Текст книги "КАК УКРАСТЬ АМУЛЕТ"

Автор книги: Shaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4

Я аккуратно и быстро укладывала вещи в мешок, критически осматривая каждую – действительно ли она так мне нужна? Вьючить вещи было не на кого, поэтому каждый фунт имел значение. Пришлось с сожалением расстаться с легкой рубахой, безнадежно испорченной кровью несговорчивого чешуйчатого свисса. Все надеялась отстирать, либо снадобьем оттереть. Сейчас не до того, а тащить на себе лишнюю тяжесть неохота. Да и запашок от потрохов свисса мягко говоря специфический. Также оставила одно одеяло и пустой кошель. Были бы монеты, а куда их пристроить – я найду. Хоть в подол рубахи завяжу. Особо пришлось помучиться с дилеммой казанок – кружка. Вроде и казанок дорог, и кружка – штука удобная, даже в драке. Размышляя над этой проблемой, я немного ушла в себя, поэтому когда из-за двери вкрадчивый баритон прошелестел: «Сай, открой...», я аж подпрыгнула. Метнувшись было к двери, я притормозила и медленно на цыпочках подкралась к щели между неплотно сколоченных досок. Заглянула. В глаз ткнулся наглый ус плюща. Обзор, значит, невозможен. Прислушалась – вроде сопит один козлоногий экземпляр, не отряд. Став на колени, я заглянула в щелку под дверью. Ну и что? Видно тень, но сколько там ног – непонятно.

А, была не была! Приосанившись, я распахнула дверь. Действительно, отряда за дверью не оказалось. На крыльце, небрежно прислонившись к косяку, стоял Таур-Шах, собственной персоной. Прищурив глаза, он плавно оторвал свое плечо от косяка и, вскинув подбородок, пронес себя вовнутрь. Там он небрежно бухнулся на кровать, поджав под себя одно копыто и опершись на колено второго.

– Тебе чего? – я осознавала, что мой голос звучит излишне резко, но лучшая защита – нападение, не так ли? – Пришел пересчитать ляны за постой? Не бойся, не обману. Даже приплачу... за доброе отношение. Вот, считай!

Я небрежно швырнула на кровать остатки собственного богатства. В глубине души я была готова за эти пять лянов нырнуть даже в постель к сатиру, сгрести жадными пальцами вожделенные монетки и перецеловать каждую. Еще бы, пять раз поесть в харчевне получше, неделю кутить в харчевне поплоше. Или агатовые серьги выторговать у ювелира – эльфа...

Но я отвлеклась. Я же гордая и оскорбленная. Быстро кинув угасающий взгляд на золотые монеты, я придала лицу надменное выражение и посмотрела на сатира. О Луна, этот бессребренник, казалось, даже не заметил моей жертвы! Он исподлобья смотрел на меня, как бык на красное, резко двигая челюстями. Держать марку становилось все труднее. Не люблю я лобовые атаки. Проще поулыбаться, со всем согласиться, раскланяться. А потом, темной ноченькой, да в переулочке, да со спины... И дело в шляпе. Непыльно, минимальный риск и почти стопроцентная гарантия.

Демонстративно отвернувшись от гада-сатира, я остервенело затолкала в мешок казанок с кружкой, затянула горловину, и протянула руку к сумке со снадобьями и шаманскими штучками. Но тут Таур-Шах вздохнул. Глубоко и устало, как чудом спасшийся утопающий, но все еще не верящий в собственное спасение. Затем он сказал:

– Сай-лен-Ши-ит.

Да, именно так, по слогам. Хорошо дозируя бархат, мед и сталь в ласкающем слух голосе. Знает, что я падкая на мужские голоса. Даже больше, чем на тугие кошельки. И неважно, что у мужчины рога на башке и копыта, волосами поросшие, – я могу и отвернуться. И слушать, и таять... Правда, полной потери контроля не происходило еще ни разу. Я повернулась к Таур-Шаху и насмешливо улыбнулась.

– До чего же ты докатился! После всего, что вы мне наговорили в Хижине старейшин, ты вряд ли мог бы меня склонить к нормальному разговору. Поэтому ты ворвался сюда как вампир-искуситель, а теперь пытаешься сыграть на одной из моих немногочисленных маленьких слабостях. Ну-ну. Хоть монеты-то пересчитай, а то потом пустишь сплетню, что лучик тебя нагрел...

– Перестань корчить из себя неприступную крепость, Сай. Кого ты надеешься обмануть? Я прекрасно знаю всю подлость и жадность твоей продажной душонки. Да ты удавишься за эти пять лянов на ближайшем хмелеграбе!

– Ого как мы заговорили, Несущий посох! А что ж ты так не говорил, когда вы целым поселением на коленях ползали, умоляли вернуть артефакт цены заоблачной? Но при этом абсолютно не постеснялись торговаться, как гном на базаре! Или когда тут пир горой закатили, дифирамбы пели, посохом своим драгоценным размахивали. Что ж тогда ты не сказал ни о моей душонке, ни о подлости? Или тогда это называлось по-другому, потому что играло вам на руку, а?

От злости меня всю трясла мелкая дрожь. Чтобы не упасть, я подошла и оперлась на подоконник. Надо окно закрыть, а то о нашем разговоре скоро все узнают в подробностях. Я захлопнула створки окна и села на подоконник, предоставив Таур-Шаху рассматривать мой бесстрастный (я надеюсь!) профиль. Скосив глаз, я глянула на кровать. Сатир сосредоточенно рассматривал свое руно. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову и вкрадчиво проговорил:

– А как же тогда честь твоего клана, а? Лунные Лучи никогда... да-да, НИКОГДА не подводили тех, кто им платил. А ты убила заказчика. Он тебе доверился, может, даже деньги показал. А ты пожадничала да и грохнула его втихаря, монеты прокутила, а потом к нам подалась, отсидеться. Или скажешь, что все было не так?

Когда мне не верят, я завожусь даже быстрее, чем когда меня буравят чем-нибудь. А издевательский прищур сатира как раз и был рассчитан на то, чтобы лишить меня остатков душевного равновесия. Но я огромным усилием воли подавила в себе желание вцепиться в нахальную козлиную морду и разорвать ее на кусочки, перекусить ему шею и наслаждаться фонтаном алой, еще живой крови...

Кажется, я даже заскрежетала зубами от желания воплотить картинку в жизнь. Сатир с интересом следил за моим лицом, и немного отодвинулся. Я отвернулась и посмотрела сквозь яркий витраж на улицу. Солнце светило густым, желто-оранжевым светом, в мареве покачивались васильки и анемоны. Поселок вымер, только пара маленьких собачонок лежали в тени хмелеграба, высунув языки и закатывая глазенки.

– Ты глуп, козлоногий, – опустошение в душе после яркой вспышки ярости как нельзя лучше подходит для разговора с потенциальным врагом. Тебя ничто не задевает, а голос звучит на одной ноте, монотонно и печально, – ты удивительно глуп. Я слишком хочу еще пожить, чтобы подряжаться на сомнительную сделку с кровожадным оборотнем, даже за огромную сумму. Тем более что в этой истории с самого начала появилось слишком много совпадений. Я – сама себе охрана и советчик, и никто, даже самый лучший из клиентов, не достоин того, чтобы я погибла от собственной глупости. Понятно тебе?

– Непонятно. Он же был готов заплатить.

– За что? За то, что я пойду с ним в Захлебень, украду у кое-кого кое-что и принесу это кое-что кое-кому в Гритерн. Как можно говорить о деле с таким скрытным заказчиком?

– Но миссия Варлока была делом чрезвычайной важности, даже для нас. Все Древние расы в большей или меньшей степени были вовлечены в эту войну...

– Какую войну? Очнись, сатир! Уже месяца четыре как все жители Большого Мира подписали свиток Перемирия.

– Сай, ну не говори чего не знаешь. Ты мало смыслишь в политике вообще, а в политике проведения магических обрядов – тем более! – Таур-Шах сердито взмахнул руками и соскочил с кровати. В запале он принялся вытаптывать циновку, расхаживая от стола к окну. – Маги Сатолии, как ты знаешь, затеяли ту войну за чистоту использования магии, особенно боевой, в корыстных интересах. Не владея искусством преобразования и фильтрации нисходящих, а особенно восходящих вихревых потоков...

Тут мне пришлось перебить увлекшегося Таур-Шаха.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Да мне и неважна суть этого конфликта. Пусть хоть заплюют друг друга серной кислотой, меня это не касается. Все вы, чародеи, ненормальные.

– Ты просто безмозглая гномиха! – потрясал кулаками сатир, нависая над моей головой. – Ты абсолютная идиотка! Слушай, пока я не выкинул тебя из Гнезда насовсем...

– Я и сама собиралась уходить. Так что угрозы твои меня не задевают, а рассказы про магов, козни и политику прибереги для завлекания юных дев. Им понравится.

С этими словами я спрыгнула с подоконника, решительно подхватила мешок и остальные пожитки и гордо пошагала к двери. Но сатир, видно, уже сообразил, что перегнул палку, потому что обхватил меня сзади лапищами и забормотал, щекоча ухо дыханием:

– Извини, я не хотел кричать. Просто это очень важно для продолжения наших магических традиций. В амулете, который Варлок просил тебя украсть, нет ничего особенного. Но он может помочь в ритуале Запечатывания одного капища. Это очень важно, очень. Сай, пожалуйста, послушай еще немного. Может, ты поменяешь свое мнение по поводу Варлока и ... даже нас.

– Говори.

Таур-Шах выпустил меня и устало плюхнулся на кровать. Я сбросила на пол мешок и вернулась на подоконник.

Второй раунд.

Но на этот раз сатир тактику сменил кардинально. Максимально приблизив модуляции голоса к особо соблазнительным, он заговорил, не отводя взгляда от трещин на потолке:

– Варлок – чародей и воин. Один из лучших воинов Общины Белого Волка. О них мало кто слышал. Новости да слухи из Окраинного Мира редко долетают до наших мест.

– Он из Окраинного Мира?!

– Да, Сай. Оттуда.

– Так что же понадобилось от меня такому выдающемуся... жрецу, а? Ты мне врешь, Таур-Шах.

– Дослушай, лучик. Вся магия Древних рас черпает силы из общего источника. Природы. А человеческие маги не могут воспринимать ее в чистом виде, им нужны сооружения вроде молелен или капищ для подпитки. Во-первых, они выполняют роль резонатора, собирая энергию в концентрированный луч, а во-вторых, очищают ее от примесей огневиц, посторонних призраков, неупокоившихся душ и вообще. Так вот, Община Белого Волка – одна из лучших в использовании магии природы в ее первозданном виде. Мы узнали, что эта дурацкая война не была бы обьявлена, если б не один клан, который мутит воду. Они каким-то образом склонили ближайших советников Вершителей на свою сторону, и магия природы была обьявлена разрушающей и опасной.

Таур-Шах перевел дух и наконец взглянул в мою сторону. А я, кажется, забыла дышать, настолько меня очаровал голос сатира. Правда, смысл того, что он мне говорил, потряс меня куда меньше. Ну маги, ну поссорились... Большое дело! Подперев щеку рукой, я полузакрыла глаза и позволяла музыке мужского голоса качать меня на волнах истомы... А Таур-Шах продолжал:

– Для того, чтобы склонить на сторону природы ее заблудших детей, нужно замутить поток на капище этих мятежных жрецов. Амулет для проведения ритуала был утерян очень давно. Мы его нашли. Теперь его нужно выкрасть, не привлекая внимания. Под видом обычного грабежа. Варлок отправился "на дело", но тут ему подвернулась парочка наших травниц. Хи-хи, ха-ха, – они его и приволокли к нам. – Сатир захихикал, и глаза его блеснули. – Правда, он успел еще с местными помахаться... В общем, Гианта лично занималась сборкой Варлока, а меж тем мы посоветовали ему тебя найти и попросить помощи. Побольше монет посулить...

– Веночек соорудили... – не сдержалась я. – Может, вы ему и про мою метку рассказали, и про то, где я заседаю, а?

– Ну, должны же мы были его предупредить, вооружить, так сказать... – сатир сел на кровати и зевнул. – Фу, уморился я с тобой. Да, так к чему я веду – денег тебе действительно отсыпят побольше, но и риск огромный. Говорю честно. Но если ты не возьмешься, – даже не знаю, что будет. Наверное, убьем мы тебя.

Потрясающе. Я счастлива. Прямая угроза – это тебе не дипломатические расшаркивания. Раз, два – и самое милосердное, что со мной сделают – это затопчут. Кентаврами. Жуть! Я выложила свой последний козырь:

– Но после нашего с Варлоком...эээ...конфликта мало того, что ваш чародей мертв, так еще и давненько мертв. И даже если вы эту тухлятину воскресите, вряд ли он захочет продолжать со мной сотрудничать. Так что я пошла.

Я хватаю мешок, сумку и очень нехотя тащусь к двери. Но правду говорят, что любопытство кошку сгубило. Да и упоминание о гарантированной оплате ласкает душу. А, будь что будет. Решительно бросаю мешок и разворачиваюсь лицом к откровенно ухмыляющемуся сатиру.

Ничья.

Занавес.

– Поаккуратней, леший тебя забодай! Не железная, небось!

– А ты не дергайся, не дергайся. Зато красавица будешь – и-и-и какая! Вот еще немножко... да наклонись ты, течет же!

– Да ну тебя к лешему, и зачем я только связалась с тобой, косорукой!

– Ах я косорукая!! А сама кто? Ведьмака спящего порешить и то не смогла как следует!

– Малька, не отвлекайся! Все глаза залила ...

Думаю, и так понятно, что перебранка между мной и травницей касалась уничтожения той самой шишки, из-за которой я боялась вылазить из леса. Я сидела над миской, склонив голову и развязав ворот рубахи, а подлая лекарка с удовольствием обтирала мою шишику каким-то жгучим снадобьем, уверяя, что за день от шишки и следа не останется.

Предательство травницы я, конечно, простила, великодушно напомнив себе, что иногда поступала куда как хуже. Тем более что простодушная травница чувствовала себя немного не в своей тарелке и с таким рвением кинулась меня лечить, что я уже жалела о том, что попалась в ее руки. Кстати сказать, бледнела шишка на глазах, поэтому переругивались мы исключительно для того, чтобы спустить пар – очень уж мы перетряслись и понервничали за утро.

Пока Таур-Шах умасливал меня в хижине, старейшины, оказывается, спешно решали, что делать с Варлоком. И как только я согласилась помогать им в возвращении артефакта, тут же атаковали меня с расспросами про подробности убиения их драгоценного коллеги. Узнав, что я не отсекла ему голову, они просто до потолка запрыгали от радости, обозвали кровопийцей и неумехой и попросили никуда не уходить из Гнезда, пока не отыщут труп.

– Сай, да нагнись же ты над миской.

– И когда тебе надоест меня мучать-то?

– Да я уже почти закончила. Сейчас намажу мазью и все будет отлично.

Ну наконец-то. Я выпрямилась, стойко поморщилась от очередного издевательства над моей шишкой и выдохнула. Малька суетилась, сворачивая свои баночки-скляночки. Люблю я сидеть в хижине Мальки. Светлая и просторная, она вкусно пахнет травами и солнцем. Потолок и стены увешаны пучками трав, амулетами и чистыми полотнищами, за окнами – озеро. Травница обожает воду, странно, что родилась она не нимфой. Ее хижина – пожалуй, единственная, построена на сваях посередине небольшого озерца, поросшего кувшинками и лилиями. Как-то я спросила Мальку, не докучают ли ей комары, но она только посмеялась. Может, это смешно, но комары от запаха ее снадобий точно моментально дохнут, причем по всему поселению.

Прибрав, Малея присела рядом со мной на лежанку, покомкала в руках вышитое покрывало и робко посмотрела мне в глаза.

– Ты чего?

– Прости меня, Сай. Ты знаешь за что. Просто я на минуту забыла, кто ты, и чем ты занимаешься. Я ужаснулась тому, что моя подруга могла подло поступить.

– Ага, но потом ты сообразила, что твоя подруга – это убийца в непонятно каком поколении и приняла это?

– Да.

Как просто, а? Приняла меня вместе с моими шрамами, подлостью и окровавленными руками. Мечта любого мужика. Но она не женщина, она мавка. Дитя природы, а ее закон суров – или ты, или тебя. Каждое живое существо чем-то кормится, и одновременно служит пищей другим. Мудро и жестоко.

– Малька, а что, полнолуние этой ночью или следующей?

– А ты не чувствуешь? – мавка казалась удивленной. Она потянулась, как кошка, и обхватила колени руками. – Этой. Сай...

–Что?

– Расскажи мне про Варлока.

Хи, а зачем это ей?

– Малька, ты влюбилась?

– Нет! – мне на голову обрушилась подушка. Ухватив конец подушки, я потянула на себя, мавка – на себя. О луна, как хорошо иногда забывать, что нужно всегда быть начеку! Какое облегчение быть здесь, в поселении, и не думать о своей спине.

– Ладно, – я отпустила подушку и откинулась, оперевшись головой о стену. – Он – маг и воин, из общины Белого Волка, из Окраинного мира. У него замечательные черные глаза. Правда, иногда они желтеют и светятся в темноте, как у зверя. Он сам как хищник, легкий и сильный.

– Ого, – глаза Мальки искрились смехом, – да в него кто-то другой влюбился...

– Мавка, ты мерзкая, ты знаешь об этом?

Я посмотрела на солнечный луч, дрожащий на светлых досках пола, потом перевела взгляд на заинтересованную мавку.

– Нет, не влюбилась. Я его не знаю, ни какой он как человек, ни какой он маг, ни какой он зверь... Он.. как тебе сказать... он – мертвец.

– Это я знаю. Даже знаю, по чьей милости.

– Нет, ты не поняла. В этой общине самые уважаемые члены, присягнувшие какой-то книге, после смерти превращаются в волков. Они уходят жить в леса вокруг своего городка, и как покидают этот мир потом – неизвестно. Так вот, – я замолчала и щелкнула по пучку трав. Запахло лесом и покоем. – Так вот, если этим волкам отсечь голову, они уже не вернутся. Но если их убить по-другому, то можно провести обряд возврата. Только надо иметь оружие, которым их убили или ранили.

Глаза Мальки были как вода в озере. И почти такого же размера, как ее озеро.

– И это оружие у меня есть. Понимаешь?

– Понимаю...

Мавка встала и подошла к окну. Глубоко вздохнула. Наверное, она все-таки неровно дышит к этому оборотню, если так переживает. А может, она что-то знает о миссии, об этом проклятом мятежном капище.... Думаю, при замутнении капища убьют всех его жрецов, и некому будет радеть о чистоте магии. Хорошо это или плохо – не знаю. Да и не хочу знать.

– Пойду я, Малька. Посплю часок. Разбуди на закате, хорошо?

– Хорошо. Ты куда-то пойдешь ночью?

– Мне нужно поговорить с луной. Я обещала жертву Селене. И еще... Малька, неужели я такое чудовище?

Ну зачем я спрашиваю? Как будто я не знаю.

– Нет, ты просто Лунный Луч. И это не изменить. Это твоя суть, твой путь. Ты должна его пройти. Откажешься от своего пути – погибнешь. Завянешь, как цветок. – Голос травницы зазвенел и отразился от гладкого зеркала воды за окном. – Нет в мире зла и добра. Есть пути. Они одинаковы для природы. Главное, пройти свой путь до конца, не дрогнув. Мнения людей и других рас ничего не значат для того, кто не изменяет себе и не ломает себя в угоду сомнительным ханжам. Помни это, лучик.

Я смотрела в глаза травницы, в которых светилась мудрость, недоступная большинству людей, и не могла не поразиться. Она молода, как и я, но ее глаза – это глаза Времени. Оно знает столько, что людям и не снилось, да им и не понять никогда.

Я вздохнула и пошла спать.

Глава 5

Поспать не удалось. Только я закрыла глаза и уже было унеслась в мир сновидений, как в дверь загрохотали. Я буркнула, чтобы заходили, и устроилась поуютнее. Ну их, я устала. Влетевший генерал кентавров сиял, как начищенный лян.

– Мы нашли его! Сайлен-Шиит, пойдем. Нужен твой нож.

– Не пойду. – Я натянула одеяло на уши и засопела. – Не смотри на меня так, я сделала что могла. Рассказала обо всем, указала место, пообещала отдать нож на растерзание оголтелым шаманам. Что еще ты хочешь от меня?

– Бери нож и пошли. – Кентавр острием пики стянул одеяло на пол и хрюкнул. – Одевайся и пошли, старейшины ждут.

Я перевернулась на живот, светя голым задом, и злобно сверкнула глазами на генерала.

– Уйди, я оденусь и прийду. Вы хоть не заставите меня при обряде присутствовать? А то проснется упырь и загрызет меня раньше, чем вы ему все расскажите.

Кентавр насмешливо хрюкнул еще раз и исчез.

Пришлось тащиться к старейшинам. Одеваясь, я вспомнила вслух всех их родственников и сородичей, а заодно всех близких и родных трупа. То есть Варлока. Так, за компанию.

В зале хижины старейшин царило оживление. Шаманы-сатиры столпились вокруг стола, на котором лежало тело Варлока. У меня сердце заколотилось, когда я глянула на него. Казалось, он спит, только черная кровь на шее и рубахе напоминала о моем предательстве. Да, это было предательство. И сейчас мне было нехорошо на душе как никогда. Почему-то мне захотелось, чтобы он простил меня и понял, почему я сделала то, что сделала. Хотя требовать этого я не смогу, духа не хватит.

– Ты принесла нож? Давай. – Таур-Шах возник как из-под земли возле меня. Темно-зеленая тога, венок из омелы на голове. На шее блестит золотой знак Несущего посох.

Я протянула ему нож и уже намеревалась выскользнуть за дверь, как старейшина-сатир обратился ко мне:

– Сайлен-Шиит, останься. Ты лишила жизни этого воина, и ты первая увидишь его глаза, когда он проснется. Или ты думала, что мы сами будем отдуваться за тебя?

Так я и знала. Хуже уже ничего быть не может. Ладно, я останусь. Селена, с меня причитается. ПОМОГИ!

Шаманы выстроились вокруг стола. Вспыхнули глаза старейшины, зеленая волна прокатилась над столом и замерла куполом. Шаманы тихо запели какой-то речитатив, а молодые сатиры зажгли курильницы на массивных кованых треногах. Дымок пополз по залу, окутывая фигуры в тогах. Речитатив стал громче, быстрее, требовательнее. Таур-Шах приблизился к старейшине, держа в руках мой нож. Только б они его не загубили. Старейшина взял чашу, стоявшую у головы Варлока, и влил в нее вязкую темную жикость из пузырька. Тяжелый густо-сладкий запах чуть не отправил меня в обморок. Взяв чашу двумя руками, старейшина поднял ее над головой и громко произнес несколько слов под аккомпанемент речитатива, уже гремевшего под потолком зала и волнами отражавшегося от стен. У меня закружилась голова, но тут шаманы, стоявшие в ногах тела, расступились. Повинуясь жесту Таур-Шаха, я подошла на негнущихся ногах к краю стола и робко посмотрела на труп. Он не двигался. О луна, если он сейчас встанет, я закричу. Или заплачу. Или забьюсь в истерике – я никогда еще не видела ни одного подобного обряда.

Таур-Шах быстро подошел ко мне. В руках у него был мой нож и маленькая плошка. Поставив ее к ногам Варлока, Таур-Шах схватил меня за руку, взмахнул ножом и струя моей крови ударила в плошку, брызгая на труп. Странно, но я только дернулась, тупо глядя на струю собственной крови. Говорят, такое может быть, если человек находится в трансе. Хотя использование крови в обряде для меня вещь привычная... Набрав в плошку достаточное количество, Таур-Шах лизнул рану и кровь перестала идти. Шаман, одним словом. Затем он то же самое проделал со своей рукой. Кровь, смешиваясь в плошке, запузырилась и захлюпала. Торжественно взяв плошку, сатир подошел к старейшине. Певцы замолчали, и тишина показалась просто оглушающей. Залепив уши, она ощутимо вливалась в мое тело, заполняя напряжением, как перед грозой. Я слушала, как мое тело откликается на энергию живой крови, напрягается и расправляется. Обычно я сравниваю это чувство с тем, как птица расправляет крылья для полета.

Медленно, осторожно старейшина начал по лезвию моего ножа вливать кровь в чашу. Воздух вибрировал, зеленый купол засветился еще ярче. Когда последняя капля упала в чашу, речитатив грянул с новой силой. Старейшина наклонился над Варлоком и ... ножом разрезал нанесенную мною рану. Думаю, мои глаза сейчас стоили того, чтобы на них посмотреть. Да они чуть не выпали от удивления!

Таур-Шах подскочил сбоку и, гортанно выкрикивая какие-то странные фразы, влил содержимое чаши в открывшуюся рану. Тело Варлока выгнулось дугой. Каждая мышца сокращалась отдельно, тело корчилось и тряслось. Речитатив загремел громом, шумом водопада, камнепадом в горах...

И Варлок открыл глаза.

Желтые, светящиеся, злющие-е-е...

И увидел меня.

Шаманы ринулись к нему, схватив за руки-ноги, прижимая к столу. И тут Варлок начал превращаться. Описывать процесс я не буду, так как у меня не хватит слов для описания жуткого зрелища превращения одного тела в другое. Огромное, волосатое, белоснежное.

Старейшина погасил взгляд, зеленый купол исчез. Положив руку на шею монстра, он сказал:

– Варлок, с возвращением.

Волк отрегулировал огонек гнева в глазах и повернул морду к старейшине. Полузакрыв глаза, он промолвил:

– Благодарю тебя, Перан-Шах. Я в долгу у тебя. – Затем он повернулся в мою сторону, окинул взглядом и процедил: – Отдай ее мне, Перан-Шах.

И тут я вспомнила, что у меня есть ноги. И что пора их делать.

Медленно пятясь, я не могла оторвать глаз от светящихся радужек волка. Варлок зарычал и напрягся, силясь освободиться от рук, вжимающих его в стол. И нервы у меня не выдержали.

Развернувшись, я молча (!) рванула к двери и вылетела на солнечный свет с огромным облегчением. Не останавляваясь, я пролетела к своей хижине и, привалившись спиной к двери изнутри, еле перевела дух. Теперь моя судьба была в руках Таур-Шаха и старейшин. Если они не растолкуют глупой скотине, что он возвращен благодаря мне, и что я сожалею и согласна (за десять тысяч, разумеется) лезть хоть к лешему на рога, то мне конец.

Поразмыслив, я все же пришла к выводу, что Таур-Шах, как непревзойденный дипломат и мой друг, все-таки сможет утихомирить этого зверя. Глотнула концентрированной настойки валерианы, разделась и завалилась спать. Затухающим разумом я успела оправдать себя тем, что во сне умирать приятнее.

Закатное солнце уже успело покраснеть и наливным яблочком медленно катилось к горизонту. Ветерок трепал листочки хмелеграбов, пускал «змейку» по траве. Квакушки настраивали свои голоса для ежевечернего концерта. Голоса проходящих мимо окна обитателей Приграничного Гнезда звучали приглушенно и устало.

Я проснулась сама, когда солнце схватилось одним из лучиков за мо й нос в надежде удержаться еще чуть-чуть на небосклоне. Ничего у него не вышло. Я чихнула, села на кровати и лучик, беспомощно скользнув по подушке, затрепетал от обиды. Ничего, переживет. Цикличность, брат, в природе никто не отменял. Еще вернешься.

Я потянулась к валявшимся на полу штанам и сапогам. Затем поплутала в рукавах рубашки. Пригладив пятерней волосы, глянула в зеркало на комоде. Выспавшееся лицо показалось даже красивым. Ха, знай наших!

Настроение было хорошее. Я проснулась – значит, старейшины умудрились уговорить Варлока не спускать с меня шкуру прямо сейчас, или хотя бы поговорить перед растерзанием. Это вселяло надежду. Ведь Варлок хоть и зверь, но самец. А я выспалась. Разговор мог бы получиться... Я обольстительно улыбнулась своему отражению и тряхнула гривой волос, блеснув глазами. Хороша я, огневица, ух как же я хороша!

Напевая фривольный мотивчик услышанной в Черной Топи "любовной баллады", я два раза присела и три раза нагнулась. Все, разминка окончена, можно пойти поискать травницу. Видно, мой рассказ о глазах воина, мага и сильного зверя все-таки попал в точку, и преданная лекарка суетится сейчас возле возвращенного Варлока, отпаивая, обтирая и массируя. Я мечтательно ухмыльнулась – любви, страсти и желанию покорны все расы в этом мире. Да и в других мирах, я думаю, тоже.

На улице было тепло и спокойно, легкий ветерок больше успокаивал, чем бодрил. Лениво проходя мимо дворов и хижин, изредка раскланиваясь со знакомыми и приятелями, я добрела до озерца травницы. Хижина молча глянула на меня окнами с наглухо задернутыми занавесями. Любопытно. Втайне надеясь на бесплатный цирк, я перешла мосточек и резко толкнула дверь с кличем базарной торговки: "Малька, ты тута?".

Она была "тута". Травница стояла у стола, аки невестушка, и ручками белыми самолично совала в сумку Варлока пузырьки, травки и баночки, а глазками такие "бесята" пускала, что аж зайчики по стенам прыгали.

И он тоже был "тута". Добрый молодец, одетый небрежно, и от этого еще более притягательно, стоял рядом с Малькой, жарко дыша над плечом. Ишь, навис над девушкой, волосами ушки Малькины щекочет. От моего вопля они разом вскинули головы и уставились на меня очень недоброжелательно. Малька, не отрывая от меня глаз, автоматически запихала в сумку Варлока полотенце и шарила по столу рукой, что бы еще такое туда затолкать. А Варлок сначала удивился, отступил от травницы на полшага, оперся на стол кулачищем. Потом его глаза прищурились и блеснули насмешливо и презрительно.

Мне стало стыдно. За то, что так мелочно попыталась внести неразбериху в стан врага, который и врагом-то не был. За то, что повела себя, как пьяный тролль в доме у случайной подружки. За то, что пришла в грязных сапогах...

Нужно было что-то сказать или сделать, причем изящно и непринужденно, да так и оставить их стоять с открытыми ртами. Но, как назло, ничего на ум не приходило. Посему, проблеяв, что зайду попозже, я позорно покинула поле боя, надеясь, что Варлок за мной не погонится и не станет сводить счеты возле хижины своей прелестницы.

Сидя в зарослях меч-травы, дабы не мозолить глаза охочих до сплетен соседушек, я слушала шорох ветра и все больше проникалась покоем этого вечера. Сегодня полнолуние, время Жатвы и Воздаяния. Жертва будет большой, сочной, вкусной... О луна, Селена – покровительница, никогда ты не оставляла меня своей милостью, так не оставь и впредь. Жди, мой Ведущий, этой ночью ты опять напьешься всласть ...

Бах. Хлопнула дверь малькиного домишки. Я подхватилась и осторожно раздвинула двумя пальцами высокие побеги меч-травы. Варлок, держа в левой руке набитую сумку, неспешно спускался с крыльца. Легкая рубаха, заправленная в штаны, красивыми складками обнимала его плечи. Ворот был развязан до пупа (если он у оборотней, конечно, есть). Под рубахой болталось с пяток разноцветных амулетов.

Подойдя к ближайшему кусту, оборотень нагнулся, оторвал молодой побег и сунул его в рот. Откинул со лба волосы, огляделся. Фу ты, да что ж ты застыл? Стоит, осматривается, вроде ждет кого-то...

Наконец он отбросил измочаленную веточку, принюхался, и в три прыжка подскочил к моему убежищу. Широко расставив ноги, он навис над моей бедной головой, вдавив свободной рукой в землю и не давая подняться. Я попыталась брыкнуть его ногой, не попала и смирилась. Варлок зарычал, глухо и выжидающе. Я задрала лицо вверх, хулигански прищурила глаз и глубоко вздохнула. Ну давай, кусай меня, упырь недобитый. Нож мне так и не отдали, с топором по поселению лесного народа бегать глупо, в магических школах не обучалась, – так что жертва подана в теплом виде, жрите, чтоб вы подавились.

Варлок прожег меня ненавидящим взглядом и прошипел:

– Ты подлая дрянь. И я живьем спущу с тебя шкуру. Готовься, наемник, старейшины мне тебя отдали ... в качестве компенсации морального ущерба.

– Так начинай, пугало великое. Зачем болтать языком впустую? – когда мне от страха отказывает голова, язык начинает самостоятельно геройствовать, подставляя под удар. Но не отрежешь же...

– Я это сделаю потом, после того, как ты поможешь нам выкрасть амулет. И не хотелось бы мне окроплять твоей ядовитой кровью эту священную землю.