Текст книги "КАК УКРАСТЬ АМУЛЕТ"

Автор книги: Shaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Увесистый нож с отличной рукояткой, инкрустированной самоцветами и костью, с противным хрустом впился в бревно, оцарапав насмешнику щеку.

– Ладно, а теперь давай поподробнее. А то эту совершенно потрясающую историю можно трактовать как хошь. Имена, адреса, приметы. Да, и не забудь уточнить, что же все-таки заимствовать.

– Так ты берешься или нет? – помрачневший заказчик выдернул нож из бревна и задумчиво повертел его в руках, силясь найти клеймо. Угу, клеймить оружие – не наш профиль, лишняя реклама нам ни к чему.

– За что браться? – я уже начинала терять терпение. – Совершенно случайно я на тебя натыкаюсь, потом ты непонятно как избавляешься от профессиональных убийц, а теперь ты напрямую требуешь с меня еще и обещания. Мои обещания дорогого стоят. Почему ты не обратился к посреднику? Одного ты знаешь...Папаша Рон. Кажется, вы встречались.

Хитренько сузив глаза я вперилась взглядом в полыхнувшие злостью угольки его глаз. Проняло, красавчик. Ты даже не подозревал, что я тебя знаю.

– Я искал встречи напрямую, без посредников. Слишком деликатно это дело. И когда ты появилась в моей комнате...– мужчина насмешливо откинул голову, – я посчитал это знаком свыше. И потерять твой след означало еще пару месяцев блуждания по этой богами проклятой земле.

Внезапно он сгорбился и закрыл руками лицо.

– Слишком много поставлено на карту. Посвящать в подробности посторонних означает завалить дело. Даже сплетни могут все испортить. Без специалиста твоего уровня мы не справимся.

Поскольку мне жутко польстило такое признание моих талантов, да и интрига выглядела на редкость многообещающе, я не смогла удержаться от торжествующего хмыка. И еле успела увернуться и поймать нож, запущенный мне в голову.

– Эй, это мой любимый! Сам потом будешь в темнотище шариться, искать...– любовно вытерев лезвие о штанину, я сунула нож за голенище и протянула руку – Я Сай.

– Варлок. – Рукопожатие мне понравилось, твердое и решительное.

– Так сколько ты мне заплатишь?

– В случае успеха на всех этапах операции ты получишь десять тысяч.

– Золотом?

– Золотом. По рукам?

– Не спеши. Так что, ты говоришь, нужно украсть?

Угольно-черные глаза торжествующе сверкнули.

– Всего лишь амулет.

Глава 2

– А вот теперь, Варлок, ты будешь как никогда красноречив. Ты расскажешь мне все, причем быстро, разборчиво и очень правдиво. Начинай. Да, и не забудь объяснить, наконец, кто ты к лешему такой и почему у тебя повадки оборотня.

Этот нехитрый монолог я произнесла монотонным, совершенно бесстрастным голосом, с лицом, застывшим под маской абсолютного равнодушия. Я сидела над его головой, вытянув ноги и расплющивая ступнями кисти его рук, прижатых к мокрой от утренней росы траве. Вдруг он чародей, так хоть боевых заклинаний изобразить не сможет. Стимулятор откровенности я использовала старый и многажды проверенный: все тот же многострадальный нож с костяной ручкой, который я якобы небрежно поднесла к шее собеседника. Самое уязвимое место – под нижней челюстью, возле уха. Там такая мягкая ямочка, острие как в масло входит. А уж если с охотой полоснуть... Короткий крик, попытки зажать рукой бьющую под нешуточным напором алую струю... Я тряхнула головой, отгоняя наваждение, и с издевательской усмешкой уставилась на Варлока.

Накануне ночью меня хватило только на крепкое рукопожатие и загрызание куска сыра. Варлок отказался от еды и лег спать, отвернувшись от меня и костра, с головой закутавшись в плащ. Такая беспечность меня удивила, но обдумывать его поведение я была не в состоянии – страшно болел ушибленный лоб. Поэтому я решила все-таки поспать, а уж утром, на свежую голову, потолковать с ним на все интересующие меня темы. Порывшись в сумке с травами и обмазав гигантскую шишку чистотеловой мазью, я с чистой совестью придвинулась поближе к догорающим сучьям и отключилась.

Солнце только-только успело одним глазком выглянуть из-за затянутого темными тучами горизонта, а лес уже проснулся. Защебетали разбуженные птахи, завозились в ветвях нависавших над нами деревьев. Пронзенный солнечным лучом сизый туман начал медленно растворяться, как зловредный призрак, нарвавшийся на чародея. Мошкара, основательно подмокшая в обильно выпавшей росе, сушила крылышки в слабеньких первых лучиках осеннего солнышка и хоть не портила пейзажа своим надоедливым зудом. В общем, моя романтическая душа восхищалась тишью и красотой сей картинки. Варлок же моих восторгов явно не разделял.

От злости он так сжал челюсти, что зубы заскрежетали не хуже, чем у настоящего оборотня. В глубине черных омутов глаз зародилось очень не понравившееся мне волнение, и светящаяся желтизна начала постепенно заливать радужку. Торопливо пырнув ножом поглубже, я проговорила:

– Только поробуй перекинуться, или как там это у вас называется. Пикнуть не успеешь. И потом, – подозрительно ласково промурлыкала я, наклоняясь к самому его уху, – кто ж тогда поможет вам, неумелым, с обчищением несчастного колдуна?

– Чертова психопатка! Зря я вообще с тобой связался. Без тебя управлюсь...

Внезапно все его тело свело жестокой судорогой, выгнулось дугой, а под кожей задвигались комки беспорядочно сокращающихся мышц. Глаза начинали прибретать неестественно огромные размеры (для человека, разумеется) и фосфоресцирующий ярко-желтый цвет, пронизанный молниями прожилок цвета майской травы.

Остолбенев от подобной наглости – позвольте, уважаемый, так кто кому тут угрожает все-таки? – я чуть было не выпустила его руки. Но вовремя взяла волю в кулак, решив поистеричить как-нибудь в другой раз и в более спокойном месте, и навалилась всем телом на ноги, надеясь не дать ему вывернуться из-под меня и выгадать себе пару секунд для решения проблемы. Маленький розовый шарик негромко тренькнул, когда я раздавила его пальцами над лицом вконец осатаневшего пленника, и серебристо мерцающей пудрой осел на коже. Финальный рывок, и его тело, приняв нормальный облик, размякло и кулем осело на траву.

Разом осознав, насколько я выдохлась, я откинулась на спину и попыталась расслабить мелко дрожавшие конечности.

Сонный порошок, в принципе, вещь абсолютно безвредная, просто помогает отойти в мир Морфея нервным и легковозбудимым особам. Но при некотором желании и добавлении парочки компонентов он цементирует сознание жертвы часов эдак на пять. Ну, при условии, что порошок жертва вдохнет в течение минуты после распыления. Но рисковать мне страшно не хотелось. Если он таки оборотень, или ведун, или еще леший знает кто, то он меня разыщет даже по ту сторону Драконьего Хребта, запах-то свой я уж никак перебить не сумею.

Очень не люблю убивать красавчиков, но с подобными тварями рисковать не стоит. Я рывком села и внимательно посмотрела на спокойное лицо спящего. Даже в таком расслабленном состоянии он выглядел, как волк, напяливший на себя овечью шкуру. Я откинула кончиком ножа пряди отросшей челки, упавшие ему на глаза. Вгляделась повнимательнее – в отключке, не притворяется. Тут он завозился, заурчал и отвернулся от меня. Ты гляди, как мы спим! Оказалось, что сзади его волосы были сплетены в короткую косицу, перехваченную тремя или четырмя тонкими кожаными шнурками разных оттенков коричневого и серого, с нанизанными на них бусинами, камешками и стекляшками. Повинуясь непонятному порыву, я стянула с его головы шнурки, надеясь загнать их кому-нибудь под видом амулетов, и сунула в голенище. Потом подтянула к себе его сумку и самозабвенно принялась в ней рыться. Ничего особенного, вроде большого и туго набитого кошеля либо карты с подробным описанием миссии, там и в помине не было.

Плюнув, я собрала свои пожитки, торопливо сжевала оставшуюся краюху хлеба, и снова со вздохом повернулась к Варлоку. К сожалению, годы ..ммм...работы доказали, что благородство – просто непозволительная роскошь для наемника.

... – Я сохраню тебе жизнь, паршивец. Но только потому, что ты не разобрался в ситуации. Да ты еще и зеленоват для такого бесславного конца.

  – Конечно, госпожа, конечно... Кто бы мог подумать...

Мда, кто бы мог подумать... Я хорошо подумала. Потом. Когда валялась в горячке недели две, а молодая мавка извела почти все свои лекарственные запасы, залечивая оставленную отравленным ножом рану в моей спине и умиляясь легкости исхода ...

И таких ошибок я больше не совершаю, себе дороже. Упрямо сжав губы в тонкую ниточку, я взяла нож. Порешить его и забыть от том, что... он мне пообещал десять тысяч лянов. Да за такие деньги можно месяц ни в чем себе не отказывать даже в столице. Не говоря уже о более скромных поселениях.

Пока алчность боролась с инстинктом самосохранения, я нервно перекладывала нож из руки в руку, примеряясь, и тут самосохранение победило. Действительно, а вдруг сожрет ненароком? Псих. Я нагнулась над телом. Резкий взмах – и капли крови упали мне на лицо, клюквенной россыпью брызнули на ворот рубашки. Запах смерти ударил в нос, сладковатый привкус крови сжал горло стальной хваткой. Брезгливо сглотнув, я подхватила свои пожитки и торопливо растворилась среди деревьев.

Опустившиеся на лес сумерки только усугубили мое бедственное положение. Леденящий душу холод коварно вползал за шиворот, выхолаживал тяжелую, набравшуюся влаги болотистых испарений одежку. Тяжело опираясь на вырубленный по дороге посох, я брела по болотам с самого утра, не приседая. Неспокойно было на душе как-то, и мысли одна мрачнее другой кружили вокруг моей головы, как нетопыри.

В кои-то веки проснулась не то чтобы совесть, но что-то похожее, и с довольным урчанием грызло меня изнутри. Вспомнилось, как тяжело ему было пересилить себя и попросить о помощи; как он, явно нарочно запустив в меня веткой, все-таки не бросил, не ограбил. А какие черные у него глаза! Утонуть можно... Вот леший, вечно меня на голодный желудок посещают неутешительные мысли.

Наконец я выбралась из трясины на более-менее сухой участочек земли, окруженный тремя довольно внушительными хмелеграбами и парой-тройкой кустов, которые здорово смахивали на бакхарис. Ну и леший с ними, главное что не глотни. Утоптав местечко для костерка, я потопала к кустам за хворостом. Как-то раз я вот так же собирала хворост, когда мои ноги в мгновение ока облепили живые корни хищного растения и потащили к своему основанию, откуда уже высунулись в предвкушении ужина более мелкие и тонкие корешки. Я тогда сровняла кустик с лицом земли, не перенеся мысли о проникающих в мою плоть живых щупальцах и впрыскивающих туда парализующий яд.

Весело затрещали веточки потоньше, искры пыхали во все стороны, когда огонь подбирался к более сырым и толстым веткам. Примостившись на мешке и подобрав колени к подбороку, я рассеянно следила за пляской язычков пламени, изредка подбрасывая в огонь сучья, медленно просыхающие рядышком. Тени исполняли причудливый танец, играя в догонялки на стволах окружавших мое убежище деревьев. Я потянулась, зевнула. Утренние переживания все никак не могли погаснуть в моей памяти. Вытащив из мешка основательно помятые моей кормой фляжку с водой и огрызки сыра, я уж было приступила к еде, как вдруг негромкий голос за моей спиной заставил меня подпрыгнуть на месте. А, чтоб тебя леший забодал...

– Так, так. Сколько лет, сколько... Э, поаккуратней! – последние слова он произнес, аккуратно отводя пальцем лезвие топорика, направленного ему в грудь, смешно скосив глаза на переносице. – Ну что ты делаешь, Сайлен-Шиит? Если ты мне сейчас скажешь, что даже не подозревала о моем присутствии в течение последних десяти минут, я тебе не поверю. Решу, что теперь ты промышляешь живодерством, окончательно растеряв свой талант, и коварно меня подманивала на живца.

– Только твоих упреков мне не хватало, старый пенек. Ты топаешь, как стадо ежей. Интересно, невинные девы разбегаются, заслышав тебя за сорок или пятьдесят шагов?

– Ты язва, – обреченно вздохнул тот и бесцеремонно уселся рядом, вытягивая копыта к огню. – Скажи честно, ты специально бродишь только по нашим лесам? Или смельчаки, рискующие связываться с тобой, обретаются только в Семире?

– Я торчу в этой дыре совсем не потому, что мне тут нравится. Просто затеряться здесь намного проще, чем в Сатолии, например. – я тоже вытянула ноги к огню и отбросила топор.

– Откуда у тебя звезда во лбу? От благодарного клиента?

– Это след от бандитской стрелы. – попыталась пошутить я, но неуклюже вышло, мрачно. А чему ж тут радоваться? Шишка приобрела оттенок спелой сливы с разводами и вкраплениями цвета яркого аметиста. С такой рожей ни одному "своднику" показаться на глаза нельзя, а то его на месте кондратий скрутит. Да и примета – лучше не сыщешь, недели на две так точно.

Сатир молча разглядывал мое лицо, как гадалка ладонь, покачивая головой. Смешливые искорки в его глазах сменила туманная поволока.

– Да перстань ты на меня пялиться, не на ярмарке. Лучше расскажи мне, что новенького. Может, работенку какую подкинешь, а?

– Ты совершила какую-то глупость, Сай. Я вижу это по твоим глазам. У твоего рта залегла жесткая складка. – казалось, он даже не слушал меня, разговаривая словно сам с собой. – Кого ты убила на этот раз?

Физиономист чертов. Складки мои ему не нравятся. Вот так всегда – ты ему белое, а он тебе про мораль и прописные истины, от которых аж челюсти сводит.

– Не начинай, я тебя очень прошу. Ты прекрасно знаешь, что мне приходится и красть, и убивать, и даже заставлять говорить особо неразговорчивых информаторов. А иначе я просто подохну с голоду. Да, кстати, – спохватилась я, придвигаясь к сатиру с одной из моих коронных улыбочек, – может, хочешь перекусить? У меня вон ПОСЛЕДНИЙ кусочек сыра завалялся, все берегу на черный день...

Намек достиг цели. Сатир вздохнул, поджал губы и задумчиво начал накручивать на палец длинную прядь шерсти на бедре (или бабке, если уж на то пошло).

Бытует мнение, что сатиры – первейшие в лесах сластолюбцы, зазывающие игрой на свирели невинных человечьих дев на свои вакханалии и там, накачивая их вином до беспамятства, оптом портят. Жаждущие отмщения деревенские мужики с дубьем прочесывают окрестности, надеясь изловить растлителей со свирелями, хотя доказательств их вины никогда и не было. Может, потому, что все эти россказни придуманы для отвода глаз теми же "порчеными", дабы оправдаться в глазах местных кумушек, да еще и цену себе попутно набить – мол, краса-девица, сатиры и те голову потеряли, медовыми речами завлекли. А "сатиры" по лесу с дубьем промеж деревьев бегают, пылая гневом праведным жарче всех.

Ну скажите, люди добрые, какую нормальную девку соблазнят козлиные рога на голове, кудлатый чуб, падающий на глаза да ниже пояса густо обросшие кудрявой шелковистой шерстью лошадиные ноги с копытами? Даже думать противно.

Меж тем сатир переключился на другую ногу, задумчиво и сосредоточенно вычесывая пальцами зацепившиеся репьяхи. Его сопение действовало мне на нервы, но я молча буравила его взглядом, не забывая мило улыбаться. Наконец он поднял на меня глаза.

– Ладно, пойдем... – с таким лицом обычно приглашают за угол поговорить, пряча за спиной дубину. – Но учти – если ты к нам ... по делу, то пощады не будет. Поймаем – будешь ... гы... жертвенной козой в ближайшее полнолуние.. – видимо, очень ярко себе представив мое "жертвоприношение", козлоногий заржал, сощурив глаза и хлопая руками по коленям, – ой, не могу... ладно, не обижайся. Это я так, для проформы. Ну, пошли, – он приглашающе махнул рукой и не спеша направился прочь с полянки.

– Эй, Таур-Шах, подожди! Да стой же, внук безрогого барана! – я заметалась по полянке, расшвыривая остатки костра и пытаясь втоптать их во влажную землю. – Вот спалю к лешему всю вашу козью рощу, негде будет девок портить...

– Да жду я, жду.. – Таур-Шах абсолютно не отреагировал на мое злобствование и, хитренько поблескивая зелеными глазами с квадратами зрачков, выглядывал из кустов, задумчиво жуя какой-то листик. Ну вылитый козел! Наконец я каблуком погасила последнюю искорку и тяжело дыша, закинула за плечи мешок с вещами.

Таур-Шах жевал уже веточку. Полуприкрыв глаза, словно в трансе, он ритмично двигал челюстями, не обращая внимания на кружащиеся воркуг его головы полчища ненасытных комаров. Когда я мрачно пропахала мимо него борозду в густых зарослях, он так же невозмутимо пропустил меня вперед и, протянув руку, осторожно стянул с моей спины проклятущий мешок, как пушинку закинул его на плечо и двинулся следом. Все-таки галантность – это одна из лучших черт этих козлоногих! В отличие от некоторых желтоглазых.

За древностью поселения в этих краях сатиры, нимфы, кентавры да мавки спокойно могут соперничать с эльфами и гномами. Вступая на эти земли, первые поселенцы-люди и не подозревали, что захватывают чужую территорию. Тем более, что их было в те времена не так и много. Поскольку гномы и эльфы уже мирно сосуществовали с человеческой расой задолго до их вторжения в эти леса, сатиры поначалу не придали значения новому виду животного мира, обосновавшемуся на их исконной территории. Стаей больше, стаей меньше. Но когда вконец обнаглевшие постояльцы начали вырубать огромные площади леса и протянули свои загребущие ручонки даже к Зеленым Аркам, священному для каждого лесного жителя капищу предков, терпение сатиров лопнуло.

Переговоры прошли очень спокойно и быстро, на крайне дружественной ноте (а попробуйте нахамить послам, если их сопровождение – три десятка огромных черных волков да дюжина осиных роев, угрожающе жжужжащих при любом резком движении – беззвучно передвигается со скоростью молнии и за считанные секунды залегло в тылу и по бокам людей-дипломатов, повергнув их в священный трепет). Был подписан мирный договор на взаимовыгодных условиях, согласно которому сорок процентов земель и лесов Семира сдается людям в бессрочную аренду. Браконьерствовать же в лесах и реках на остальной территории запрещалось под страхом растерзания. Взамен сатиры обещали оказывать помощь в лечении убогих умом и здоровьем, в очистке лесов и рек от мусора, а также в поддержании поголовья лесной живности в разумных пределах.

Но четкого разделения территории рас, конечно, не произошло. Сатиры толпами подолгу гостили в людских городках да деревнях, знахарствовали, торговали травами да амулетами. А уж по землям эльфов, гномов и прочих Древних Рас они путешествовали как по родным пенатам. В свою очередь среди людей попадались нелюдимые бобыли, селящиеся в непроходимых чащобах и тесно общающиеся только с народом лесов. Обиженные за что-то на собратьев, очень редко их можно было увидеть в человечьих поселениях, да и то только в ярмарочные дни.

Нрава козлоногие были в основном неконфликтного (то есть сами драк не затевали, но в случае чего с удовольствием ввязывались в чужие или оттягивались по полной программе на дураках, вздумавших их вызвать на бой), а их глубочайшие познания в магии трав и чарах Призыва вызывали не менее глубокое уважение среди как Древних, так и человечьей рас.

– Сай, ты куда? Забыла, что ли, где наше Приграничное Гнездо? – Таур-Шах выглядел очень удивленным; он дернул ухом, сгоняя слепня, и ткнул пальцем в мрачную, темную и даже на глаз абсолютно непроходимую стену вековых хмелеграбов. – Нам туда.

Я тряхнула головой и поплелась мимо очень удивленного моей рассеянностью сатира в указанном направлении.

Даже при ближайшем рассмотрении ни один здравомыслящий человек ничего бы не заподозрил и не полез штурмовать это скопище беспорядочно сплетенных ветвей и лиан, густо заросшее меч-травой высотой мне по грудь. Сразу напрашивалась мысль о том, что в глубине чащобы, куда вовек не проникало ни лучика солнечного света, явно водятся такие змеи да живность, знакомиться с которыми опасно для жизни. Задрав голову, я тщетно пыталась рассмотреть верхушки хмелеграбов. Где там! Деревья выглядели монолитным замком, нависая над опушкой, как грозные стражи. Заросшие мхом каменюки, живописно раскиданные тут и там, усугубляли зловещее впечатление. А проглядывавшие из ковра меч-травы папороти, в три обхвата каждый, ненавязчиво напоминали о бегущем огоньке, ведьминых кладах да о прочей нежити, устраивавшей шабаши не иначе, как на этом самом месте.

– Вы б еще разрыв-травы тут понасаживали, да белены побольше, – проворчала я себе под нос, оглядывая декорацию. – А еще бы из-под во-он того валуна ручеек ведьминой воды изобразили. И тогда б уж точно никто не догадался, что ходить сюда не надо, и клады искать тоже.

Сатир почесал правый рог и уныло огляделся.

– Что, думаешь – перестарались? – он потоптался на месте, затем проблеял: – А нимфам нравится...

– Нашли с кем советоваться. Вы б еще лягушкам из пруда опрос мнений устроили. Нимфам глубоко на все это плевать, они так же оторваны от реальности, как ... как... – не найдя подходящего сравнения, я еще больше завелась. – Только и знаете, как морочить людей. От кого вы прячетесь, хотелось бы мне знать?? Да любой мало-мальски сведущий чародей развеет ваши иллюзии щелчком пальцев!!

На лице Таур-Шаха не дрогнул ни один мускул, когда я, распалившись, швырнула в его сторону увесистым камнем. Он даже не подумал уклониться. То ли проверял, насколько далеко я могу зайти в своей истерике, то ли ища предлог, чтоб от меня избавиться. Конечно, попади я в него камнем, ровно через пять минут меня бы атаковали как минимум три вида местного зверья, а из Гнезда вылезло несколько кентавров с пиками и долго бы топтали мое хилое безвольное тельце. И в полнолуние искали бы другую жертвенную козу.

Но я подло промахнулась.

Вспышка прошла без следа, и на душе стало пусто и холодно. Видимо, мое состояние отразилось в моих лицевых складках, потому что сатир без лишних слов подошел, сжал руками мои плечи и уткнулся лбом мне в затылок, успокаивая теплым дыханием.

– Меня не проведешь, Сайлен-Шиит, только не меня... Что ты натворила? Расскажи, может, еще не все потеряно, можно будет исправить. Этот лес своим шелестом мне говорит гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Каждая травинка поет свою песню, пересказывает свои сказки. И если внимательно слушать, можно узнать все, что только пожелаешь... О чем ты думаешь?

– О красоте мужских глаз, сатир. Да о десяти тысячах лянов. И давай мы больше не будем об этом говорить. Лучше покорми меня, а то уже ноги не держат. Открывай портал.

Я вывернулась из жестких объятий и пнула ближайший корень. Корень промолчал.

– Открой сама. Попрактикуешься, заодно и развеешься – что-то крепко ты захандрила. Чуть мне башку пудовым камнем не снесла. – Таур-Шах удобно умащивался на поваленном бурей полусгнившем стволе осины, живописно украшенном плесенью, мхом и коричневато-зелеными поганками. Внимательно оглядев свое драгоценное серебристое руно, он поправил какие-то невидимые волоски, как гранд-дама накрученные локоны, и с довольной ухмылкой приготовился к спектаклю.

Когда я последний раз гостила в Приграничном Гнезде, искажатель пространства включался нажатием одного из самых сухих на декорации сучьев. То есть, опуская рычаг до упора вниз, приводился в действие механизм наподобие двери-перемычки магического туннеля, используемого для телепортации, или перемещения в пространстве. Для исключения попадания случайных предметов либо живых существ в такой тоннель и был создан заградительный щит.

Так вот, хитрые козлоногие воспользовались методой боевых магов и, изменив всего на восемь пядей пространственно-временные параметры поселения, полностью скрыли все следы своего пребывания. То есть, самые короткие в мире туннели вели в нашу же реальность, но немного видоизмененную на данном отрезке.

По человечьим меркам отрезок занимал тридцать на четыре локтя. Для пущей убедительности сатиры его еще и замаскировывали декорациями, подобными раскритикованной мной в пух и прах. Без декорации это был бы просто сгусток плотного тумана.

Ощупав каждый хмелеграб и наконец узрев сухой корявый сук, я подпрыгнула и всем весом на нем повисла. Раздался очень противный хруст, и мы с суком полетели вниз. Приземлившись на одно колено, я поняла свою ошибку и только успела откатиться в сторону – на месте моего приземления уже качалась заостренная колода, похожая на небольшой, любительский таран.

– Ну вы окопались, – повернулась я к довольно похрюкивающему сатиру. – А если кто-то случайно нажмет? Как вы объясните появление здесь этой колоды, а?

– Скажем, что нас подставили ведьмы, собирающиеся тут на шабаш, – успокоил меня Таур-Шах, прищуривая глаза и засовывая в рот целую горсть подозрительного вида травок, – а ты давай продолжай. Поверь, оч-чень увлекательно! Еще немного, и ты побьешь все рекорды по собиранию хвороста! – мерзкий козленок заржал, причем его гогот очень походил на отрывистое козлиное меканье.

– Ме-е-е-е-е... – передразнила я Таур-Шаха и уныло огляделась. – Я жрать хочу! Я спать хочу! Меня комары ваши вампиристые изгрызли! Не зли меня, Таур-Шах... – я почувствовала, как кровь начала закипать в жилах и устремилась вверх, оглушив и шумным прибоем окатив виски. Как трудно взять себя в руки! Не думать, не вспоминать... мечты не сбываются... – Сатир, пожалуйста, мне надо отдохнуть...

– Ладно, ладно. Ты почти угадала. – он легко поднялся с мерзкого бревна, подошел к иллюзии и легко оперся на один из сучков на стволе хмелеграба. Я не прикоснулась бы к этому сучку и за все золото мира – на сучке восседал жирный, сочащийся серовато-голубой жидкостью слизняк.

– Луна, страх какой! Зачем вы эту гадость сюда посадили?

– Таких как ты эта невинная тварь земная отпугивает лучше десятка кентавров, – оскалился Таур-Шах, – Прошу!

Портал был открыт. Воздух перед моими глазами заволновался, дрогнул. От сучка начали расходиться круги, как от камушка на глади озера. Прозрачные круги расширялись и расширялись, пока не охватили всю иллюзию. Похоже на флаг, который треплет ветер. Впечатляет.

Навострив уши, сатир неожиданно резким движением сунул руку в портал, пошарил ею и, удовлетворенно хрюкнув, вытащил ее вместе с заспанным молодым кентавром. Вернее, я увидела только голову и грудь кентавра, остальная туша пряталась где-то по ту сторону. Мне сразу захотелось засунуть голову в портал и проверить, почему сатир не вытянул заспанного стража целиком – может, его с той стороны напарник держит?

– Ты как, будундук, охраняешь наших жен и детей?! – патетически возопил Таур-Шах, тряся несчастного кентавра, как грушу. – Ты попираешь все ценности нашей общины своими грязными копытами! Ты недостоин даже чистить пруды, жалкий слизняк! Посмотри мне в глаза, сын овцы, и попытайся очиститься от скверны, на тебя налипшей!!!

Кентавр выпучил глаза и заглянул в мечущее громы и молнии лицо Таур-Шаха с преданностью цепного пса. Честность так и сочилась сиянием из этих преданных своей общине очей. Эффект был достигнут. Сатир начал смягчаться, и уж было совсем выпустил стража из своих железных пальцев. Но неожиданно для всех, особенно для себя, кентавр широко зевнул. Захлопнув пасть с лязгом, достойным капкана, страж вырвался из рук обалдевшего сатира и исчез в портале.

– Нет, ну ты это видела? – ткнул пальцем в портал Таур-Шах, поворачивая ко мне голову и презрительно усмехаясь, – и это – страж Приграничного Гнезда!! А если бы вместо нас с тобой тут шайка ведьмаков ошивалась? Не понимаю я этих идиотов. Ладно бы еще дремал, но он ведь даже не проснулся при открытии портала! – он вздохнул и шагнул в пустоту, – Ну давай, заходи...