной драки в библиотеке между двумя нашими знаменитыми чемпионами: Гарри Поттером и Виктором Крамом, а также представителем древнего магического семейства Драко Малфоем. В связи с тем, что рядом присутствовала некая ученица четвертого курса Гермиона Грейнджер, у читателей может возникнуть вопрос: а не благосклонность ли этой девушки оспаривали эти, не побоюсь этого слова, лучшие представители мужской части студентов, присутствующих на данный момент в Хогвартсе. Кого же в итоге выберет мисс Грейнджер, и кто останется с разбитым сердцем, пострадав от действий бездушной девицы, которой, судя по составу участников драки, интересны только знаменитые и обеспеченные люди…», – наставник отшвырнул газету и повернулся к красной и сжимающей кулаки Гермионе. – Мисс Грейнджер, а вы полны сюрпризов.
– Профессор, то, что написано здесь – это чушь! – взвился не менее красный Драко. – Все совсем не так было!
– Молчать! – все разом заткнулись, а я преданно уставился на наставника. – Рецепт на доске, и не дай вам Мерлин, хоть кому-нибудь, отвлечься от зелья. Рождественский бал в таком случае вы проведете в обществе грязных котлов.
Угроза подействовала. На моей памяти еще ни разу в классе не наблюдалось такой сосредоточенности. Когда зелья были сданы, и даже у Невилла получилось что-то похожее именно на зелье, профессор жестом отпустил класс. У самого порога нас настиг его спокойный голос:
– Мисс Грейнджер, мистер Поттер, мистер Малфой, задержитесь, я хочу выслушать, что же на самом деле произошло в библиотеке.
Мы, переглянувшись, закрыли дверь и медленно двинулись в направлении учительского стола.
Однако, начать оправдываться нам не дал ворвавшийся в класс Люциус Малфой, который начал с порога кричать, размахивая газетой:
– Что у вас здесь творится? Северус, ты же декан, как ты мог допустить подобное безобразие?
– И что ты имеешь в виду под словом «безобразие»? То, что твой сын увлекся мисс Грейнджер? И каким образом я должен был предотвратить столь вопиющее безобразие?
– Не говори чушь, – Малфой-старший все еще не обращал на нас внимания, продолжая размахивать газетой. – То, кем увлекается Драко, учитывая последние новости – это его личное дело. Похоже, в нашем роду и не таких, как Грейнджер, хватало, чтобы сейчас на таких мелочах внимание заострять, я имею в виду вот это! Вести себя как плебей – драться в библиотеке, на глазах у сотен людей, и это Малфой! Здравствуй, Поттер… – Люциус внезапно запнулся и оглядел класс. На мгновение он замешкался, пытаясь сосчитать свидетелей его собственной несдержанности, затем, нахмурившись, повернулся к сыну. – Драко, я требую объяснений.
– Папа, все было совсем не так. Я пытался объяснить все профессору, но ты не даешь мне слова сказать. Это недоразумение. Мы слегка не сошлись с Грейнджер во мнении, и она немного меня побила. Я же мужчина, все-таки. Не мог же я драться с девчонкой. А Поттер с Крамом пытались ее от меня оттащить, вот поэтому и попали в поле зрения «свидетелей». Правда, не могу понять, откуда Скиттер узнала об этом? – мне вот тоже интересно, откуда она узнала. Никаких сотен свидетелей в библиотеке не было. Несколько девчонок – поклонниц Крама – на сотни не тянут.
– Я разберусь с этим, – задумчиво протянул наставник, а Люциус внимательно разглядывал Гермиону. – Мисс Грейнджер, не переживайте. Рита Скиттер, сама того не желая, создала вам просто убийственную рекламу. Сейчас каждый ученик, начиная с третьего курса, будет пытаться выяснить, что же в вас нашли столь знаменитые личности. Так что приготовьтесь отбиваться от поклонников. С представительницами прекрасной половины человечества, дело будет обстоять сложнее. Мой вам совет, определитесь уже.
– Драко, а ты уверен, что все было именно так, как ты только что мне рассказал? – внезапно Люциус прервал монолог наставника, вызвавший во мне какое-то странное раздражение, и перевел взгляд на сына. – Если она такая боевая и в других условиях, то, может, стоит подумать о том, что в статье говорится?
– Папа!
– Что “папа”? Ты только представь, какие у вас могут быть дети, – Гермиона закашлялась и посмотрела на Малфоя-младшего с такой откровенной неприязнью, что тот решил не испытывать судьбу, и увести отца подальше от таких странных размышлений.
– Папа, ты лучше скажи, ты знаешь человека, который автоматически облизывает один уголок рта, преимущественно, когда нервничает? Профессор, вам этот вопрос тоже адресуется.
– Мы знаем такого человека, – наконец, произнес наставник, закончив обмениваться с Люциусом встревоженными взглядами. – Но он уже умер. А что?
– Да просто странно, у профессора Грюма такая привычка есть, и он не умер, – пожал плечами Драко. Надо же, а почему только сейчас спросил? Наверное, ждал, когда отец с наставником вместе пересекутся, чтобы не повторяться.
– Вот как? – профессор Снейп задумался. – Значит так, вы, господа заговорщики, ничего сами не предпринимаете. Драко молчит, Поттер готовится ко второму туру, Грейнджер… В общем, сами придумаете, чем заняться, мисс Грейнджер. А сейчас брысь отсюда, нам с мистером Малфоем поговорить нужно.
Второй раз предлагать убраться нам не нужно было. В полном молчании мы дошли до Большого зала, было время обеда, и мы решили все-таки перекусить.
Лучше бы мы этого не делали. Сложные отношения с представительницами прекрасной половины человечества – это было слабо сказано.
Практически все девушки шептались и очень неодобрительно поглядывали на Гермиону, а Джинни Уизли очень демонстративно пересела на другое место, находящееся от нас в отдалении.
Но это было не самое главное. Самое главное началось в тот момент, когда прилетели совы.
– Я не пойму одного, даже если бы то, что насочиняла Скиттер, было правдой, кому до этого должно быть дело?! Почему я должна отчитываться в своих поступках перед какой-то, – Гермиона посмотрела на подпись очередного гневного письма, – Мадлен Смитт? И почему я должна оставить вас всех в покое? – она повернулась ко мне. – Может, мне нравится, что из-за меня передрались такие парни, почему меня это должно расстраивать?
– Гермиона, это ужасно, то, что ты сейчас говоришь, – внезапно обратилась к ней Лаванда. – Как это вообще можно было допустить? Да еще и эта статья. О тебе ведь сейчас вся Британия шепчется.
– А ты молча завидуй, – Гермиона внезапно успокоилась и теперь сидела и безмятежно улыбалась, уничтожая все еще летящие к ней письма прямо в полете. Эта небрежность мне не очень нравилась, как и помахивание палочкой. – Вот кто-то из вас может похвастаться, чем-то подобным? Нет, не может. Только и умеете, что сплетничать по углам, да глупо хихикать в присутствии того же Гарри или Виктора, да, думаю, и Малфой бы сгодился, если бы просто подошел поговорить.
– Гермиона, – я тронул девушку за локоть и обнаружил, что она очень напряжена. С одной стороны, я был рад, что она, быстро просчитав ситуацию, и поняв, что доказывать что-то бесполезно, решила сыграть на опережение, подтверждая каждое слово, написанное Ритой, и таким образом давая понять каждому, что ей не чуждо внимание. Но, с другой стороны, если она решила пойти вразнос, то может обзавестись несколькими врагами, причем с самой неожиданной стороны, а зачем нам это нужно?
– Что? – просто проворковала девушка.
– Пойдем отсюда, мне нужно тебе что-то сказать.
Гермиона поднялась из-за стола и, бросив насмешливый взгляд на Лаванду, прошествовала из зала с высокой поднятой головой.
В коридоре, она схватила меня за руку и затащила в какую-то нишу. Прижавшись ко мне, она заплакала.
– Почему они так со мной, что я им сделала?
– В том-то и дело, что ничего, – я неуверенно гладил ее по спине. – Почувствуй себя Еленой Троянской.
