Текст книги "Другая история (СИ)"
Автор книги: shellina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
– Простите, что перебиваю, но вы остановились на Питере.
– Да-да, Питер. В ту ночь мне не спалось и я все видела. В окнах зеленый свет, но недолго, а потом из дома выскочил этот, которого недавно выпустили, внук Арктура Блэка. Примерно через час Питер вернулся и снова вбежал в дом, а потом как полыхнуло, – Батильда прикрыла незрячие глаза рукой.
– Как вы могли что-то увидеть? – невольно вырвалось у меня, но я быстро прикусил язык. – Простите.
– Ничего. Я привыкла. Зрение я всего год назад потеряла, мне предлагали целители из больницы Святого Мунго помощь, но я отказалась. Не хочу больше ничего видеть. Я все удивлялась, как вас вообще нашли? Альбус же так хорошо придумал, поселить твоих родителей и тебя здесь.
– Вы хотите сказать, что этот дом не мой?
– Я не знаю, возможно, и твой, тебе документы нужно посмотреть.
– Разве Поттеры не жили здесь в Годриковой впадине поколениями? – вырвалось у меня.
– Нет, мой дорогой, насколько я знаю, Поттеры жили всегда в Уэссексе. А когда началась эта неразбериха с пророчеством, мне Лили про него рассказала, так Альбус и предложил им сюда перебраться.
– А кому он принадлежал или до сих пор принадлежит? – у меня было какое-то нехорошее предчувствие.
– А я разве не сказала? Это дом Дамблдоров, его Кендра купила, когда сюда переехала.
========== Глава 29. Почему лань? ==========
Мы с Гермионой стояли посреди ритуальной комнаты, и я в очередной раз показывал ей заклинание водной плети.
Заклинание относилось к условно боевым. Им можно было и покалечить противника, если давление в струе было достаточно сильным, его можно было использовать как лассо, а можно было просто наполнить водой какую-нибудь емкость в том случае, если по каким-то причинам не срабатывало Агуаменти. Принцип у этих двух заклинаний был одинаковый: они собирали капли воды из воздуха и формировали струю, но, благодаря дополнительным заданным данным, Аквавие действовало более агрессивно. При самых невыгодных условиях оно брало воду для плети из твоего соперника, тем самым обрекая его на мучительную смерть. Таких подробностей я Гермионе не рассказывал, чтобы не пугать. И так нынешнему поколению внушали, что то, что может нанести какой-либо заведомый вред живому существу – является Темным заклятьем.
Это была настолько откровенная чушь, что я не удержался и провел небольшой ликбез перед началом наших подпольных (в прямом смысле этого слова) занятий. То, что у меня появились собственные ученики, вызывало просто нервный смешок, но они сами хотели этого.
– С чего вы взяли, что многие заклятья – Темные? – я обвел взглядом свою небольшую аудиторию и вздохнул. Это будет трудно. – Запомните, пожалуйста, заклятье считается Темным, если для его реализации требуется жертва. Не будет жертвы – заклятье не сработает. Те же, что могут подразумевать самопожертвование – относятся к условно Темным. Классический пример «Жизнь за жизнь», которое, получается, использовала Лили Поттер, чтобы защитить сына. Она пожертвовала собой, а могла бы принести в жертву кого-нибудь еще, если бы в данный момент этот кто-то находился рядом. Другое дело, откуда такая правильная, как о ней говорят, девушка вообще узнала о подобном заклятье? Самое паршивое, что эти заклятья, используя жертву, не нуждаются в энергии палочки.
– А Круциатус? – тихо спросил Невилл.
– Пыточное, но не темное. Заклинание из арсенала палачей. Редкая гадость, но не Темная.
– Авада?
– Как ее называли в моем времени – милосердный удар. Считается, что тот, к кому ее применили – не испытывает боли. Ее изобрел один парнишка – наемник, в отчаянье, когда пытался избавить от страшных мучений своего раненого друга, а просто перерезать горло не мог.
– Ты так спокойно об этом говоришь, – тихо проговорила Гермиона.
– А что мне в истерику впадать? – я пожал плечами. – Если ты вспомнишь, то я жил во время бесконечных войн. Постоянно кто-то с кем-то воевал. В мое время фестралов не видели только новорожденные младенцы, так чего мне переживать?
Гермиона покачала головой, а я тогда решил не вдаваться в подробности действия некоторых заклинаний.
Малфой с Лонгботтомом подошли к нам в первый же день после каникул. Мрачно переглядываясь, они заявили, что хотят поговорить. Разговаривали мы тогда достаточно долго и, в итоге, парни пришли к выводу, что хотят всем этим насладиться если не в качестве участников, то хотя бы в качестве зрителей, находящихся в первых рядах. Невилл говорил все это с каким-то мрачным удовольствием, а Драко только качал головой, соглашаясь с каждым словом своего невольного приятеля.
Я тогда понял, почему Невилла удалось так быстро привлечь на свою сторону.
*
В тот вечер я долго не засиживался у Батильды, она опять пустилась в воспоминания уже о своей юности, а мне это было, честно говоря, неинтересно. Пару раз мне удалось вернуть ее к интересующей меня теме, из чего удалось выяснить следующее: Питер тогда из дома больше не выходил. Куда он делся – загадка, хотя, думается мне, он просто перекинулся в свою анимагическую форму и убежал незамеченным.
Зачем он вообще приходил, я выяснил чуть позже у крестного. А раздраженный и уставший от довольно тяжелой и бессмысленной работы наставник, который пришел в дом Сириуса практически ночью, и заявил, что спать сегодня будет здесь, мыслить конструктивно не перестал, хоть толку в тот момент от него было немного. Он был совершенно не осведомлен в делах, произошедших в Годриковой впадине.
Батильда поведала мне, что именно взрыв спровоцировал какую-то суматоху возле дома Поттеров, все-таки Поттеров, потому, что директор продал им этот дом. До этого трагедия оставалась незамеченной, и неизвестно, когда ее могли бы обнаружить. Но здесь остается несколько странностей: когда появился огромный Хагрид, а за ним отряд авроров, заклятья на доме уже не было. Батильда не видела никого, кроме перечисленных, поэтому снять его могли только изнутри. Хотя, учитывая, что на доме не было полноценного Фиделиуса, это мог быть кто угодно из тех, кто бывал в нём раньше или хотя бы знал, где он находится.
Хагрид тогда приехал на мотоцикле, который взял у Сириуса накануне произошедших событий. Авроры же вели себя очень странно. Они не настаивали на немедленном осмотре места и вошли в дом только после того, как лесничий уехал, а также они не организовали обход соседей, которые могли что-то видеть. Больше Батильда ничего не помнила, потому что ее внезапно сморил сон.
Когда я попрощался со старой леди, было уже довольно поздно. Мы вернулись в дом на Гриммо и расположились на кухне. Это становится какой-то странной традицией – решать важные вопросы на кухне.
После моего рассказа, Сириус долгое время сидел молча, раскачиваясь на стуле, затем сказал.
– Я знаю, зачем приходил Хвост. Палочку Волдеморта так и не нашли, а он явно не беспалочковой Авадой Джеймса и Лили убивал. Насчет взрыва тоже понятно. Метки над домом не было, откуда кто-то мог узнать, что там случилась трагедия? Меня никто не слушал, да я и сам не пытался ничего говорить. Вообще, тот вечер для меня как в тумане. Какие-то обрывки воспоминаний.
– Взрыв могла палочка обеспечить? Все-таки Темный Лорд не мог не озаботиться ее охраной.
– Скорее всего, так и было, – Сириус задумался. – А может быть, и нет. Ведь я был дезориентирован не просто так. Значит, в доме находился кто-то, кто отправил меня прямиком в Азкабан, затем дождался Хвоста, позволил тому утащить палку Волдеморта и после этого устроил небольшой взрыв, чтобы привлечь внимание.
– Сириус, не называй Лорда по имени в присутствии профессора Снейпа, – внезапно попросил я.
– Почему?
– Он еще жив и где-то болтается, а профессор связан с ним меткой, это доставляет ему небольшой дискомфорт.
– Вот что он за человек такой, а? – внезапно стукнул по столу кулаком Блэк. – Что ему стоило просто сказать об этом? И в детстве так. Забьется куда-нибудь, успокоится и все. Хоть бы раз пошел и сдал нас той же МакГонагалл. Она тетка справедливая, быстро бы нам мозги на место вставила. Или хотя бы Малфою своему драгоценному. Тот, как староста, мог много неприятностей нам доставить. Нет, мы будем страдать гордо и в одиночку, вот же скотина. Лань опять эта. Нет, чтобы поговорить, зачем? Пусть я сдохну от чувства вины, но никому ничего не скажу! – Сириус сорвался на крик. – Тварь он все-таки, – уже более спокойно произнес крестный, а меня просто распирало от любопытства.
– Сириус, а лань, что она значит? Директор говорил, что, возможно, такая была у… моей мамы, – быстро закончил я.
– Нет, у Лили была росомаха. К тому же, Снейп никогда не видел ни Лили, ни ее Патронуса – который она только после твоего рождения научилась вызывать – ни разу после школы. Интуитивно такие вещи не происходят, Гарри. И списать перерождение Патронуса на детскую влюбленность сложно, тем более, что Лили была очень красивая, и мы все немного были в нее влюблены. Так что ее Патронуса он не мог видеть. А вот лань вполне. Она могла по долгу службы ее прислать ему или директору, например, когда Снейп рядом с ним находился.
– И чья она?
– Алисы Лонгботтом, – спокойный голос наставника заставил меня подскочить, а Сириус едва не свалился со стула. – Скажи мне, Блэк, кто тебя постоянно за язык тянет?
– Ты не говорил, что это тайна, тем более, что Патронус Алисы видели слишком многие, чтобы провести параллель, – парировал Блэк, возвращая себе равновесие. – Кстати, а почему именно она?
– Потому что в том, что произошло, косвенно виноват я. Эти скоты не Лорда же искали на самом деле, они искали ребенка, который, теоретически, мог быть связан с пророчеством. Лили знала, чего ей следовало ожидать, другое дело, что ни она, ни Джеймс как следует не подготовились к этому, а Лонгботтомов застали врасплох. Мало кто знал, что Барти любит гулять с Лейстренджами, а, учитывая, кто его отец, Фрэнк мог спокойно впустить его в дом, остальное же – дело техники. Вот перед ними я действительно виноват, и это останется со мной до конца жизни.
– Да, то, что эти ублюдки с ними сотворили… Лучше уж смерть, – Сириус в очередной раз задумался. Я не стал спрашивать их, зачем? В крайнем случае, аккуратно поинтересуюсь у Невилла. – А почему тогда ты всем, кто захотел тебя слушать, о своих неземных чувствах к Лили растрепал?
– Альбус просветил? – усмехнулся наставник. – Так было проще. Я, кстати, не сразу к нему пошел, а только тогда, когда очень тщательно окклюменцию изучил. Забавно, поверить в то, что я тихо страдаю по женщине, которая послала меня подальше уже несколько лет назад, что директору, что Темному Лорду оказалось проще, чем понять, что я просто стал старше и умнее, – о, а вы, оказывается, полны сюрпризов, профессор. – Я не стал их переубеждать, мне в тот момент это было невыгодно, а сейчас… Зачем ворошить прошлое?
– Я поскандалил немного, когда Гарри у директора отпрашивал, заявил, что меня не устраивает, что мой крестник много времени проводит с тобой. Альбус тогда сказал, что ты бережешь и охраняешь его, в честь светлой памяти Лили.
– Хорош охранник, – горько усмехнулся профессор, – открою тебе тайну, Блэк, от меня безопасность Поттера практически не зависит. Так что приходи быстрее в форму и вспоминай то, чему тебя в школе авроров учили, по защите частных лиц. Безопасность Гарри полностью ложится на тебя, – да я, в общем-то, и сам в случае чего могу за себя постоять. – Рассказывайте, что вы выяснили.
Мы рассказали и задумались, каждый о своем. Затем наставник тихо произнес.
– Когда мы узнаем, кто был в доме, узнать все остальное будет проще. Я попробую разговорить Хагрида. Он полувеликан, а им сложно на память влиять.
– Профессор, это пророчество, о чем оно?
– «Рожденный на исходе седьмого месяца, теми, кто трижды бросал ему вызов…» ну и далее по тексту, итог – может победить Темного Лорда.
– Рожденный на исходе седьмого месяца… – повторил я. Про брошенный вызов, это может быть вода, как часто бывает в пророчествах, кто их, эти вызовы, во время войн считает, да и что вообще можно за вызов принять? А вот первая фраза – она указующая, и обычно несколько раз повторяется. Год не указан, так что, получается, что это пророчество может быть и обо мне.
*
Наконец, у Гермионы получилось выпустить слабенькую плеть, которая, пролетев мимо тренирующихся парней, чуть не задела Малфоя.
– Грейнджер, аккуратнее, – вскинулся Драко.
– Все, на сегодня достаточно. Сейчас еще попробуем Патронусов вызывать, они, оказывается, очень неплохо болтать умеют, а потом я хотел бы попросить Гермиону и Драко забыть на время взаимную неприязнь и проанализировать совместно вот эту книгу, – я протянул им небольшой томик, который выпросил у Батильды. Неопубликованная книга о самых известных семьях магической Британии.
– А почему вместе? – Гермиона взяла книгу и начала ее листать.
– Потому что ты умеешь анализировать, а Драко знает некоторые подробности, которые могут быть здесь не отражены – начитался, когда про свою семью подробности выяснял.
========== Глава 30. Чай. ==========
Я сижу в кабинете профессора Люпина и пью чай. Интересно, почему все пытаются напоить меня чаем? Как же я его терпеть не могу. У меня появилась дурная привычка выливать этот напиток в первый попавшийся цветок, если он находился где-нибудь поблизости, пользуясь тем, что собеседник отвлекся. А от второй чашки я мог уже с чистой совестью отказаться.
В последнее время меня часто вызывает к себе директор, говорит о каких-то пространных непонятных вещах. У меня иногда мелькала глупая мысль: а он сам понимает, о чем говорит? Мне всегда безумно жаль этого часа, посвященного монологу директора и попыткам незаметно вылить осточертевший чай в фикус, который стоял прямо перед моим креслом. Цветок в последнее время расцвел, похоже, директор забывал его поливать.
А теперь я сижу в кабинете профессора Люпина и мрачно смотрю в чашку, потому, что в кабинете профессора ЗОТИ цветов не было.
– Гарри, я недавно говорил с Молли, она не понимает, что произошло, и почему ты перестал общаться и с Роном, и с близнецами, и с Джинни. Постоянно шушукаешься о чем-то с Малфоем, неужели он стоит многолетней дружбы?
– А она была, дружба? – пробормотал я, и снова уставился в чашку. Не хочу пить чай, не буду.
– О чем ты говоришь? – вот не нужно, профессор, это же не вы говорите, это кто-то попросил вас. А вам на наши отношения с Роном наплевать, вы выглядите больным даже вне полнолуния. Это потому, что Сириус не хочет разговаривать с вами, а вы сами боитесь первым связаться с ним.
– Я говорю о том, что вы сейчас действовали непедагогично, профессор, заявляя, что Драко Малфой настолько плох, что общение с ним пятнает мою честь.
– Гарри, что ты такое говоришь? – профессор просто опешил.
– Профессор Люпин, вы бы поговорили с моим крестным, а? Ну что вы как дети, ей богу, – я все-таки поставил чашку на стол, – я же вижу, что вам обоим плохо, но я не понимаю, какие кошки между вами пробежали.
– Я не… – профессор закрыл лицо руками. – Я был уверен, что это Сириус, он… иногда он был ненадежен.
– Я знаю, что однажды Сириус очень неудачно пошутил, – я старался говорить мягко, но меня не покидало чувство какой-то брезгливости. Профессор удивленно посмотрел на меня и замолчал.
Я не видел, какой он волк, но что-то мне подсказывает, что такой же жалкий. Как наставник, профессор меня устраивал. Учитывая абсурдность самого предмета, он довольно неплохо справлялся и больше не повторял таких отвратительных выходок, как на нашем первом уроке. Однако уроки профессора Снейпа были и интересней, и намного продуктивнее. После Патронуса он начал преподавать нам дезиллюминационные чары. Вот на них все и застряли, причем, похоже, что надолго. Как я слышал из разговоров остальных учащихся, все курсы, начиная со второго, занимались одним и тем же. А первый осваивал Агуаменти. Видимо, профессор решил облегчить себе жизнь, но вот облегчение жизни студентов в его планы, похоже, не входило. Сложнейшие заклятья, которые даже не изучались в школе – это он хорошо придумал. Всем сразу захотелось обратно на первый курс, который только и делал, что брызгался водой в коридорах. Для меня подобные чары были в новинку, поэтому я страдал вместе с остальными.
В нашем неофициальном расследовании наступало временное затишье, Хагрид не хотел откровенничать ни с наставником, ни со мной. Оставалось ждать, что могут откопать Гермиона с Драко. Пока у них тоже не выстраивалась стройная цепочка, что невероятно их злило.
Время у нас было, поэтому, по взаимной договоренности, мы решили не спешить. Лучше не торопясь во всем разобраться, чем наломать дров.
С ребятами я продолжал заниматься, что вызвало у них просто какой-то нездоровый энтузиазм.
– Гарри, – наконец, отмер профессор. – Значит, ты знаешь о моих… проблемах.
– Так получилось, что знаю.
– И тебя это не смущает?
– А почему меня это должно смущать? – я пожал плечами. Хоть я и считаю, что школа – это не место для оборотня, но здесь все, видимо, под контролем.
– Не знаю, политика Министерства…
– Я много, эм, читал про оборотней. Когда их волновала чья-то политика? Уж работу в сфере охраны или в том же Аврорате любой оборотень легко найдет. Если бы я был начальником этой структуры, я бы наплевал на любую политику, чтобы только заполучить себе такого бойца, а если он еще и маг…
– Ты говоришь странные вещи, Гарри.
– Ну, конечно. Профессор Снейп никому тогда ничего не рассказал. По-моему, это был прекрасный повод попробовать начать с ним нормально общаться. Вы этот повод упустили. Сейчас Сириус, которому стыдно, и который готов обвинять себя во всех смертных грехах, и что? Вы и этот шанс упустите? – он смотрел на меня широко открытыми глазами. – Почему вы мечетесь от одной крайности к другой? Что должно произойти, чтобы вы начали думать? – я уже не разбирал, что несу. Мне почему-то было просто жизненно важно заставить его почувствовать себя волком, а не страусом. – Сириусу хватило двенадцати лет Азкабана, а профессору Снейпу перерождения Патронуса. Что у вас должно случиться, чтобы вы перестали себя жалеть и начали предпринимать хоть какие-то действия?
– Гарри…
– А что Гарри? Оборотни лучшие бойцы, и даже не потому, что они очень сильны физически и мало кто может им что-то противопоставить в прямой схватке, а потому, что к оборотням практически невозможно ментальную магию применить. Ни Обливиэйт, ни Империус на них не действует из-за двойного сознания: человека и зверя. А может, кто-то внушил вам, что вы ничего собой не представляете, что вы всего лишь этакое чудовище? Но, учитывая все вышесказанное, как это вообще кому-то удалось?
– Гарри…
– Извините, профессор, за то, что я вам здесь наговорил, но накипело просто. Я пойду, пожалуй. Еще раз извините, – я поднялся со своего стула и двинулся в сторону двери.
– Гарри, подожди, – профессор Люпин остановил меня в тот момент, когда я уже взялся за дверную ручку. Я остановился и обернулся. – Артуру Уизли удалось достать несколько билетов на финал чемпионата мира по квиддичу. Он надеется, что ты и Гермиона составите им компанию и уладите те недоразумения, что возникли между Роном и вами.
– Хорошо, я с удовольствием поеду, – я смотрел на больного даже на вид наставника.
– Я передам Артуру. Он заберет тебя из дома твоих опекунов в середине августа, а остаток каникул ты проведешь в Норе.
– Хорошо, – повторил я. – Только забирать меня нужно не от Дурслей, а из дома Сириуса или Гермионы. Нужно будет уточнить, где я в августе обитать буду. Да, и пусть мистер Уизли свяжется с Сириусом, скажет, какие билеты, места, ну или что там еще? Подозреваю, крестный захочет присоединиться к нам.
– Я не думал, что ты можешь быть настолько серьезным. Знаешь, кроме внешности, ты абсолютно ничем не похож на своих родителей.
– Ну, наверное, условия становления наших личностей несколько отличались, – протянул я. – У них, я надеюсь, никакой маньяк не убивал родителей?
– Я расспрашивал профессора МакГонагалл об учениках. Она характеризовала тебя совершенно не таким, каким ты видишься мне сейчас.
– Я не уверен, что профессор МакГонагалл знает своих учеников в той мере, чтобы давать им характеристики. За последний год она ни разу не зашла в гостиную факультета, чтобы узнать: как там ее подопечные, не поубивали ли еще друг друга? – оборотень нахмурился, и я привычно опустил взгляд. – Извините еще раз, профессор, я предупреждал, что нам не нужно продолжать этот разговор, я сегодня не совсем владею собой.
– Ничего, Гарри, – профессор откинулся на спинку стула и закрыл глаза. – Я подумаю над твоими словами, – подумайте, профессор, подумайте. Я вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
Выйдя из кабинета, я сразу же направился в ритуальный зал, который был временно оккупирован Гермионой и примкнувшими к нам парнями. Вначале Гермиона с Драко попытались читать в библиотеке, из которой были выдворены мадам Пинс за излишний шум. Вообще-то они почти подрались, но увязавшийся за ними Невилл сумел их разнять до того момента, как к занимаемому этой троицей столу подлетела разъяренная мадам.
– Нет, ты ошибаешься, – раздался голос Невилла. – Мой прадед умер от несчастного случая – упал с метлы.
– Вот об этом я и говорю, – голос Гермионы звенел.
– Так, вам что-то удалось выяснить? – я вышел из-за колонны и подошел к расположившимся прямо на полу приятелям. Пола вокруг них не было видно из-за разложенных пергаментов, исписанных какими-то графиками.
– И, да и нет, – рассеянно пробормотала Гермиона.
– У Грейнджер какая-то странная теория вырисовывается, по мне, так бредовая, но определенное зерно во всем этом есть, – Драко задумчиво разглядывал пергамент.
– Рассказывайте.
– Понимаешь, Гарри, я разделила представленные в этой книге семьи на три группы: большинство из них, Малфои, например, живут и здравствуют без каких-либо особых катаклизмов – это первая группа. Вторая группа – это те семьи, у которых не осталось наследников по мужской линии, среди них есть и исчезнувшие фамилии – это те, девочки которых ушли в другие семьи, а не привели в род мужчину, настояв на принятии фамилии жены. К таким вот исчезнувшим родам относится род Принцев, кстати.
– А чем этот род так знаменит, что ты приводишь мне его в пример?
– О, а ты не знаешь? – усмехнулся Драко. – Декан мой – последний представитель, только по материнской линии.
– Интересно, но бывает. А третья группа?
– А третья группа – самая интересная. Вроде все у них было нормально, обычные чистокровные снобы, которые потихоньку вырождались, но… Примерно в начале сороковых годов практически у каждой этой семьи начались неприятности. То несчастный случай с главой семьи, то арест по какому-нибудь несущественному обвинению и скорая смерть в Азкабане, то еще какая-нибудь неприятность, но обязательно со смертельным исходом. Дальше больше, различного рода неприятности начали преследовать все поколения этих семей, включая наших современников. Смотри, самые классические примеры: Блэки, Лейстренджи, Лонгботтомы, Пруэтты, Поттеры, всего тридцать фамилий. С момента прихода к власти Темного Лорда, – они все начали называть его так; по мне, так это было удобнее, чем всякие дурацкие прозвища, – абсолютно все представители этих фамилий разделились на два лагеря. И если среди представителей других групп были те, кому все Темные и Светлые ордена были по барабану, то эти все были пристроены в разные лагеря, а иногда представители одной семьи были по разные стороны баррикад, но самое главное не это, – Гермиона сделала театральную паузу.
– А что самое главное? – я усмехнулся.
– Самое главное то, что практически все представители этих семей либо в Азкабане, либо погибли.
– Либо находятся в больнице, основанной твоим отцом, практически между жизнью и смертью, – тихо проговорил Невилл.
– Единственное исключение составляют несовершеннолетние, но сейчас, судя по тому, что произошло с Поттером, я уже ни в чем не уверен, – Драко протянул мне пергамент, где ровным почерком Гермионы были выведены фамилии. Я вытащил палочку, откопал из кучи на полу четыре чистых пергамента и скопировал список. Затем раздал по одному экземпляру Драко и Невиллу.
– Попробуйте показать родным, и очень деликатно поинтересуйтесь подробностями. А эти я покажу Сириусу и профессору Снейпу.
– А до каникул чем будем заниматься?
– Потренируемся, я вам еще пару интересных заклятий покажу.
========== Глава 31. Оборотни. ==========
В день отъезда на каникулы я стоял в кабинете профессора ЗОТИ и наблюдал за собирающим вещи наставником.
Он все-таки решился и поговорил с Блэком, причем в присутствии профессора Снейпа, которого они по обоюдному согласию использовали в качестве посредника. Мне понятен их выбор: никто из них не ладил с наставником, и даже сейчас, когда Сириус начал нормально общаться с профессором Снейпом, друзьями назвать их было сложно. По крайней мере, пока – во всяком случае, я на это надеюсь.
Договаривались высокие стороны за закрытыми дверями, и до чего они договорились, я не знаю. Я всего лишь попросил профессора Люпина пройти в кабинет декана Слизерина, а после того, как он вошел в кабинет, дверь просто захлопнулась у меня перед носом, и тут же на нее опустилось какое-то комбинированное заклятье против подслушивания. Я попробовал ослабить заклятье и тут же получил откатом по рукам. Выругавшись сквозь стиснутые зубы и пнув с досады дверь, я отправился в ритуальную комнату.
Так что о чем говорили эти трое, я не знаю. И вот сейчас я наблюдаю за тем, как оборотень упаковывает свои вещи.
– Уезжаете?
– Уезжаю, – он кивнул и легким движением палочки отправил очередную стопку книг в чемодан. Книги уменьшились еще в воздухе и аккуратно опустились на предназначенное им место. Неслабо. Ему цены бы не было при правильном воспитании. А если еще вспомнить слабенький Патронус, который оборотень не должен уметь вызывать, так вообще.
– И куда, если не секрет?
– В Трансильванию. На родину оборотней и вампиров, – профессор Люпин остановился и посмотрел на меня. – Северус… профессор Снейп посоветовал.
– А почему туда?
– Мы долго разговаривали, уже после того как Сириуса… э-э-э… отправили домой, – понятно. Посиделки удались, но на оборотня алкоголь действует плохо, на Мастера зелий, скорее всего, тоже, вот крестный и не выдержал их темпа. – Мы тогда много чего наговорили друг другу, но профессор Снейп был прав в одном – я идиот.
– Самокритично, – я хмыкнул.
– Так если это правда? – оборотень направил очередную партию вещей в чемодан. – Северус рассказал мне про природу оборотней. Странно, почему я сам никогда ею не интересовался?
– Потому, что не хотели.
– Не хотел, – подтвердил профессор. – А вот Северус после той неудачной шутки выяснил о моих собратьях все, что можно. Не препарировал только, наверное, да и то, я не уверен. Он сказал, что зверь постоянно пытается выйти наружу, но человек сильнее, а луна – она действует на зверя как на море во время приливов, концентрация силы волка копится целый месяц, а затем – бах… Но магам проще, чем обычным оборотням, они, оказывается, могут менять ипостась по своему желанию, как анимаги. Грубое, конечно, сравнение. Волк есть волк, и человеческого сознания в нем меньше, но, так как его часто отпускают «погулять», то в момент превращения он не подавляет человека полностью, не становится чудовищем, стремящимся порвать всех людей, что находятся в зоне его досягаемости.
– Правда? – я об этом не знал. В мое время оборотни в дни полнолуния уходили подальше от людей. Магам было проще – они аппарировали. Поэтому-то оборотни чаще всего были наемниками. С изобретением антиликантропного зелья дела пошли лучше, но, если то, о чем говорил сейчас профессор – правда, то это вообще хорошо.
– Да, лет двести назад в Трансильвании компания оборотней-магов вплотную занялась этой проблемой, и добилась положительных результатов.
– А почему вы – идиот? – двести лет достаточный срок, чтобы новость просочилась даже из замкнутой общины.
– Да потому, что дальше своего носа никогда не видел, – профессор яростно захлопнул крышку чемодана. – А ведь я видел, как Сивый вне луны частично перекидывается, а он не маг, а так, пародия. И у меня нигде не екнуло, ничего не звякнуло вот здесь, – он дотронулся пальцем до виска. – Мне даже в голову не могло придти, что существует какой-то выход.
– Мда, и что сейчас?
– Сейчас я собираю вещи и еду к тем, кто сможет мне помочь познакомиться с моим зверем и научит быть оборотнем.
– Удачи.
– Спасибо тебе. И за то, что мозги попытался на место вправить, и за то, что удачи желаешь.
– А зачем вы меня позвали? Попрощаться?
– Ну, и попрощаться тоже. А еще, вот, держи, – профессор Люпин протянул мне сложенный в несколько раз пергамент. Я протянул было руку, но оборотень хлопнул рукой по лбу. – Подожди, – он положил пергамент на стол и произнес какое-то отменяющее заклинание. – А теперь, держи. Я убрал дурацкую фразу, открывающую карту и еще кое-что. Теперь, чтобы ее открыть, нужно сказать «карта Мародеров». Закрывается простым Фините.
– Так это и есть карта? – я с любопытством повертел в руках пергамент. – Сириус просил профессора Снейпа добыть ее у смотрителя Филча.
– Я забрал эту карту у близнецов Уизли, уж не знаю, как она к ним попала и как они разобрались в принципе ее действия, ведь, если не знать точно, что это, сложно додуматься. Думаю, тебе она пригодится.
– И давно отобрали? – я хмыкнул и прошептал кодовую фразу. На чистом до этого пергаменте стали проступать линии, и в итоге передо мной развернулась схема Хогвартса с движущимися фигурками обитателей замка, обозначенными подписанными именами. Действительно полезная вещь.
– Довольно давно. Но, как преподаватель, я не мог отдать ее своему студенту, – профессор, я начинаю реально вас уважать. В этой ситуации вы повели себя как истинный наставник. – Так, вроде все. До свиданья, Гарри, как только я все улажу, я вернусь, и сразу к Сириусу. Первое время поживу на Гриммо. Твой крестный сам настаивал.
– А что, своего дома нет? – я не хотел обидеть его, мне просто было любопытно. Он все понял и улыбнулся.
– Есть, только вот отношения с родными у меня, мягко говоря, натянутые. Не могу сказать, что я в этих отношениях совершенно не виноват. Но я попытаюсь начать их восстанавливать. Просто, не все сразу.
– Я понимаю. Мне бы тоже многое хотелось сказать родителям, если бы они были живы, – я говорил абсолютно искренне.
– Прости, что не уберегли их, – профессор подхватил чемодан и пошел к двери. – До скорой, я надеюсь, встречи.
С этими словами он вышел из кабинета. Я же задержался, разглядывая карту. Даже уселся за профессорский стол. Меня привлекла точка с именем Г. Грейнджер, которая быстро двигалась в направлении кабинета профессора ЗОТИ.
